Текст книги "Король Фейсал. Личность, эпоха, вера"

Тем временем шериф Хусейн провозгласил себя королем арабских стран и направил письмо Абдель Азизу, требуя признать его новый титул и отказаться от сюзеренитета над племенем атейба, которое жило между Недждом и Хиджазом. Эр-риядский эмир выразил протест и потребовал определить границы между Недждом и Хиджазом и договориться, кому будут подчинены пограничные кочевые племена. Хусейн, по словам недждийского летописца, якобы ответил ему: «Каких границ ты требуешь? Ты или сумасшедший, или пьяный»⁸. Эмир Неджда никогда не забыл этого оскорбления. Он предупредил англичан, что будет вынужден бороться против Хусейна.

С Хусейном назревало столкновение. Правитель пограничного оазиса Хурма Халид ибн Лювай, близкий к семье шерифа Хусейна ибн Али, присоединился к ихванам, выгнал представителей шерифа Мекки, отказался платить ему налоги и поставил себя под защиту Абдель Азиза. Это был важный торговый центр на пути между Недждом и Хиджазом. Жители Хурмы отбили атаку небольшого отряда, посланного Хусейном. Ихваны и улемы требовали военных действий против Хусейна, но прагматик Абдель Азиз выжидал, зная, что все не так просто. Рядом с ним находилась английская миссия во главе с Филби, которая требовала, чтобы он оставался верным договору с Англией и не нападал на английских союзников, а Хусейн был союзником Англии.

Все лето 1918 г. Абдель Азиз выжидал. Его агенты сообщали, что турецкие армии находятся на грани развала. Массовое дезертирство, полуголодное существование, болезни, нехватка оружия и боеприпасов – все это разлагало османские вооруженные силы. Англичане выигрывали войну.

И все же Абдель Азизу было трудно понять политику англичан. Он не атаковал их союзников. Но они защищали шейха Кувейта Салима, который поддерживал против него племя аджма-нов. Они просили его атаковать Джебель-Шаммар, но закрывали глаза на продажу кувейтцами оружия этому эмирату. Они не позволяли ему атаковать Хусейна, но давали Хусейну деньги и оружие, а с помощью этих денег он покупал лояльность пограничных племен и натравливал их против эмира Неджда.

Филби не мог объяснить ему, что во время войны различные английские ведомства – Министерство по делам Индии, Военное министерство, Министерство иностранных дел, Арабское бюро в Египте – действовали несогласованно и иногда находились во враждебных отношениях друг с другом. Индийский офис ориентировался на правителя Неджда. Арабское бюро в Египте поддерживало шерифа Хусейна и кормило его туманными обещаниями. Министерство иностранных дел в своей политике отталкивалось от соглашения с французами («договор Сайкс-Пико»), который предусматривал раздел арабских стран и перечеркивал все прежние английские обещания Хусейну и арабским националистам.

Но к апрелю 1918 г., когда уже был взят Иерусалим, англичане больше не нуждались в ликвидации Джебель-Шаммарского эмирата и теперь даже отказывались поставлять то, что Дж. Филби обещал в декабре 1917 г. Абдель Азиз был разочарован.

Однако Филби предложил из фонда, находившегося в его личном распоряжении, 20 тыс. фунтов, если эр-риядский эмир немедленно совершит поход на Хаиль. 5 августа 1918 г. началась кампания против Джебель-Шаммара, о которой Дж. Филби оставил подробный отчет. Мы уже писали об участии в этом походе мальчика Фейсала.

Абдель Азизу с большим трудом удалось уговорить ихванов и улемов поддержать его поход на Хаиль. Фейсал Ааль Давиш выступал за войну против Хусейна. Ихваны набирали силу, и их расположение нужно было вновь и вновь завоевывать. Абдель Азиз был великолепным оратором и смог убедить собравшихся, что нужно совершить экспедицию именно против Ибн Рашидов.

