Текст книги "Антихакер"

Глава 28

Не знает тот себя, кто не испытал праведный гнев. Как будто в тебе всегда жил дьявол, засаженный в глубокую подземную тюрьму, так что ты и не догадывался о его существовании. Но вот сломаны замки, люк открыт, и зверь вырывается и заполняет оболочку, которую ты считал своей. Вот, оказывается, какой ты настоящий – исполненный поразительной ярости, готовый вцепиться клыками и рвать плоть своего врага. Тысячи лет цивилизации загоняли дикое чудовище в самые темные закоулки души, но стоит только возненавидеть до побелевших костяшек, почувствовать, что имеешь право мести, и вот он – неадерталец с налитыми кровью глазами.

Когда Озеров налетел на своего врага, схватил его за шею и потащил на дно, он забыл, кто он такой. Враг причинил ему нестерпимую боль потери и страх загонного животного. Он должен быть уничтожен. Сразу в мышечной памяти всплыли уроки водного поло, в которое заставлял сборников играть Владимир Михайлович. И это было поло без правил, любым способом забирай мяч – хватай, топи, заламывай руки, даже бей, только ниже уровня воды. «Плавание – одиночный спорт, вы боретесь в основном с собой и секундной стрелкой на моем хронометре, – вещал он. – Но рафинированные мальчики не выигрывают великие битвы. Вы должны почувствовать настоящую мужскую борьбу, цепляться за победу, сопротивляться живому противнику. Тогда станете великими, как Сальников».

Великим стать Марку не довелось, а вот борцовские зацепы навсегда остались в его мозжечке. Выдохшийся айтишник совсем не имел шансов с ним справиться. Это была не его стихия. Тут Озеров понял: вот шанс, который он искал. Он должен все выяснить. Марк дал противнику всплыть и заорал:

– Это ты убил моего деда? – Его крик усилил кто-то внутри, кровожадно жаждущий смерти. – Говори!

Озеров сейчас почти не помнил, что он делал. Орал, душил одной рукой и бил кулаком другой, тащил под воду. Допрос получился с пристрастием, и когда Ян признался во всем, чуточка теплоты и милосердия просочилась в мозг нападавшего, глубоко пропитанный злобой. Марк как будто увидел себя со стороны, потерявшего человеческий облик, в зверином оскале, и ужаснулся. Но затем Рощин сказал: «Прости».

Уже на берегу Марк пробовал осознать, что случилось с ним. Почему это слово, точно выстрел стартового пистолета, окончательно выпустило его зверя из уже почти сломанной, но еще упирающейся клетки. Одно короткое слово за все, что ты сделал? За то, что уничтожил самого дорогого человека в его жизни? За то, что он пережил у гроба мертвого деда? Ты реально хотел отделаться простым сокращением гортани? Но в тот момент он не осознал этих мыслей – они пришли уже позже. Гнев разлился по его телу и отравил кровь. Затмение накрыло мозг, и только инстинкты продолжили управлять им. Инстинкты, о которых Марк даже и не подозревал в своей уже немалой цивилизованной жизни.

С нечеловеческой силой, которая пробудилась в нем, Озеров, как соломинку в коктейльном бокале, перевернул своего врага. Его рука, согнутая в локте, обхватила горло, способная не просто удушить, но и сломать шею. Он навалился всем телом еще раз и, почти не встречая сопротивления, потащил Рощина ко дну. Он нырнул с ним глубоко – воздуха в легких Марка, казалось, было достаточно, чтобы переплыть всю реку под водой. В какой-то момент тело, к которому он прижался, задергалось и расслабилось, как будто до экстаза наслаждалось подводной экскурсией. Похоже, его противник отключился.

Он мертв! Зверь внутри восторжествовал. Он ведь именно этого желал, глядя на закрытый гроб, вспоминая раскуроченный кровавый череп на своем диване в гостиной своего дома? Но в этот момент неимоверного торжества победы хищник потерял бдительность.

