Текст книги "Infernal"

Согласно подписанным формальностям он обязался, кровь из носа, принять участие в фестивале, а при нарушении контракта нарывался на серьезный штраф и аннулирование всех финансовых обязательств со стороны нашей компании. Вопрос закрыт, и я потерял к нему интерес, тактично поздравив с успешной сделкой, а Плутон обнял его по-братски и станцевал несколько вертушек, чуть не разбив голову о скользкий пол. Обошлось. Свищ посетовал на дефицит времени, и, подобно Лизе, растворился в сумраке.

Свищ на крючке, но как быть с Лизой? Я должен был выполнить пари.

– Когда мы будем на Ибице? – спросил я раскумаренного от общения с супер ди-джеем Плутона.

– Через два дня, – огорошил он. – Не раньше!

– Мне срочно нужно быть там послезавтра!

– Но у нас дела. Не успеем!

– Плевать! Там решается моя судьба!

– Чего?

Плутон не подозревал, что такое судьба, и не ведал настоящей любви. Он любил рейв, а я любил женщин, а точнее одну женщину – Лизу. Я популярно объяснил ему суть моего предприятия. Плутон почесал свой лысеющий от передозировки кислоты жбан и развел плечами.

– Езжай, а я догоню.

– И присмотри за стажерами.

– А где они?

– Понятия не имею.

Словно почуяв неладное, стажеры выплыли из дымовой завесы. Выглядели они почти так же, как Свищ, но еще более обкуренными и менее солидными, чем прославленный нидерландский король винила.

– Где вас носит? – рявкнул я на молокососов. – Вы пропустили подписание контракта. Как вас в штат брать, если вы ничему не научились?

Я был бы более жесток в оценках практики малолетних ублюдков, если б все мои мысли не думали об одном. Им повезло, но не так, как мне. Я находился на грани экстаза – послезавтра буду на Ибице.

– Извините, мы заблудились, – взял на себя ответственность Гендальф (актив, что и говорить) – зашли в чилаут, а выбраться не смогли.

– Бывает, – не серчал Плутон. – Опыт приходит с годами.

Еще недавно Плутон был один из них, такой же зеленый и прыщавый шкет. И хоть сейчас он почти легенда кислотной молодежи двух столиц, имеет все причитающиеся регалии, уважуху, почет и славу, но к его чести он помнит молодость: косяки, закидоны и прочие глупости, поэтому списывает грешки практикантов на дурь и неопытность. Отныне они его должники. И мне не резон травить их. Давно пора ставить на придурках крест, такой же кривой, как поставил Свищ на бумаге, и выкидывать их из компании, ибо они ни хрена не умеют делать, а всего-навсего просерают казенные деньги. Отметив про себя обязательно сообщить про их поведение боссу, я сменил гнев на милость.

– Ну, хорошо, что выбрались из чилаута. Нам бы еще Милену обработать. Плутон?

– Ди-джей Милена будет через час. Скверная чика, но чертовски талантлива. Потрясные сеты крутит. Казантип умирал от ее выкрутасов. У меня до сих пор нет ее автографа и дарственной надписи на пластинке. Милена даже диск выпускает и планирует запустить собственный лейбл. Талантливая девочка, очень талантливая, но настаивает на увеличении гонорара. Иначе встанет в позу и откажется участвовать в марафоне. Ты бы, Ласт, пообещал ей премиальных? Может, еще забудет или проштрафится, но зато контракт подпишет. Только так ее уломать. Она и языком владеет. Ее не проведешь, как Свинча. Будь уверен.

На правах партийного председателя я вальяжно сложил руки на поясе.

– Уговорил. Посмотрим, что за перечница. Ей в самый раз для раскрутки альбома даже бесплатно участвовать в гастролях. И не фига понтоваться.

– Да, Ласт! Мы ее сделаем! Мы ее еще чпокнем! Не фига понтоваться! – отозвался Митюха, проскулев, как борзый щенок.

В назначенный интервал появилась Милена. Плутон сообразил не вести ее в шумный зал, а она предложила встретиться в vip-кабинете на третьем этаже, что-то наподобие ее личной комнаты отдыха. Помещений в подвале на всех не хватало, и каждый уважающий себя музыкант требовал отдельные апартаменты.

Милена была недурна собой. Не Лиза, даже в подметки ей не годится, но практикантам понравилась. Молодчики кинулись брать автографы с заранее припасенными дисками (сукины дети привезли их из отчего дома).

