Текст книги "Дорога под солнцем"

– Покаж, Леха, че такое. Я еще не видел вообще, – произнес Артем, протиснувшись сквозь толпу и схватив Музаева за рукав.

– Дать не могу, вдруг случайно сломаешь. Только из моих рук, ладно?

– Ладно, показывай.

В руках Музаева была шариковая ручка с прозрачной серединой, заполненной жидкостью, внутри находилась фигурка водолаза, которая при повороте ручки на 180 градусов пыталась всплыть вверх.

Ребята обсуждали:

– Классная штука.

– А она пишет?

– Конечно пишет, это ведь шариковая ручка.

– Вот здорово, а можешь подарить? – с безнадегой в голосе спросил Агапонов.

– Нет, не могу, ты что, мне отец только одну такую привез, себе оставлю.

– Слушай, а чего он еще привез? Ведь не одну же ручку? – спросил Артем.

– Так, совсем немного, жвачку и несколько монет, франков и сантимов.

«У тебя жвачка есть?», «Дай!», «Дай», «Дай попробовать», – послышалось со всех сторон.

Музаев сунул руку в карман и вытащил штук шесть – семь подушечек жевательной резинки в пестрых фантиках. И сразу десяток рук протянулось к ним. Артем стоял рядом. Он вцепился первым, и две подушечки уже были крепко зажаты в его ладони.

– Да осторожно, вы мне пальцы сломаете. Че, с ума сошли, что ли? – промычал Музаев.

«А мне?», «А мне тоже», «Мне не досталось», «А еще есть?» – послышалось со всех сторон.

– Да ну вас, мне чуть все пальцы не оторвали. Не дам больше ничего, он мало привез.

– Да ладно, мы так больше не будем. Дай, не жмоться.

– Сказал, что нет больше, мало было.

– А ты обещал монеты показать. Монету можешь дать? – спросил Артем.

– Ладно, только, чур, не выхватывать из рук. Кто это сделает, тот козел.

– Согласны, хорошо, покажи.

Музаев достал из нагрудного кармана школьной формы несколько монет достоинством от одного франка до пяти сантимов.

– Ух ты, здорово, дай посмотреть, пожалуйста, вот эти.

Через две секунды Артем с интересом вертел в руках две монеты, достоинством в один франк и 20 сантимов, серебристого и золотого цвета соответственно.

– Леха, подари вот эти две, пожалуйста, – попросил Артем жалостливо.

– Ладно, бери, – великодушно и покровительственно сказал Музаев.

Монеты мгновенно исчезли во внутреннем кармане Артема. Тот был на седьмом небе от счастья, ведь и жвачка, и монеты были у него, это была огромная удача.

– Ладно, а мне еще привез кроссовки и джинсы, – похвалился Музаев.

«Да ты что, правда?», «Вот везет кому-то», «Ух ты», «Вот это да!» – послышались возгласы ребят со всех сторон.

– Слушай, а твой отец как турист был или по работе? – спросил Прутиков.

– По работе, был в командировке. Он в медицине работает, врач и кандидат наук.

– А мои родители едут в следующем месяце в Болгарию. Они туда часто ездят и мне тоже монет привезут, – добавил Прутиков.

– Леш, а фотографии он там сделал какие-нибудь? Дашь посмотреть?

– Там не разрешают снимать, фоток нет, только на словах.

– Совсем-совсем не разрешают?

– Насколько мне известно, да. И ходят везде только по несколько человек, одному ходить нельзя, такой порядок.

– Блин, везет же некоторым, – сказал Марузевич.

– Да ладно, везет. Вот у моего приятеля в 158 школе уехал его друган на три года в Марокко. Родители во Внешторге работают, послали в командировку.

– А у моей мамы, – вставил Артем, – лучшая институтская подруга уехала со всей семьей в Индию на 10 лет. Она приезжала недавно в отпуск и к нам заехала, привезла маме в подарок гранатовые бусы, индийскую посуду, ковер и перья павлина. Красивые обалденно, переливаются всеми цветами радуги.

