Текст книги "Макото Синкай. Чувственные миры гениального японского аниматора"

Когда начинаются титры фильма, проходит почти пятнадцать лет с момента начала действия. Главные герои, Такаки Тоно и Акари Синохара, которых мы знали как подающих надежды школьников, стали взрослыми. Последний кадр меркнет, и зрителя окончательно выбивают из колеи звуки фортепиано Тэнмона, прощающегося со своими близкими друзьями. Надо сказать, что благодаря эпизодической структуре из трех частей, захватывающему артистизму и хирургическому чувству ритма вторая картина Макото Синкая стала настоящим погружением в близость двух жизней, которые режиссер сводит воедино по сентиментальной спирали.

«5 сантиметров» делится на три части: «Отрывок о цветущей сакуре», «Космонавт» и «5 сантиметров в секунду». В первой Такаки и Акари только что закончили начальную школу и обещают друг другу на перекрестке под цветущими вишневыми деревьями, что в следующем году они будут так же смотреть на них вместе. Однако полгода спустя Акари переезжает, их общение сводится к нескольким письмам, которыми они регулярно обмениваются. В традиции Синкая начало первой части состоит из наложения их переписки на жизнь героев вдали друг от друга. Вернее, он рассказывает о письмах девушки параллельно с историей о повседневной жизни ее друга в Токио. Так мы больше узнаем об ощущениях, о разнице в климате между Токио и Ивафуне – городком, в который переехала Акари, и в фильм вводится тема расстояния, которое на протяжении всего повествования как бы пытаются ликвидировать. Это сердце первой трети: путешествие на поезде из Токио в Ивафуне, которое Такаки совершает, чтобы в последний раз увидеть Акари перед переездом в Кагосиму, на юг страны.

Это путешествие – центральный момент «Отрывка о цветущей сакуре» потому, что это не просто поездка, показанная несколькими кадрами. Это настоящее приключение, первое большое странствие школьника, который отправляется далеко за пределы своего мира, чтобы найти подругу детства и передать ей любовное письмо, лежащее в кармане. Однако это приключение не вызывает эйфории и восторга. В день, когда Такаки отправляется в Ивафуне, идет снег – погода постоянно мешает герою, задерживая один поезд за другим по мере того, как он удаляется от Токио и ждет своего вагона на все более пустынных платформах. Это ужасно тревожит мальчика, беспомощно наблюдающего за тем, как проходит время, а в 1990-е годы у него не было возможности сообщить Акари, что он опоздает. Сделаем паузу и вернемся к приему множественности смыслов. Эта поездка стала не только мучительной дорогой к Акари, но и позволила нам побродить по закуткам памяти Такаки – Синкай чередует эпизоды странствий под снегом с воспоминаниями о прежней жизни героев, собирая воедино пазл их дружбы и отношений.

Наконец, прибыв на крошечную станцию Ивафуне, Такаки находит девушку, которая ждала его, несмотря на многочасовое опоздание. Успокоившись после радостного воссоединения, они ужинают на станционной кухне и отправляются в заснеженный город. Под еще не распустившейся сакурой и падающими снежинками они впервые целуются – горько-сладкий момент сильного счастья, омраченный уверенностью в неизбежной разлуке, – и ночуют в маленьком деревянном сарае посреди полей. Когда встает солнце, Такаки садится на поезд и уезжает домой, оставив Акари на платформе. Они не обменялись своими любовными письмами – она не нашла в себе смелости сделать это, а он потерял его во время путешествия. Но их короткое воссоединение изменило их, возродило пламя отношений, которое расстояние пыталось погасить.

