Текст книги "За оградой есть Огранда"

21

– ... В этих краях разбойников раз в десять больше, чем у нас. Мало того, что в каждом замке такой сидит, так еще есть всевозможные лесные, а то и просто бродячие. Странствуют по дорогам да бедокурят, где только могут. И каждый норовит кошелек отнять, а при случае и жизни лишить. Вот и приходится держать ухо востро. Ото всех не отобьешься.

Видик у Сковорода был еще тот. Одежда в грязи, кое-где разбавленной соломой, на скуле ссадина, а один глаз оплыл, медленно набухая всеми цветами радуги.

Правда, колдун прикладывал к нему медяк, такой же огромный, как фингал, но это не помогало.

Его приятель тоже выглядел не лучшим образом, с той разницей, что синяк набухал у Антошки не под левым глазом, а под правым. Короче, вместе они смотрелись чуть ли не как зеркальное отражение один другого.

Антошка понимал, что часть вины за случившееся лежит на нем, и потому тон его был примирительным.

– Ладно. Кто старое помянет... – И тоже приложил к глазу медную монету.

По лицу взиравшего на это Ольгерда блуждала улыбка, как будто в случившемся было хоть что-то смешное.

– Ладно, – повторил Иванов. – Куда путь держишь?

Наверное, Сковород решил, что Антошка предлагает ему помощь, и потому в здоровом глазе волшебника мелькнула благодарность.

– Собственно говоря, я уже добрался. Тут один великий маг собирает сегодня вечером колдовской совет, вот я туда и спешил.

Что-то со скрипом повернулось в многострадальных богатырских мозгах, и Иванов спросил:

– Это Гень, что ли?

– Откуда ты знаешь? – невольно удивился Сковород.

Антошка небрежно пожал плечами в ответ, и тут до него дошло:

– Так ты что, член колдовского совета?

Сам он на подобную должность не претендовал и потому воспринял известие без зависти, даже с некоторой гордостью за приятеля.

– У нас кто к заседанию вовремя доберется, тот и член, – отмахнулся Сковород. – Дороги сам знаешь какие.

– Да ладно, дороги. Это еще полбеды. Направления толком никто не подскажет, – не удержался от жалобы Антошка.

Сковород посмотрел на него внимательнее и спросил:

– Опять заплутал?

Человека простого подобный вопрос смутил бы, но любой рыцарь не только воин, но и существо без комплексов. Всякая достоевщина, переживания по поводу слезинки ребенка, а равно и объективная оценка собственных качеств ему чужды изначально. Герой выше толпы, следовательно, общие законы не играют для него никакой роли.

– Да это все ваши колдовские штучки. Я тут, понимаешь, пошел на Чизбурека, а на его стороне, должно быть, кто-то из ваших. Вот и покружили меня по всей Европе. Теперь собираюсь узнать дорогу у Геня. Или ты мне подскажешь? – с долей надежды добавил Иванов.

– Подскажу, – не стал чваниться Сковород. – Прямых дорог тут нет, занесло тебя от степи порядочно, но направление покажу. А там потихоньку доберешься.

От радости Иванов был готов обнять старого приятеля, однако сделать это помешал зажатый в руке кубок с вином.

И лишь Ольгерд заметно помрачнел, словно участие в геройском подвиге отнюдь не входило в его планы.

– А то давай вместе навестим старого мага. После заседания посидим, отметим встречу. Один день роли не сыграет, – предложил колдун.

Один день теперь уже роли точно не играл. Как, наверное, и лишняя неделя.

– А это удобно? – ради порядка спросил Иванов. – Все-таки заседание.

– Брось. Ты хотя и не колдун, но герой. Правом голоса обладать не будешь, а вот присутствовать можешь. Старый Гень зря созывать всех не станет. Может, проблемы как раз по твоей части.

Последнее и решило дело.

Путники выпили еще по кубку и уже вчетвером не спеша направились к недалекой скале.