Эмир Неджда вновь разгромил шаммаров, но Хаиля взять не смог. У него была хорошая добыча – скот, оружие и даже золотая казна, которую они смогли перехватить. И ихваны, и его войско, и бедуинское ополчение – все были довольны.

Вслед за войной пришла пандемия «испанки» – страшного гриппа.

Зимой 1918/19 г. «испанка» унесла больше жертв, чем пало в сражениях Первой мировой войны. После гибели десятков миллионов людей словно сама природа или силы Аллаха мстили неразумным народам за эту бойню и добавили новые жертвы. Пандемия была столь опасной и приводила к столь быстрой смерти, что многим казалось – настал конец света. После появления первых признаков заболевания жертва умирала буквально через несколько часов. Легкие наполнялись кровью, и человек задыхался. Сейчас предполагают, что это был вариант того самого «птичьего гриппа», который и в наше время наводит ужас на целые материки. «Испанка» выбирала жертвы странным образом: от нее гибли молодые, здоровые люди, а не старики или дети, у которых была ослабленная иммунная система.

В 1918–1919 гг. от пандемии умерло 675 тыс. американцев. Из них 200 тыс. – лишь в октябре 1918 г., когда еще не кончилась война. А во всем мире «испанка» унесла от 30 до 40 млн жизней. В одной Индии погибло более 10 млн человек.

Тогда в Неджде только в городах и оазисах умерло около 25 тыс. оседлых жителей и неисчислимое число бедуинов. Почти в каждый дом пришла смерть. В семье эмира она лишила жизни его наследника, красавца и богатыря Турки, которым он гордился, и двух других его сыновей – Фахда, с которым дружил Фейсал, и пятилетнего Саада. В гареме она убила его любимую жену Джаухару.

Абдель Азиз к тому времени вступал в брак много раз, но Джа-ухара была единственной женой, которую он по-настоящему любил. Она была его двоюродной сестрой, и их женитьбу организовали его мать и мать Джаухары. Красивая и талантливая девушка вышла замуж, когда ей было 17 лет. Муж и жена нередко ссорились и даже разошлись на какое-то время, но потом Абдель Азиз восстановил брак с нею. Она была матерью двух его сыновей.

Всю свою жизнь Абдель Азиз наслаждался женщинами. Как женами и друзьями и как матерями его детей.

У него было много жен. Он гордился этим, потому что не нарушал никаких правил, предписанных исламом. «Я следую за Пророком, пусть мир будет на нем. То, что он одобряет, делаю и я. Пусть всегда у меня будет столько жен, сколько он позволил», – говорил он. Однажды в беседе с англичанином Робертом Белхейвеном он выразил удивление, что в просвещенной Англии позволяются внебрачные связи и разврат, и людей за это не наказывают. В пустыне за супружескую измену полагается смерть – побивание камнями. А вот в Англии за это никого не наказывают, но даже восхваляют в книгах и стихах. «А сколько женщин было у вас?» – спросил англичанин. «У меня всегда было четыре жены, так позволил Пророк», – ответил Абдель Азиз. «Но как много их у вас было и со сколькими вы разводились?» – «Я женился и разводился много раз, но, если пожелает Аллах, я женюсь и разведусь еще много раз».

Однажды он сказал Филби: «В своей жизни я имел много жен, и по милости Аллаха я продолжаю вступать в браки. Я еще молодой и сильный. А теперь из-за потерь мужчин на вашей войне (речь шла о Первой мировой войне. – А. В.) наверняка придет время, когда жители Европы будут столь мудрыми, что разрешат мужчинам брать более чем одну жену»⁹.

Он не мог понять мужчину, у которого была только одна жена. Это было что-то противоестественное. Этот мужчина был достоин презрения. Его надо было пожалеть. Он должен был пойти к докторам и вылечиться.

Абдель Азиз жил строго по заповедям, изложенным Пророком. Христос не дал никаких инструкций по поводу количества жен для мужчин-христиан, а Мухаммед, «печать пророков», передал слова Аллаха: «Женитесь на них, что приятны вам, женщинах – и двух, и трех, и четырех»¹⁰.