Хотя «Космонавт» открывается картиной неизвестного мира, который своими холмами, возвышающимися над покрытыми кратерами равнинами под изумрудным небом, напоминает Агарту в «Голосе», действие происходит на острове Танегасима на юге страны. Такаки стал одиноким подростком. Вдали от шума и суеты Токио, ощутив безупречное спокойствие ночи с Акари, он стал юношей, чьи глаза прикованы то к телефону, то к небу, но это не останавливает его одноклассницу Канаэ Сумиду, влюбленную в Такаки. Как часто бывает у Синкая, начало фильма захватывает кусочки жизни двух подростков, показывая их в школе: он тренируется с луком, она занимается серфингом. После зимы в «Отрывке» это летняя, но прежде всего сумеречная часть, изображающая двух молодых людей наедине с собой в безбрежности пейзажей Кюсю и близости ночи, за которой последует рассвет.

Как и в предыдущей части, Синкай организует временной переход от настоящего к прошлому, объясняющему события. Однако режиссер показывает нам мир не глазами Такаки или Акари – он выбирает взгляд Канаэ, ведь в основе «Космонавта» лежит ее история – простая история молодой девушки, которая, несмотря на все свои усилия, так и не смогла добиться внимания возлюбленного. Вторая часть состоит в основном из серии путешествий двух подростков туда-обратно, от школы до дома. Пока Канаэ сомневается в своем будущем и уже не может нормально заниматься серфингом, короткие поездки на скутере с Такаки становятся для девушки моментами покоя и счастья – неясные, элегические, они, при всей их незначительности, кажутся центром жизни Канаэ. Одна поездка на вершину холма особенно ярко показывает, насколько они важны для нее.

Наконец, увидев, как ракету перевозят на поезде со скоростью 5 км/ч, девушка решает признаться Такаки в любви. Это волевое решение в блестящей сцене позволяет ей вернуться к серфингу. Но, когда после похода в конбини подростки возвращаются домой, пешком, решимость девушки ослабевает, она начинает плакать на дороге, а ракета, которую они видели, взлетает в одном из самых знаковых кадров фильма. Глядя на это чудо техники, которое Канаэ сравнивает с «рукой, протянутой в тумане» к далекому будущему, она прозревает и понимает, что молодой человек никогда не увидит ее настоящую. В конце концов она отказывается от своего плана с признанием и, попрощавшись с Такаки, засыпает в слезах, цепляясь за любовь, которую решила сохранить для себя. «Космонавт» заканчивается кадром с ночным пляжем под россыпью звезд.

В этой части фильма, помимо истории Канаэ, показаны сны Такаки, в которых он вместе с неизвестной девушкой наблюдает за пейзажами неизвестных миров. Эти сцены только усиливают ауру одиночества, окружающую его, и предвещают невозможность любви с Канаэ.

Девять лет спустя Такаки, вернувшись в Токио, становится программистом, и «5 сантиметров в секунду» открывается кадром со спины, в котором он набирает код на компьютере, пока за окном идет дождь из лепестков цветущей сакуры. Неудивительно, что в столице он ведет уединенный образ жизни. После трех лет бесплодных отношений с девушкой Мидзуно, которую он в конце концов бросил, он кажется оторванным от окружающего мира. Огорченный и одинокий, он бросает работу и бесцельно бродит по городу. Акари собирается выйти замуж. Но, когда она находит письмо, которое не отдала Такаки в день их встречи, с ностальгией вспоминает – в поезде до Токио – их общее прошлое. Наконец, когда их внутренние голоса сходятся на теме прошлого, которое они оба помнят, включаются заключительные титры фильма: «Еще раз, еще один шанс», открывающие длинную сцену, прослеживающую жизнь трех главных героев фильма под аккомпанемент Тэнмона. В конце эпизода, в сцене, повторяющей начало третьей части, Такаки и Акари, уже взрослые, встречаются на перекрестке, где прошло их детство. Когда шлагбаум поднимается, девушка исчезает, а молодой человек с улыбкой на губах отворачивается и продолжает свою прогулку под дождем лепестков цветущей сакуры.

В 1979 году американский писатель Джеймс Болдуин, проживавший во Франции, написал «Гарлемский квартет», пожалуй, одну из самых красивых историй любви: «Любовь проходит через множество превращений, но она никогда не умирает. Вы увидите»[28]28
  Б. Джеймс (перевод К. Бессе). Гарлемский квартет, Париж, издательство Stock, серия “La Cosmopolite”, 2003, с. 388.