Вопреки расхожему мнению красный цвет для торжеств придумали не коммунисты. Задолго до них разнообразные оттенки красного носили на плечах европейские короли, а еще раньше – римские императоры.

Колдуны тоже не были исключением.

Дабы избежать отвлечения внимания от обсуждаемых проблем, большой стол в обеденной зале был не накрыт, а прибывшие маги посажены в стороне от него на всевозможные лавки.

Перед ними на хозяйском возвышении установили стол для президиума, и вот его-то накрыли скатертью темно-красного цвета. На нее поставили весьма дорогой стеклянный графин, наполненный красным вином, и рядом – небольшой стеклянный же кубок для выступающих.

А что? Не каждому дано умение публично говорить, а здесь промочишь горло, глядишь – нужные слова сами потекут с языка, да так, что и не остановишь.

Собравшихся было немного, колдунов сорок, ну, может, пятьдесят. Не одних колдунов, конечно, колдуний тоже было в избытке. Плюс Антошка, которого, в полном согласии с предсказанием Сковорода, приняли на редкость тепло, словно только его тут и не хватало.

Принять-то приняли, а в президиум сажать не стали. Места там оказались забитыми самим Генем, старым, с длиннющей седой бородой, молодой ведьмочкой Геннетой, его дочерью и по совместительству секретарем, да двумя пожилыми колдунами – Рандклифом и Ферлихом.

Как понял Иванов, Рандклиф был практически местным, а вот Ферлих прибыл откуда-то из-за моря. И не просто прибыл, а привез вести, из-за которых и был объявлен съезд.

Гень постучал по столу небольшой палочкой. Палочка была явно магической, и звук получился такой, словно металлическим прутом колотили по рельсе.

Перешептывания мгновенно стихли. Что толку шептаться, когда за грохотом не разобрать даже крика?

Наконец Гень перестал стучать и в наступившей тишине торжественно произнес:

– Прошу внимания! А заодно внеочередной магический съезд объявляю открытым.

Да, чародеем он был действительно великим! Последние слова волшебника оказали на присутствующих воистину колдовское воздействие и потонули в шуме стихийно вспыхнувших аплодисментов. Да что там колдуны! Антошка азартно хлопал вместе со всеми, словно сообщение Геня вызвало в его душе бурную радость.

Гень старательно подождал, пока маги не отобьют ладоши, и тогда не без нотки грусти продолжил:

– На повестке дня у нас один вопрос, и вопрос этот, скажем прямо, не из радостных. Слово предоставляется Ферлиху.

Заморский маг отпил для вдохновения вина, старательно откашлялся и с большим чувством заговорил.

Говорил он долго, цветисто, поминутно отпивая из стакана, то и дело отвлекался от темы, но вкратце суть речи была такова:

Хорошо известный присутствующим чародей Брит (Антошка слышал это имя впервые, но остальные, похоже, его действительно знали) явно решил нарушить постановления всех магических съездов. Судя по всему (тут было длинное перечисление обстоятельств, которые Иванов просто не понял), он хочет стать сильнее всех живых собратьев. Зачем? Ну это понятно. Чтобы прежде уничтожить, а потом завоевать весь мир. Днями и ночами Брит сидит в одиночку над где-то найденными старинными манускриптами и на их основе изобретает оружие массового поражения.

А что еще можно найти в старых манускриптах? Управление погодой? Так всем известно, каких бед можно натворить, вызывая грады, ливни, наводнения, землетрясения и прочие стихийные бедствия.

Лечебные заклинания? Как бы не так! С их помощью можно оживлять мертвецов и заставлять их служить своей воле!

Возможность узнать, что творится в любом уголке земли? Конечно, надо же подглядеть, где, что и как!

Мгновенное перемещение в пространстве? Угу, чтобы нанести предательский удар там, где никто его не ждет.

Магическое строительство? Не секрет, что при помощи тех же самых заклинаний можно не только строить, но и разрушать. Разрушать даже легче.

