Текст книги "Макото Синкай. Чувственные миры гениального японского аниматора"

Несмотря на то что это создает определенную десинхронизацию и усиливает чувство отстраненности персонажей, мысленная жизнь, сосредоточенная на любимом человеке, также подчеркивает его значимость в жизни троицы, делая его своего рода источником тепла, подобно маленькой станции, где встречаются Акари и Такаки, или конбини, где укрываются Такаки и Канаэ. В их беспокойной жизни, наполненной бурями и безразличием ко времени, Другой – это убежище, к нему нужно лишь обратиться внутренним голосом, чтобы никогда не быть совсем одиноким.

Хоть фильм изображает меланхолию любви, которая реализуется только в тени ее конца и грядущего одиночества, игра, кажется, стоит свеч. В детстве Акари и Такаки были «маленькими и хиленькими» изгоями, чьи слабости свели их вместе. Друг в друге они нашли источник силы и мужества, чтобы противостоять тем, кто их презирал. Точно так же любовь к Такаки движет Канаэ и, хоть и очень болезненно, заставляет ее идти вперед, когда время вокруг нее, кажется, останавливается.

Именно любовь в очередной раз разрушает связность времени. Именно любовь преображает мир, освещает его. Именно любовь сжимает время в воспоминаниях героев. Она кажется всемогущей, хотя и несбыточной, существующей лишь как возможность и воспоминание, плавающее на поверхности жизни героев. Великолепный подход Синкая: создать оду несовершенной любви, как бы говоря, что время не ждет, но и не сметает все на своем пути. Есть что-то после неудачи, что-то после конца; душераздирающая боль, которая в то же время становится нежным спасительным теплом. Смесь радости и печали, которая вполне может стать движущей силой будущих отношений. Болдуин написал это, Синкай снял фильм, так что это должно быть правдой. «Любовь никогда не умирает».

«Ловцы забытых голосов»
Мы любим, даже когда умираем

Спустя четыре года после «5 сантиметров в секунду» Макото Синкай представил «Ловцов забытых голосов» на токийской премьере как «совсем другую работу». Действительно, далекая от повседневных лирических хроник, которыми режиссер прославился, его новая работа – это большое и настоящее приключение. Другой визуальный стиль, более классическое повествование с отказом от внутренних монологов, ставших визитной карточкой Синкая, ориентация на аудиторию младше и международные масштабы. Таким получился новый фильм Макото.

В 2008 году, после успеха «5 сантиметров», Синкай при поддержке Японского фонда на месяц отправился в турне по Ближнему Востоку. В Иордании, Сирии и Катаре он проводил семинары по цифровой анимации и знакомился с аудиторией, не погруженной в японскую культуру. Такой опыт заставил режиссера задуматься о том, как его работы воспринимаются за рубежом, и о своей способности создать универсальное произведение. Но «Ловцы» родились позже – за полтора года, которые он провел в Лондоне, сразу после турне по Ближнему Востоку. После двух фильмов, снятых в не слишком комфортной обстановке, Синкай вновь захотел испытать себя в трудных условиях производства и сложными чувствами, вызванными жизнью в новой среде. Привыкнув к Токио и не желая погрязнуть в привычках, которые могли бы убить его творческий потенциал, он прилетел в столицу Великобритании, едва не выброшенный из самолета командой CoMix Wave Films, прекрасно осведомленной о преимуществах подобного изгнания для своего младшего протеже.

В Лондоне Синкай поступил в школу и вел жизнь, напоминающую ему его подростковые годы – не лучший период, когда, по его словам, он был «хорош только в пустяках». Прослушав его рассказ о лондонском быте, нельзя утверждать, что жизнь там стала моментом счастья в жизни режиссера: «Во время моего пребывания в Лондоне я чувствовал, что у меня под ногами все время что-то булькает и тонет. Когда я опустился на дно, я, кажется, что-то заметил или обнаружил, и мне захотелось вернуться в нормальный мир. Так у меня возникла идея создать погружение в подземное царство»[30]30
  Интервью с Макото Синкаем для Blu-ray-фильма «Путешествие в Агарту».


