Текст книги "Антихакер"

Глава 8

Марк с ужасом осознавал изменения, которые произошли с ним за годы борьбы с хакерами. Если при первом взломе почтового ящика омерзительные навозные жуки тут же начали плодиться в его разуме, то сейчас он их не чувствовал. Он прочитал за последние годы тонны пиратской литературы, был в курсе всех современных утилит и методов взломщиков, а самое главное, участвовал в обсуждениях на их форумах. Он пропитался этим кодом, деформировался. Как полицейский, который весь рабочий день живет в преступном мире и каждый день сдвигает свою норму на сторону преступников, не замечая, что он уже давно не добрый и честный идеалист, а авторитарный и мстительный тиран.

Участие в так называемом проекте по установлению потенциальной правды все больше раздвигало для Марка вход в темный мир киберпреступности. И он уже не казался ему таким же отвратительным, как раньше. Единственное, что радовало Озерова – это то, что он отдавал себе отчет в этом и, скорее всего, сможет остановиться до того, как окончательно перейдет черту. А пока что скачанные в даркнете программы установились на компьютеры ничего не подозревающих жертв. Для них это выглядело как небольшой сбой – компьютер завис на пару секунд, а затем самостоятельно перезагрузился. Странно? Да, но с кем такого не было? Главное – техника продолжила спокойно работать. А психотерапевт даже и не заметила этого незначительного происшествия, так как увлеченно писала ответ подружке в WhatsApp.

Тем не менее незаметно установленная программа-кейлоггер теперь записывала все нажатия клавиш и делала скриншоты экрана каждую секунду. Другая программа должна была в установленное Марком время (час ночи), когда все работники точно дома и, скорее всего, в кровати, включить компьютер и запустить удаленное управление компьютером. Удаленку даже устанавливать было не нужно, она сейчас стоит у всех. Удобное приложение для администратора – можно помогать пользователям, не поднимая свою жопу с мягкого кресла. Ammyy или TeamViewer – Марку было без разницы, хоть древний Radmin – любая из этих программ давала безграничный доступ ко всем данным.

Марк проверил, что кейлоггер начал собирать свой архив, и отъехал от компьютерного стола. До одиннадцати вечера (час ночи по Кемерово) он был свободен. «Я ведь ничего не краду и не собираюсь красть», – успокоил он себя в очередной раз.

День пролетел незаметно. Жаркий июль манил на улицу. После приезда курьера с продуктами и сессии готовки Марк выкатился на крыльцо и наслаждался запахом скошенного соседом газона и наступившей после рыка газонокосилки дневной тишиной рабочего дня, когда почти все уехали по делам в город. Он покатался по бетонным дорожкам вокруг своего дома, взобрался на турник, хотя дед и запрещал ему использовать «эту хрень» в одиночку. Поспал в своем кресле, укрывшись в тени дома до возвращения первых вечерних машин, шуршавших по щебенке. Зимой он мог позволить на снегокате уехать за пределы своего участка, в лес, к замерзшей реке, но летом отсутствие асфальтового покрытия держало его внутри стен из профлиста. Это было лучше, чем гнить в бетонных перегородках городской квартиры, но далеко не являлось свободой. Марк часто говорил, что сейчас каждый житель планеты уже может понять его после длительных отсидок взаперти своих жилищ. В отличие от подавляющего большинства локдаун Марка был бессрочным. Потому он и бродил постоянно по цифровым картам Гугла, понимая, что никогда не попадет в эти места взаправду. Ведь ему ни за что не выдержать огромных пространств с высокими крышами аэропортов, готовых обвалиться в любой чертов момент. Видимо, это его личный вирус, от которого нет вакцины.

Лесной воздух волшебный. К вечеру он cмыл все мрачные мысли, нагнал аппетит и зарядил энергией. Марк еле дождался одиннадцати вечера, чтобы продолжить свой детектив. Сетевой мир был открыт и безграничен, как июльское безоблачное небо.