Обычно Абдель Азиз сохранял трех жен, четвертое место оставлял свободным, чтобы его заполнить, когда хотел, особенно в походах или даже на охоте. Если не было свободного места, а ему надо было жениться, то он разводился с одной из четырех жен.

Почти каждый вечер, после молитвы, закончив дневную работу, примерно в 9 часов вечера, он на некоторое время направлялся в гарем, и ни одна из жен никогда не жаловалась, что он не уделял ей внимания. Даже в пожилом возрасте он оставался сильным мужчиной и внимательным любовником. Однажды один из его внуков с удивлением заметил, что дед, который всегда любил чистоту и духи с запахом роз, подстригает усы и бороду и обильно душится, прежде чем направиться к одной из своих жен.

Он женился по многим причинам. Часто это была политика, так как браки укрепляли его союз с важными, влиятельными аравийскими кланами. Он, например, женился на девушках из семейства потомков вероучителя Мухаммеда ибн Абдель Ваххаба (Ааль аш-Шейха), из знатного клана Ааль Судейри, из аристократии племен мутайров, аназа, давасир. Он установил родственные связи со всеми знатными кланами Неджда. Никто не возражал против развода, потому что это не приносило позора женщине и не вызывало осуждения. Для женщины считалось честью какое-то время быть женой правителя страны. Если она рожала детей, то между семействами устанавливались еще более прочные, кровные связи.

Абдель Азиз всегда заботился о женах, с которыми он разводился, давал им деньги на содержание и позволял им снова выйти замуж. Если у какой-либо из них были дети, он давал ей рабов и рабынь, даровал дом, в котором она могла бы воспитывать детей. Иногда он женился на девушке из племени, которое только что покорил, чтобы укрепить связи с его знатью и надолго помириться. Он женился также потому, что был здоровым мужчиной, который всегда желал женщину. Он любил хорошее сражение, хорошую песню и был великолепным любовником.

Каковы бы ни были перипетии его жизни, сколько бы женщин у него ни было, но Джаухара была по-настоящему любимой женой, она была его королевой. Смерть сына Турки и Джаухары разбила его сердце. Весь конец зимы и первые дни весны 1919 г., когда в пустыне прошли дожди и появились цветы и трава, Абдель Азиз оплакивал свою жену. Он заперся во дворце и никого не хотел видеть. Он запретил трогать покои, в которых жила Джаухара, позволяя заходить туда лишь своей сестре Нуре, сохранял при себе ее рабов и слуг. И по пятницам после утренней молитвы он посещал ее могилу на большом кладбище Эр-Рияда.

Глава 3
Подросток открывает огромный, огромный, огромный мир

Османская империя капитулировала 30 октября 1918 г., и турецкая угроза Ааль Саудам, которая почти полтора столетия определяла их политику, перестала существовать. Турки ушли. Египет, Ирак, Палестина, Хиджаз, Йемен, Асир, Центральная Аравия существовали каждый сам по себе. Англичане господствовали повсюду. Они держали гарнизоны в Каире и Стамбуле, Багдаде и Дамаске, Адене и Хартуме. Их флот господствовал на морях и океанах от Балкан и Египта до Персидского залива и Индии. Казалось, что будущее арабских стран у них в руках. Они не имели прямого контроля только над Недждом, хотя и были связаны с ним договором.

Могущество колоссальной Британской империи казалось несокрушимым. После войны она расширилась еще на несколько миллионов квадратных километров, где проживало 13 млн человек. Но на самом деле империя, раздувшись до необъятных размеров, уже надорвалась. Для ведения войны она мобилизовала почти 9 млн человек. Почти миллион составили потери убитыми в военных действиях и от болезней, из них три четверти – потери непосредственно Соединенного Королевства, что означало и массовое истребление его элиты. Первая мировая война стоила Великобритании примерно 10 млрд фунтов стерлингов. А новые колонии требовали расходов и не давали доходов. Можно привести лишь один пример, связанный с Ближним Востоком: контроль над Ираком в 1921 г. обошелся в 23 млн фунтов стерлингов. Это превышало весь бюджет Соединенного Королевства, предназначенный для здравоохранения. Стоимость содержания империи стала превышать доходы от колониальных владений. Империя была обречена. Но ясно это станет для всех лишь спустя четверть века, после Второй мировой войны.