[Закрыть]. В некотором смысле вся фильмография Синкая – живая иллюстрация к этой фразе, ведь у Синкая, как и у Болдуина, любовь никогда не умирает. Она пережила восемь лет в «Голосе далекой звезды» и три года комы в «За облаками». Наконец, в «5 сантиметрах» (это, очевидно, самая красивая мысль фильма и, возможно, один из самых прекрасных моментов в фильмографии режиссера) она переживает свою невозможность. Хоть фильм представляет собой чудесный роман, источающий любовь из каждой поры, в реальности она воплощается лишь в одном-единственном поцелуе, который длится не более одного кадра, всего несколько секунд. На протяжении фильма любовь становится неисполненным желанием, влечением к кому-то слишком далекому, кого невозможно достичь ни метафорически, ни физически. И все же «5 сантиметров» по сути своей остается фильмом о любви, населенным ее присутствием и ее отсутствием.

Но давайте не будем забегать вперед. Если подзаголовок фильма «Цепочка историй об их разлуке» и говорит нам о чем-то, так это о том, что темой фильма прежде всего является разлука в любви. По своей структуре «5 сантиметров» рассказывает три «отдельные» истории. Конечно, все они прослеживают жизнь Такаки и показывают его ребенком, подростком, а затем взрослым, но при этом остаются принципиально независимыми, у каждой есть свое название, каждая завершается краткими титрами. Это возводит в его структуре барьеры между рассказами, как бы предполагая принципиальную невозможность их связи. Между «Отрывком о цветущей сакуре», «Космонавтом» и «5 сантиметрами в секунду» не срабатывает что-то в последовательности. Три истории, конечно, следуют друг за другом, но они не относятся к одному повествованию – это изолированные фрагменты жизни, кусочки пазла, которые, будучи собранными вместе, не подходят друг к другу.

По крайней мере, об этом говорит трехчастное деление – все это препятствия в жизни Такаки. Резкие разрывы между его детством, юностью и переходом во взрослую жизнь. В этом сила кино Синкая: три изолированных момента остаются для зрителя полноценно не связанными историями, и «5 сантиметров в секунду» доводит нас до слез только потому, что показанный в нем переход – тот же самый, что и в «Отрывке о цветущей сакуре». Аналогично в «Космонавте» Такаки тоже можно посочувствовать, ведь благодаря предыдущей части мы знаем, о чем он мечтает, сидя на своем холме. Так что разлука, как бы сильно она ни давила, не мешает ему выражать свои чувства, и это, пожалуй, то, что нужно помнить о «5 сантиметрах», прежде чем погрузиться в сам фильм. Любовь – это сила, преодолевающая все, для нее препятствия и моменты разлуки, о которых идет речь в фильме, – не более чем предлог для метаморфозы. Болдуин написал это, Синкай перенес в фильм, так что это точно должно быть правдой: «Любовь никогда не умирает».