Андрей Семенович Генералов интересовал Марка значительно больше Алины Сергеевны Хотиковой. Андрей Семенович был онколог. Скорее всего, нет разницы, считал Марк, и доступ к картам пациентов имеют все врачи, ведь посетители клиники перемещаются от одного к другому, а электронная карта должна быть одна. Но онколог был профильным специалистом, мало ли что еще понадобится узнать. Поэтому Озеров в первую очередь воспользовался удаленным доступом к компьютеру Генералова.

В архиве кейлоггера содержались все данные, что онколог настучал на клавиатуре за день: диагнозы, истории болезни, рецепты, сообщения, логины, пароли. Марку был нужен только доступ в медицинскую информационную систему клиники. Пароли Андрея Семеновича к почте на мэйле, банковским приложениям и врачебным форумам были в полной безопасности.

Озеров не любил больницы, но ему приходилось там бывать. Как минимум раз в год, чтобы подтвердить свою инвалидность. Вдруг произойдет чудо, и государство сможет отменить скудную пенсию и скидки на лекарства. Вся информация о его болезнях, сданных анализах и лечении содержалась в электронной медицинской карте. Слава богу, давно прошли те времена, когда приходилось хранить и носить с собой неудобную бумажную кипу справок, диагнозов и направлений, написанных таким почерком, что все равно не прочитать. Сейчас любой специалист больницы может получить самую сокровенную историю пациента практически по одному щелчку в своей информационной системе. Конечно, они подписывают соглашения о неразглашении, но все, что имеет ценность, всегда попадает в продажу. Возможно, страховые компании, фармацевтические гиганты и похоронные агентства знают о нас гораздо больше, чем мы предполагаем.

Марк проник на компьютер онколога, нашел ярлычок «МИС» на рабочем столе и вошел в программу, где хранились тысячи людских судеб, как трагических, так и счастливых. Разобраться в навигации опытному программисту не составляло труда, ведь логику информационных систем все-таки создали люди вроде него. Две минуты поиска – и история болезни Зайцевой Марины лежала перед ним. На самом деле Зайцевых Марин было на удивление много для не самого большого города. Но у Озерова был ее сотовый номер, который он сохранил, когда просматривал ее почту (рылся в ее почте). Поэтому он легко отмел неподходящих Марин, возможно, счастливых и живых.

Марина обратилась в клинику в середине июня в связи с плохим общим состоянием. Головные боли, сонливость, утомляемость, перепады настроения – было написано в жалобе пациента на первом приеме у терапевта. Естественно, ее отправили сдавать целый ряд анализов. Доктор также отметила признаки депрессии и посоветовала обратиться к психологу. Анализы не выявили каких-то критических проблем, и терапевт рекомендовала сдать кровь на онкомаркеры. Марина тянула какое-то время, судя по сроку между заключением и сдачей. Может быть, эти анализы не входили в страховку, и понадобилось время, чтобы раздобыть деньги. Но в итоге один из онкомаркеров вышел за пределы нормы, и Зайцеву направили на гистологическое исследование – забор ее живой ткани для пристального изучения. Марина прошла его двенадцатого июля. Результат был получен через три дня. А еще через три дня она наглоталась таблеток и перестала существовать.

Результат исследования был отрицательный. Но в этом случае отрицательный тест являлся позитивным ответом. Это значило, что у Зайцевой не было рака!

Марк оглушенно откинулся на спинку своего инвалидного кресла. Марина должна была торжествовать. Наконец с ней случилось что-то хорошее в затянувшейся полосе неприятностей. Но она сделала совсем наоборот. Совершила страшный поступок. В чем же дело? Предположений не было.

Скачать документы система не позволяла. Озеров мог бы попытаться сломать логин администратора, чтобы выгрузить карточку Марины, но это создало бы дополнительные улики, и кто его знает, каким образом они могли быть использованы в дальнейшем, он сейчас не был прикрыт законным договором и действовал как преступник. Марк сделал скриншоты основных медицинских анализов и удалил все незаконные программы с компьютера Андрея Семеновича. То же проделал и с компьютером психотерапевта. Если о преступлении не узнают, считай, что его и не было.