На вид ей примерно тридцать пять. Не молода, согласитесь?! Милена жевала жвачку, и голос ее не отличался звонкой тональностью. Наоборот – Милена хрипела, как Джо Кокер. Пустые пачки сигарет, раскиданные повсюду, объясняли причину ее незабываемого тембра (сам я тогда пересаживался на пластыри). У нее слегка пучились бедра, и живот выползал из ремня. Попа была, что надо, но груди почти отсутствовали. Самый серьезный ее недостаток, и к пластическому хирургу Милена не собиралась – даже лифчика не носила. Вшивая красная маечка скрывала плоские соски, и если б не они, то грудь походила бы на гладильную доску. В остальном, в престарелой чике не было чего-то особенного.

Поздоровавшись на почти безупречном английском, она театрально выдавила изо рта жвачку и в том же духе приклеила ее на декорационный бордюр, словно нарочно оставляя себе ее про запас, по окончании переговоров отлепить и засунуть обратно. Неизвестно, что она еще любила класть в рот, но он у нее был большим, как у Кракена, и каким-то полу разорванным, как у предпенсионных адвокатов от частого произношения защитных речей в оправдание подсудимых.

Получалась на редкость дивная картина – три мужика и одна женщина – рыба. Полотно, достойное Репина или Сальвадора Дали. Скорее Дали, потому как костюмы собравшихся и отличительный внешний вид, за исключением моего, отдавал крамольным сюрреализмом.

Не мешкая, я развернул папку и подготовил бумаги.

– Hi, boys! – причмокивала Милена. – Wow! This men is my favorite. Cool boy! – и разряжалась старушечьим смехом.

– Ты не пожалеешь, что поедешь в Россию. Эта страна контрастов. Москва – столица клубного движения, – разводил Плутон. – Ты же не была в России?

– No.

– Вот. Уникальный шанс добраться, к примеру, до Сибири. Ты слышала о Сибири? Суровый край.

Милена не переставала хохотать. Плутон забавлял ее, как маленькая лысая собачонка (он и в самом деле не мог похвастаться шевелюрой). Плутон не догадывался, что тур в перспективе планировался до Сахалина, иначе пополнил бы географические познания виниловой бестии.

Когда я протянул ей листок и ручку, Милена прекратила хохотать и приняла реально серьезный вид. Внимательно вчитываясь в договор, напечатанный с примесью незначительных опечаток, она то прищуривалась, то выпучивала зенки, словно увидела на бумаге мадагаскарского таракана.

Мы с Плутоном сидели молча, готовясь отражать удар и предлагать ей премиальные. Стажеры пялились на ее целюлитный зад, прикрытый шортиками с разрезом и не думали об общем деле. Пидерасты! Их карьера давно накрылась медным тазом. Но расстраивать их до обратного приезда было бы слишком жестоко – пусть пока радуются жизни. Все же они будущее страны, ее молодая гвардия. Вступать в противоречие с политикой государства никто бы из нас не рискнул, даже Фридман.

Изучив договор вдоль и поперек, Милена, как мы и предполагали, стала намекать о бабле. Мы изобразили непонимающий вид, мы донт андестенд, чего эта старая грымза от нас добивается?! Милена популярно объяснила, потирая указательный и большой пальчики. Даже стажеры поняли, что дела наши плохи. Плутон перевел мне, чтоб я что-то предпринял. И я рискнул ее уговорить, но все бесполезно. В итоге мы пошли на уступки. Милена потребовала другой договор, но составлять его в полевых условиях невозможно. Это даже она понимала, старая амстердамская грымза. Все мы позавидовали ее коммерческой жилке. Девочка знала себе цену. Слово «Money» – был ее любимым слоганом, и она не отвязалась от меня, пока я не всучил ей расписку, где обязался увеличить ее гонорар на кровные пятьдесят процентов. Короче, мы попали на бабки, точнее не я, а Фридман и наша контора. Мне не хотелось вычитать ее гонорар из своей зарплаты. Но риск – дело молодых. И я рискнул. Договор подписан. Довольный Плутон гладил себя по пузу. Не удивлюсь, если его вклинит сопровождать всех ди-джеев от начала тура до несчастного Сахалина. На таких фанатиках и держится рейв-культура в стране. Я же зарекся отныне не связываться с клабберами и решил перевестись в другое звено по организации корпоративов, что доходнее, не так муторно и никакой кислоты, а артисты гораздо круче. Иной раз сам автограф попросишь. Там на самом деле, звезды так звезды, а не дешевый колхозный ширпотреб.