Из подзаголовка – все по той же теме – можно извлечь вторую важную деталь. Она связана с одним словом, притяжательным местоимением «их», которое обозначает расстояние, точнее, пространство, разделяемое персонажами в «5 сантиметрах». Такаки, Акари и Канаэ могут быть разделены, но они вместе, и если они не разделяют свою любовь, то, по крайней мере, разделяют ситуацию, в которой они находятся далеко друг от друга. В этом и заключается удивительный поворот в конце фильма, когда Такаки оказывается один на перекрестке. Стоя лицом к рельсам, он возвращается в место своего детства и в место своей первой любви. Но он там один. Как Канаэ, которая осталась одна между волнами. Как Акари в поезде, который везет ее из родительского дома в Токио. Короче говоря, не только сама любовь, но и невозможность жить этой любовью, одиночество связывают трех героев вместе. Можно было бы подумать, что Канаэ станет незваной гостьей в отношениях Акари и Такаки, что она нарушит их идиллию, прежде чем исчезнет, унесенная волнами, и не даст их любви раскрыться, но это не так. Она равна им, не более и не менее важна, потому что, как и они, она влюблена и не любима в ответ, она не может сказать о своих чувствах и быть с тем, кого любит. Вот она – душераздирающая красота концовки, которая со всей простотой подтверждает сказанное. Канаэ, Акари и Такаки – одиночки, изолированные в своей любви и жертвующие ради нее счастьем. Фильм «5 сантиметров» мог бы рассказать счастливую историю, закончившуюся нежным воссоединением пары, которой суждено быть вместе, но поезд уже ушел. После стука колес по рельсам остается лишь пустота и тишина. Конечно, железнодорожный переезд и Такаки, поворачивающийся к нему спиной, чтобы снова отправиться в путь, – это оптимистичные символы, намекающие на возможность счастья в будущем, но в то же время это и амбивалентный образ несостоявшейся развязки, и, несомненно, именно этим объясняется важность поездов в фильме, к которой мы вернемся позже. Но уже сейчас можно сказать, что поезда символизируют все, что могло бы быть, но не случилось.

В этом и заключается то напряжение, из которого фильм черпает свою силу: герои, чья любовь не спасает и не обрекает их на гибель, но которые все равно не могут не любить. Это парадоксальный фильм, где любовь приговаривает нас к одиночеству, которое всегда возвращает нас к любимому человеку. Таким образом, фильм построен на противопоставлениях, которые проходят через три его части и придают ему единство. Одиночество и любовь, приостановленное и потерянное время, урбанистичность, провинциальность и, конечно же, скорость и неподвижность.

Фильм открывается словами, подарившими ему название: цветки сакуры падают на землю со скоростью 5 сантиметров в секунду. Во второй части Канаэ говорит о скорости движения колонны NASDA[29]29
  Организация, входящая в Японское агентство аэрокосмических исследований. – Прим. ред.


[Закрыть]: «Она едет со скоростью 5 километров в час». Перемещения (или их невозможность) в заключительной части фильма выражены более скрытно, но тем не менее присутствуют, когда Мидзуно пишет Такаки, что даже после тысячи отправленных электронных писем их сердца стали ближе лишь на сантиметр. Как бы то ни было, каждая часть по-своему не перестает измерять время и перемещение и развивать метафору. От лепестков вишневого дерева и скорости ракеты до скорости электронного письма – все это об одном и том же: о времени, которое требуется объекту для перемещения в пространстве из точки А в точку Б, от отправителя к получателю. В этом и заключается интересная связь Синкая со временем. В «5 сантиметрах» оно почти физическое, это сенсорный объект, разделяющий персонажей так же уверенно, как географическое расстояние, которое в итоге просто растягивается. Например, первая часть фильма, особенно во время путешествия Такаки, насыщена кадрами часов и речами станционных менеджеров, объявляющих о задержках. Время ощущается во всей его медлительности, и парень, когда его поезд остановился в глуши на два часа, говорит: «Время настроено против меня». Время – помеха, и именно тогда, когда Такаки надеялся сократить расстояние между собой и Акари, отправляясь в путь, происходит обратное. Время словно растягивается, и, остановившись между двумя станциями, юноша оказывается дальше от любимой девушки, чем когда-либо. Когда он признается в этом, его голова склоняется, словно раздавленная тяжестью времени, не движущимся вперед. В следующем кадре мы видим снимок, показывающий поезд – маленькую, теплую, блестящую линию, остановившуюся посреди выбеленной бурей сельской местности. Это сильный образ, прекрасно иллюстрирующий впечатление от поезда, застрявшего в ловушке меж двух миров и двух героев. Вокруг все темное, занесенное снегом, неподвижное. В этой сцене есть что-то почти угрожающее, как будто мальчик оказался заперт в безвестности, вдали от всего – изолированный временем.