Закончив, Марк отправился в кровать, но долго не мог заснуть. Поведение Зайцевой, по его мнению, было нелогичным. Да, молодые девушки не самые последовательные особы, особенно на грани нервного срыва, но значит, что-то произошло за эти три последних дня, о чем они с Виктором пока не догадываются. Им нужен был свидетель, кто участвовал в жизни Марины. Не могла же она быть совершенно одна.

Утром Марк созвонился с Виктором. Тому нечем пока было похвастать. Марк рассказал ему, что последний анализ Зайцевой показал, что она не болела раком. У нее были какие-то проблемы, судя по истории болезни, больше психологические, но не смертельные. Ей ставили под вопрос этот диагноз, но он не подтвердился. И Марина узнала об этом за несколько дней до смерти. Виктор был поражен.

– Она прошла через что-то невообразимо тяжелое. Я не представляю, как жить в ужасе от того, что можешь умереть такой молодой.

– Вот я и думаю, что она должна была поделиться этим с кем-то близким. С матерью или даже с бывшим мужем – ведь отношения не рвутся в один миг.

– Да, он, наверное, обрадовался бы, – ехидно предположил Виктор.

– По-моему, ты очень сильно переоцениваешь его участие. У тебя нет никаких доказательств, кроме времени начала буллинга.

– Так пора за него взяться и найти эти доказательства.

– А ты не думал с ним просто поговорить?

– Ха-ха.

– А что такого, если даже это он, может, переживает поболее твоего, что так случилось. Смерть, она сразу все долги списывает.

– Вот сам и общайся.

– Вот и поговорили.

Установилась тишина. Сообщники молчали, но не отключали связь.

– Достань телефон, глядишь, и поговорю, – Марк пересилил молчание.

– Ладно, попробую, – отозвался Виктор.

– Как его зовут?

– Зайцев, – произнес Решетников. Но тут же опомнился и добавил: – Николай Зайцев.

– Отлично. Скинь мне еще номер ее мамы, может, тоже пообщаюсь.

После разговора Озеров решил познакомиться поближе с семьей Марины. Он порылся в даркнете и выудил программу поиска людей в социальных сетях. Зная имя и город, можно быстро найти нужного человека. Программа сканировала все ресурсы, в том числе друзей и друзей друзей в сетях, и, сопоставив информацию, выдавала наиболее подходящие варианты аккаунтов. Уже через несколько минут на Марка смотрела знакомая фотка Марины с телефоном на фоне витрины магазина NewYorker.

Странное ощущение – смотреть на страничку мертвого человека «ВКонтакте». Она никак не была помечена, видимо, ее забыли так же, как Марину при жизни. Журналисты подняли хайп после смерти Зайцевой, и страничка ломилась от сообщений с выражением скорби и ненависти к предполагаемым виновникам ее смерти. Но при жизни Марина как будто не очень любила пользоваться социальными сетями. Ее личные сообщения были годичной давности. Из странички Марины Озеров не узнал ничего нового. Друзей у нее было всего девять, да и те все женского пола. Заходила она в свое представительство в Сети последний раз в декабре прошлого года. Ничем не хвасталась и ничего не ждала в виртуальной вселенной.

Как тяжело интровертам выжить в мире агрессивного экстравертного сознания. «Если ты не выкладываешь душу на экран всеобщего обозрения, то с тобой что-то явно не так», – сочувственно подумал Марк.

Другая страница, которая была ему интересна, тоже нашлась. Причем программа-поисковик указывала на дружескую связь Марины и Оксаны Ладушкиной из Кемерово, родившейся десятого марта одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Вероятность, что это Оксана Петровна, мама Марины, была близка к ста процентам. Порывшись, Марк отыскал их совместные фотографии с какого-то праздника на природе рядом с водоемом, беседкой, украшенной воздушными шарами, и дымящимся мангалом.