Что ты натворил? Как будто очнувшись от глубокого сна, запричитал его собственный голос. Голос Марка, а не древнего человекоподобного существа. Он ощутил, что все так же крепко прижимает Яна к себе. И воздуха в его легких осталось совсем мало. Марк посмотрел наверх. Через толщу воды ярко светило солнце. Прижимая тело врага к себе левой рукой, он правой направил их тандем вверх. Ян как будто потяжелел в два раза. Всплывать быстро не получалось. Рябь поверхности играла солнечным светом. Но приближалась слишком медленно. Лишь бы хватило сил.

Марк вынырнул, громко пытаясь заглотить весь воздух вокруг. Про Яна такого сказать было нельзя, он выглядел как… Как труп. Тащи его на берег!

Расстояние до кромки воды было смешным для хорошего пловца. Но для пловца без ног в обнимку с мертвецом оказалось бесконечным. Марк греб одной рукой, другой уцепился за рубашку утопленного им мужчины и тащил за собой. В голове, точно колеса разогнавшегося поезда, стучала одна мысль: «Быстрее! Быстрее!» Куда пропал его дикий зверь? Спрятался, оставив разгребать последствия кому-то поумнее и адекватнее? Силы реально заканчивались, но на соревнованиях ведь так было всегда. Ты мог победить, если только переставал обращать внимание на скулеж готовых сдаться мышц и, как самый безжалостный рабовладелец, заставлял их пахать. Сейчас на кону была не какая-то медаль, а целая жизнь. Марк не мог проиграть такой заплыв. Остервенело он выгребал рукой, как когда-то его учил еще самый первый тренер, точно ему надо вычерпать этот чертов бассейн до дна.

В дно он уткнулся рукой. Ноги, может быть, уже несколько метров волочились по илу, но он не мог это почувствовать. Еще несколько метров Марк тащил утопленника по воде, а затем пополз по полоске грязи и уперся в каменную ступень. Рощину повезло, что уровень воды в тот день был ниже обычного: втащить на набережную враз потяжелевшее на суше тело у Марка сил бы точно не хватило. А может, повезло Марку? Он уложил неподвижного Яна вдоль берега на обмелевший краешек дна. То, что вода обычно выше, показывали грязно-зеленые полосы на граните.

Учитель Озерова по ОБЖ хоть и был, возможно, одиноким алкашом, как про него упорно твердили одноклассники, неохотно собираясь на его урок, который обычно ставили последним, но знания, которыми он сумел поделиться с Марком, в итоге оказались важнее географии или геометрии. Он рассказывал простым языком отставного военного, который провел жизнь в таежных гарнизонах, где больше медведей, чем людей, с трудом сдерживая себя, чтобы не вставить слишком крепкое для юной аудитории словцо. Но именно его рубящие, но идущие от открытого сердца и настоящего жизненного опыта замечания вытолкали Марка в защищенное место, когда рушилась крыша аквапарка. Марк уже не помнил его имени, только кличку Хромой за чуть заметное подволакивание левой ноги.

Класс валялся на партах от смеха, когда очередной ученик пытался выполнить искусственное дыхание рот в рот половине манекена без ног. Где уж тут запомнить тройной прием Сафара для правильного положения дыхательных путей.

– Ну-ка, стоп! – закричал Хромой. – Озеров, дуй сюда.

Марк под смешки друзей поплелся к учителю.

– Ложись, – приказал Хромой непривычно жестким голосом.

– В смысле? – заартачился Марк.

– В самом прямом! На пол ложись.

Марк скорчил обиженную рожицу, но начал медленно выполнять команду.

– Закрой глаза, – приказал учитель, когда Марк улегся на пол, скрестив руки как покойник. И обернулся в сторону одиночных смешков в классе: – Тишина! Представьте: ваш товарищ умер. Р-раз, и нет больше Марка, – он щелкнул пальцами.

– Не, я его не буду… – кто-то из парней попытался высказаться, но Хромой превратился в офицера.

– Молчать, пока я говорю! – Ребята еще не видели обэжэшника таким злым. – Нет Марка, с ним никто не поговорит уже, не пожмет руку, не влюбится. Никогда! Представьте себе. – Марк почувствовал себя неуютно и опустил руки по бокам. – Представьте его родителей. Это вы с ним пошли в поход, где он оступился и упал в овраг. Идите, скажите его родителям, что их сын умер. А вы были рядом. – Хромой сделал паузу. – И ни хрена не сделали. Сволочи, – последнее слово он прошептал, но прозвучало оно словно удар хлыста.

