Текст книги "Как ПК-боярин гусеницы качал. Бонус добрых эмоций"

Вот это было веселье!

Весело настолько, что я даже приустал. Приустал веселиться. Вот такой напор эмоций подарила игра. И даже всего лишь наблюдение за чужой игрой.

 
Слов не могу подобрать,
Чтоб эмоции передать,
Простите что стихами говорю опять.
Йоу, рэп!
 

Танки мы с племянником освоили на первом ранге, самолёты первого ранга я уже почти все изучил. А не податься ли мне во флот?

Глава 22. Немного истории самолётов

Самолёты начали применяться в боевых действиях раньше танков. И даже раньше Мировой войны. Ещё в 1912 году смелый болгарский авиатор сбрасывал со своего аэроплана полусамодельные бомбы на позиции турок. А уж в Первую Империалистическую развернулись грандиознейшие воздушные баталии. В ходе которых были рождены на свет специализированные самолёты: истребители, разведчики, лёгкие бомбардировщики-штурмовики, настоящие 2-моторные бомбардировщики, и наконец тяжёлые дальние бомбардировщики «Илья Муромец» аж с 4-мя моторами.

Казалось бы, все вовлечённые в войну страны получили опыт боевого применения авиации. Но теорию воздушной войны будущего выдвинул только один человек – итальянский генерал Джулио Дуэ.

Когда говорят о СССР, то вспоминают репрессии за несогласие с линией партии, намекая что, мол, та линия являлась исключительно культом личности одного человека. Что ж, культ, правда, был – но была и Личность. А вот в других-то странах люди настолько особенные, что там и в голову никому не пришло бы подобное-нелиберальное-антидемократическое. Что ж, тогда ознакомьтесь с судьбой Джулио Дуэ, который был посажен в тюрьму – за недостаточное одобрение взглядов своего руководства на тактику и стратегию. И посажен был прямо во время войны. Чтоб одумался.

Возможно, на этом месте кому-то захочется возразить, мол, такие беззакония возможны только в тоталитарных государствах – а ведь в Италии на тот момент правит король, вот в недемократичной монархии и причина. А уж где тверды традиции демократии… А они тверды в Англии, разумеется. И там пройдёт совсем немного времени, как Черчилля – да-да, того самого Уинстона Черчилля – за провал Дарданельского десанта сделают козлом отпущения, и из Первого Лорда Адмиралтейства разжалуют в простые полковники, да и отправят на фронт – на убой. На верную смерть. Но Черчиллю повезёт выжить. Вот вам и демократические традиции. И чего-то иного в жизни – не дано. Всякое государство только тогда чего-то стоит, когда способно отстаивать свои интересы. Принуждая согласиться с этими жизненными интересами как соседей, так и своих собственных подданных, какими бы важными персонами они ни были.

Простите, что отвлёкся. Вернёмся к аэропланам.

Война, за которую так талантливо агитировал своих земляков молодой политический авантюрист Муссолини, однако, показала, что итальянцам воевать с австрийцами через Альпы наземными войсками идея тупиковая. Вдохновлённые родоначальником фашизма, который и сам отправился на фронт добровольцем, наследники гордых римских легионеров творили чудеса храбрости в Альпах. Они пробивали тоннели в скалах и взрывали динамитом целые горы – вместе с занявшими на них оборону австрийцами. Но прогрызать оборону стоило огромных жертв. Которые оказывались бессмысленны – так как по узким горным дорогам невозможно было доставлять нужное количество тяжёлой артиллерии, да ещё и снарядов к ней. Заканчивались снаряды – и наступавшим приходилось откатываться на исходные позиции, оставляя врагу с такой кровью завоёванное.

Дуэ видел выход только в массированных бомбардировках. И прежде всего – бомбардировках городов. Жалко мирных жителей? Разумеется, жалко! Ведь многие из них этнические итальянцы. Но города это центры производства и сосредоточения запасов – которые обслуживают и армию.