Теперь главная угроза Недждийскому эмирату исходила от шерифа Мекки. Абдель Азиз опасался, что Лондон поддержит его претензии на первенство в арабском мире, особенно в Аравии.

В любом случае было необходимо договариваться с англичанами, не оставляя мечты о восстановлении власти дома Ааль Саудов в Аравии.

Важно отметить, что правительство Индии уже не считало необходимым ликвидировать самостоятельный эмират Джебель-Шаммар. Поддерживать баланс сил и соперничество в пустыне между различными княжествами – эту старую тактику турок англичане перенимали для себя, что отлично понимал эмир Неджда.

В 1918–1919 гг. между хиджазцами и недждийцами разгорелся спор из-за пограничного оазиса Эль-Хурма. Англичане ожидали столкновения и приняли решение поддерживать Хусейна, но не вмешиваться в драку между аравийскими правителями.

Сын шерифа Хусейна Абдалла в конце мая 1919 г. выступил на Эль-Хурму и на пути к нему остановился лагерем в небольшом населенном пункте Тураба. Ночью его войско окружили и уничтожили ихваны во главе с Халидом ибн Лювайем и Султаном ибн Биджадом. Сам он едва успел вскочить на лошадь и ускакать. Ихваны захватили 8 полевых орудий, переданных шерифу англичанами, пулеметы, винтовки, палатки. Вскоре сюда прибыл сам Абдель Азиз, готовый вторгнуться в Хиджаз. В Мекке началась паника.

Но 4 июля 1919 г. из Джидды прибыл курьер с посланием от британского резидента: «Правительство Его Величества приказало мне информировать Вас, что Вы должны вернуться в Неджд, как только получите мое письмо, оставив Турабу и Эль-Хурму в качестве нейтральных зон до тех пор, пока между Вами и королем Хусейном не будут определены границы. Если Вы откажетесь уйти после получения моего письма, правительство Его Величества будет считать договор с Вами аннулированным и недействительным и примет все необходимые шаги, чтобы помешать Вашим враждебным действиям»¹. Англичане потребовали, чтобы Абдель Азиз не двигался на Эт-Таиф.

Свой ультиматум англичане подкрепили посылкой самолетов и солдат в Джидду.

Абдель Азиз мечтал завоевать Хиджаз со святыми местами ислама. Это было бы венцом его жизни. Дорога казалась открытой. Но он сохранил самообладание. Оценил реальные факты. Как всегда, его спасло умение оставаться невозмутимым политиком даже в водовороте больших событий. Люди из его окружения потеряли голову от возбуждения и радости победы и требовали немедленно захватить Мекку.

Он не мог воевать против англичан. Именно поэтому он решил отступить. Оставив гарнизон в Эль-Хурме и получив заверение в преданности от племени атайба, он удалился в Неджд. Но до какой степени англичане будут поддерживать Хусейна в будущем? Нет ли возможности изменить их позицию? Нет ли опасности, что они решат передать в руки Хусейна всю Аравию?

В этот момент из Лондона к нему пришло приглашение посетить столицу империи. Повод для уточнения позиций был подходящий.

Но покинуть Неджд на несколько месяцев было для него немыслимым. И он решил послать в Англию Фейсала. Почему именно его?

Говорит Бандар аль-Фейсал: «Скажу откровенно: Фейсала король Абдель Азиз считал ребенком из семьи Ааль аш-Шейха. Он и называл его „валяд Ааль аш-Шейх“. В детстве он не был близок к отцу. И когда встал вопрос о поездке в Англию, послали его: для короля он был не столь важен, пусть поедет в страну гяуров»². Видимо, глубокая религиозность подростка тоже сыграла свою роль, а юноша и воин Сауд после смерти Турки был нужен отцу в Неджде.