[Закрыть]. Тем не менее как раз там, переживая сложное душевное состояние, Синкай начал работу над сценарием «Ловцов» – фильма о «детях, думающих о смерти», рассказывающего «историю о путешествии под землю и обратно, которое научит прощаться»[31]31
  Там же.


[Закрыть]. Эти тяжелые темы, кажется, перекликаются с его опытом и рассматриваются в фильме с трогательной теплотой.

Хоть задумка «Ловцов» и родилась в стране The Beatles и The Clash, третью картину Синкая не назовешь «лондонским зовом» режиссера. Это фильм, вдохновленный книгами, которые Макото читал в юности, в особенности романом Йосико Оккоцу «Piramiddo bоshi yo, sayоnara», который рассказывает о погружении мальчика в подземный мир Агарты. Как раз из этой книги юный Макото Ниицу узнал легенду о царстве, скрытом под Землей, ставшую одной из главных тем его кино. Ребенком Макото воспринимал это повествование как пространство чудес и открытий: первой любви, сильных и слабых сторон взрослых и даже кино, поскольку одна из сцен романа помогла ему понять, что фильмы – это удивительный результат человеческой деятельности. Хотя «Ловцы» и «Пирамиддо» рассказывают принципиально разные истории, но именно данная книга привела Синкая в Агарту, и он был удивлен, он будто совершил открытие и восхищался силой литературы, приглашающей нас в неизвестный и захватывающий мир. Нет сомнений, что именно такую силу Синкай хотел вложить в сценарий «Ловцов»: несмотря на то что он основан на болезненном опыте «погружения на дно», которым было пребывание Синкая в Англии, фильм наполнен светом и богат, как и «Пирамиддо», чудесными образами незнакомого мира.

Третий полнометражный фильм Синкая стал первой лентой, полностью снятой в стенах студии. До сих пор его команда работала в разных мастерских и периодически встречалась у Синкая дома. Штат сотрудников больше не стал, хотя и были наняты несколько сторонних специалистов, и фильм этот стал продуктом командной работы. Синкай впервые пишет сценарий в соавторстве с Саей Мацудой, чье имя мы еще встретим в «Саду изящных слов». Но величайшая революция в карьере автора в случае «Ловцов» – стилистическая. Синкай и его команда сознательно приблизились к стилю Ghibli. «Это чудесный инструмент для создания историй»[32]32
  Интервью с Макото Синкаем для Blu-ray-фильма «Путешествие в Агарту».


[Закрыть], – признается Синкай, желавший рассказать универсальную историю, следуя при этом традициям японских анимационных фильмов. Несмотря на то что повествование и изображение в фильме более традиционные: с минимальной цифровой обработкой, почти без фильтров и передачи цвета вместо линий и контуров, – его проблематика остается исключительно синкайской. За названием любого его фильма всегда стоит одна и та же мысль: «Иногда мы теряем кого-то, кто нам дорог, и, я думаю, это то, что нам нужно преодолеть. Именно с мыслью о том, что это универсальная тема, я и описываю потерю. Но в этот раз я хотел показать, как ее можно пережить»[33]33
  Интервью с Макото Синкаем для Blu-ray-фильма «Путешествие в Агарту».


[Закрыть].

Потеря. От самых дальних уголков космоса до подземного мира Агарты, от лугов северной Японии до задворок Токио – образы Синкая всегда связаны с утратой. Он твердо верит, что аниме способно облегчить боль и даже, может быть, проложить путь к выздоровлению. Именно такая история и лежит в основе «Ловцов»: история неуверенной и травмированной девушки, которая бежит, снова и снова, пока не находит ответ – и немного надежды.