Как говорил наш великий полководец, генералиссимус Александр Васильевич Суворов:

– Победа враг войны.

И требовал завершать войну как можно скорее решительной атакой. К аналогичным выводам пришёл в своих размышлениях и Дуэ. Какие бы жертвы не принесла бомбёжка мирных жителей – их окажется меньше, чем от затяжной войны.

Уже после смерти Дуэ возникла идея шнельбомберов. То есть скоростных бомбардировщиков, способных оторваться от преследующих истребителей. Пусть они несут не так много бомб, зато будут наносить свои удары по тылам врага безнаказанно.

Действительно, в 30-е годы сложилась такая ситуация, когда двух-моторный самолёт всегда однозначно превосходил одно-моторный решительно по всем лётным характеристикам, кроме, разумеется, времени виража. Но вот это последнее для высотного бомбардировщика и не важно. Новые бомбовые прицелы позволяли довольно точно метать бомбы с высоты в километры!

Для интересующихся рекомендую те главы из известного сочинения Марка Солонина, где он пишет про принципы конструирования самолётов тех времён. Вот пока он пишет про сопромат и аэродинамику – всё верно, видимо потому что там выдумка неуместна. Но как только он начинает «цитировать» – до чего же он вольно обращается с цитатами из источников! Так, приведённая им история про советского авиаконструктора Лавочкина очень увлекательна, спору нет. Вот только он цитирует её из книги. И я, разумеется, не поленился обзавестись этой книгой и – слово в слово оттуда списана Марком Солониным половина истории Лавочкина. Списана прилежно, без ошибок, к этим фрагментам претензий нет. А вот откуда он взял всё остальное, что так ловко вплёл в ткань своего повествования? Ну и самое удивительное – это что Марк Солонин, человек которого приглашают развеивать мифы о Великой Отечественной – а «забыл» почему перед началом войны многих советских лётчиков отправили в отпуска, а сами самолёты были разобраны и погружены в ящики для транспортировки. Причина-то давно не тайна, самолёты готовили к перевозке железной дорогой на новые аэродромы – ближе к новой границе. Но даже завершить строительство тех аэродромов не успели. Они были бы готовы лишь к осени, а война началась раньше. Обо всём этом есть не только воспоминания, но и сухие казённые документы из архивов. Которые давно кропотливо сверены, проверены и перепроверены другими историками. Марк Солонин это «забыл», зато выдумал свою очень увлекательную историю. Так что, кто хочет читать Солонина – не забывайте каждое его слово проверять и перепроверять. Узнаете много интересного, о чём Марк «забывает», когда цитирует источники лишь частично да сильно выборочно.

Но вернёмся к шнельбомберам. Таким как советский СБ, в самом деле способный обогнать истребители-бипланы, и, благодаря кислородным баллонам на борту, летающий на таких высотах, где его не достанут и скоростные монопланы. Учитывая низкую эффективность ПВО при работе по высотным целям, как же от шнельбомберов защититься?

Для противодействия этой угрозе нужны ещё более скоростные и высотные перехватчики. А раз один мотор не тянет – то нужно два. Двух-моторные истребители. Между прочим, Пе-2 изначально проектировался именно как вот такой высотный истребитель-перехватчик. В пикирующий штурмовик его переделывали спешно и вынужденно, когда выяснилось, что пикировщики нужны, а их нету.

При этом никуда не делась потребность в фронтовой авиации. В массовых и дешёвых истребителях, которые при необходимости могли бы работать и как истребители-бомбардировщики по наземным целям.

Немцы были первыми, кто осознал потребность и главное наладил массовый выпуск специализированных пикирующих бомбардировщиков для фронтовых нужд. При бомбометании с горизонтального полёта точность была крайне низкой даже для опытных экипажей. Рассеивание могло достигать и сотни метров. Тогда как сброс бомб с пикирования позволял довольно уверенно попадать в цель размером с танк.