Сближение Фейсала с отцом, по мнению Бандара, стало происходить только после его возвращения из Англии.

Подростку Фейсалу предстояло познакомиться с могущественной Британской империей в самом ее сердце – в Лондоне. Не стоит петь панегирики подростку, почти еще мальчику Фейсалу, как это слишком часто делают некоторые арабские авторы. Тогда он не был готов к самостоятельной политической миссии. Он должен был достойно представлять своего отца и участвовать в важных переговорах, возложенных Абдель Азизом на своего отдаленного родственника – Ахмеда ибн Сунайяна. Главной целью миссии было убедить англичан, что их ставка на шерифа Хусейна ошибочна.

Ибн Сунайяну были вручены соответствующие полномочия. Ахмед был представителем боковой ветви семьи Ааль Саудов, внуком правителя Эр-Рияда, над которым смог взять верх Фейсал, дед Абдель Азиза. Отец Ахмеда переселился на жительство в Турцию.

Семье Ибн Сунайяна предстояло сыграть особую роль в судьбе Фейсала, потому что его племянница Иффат приедет из Стамбула в Джидду и станет любимой женою Фейсала. Но об этом особый разговор.

Ахмед ибн Сунайян говорил по-турецки и по-французски и, выросший в Стамбуле, имел опыт общения с иностранцами. Он побывал также и в Европе. Не найдя для себя достойных занятий в Турции, он приехал в Аравию, воевал на стороне правителя Неджда и проявил незаурядные дипломатические способности. Именно он сумел договориться с осажденными турецкими гарнизонами в Эль-Хасе, когда она оказалась в руках Абдель Азиза, об их эвакуации с оружием в Басру, что дало возможность туркам сохранить лицо.

В Лондон был приглашен и сын шейха Бахрейна. Но он отбыл туда раньше. Племянник и наследник шейха Кувейта Ахмед альДжабир Ааль Сабах должен был отправиться вместе с недждийцами. Его подобрал в Кувейте вместе со свитой старенький пароход «Лоуренс», а недждийцы присоединились к нему на Бахрейне. С Фейсалом и Ибн Сунайяном отправился и неофициальный представитель Абдель Азиза в Бахрейне купец Абдалла аль-Ку-сейби. Он не раз путешествовал в Бомбей и прилично говорил по-английски. С собой они взяли трех слуг. Политическая группа при английских войсках в Багдаде поручила Хемфри Боумену сопровождать гостей, которых официально называли «Центральноаравийская миссия».

Суденышку «Лоуренс» вскоре предстояло пойти на металлолом, но каким чудом техники оно должно было показаться подростку из Неджда!

По дороге в Бомбей судно причалило в Маскате, где султан устроил пышный прием в честь высокопоставленных гостей.

История поездки недждийской делегации в Англию и Францию построена на источниках, принадлежащих перу английских авторов. Они были арабистами, позитивно настроенными к арабам и лично к Абдель Азизу и Фейсалу, поэтому их повествования объективны и благожелательны, полны интересных деталей, которых нет ни в устных, ни в письменных саудовских источниках³. В английских архивах удалось найти дополнительные факты, раскрывающие содержание политических переговоров, которые вела недждийская делегация в Лондоне.

Говорит Бандар аль-Фейсал: «Когда Фейсал сел на судно, судовой врач обнаружил, что он болен малярией. Он его вылечил. Так сложилась судьба отца. В Эр-Рияде он мог бы умереть»⁴.

Опять «его величество случай» или рука Провидения вмешались в судьбу человека и страны. Пусть каждый толкует этот факт в соответствии со своими убеждениями.

Болезнь Фейсала подтверждает и Боумен. Он сообщает, что врач прописал Фейсалу хинин. Подросток дисциплинированно принимал лекарство и лишь однажды пожаловался на то, насколько горький хинин ему надоел.