Те, кто не принимали участия в разговоре, толклись за кругом «избранных» и с интересом слушали и наблюдали, вытянув шеи. Любая информация и уж тем более что-то материальное, ощутимое, привезенное из-за границы, из мира далекого и недосягаемого, было целым событием для всех.

– Леш, а ты кроссовки в школу будешь надевать или только на улице ходить?

– Конечно. Завтра, наверное, приду.

– Леш, а жвачки больше нет? – спросили с задних рядов.

– Нет, ребят, все раздал. Ну мне же не вагон привезли.

«Дзинь, дзинь, дзинь», – прозвенел звонок, перемена закончилась. По расписанию сейчас была математика, еще один очередной нелюбимый предмет для Артема. Он с неохотой побрел в класс, его переполняли эмоции. Во-первых, потому, что в кармане были презенты, а во-вторых, его всегда восхищали события, каким-либо образом связанные с далекими, таинственными и невероятно богатыми различными вещичками, странами Запада или Востока. Привлекало то, что нельзя было пощупать и посмотреть, то, что можно было видеть только на карте мира или в передаче «Международная панорама». Все это было для него очень волнительно.

Артем невольно понимал, что это другой мир, непохожий на тот, в котором он жил. Читая детские сказки – чешские, французские, сказки народов мира, про Карлсона и многие другие, – он видел, что там все было по-другому. Это не было похоже на жизнь в великом и могучем СССР. Картинки в книгах, содержание самих сказок и архитектура домов на рисунках были иные. И это неизведанное его манило.

Весь урок Людмила Дмитриевна – так звали преподавателя математики – рассказывала новую тему и особенно подчеркивала, что по ней будет контрольная работа. Все сосредоточенно списывали к себе в тетради то, что появлялось на доске, а учительница после каждой законченной формулы спрашивала:

– Вот это понятно?

И если реакция ребят была не очень убедительной, то объясняла снова. Урок пролетел быстро, после него была большая перемена.

– Тёма, пойдешь с нами к «Союзу» за пробками, а если останется время, сыграем после этого? – спросил у него Савощук, как только они вышли в коридор.

Артем сразу же согласился, ему очень нравилась игра в пробки, а взять их, кроме как возле отеля «Союз», было негде, потому как пробки были непростые. Игра в пробки заключалась в следующем: ставили стопкой пробки от пивных бутылок, одна на другую, по количеству игроков тыльной стороной вверх. Делали это на асфальте и рисовали вокруг пробок квадрат примерно 30х30 сантиметров, затем играющие отходили метров на 5–6 и кидали плоские биты, которые заранее отливали из свинца, добытого из старых автомобильных аккумуляторов. Если кто-либо из игроков попадал битой в стопку пробок, то он забирал себе все пробки, которые были перевернуты вверх лицевой стороной. Те пробки, которые остались лежать вверх тыльной стороной, требовалось перевернуть. И происходило это следующим образом.

Играющий кончиком своей биты должен был за один раз перевернуть пробку и в этом случае забирал ее себе. Если это не происходило, то очередь переходила к следующему игроку, у которого бита при кидании в квадрат была ближе, чем у других. Он тоже пробовал перевернуть пробки, перевернутые забирал. Иногда пробки подскакивали очень высоко и все, замерев, наблюдали, какой стороной она приземлится. Задачей было перевернуть как можно больше пробок, забрать их и после добавить к своей коллекции.

На советские пробки не играли – они не были в цене, потому что не имели рисунков, – только на импортные, которые тоже в свою очередь ценились за редкость. Самой распространенной пробкой была пробка красного цвета с изображением старика с белой бородой и кружкой пива в руках, ее так и называли «Старикан». Далее по цене следовала пробка с надписью «Будвайзер», затем пробка с изображением птицы, которую называли «Фазан» и «Золотой фазан» они были серебряного цвета и золотого соответственно. И самой дорогой считалась пробка с изображением короны и трех лилий. Играли обычно 4 «Старикана» за 1 «Корону» или 2 «Фазана» за «Корону», или «Фазан» и 2 «Старикана» за «Корону» и так далее.