Оксана Петровна как будто не сильно участвовала в жизни дочери. Во «ВКонтакте» не было упоминаний о ее смерти. И последние полгода, когда Марина проходила сложный этап жизни, в новостях и фотографиях ее матери царил мир любви с видным мужчиной. Роман между взрослыми, уже почти пожилыми людьми выглядел на экране так же, как и у подростков, познавших чувство первый раз. Букеты цветов, поцелуи на камеру, смена романтичных локаций – природных и городских – для совместного селфи. Оксана Петровна будто школьница стремилась похвастаться своей удачей среди одноклассниц. И это не было похоже на празднование золотой свадьбы. Скорее всего, новая ликующая любовь, которой покоряется любой возраст, разгоняла кровь и желание, заставляла забыть обо всем на свете и хвататься за хвост женского счастья. На последних фото Оксана Петровна и выглядела моложе, чем на прошлогодних. И вряд ли только макияж тому причина.

На фотографиях с пикника был и высокий молодой мужчина. Марк вырезал и увеличил его фотографию. Он загрузил ее в поисковую программу, дополнив подписью «зайцев/кемерово». В ответ нашелся давно заброшенный аккаунт в «Одноклассниках». Очень похожий молодой человек смотрел на Озерова с довольной улыбкой. Николай Зайцев, видимо, предпочитал жить в реальном мире, как и его бывшая жена.

Тем временем от Решетникова прилетели номера Оксаны Ладушкиной и Николая Зайцева. Озеров решил, что связаться с матерью Марины будет не так опасно, как с бывшим мужем. Вряд ли она замешана в смерти дочери. Вопрос был в том, где она была, когда с ее ребенком происходили все эти события? По ее реакции на звонок Виктора о Марине становилось понятно, что она чувствует свою вину. Хотя бы отчасти.

Может быть, написать? Озеров вот предпочитал общаться через «телегу». В этом есть огромные плюсы – можно не отвечать сразу, подумать над ответом. Да и над вопросом тоже. Марк завел номер Оксаны Петровны в контакты своего телефона. В Telegram ее не было. В WhatsApp тоже. «Странно», – подумал Марк, она умелый пользователь «ВКонтакте», и вряд ли не умеет пользоваться каким-нибудь мессенджером. Оставался Viber, ну не китайский же WeChat.

Сразу после установки Viber Марк получил пару удивленных приветов от своих знакомых, зачем-то тоже зарегистрированных в этом приложении: «Что ты здесь забыл?» Не собираясь отвечать никогда, он сразу поискал Оксану Петровну и нашел ее уже знакомую по «ВКонтакте» фотографию в профиле. Теперь нужно было написать предложение, на которое мама Марины точно ответит. Марк написал: Добрый день. Подумал и стер. Марина, конечно, умерла не сегодня, но вряд ли пока что дни для ее матери стали добрыми.

«Здравствуйте! Меня зовут Марк. У меня есть новости о вашей дочери Марине, – напечатал Озеров. – Удобно будет, если позвоню и поделюсь с вами?»

Марк перечитал сообщение. Он подумал, что даже если Оксана Петровна ответит «нет», у него будет еще шанс как-то переубедить ее. Он нажал «отправить» и стал ждать ответ. Если она не отзовется, то вечером он напишет еще раз. Телефон пикнул минут через сорок:

– Мне не интересны ваши новости.

Марк быстро среагировал:

– Я считаю, новости важные, они связаны со смертью Марины.

– Какое вам дело до нее? Что вы можете сказать нового?

– Мне очень ее жаль. На самом деле. Я имею информацию о ее болезни. Думаю, вы сможете ее как-то использовать.

– Я знаю про ее рак. Спасибо.

Марк смотрел на ее слова и не мог поверить в них.

– Нет, наоборот, у нее не было рака!

– Наверное, мне лучше знать. Она поэтому и решилась.

– Но у меня есть доказательства.

– Ее не вернешь вашими доказательствами. Лучше бы вы были с ней, когда это было можно, а не сейчас, когда вдруг все вокруг о ней заговорили.

– Все же давайте поговорим. Вам нужно просто зайти в ее ноутбук.

– Звоните ее бывшему мужу, он со всеми говорит. И вещи все тоже он забрал.