Бомбометание с пикирования – вот то чудо, которое позволило немцам тратить решительно меньше бомб при необычайной для того времени эффективности бомбовых ударов. А война это экономика, и это всегда надо помнить. Меньше бомб потрачено – меньше их придётся доставить на фронт. Враг лишился большего числа боевой техники – ему придётся доставить на фронт больше новых машин, да ещё обучить новые экипажи к этим машинам, взамен выбывших.

Эффективность этого проявилась ещё в войне с Польшей. Конечно, важнейшую роль сыграл катастрофический просчёт польского руководства, сосредоточившего свою армию против СССР, в надежде в будущей войне выступить совместно с Германией и откусить от СССР кусочек, как в предыдущем году откусили от Чехословакии Тешинское воеводство. Да-да, мирная овечка Польша была тем ещё хищником, успевшим урвать по куску землицы у каждого соседа. Странное дело, до Первой Мировой поляки говорили, что им просто тягостно жить под властью русского царя. Но едва Польша в 1918 году обрела столь желанную свободу – как тут же принялась посягать на свободу всех окружающих. Да так лихо, что уже и Вильнюс стал польским. И возвратил его гордым прибалтам лишь злодей Сталин. Возвратил даром. В состав СССР прибалтийские республики приняли решение вступить только на следующий год. Потому что оказались перед выбором: либо лечь под добрых наци, либо влиться в равноправную семью советских народов. Почему-то в том году они все дружно выбрали именно последний вариант. И когда теперь они горестно заламывают руки и посыпают голову пеплом, требуя чего-то от России в качестве неких компенсаций – так прежде верните окаянным русским Вильнюс. Ну или, чтоб уж быть совсем честными – верните его… нет, не полякам. Город Вильно был белорусским. Думаю, батько Лукашенко не откажется принять его в лоно исторической родины. Но нет, отчего-то прибалтийские либеральные демократы не спешат восстанавливать историческую справедливость. Понимают они её исключительно однобоко – в пользу свою. И свободолюбивые поляки в прошлом веке от современных либералов в этом не отличались. Так что в 1939 году от грядущей войны польское правительство ожидало только новых территориальных приобретений. Польские чиновники и генералы были в состоянии радостного предвкушения новых завоеваний. И даже инцидент с немецкой диверсионной группой за пару дней до войны панам глаза не раскрыл. Польша была весьма сильной страной, как казалось даже в одиночку не уступавшей Германии того времени. К тому же поляки верили в союзнические обязательства Англии и Франции.

Реальность же оказалась иной. Англия и Франция объявили войну Германии лишь по прошествии нескольких дней военных действий. Но мало того, что не сделали ничего – так ещё и отказали прибывшей на Британские острова польской делегации в любых поставках оружия и стратегических материалов. А вот Германия внезапно оказалась сильнее, чем о ней думали паны.

И это сила не чудо, не какой-то особый арийский дух – а экономика. Экономика войны. В данном случае – экономика бомбёжек.

Эту новую тактику применения бомбардировщиков немцы успешно опробовали ещё во время гражданской войны в Испании. В отличие от доктрины Джулио Дуэ, немцы не стали уделять всё внимание глубоким ударам. Вместо этого они придумали новый приём – авиация взамен артиллерии.

Суть проста: артиллерия на фронте нужна везде. Она уже не первый век решала исход сражений. Но подвижность артиллерии даже на механической тяге оставляла желать лучшего. А с удобной позиции даже самая могучая артиллерия стреляет от силы на несколько километров. Иногда может дальше, но это лишь если удаётся наладить корректировку стрельбы.

Немцы наладили корректировку стрельбы своей артиллерии с помощью приданных ей самолётов-корректировщиков. Наверное, к началу войны Германия располагала самым большим числом целых эскадрилий вот таких совершенно небоевых самолётов. Медленные, тихоходные, в бой не годятся совсем. К чему их так много? Но в немецкой армии воздушной разведке придавалось значение большее, чем в любой другой армии мира. Собственно ничего нового в этом не было, ещё в Первую Мировую все страны активно использовали корректировку огня с воздушных шаров и даже – ты удивишься, друг, но сие чистая правда – с воздушных змеев!