Теперь наступила полная тишина. Озеров лежал несколько минут, чувствуя, как пол становится все более жестким и некомфортным.

– Теперь вы будете делать прием, что я описал. Нет, не на Озерове. На манекене, слава богу. Но Марк встанет только тогда, когда кто-то сделает это правильно. Кто готов спасти друга?

Марк услышал шаги. Его сердце радостно забилось от того, что кто-то вызвался спасать его. И пусть это была имитация смерти, но не имитация дружбы. Когда Марк уже сам сдавал зачет по искусственному дыханию и прямому массажу сердца, он представлял, как спасает Никиту Казакевича, своего друга с самого первого класса, и ощущал неимоверную силу победителя над смертью.

На грязном иле Москвы-реки эмоции были другими. Перед ним был настоящий труп, страшный, чумазый. Да еще и утопленный им самим. Черт! Хорошо хоть те правила сами всплывали в голове. Марк запрокинул голову Рощина, выдвинул несопротивляющуюся нижнюю челюсть и заглянул в открытый рот. Горло было свободно, но изо рта пахнуло тухлой водой. Как ты себе это представляешь – прикоснуться своим ртом к этому, мертвому?

Марк скривился, но набрал в свои мощные легкие пловца воздух и, опустившись к телу, резко вдул его в рот Яна. Ничего не произошло. В следующий раз он прижал свой рот максимально плотно к посиневшим губам так, что его чуть не вырвало. Но он справился, и воздух, казалось, прошел внутрь. Еще раз и еще. Теперь массаж грудной клетки. С этим сложнее. Марк не мог встать на колени, как в юности. Ноги давно свалили на пенсию. Озеров руками согнул их и подтащил под себя, собрав некое подобие подставки. Оттолкнулся от тела и уже возвышался над ним. Но ноги могли в любой момент отказаться держать его. Марк сложил руки одна над другой и начал обследовать грудь Рощина. Его ребра выпирали сквозь мокрую рубашку. Марк быстро нащупал нижнюю часть грудины, приложил ладонь тыльной частью и нажал двумя руками. Давление получилось слабым, а сам он зашатался. У него совсем не было точки опоры. Он надавил на грудь еще раз, более резким, как ему показалось, движением, зашатался как желе, но по отдаче понял, что этого все равно недостаточно.

Марк еще раз постучал по ногам с обеих сторон, но его положение совсем не улучшилось. Драгоценное время чистыми бриллиантами сыпалось в мокрый песок. Тогда он вскарабкался на тело Рощина и перекинул ногу на другую сторону. Теперь он оседлал утопленника, словно сексуальный партнер. Выглядело это, может, и неприглядно со стороны, но, главное, нашлась точка опоры. Озеров снова нащупал нижнюю часть грудины и сделал решительный выпад. Теперь грудь Рощина качнулась вглубь и распрямилась, точно как в пособии по оказанию первой помощи пострадавшим. Еще два нажима. Вроде все получалось, но труп не оживал.

Марк бросил грудь и снова полез ко рту. Теперь уже по груди лежачего человека. Откинул голову, отодвинул его нижнюю челюсть и присосался своим ртом к распахнутому зеву утопленника. Выдохнул весь объем своих легких. Когда-то Марк на спор лопал воздушный шарик за пять выдохов. Второй выдох, третий, четвертый. Легкие Рощина должны бы уже взлететь, а не вонять протухлой едой.

Марк быстро отполз ниже и снова начал прямой массаж сердца сильными четкими движениями. Давай же! Ну! Очнись! Силы в руках ему было не занимать, но сейчас она как будто удвоилась, утроилась, несмотря на водный триатлон: заплыв, речную борьбу и вытаскивание тела на берег. Грудная клетка ходила ходуном. Не раздавить бы. Ненависть исчезла окончательно. Перед Марком был человек, который умирал. Марк не был убийцей и не хотел им становиться. Живи, блин!