Между делегациями Неджда и Кувейта возникли небольшие трения. Шейх Ахмед аль-Джабир Ааль Сабах был тридцатилетним мужчиной. Высокий, полный, добродушный, он выглядел старше своих лет. Он считал, что не должен уступать первенство 13-летнему подростку. Фейсал был скромным и деликатным. Он не делал бы никакого «протокольного шума», если бы ему о его высоком статусе не напоминал Ибн Сунайян. Англичане приложили немало усилий, чтобы сгладить трения. Им это более или менее удалось.

Ибн Сунайян прихрамывал после ранения в бою. Его длинные волосы были заплетены в косички, как и волосы Фейсала. Недждийцы были одеты в плащи-абайи из черной или коричневой верблюжьей шерсти хорошей выделки, украшенные золотым шитьем. Они не носили шелка. Головной белый платок (куфию) окружал широкий укаль с пропущенной в нем золотой нитью. Кувейтцы были одеты проще – платки (куфии) были голубыми или в красно-белую клетку, а укаль выглядел скромнее. Но и шейх

Ахмед аль-Джабир, когда облачался в церемониальный костюм, был великолепен. Фотографировались все в парадных одеждах. Но в тропическую жару на раскаленном судне – ведь тогда не было кондиционеров – все оставались в белых полотняных рубахах.

Боумен и еще один английский чиновник, который путешествовал с ними, обучали арабов пользоваться ножом и вилкой. Недждийцы и кувейтцы успешно осваивали европейские «хорошие манеры». Но однажды, уже в бомбейском отеле «Тадж-Махал», англичане, забывшись, стали есть палочки спаржи руками. Поймав удивленные взгляды арабов, они спохватились и уже никогда не пускали в ход пальцы, когда стол был сервирован ножами и вилками.

Индия принесла новые впечатления Фейсалу – поездку по железной дороге на скачки в город Пуну. Наверное, подросток Фейсал запомнил и человеческий муравейник Бомбея, столь отличавшийся от небольших аравийских городков и безлюдных пустынь, и великолепные костюмы индийской знати на скачках, и поезд – еще одно техническое чудо, с которым он столкнулся.

Из Бомбея обе аравийские делегации отправились в Англию на более современном пароходе «Кигома», трофейном немецком судне. Естественно, что и сам пароход, и приборы судовождения, которые Фейсалу показывал капитан в своей рубке, и машинное отделение казались удивительной техникой подростку, выросшему в аравийской пустыне: ведь у него на родине тогда не было ни одного парового двигателя.

Но Фейсал не полюбил моря. То ли из-за гнетущей жары на судне, то ли из-за качки, то ли из-за вынужденного безделья. Бесконечное пространство пустыни, где у него под ногами была земная твердь, на всю жизнь оказалось для него милее морских просторов. Ему не раз пришлось путешествовать морем. Но когда появилась возможность летать на самолете, он отдал предпочтение этому виду транспорта.

Ибн Сунайян в беседах с англичанами неустанно восхвалял правителя Неджда и ругал шерифа Хусейна. Он пытался убедить собеседников, что Абдель Азиз непременно станет владыкой Аравии и англичане зря делают ставку на шерифа.

Недждийцы не курили и строго соблюдали часы молитвы. Кувейтцы курили и иной раз пропускали молитвы. Они ели за одним столом, но в остальное время предпочитали держаться раздельно. Все пили крепкий кофе из маленьких чашечек, который готовили слуги. По мнению англичан, это был прекрасный кофе.

Обе делегации везли подарки для английского короля – сабли. Недждийские сабли с эфесом и ножнами, покрытыми золотом с вкраплениями жемчуга, были сделаны в Эль-Хасе. Капитан судна, восхитившись подарками, заметил, что цвет золота на эфесе и ножнах недждийских сабель разный. Ибн Сунайян объяснил: «У нас в Неджде нет золота. И когда мы хотим сделать такие сабли, мы просто плавим золотые монеты. Эфес сделан из турецких монет, но ножны, которые гораздо больше, сделаны из английских соверенов». Любопытно отметить, что именно золотые соверены англичане выдавали правителю Неджда в качестве ежемесячной субсидии, и Абдель Азиз в прямом смысле слова платил королю Георгу той же монетой.