Каковы были те аэростаты и воздушные змеи – ищи фото на моём сайте SteamAge.ru.

К середине XX века от воздушных змеев и аэростатов всё же отказались, заменив их аэропланами. Но даже так огонь наземных батарей был опасен километров на 15. Отдельные дальнобойные орудия могли забросить свой снаряд почти на 20 км. Но что делать, если враг обойдёт позицию батареи за 20 с лишним километров?

Люфтваффе придумало новую тактику: вместо артобстрела – налёты бомбардировщиков на передний край. Бомбардировщики – как мобильная артиллерия, огонь которой легко можно перебросить на 50 или даже 100 километров! Причём вылет самолётов происходил сразу после запроса полевого офицера. Достаточно сказать, что когда в 1940 году во Франции немцы столкнулись с непробиваемыми для их пушек английскими танками «Матильда», то немецкие пикировщики прилетели через четверть часа после запроса от передовых частей вермахта. Колонна грозных «Матильд» была разбомблена на дороге. Для сравнения в то же самое время французскому пехотному офицеру, если требовалась поддержка артиллерии, то он должен был написать письменный запрос в штаб, отправить туда с курьером, штаб собирал все запросы до обеда, а после обеда рассылал письменные приказы на артиллерийские батареи, по каким целям и сколько снарядов надлежит выпустить. Зато ни одного снаряда не расходовалось без строжайшего учёта! А ведь война это экономика.

Новая немецкая тактика применения бомбардировщиков оказалась сюрпризом для всего мира. Все страны отставали от немцев в этом. Не исключение и СССР. В котором, конечно, были и ББ-1 и Су-2 – но никто не предполагал, что их нужно применять вот так, как немцы применяют свой Юнкерс-87.

В заключение ещё пара слов о невероятной успешности немецких истребителей. Особенно же в боях на Восточном фронте, что вроде как намекает на какую-то худшую выучку советских лётчиков, в сравнении, скажем, с лётчиками французскими.

Французов-то немцы сбили куда меньше… да ведь и воевали они с ними всего 40 дней. Война на Западном фронте закончилась даже раньше, чем немцы вошли в Париж. И вошли не с боем, а чисто ради парада, парижских зевак позабавить. Есть замечательные фотографии Парижа тех времён. Где в погожий день парижане лениво загорают на набережной Сены, а на одинокого немецкого солдата в увольнении никто и не обращает внимания. Там – была совсем другая война. Хорошая война, как позже её окрестили французские торговцы.

И если, мой друг, ты не веришь в этом мне – поверь Жоржу Сименону, автору детективов про комиссара Мегрэ. Он француз, и писал для французов. Без вымысла. То, что знали все. Тема воспоминаний о хорошей войне в его произведениях поднимается неоднократно. И даже такая дикость как узаконенные преследования за «лежачий коллаборационизм»… Впрочем, мы отдалились от темы самолётов. К чему вообще ворошить это непривлекательное прошлое крепких демократий? Вернёмся же к чисто военной истории.

А вот с русскими пришлось воевать не 40 дней, а 4 года. И эти восточные варвары и не думали сдаваться, даже когда немецкие мотоциклисты заехали сперва в Химки, а затем уже и в район Тушино в поисках пути к Северному Речному порту Москвы. Последний немецкий танк подбит на перекрёстке в Лобне – это неподалёку от нынешнего столичного аэропорта Шереметьево. То есть враг не просто уже стоял у ворот – он в эти ворота ломился со страшной силой. А русские не признавали очевидного поражения. Ожесточение на Восточном фронте было неведомым для Европы. За 2 года европейской войны все потери немцев убитыми, пленными и пропавшими без вести менее 100 тысяч. За всего полгода успешной поначалу войны с СССР потери немцев перевалили за 600 тысяч. Они в месяц теряли столько, сколько раньше в Европе за 2 года!