Это произошло внезапно. Еще два захода искусственной вентиляции легких, еще две попытки запустить сердце. Неожиданно грудь под руками Озерова задвигалась. Сама! Он даже не понял это сначала, но в ответ на его нажатия грудина самостоятельно мелко задергалась вверх и вниз. Только когда Марк услышал кашель, он догадался, что утопленник это делает сам, без его помощи. Он остановился и посмотрел на серое лицо Яна. Тот лежал с закрытыми глазами, но изо рта, как из испорченного крана, толчками пошла грязная вода. Грудь сотрясалась, стремясь скорее выплеснуть из себя смертельную жидкость.

Марк остановился, в изумлении наблюдая чудо спасения. У него был шанс убить своего врага, и он остановился даже не на полпути, а у самых ворот ада, но затем вытащил его с того света. И в этот момент ни одна его молекула не жалела об этом. Он в изнеможении улегся на Яна сверху. Адреналин, тащивший его от прыжка в воду до этого момента, растворился, и сил не было даже сползти на землю. Марк последним усилием полез рукой в карман брюк Рощина и в следующее мгновение вырубился.

Озеров не знал, сколько находился без сознания, может, секунды, а может, полчаса. Но, когда он пришел в себя, ничего не изменилось. Его соперник так же лежал под ним с закрытыми глазами. Первой мыслью стрельнуло: «Умер!» Марк прислонился к груди и тут же отчетливо услышал биение сердца. Следующим звуком была приближающаяся сирена «Скорой». Озеров оттолкнулся от тела Яна и свалился рядом, наполовину в воду. Он посмотрел в сторону реки и не увидел теплохода, с которого они спрыгнули. Только солнце продолжало играть с рябью на поверхности реки. Марк лежал и думал о провалившемся плане, о заказчике убийц своего деда, который лежал по правую руку, о собственной безопасности. Все вышло из-под контроля, и виноват в этом был он сам. А ведь он мог выиграть этот раунд нокаутом.

Через какое-то время сильные руки подняли его из жижи, уложили на сухие носилки. Когда Марк очутился у бело-красной машины, то поднялся на носилках и, увидев людей в открытой задней двери «Скорой», спросил:

– Как он?

– Будет жить, – ответил санитар, – вы можете с нами ехать сидя? Внутри нет второго места для лежачего.

– Я? – удивился Марк. – Я в порядке.

– Что-то непохоже. Ноги вас не держат.

Марк ухмыльнулся:

– Это не из-за сегодняшнего инцидента. Я давний инвалид.

Из фургона вышел врач:

– Что сидите? Бегом поехали.

– Я отказываюсь, – пробормотал Озеров.

– Что? – медик зло посмотрел на Марка. Он подошел к нему, сидящему на носилках, и заглянул в глаза. – Это не шок. Вы в порядке?

– Да, я вытащил этого… пловца. Со мной все в порядке. Просто оставьте меня здесь. Я вызову такси и уеду.

Врач махнул рукой.

– Пусть делает что хочет. Помереть не должен. Жалобы только потом не пишите. Вот, – он протянул планшет с бланком: – Заполните отказ.

Озеров взял планшетку.

– Вы не знаете, как зовут пострадавшего?

– Знаю, Рощин Ян Борисович.

– Спасибо, – ответил врач и пошел к автомобилю.

– Можете меня отнести на ту лавку? – Марк указал на скамью в пяти метрах. Санитар-водитель поднял его с носилок и перетащил на сидячее место.

Марк уселся и старательно заполнил необходимые данные. Пока он это делал, санитар погрузил носилки в машину, захлопнул двери и подошел к нему.

– Точно не поедете?

– Сто процентов, – Марк передал заполненный документ. – Документов у меня с собой нет, простите.

– Да бросьте, – махнул рукой санитар и быстрым шагом пошел к своей машине.