– Без вас этот проект теряет смысл, – промычал Плутон, следя за тем, как Милена ставит подпись.

– Ok! – согласилась она.

Еще бы. Над ней мы торговались до упаду. Дорогая штучка, эта Милена, как все приличные женщины этого затхлого грешного города.

– Cool! – воскликнул я и выхватил листок, пока девка не передумала, но уже поздно. Листок в папке. Печать шлепнем после.

Вспомнив о профессиональных обязанностях, практиканты готовы были плясать перед ней вприсядку, как бы завлекая Милену на Русь. Даже я победоносно постучал по папке, думая, что и она отныне на крючке, а с ее-то образом жизни и пафосом обязательно нарвется на штрафы и еще скажет спасибо, что мы не оставим ее без гроша. Рашен шоу-бизнес, Милена. Знай наших! Ты еще окажешься должна Фридману.

– Вы хедлайнер тура, – предостерег ее Плутон. – Не подведите.

– No problem. I have the best music, – хвасталась подданная Голландии.

– Кто еще на сегодня? – спросил я, забыв про хозяйку вип-кабинета.

– Никого.

– Отлично. Так… Завтра вы, – обращаюсь я к конченым педерастам, – как дети капитана Гранта отправляетесь на поиски, но не пропавшего папаши, а вверенных вам ди-джеев. Ясно?

– Не вопрос. Сделаем, – обещал Гендальф.

– Одни? – струсил второй стажер. – А лаве?

– Дам свои кровные, но учтите, что если провалите сделку – не видать вам работы в компании. И запомните, вы – конкуренты! Должность достанется только одному!

Стажеры кивнули, но одновременно скисли. Слабаки были не готовы к самостоятельным заданиям. Поделом им. Пора брать инициативу на себя, а не отсиживаться за нашими задницами. Это хоть чему-то научит молодчиков, и они смогут доказать свою состоятельность несмотря на предрешенную участь. Чем черт не шутит?! И я отправил стажеров на реальную практику, а сам собрал вещи и укатил на Ибицу выигрывать пари, оставив недовольного Плутона возиться с документами и завершать все оставшиеся формальности. Плутон согласился, ведь главный здесь – я, и он также полностью подчиняется мне как те молокососы. Плутон человек послушный и кичиться не стал (я выписал ему премию по приезду).

А на Ибице туса ходила ходуном, когда я примчался на остров как угорелый. Приплыл днем на моторном катере. Предприимчивый марроканский негр еще на пристани на плохом французском предлагал домчаться до острова экстра классом. Он просил неприличную сумму, и желающие не появлялись. Негру повезло, что появился я. Цена не волновала меня. Все включено, и пари свершалось на моих глазах. Я обязательно должен победить. Приплыв на Ибицу как на остров Свободы, негр бонусом вручил мне памятку по местным клубам. Этакую green-карту, позволяющую не заблудиться и разузнать, что к чему. Долго радоваться я не успел, так как вскоре негр одумался и попросил доплатить. Спорить не имело смысла, и я удовлетворил его блажь, благо негр показался мне привлекательным, докатил меня до острова в два счета, не отвлекая от мечты и не приставая. И я очутился на суше первым!

Я высадился на пляжной пристани. Рядом стояли на якорях дорогие яхты. Песчаный пляж прожигало безжалостное солнце, ударяя пеклом в шарахавшихся сонных гуляк. Не так уж и много, но добрая половина обитателей острова дремала в бунгало, клубилась на author parthi или готовилась к очередному рейв-отрыву. Песчаный пляж – не самое фартовое место на этом курорте.

Осталось разгадать загадку, где же находится обозначенное место встречи. И тут я не подкачал, успев спросить у Плутона перед отъездом про то самое заведение. Плутон знает все, тем более клубы Ибицы. Он широко оскалил кривую ухмылку и сообщил, что то место, о чем я толковал, скорее всего, легендарный клуб «Ecstasy». Как опытный клаббер, я молча кивнул, мол, и так догадался, если б напряг извилины. Плутон стал описывать его достоинства и упомянул, что наружный вход его высечен в форме внушительной таблетки. Это первое, что приходит в голову, когда оглядываешь его с порядочного расстояния. Прямой намек, и бабки в кошелек. Виват кислоте! Мне снова пришлось благодарить Плутона. Он вновь пришелся очень кстати, но я бы и сам нашел злосчастное заведение – здесь его знает каждый, и Лиза придумала самую простую подсказку, чтоб я точно не ошибся и не ломал в догадках голову.