Асуна – девушка-подросток, живущая обычной жизнью в маленькой японской деревне. Обычной… ну или почти обычной. У нее нет отца – он умер, когда героиня была маленькой. Чтобы свести концы с концами, ее мать подрабатывает по ночам в больнице медсестрой. Предоставленная сама себе большую часть времени, Асуна – девушка предприимчивая и ответственная, и в перерывах между походами в окрестные горы она не перестает заниматься домашними делами, чтобы облегчить работу матери. При любой возможности школьница отправляется на мыс, под которым она устроила свою тайную базу, и в компании кошки Мими слушает странную музыку, которую улавливает ее радио, собранное ее отцом из маленького кристалла и используемое в качестве приемника.

Однажды по дороге на секретную базу на нее нападает похожее на медведя существо, и, когда она думает, что обречена, ее спасает молодой человек с хрустальным кулоном, идентичным тому, который вставлен в ее причудливое радио. Его зовут Сюн, и он признается девушке, что прибыл из далекой страны Агарта. Он покинул страну, потому что есть что-то и кто-то, кого он должен был увидеть во что бы то ни стало. Через несколько дней после их встречи его обнаруживают мертвым, и девушка, не в силах поверить в это, отправляется на поиски его мира.

Тем временем в школе Асуны появляется новый учитель, профессор Морисаки. Несмотря на то что он, оказывается, состоит в организации, занимающейся расследованием нападения урсидов на девочку, он прекрасно справляется и с ролью преподавателя и быстро завоевывает ее расположение. В классе он рассказывает миф об Идзанаги и Идзанами, японском аналоге Орфея и Эвридики, где герой спускается в Аид ради возлюбленной. Очарованная историей, в которой учитель вдруг упоминает Агарту, героиня отправляется к нему домой, чтобы узнать больше. Морисаки показывает ей различные фотографии существ, похожих на того, которого встретила девушка: он называет их кецалькоатлями и объясняет, что это древние наставники человечества, укрывшиеся теперь под землей. Учитель рассказывает, что Агарта – подземное царство, где можно исполнить любое желание, в том числе и воскресить мертвого.

На обратном пути из квартиры Морисаки Асуна видит Мими. Кошка ведет героиню к мысу, где девушка видит молодого человека, очень похожего на Сюна. Но он держится холоднее, не узнает ее и даже кажется довольно агрессивным, когда говорит Асуне, что Сюн «ушел» и она должна все забыть. Тем не менее, когда вертолет и вооруженные люди загоняют их в угол, юноша не бросает Асуну и берет ее с собой, спасаясь бегством. Укрывшись в пещере, они спускаются все глубже и глубже под землю, где встречают нового кецалькоатля, на этот раз напоминающего огромного крокодила. Когда пара сталкивается с ним, молодой человек объясняет, что, как и другие представители его вида, он потерял разум из-за загрязнения окружающей среды. Пойманные вооруженными людьми, которые, не раздумывая, стреляют в кецалькоатля, дети вынуждены подчиниться им, и кристалл, который юноша носил в качестве кулона, как и Сюн, – клавис – оказывается ключом, открывающим ворота в Агарту.

Один из вооруженных, которых юноша называет архангелами, проходит через дверь, захватывает Асуну в заложники и предательски бросает своих товарищей, застывших на пороге. Оказавшись наедине с двумя детьми, мужчина показывает свое лицо и заодно раскрывает свои намерения: это профессор Морисаки, который хочет попасть в Агарту, чтобы воскресить свою жену. Парень же оказывается младшим братом Сюна, Сином, и, подтвердив смерть старшего брата, оставляет Морисаки и Асуну, чтобы вернуться в Агарту, нырнув в таинственное озеро.

Хотя Морисаки уговаривает ее вернуться на поверхность, Асуна решает отправиться с ним в приключение, и вместе они проникают в Агарту, решив добраться до конца – Финис Терры, где находятся Врата Жизни и Смерти. В подземном царстве они открывают для себя удивительный, необъятный мир, в котором их ждут равнины, болота и руины. Вернувшись в свою деревню, Син отправляется за ними, чтобы вернуть клавис, который Асуна унесла с собой, – и это не что иное, как кристалл ее отца. Старуха, доверившая Сину эту миссию, напоминает, что их народ находится в упадке и что «люди с поверхности» всегда грабили их мир, когда приходили сюда.