И это уже не говоря о тайнах именных мечей, которые сами управляют рукой хозяина, самонаводящихся стрел, неутомимых дубинах и прочих опасных игрушках.

А не то зачем Бриту держать находку манускриптов в тайне? Он с кем-нибудь поделился своей находкой? (Дружный вопль в зале: «Нет!») Вот то-то и оно!

И дураку ясно, для чего все это делается. Чтобы стать сильнее всех остальных магов, вместе взятых, а затем расправиться с ними скопом или поодиночке! А там уже приняться и за остальной мир.

Антошка дураком не был, и потому поверил Ферлиху сразу. Еще в родном мире из соответствующей литературы он знал о коварстве колдунов и их потаенных желаниях все уничтожить и всем завладеть. Попав в Огранду, он даже удивлялся, почему до сих пор не встретился ни с чем подобным. Ведь, если непредвзято разобраться, все эти Чизбуреки, кочевники и прочие степняки – это так, мелочь, совершающая свои набеги и завоевания лишь для того, чтобы герой мог размяться в ожидании решающей битвы.

И вот долгожданный час настал!

Князь Берендейский граф де ля Кнут барон фон де Лябр собрался подняться и расправить богатырские плечи, но его опередили.

Как видно, остальные тоже не были дураками. В зале поднялся подлинный гвалт, иначе говоря, прения по обсуждаемому вопросу. Маги кричали, не слушая друг друга, да и какой смысл прислушиваться к другим, когда кричали все с легкими вариациями одно и то же?

Напрасно старый Гень колотил магической палочкой по столу и призывал собрание к порядку. Степенность хороша при обсуждении вопросов абстрактных, когда же речь идет о том, что касается твоих личных интересов, тут не до неторопливых рассуждений.

Маги галдели, забыв даже про обещанный после заседания обед, и этому не было бы конца, если бы председатель не прибег к последнему испытанному средству.

– Решено! Кто пойдет? – неожиданно звучный голос великого волшебника легко перекрыл общий шум и эхом заметался между каменных стен.

Как и следовало ожидать, после такого вопроса воцарилась всеобщая тишина.

Собравшиеся потупились, сделали вид, что каждый из них занят невидимым простым глазом, но чрезвычайно важным делом.

И в этой звенящей от скрытого напряжения тишине отчетливо прозвучал твердый, пусть и несколько торопливый (пока не опередили!) голос Иванова:

– Я!

22

После решительного заявления Антона все в зале глубоко вдохнули, так что на какое-то время показалось, будто стало меньше воздуха. К счастью, следом за этим последовал всеобщий шумный выдох.

Иванов был убежден, что это следствие черной зависти, остальные, в пику герою, почему-то думали, будто это вздох облегчения.

Что ж, любое событие можно трактовать двояко. Тем более такое, где замешана человеческая душа.

Маги молча переглянулись, и Гень на правах председательствующего подвел итог обмена взглядами:

– Кто за кандидатуру героя, прошу поднять руки!

Никогда в жизни Антошка не волновался так, как в этот момент.

Да и кто бы не волновался, когда решается не только твоя судьба, но и судьба всего мира?

Эта судьба повисла на волоске, но руки взмыли вверх, причем их было ровно в два раза больше собравшихся магов.

«Спасен!» – облегченно подумал Иванов.

Спасение относилось, разумеется, не к нему, а к миру, которому угрожала грозная опасность.

– Единогласно! – провозгласил Гень. – Теперь осталось решить, кто отправится с избранным героем. Я думаю, это будет Ферлих, как чародей, знакомый с местными условиями, да и к тому же способный спасти и сохранить старинные рукописи для нашего собрания.

Ферлих тяжело вздохнул, однако по лицам собравшихся понял, что отвертеться не удастся.

Вздохнул и Антон. Он-то надеялся, что в спутники ему выберут кого-нибудь знакомого. А так как знакомым у него здесь был только Сковород, то выбор был довольно невелик.