Вчетвером – Репкин, Шкундяев, Новоков, Савощук – выбежали из школы, прямо в школьной форме, без курток и устремились к отелю «Союз», который находился на расстоянии около 500 метров от школы. Это было очень современное здание белого цвета, необычной архитектуры. Боковые стеновые панели имели вид пчелиных сот, окна были узкие и продолговатые, на крыше здания была неоновая вывеска: «Отель Союз». Этот отель в преддверии Олимпиады-80 был построен югославами. Открыт он был совсем недавно, и местный ресторан сразу же завоевал бешеную популярность.

Добежав до отеля, ребята сразу же кинулись к мусорным бакам, которые находились с тыльной стороны отеля непосредственно за рестораном. Благо никакого забора вокруг отеля не было. Вооружившись палками, они стали ворошить в них мусор.

– Ура, ребят, я «Старикана» нашел, – воскликнул Шкундяев.

– «Старикана», «Старикана» и я тоже нашел, – сообщил Новоков.

– Ха, а я «Фазана», – сказал довольный Артем.

В самый разгар поиска Савощук, который пока ничего не нашел, сказал:

– Ребята, тикаем отсюда, вон охранник идет.

– Это не охранник, а служащий, – сказал Новоков.

– Какая разница, все равно бежим.

– Ребята, ребята, а ну живо уходите отсюда, нельзя делать этого, – пригрозил подошедший служащий. – Вас иностранцы из окон снимают, фотографируют, а потом у себя печатают и говорят, что советские пионеры от голоду рыщут по помойкам, представляете, чем это грозит.

– Да ладно, мы ведь только пробки от бутылок ищем, но если надо, так надо. Сейчас уйдем, минут через 5, можно? – сказал Новоков.

– Нет, сейчас же уходите, я все понимаю, но порядок есть порядок.

– Ладно, пошли, а то на урок опоздаем, – произнес Артем.

Они возвратились в школу с уловом: у Репкина был один «Старикан» и один «Золотой фазан», у Новокова два «Старикана», у Шкундяева и Савощука по одному «Старикану».

Следующим уроком было рисование, где Павел Иванович – так звали преподавателя – объяснил, как нужно рисовать вазу, которую он поставил на табуретку возле доски. Павлу Ивановичу было около пятидесяти пяти лет. Это был седоволосый мужчина, аккуратной внешности, небольшого роста и в очках. Он всегда ходил в костюме и с большим, черным, кожаным портфелем.

– Обратите особое внимание на тени, как падает на вазу свет из окна. Тени мы заштриховываем, а светлое оставляем. После урока все рисунки с фамилиями на каждом ко мне на стол.

Артем с удовольствием нарисовал вазу и довольно быстро, гораздо быстрее, чем сосед Коля Федосов. В итоге у него получилось довольно неплохо.

– Молодец, а я вот еще не закончил, тени не получаются, – сказал Коля.

Возле стола Павла Ивановича толпились ученики – три девочки и два мальчика, – они наперебой предлагали посмотреть их работы и оценить их. Артем взял свой рисунок и тоже подошел к учителю.

– Вот смотри, как нужно было, – объяснял тем временем преподаватель Сорокиной Лене. – Нужно было линии провести вот так, а тени сделать с правой стороны, а они у тебя слева.

Артем хотел протиснуться без очереди и положить свой рисунок перед Павлом Ивановичем, но долговязый Вовка Агапонов его не пустил. В результате чего возникла некоторая потасовка в виде таскания друг друга за воротники. В итоге Вовка оттеснил Артема в конец очереди, все это сопровождалось словесной перепалкой, на что уже обратил внимание и преподаватель.

– Вы что здесь устраиваете, ну-ка сейчас же прекратите безобразие, рисунки положите мне на стол, а сами займите свои места.

– Ты козел, понял? – сказал Агапонову Артем.

– От козла слышу, – отпарировал Вовка, когда они шли уже к своим партам.

Рисунок Артема Павел Иванович оценил на 5 с минусом, указав, что немного не соблюдены пропорции, а так рисунок отличный, но требуется внимательность и аккуратность. На перемене перепалка между Артемом и Вовкой продолжилась и чуть не переросла в драку, после того как Артем напомнил, как он разбил Вовке очки в третьем классе, но одноклассники их разняли. Они, оба недовольные, разошлись по разным углам холла. На уроке биологии Артем сел рядом с Маринкой Козаковой, поскольку помещение класса было маленькое, меньше остальных, а Колька Федотов ушел домой, его забрала мама. Марина сама предложила, когда он остановился в нерешительности, где сесть:

– Артем, садись со мной, если хочешь.