Асуна и Морисаки узнают друг о друге больше и сближаются – девушка начинает воспринимать учителя как отца. Но их связь рушится, когда она попадает в плен к монстрам, живущим в тени, – идзоку. В плену она встречает маленького ребенка, Ману, с которым она сбегает благодаря помощи Сина, нашедшего их. Воссоединившись с Морисаки, после краткого эпизода противостояния между учителем и юношей, они отправляются в деревню Маны, жители которой встречают их с недоверием. Только старейшина деревни решает предложить им гостеприимство и извиняется за поведение соплеменников, которое он объясняет кровавой историей их столкновений с людьми сверху.

Отдохнув, Асуна и Морисаки вновь отправляются в путь, оставив Ману, Мими и Сина в деревне. Когда Син просыпается, Мими умирает, и Ману по совету старейшины предлагает ее тело человекоподобному кецалькоатлю.

Когда профессор и его спутница приближаются к Финис Терре, их настигают деревенские солдаты, решившие разделаться с ними. В последний момент их спасает Син, который дает им возможность добраться до Врат Жизни и Смерти – огромной круглой ямы, куда Морисаки начинает спускаться один. Асуна не находит в себе смелости последовать за ним. Оставшись одна, девушка укрывается на мелководье реки, чтобы спастись от идзоку, теневых монстров, которые однажды уже захватили ее в плен. Но река в конце концов пересыхает, и, отчаявшись после ночи в бегах, девушка снова находит спасение в лице Сина. Вместе они возвращаются на Финис Терру и находят очень старого кецалькоатля, того самого, который поймал Мими, – он переносит героев на дно ямы, оказавшейся кладбищем для умирающих кецалькоатлей. Там они встречаются с Морисаки. Внутри Врат, темной сферы на дне ямы, герой сталкивается с Сакуной Виманой – одним из богов Агарты, который ранее принимал форму летающего корабля. Чтобы воскресить жену Морисаки Лизу, богу нужен сосуд из плоти для реинкарнации ее души, и профессор собирается принести в жертву Асуну, которая оказывается одержима духом Лизы. Чтобы спасти девушку, Син, несмотря на угрозы Морисаки, разрушает клавис. Освободившись от хватки жены Морисаки, Асуна приходит в себя, но все равно успевает попрощаться с Сюном и Мими, несмотря на то что на некоторое время стала другим человеком.

После такой драматической кульминации фильма, когда дети прощают Морисаки и призывают его жить с бременем памяти о тех, кого он потерял, троица движется в сторону мира на поверхности. Однако Асуна покидает Агарту одна, без Сина и Морисаки, решивших остаться в подземном мире. В конце фильма повзрослевшая Асуна, которая, кажется, вернулась из своего великого приключения успокоенной выбором в пользу жизни и готовится к торжественной церемонии окончания учебного года.

Этого краткого описания достаточно, чтобы доказать необычность «Ловцов» в сравнении с другими фильмами Синкая. Кроме того, что герои очень молоды, это скорее фэнтези, чем научная фантастика, а главное – множество второстепенных сюжетов расширяют основную фабулу и придают ей эпические масштабы. Это большое приключение, погружение в удивительный мир, в котором есть и свои особенности, и жизненная сила анимационной традиции, воплощенная Studio Ghibli. Это настоящая сказка об инициации, состоящая из серии испытаний, которые помогут юной Асуне повзрослеть. Но все это не перечеркивает того, чем было кино Синкая до сих пор. В его творчестве просто появляются новые аспекты, не отнимая ничего взамен. Открывающая сцена фильма, подобно символу, объединяет ряд образов и идей, присущих только этому режиссеру: звук поезда, солнечный свет, рисующий косые линии на деревьях вдоль железнодорожных путей, и камера, поднимающаяся к небу. Все в этих первых секундах – синкайское. Но все же есть что-то в более нежных тонах и менее выраженных линиях, что может удивить закоренелых фанатов. Зритель на протяжении всего фильма будет колебаться между уже привычным изображением синкайского мира и открытием его новых черт. В такой же ситуации оказывается и юная Асуна. Если первые сорок минут фильма показывают ее в окружении небольшой горной деревушки, которую она знает изнутри и где она является частью пейзажа, то остальная часть «Ловцов», напротив, рассказывает о ее открытии нового пространства, которое удивляет своей необычностью и требует от девушки соблюдения правил, чтобы выжить.