Спасибо, моя сладкая девочка… Уже тогда я не сомневался в ее безупречной мудрости.

До судьбоносной встречи оставался целый день, и я решил заранее лично удостовериться в правильности догадок. По карте и наветам прохожих я отыскал «Ecstasy». Та же самая кислотная гримаса громоздилась на меня сверху, как описывала Лиза. Я вздохнул с облегчением – самый приятный выдох за весь евротур, если не за всю жизнь.

После я вернулся на пляж. Выдалось время понежиться в шезлонге и позагорать. Очень удачно я прихватил с собой плавки. В наше расписание не входило время на отдых, но я надеялся скоротать часок, урвав его между странствий, и позаботился о необходимых аксессуарах. Повезло. Плавки пригодились.

Шумный народ на пляже не раздражал. Искупавшись в море, я посвежел и тут же высох. Вновь потянуло в воду, но я предпочел примоститься в прибрежной забегаловке, заказать по холодному коктейлю и слегка перекусить. Из колонок доносился привычный саунд. Вдалеке слышались мегаватты танцпола. Дискотеки шли круглые сутки, и двадцать четыре часа танец не заканчивался.

Welkom to Ибица, господа!

Рядом сидели молчаливые парочки, сосали сок через трубочки и редко мигали ресницами, находясь в трансе. Их явно утомила здешняя обстановка, и они приводили себя в чувства. За стойкой бармен показывал фокусы с бутылками и огнем, а рядом две пигалицы выгуливали йоркширских терьеров. Даже собаки здесь особенные, подобраны и подстрижены в стиле рейв. Их шерсть была выкрашена в яркие цвета, и совершенно непонятно, как псины еще не облезли, но выглядели они чересчур эпатажно, как и сами пигалицы в грязно сиреневых сетчатых купальниках и дырявых бейсболках. Их матовые бедра переливались на солнце и уводили собак с глаз долой. Сердце ослепляла разбуженная любовь. Как не кстати, солнечных очков я не прихватил, и глаза постоянно щурились. Солнце стояло в зените, и единственным спасением было кафе под крышей, тенек и наступление ночи, которая не заставила себя ждать.

В одиннадцать я стоял у порога «Ecstasy». Толпа просачивалась внутрь. Рейверы забегали, как тараканы, собиравшиеся на гигантскую помойку. Яркие, цветастые тараканы. Некоторые кричали, свистели и пели, некоторые шарахались из стороны в сторону и падали в кустах, выблевывая на себя обед, некоторые дрыгались на месте, начиная вечеринку у входа. В толпе слышались русские голоса, что меня уже совершенно не удивляло. Я не устоял от соблазна и стал искать в толпе Лизу. Хотелось быть уверенным, что она именно здесь, хотелось все предугадать и проверить.

Через полчаса ожидания я так ничего и не увидел. Несколько похожих на нее милашек протиснулись в клуб, но они всего лишь бедные намеки на ее первозданную красоту. До Лизы им не достать. Жалкое подобие совершенства.

Стоять рядом наскучило. Слепо я ринулся вперед и почти в яростном порыве повалил с толпой в щель таблетки. Никто б не смог меня удержать, иначе я любому откручу башню. Усилия не потребовались. Вход свободный, куда бы ты не намылился.

– Go-go! – раздавалось внутри.

Мощный звук из замаскированных под пеньки динамиков оглушал. Антураж впечатлял. Дымовая завеса клубилась под потолком, но там же висели специальные поливальные установки для охлаждения очумелой публики. Перспектива попасть под душ меня не порадовала, но ради почти свершившейся встречи душ показался бы безобидным развлечением.

Без понятия, где местные рейверы затаривались кислотой, но вид у них был особенно ошалелый. Они не замечали никого вокруг и колбасились сами по себе. Чуть не запутавшись в толпе, я отклонился, и прошаркал по стене в другой зал. Здесь курили кальян и прочую дурь. Вдруг я вспомнил, что пора найти ту самую барную стойку с барменом в костюме Санты и тот самый стул, возле которого объявится Лиза. Взглянув на часы, понял, как еще рановато. В запасе десять минут, и торопиться не стоит. Упаси меня Бог прийти туда первым – Лиза решит, что я нарушил правила и сочтет пари проигранным, лишит меня счастья лицезреть ее вновь, чего мне не перенести! Это немыслимо!