Наконец обе делегации прибыли в Плимут, где их встретили Джон Филби и репортеры с фотоаппаратами.

Всмотримся в лица арабов, сфотографированных в Плимуте. Они одеты в красивые арабские одежды, экзотические по европейским понятиям. Невысокий подросток стоит в центре, опираясь на саблю, на поясе у него кинжал. Это Фейсал. У него тонкие черты лица и пытливые, внимательные глаза. Он смотрит на окружающий его новый, бесконечно интересный мир, настолько чужой, что кажется, будто это – другая планета. В течение нескольких недель ему предстоит пройти уникальную школу – дипломатическую, политическую, общеобразовательную. Он увидит то, что никто из его семьи никогда не видел и о чем даже не слышал. Он поймет, что существует другая жизнь, и соблазнительная, и отталкивающая, что люди в этом другом мире живут по своим законам, у них другие нравы, обычаи, убеждения, религия, но их технические, материальные достижения не могут не вызывать восхищения. Далеко-далеко отсюда лежит его страна, пусть отсталая, бедная, полуголодная, но именно ей принадлежат его душа и сердце. Там пять раз в день раздается призыв муэдзина, и верующие простираются в молитве, обращаясь к Создателю всего сущего – как пустынь и оазисов Аравии, так и всех тех чудес, которые он увидит в Англии. Правитель Неджда, его отец, могучий герой, перед которым трепетали враги, послал его с важной миссией в столицу Британской империи, и он должен достойно ее выполнить. После возвращения на родину долгими часами он будет рассказывать о своих впечатлениях отцу, и тот оценит его уже недетский ум и внимательный взгляд и приблизит к себе, чтобы очень скоро сделать его своим надежным и доверенным сподвижником.

На поезде делегация в сопровождении Филби добралась до Лондона. Вечером 14 октября 1919 г. она прибыла на вокзал Паддингтон, затем на трех автомобилях была доставлена в «Куинс отель».

Далее последовали редкие для организованных англичан неувязки с размещением гостей. Их перевозили из одной гостиницы в другую. Однажды они должны были под проливным дождем добираться до ресторана, чтобы поужинать, потому что в отеле, где они остановились, не было такой возможности. Последовали ехидные статьи в лондонских газетах, которые попались на глаза королю Георгу V. Формально недждийцы были его гостями, и он обратил внимание лорда Кромера на эти публикации, и все утряслось.

Но вряд ли обо всем этом знал Фейсал и уж, конечно, не обращал на это внимания. Роскошные номера в гостиницах и – может быть, самое яркое первое впечатление – ванна с неограниченным количеством горячей и холодной воды! Пройдет несколько десятков лет, повторяю – десятков лет, прежде чем эта роскошь появится даже в королевском дворце у него на родине, и лишь еще через полсотни лет станет обыденным делом для многих жителей пустынного королевства. В гостинице он познакомился с телефоном, с возможностью говорить с кем-то на расстоянии. Он увидел и самолеты, и пишущие машинки. Он запоминал эти технические новшества, прикидывая, как их можно использовать на родине.

Столица Британской империи производила сильное впечатление на любого приезжего. Вестминстерское аббатство, парламент, роскошные здания банков и контор Сити, шикарные огромные магазины центральных районов, величественный собор Святого Павла, Национальная галерея, львы и колонна Нельсона на Трафальгарской площади, изящные мосты через мутную Темзу. Многочисленные автомобили, которые обгоняли двухэтажные автобусы, оттесняя конные экипажи. Женщины, с открытыми лицами, в юбках чуть ниже колен, свободно общались с мужчинами, что было внове для подростка из патриархальной Аравии.

В ботаническом саду для него открылся почти сказочный мир. В оранжерее он увидел знаменитую викторию регию, которая цвела посреди искусственного озерца. Да что ботанический сад… Парки с вековыми дубами и липами, с выстриженными газонами и цветниками казались недждийцу уголками рая, не меньшим чудом, чем автомашины и самолеты.