«Скорая» включила проблесковые маячки и скрылась за поворотом аллеи, оставив Марка, грязного и мокрого, приходить в себя на скамье безлюдной набережной. Он не мог ни позвонить Николаю, ни вызвать такси, даже опция выбежать на дорогу с поднятым верхним пальцем была недоступна. А по нынешним временам и бессмысленна: так уже никто не делал, с тех пор как запустились приложения такси, да и внешний вид Озерова, перепачканного грязью после заплыва, напоминал матерого бомжа и точно не вызывал желания узнать, куда его подбросить. Оставалось только сидеть и ждать гениальной мысли или чуда. Что по большому счету одно и то же.

Глава 29

Мысли медленно, но упорно, как армейское подразделение после победного, но тяжелого рукопашного боя, выстраивались в ровные шеренги. Марк все больше осознавал, что он зря себе напридумывал, как на белом коне въедет в полицейский участок и скинет к ногам ошарашенных служителей закона скрученного Соловья-разбойника. Нужно было перепоручить это тем, кто имеет право на насилие в нашем государстве. У него не было ни прав, ни, если посмотреть в широко открытые глаза правды, возможностей.

Но, с другой стороны, ведь был и позитив. Что Марк имел до операции – надуманным образом распознанный подозреваемый. Как бы он объяснил в полиции свои догадки? Сейчас же он получил чистосердечное признание преступника. Конечно, его слово против слова убийцы. Вряд ли Рощин раскаялся и признается в присутствии свидетелей. Но аргумент в размере трех миллионов уже не задвинуть в дальний угол. Ян может скривить рожу, ну какие три миллиона? Но как он ответит на вопрос, что он делал на одном с Марком теплоходе, зачем спрыгнул в воду и попытался сбежать? Может, даже на пристани есть камеры и запечатлели его с черным рюкзаком? В общем, да, теперь уже можно звонить куда следует.

Марк почти расслабился, нужно просто скорее добраться до телефона. Но тут же его полоснула острая мысль. Доказательства! Стоит хакеру уничтожить ноутбук, и улик не останется. А сделать это очень просто. Даже если полиция возьмет Рощина прямо в больнице, он может не сознаться, где по-настоящему проживает. По адресу прописки следствие ничего не найдет. А затем Ян вызовет своего адвоката и попросит избавиться от компьютера. И что остается – длинная история, как он отравил собачку Марины?

Вдруг резко затормозили шины и желтое такси остановилось на противоположной стороне улицы, ведущей вдоль набережной. Озеров с удивлением наблюдал, что произойдет дальше. А дальше передняя дверь со стороны пассажира открылась и оттуда выкарабкалась заметная фигура. Николай! Он ликующе помахал Марку рукой и понесся через дорогу, пугая проезжающие автомобили. Чудо не заставило себя ждать долго. Когда Зайцев добежал до Озерова, его лицо расплылось в счастливой улыбке:

– Я тебя нашел! Ты в порядке?

В ответ улыбнулся и Марк. Несмотря на провал операции, он был так рад видеть напарника прямо сейчас. И улики в черном рюкзаке с крылом богини победы на его плече.

– Ты откуда здесь?

Коля махнул рукой.

– Да теплоход развернулся, когда вы доплыли, и вернулся обратно на пристань. Я схватил твою коляску и побежал ловить такси искать тебя. Что это было?

– Ты о чем?

– Вы там как будто сражались в воде.

– Что, все так хорошо было видно?

– Непонятно, то ли ты его топил, то ли спасал.

– Мне тоже теперь непонятно.

– Так он жив?

– Да, я его вытащил. «Скорая» увезла в больницу, – Марк сделал передышку, обдумывая слова. – Представляешь, он ведь признался в том, что натравил убийцу на меня. Обещал сознаться. Но я совсем ему не верю. Очухается сейчас в больнице на чистом белье и передумает. В тюрьму он себя сам не засадит.

Николай погрустнел.

– То есть мы все? Проиграли?

Марк в расстройстве шлепнул себя по бедрам. Что тут еще скажешь? Но в этот момент он почувствовал что-то новое. Краешек его правой ладони задел твердый предмет. Он посмотрел вниз и увидел, что что-то лежит в кармане мокрых джинсов. Рука Марка поднялась к переднему карману брюк и что-то там нащупала. Лихорадочно он полез в плохо поддающийся из-за влаги карман и вытащил автомобильный ключ. Заглушенная аффектом память пробудилась и отправила картинку, как он шарил по штанам Рощина перед обмороком. Похоже, он вытащил этот ключ у него.