Марк был шокирован. Он уставился на безрамочный экран монитора высокого разрешения, пытаясь сосредоточиться, но буквы на нем потеряли четкость. Такого не могло быть! Вся история была нашпигована несоответствиями. Чтобы прояснить все, ему был все-таки нужен ноутбук Марины. Но он был, видимо, у Николая, ее бывшего мужа, по крайней мере по словам Оксаны Петровны. Ничего не оставалось делать, кроме как звонить ему. Но он же и главный подозреваемый, по крайней мере для Виктора. Как поступить?

Озеров попытался сосредоточиться. Он начнет разговор с Николаем, а дальше решит, что стоит ему открыть. Вот только как начать этот самый разговор? «Главное – врать как можно меньше», – решил Марк.

Глава 9

Марк дождался вечера по кемеровскому времени. Вряд ли шахтеру удобно брать трубку сотового в забое. Или как там сейчас называется место работы в шахте? Он накручивал себя целый день, подбирая слова и опасаясь разговора, словно от этого звонка зависела его жизнь. В конце концов устав от мыслей, скачущих в голове, как дикие жеребцы по прерии, просто постарался не думать ни о чем вообще.

Но когда гудки пошли на сотовом Николая, он почти перестал дышать от снова нахлынувшего волнения.

– Да, – Озеров услышал в трубке низкий голос.

– Николай? – уточнил он.

– Да, – снова односложно ответила трубка.

– Добрый день, меня зовут Марк. У меня к вам очень важный вопрос.

– О чем? – ощетинился голос, видимо, ожидая впаривания очередного кредита.

– Это касается Марины Зайцевой, вашей жены.

– Бывшей, – отозвался Николай, но менее агрессивно.

– Вы должны понять меня правильно. Я живу не в Кемерово и даже не знал вашей жены, – Марк осекся и поправился, – бывшей жены. У меня нет каких-либо личных мотивов. Я выполнял работы для «Кузбасской угольной компании». К ней я тоже не отношусь и являюсь совершенно сторонним подрядчиком. Однако я узнал, что вы считаете, что у Марины Зайцевой был рак и она покончила с собой из-за этого.

– Слушай, это ведь тебя не касается.

– Да, согласен с вами! Но просто дослушайте меня до конца, а потом примете решение, нужна ли вам моя информация или нет, – Марк приостановил свою речь. В ответ ничего не прозвучало, и Марк решил, что это призыв к продолжению. – У меня есть данные, что Зайцева не болела раком. И она должна была об этом знать. Причем узнала она об этом перед своей смертью.

– Что ты за хрен? Откуда ты это знаешь? Ты на Кузбасскую угольную работаешь, говоришь?

– Я сказал, что я выполнял для них некоторые работы. Просто чтобы было понятно, откуда я взялся в этой истории. Ведь «Кузбасская угольная компания» очень неприглядно выглядит в свете смерти вашей бывшей жены. Но к ним я не имею никакого отношения. Наоборот, я на вашей стороне.

– Знаешь ли ты, урод, что Марина сама сказала мне за день до… – здесь голос Николая сорвался. – Она сама сказала, что больна раком желудка. Пришел анализ.

– Николай, в том-то и дело. У меня есть этот анализ. Не спрашивайте, где взял, вы как родственник всегда можете проверить его в больнице. Отправить?

– Ну кинь в Ватсап.

– Я отправлю и перезвоню минуты через две?

– Я сам тебя наберу, если понадобится.

Звонок прозвенел через пятнадцать минут.

– Слушай, как там тебя? – голос Николая был глухим, слова он произносил медленно, точно собирал их из букв для игры в «Скрэббл».

– Марк.

– Марк, мне непонятно. Я не успел тогда. Она позвонила мне в воскресенье вечером. Рыдала. Рассказала про все, про этот анализ. Мы поговорили с ней по душам. Впервые так с того дня… Мы договорились встретиться с ней в понедельник. А когда я приехал после работы, ее уже не было. А теперь ты показываешь мне этот анализ, в котором написано все наоборот. Что случилось? Может, она не поняла его? Хотя здесь все четко, даже мне ясно.