Фейсал посетил Банк Англии, а на Темзе ему показали немецкую трофейную подлодку, на которой он сфотографировался.

Недждийцы побывали в Гринвичской обсерватории, где, к своему удивлению, днем увидели в телескоп звезды. Они нанесли визит и в Кембридж, где ознакомились с родным колледжем Филби – Тринити. Последовали поездки по Англии, Уэльсу, Ирландии, бесконечная череда приемов, обедов, ланчей. В Уэльсе они впервые увидели огромное промышленное предприятие – металлургический завод, в Белфасте – доки и заводы, в Бирмингеме – завод стрелкового оружия и автомобильный завод. В программу входило посещение стрельбища, конюшни племенных лошадей, охотничьего хозяйства, музеев, театров, магазинов.

Когда Фейсал, уже видевший движение по улицам Лондона, посетил автомобильный завод, он загорелся мечтой самому стать автомобилистом. Еще через несколько лет сопровождавший делегацию Абдалла аль-Кусейби купит автомашину «форд» лично для короля Абдель Азиза, а сам Фейсал в Хиджазе станет заядлым автолюбителем. Первую автомашину тащили в Эр-Рияд верблюдами больше недели примерно по тем местам, где проложена сейчас шестиполосная автострада и часа за четыре можно домчаться от побережья до столицы.

Фейсал и его делегация посетили редакцию газеты «Дейли скетч», где их сфотографировали, потом показали, как проявляется негатив. Затем они наблюдали, как фотография превращается в металлическую пластинку, спустились в типографию, где печатали газету. Фейсал посидел в кресле главного редактора и взял несколько копий газеты на память.

Сверхзадача программы пребывания недждийской делегации в Великобритании была очевидной: произвести впечатление на гостей промышленной, военной, политической, интеллектуальной мощью страны – сердцевины гигантской империи. (Это была обычная практика в любой стране, претендующей на великодержавность. В качестве переводчика и журналиста автору этих строк довелось не раз наблюдать за процедурой «создания положительного образа страны» во время посещения арабскими делегациями Советского Союза.) Можно не сомневаться, что эта сверхзадача была выполнена полностью.

Тогда Фейсал не знал и не мог знать, как этого не предполагали даже британские лидеры, что звездный час империи – ее наивысшая точка подъема – был началом убыстряющегося скольжения вниз, к развалу. А пока что и в последующие десятилетия в отношениях с Англией, ставшей главной силой на Ближнем Востоке, Фейсал учитывал, какая мощь стояла за спиной английской дипломатии. Это помогало ему не делать ошибок и точно рассчитывать свои шаги, когда он станет министром иностранных дел Саудовской Аравии.

Фейсал вместе с делегацией посетил британский парламент, где его пригласили на чай в ресторан, предназначенный для депутатов. Сахар со времен войны еще выдавался по карточкам, и его подавали маленькими порциями. «Вы возьмете сахар, эмир?» – спросили Фейсала. «Да», – ответил он и высыпал целое блюдечко сахара в свою чашку. Нормальная реакция подростка, любящего сладкое, вызвала некоторую неловкость, и сопровождающим пришлось добывать дополнительные порции. Когда делегация покидала парламент, Фейсала спросили, понравился ли ему визит. «Да, – честно ответил юный эмир, – я получил большое удовольствие». – «А какая палата понравилась больше?» – «Несомненно, палата лордов лучшая из двух». – «Почему?» – «Те, кто сидит в палате лордов, одеты как знатные люди». Фейсал имел в виду высокие цилиндры и сюртуки лордов, расшитые золотом. Какую реакцию подростка из далекой Аравии можно было ожидать? Он не знал и не мог знать механизма английской демократии, в которой король, суверен гигантской империи, играл лишь символическую роль, а функции палаты лордов были очень ограниченными. Он не мог также знать, что Англию тогда сотрясали забастовки, солдаты отказывались воевать и английские лидеры всерьез опасались «заразы большевизма».