На этом параллель между судьбой Асуны и положением зрителей не заканчивается – кроме того, что фильм стал «новым миром» в творчестве Макото, он вызывает в нас сочувствие к главной героине. Как и девушка, зрители дезориентированы, возможно, даже растеряны, но они должны прожить это приключение вместе с ней и извлечь ценные уроки из ощущения потерянности.

Также в основе фильма и поисков Асуны лежит тяжелая потеря – точнее, несколько потерь, и если цель «Ловцов» – показать, как преодолеть утрату, то создание связи между девушкой и зрителями становится мощным инструментом, чтобы дать им возможность прожить свое горе. Если Асуна может приручить пустынный и тревожный мир Агарты, зритель может сделать то же самое и, в свою очередь, противостоять опустошению, которое и он может чувствовать в определенный период жизни.

Возможно, именно с этого и следует начать анализ «Ловцов». После «воздушных» фильмов «За облаками» и «5 сантиметров» Макото снимает фильм «земной», где мы спускаемся под землю. Очевидно, этот подземный мир – не рай, не мир славной цивилизации, процветающей втайне от человечества. В этой картине, в отличие от других, доминирует апокалиптический мотив: перед нами оказывается мир руин, ставший тенью своего былого величия. Это вселенная, находящаяся на последнем издыхании. Безжизненное пространство. Когда Асуна и профессор Морисаки попадают в Агарту, пройдя через пещеры и развалины, камера показывает нам просторный ландшафт – совершенно пустой. Кажется, здесь есть целая экосистема, не полностью подземная, с облаками на небе, реками, горами, лесами, оврагами… Но мы не видим следов человеческой жизни, и в этой огромной вселенной профессор и девушка – всего лишь два крошечных силуэта, оттесненные в уголок мира, на котором теперь, кажется, сосредоточен весь фильм.

Агарта кажется засушливой и суровой. Дороги здесь выложены крошащимся камнем, горы угловаты, берега рек усеяны ветками, а огромные равнины, если присмотреться, оказываются болотами. Даже деревья покрыты мхом, а единственное место для отдыха героев – укрытие в руинах. Все в Агарте старое и истерзанное. Все повреждено и напоминает об ушедшей славе. Во многом это делает отображаемый мир истинным отражением душ Асуны и Морисаки. Морисаки потерял жену, Лизу, а Асуна потеряла отца и Сюна, когда ей было всего одиннадцать лет. Мир, в который они попадают, отражает их самих: в нем чего-то не хватает. Отсутствие делает его слишком большим, слишком обширным – герои теряются и тонут в нем вплоть до развязки фильма, которая дает им шанс исцелиться.