Если говорить о фильме в целом, можно провести примерно тот же анализ: время лишь отдаляет Такаки и Акари от того первого поцелуя под сакурой. Став подростками, а затем и взрослыми, они все больше отделяются друг от друга, изолированные течением времени. В свете такого прочтения скорость, которая так важна в фильме, – это всего лишь скорость их разлуки, и они, по сути, просто два лепестка цветущей сакуры, движущиеся друг от друга со скоростью 5 сантиметров в секунду. Но так ли это на самом деле?

Как мы уже говорили, «5 сантиметров» – это фильм противоположностей. Так, во время метели поезда Такаки оказываются обездвижены и замерзают, но, несмотря на задержки и остановки, юноша в конце концов прибывает в Ивафуне. Если у поездов и есть символическое значение, то заключается оно в том, что они представляют собой движение – неизбежное движение. По сути, это объекты, единственной функцией которых является движение, и время всегда идет своим чередом. Но что еще интереснее, Синкай гениально превращает их в своеобразные пространства, где благодаря или вопреки задержке разворачивается другое временное пространство – время памяти. Именно в поезде Такаки вспоминает свою жизнь с Акари (и в таких же декорациях девушка вспоминает свое детство в третьей части). Именно в укрытии мягкого света, когда снаружи воет буря, герой предается воспоминаниям. Они становятся движущей силой для молодого человека, а время, замороженное бурей, превращается в пространство, которое, как ни парадоксально, может окутать теплый, мягкий свет памяти. В этом кроется двусмысленность фильма, который отказывается делить мир на черное и белое: время, потерянное в поезде, становится возможностью вернуть себе приостановленное время счастливых моментов в памяти.

Точно так же третья часть фильма, в которой взрослые Акари и Такаки остаются наедине, усиливает ощущение, что время разлучило их. Но это также и возможность вернуться туда, где они жили вместе, потому что они оба снова в Токио, в районе, где они выросли. Они идут по тем же улицам, спускаются по тому же склону, что и в начале фильма, проходят и пересекаются на том же перекрестке – будто время не сможет восторжествовать. В третьей части, на перекрестке, происходит то же самое, что и в поездах: отделенные друг от друга герои возвращаются к своим воспоминаниям, которые переносят их в прошлое в одной потрясающей сцене. Акари на перроне вокзала, Такаки в конбини, в снегу, их внутренние монологи дополняют друг друга, когда они вспоминают свой сон о прошлом и ночь под сакурой. Причина, по которой это так важно, в том, что поезда напрямую отсылают к первой части «5 сантиметров», а конбини – ко второй. По мере того как фильм подходит к концу, Синкай объединяет эпохи и освобождает своих героев от времени, помещая их в пространства, непосредственно напоминающие их детство и юность. Чудо последующей сцены – серии коротких кадров, соединенных под звуки песни «One More Time, One More Chance» и взятых из трех эпох фильма, как будто дает героям и зрителям последний шанс прожить заново свою жизнь и ее прерванные моменты счастья.

Именно здесь Синкай прикасается к чему-то возвышенному. Он никогда не притворяется, что все хорошо, что хорошо кончается. Он никогда не прячет грусть своих персонажей: потерянное время уместилось в «5 сантиметрах», Акари и Такаки больше не встретятся, чтобы наверстать упущенное. Но эта потеря не уничтожает их совместные моменты. Конечно, Такаки был обездвижен: в детстве в снегу, в подростковом возрасте в одиночестве и в глубокой депрессии в зрелом возрасте, он никогда не переставал терять время и увязать в прошлом, но это не стирает из его памяти моменты, которые он разделил с Акари и которые продолжают жить в нем как воспоминания, возвращающиеся к нему, когда идет снег. Воспоминания, в конце которых временная и пространственная связь фильма разрушается последним чудом. В городе с населением более десяти миллионов человек пути героев снова пересекаются. Если во второй части Такаки «потерял» свою юность, гоняясь за прошлым, показанным в первой части, то здесь это внезапно осознается, происходит долгожданное воссоединение. Прошлое повторяется, не наверстывая упущенного, но делая любовь ужасно мощной силой, способной изменить ход времени и подарить влюбленным несколько общих секунд, после которых они смогут найти в себе силы двигаться дальше.