Накал боёв в воздухе был не меньше, чем на земле. Отсюда и высокие цифры потерь – и соответственно высокий личный счёт у отдельных немецких асов. Но даже этих асов сбивали. Непревзойдённого Эриха Хартмана сбивали аж 8 раз. И несложно догадаться, на каком фронте его сбивали чаще.

Однако у немцев была налажена служба спасения сбитых пилотов. И у этой службы были и группы, пробиравшиеся за линию фронта для эвакуации оттуда лётчика, и даже такие секретные технические новинки как вертолёты. Но не думай, друг, что это из человеколюбия. Всё куда проще, выучить нового хорошего пилота очень дорого, а главное непозволительно долго. Потому можно пожертвовать десятком-другим истинно-арийских пехотинцев для вызволения всего одного пилота. Война это экономика. Ничего больше.

Итак, первый секрет немецкой эффективности – не в самолётах, а в опытных пилотах. Пока удавалось возвращать их в строй, люфтваффе было грозой. А вот, к примеру, потери пилотов в Воздушной битве за Британию восполнить так и не удалось, все они в лучшем случае оказались в английском плену, где спокойно дождались окончания войны.

А второй секрет это служба наблюдателей, наводившая с земли немецкие истребители точно на их цели. Только это позволяло Эриху Хартману применять его излюбленный приём атаки в пикировании на скорости с последующим уходом вверх и больше никаких повторных заходов. Пилоты других стран были лишены этого, они были вынуждены сближаться с целью для опознания, на чём теряли и время, а главное – скорость.

Но вот в вопросах вооружения у немцев не всё было так же хорошо, как с тактикой. К вооружению немцы подошли экономно. И придумали универсальный пулемёт MG-34. Он винтовочного калибра, его можно дать пехотинцу как ручной, а можно поставить на танк. Или даже в турель самолёта. Казалось бы всё замечательно? Но вот скорострельность MG-34 оказалась великовата для целей пехоты. Свою ленту в 50 патронов он выплёвывал за пару-тройку секунд. Такая прожорливость требовала от немецкого пулемётчика виртуозного обращения с оружием. А поскольку виртуозы в армии далеко не все, то пехота получила для этого пулемёта специальный станок – с механизмом заданного рассеивания пуль при стрельбе. Это решило проблему пехоты – но авиаторы хотели ещё большей скорострельности.

Позже, уже в ходе войны появилась ещё более технологичная версия MG-42, у которой скорострельность возросла аж до 1200 выстрелов в минуту, из-за чего пришлось поставить в пулемёт специальную деталь – замедлитель темпа стрельбы. Он был отключаемым. При использовании в пехоте полагалось этот замедлитель включать при стрельбе по наземным целям и отключать при зенитной стрельбе.

Однако пулемёт был под винтовочный калибр. А пуля винтовочного калибра быстро теряет свою силу в полёте. Американцы поэтому быстро перешли к установке на свои самолёты крупно-калиберных пулемётов Браунинга. Опять-таки, таких же, как и армейские или флотские. А у них темп стрельбы был вдвое ниже немецкого. Что сильно уменьшало шансы нанести критическое повреждение быстролетящей воздушной цели.

Для 30-х годов наиболее оптимальное для авиаторов решение было создано именно в СССР – авиационный пулемёт ШКАС винтовочного калибра с темпом стрельбы в 1800 выстрелов в минуту. Или 30 выстрелов в секунду.

Высокая скорострельность немецкого MG достигалась за счёт использования гильзы без выступающей закраины. Затвор пулемёта просто проталкивал патрон, выдавливая его из металлической пулемётной ленты вперёд. Но в русской, а затем и советской армии использовалась гильза с закраиной.

Часто можно слышать досужие рассуждения о том, что гильза с закраиной это архаизм и вообще глупость, никто в мире не делает такие гильзы, кроме нас, отсталых и глупых. Ну а англичане – умные? А у них отчего-то в годы Второй Мировой патроны для английских винтовок и пулемётов – с выступающей закраиной!