Получается, мир снова говорит нам что-то о героях – все в лучших традициях Синкая. Пустынные пейзажи Агарты – не единственная подсказка. Монстры, захватившие Асуну, похожи на трупы: они ползают и копошатся, и кажется, будто они переживают муки гниения и распада и обречены оставаться в тени, вдали от воды. В одной из экшн-сцен, где девушка и ее подопечная Мана спасаются от чудовищного идзоку, Синкай делает нечто интересное и придает новое звучание классическому кадру своих картин – закату. То, что в его предыдущих фильмах часто становилось элегическим моментом сентиментального напряжения, в «Ловцах» превращается в призыв к действию. Но вернемся к нашим руинам. Хотя они в первую очередь характеризуют Асуну и Морисаки, эти двое – не единственные персонажи, на которых влияет этот ветхий мир. Например, когда Син разговаривает с девушкой из своей деревни, Синкай снимает их диалог на открытом воздухе, используя банальную технику смены углов камеры. С другой стороны, Синкай склонен чрезмерно сокращать такие моменты в своих фильмах, изолируя детали и накладывая голоса своих персонажей на обстановку, в которой они не появляются, как будто они отстранены от мира. В «Ловцах» же он предпочитает простоту, и результат поражает. Син и его собеседница оказываются в центре мира, который с его сумеречным освещением, наклонившимися столбами и рисовыми полями, отражающими солнце, кажется, перехватывает их душевное состояние и материализует в окружающем мире чувство утраты, которое они испытывают.

Наконец, о народах Агарты (а их немного) – они не стали лучше. Они осознают свою разруху, и стражи старейшины, который приказывает Сину преследовать Асуну и Морисаки, сами говорят об этом: «Мы живем в долгих сумерках». Их общество кажется жестким, скованным рядом законов и запретов, которые заставляют людей застыть на месте. Например, они знают, что идзоку – проклятое племя, но признают, что те являются частью «структуры, которая сохраняет мир». Другими словами, народы Агарты принимают существование монстров, похищающих их детей. И наоборот, они не пускают чужаков Асуну и Морисаки в свои деревни, хотя именно они спасли ребенка от плена (Ману). Противников смешения, ненавидящих чужеземцев до такой степени, что охотников заставляют выслеживать их, Морисаки обвиняет в бездействии: «Вы просто наблюдаете, запертые здесь на 2 000 лет!» – явно комичный выпад со стороны режиссера, который не перестает поворачивать свою камеру к небу. Но Синкай подчеркивает застой, в котором застряли жители Агарты. Пленники целого ряда правил: запрещено воскрешать мертвых, запрещено выходить на поверхность, запрещено людям сверху оставаться в Агарте и т. д. – население этого мира оказывается в ловушке бездействия, которое обрекает людей на гибель. Хоть некоторые правила, которые Морисаки хочет нарушить, особенно запрет на воскрешение, не кажутся необоснованными, но проступок, по крайней мере, дает профессору силы двигаться дальше. Он проделает путь, приведший его к преступлению, почти непростительному, но в то же время давший ему возможность искупления. Искупления, к которому в своей неподвижности взрослые жители Агарты просто не могут стремиться.

Мы говорим только о взрослых Агарты, потому что, как это часто бывает у Синкая, в «Ловцах» довольно сильно противопоставление между ними и молодежью. Оно существует и на поверхности, где архангелы без колебаний охотятся на подростков ради достижения своей цели и без зазрения совести убивают тысячелетнее существо – хранителя, которого Син, рискуя жизнью, оглушил, не причинив ему вреда. Морисаки, например, олицетворяет собой жадность взрослых, живущих на поверхности, – напомним, именно они в прошлом разграбили Агарту и повлияли на ее состояние. Зубастая ухмылка героя, когда он понимает, что Мими может быть полезной, многое говорит о том, какую роль взрослые играют в фильме: они готовы использовать все, что поможет им достичь своей цели. Аналогичным образом его отношения с Асуной, а тем более их завершение, вызывают как минимум тревогу и беспокойство. При этом мудрый старик, приютивший его, Асуну и Сина, сравнивает Морисаки, профессора средних лет, с молодым человеком, который его сопровождает, и в нем правда есть черты персонажа-ребенка, в душе которого нет ничего ужасного и мрачного. С другой стороны, трудно сказать то же самое о взрослых в Агарте, где противостояние и конфронтация, лежащие в основе фильма, особенно сильны. Как мы уже говорили, когда чужаки спасают ребенка, брошенного на растерзание монстрам, местные жители не выражают им никакой благодарности и, что еще хуже, даже готовы прогнать их.