– Да, спасибо, Марина, – согласился он.

У Артема были непростые отношения с девочками, в первую очередь потому, что он очень стеснялся общаться с ними. Чтобы как-то скрыть свою стеснительность и чтобы его не заподозрили в проявлении интереса к какой-либо девочке – а это было для него страшней всего на свете, – он в ранних классах, с первого по третий, с ними дрался, таскал за волосы, толкал, щипал и грубил. И чем сильнее ему кто-то нравился, тем сильнее той девчонке доставалось, зато он был вне подозрений. Сейчас он уже не дрался, но в глаза смотреть не мог, стеснялся. Поэтому в разговорах с противоположным полом он старался смотреть в сторону или в пол, а сам разговор как можно быстрее закончить, по-другому он вести себя не мог. Девочки это принимали за неуважение к себе, а Артема считали странноватым.

Марина Козакова была девочка очень интересная, с крупными, красивыми чертами лица. А чем красивее была девочка, тем более скованным себя чувствовал Артем.

На уроке учительница Светлана Юрьевна рассказывала что-то молекулах и хромосомах, но Артем слушал вполуха и рисовал на последней странице тетради.

– Что рисуешь? – спросила Марина.

– Да так, чепуху всякую.

– Неужели неинтересна тема урока?

– Ты прямо как преподаватель, – отпарировал Артем, уткнувшись в тетрадь носом.

– Чего ты такой злючка? Я просто из любопытства спросила.

– Да неинтересны мне эти хромосомы. Если бы за них не спрашивали, я бы вообще учебник не открывал.

– Ну, зря ты так, все состоит из молекул, это интересно.

– Послушай, хватит уже одного обучения сегодня.

– Фи, как грубо, мы просто разговариваем.

– Нашла о чем говорить.

– Как ты провел лето, что делал?

– Вот это другое дело, – улыбнулся Артем и оживился. – Ездил на море в г. Ейск, там, кстати, себя по телеку видел. Помнишь, в прошлом году ходили в киностудию «Центрнаучфильм», смотрели мультфильмы про Винни-Пуха и еще Евгений Леонов приезжал, а нас там снимали потихоньку. И вот я смотрю телек, а там передача идет, и в этой передаче показывают наш класс и меня конкретно крупным планом, так как я больше всех смеялся, наверное.

– Брось сочинять, врунишка.

– Да я правду говорю, честное слово, клянусь.

– А я не верю.

– Зря ты так, я честно себя видел по телевизору, – обиделся Артем. – А ты в Москве была летом?

– Ага, Олимпиаду смотрели по телевизору, открытие и соревнования, а потом на даче были с родителями.

– А сами на соревнования не ходили смотреть?

– Нет, наоборот, сказали, чтобы по улицам меньше гулять. Повсюду много иностранцев и нужно быть осторожнее, не разговаривать ни с кем, ничего от них не брать, а то отравить могут. Тебе разве такого не говорил никто?

– Говорили, но я уезжаю на все лето и мне все равно.

– Да прошедшим летом столько событий.

– Это точно.

– Козакова, Репкин, надеюсь, вы по сегодняшней теме общаетесь? – прервал их общение голос Светланы Юрьевны.

– Да, конечно, – с готовностью ответил Артем.

– Внимательно запомните эту тему, иначе без нее следующую трудно будет понять, обязательно запишите все то, что на доске.

Разговор прекратился, и Артем застрочил в тетради, записывая все, что написала на доске Светлана Юрьевна. Следующим уроком была литература, которая длилась мучительно долго для Артема. Он был занят своими мыслями, о том, как будет играть после школы в пробки, и о том, как он поменяет коллекционные машинки «мейд ин Гонконг» на индейцев у Толика из 5-го «Б». У него было несколько машинок, в свое время выменянных на марки, и он хотел их поменять на фигурки индейцев для своей коллекции. И то и другое было достать очень сложно, почти невозможно, все эти игрушки привозились из-за границы и были очень редкими, поэтому Артем ими дорожил.