Без пяти двенадцать я отправился на поиски бара с Сантой. Я метался, как бешеный гепард, отталкивая раскумаренных доходяг, обошел весь клуб, опрокинул поднос с липким лимонадом, вызвав бурю кислотных эмоций у раскрашенной в индейца толстухи. Тетка протянула мне трубку мира, я выхватил ее и ринулся дальше. Просчитав все варианты, наткнулся на тот самый бар. На часах полночь. Под потолком загремела дикая музыка. Всколыхнулись живые огни, и с неба посыпалась конфети.

На мгновение я прищурился, протер заспанные виски, но когда очнулся, за стойкой сидела она.

Моя неуловимая девочка.

Моя Лиза…

Размахивая локтями, как конькобежец, я пустился вперед. Не замечая меня, она лениво пританцовывала, хлопая подошвой по паркету.

– Лиза!

Моя сладкая девочка неуловимо обернулась.

– Лиза! Я здесь!

– Герман?!

– Я нашел тебя!

Подбежав, я старался отдышаться. Казалось, Лиза не была изумлена. И не была взволнованна, будто была уверена, что я обязательно отыщу ее, где бы она не пряталась.

– Как дела? – размеренно спросила она. – Хочешь потанцевать?

– Нет, – хрипло произнес я. – Хочу постоять с тобой.

На ее лице проскользнула странная улыбочка, тихая и почти неуловимая. Сегодня она была гораздо загадочнее, и совсем не такая, как в Амстердаме. Что-то в ней появилось новое, что-то особенно увлекающее за собой, и лишь безымянное тату прежним образом отражалось в свете огней. Ее таинственное змеиное тату. Лиза не скрывала его. Змея радовала глаз, то есть я не ошибся – это она, мое вновь обретенное счастье.

– Ты давно здесь?

– Сегодня приехала.

– А где подружки?

– Мы успели расстаться.

– Неужели? До новых встреч?

– Да. Следующая остановка… Впрочем, какая разница? Я толком не думала… Здесь хорошо. Вот он рай. Это не Амстердам. Здесь царит гармония, а там… я еще толком не думала.

– Не думай, – предостерегал я. – Перед тобой стоит победитель. Я примчался к тебе, позабыв о работе. Помнишь наш уговор?

– Какой уговор? – удивленно спросила Лиза.

– Мы зареклись отныне не расставаться, если я отыщу тебя.

– А… ну да. Так давай не будем расставаться. Хочешь выпить? Закажи мне мохито?

Санта Клаус прятался за спиной. Бармен в колпаке всегда стоит рядом, когда речь заходит о выпивке. Я попросил мохито, а себе джина со льдом. Такую победу не грех отметить.

Лиза развернулась ко мне и улыбнулась широко-широко – без тайн и недомолвок. Присасываясь к трубочке, она стала делиться впечатлениями об отдыхе. Мы оба тусовались здесь впервые. Лиза ощущала себя, как дома. Впервые? Я не желал ей верить, уж больно резво она ориентировалась на местности, а у нее не было подсказок в виде карты. Марроканец уступил карту только мне.

– Ты куришь? – спросила она с подковыркой.

– Да, – честно ответил я.

– Много?

– Как придется. Пачку в день – максимум. Но пытаюсь бросить.

– Я бросила.

– Умница.

– Но хочу начать снова.

– Начнем. Я угощу тебя?

– Валяй, – играла она хитрыми ужимками, а глазки переливались, как радуга: то серебристо-зеленые, то пурпурно-малиновые. В них отражалась игра теней, глаза становились то тигровыми, то отливали ядовитой желтизной. Словно ручной хамелеон Лиза смотрела на меня панорамой красок.

Достав пачку «LM» лайт и попросив у бармена зажигалку (свою я успел посеять), первой угостил Лизой. Она затянулась и немного покашляла, видимо, давно не курила. А мне, мерзавцу, пришлось научить ее снова.

– Может, не стоит? – спросил я, пытаясь отговорить ее. – Бросила, и все насмарку? Нехорошо получается.

– Одну. Больше не буду, – пообещала Лиза. – Для настроения. Сегодня незабываемое настроение. Начинается новая история. Наша история. И я по-новому позволяю себе выкурить сигарету. Одну. Больше не буду.