Есть кое-что интересное в отношениях взрослых в Агарте к своим детям. Когда старейшина слушает рассказ Сина о его брате, она осуждает «болезненную карму», которая вытащила парня на поверхность. Другими словами, она воспринимает стремления подростков как болезнь, угрозу их обществу и сознательно решает пожертвовать их мечтами, чтобы защитить свои народы и статус-кво (немаловажный выбор для режиссера из страны, которая является ярким представителем общества контроля). Аналогично именно Сина, еще не совсем подростка, старейшина ставит во главе всех миссий. Именно он должен был найти клавис своего брата на поверхности, и, когда он возвращается в Агарту, его снова отправляют на задание – следить за Асуной. Любой успех Сины старейшина отмечает краткой фразой и тут же переходит к наставлениям. Вряд ли стоит удивляться тому, что она – своего рода слепой оракул: в фильме показана ее незрячесть к чаяниям молодого поколения. Старейшина не проявляет ни милосердия, ни терпимости, а за ее спиной – общество Агарты, которое отрицает все правила морали и душит молодежь, которой запрещено абсолютно все. Поэтому, когда Син защищает Асуну и Морисаки от солдат деревни, один из них осуждает мальчика: «Ты потерял свое место в Агарте». На что юноша отвечает: «У меня его никогда не было». По сути, они с братом олицетворяют отклонение от законов своего мира, потому что их привлекает другая реальность – поверхности – и те, кто ее представляет, Асуна и Морисаки. Однако за напористостью Сина трудно не увидеть юношу, которому нет места в Агарте, который задыхается там, подавленный законами времени. Сцена, в которой трое взрослых сталкиваются с мальчиком под дождем, прекрасно показывает нам общество, жестоко подавляющее мечты и стремления нового поколения[34]34
  Отмечу, что в тот же момент Морисаки обменивает у Асуны клавис (ключ в буквальном смысле) на пистолет – очередной эпизод не в пользу взрослых, которые готовы лишить младших «ключей» от их будущего, оставив им только инструменты насилия.


[Закрыть]. Столкнувшись с ними, Син, несмотря на то что его только что избили до крови, первым делом интересуется состоянием своего коня, проявляя к зверю сочувствие, на которое взрослые, похоже, больше неспособны.

В конце концов все сводится к одному вопросу: что мы должны сделать с миром, который отвечает на горе своих детей насилием? Его и задают «Ловцы», где юные герои предоставлены сами себе, брошены и не имеют практически никаких ориентиров во вселенной, где все, кажется, кричит об их боли. Все, кроме взрослых, которые ее игнорируют.

Син и Асуна ничем не отличаются друг от друга: оба только что потеряли любимого человека, Сюна, и их горе не имеет никакого веса для окружающих их взрослых – за исключением мудрого старого дедушки Маны, единственного светоча в Агарте, который живет на задворках общества.

Самое интересное здесь то, что в застывшем мире именно уязвимые и травмированные молодые люди вдыхают в него новую жизнь. В связи с этим обратим внимание на эпизод со смертью Мими. Мана безутешна, поэтому она доверяет свое тело старому хранителю, который поглощает его. Наблюдая за этим, старик говорит о неизбежном цикле, который Син оспаривает, используя доводы Асуны. Для девушки, даже если она еще не знает об исчезновении Мими, это означает добавление третьей утраты к и без того тяжелому грузу на ее хрупких плечах, и в этой ситуации Син позволяет себе выдвинуть гипотезу: причиной гибели Агарты станет ее привычка к эфемерному и незначительному и ее неспособность восстать против этого. Отказываясь от привычного для старика хода вещей, Син воплощает в себе возможность перемен. С заботы о законах мира он переключается на боль Асуны и демонстрирует сочувствие, которое отличает его от других обитателей Агарты. В этом и заключается сила молодежи в работах Синкая и в «Ловцах» в частности: перед лицом общества, отвергающего их мечты и стремления, они становятся единственным голосом, который утверждает себя вопреки всем преградам и становится только громче. В конце фильма именно юные герои приводят Морисаки в чувство и становятся в буквальном смысле костылями для этого раненого человека. Иными словами, в ленте Синкая, где взрослые теряют способность двигаться вперед, именно молодежь, не задумываясь об ошибках и совершенных против них преступлениях, находит в себе силы простить взрослых и направить дальше.