В конце урока учительница напомнила, что завтра с утра политинформация, чтобы не забыли к ней хорошо подготовиться. Для этого велась целая отдельная тетрадь, куда нужно было вклеивать статьи из газет. В течение недели нужно было зорко отслеживать все выступления членов Политбюро ЦК КПСС на очередном пленуме. Основные тезисы, постановления, рекомендации, планы развития вырезались из газет и аккуратно вклеивались в тетрадь. На уроке учащийся выходил к доске с тетрадью и зачитывал статьи, которые, по его мнению, были актуальными на данной неделе. После этого всем классом вместе с учительницей обсуждалось прочитанное. Это была возможность поднять средний балл по предмету, так как можно было обстоятельно подготовиться и получить хорошую оценку.

Савощук и Новоков ждали Артема у выхода из школы.

– Тёма, играть будешь?

– Конечно, пошли за школу.

– У тебя что есть? – спросил Савощук.

– Пара-тройка «Стариканов», «Фазан» и «Корона».

– У меня все «Стариканы», штук 7, – ответил Вовка Савощук.

– У меня есть «Корона», «Будвайзер» и «Стариканы», – сказал Новоков.

Они прошли в школьный двор, нарисовали мелом квадрат, в который Артем положил два «Старикана» и одного «Фазана». Савощук положил четыре «Старикана», а Андрюха Новоков одну «Корону». После чего отошли на несколько метров и начали играть, благо биты всегда таскали с собой в портфелях. Первым кидал биту Новоков. Все, кроме него, в эту секунду хотели, чтобы он не попал, но Андрюха попал точно в пробки. Они разлетелись и две из них перевернулись, это были два «Старикана». Новоков сразу же их забрал и ударил по своей «Короне», но она не перевернулась. Он удрученно вздохнул и отошел в сторону, подошла очередь Артема. Он кинул точно в середину квадрата. Вовка тоже кинул и попал на край квадрата.

– Есть, моя очередь, – сказал торжественно Артем и, естественно, нацелился на «Корону». Ударил по краю пробки сильно. Пробка завертелась в воздухе и, к его огромной радости, опустилась лицом вверх.

– Опля, есть моя! – радостно воскликнул Артем, забирая себе пробку.

– Блин, повезло же, – обиженно сказал Новоков, когда его пробка исчезла в кармане Артема.

После Артем еще два раза бил и оба удачно. Он возвратил себе «Фазана» и одного «Старикана». Четвертый раз пробка не захотела поворачиваться лицом, и очередь перешла к Савощуку. В течение игры к ним подошли еще пара ребят из параллельного – Генка и Вадим, – которые тоже поставили свои пробки. Игра пошла по нарастающей. В итоге часа через два Артем насчитывал уже двенадцать выигранных пробок: там были и «Короны», и «Фазаны», и «Стариканы», и «Будвайзер», и даже одна редкая с головой оленя. Он хорошо играл и любил это, ну и просто сегодня ему везло, включая жвачку и монеты.

После игры все разошлись с разными настроениями по домам. Артем пришел домой в восторге, на столе его ждала записка от мамы, в которой были указания, что покушать, что где стояло и что требовалось разогреть. На обед был вкусный суп с курицей и котлета с пюре, после этого он еще наелся хлеба со смородиновым вареньем. Варенья было много, его делала бабушка; все пространство под диваном было заставлено одно– и двухлитровыми банками, запас имелся на всю зиму. Все произрастало на участке под Можайском, тот самый дом в деревне и участок в 24 сотки, где было полно клубники, смородины, малины и много-много чего еще и где трудились несколько семей все лето, но это отдельная глава. Артем, покушав и взяв машинки, пошел в соседнюю четырнадцатиэтажку к Толику, меняться. Толик был дома и сразу открыл.

– А, это ты, Тёма. Заходи, родителей нет. Машинки принес?

– Да, принес.

– Разувайся обязательно, пошли в мою комнату.