Конечно, лучше незнакомый спутник, чем вообще никакого, однако Иванов набрался храбрости и спросил:

– А нельзя ли послать еще и Сковорода? Как говорится, один колдун хорошо, а два колдуна лучше.

Если бы Антошка был повнимательнее, то обязательно бы заметил, как его приятель подпрыгнул на месте от сделанного от всей души предложения.

Может, от радости? Но большая ли разница, если ни согласиться, ни для порядка возразить Сковороду не дали?

– Кто за то, чтобы послать еще и Сковорода? – несколько торопливо спросил Гень, и остальные не менее торопливо вскинули вверх руки.

Сковород хотел что-то сказать, да только сразу не смог выговорить, а когда смог – не захотел обижать собрание. Все на одного – это уж как-то слишком.

Он лишь бросил на Антошку взгляд, полный неприкрытой благодарности, и буркнул себе под нос:

– Вот уж послали так послали!

Остающиеся опять дружно загалдели. Гень правильно истолковал всеобщую неразборчивую болтовню и торжественно объявил:

– Раз основной вопрос единогласно решен, теперь – пир!

Оно и понятно. Как не отметить такое дело? Все-таки мир спасли! Не каждый день бывает и даже не каждую неделю.

На пиру в промежутках между тостами решили и остальные менее важные вопросы. Например, как добраться до Брита? Все-таки живет на острове, на коне до него не доедешь. Уже не говоря, что верхом долго.

– На корабле надо плыть, на корабле! – азартно твердил раскрасневшийся маг, чье имя Антошка так и не узнал.

Мысль показалась дельной, но, как всегда, нашлись возражающие и здесь.

– На корабле опасно, да и медленно. Пираты, шторма. Время-то не ждет.

– А на чем же тогда?

Несогласный обвел остальных осоловевшим магическим взглядом и объявил:

– Я предлагаю добираться на драконе!

– Сказал тоже! Во-первых, дракона еще надо поймать, а во-вторых, вдруг он проголодается и прямо в воздухе решит подкрепиться своими пассажирами? Хищник он хищник и есть.

– А мы покормим его перед вылетом! – нашелся сторонник нетрадиционной авиации.

– Угу. Полетит он сытым! Спать завалится, ни одним заклинанием не разбудишь! Что, драконов не знаешь?

– Не о том спорите! – авторитетно прервал спорщиков Гень. – Съест дракон пассажиров или нет, неважно. Главное, что поймать гада трудно. Благодаря всевозможным рыцарям поголовье драконов сократилось настолько, что самого завалящего полгода искать придется.

Это уже было серьезно, и маги задумчиво притихли.

– А давайте построим корабль с ветродувом, – предложил Ферлих. – Мне как раз такой давно нужен.

– Правильно говоришь! Прямо как мудрый филин! – ближайший сосед Ферлиха в порыве чувств хлопнул по плечу островного мага магической палочкой, отчего тот превратился в означенную птицу.

Пришлось всем скопом возвращать посланцу утраченный человеческий облик.

Отзывчивость на чужую беду вещь, без сомнения, прекрасная, только лучше бы делом занимался кто-нибудь один. Несчастный филин утратил свой птичий облик, однако человеческий не обрел. Если честно, то он не обрел вообще никакого постоянного облика, превратившись в нечто изменчивое, наподобие пластилиновых персонажей популярных когда-то мультфильмов.

Каждое мгновение приносило что-то новое. То рога, то хвост, то чешуйчатые крьыья, то стройные девичьи ножки. Но и это новое не могло удержаться, тут же сменялось другим, когда вроде бы и неплохим, а когда – настолько жутким, что не имеющего отношения к магии Иванова взяла оторопь. Мог бы и Кондратий хватить, но тут уже сказалась богатырская закваска.

Говоря короче, Антошка кое-как выстоял, а вот выстоял бы Ферлих – еще неизвестно.

На счастье островного волшебника, Гень был достаточно опытным хотя бы из-за изрядного количества прожитых лет и потому кое-как сумел укротить разошедшихся магов, взять дело в свои руки и с третьей попытки превратить Ферлиха в того, кем он был в начале заседания.