Марк чувствовал боль, с которой произносится каждое слово. Уверенный в себе нахальный шахтер растворился в скорби. Смерть жены, пусть даже бывшей, ранила его, как настоящая пуля.

– Николай, меня тоже это угнетает, не так как вас, конечно. Нужно понять, что все-таки случилось. Давайте вы завтра сходите в больницу и возьмете этот анализ. Адрес клиники я вам сейчас скину. Вам как родственнику должны его отдать. Это для того, чтобы вы мне поверили. А после мы сможем продолжить, и я помогу вам.

– Ну, давай так сделаем, я прямо с утра туда направлюсь. Если это правда, то позвоню, если нет, то доберусь до тебя, где бы ты ни находился, и набью твою морду.

– Я думаю, позвоните.

Следующим утром раздалась мелодия входящего вызова телефона. Озеров еще лежал в кровати.

– Ты прав, – без приветствия начал низкий голос Зайцева, – они уперлись сначала, но, когда я показал копию справки о смерти, сами засуетились, провели к врачу, и тот показал мне историю болезни. Там были какие-то признаки рака, но они не прошли проверку типа более точными исследованиями. Тот последний анализ я видел. Он точно такой, как у тебя. Где ты его взял? Я ночь не спал из-за мыслей, откуда ты взялся и что же с Мариной произошло.

– Главное, что вы убедились, что я не вру. И что я на вашей стороне. Чтобы вам помочь, мне нужно попасть на ноутбук Марины и проверить ее почту, файлы, программы, какие на нем стоят. Мама Марины сказала, что он у вас.

– Да, его конфисковала полиция сначала, а позавчера я его съездил и забрал. Проверку по поводу смерти закрыли. Но там пароль. Я попытался его открыть, но в него просто воткнулся.

– Когда вы его снова включите, я помогу его сбросить, а после подключусь удаленно.

– Я чет не знаю. Будешь шариться в ее компе? Вдруг ты чего-нибудь сопрешь?

– Вы будете сидеть перед экраном и видеть, что происходит. В банковские пароли я не полезу, да и все счета ее должны быть уже закрыты.

– Ну да, доступ к ним теперь только после оформления наследства. Да и какие у нее счета? Долги одни остались.

– Вы хотите узнать, что произошло?

– Конечно, блин.

– Ну так я пытаюсь вам помочь.

– Хорошо, я еду домой, скоро буду. На сегодня взял отгул на шахте. Приеду – позвоню.

Марк, насколько мог быстро, привел себя в порядок после сна. Налил кофе. Есть не хотелось, ведь он стоял перед возможным раскрытием загадки. Все складывалось на удивление удачно. Муж девушки помогал ему с открытой душой. Он явно чувствовал свою чудовищную вину в ее смерти и пытался хоть этим призрачным способом поиска виноватого чуть придержать черный укор, который клевал его сердце.

Когда Николай позвонил, Марк уже сидел в своем кабинете перед включенными компьютерами. У него уже был файл, сформированный программой сброса паролей. Эти утилиты даже хакерскими не считаются, а применяются администраторами при наличии физического доступа к компьютеру, чтобы восстановить пароль забывчивого или уволившегося сотрудника. Теперь нужно было просто воткнуть флешку с этим файлом в ноутбук Марины.

– У вас есть свой компьютер?

– Конечно, я же командующий кланом в «Ворлд оф тэнкс».

– Я вам вышлю сейчас файл, его нужно скачать на флешку и воткнуть в ноут Марины. После этого включайте. Сразу же жмите клавишу «Ф2». Компьютер перейдет в Биос. И выбираем загрузку с диска «E», стандартно будет предлагать диск «Си».

– Погоди, погоди. Давай по порядку.

– Говорите почту.

Николай продиктовал. После нескольких минут тишины и негромких чертыханий Зайцев прошипел:

– Нажал Эф два. Тут вышел синий экран. Что дальше?