В завершение этой темы упомяну еще одного персонажа – Сюна. Как мы уже говорили, для его народа стремление увидеть мир поверхности – болезнь и преступление, которые караются «справедливым» наказанием. Смертью. Но в отличие от жителей Агарты, осуждающих Сюна, зритель, увидевший начало фильма, понимает его лучше. На первый взгляд, Сюн безгрешен. Он очень нежный и чувствительный. За очевидностью факта спасения Асуны скрываются детали, которые Синкай передает лучше, чем кто-либо другой, благодаря своей режиссуре. Сэндвич, который разделяют герои, несколько минут покоя на холме, но прежде всего «благословение», которое он дарит девушке под звездным небом, – поцелуй. В отличие от народов Агарты, которые увидят в Асуне угрозу, Сюн защищает ее: он встает на сторону толерантности, а не отвержения, любви, а не ненависти.

Синкай показывает героя в ряде небесных кадров, ведь он проводит большую часть того небольшого времени, которое у него есть на поверхности, глядя на небо и звезды. Это как его мечта, так и его «грех». Великая угроза, которую он представляет для населения Агарты, кармическая болезнь, наложенная на него оракулом деревни, заключена в одном действии: наблюдении за звездами. Это и есть то «одиозное» преступление, в котором он виновен. Очевидно, что для такого режиссера, как Синкай, это преступление не случайно, и небо, которое он рисует над Сюном, потрясающе красиво. Красота доводит юношу до слез и лишь усиливает абсурдность осуждения его семьи, в глубине души порицающая его только за чувствительность и мягкость, которых им самим, похоже, не хватает.

Несмотря на эти конфликты, «Ловцы» – не только агонистический фильм. За противостоянием и столкновением поколений скрывается столько же силы, если не больше, сколько в изображении связей, объединяющих героев, непростых молодых людей, враждующих с обществом. В первых минутах фильма это в значительной степени воплощается во встрече Асуны и Сюна, двух незнакомцев, которые разделяют все: радиоприемник, сэндвич, поцелуй. Когда Асуна промывает рану Сюна, она предельно откровенна с юношей и делится с ним подробностями своей жизни: работой матери в больнице, желанием иметь «свое место» и чувством постоянного одиночества. Сюн же – незнакомец, целью которого было встретить кого-нибудь. Как и небо, контакт с Другим и связь с ним заставила его подняться на поверхность и хотя бы ненадолго разделить несколько мгновений с Асуной. Но самая интересная часть этой сцены – музыка, которую герои слушают через радиоприемник и кристалл. «Однажды я услышала очень странную мелодию. Совсем не похожую на те, что слышала раньше. Как будто ритм чьего-то сердца был буквально положен на музыку». Это признание Асуны Синкай переносит на изображение Сюна в Агарте, когда он оказывается перед вратами Жизни и Смерти, а затем на крупный план его удивленного выражения лица. На самом деле музыка, которую слышала девушка, была ее собственной, музыкой ее сердца. В этой идее есть чудесный образ: единичный звук, издаваемый Другим, который можно было бы услышать. Другая музыка приносит и печаль, и радость и позволяет Асуне, по ее словам, больше не быть одной. Это прекрасный символ, о котором фильм напоминает на протяжении всех 116 минут, – важность чуткости и внимания к другим, которые делают их музыку слышимой, а сходство с собой – заметным. В этом контексте интересно, что мать Асуны – медсестра и что девушка с самого начала фильма копирует ее жесты, когда ухаживает за Сюном.