Некоторое время спасенный лишь судорожно дышал да таращился на соратников налитыми кровью от пережитого глазами. Некоторые наиболее дальновидные волшебники начали потихоньку пятиться, остальные же возбужденно толкались прежней толпой да шумно обсуждали случившееся.

– Пойдем отсюда, – Сковород тихонько потянул Антошку за ближайшую колонну.

– Зачем? – не понял богатырь.

– Сейчас поймешь, – многозначительно произнес приятель.

Антошка решил, что маг хочет наедине сообщить ему нечто важное, например поблагодарить за включение в состав экспедиции, и потому покорно двинулся следом.

И тут что-то полыхнуло и громыхнуло.

Первой мыслью Иванова было, что коварный и злобный Брит пронюхал про их планы и решил одним предательским ударом покончить со всеми своими врагами.

По логике наличие первой мысли подразумевает хотя бы вторую, однако тут громыхнуло еще раз, да так, что первая мысль осталась единственной. Проще же говоря, Иванов элементарно потерял сознание и потому пропустил нечто интересное.

Интересным было то, как немногие сохранившие облик и рассудок волшебники, позабыв про заклинания, скрутили виновнику руки и принялись старательно убеждать его, что он не прав.

Убеждениям Ферлих внял довольно быстро. Да и как не внять, когда, несмотря на творческую специальность, кулаки у магов были крепкими? Ферлих еще долго продержался, другой бы пал под таким градом в пять секунд, островной же волшебник сопротивлялся все десять, да потом еще дергался столько же.

Как истинный герой, Антон был профессионалом в битвах и драках. Поэтому разыгравшееся действо наверняка бы доставило ему удовольствие, а то и побудило бы принять участие на той или другой стороне.

Ни поучаствовать, ни хотя бы полюбоваться потасовкой не пришлось. Когда Антошка очнулся, все не то что окончилось, но даже некоторые следы происшедшего были уже ликвидированы. Колонны подправлены и подкреплены, столы водружены на место, разбитая посуда подобрана и унесена, оказавшиеся на полу яства скормлены собакам, а вместо них спешно принесены новые. Только пятна копоти и напоминали о неадекватной реакции Ферлиха на невинную ошибку, но мало ли пятен в любом жилище Огранды?

Пострадавшие колдуны были приведены кто в сознание, кто в прежний облик, и теперь все сборище плело чары вокруг заморского гостя, дабы он напрочь забыл о последних событиях и воспылал ревностью к общему делу.

Что до Антошки, то о нем волшебники или забыли, или, как люди опытные, решили, что герой просто обязан периодически получать свою долю шишек. Так сказать, издержки профессии, к которым истинный воин всегда относится стоически. Так же, как и к лаврам, и к прочим медным трубам.

К чести Иванова, он не обиделся. Если же честно, то и не понял, что именно с ним произошло. Сидел, пил, ел, потом почему-то вскочил, а тут полыхнуло, в глазах или наяву – и не разберешь. В застолье и не такое бывает. На кого же обижаться? Наоборот, если бы все суетились вокруг него – это было бы явное оскорбление, неверие в геройские силы. Антошка был доволен, что вроде бы никто и не заметил его минутной нестойкости, и демонстративно стал пить и есть за троих.

– Значит, поедете втроем, – словно ничего и не произошло, произнес Гень.

– Да, – чуть торопливо отозвался Иванов, затем в его мозгах что-то шевельнулось, и он поправился. – То есть нет.

Собравшиеся взглянули на него с явным непониманием, и богатырю пришлось пояснить:

– Мы отправимся впятером. Со мною еще пойдут мои спутники.

Ему было немного неловко. Ни Ольгерда, ни Джоана на съезд не пустили, статус не позволял. Хорошо хоть Антошка вспомнил о них, а то как смотреть в глаза своим сподвижникам? Сам отправишься на подвиг, их же обречешь сидеть в покое и праздности. Не по-дружески это! Да что там не по-дружески! Скажем прямо, попахивает предательством, а последнее герою не прощается.