– Выбирайте загрузка диск е.

– Ага. Началось что-то. Говорит введите пароль.

– Вводите свой. Только запишите на бумажке на всякий случай. Чтобы снова не сбрасывать.

– Ну ввел.

Через полминуты Николай удивленно произнес:

– Загрузился ведь.

– Посмотрите на рабочем столе ярлычок Амми, красный такой. Или Тим Вьюер. Белый кружочек с синими стрелками.

– Да, есть такой.

– Запускайте. Скажите мне айди и пароль.

Николай продиктовал буквы и цифры с экрана Марининого ноутбука, и Марк увидел ее рабочий стол на своем дисплее на расстоянии в несколько тысяч километров. Рабочий стол был захламлен файлами, словно место клерка ворохом бумаг. «Как она здесь ориентировалась вообще», – подумал Марк, вспоминая свою строгую систему хранения информации. Нашел значок Outlook и загрузил ее почту.

– Сейчас я поищу письмо от клиники, – прокомментировал он Николаю, предваряя его расспросы, зачем и куда он полез. Наверное, потом бывший муж погрузится в переписку и откроет потаенные шкатулки ее жизни, но это уже никак не повлияет на Марину. Только Николаю придется потом нести ее тайны, как лишний вес, постоянно стараясь скинуть.

Озеров набрал в поиске @zdorov.clinic, и Outlook, чуть подумав, выдал ему все письма из клиники. Только Марк сразу увидел проблему. Там не было писем за этот год. Он просмотрел пару из них. Все верно, это были результаты анализов и подтверждение на прием, датированные прошлым годом. Марк просто выстроил письма по дате и просмотрел переписку за неделю до смерти Марины. Ее было совсем немного. В основном реклама и новости с каких-то неизвестных Марку сайтов. Письма с результатами анализа не было. Озеров открыл удаленные письма, проверил отправленные – может быть, Марина кому-то переслала свой результат. Глухо.

– Это странно, – произнес Марк в трубку, рассуждая больше с самим собой, чем с Николаем. – Раньше анализы приходили ей по почте, а сейчас перестали. Но мы знаем, что она их сдавала. Это странно.

– Может, она получала их на какую-нибудь другую почту? – предположил Николай.

– В Аутлуке и так заведены две почты, – Марк продемонстрировал экран настройки учетных записей. – Обычно люди для удобства все загоняют в почтовую программу. Заходить на сайт и смотреть слишком сложно. Конечно, возможно, она скачивала еще какую-то почту на телефоне. Телефон у вас?

– Марина его утопила перед смертью. Он не работает.

– Давайте попробуем поискать на компьютере. Может, что-то найдем.

Озеров зашел в поисковую строку компьютера и выбрал отбор по дате за последние две недели. Созданных и сохраненных файлов за это время было немного. Владелец ноутбука уже десять дней не могла ничего создать и сохранить. Из выпавшего списка взгляд Марка сразу выхватил файл в формате PDF с названием «Конец». Файл находился прямо на заваленном рабочем столе. Озеров нажал «открыть документ».

Он ожидал увидеть последнюю записку Марины, объяснение ее решения. Если знаешь, что последовало после, то слово «Конец» звучит раздирающе громко. Но файл оказался результатом гистологического исследования, который Марк и искал.

С первого взгляда файл был точно таким же документом, который Озеров хакнул с компьютера онколога. Но всмотревшись, Марк увидел совсем другие результаты. Показатели зашкаливали далеко за нормативы, и вывод был однозначный: «Рак желудка третьей степени».

– Что это? – прошептал в трубку Николай.

– Похоже на результат, который получила Марина.

– Вы тоже видите, что он неправильный? – Николай внезапно ушел от фамильярного «ты».

– Как и вы.

– И что это значит?

– Результат исследования подделан, – скорее себе ответил Марк. Кто-то снова вмешался в судьбу девушки. Но было не похоже, что это бывший муж. Все же Марк прямо спросил у него: – Что вы знаете про это?

– Да что я могу знать? Я от вас только и получил результаты этого анализа.