Добавим еще кое-что. Хотя в «Космонавте» Такаки больше не ездит на поезде, весь фильм крутится вокруг поездок на скутере. Конечно, расстояние уже не то, и его мир кажется уменьшенным, ограниченным небольшой проселочной дорогой, но его поездки сохраняют в фильме мотив путешествия и перемещения, который мы увидим в его прогулках в третьей части и в путешествии Акари на поезде. Как бы то ни было, от первой до второй части через перемещение происходит одно и то же: путешествие к Другому, попытка сократить расстояние. Не будем заблуждаться: Канаэ вернулась с Такаки, чтобы стать ближе к нему, и все их совместные путешествия – по сути, не что иное, как попытки девушки сократить расстояние между ними. Трагедия этой части в том, что ничего не получится, и к концу Такаки будет все так же далек от нее, как и прежде. Несмотря ни на что, именно в этот переходный период, в период перемещения, их отношения живут и развиваются, и это один из самых красивых образов фильма. Даже если они обречены на неудачу, любовь – это путешествие, расстояние, которое должно быть сокращено. Если Канаэ пытается что-то сделать ради Такаки, то последний в «Космонавте» одержим небом, космосом и, прежде всего, расстоянием, которое они олицетворяют. Расстояние, которое является вопросом времени, проведенного в одиночестве вдали от всего, как в поездах его детства: «Должно быть, это невероятно одинокое путешествие». Очевидно, что во взгляде, обращенном к небу, всегда хранится одна и та же мысль: конфликт между переходами от одного путешествия к другому – именно на другой планете он проводит время с Акари в своих снах параллельно с жестоким опытом одиночества, который влечет это путешествие. В «Космонавте» молодой человек предстает стрелком из лука – спорт, в котором есть мотив проецирования себя сквозь время и пространство к «сказочно далекой» цели, подобной той, к которой стремится ракета. Канаэ, с другой стороны, серфингистка, и эти виды спорта тоже можно противопоставить. Серфинг – полная противоположность стрельбе из лука: это спорт повторяющихся движений и ожидания. Сначала девушка расценивала его как спорт бездействия и наблюдения. Ее бездействие перед лицом волн явно отражает ее бездействие в отношениях с Такаки. Занимаясь серфингом, Канаэ постоянно падает, она не в силах сделать даже малейший взлет, чтобы встать между волнами. Это душераздирающая метафора цикла, в котором застряла девушка: она находится вне времени для Такаки, сосредоточенного на цели, которую он не может увидеть.

Когда девушке наконец удается освоить серфинг, наступает осень, и этот момент красочнее и ярче, чем остальная часть «Космонавта» – будто до него все поглощало лето, а с октябрьскими тайфунами мир вдруг снова пришел в движение. Такая идея приостановленного времени, которую возродит успех Канаэ, очень ценна в диегезисе фильма и предвосхищает изменения Такаки в третьей части, когда он возобновляет прогулку после поворота на перекрестке. Серфинг предлагает новый тип отношений со временем – основанный на стойкости, вознаграждающий терпение девушки, которая благодаря своим усилиям умудряется оставаться на доске, чтобы заставить мир снова двигаться. Как раз после успехов в серфинге она и решает признаться Такаки. Все проходит неудачно, но, несмотря ни на что, это первый шаг к тому, чтобы двигаться вперед и вырваться из застывшего времени, в которое ее загнала невозможная любовь.

Хотя «5 сантиметров» представляет собой серию вариаций на тему расстояния, времени и скорости, с которой мы удаляемся друг от друга, он никогда не становится неизбежной трагедией. Помимо различных средств передвижения – ракет, поездов и скутеров, – другим важным элементом фильма становится полет птиц, который Синкай снимает несколько раз. В одной сцене в начале первой части одна из птиц, летящая от Такаки к Акари, служит связующим звеном между двумя недавно разлученными молодыми героями. В этом полете заключается весь фильм, и прежде всего его трогательное обещание: расстояние создано для того, чтобы его преодолевать. Даже на другом конце страны, даже спустя годы связи все еще могут быть налажены. В этом сила любви и величие «5 сантиметров в секунду».