– Они согласны? – Геню потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить о свите героя.

– Еще бы! Это же настоящие львы! Так и рвутся в бой! – пылко заверил Антон.

Настоящих львов никто из магов не видел, однако слово было знакомо и служило прекрасной рекомендацией.

– Надо бы их сюда пригласить, – заметил кто-то из магов.

Предложение несколько запоздало. Пока длилось заседание и ликвидировались некоторые последствия, Ольгерд с Джоаном успели порядком расслабиться и теперь сладко спали в полном неведении о свалившейся им на головы удаче. Как и подобает истинным львам, которые, как известно, готовы спать по двадцать часов в сутки.

Тут и колдуны впервые задумались о времени. Оказалось, оно давно перевалило за полночь, и скоро собиралось наступить утро. При этом известии все сразу почувствовали усталость и стали расходиться по отведенным комнатам.

Антошка – не магам чета – был готов продолжать пир, но что за пир в одиночку? Пришлось покинуть пустой зал, утешая себя тем, что пиров будет еще много и сейчас гораздо лучше немного отдохнуть перед дорогой.

Вспомнив о цели, Иванов довольно улыбнулся. Он так и заснул с улыбкой, вопреки ожиданиям, сразу. А вот проснулся с трудом и довольно мрачным.

Но каким еще можно проснуться после затянувшегося пира?

23

– Что это хозяева суетятся? – В утренней мрачности поэт отнюдь не уступал герою.

Как бы ни были толсты стены, однако даже через них было слышны крики и топот возбужденно носившихся по коридорам волшебников.

– И в самом деле, с чего бы? – буркнул Антон.

В следующее мгновение от его угрюмости не осталось и следа.

– Собирайтесь быстрее! – Иванов спал одетым и потому ему самому времени на сборы не требовалось.

– Куда? – Ольгерд принялся торопливо натягивать сапоги. Вид у него был такой, словно речь шла не об отправлении на подвиг, а о бегстве из вражеского логова.

Впрочем, беспокойство поэта прошло, едва он взглянул на Антона. Герой едва не лучился от счастья, а разве с таким видом кто-нибудь убегает?

Джоан тоже торопливо вскочил. Как и всегда, когда всем доводилось ночевать вместе, оруженосец был в панцире. Антошка мельком отметил сей факт и подумал, что из Джоана со временем будет толк. Да еще какой! Даже Иванов, несмотря на свой явный героизм, кольчугу перед сном старался снять. Разве что когда приходилось коротать ночь одному, он оставался в железе. А оруженосец, как ни странно, наоборот, словно боялся не противников, а собственных товарищей.

Глупость, конечно. Юноша просто элементарно приучает себя к трудностям геройской жизни, как и положено будущему воину.

– Сковород с нами? – не дождавшись ответа на первый вопрос, деловито осведомился Ольгерд.

– С нами.

В порыве чувств Иванов обнял своих спутников за плечи и заговорщицки прошептал:

– Угадайте, куда мы направляемся?

Ему не терпелось поделиться радостью со своими людьми, но и хотелось слегка помучить их, заставить напрячь воображение.

– В Берендею? – с ноткой надежды спросил Ольгерд.

Иванов с легким презрением скривил губы, словно говоря, что уж там-то делать точно нечего.

Других предположений не последовало. Если уж задается вопрос, то явно возникли новые обстоятельства и поход на Чизбурека отложен. Но почему же тогда Антошка так радуется, будто неожиданно получил королевский титул?

– А отправляемся мы с вами за море, где один очень коварный и сильный колдун готовится исподволь уничтожить мир, чтобы потом править тем, что останется, – радостно прошептал Иванов. – Только ничего у него не получится. Мы этого злодея уничтожим. Да так, что и воспоминаний не останется.