– Давайте так, расскажите мне, что случилось у вас с Мариной в феврале. Такое чувство, что все ее проблемы начались именно тогда.

Николай засопел в трубку тяжелым дыханием.

– Николай, без этого мы не разберемся. Почему вы развелись?

– Изменила она мне! – с надрывом выпалил он.

Марк не удивился. Он думал, что могло стать причиной развода, и супружеская неверность была самой очевидной версией. Но за измену не убивают? Или нет?

– И что случилось потом?

– Да ничего. Собрал свои вещи и уехал. У друга кантовался пару недель, потом квартиру снял. С ней не виделся почти, так, только бумажки подписать. Имущества у нас не было почти, делить ничего не пришлось. Все ей оставил: диван, телевизор, холодильник. Она звонила несколько раз, хотела поговорить, видимо, извиняться пыталась, но я только издевался над ней. Когда вспоминал про нее, видел ее имя на телефонном экране, слышал голос, меня переклинивала такая лютая ненависть, что только матюками мог говорить.

– Обиделись?

– Что я, девочка, обижаться? Говорю, ненавидел. Представлял ее с этим подонком и стенку лупил от злости. Убил бы козла, если б нашел.

– А ее?

– Ты о чем? – Николай, похоже, выходил из первого шока и становился собой. – Пацаны девок не бьют. Вот ее хахаля – другое дело… Э, ты вот куда ведешь. Уж я бы точно путь попроще выбрал, чем анализы ее менять. Это явно какой-то ботаник сделал. Может, и любовник ее. А?

– Хорошее предположение…

Какая-то неуловимая мысль завертелась в мозгу Марка. Простота Николая, вряд ли наигранная, совсем не позволяла его связать с фактами враждебного вторжения в судьбу Марины. Даже собаку бы он скорее прибил, чем отравил, не говоря уж о подделке результатов исследования. Но мысль была не об этом, а, скорее, рождена этим осознанием. Если Николай не причастен к травле, то, возможно, он такой же пострадавший, как и погибший мопс, в ее процессе. Да! Может быть, история началась не после скандала? И развод стал такой же упавшей костяшкой домино, как и остальные эпизоды этой драмы!

– А откуда вы узнали об измене? – Марк вернулся к началу, которое могло им и не быть.

– Получил письмо на почту.

– И что же там было?

– Там была история заказов Убера. Ее Убера. Очень, блин, интересная. В те дни, когда она говорила, что задержалась на работе, что у нее кучу отчетов готовить надо, она за пару часов до конца своего рабочего дня выезжала по одному и тому же адресу.

– Вы посмотрели, какому?

– Конечно, блин. Гостиница «Кристалл». Пять долбаных поездок за январь! А потом домой. В десять вечера. Уставшая труженица, блин.

– Может быть, этому есть другое объяснение?

– Плюс выписка с ее карты. Она ведь даже за номер платила! Не думай, что еще какие-то объяснения можешь придумать. Она созналась. Вначале выперла глаза, да как я могу такое говорить, ни с кем она не спит! Но когда я сказал про гостиницу, про время, про даты, про такси, про то, что она еще и оплачивала все со своей карты, да еще кулаком разнес дверцу кухонного шкафчика за ее ухом, то отпираться перестала. В тот момент можно было и без зубов остаться и всю жизнь на кривой нос потом в зеркало смотреть.

– Понятно, письмо осталось у вас?

– Ясен пень.

– Отправьте мне.

– Для чего?

– Проверю.

– Что проверять-то теперь уж?

– Я обещал вам помочь разобраться. Мы пять минут назад нашли, что кто-то подменил документ из больницы. Вы говорите, что Марина была уверена в своей болезни. И, возможно, это стало последней каплей в ее страшном решении. Кто-то отправил вам ее личные файлы, и это разрушило ваш брак. Вашу и ее жизнь. Не видите связи? Не видите похожий почерк?

– Хорошо, отправлю. Все и взаправду подозрительно.

– Перекиньте письмо на мою почту, откуда вам пришел файл. До свидания.