Фильм Синкая – это не просто размышление о болезненном течении времени. Это еще и чуткое изображение подростковой меланхолии, которая столь же прекрасна, сколь и душераздирающа. Как и «За облаками», это фильм, где присутствие взрослых сведено к минимуму. Родители Такаки и Акари могут быть причиной их разрыва, но их нигде не видно, и семьи включены в повествование только для того, чтобы их в конце концов покинули выросшие герои. В «Космонавте» несколько раз появляется сестра Канаэ, но сама она, кажется, едва вышла из детского возраста и становится скорее успокаивающим элементом, нежели реальным персонажем. Герои фильма – молодые люди, для которых все ново: мир, чувства, ощущения. Во многом именно это придает «5 сантиметрам», да и вообще фильмам Синкая, мощнейшую эмоциональную насыщенность. В этом фильме режиссер передает переживания героев, находящихся на перепутье, для них все огромно, драматично, прекрасно: лучи солнца, поцелуи, взгляды, путешествия, морские прибои, разлука или обмен письмами. Все это придает историям еще больше красок.

Взять, к примеру, содержание писем Акари в первой части – это сводки погоды, в которых девушка описывает все, что ее окружает. Разница между сухим летом в префектуре Тотиги и душным в Токио, приход осени, первые джемперы, отражение солнца на асфальте, холодок от кондиционеров в магазинах – все это есть в посланиях девушки. Обилие деталей показывает доступность мира молодой девушки, которая, кажется, все чувствует и воспринимает очень остро. Неудивительно, что в третьей части фильма взрослая Акари предстанет инертным персонажем, нечувствительным или почти нечувствительным к окружающему миру, как будто взросление – это приговор к безразличию, от которого ее может спасти только любовь.

Благодаря режиссерским решениям, точности образов и мизансцен, фильм не только говорит о подростковой любви, но и чувственно передает ее, с интенсивностью, которая порой обескураживает. Использование фотографий для трансформации мира, окружающего Такаки, Акари и Канаэ, не просто создает обстановку, а обновляет представление зрителя о повседневной жизни, городской или сельской. Почти за каждым кадром в фильме стоит реальное место, реальное пространство, существующее за пределами экрана. Однако, перерисовывая это пространство и меняя его цвета, Синкай приглашает нас открыть его заново, найти в нем магию и поэзию, неразличимые в реальности, но раскрывающиеся в его фильме. Это похоже на любящий взгляд его героев-подростков: зачарованность и открытие, обогащение реальности. В этом отношении «5 сантиметров» – не показушный фильм, не виртуозная и безвкусная демонстрация художественных навыков. Напротив, все его визуальные усилия направлены на одну цель – помочь зрителю оказаться на месте подростков, ослепленных миром, и создать между ним и персонажами эмпатию, которая усиливает эмоции от просмотра в десятки раз.

Дело не только в фотореалистичности изображения, но и в режиссуре: Синкай не перестает смещать фокус на своих персонажей. Когда они не полностью уходят из кадра, они оказываются на периферии изображения, подавленные сумеречным небом, крошечные на пустынных набережных или между двумя полями или двумя холмами. И снова все это – физическое и визуальное отображение определенного подросткового опыта любви, которой мешают, но которая, тем не менее, сладка и материализуется лишь в кратких проблесках на поверхности слишком огромного мира. Герои Синкая наслаждаются близостью в основном в пустынной местности, где их никто не беспокоит, но, несмотря на отсутствие людей, эту атмосферу все равно разрушают расстояние и бег мира, не заботящегося о них и их истории. Они – лишь незначительные силуэты, и каждый кадр, с его обилием деталей и необъятностью изображения, словно напоминает нам об этом.