Тут он подумал, что тогда и его подвиг будет забыт, и спешно поправился:

– Нет, помнить-то о нем будут, а уж о нас – и вообще. Ты песню напишешь, чтобы в каждом уголке земли люди знали, кому именно они обязаны своим спасением.

Антошка ожидал взрыва восторга, но его не последовало. Джоану по молодости лет было все равно, куда ехать, да и величие грядущего подвига он оценить сразу не сумел. Ольгерд же вздрогнул и вопреки всякой логике пробормотал:

– Увольте, милорд.

– Как? – не понял Антошка.

– Не хочу драться еще и с колдуном. Я, может быть, поэт, но уж точно не герой, – твердо произнес Ольгерд.

– И это мужчина! – пока Иванов обдумывал ответ, воскликнул Джоан.

Восклицание подействовало на Ольгерда довольно странным образом. Он не стал ни возмущаться, ни оправдываться, ни доказывать свою правоту, а лишь уперся внимательным взглядом в оруженосца, будто узрел в нем нечто новое.

Под этим взглядом Джоан неожиданно покраснел, как в книгах краснеют девицы. В книгах, так как в жизни все знакомые Антошке девушки не краснели никогда. А вот парней порою в краску вгоняли как своим поведением, так и своими словечками.

Все так же, не сводя с оруженосца пристального взгляда, Ольгерд отчетливо процедил:

– А ведь знаешь, Антон, я, пожалуй, поеду. Посмотрю, что там за морем творится.

Вдаваться в причины подобной перемены Антошка не стал. Он успел по-своему привязаться к поэту и теперь искренне обрадовался новому решению.

На практике эта радость выразилась в сильном хлопке по плечу и в комментарии:

– Я знал, что ты не устоишь перед таким соблазном!

– Перед таким – да, – рассеянно и непонятно пробормотал Олег. Хлопка по спине он словно и не заметил. – Когда мы отправляемся?

– Как только будет закончен корабль с этим, как его, ветродувом, – пояснил Антошка.

– С ветродувом? – Ольгерд наконец отвел взгляд от Джоана, что-то прикинул и кивнул: – Никогда о таком не слышал, но понятно. Интересно будет взглянуть. Только разве здесь есть море?

Антошка подумал и был вынужден покачать головой:

– Понятия не имею. Я как-то об этом не подумал. Но где-нибудь должно быть, иначе как мы поплывем?

– По суше плыть трудновато, – весело согласился Ольгерд.

Его настроение улучшилось буквально на глазах, что было не очень понятно.

И, что было непонятно совсем, настроение Иванова ухудшилось. Герой не отдавал себе отчета, но неясное чувство говорило ему, будто только что он упустил нечто чрезвычайно важное. Вот где глупость-то!

... А море действительно оказалось рядом. Если бы Антошка проехал мимо нужной скалы, в тот же день уперся бы в бескрайнюю водную гладь, через которую ни один конь перенести не в состоянии. Но на этот раз он не проехал, потому и о существовании моря узнал случайно.

Сразу после обильного завтрака, на котором в качестве почетных гостей присутствовали Ольгерд с Джоаном, колдуны шумной кавалькадой отправились к близкому берегу.

Погода, что называется, благоприятствовала, настроение – тоже. Не прошло и двух часов, как потянуло свежестью, а еще через какое-то время за холмами открылась долгожданная цель.

В небольшой бухточке у самого берега приткнулся корабль, размером скорее напоминавший чуть увеличенную лодку. Возле него маячило человек шесть, грязных до одури, зато крепких и, похоже, достаточно просоленных.

– Моя команда! – с некоторой гордостью сообщил Ферлих, хотя еще дорогой прожужжал об этом всем уши. Помолчал и добавил: – И корабль тоже мой.

А вдруг кто-нибудь не понял!

Вопреки ожиданиям, поняли все. Наиболее нетерпеливые даже захотели сразу приступить к работе, и более опытным пришлось напомнить торопыгам о наступающем обеде.