Марк повертел в руках находку. На оборотной стороне ключа красовался несущийся жеребец.

– Не знаешь, что это за машина?

– «Феррари», что ли?

– Нет, у «Феррари» лошадь на дыбах стоит. Дай мне мой телефон.

Николай протянул сотовый и бумажник вместе с ним:

– Держи.

Марк набрал в интернете «машина с лошадью на эмблеме» и щелкнул по первой попавшейся ссылке «ТОП 10 марок машин с лошадью на эмблеме» и, промотав, естественно, первую «Феррари», увидел значок такой же, как и на ключе.

– Это «Форд Мустанг».

– И что это дает нам?

– Действительно, что дает? – пробормотал Озеров, но колесики в его голове уже начали крутиться. Пока слишком медленно. Ключ был зацепкой, какой-никакой, но все же. Они могли попытаться его использовать. Как последнюю пешку в почти проигранной шахматной партии – если ее провести до последней горизонтали, то можно зацепиться за победу. Марк почти уверенно произнес: «Нам нужно найти автомобиль. А там поймем, что дальше».

– Где его искать-то?

– В порту. Если ключ был у него, значит, он приехал на машине. Хватай меня. Такси может здесь развернуться?

Николай в очередной раз подхватил Марка и понес его к дороге.

– Стой, – вдруг громко сказал, почти закричал Озеров.

– Больно? – напрягся Зайцев.

– Нет, я помню, как обыскивал его карманы. Но совсем не помню момента, как засунул этот ключ в свой карман. Может быть, там осталось что-то еще?

– Давай посмотрю, – с энтузиазмом откликнулся Коля и посадил Марка обратно. Он спустился вниз, к реке и скрылся из вида. Вернулся через несколько минут, руки и туфли были в зелено-коричневой грязи, как и весь Марк. Лицо Николая светилось от радости.

– Смотри, нашел! – еще издали он поднял руку, в которой блестела связка ключей. – Не твои?

– Нет, свои я оставил в гостинице. Давай сюда.

На связке была пластиковая таблетка от домофона и три ключа. Один маленький и очень простой, возможно, от почтового ящика. Два других были явно от хороших дверных замков, один плоский с точками и полосками с обеих сторон, второй побольше, на длинной ножке.

– Сувальдный, это ключ для мощного замка, – произнес Зайцев. И тут же объяснил: – У меня отец держал киоск с ключами, рассказывал. А вот этот поменьше называется перфоключ. Невозможно открыть воровским инструментом.

– Отлично, у нас, видимо, есть ключи от его квартиры.

– Только где она?

Марк уже увереннее сказал:

– План в силе, погнали, найдем тачку, может, она нам что-то подскажет.

По дороге к Киевскому причалу Марк открыл интернет и прошерстил места, где можно оставить машину. У самого причала парковки не было. Все советовали оставлять автомобиль на стоянке у Киевского вокзала. «Надеюсь, ты послушался их совета, Ян», – подумал Марк.

К облегчению Озерова, паркинг у вокзала оказался не таким огромным, как парковка ИКЕА, и заметный среди заурядных машин «Мустанг» оказался на месте. Всю дорогу до места Николай дул на ключ, чтобы его высушить. Марку это казалось бесполезным занятием. Он больше надеялся на мастерство инженеров «Форда», которые должны были предусмотреть ситуацию, что ключ может оказаться под дождем или ненароком свалиться в частный бассейн владельца роскошной тачки, но Коле не мешал – хуже не будет.

Что было бы, если б машина не открылась? Марк предпочитал об этом не думать. Можно было бы отправить Зайцева в ближайший магазин и поменять батарейку. Если бы не помогло и это, то, вероятно, в голове появился бы новый план, ведь его противник жив и, скорее всего, все так же опасен. Но «Мустанг» приветливо мигнул габаритами на нажатие кнопки открывания.

– Оставь меня, – приказал он Николаю, – обыщи салон.

– Что мы ищем?