– Помни, ты обещала – мы не расстанемся. Уговор дороже денег.

– Помню. Обещаю, – сказала она так искренне, что у меня чуть не потекли слезы.

Не ожидал. Думал, что Лиза начнет ломаться, придумывать разные отговорки, начнет вытворять комедию, что все это шутки, и она не давала никаких обещаний, а если и давала, то была не в себе, и вообще она девушка ветреная и обещания не выполняет. Или наоборот, слишком серьезная, чтоб доверять незнакомому мужлану, да еще встреченному около амстердамского притона. Все было бы логично, и у меня не получилось бы оправдаться. Как иначе? Да – я подозрительный мужлан, малознакомый тип с дурными наклонностями, и я нашел ее в амстердамском притоне – самое романтичное место для незабываемых встреч! Кто будет спорить? Никто.

Но Лиза другая. Она ответила просто и понятно, как я мечтал. Следствием ее обещания стал домашний номер, домашний адрес, почта и мобильный телефон – верх желаний. И чем я угодил ей, что ее во мне зацепило – останется тайной на века. Она всерьез не намеривалась расставаться.

Следом мы залпом поговорили о жизни. О том, как тяжело живется нынче в большом городе, о том, как нелегко прилично заработать, о вечных пробках, о наших хобби, днях рождениях и друзьях. Мы уже не удивлялись, когда выяснилось, что родились мы рядом. Я – 27 марта. Она – 31. Ни апреля и не июня – марта. Да, да! Мы две сошедшиеся в ритме танца огненные стихии. Два овна, попавшие в одну упряжку. Плохо это или хорошо – судить астрологам, но мне по кайфу, и Лизе тоже. Мы даже зареклись вместе отмечать дни рождения. Подумать страшно, Лиза соглашалась со всем, что я предлагал. Такое и в кино не покажут. То кино, а это жизнь – уникальная и непередаваемая.

Половину ночи мы провели в клубе, а когда в ушах загудел бас, сбежали вон и потянулись на пляж. Там в сыпучих песках занялись любовью. С трепетом и лоском. Сначала – на песке, плавно переместившись в море.

И это было неописуемо. Лиза раскрылась в непознанной ипостаси. Нас чуть не накрыло волной. Сам Посейдон завидовал нашей страсти, и мы чуть не утонули, оставшись в пучине его владений. Лиза почти не умела плавать, а барахталась в воде, как птенец, но я страховал ее. Плавал я превосходно, почти как Ихтиандр. Всерьез я чуть не дотягивал до спортивного разряда, так что она без страха могла на меня полностью положиться. И если бы у меня была маска и жабры, а с неба не падал лунный блеск, я б подарил ей весь жемчуг с недоступного дна. Даже без жабр и даже без маски, но обязательно подарил.

Ночь закончилась. Лиза собиралась в путь. Но я уже не опасался расставания. Уговорил ее не затягивать с путешествием. Моя малышка послушно кивала головой и смахивала с меня вчерашние песчинки. Лиза пообещала сделать парочку остановок, а затем транзитом домчаться до Лиссабона и первым рейсом вылететь в Москву. К тому времени я буду уже там. И наше последнее расставание завершится. Но это уже не расставание – всего лишь легкая разминка. В кармане хранился ее телефон – Лиза на связи. Я даже опасливо проверил ее номер, вызвав у Лизы приступ дикого смеха. Номер правильный. Иначе невозможно.

На прощание последовал долгий сыпучий поцелуй в отблесках туманного рассвета. Протянутые руки и взаимные клятвы. И моя девочка так же растворилась, заставив меня считать до ста с закрытыми ресницами. Я не смел ослушаться и считал. Считал и считал. Без лукавства. Закрытыми глазами.

До ста…

Так закончилась сказка.

Впереди другая, но уже не сказка, а быль…

Вечером подоспел Плутон, принеся караван историй и отличную новость – наш вояж в расцвете, и даже юные сорванцы справились с возложенной миссией. Чего я не ожидал, но искренне порадовался за парнишек, то бишь у них есть шанс. Не у нас, так в другой конторе.

Плутон отчитался по делу, даже рискнул обнять меня и почти объясниться в любви, а затем отправился кутить по острову, так как благодаря стараниям стажеров у нас осталось свободное время.

Я же снова сидел в пустом пляжном кафе и пил холодный ананасовый сок со льдом через трубочку, живя воспоминаниями…

Воспоминаниями о ней…