Последнее обстоятельство в корне меняло ситуацию. Вмиг неподалеку от бухты загорелись костры, и те волшебники, которые специализировались на кулинарной магии, принялись готовить пищу.

Великая вещь, талант! Не успели остальные расположиться поудобнее, как обед был готов. Да такой, что справиться с ним оказалось не очень и просто. Хотелось попробовать и одного, и другого, что же касается до привезенных с собой вин, то от них оторваться было свыше любых сил.

И все-таки справились, кое-как оторвались, после чего мужественно позабыв про положенный сон, колдуны направились к кораблю, и только герой со своими спутниками оказались не у дел.

– Не пойти ли искупаться? Водичка – мечта! – предложил Ольгерд, почему-то плутовато поглядывая на Джоана.

– Пошли! – встрепенулся Антон.

Когда еще выпадет случай искупаться в море! Разве что при кораблекрушении...

Один Джоан отвернулся и принялся старательно делать вид, что ничего не слышит, занят целой кучей неотложных дел, наподобие созерцания пасущихся неподалеку коней, и вообще находится сейчас где-то совсем в другом месте.

– Идем, Джоан!

Антошке показалось, что он произнес это достаточно громко, но оруженосец его не услышал.

– Джонни! – Ольгерд легонько постучал по панцирю. – Проснись! Идем купаться!

– Я не хочу, – признался Джоан, по-прежнему не глядя на своих спутников.

– Ты что, плавать не умеешь? – предположил Антошка. – Не переживай, мы тебя вмиг научим!

– Умею, но не хочу, – вздохнул оруженосец. – Я лучше пока за конями присмотрю. Мало ли что!

– Да что с ними случится? – возразил Иванов. – Тут колдунов вокруг столько, что ни один враг близко не подберется.

– И вещи никто не украдет, – с улыбкой добавил поэт. – Можешь смело идти с нами.

Джоан несколько смущенно покачал головой.

– Да ты что? – Антошка впервые видел человека, который в хорошую погоду у моря не хотел лезть в воду. – Посмотри, как хорошо! У меня на родине люди за сотни километров едут, лишь бы в море искупаться!

– Хоть за тысячи. Сегодня меня не тянет, – каждое слово Джоан произносил так, словно оно давалось ему с трудом.

– Не может быть! – продолжал настаивать Антон, но Ольгерд неожиданно пошел на попятную и потянул героя за рукав:

– Оставь его. Не хочет и не надо. Пускай сидит на берегу и завидует.

– Пускай, – Антошке надоело уламывать своего оруженосца.

И в самом деле, не хочет, пусть кусает локти, глядя на настоящих мужчин!

Вода была действительно теплой, и купальщики вошли в нее с большим удовольствием.

– Кайф! – перевернувшись на спину, обобщил Антошка. Затем чуть подумал и заорал: – Джонни! Иди сюда! Вода просто сказка!

– Да ну его! – с некоторой фальшью в голосе возразил Ольгерд. – Стеснительный какой-то. Ничего, пошляется с наше по свету, все комплексы пропадут. А пока пусть помучается. Глядишь, так и поумнеет.

– А он что, дурак? – У Антошки возникло ощущение, что поэт что-то знает о Джоане, только почему-то не хочет с ним поделиться.

Ольгерд ушел от ответа, нырнув в воду, и через какое-то время всплыл в отдалении. Так и остался Иванов в неведении, что именно имел в виду его спутник. Впрочем, было бы что важное, наверное, поделился бы, а забивать голову ерундой герою не пристало.

– Антон! – Крик Сковорода пронесся над водой, заставив героя невольно посмотреть на берег, что бы это значило.

– Должно быть, ветродуй готов, – предположил вынырнувший рядом Ольгерд. – Было хорошо, но придется вылезать.

Антошка в досаде помянул женщину определенного поведения, но только это и оставалось сделать.

Совсем как в детстве, когда бдительная мамаша зорко следила за купающимся Антусиком и звала на берег задолго до того, как несчастному герою хотелось вылезти самому.