– Было бы круто найти его ноутбук.

Коля нагнулся к переднему сиденью, заглянул на заднее.

– Не видать.

– Посмотри в багажнике.

Коля снова опустился к передней панели автомобиля, пытаясь разобраться, как его открыть. Марк посмотрел на ключ у себя в руках и нажал кнопку с изображением открытого багажника.

– Готово.

Николай проверил багажник.

– Вообще пустой. Только аптечка.

Если честно, Марк и не рассчитывал найти компьютер. Тот должен был быть в более надежном месте, чем тачка на парковке. Придется все-таки найти логово хакера.

– Посмотри бардачок и подлокотник.

– Что там искать-то?

– Не, лучше помоги мне сесть на сиденье пассажира. Я сам пороюсь.

Оказавшись на эргономичном сиденье, которое будто обхватывало спину и поддерживало ее со всех сторон, Марк огляделся. Черная кожа сидений, простроченная красной нитью, блестящие хромом кнопки управления и ручка переключения передач, руль с несущимся жеребцом. Все было сделано, чтобы унести хозяина из реальности на гоночный трек, чтобы он почувствовал превосходство над серым потоком машин на улице.

– Класс! – слева за руль еле втиснулся Коля. – Вот это тачло!

Зайцев начал рукой искать, как переместить кресло назад, и, когда оно со звуком двигающегося робота начало отъезжать, выглядел как ребенок в Диснейленде. Но Озеров не собирался восторгаться.

Он не сразу понял, как открыть дверцу бардачка, тоже обтянутую кожей, но справился. Вытащил на колени все его содержимое. Отбросил под ноги техпаспорт, посмотрел страховку – машина была на фирме «Люксрент». Арендная, что ли? Тоже на пол. Его заинтересовал заполненный от руки бланк. Точно. Договор аренды. Сразу на месяц. Нехило. Марк пробежался по данным. Там были права Рощина и его прописка. Ничего не дает. Повертев листок, Озеров отбросил и его. Какие-то чеки. Бензин. Тоже ни о чем. Все.

Марк откинул голову на мягкий подголовник. Коля развлекался, представляя себя гонщиком. «Еще подлокотник», – вспомнил Озеров и приподнял черную кожаную крышку между ним и напарником. Там было совсем мало места. Сверху валялись провода зарядки и какой-то девайс. Марк осмотрел его и понял, что антирадар. Конечно, ездить по правилам на такой машине противоестественно. Скинув его на пол, добрался до бумажки на дне. Боже, можешь помочь еще раз? Он раскрыл сложенный листок. Квитанция. На какого-то Угрюмова Д. К. Расчет размера платы за содержание жилого помещения и коммунальные услуги, прочитал Озеров. На квитанции был адрес. Москва, Котельническая набережная, двадцать один, квартира сорок один. Марк не поверил.

Что это? При чем тут какой-то Угрюмов? Машина была Рощина, в документах на аренду было его имя. Может, предыдущий арендатор забыл? Нет, арендные машины должны чистить от мусора, тем более такие. Друг? Что-то не представляется, как друг садится на пассажирское место и складывает квитанцию на оплату квартиры в подлокотник. Неудобно. Он бы положил в бардачок напротив. Ну, если б положил.

Озеров еще раз посмотрел на квитанцию. За июль. Свежая. Точно не предыдущий арендатор. Арендатор! Марку показалось, что он понял. Рощин продолжает платить за прописку, скорее всего, у него нет собственного жилья. Да и вот посмотри: машина тоже в аренду, похоже, он не любитель связывать себя собственностью. Или не хочет светиться. Стоп, а какой адрес был у ресторана «Фиджи», на котором закончилось его первое расследование? Руки Марка тряслись, пока он пытался вытащить телефон из кармана и открыть переписку с Кольцовым. Котельническая набережная, тридцать три! Да это ведь совсем рядом!

– Поехали! – возбужденно крикнул он Николаю.

– Как, на этой? – с надеждой, но испуганно произнес Коля.

– Нам только угона еще не хватает на себя записать. На такси. Вылезай. Играть в «Танки» будешь.