Подростковое восприятие слишком огромного, слишком богатого и слишком красивого мира не всегда переживается болезненно. Когда Такаки застревает в снежной ловушке, это вызывает тревогу, но когда они с Акари воссоединяются, все полностью меняется. В Ивафуне снег падает плавно – не угрожающе, а как одеяло. Это мягкий ковер, который смягчает шаги двух молодых людей, окутывает их, защищает и позволяет им провести ночь вне времени. В «Космонавте» происходит примерно то же самое. Волны, на которых Канаэ не удается покататься, – серые, бурлящие и ревущие. Когда ей наконец удается встать на доску, они светлеют, и в воде, которую она видит из-под их складок, мягко отражается солнце. Затем, в конце ее занятия, когда она приняла решение и успокоилась, Синкай погружается в черноту над масляным морем, отражающим звезды. В «5 сантиметрах» мир – это зеркало, которое просто окрашивается в цвета чувств персонажей. Оно расширяет их. В моменты счастья героев это футляр, который фиксирует каждую вспышку удовольствия. И, наоборот, когда они уязвимы и расстроены, их страхи обретают форму на поверхности горизонта, материализуясь во множестве сумеречных и жутко холодных образов.

Фильм пропитан разлукой, как мы уже неоднократно говорили, но разлука – это не тема, которую поднимают герои. Это визуальная реальность фильма, который пересекается множеством кадров с разделенным экраном, что особенно наглядно демонстрирует «Космонавт». Телефонные линии и низкая стена вдоль дороги, по которой герои идут домой, делят экран на две части, но прежде всего это ракета и ее взлет. Пока на переднем плане плачет девушка, на заднем плане взлетает ракета, прочерчивая линию, которая видна со всех концов острова. Поднявшись вверх, она рассекает небо надвое: одна сторона еще купается в свете сумерек, другая уже погружается во тьму. Это душераздирающий образ, с помощью которого Синкай заставляет нас почувствовать расстояние между Такаки и Канаэ. Их разделяют разные устремления – разбитые мечты юноши и отречение девушки, – и это разделение обозначено в небе над их головами. Оно неизбежно, непреодолимо, и, кажется, весь мир становится свидетелем этого, когда ракета продолжает подниматься, погружая половину острова в темноту.

Ранее мы говорили, что взрослые в фильме отсутствуют, и, хотя это по-прежнему верно, стоит уточнить кое-что: не только взрослые отодвинуты на задний план в «5 сантиметрах», но и все остальные. Даже среди молодежи второстепенных персонажей немного: Мидзуно, сестра Канаэ, несколько одноклассников, один или два начальника станции – вот и все. Фильм сосредоточен исключительно на трио, и даже тогда диалоги между ними можно пересчитать по пальцам одной руки. По большей части «5 сантиметров» – это фильм, в котором разговоры принимают форму внутреннего монолога. Можно считать это еще одним признаком недосказанности чувств героев, которые похожи на потерянное Такаки письмо или не отправленное им сообщение – попытки достучаться до Другого, которые так и не увенчались успехом. Но в кои-то веки давайте будем немного оптимистичнее, ведь если все эти внутренние монологи и указывают на что-то одно, так это на то, что Канаэ, Такаки и Акари все же сосредоточили всю свою жизнь на любимом человеке. Несмотря на расстояние и время, Другой всегда находится в центре их мыслей, поляризуя их внутреннюю жизнь, даже когда любимых нет рядом. Не имея возможности общаться с возлюбленными, герои связаны постоянными мыслями друг о друге, которые в самые прекрасные моменты фильма отвечают друг другу, несмотря на расстояние. С другой стороны, иногда они кажутся одержимыми, и драма «Космонавта» проистекает из реверса, когда чувствам мешает любовь из первой части. Несмотря на то что Канаэ и Такаки разделяют физическое пространство и общее время, их внутренние монологи не связываются, так как юноша полностью переключен на Акари, что изолирует и отрезает его от Канаэ.