Прежде чем меня упрекнут в незнании вопроса, уточню: производимые англичанами по лицензии пулемёты Чешска Сброевка я тут в расчёт не беру. Те были, разумеется, сконструированы под немецкий патрон без закраины (Чехия это Богемия, немецкий протекторат со средних веков, потому и все промышленные и военные стандарты у чехов были немецкие). Для тех пулемётов, разумеется, англичанам пришлось наладить выпуск патронов немецкого образца. Но неужто кто-то думает, что англичане – нация первой в мире наладившая производство пулемётов – и не имели к началу Второй Мировой пулемётов собственной конструкции под свой родной английский патрон? А он – с выступающей закраиной! Но зачем?

Да потому, что англичане умные и прекрасно знали, сколько патронов за день может расстрелять пулемёт. Однажды, в Первую Мировую всего одна английская пулемётная команда, ведя из пулемётов заградительный огонь, за день расстреляла 2 миллиона патронов. ДВА миллиона патронов. За ОДИН ДЕНЬ. Не весь фронт, не дивизия и не полк – а только лишь одна пулемётная команда.

А гильза без закраины стоила в те времена в несколько раз дороже гильзы с выступающей закраиной. Да она и сейчас дороже стоит. Потому что производство гильзы без закраины сложнее и требует большего числа технологических операций, при том же и большей точности их исполнения. Ведь гильза без закраины упирается в камору своим бутылочным горлышком. Из-за этого нужно очень строго соблюсти форму этого бутылочного горлышка и расстояние от него до донца гильзы – иначе либо затвор не закроется, либо боёк просто не сможет ударить по капсюлю в донце. В противовес этому гильза с закраиной изготовляется простой штамповкой, её надёжное производство было отработано ещё в XIX веке во времена примитивных винтовок Бердана, и в зацепление с каморой она входит именно закраиной, которая там же, где и донце, потому в принципе не может быть ситуации, чтоб затвор не закрылся или боёк не достал до донца. И потому, где используются гильзы с выступающей закраиной, там совершенно исправно стреляют патроны разных заводов, годов выпуска и условий хранения, вплоть до ржавых гильз и таких, у которых длина гильзы различается до 3 миллиметров. И даже такое никак не сказывается на точности стрельбы – а вот оружие под патрон с гильзой без закраины даже выстрелить бы не смогло.

Всё это учли англичане и потому не желали отказываться от своих родных патронов с гильзой с закраиной. Те же соображения учли и в СССР. И создали ШКАС под свой трёх-линейный винтовочный патрон.

Но, правда, стрелять обычными винтовочными патронами ШКАС не мог. Ведь если гильза с закраиной, то механизм пулемёта сперва достаёт патрон из пулемётной ленты движением назад – и только потом продвигает его вперёд, в камору для выстрела. Так работал и всемирно прославленный пулемёт Максима, служивший и в английской армии.

Интересующимся историей появления пулемётов рекомендую на моём сайте SteamAge.ru статью «Очерк о скорострелках». Её найдёшь в разделе публикаций, в сборнике «Я люблю паро-панк».

Но скорострельность «максима» была умеренной. А ШКАС работал с такой скоростью, что вместо плавного вытягивания патрона из ленты получался резкий рывок. Настолько резкий, что порой вываливались пули из гильз. Потому пришлось для ШКАСов выпускать патроны отдельно – такие же по форме, но отличавшиеся маркировкой на гильзе. А обычными винтовочными патронами из ШКАСа стрелять было запрещено.

ШКАС явился венцом пулемётов винтовочного калибра в авиации. Он был лёгким, что позволяло ставить его на небольшие по размерам истребители, поднимаемые в воздух недостаточно сильными моторами тех лет. При том – 30 пуль в секунду. Удачная короткая очередь ШКАСа едва ли не распиливала воздушного врага. И однако стало ясно – большего от винтовочного калибра не добиться.