Пока такси через центр столицы прорывалось к Котельнической набережной, Марк нервно вертел телефон, совсем не зная, с чем он столкнется на конечном адресе своего следствия. Правильно ли они вычислили квартиру хакера, подойдут ли ключи, что он сделает, оказавшись там? Может, хакер уже мчит к своему убежищу? Озеров машинально, без надежды, открыл программу слежения за GPS-трекером, который Николай подсунул Яну под видом флешки. Мигающая точка точно показывала местонахождение прибора, а вместе с ним и его врага – в одном из корпусов Городской клинической больницы номер пятьдесят один.

Значит, он зря запаниковал, решив, что трекер выйдет из строя, попав в воду. Его план, оказывается, мог бы сработать. Но тут же Озеров вспомнил, что Ян увидел и узнал его. Выбравшись на берег, Рощин добрался бы до дома, схватил компьютер и исчез бы до времени, пока не подготовил бы ответный удар. Догонять было единственной возможностью. Так что Марк пока что заполучил фору. Надолго ли Ян задержится в больнице? Думаю, как только он придет в себя, сбежит. Сколько же времени осталось в запасе?

Дом, где скорее всего проживал Рощин, оказался строгой, одетой в гранит семиэтажной новостройкой, с голубыми от неба, отражающегося в зеркальных стеклах, окнами. Первый этаж с высокими витринами под (наверняка такой же, как и дом) элитный магазин, был еще никем не занят. На парковке перед домом стояли сплошь элитные немецкие автомобили. Николай принес из багажника кресло и помог Марку перебраться на него из такси.

– Каков план?

Озеров указал на парковку.

– Видишь контингент?

– Богатенькие буратино.

– Там, наверное, и охрана есть. А я выгляжу как бомж.

Коля поставил на колени Марка рюкзак.

– Вот, скройся за ним, он выглядит новым.

– Ну что, поехали. Если что, мы из Кемерово понаехали в гости к Яну.

Коля подвез Марка к входной двери.

– Нажимай квартиру сорок один.

– Зачем, у нас же есть ключ!

– Вдруг там кто-то есть? Ты не подумал? Например, подружка Рощина.

– И что сказать, если ответят?

– Мы из Кемерово к Яну. Он не сможет пока возразить.

– Ну, и это практически правда, – ухмыльнулся Николай.

Озеров внимательно поглядел на напарника. Неужели он совсем не волнуется?

Зайцев набрал номер квартиры и затем вызов. Прозвучали шесть звонков. На седьмом Коля нажал сброс. Вроде никого. Квартира, видимо, была пуста.

Николай приложил ключ, и раздался сигнал открытия двери. Напарники переглянулись. Они снова входили на запретную территорию. У них уже точно пятнадцать суток за плечами у каждого. А теперь еще одно проникновение в чужую квартиру. Рецидивисты. Марк решительно мотнул головой.

– Давай, Коля. За наших близких. Мы должны отомстить.

Николай сжал ручки его кресла и вкатил в открытую дверь.

Им открылся холл, богато отделанный розовым мрамором. С высокого потолка свисала огромная стеклянная люстра, делая помещение почти что бальным. Дворцовые времена возвращались. Помещение было огромным, поэтому конторка консьержа за стеклом была на приличном расстоянии от входа. Марк заметил, что там кто-то был. Но они проехали весь холл до лифта, и никто не преградил им дорогу. Возможно, он на своей коляске выглядел слишком заметно и безобидно. Кроме того, Марк разглядел камеры под потолком. Если что-то и случится в этом доме, преступника найдут немедленно.

Камеры были и на пятом этаже, одна направлена прямо на выход из лифта, другая – на коридор. Не обращая внимания, они добрались до двери квартиры сорок один. Если охранник наблюдает, нужно быть естественными. Два замка. Который снизу под ручкой – под «сувальдный» ключ. Коля вставил и легко провернул два оборота. Если и были какие-то сомнения в том, где живет Ян, то они исчезли. В верхнюю скважину Зайцев воткнул плоский ключ, тот вошел без усилий. Он запросто провернул те же два оборота.

– Хорошие замки, легкий ход, – прошептал Николай. – Открываем?