Толик был пухленький, розовощекий малый, одного роста с Артемом. Жил на пятом этаже в трехкомнатной квартире-распашонке, где две комнаты выходили на одну сторону дома, а третья – на другую, это и была комната Толика. В ней стояла кровать, шкаф с прозрачными стеклянными дверцами и письменный стол, примерно такой же, какой стоял у Артема дома. За стеклом дверцы шкафа на полке стояли вожделенные индейцы из твердого каучука в приличном количестве и с антуражем в виде горной долины с ручьем, сделанным из папье-маше. Демонстрировалась часть какого-то сражения, и фигурки индейцев изображали разные сцены: кто бросал копье, кто топор, кто стрелял из лука, кто из ружья и т. д.

– Нравится? – спросил Толик, видя, как Артем уставился на содержимое шкафчика. – Мне родственник привез год назад из Англии, но я сейчас индейцев не коллекционирую и перешел на машинки. Хочешь, покажу?

– Давай.

Толстый Толик встал на четвереньки и пополз под диван, из-под которого он достал плоскую большую коробку, покрытую черной бархатистой тканью, после чего поставил с любовью ее на письменный стол и открыл со словами:

– Это моя коллекция автомобилей.

Внутри коробка делилась на отсеки – около двадцати, – и почти в каждом отсеке была машинка. Там были гоночные болиды, полицейские авто, грузовики с прицепами, даже мотоциклы, штук семь отделений были пустыми.

– Смотри, – сказал Толик, взяв одну машинку, – какие у нее рессоры. – И уронил с высоты пятнадцати сантиметров на стол. Машинка подпрыгнула несколько раз. Он еще пару раз проделал это с передней осью и задней, после чего наклонился и запустил машинку по паркетному полу – машинка с шумом промчалась.

– Дай я попробую, – попросил Артем.

– Пожалуйста, пробуй, только осторожно, не сломай.

Артем взял в руки машинку и прочитал с тыльной стороны гравировку: «Мейд ин Тайвань», после чего проверил рессоры и был впечатлен.

– Да, здорово. Посмотри мои, у них тоже хорошая амортизация. – Он выставил на стол свои три машинки и после этого спросил: – А можно я сам индейцев выберу?

– Да, выбирай, – сказал Толик, взяв у Артема машинки и увлеченно рассматривая их по очереди. Глаза при этом у него заблестели, видимо, он был доволен обменом.

Артем выбрал трех индейцев – таков был предварительный уговор – и выставил их на стол рядом с машинками. Сделка состоялась. Артем осматривал фигурки индейцев: они могли менять поворот головы, сгибать и разгибать руки и ноги, можно было вытащить и вставить лук со стрелами и ружье. Он тоже был доволен. Толик уже поставил машинки себе в коробку и добавил:

– Еще немного, и у меня будет полная коллекция.

– Отлично, а у меня теперь двенадцать индейцев, вот только пейзажа такого нет, как у тебя, но со временем будет.

– Да-а, – протянул Толик.

– Ну ладно, я пойду, спасибо. В школе увидимся.

– Пока, – сказал Толик, открывая дверь, – я еще уроки не делал.

– Я тоже пока еще не делал. – Артем попрощался и ушел.

Артем вернулся домой в отличном расположении духа: ему сегодня с самого утра везло, что бывало крайне редко. Он расставил индейцев на книжной полке – получилась маленькая армия. Потом он вспомнил, что мама просила купить хлеба, и помчался в булочную. Купил батон белого за 18 копеек, полбуханки бородинского и две булочки себе, по 3 копейки каждая, отстояв очередь в десять человек. После чего, придя домой, без особого удовольствия занялся уроками.

На уроки ушло часа два. За это время он порешал задачки по алгебре и выучил – хорошо, как ему казалось – стихотворение по литературе. Однако прекрасно выученное и рассказанное стихотворение дома не давало никакой гарантии такого же результата в классе перед учительницей и ребятами. Остальную часть вечера он провел играя с индейцами и читал чешские сказки Божены Немцовой, ожидая прихода родителей с работы. Затем рано, часов в девять вечера, сразу после «Спокойной ночи…», которую он не смотрел, но слушал вполуха по старой привычке, лег спать. Так прошел очередной день в жизни Артема Репкина.