Текст книги "Раннехристианская община в античном полисе"

1.3. Жизнь античной ассоциации

Античная ассоциация на языке социологической науки представляла собой пример малой социальной группы, то есть союз людей, имеющих непосредственный контакт друг с другом, объединенных совместной деятельностью, эмоциональной или родственной близостью, осознающих свою принадлежность к группе и признаваемых в качестве особой группы другими людьми. В жизни каждой малой социальной группы можно выделить:

– ее рождение, то есть момент ее создания;

– те правила, внутренние нормы, образцы (модели) внутригрупповой деятельности, которые делают жизнь в самом сообществе стабильной и предсказуемой;

– смерть, когда ассоциация однажды прекращает свое существование.

Обратимся к этим сторонам жизни античного частного сообщества (коллегии, синагоги и экклесии).

Античные ассоциации могли создаваться по одному из нескольких сценариев. Прежде всего, появление сообщества могло быть следствием инициативы одного человека, чаще всего состоятельного. В этом случае он оказывался спонсором и патроном товарищества, предоставлял свой дом и прочие ресурсы (репутацию, связи, капиталы) в распоряжение общины[92]92
  Помимо своего дома основатель сообщества мог даровать сообществу специально построенное им на свои средства здание. Так, некий Ксанф основал на мысе Суний в Аттике ιερόν для сообщества оргеонов (IG II/2, 1366). Сообщество гераклистов из центральной Аттики было основано римским гражданином Марком Эмилием Евхаристом. Личное состояние этого человека являлось финансовой основой для жизни основанного по его инициативе союза (Raubitschek 1981 = SEGXXXI, 122). См. Ziebarth Ε. Das Griechische Vereinswesen. Stuttgart, 1896. P. 140; Poland F. Geshichte des griechischen. S. 271; Liebenam W Zur Geshichte. S. 169; Waltzing J.-P. Étude historique. Vol. 1: P. 337.


[Закрыть].

Как правило, члены ассоциации выражали благодарность своему основателю. Так, имя основателя могло быть увековечено в названии самого объединения. Нередко благодарность выражалась в форме различных надписей. Чаще всего основатель сообщества впоследствии контролировал его дальнейшее существование. Формально это выражалось в том, что он получал какую-либо магистратуру в самом товариществе. Во время отсутствия отца-основателя товарищества его полномочия переходили к тому, на кого укажет основатель (IG II/2, 1365), или же собрания ассоциации временно прекращались (IG II/2, 1366).

В редких случаях сообщество появлялось вследствие инициативы другой общины. В основном это было свойственно философским школам или ассоциациям, связанным с поклонением божествам восточного происхождения (Серапис, Исида, Митра и т. п.). В этом случае мы имеем полное право говорить о своеобразном миссионерстве, практиковавшемся языческими ассоциациями. Благодаря обнаруженной надписи из Фессалоник (IG X/2, 255; I–II вв. н. э., копия более ранней надписи)[93]93
  Horsley G. H. R. New Documents Illustrating Early Christianity: A Review of the Greek Inscriptions and Papyri. Vol. 1. North Ryde, Australia: Ancient History Documentary Research Centre, Macquarie University, 1981. P. 31.


[Закрыть] мы располагаем замечательным примером языческой миссии. В ней пространно рассказывается о том, как воля бога Сераписа привела к появлению общины его почитателей в соседнем городе. Египетское божество дважды является во сне некоему Ксайнету. Возможно, в этот момент спящий находился в святилище Сераписа города Фессалоники. Сон в святилище практиковали те, кто ожидал исцеления, совета, пророчества или видения. Явившийся во сне Серапис поручает Ксайнету идти в город Опус (Восточные Локры) и сообщить Ерониму, сыну Тимасифея, о том, что тот должен «принять» Сераписа и его сестру Исиду. Также Ксайнет должен дать Ерониму письмо, которое находится под подушкой. Проснувшись, Ксайнет смутился, поскольку находился во враждебных отношениях с Еронимом. Но, заснув опять, он получает опять то же видение, а после него, проснувшись, находит упомянутое письмо под подушкой. После этого Ксайнет встречается с Еронимом, сообщает ему волю бога и передает письмо. Ероним «принимает» Сераписа и Исиду в доме некой Сосиники, для которой египетские боги становятся покровителями ее дома. Интересно, что глагол υποδέχομαι используется в Новом Завете для обозначения того, что кто-то «принимал» Иисуса или Его посланников в свои дома (Лк. 10, 38; 19, 6; Деян. 17, 7).

Этот пример является удивительным, хотя и почти уникальным, примером того, как благодаря деятельности одного человека, получившего определенное вдохновение, появляется община в соседнем городе. Однако интересен еще один аспект всей этой истории – после того, как ассоциация в городе Опус была основана, а история с Ксайнетом была запечатлена там же в надписи, копия ее вскоре появилась и в Фессалониках. То есть эта история стала частью местной традиции, своего рода предания фессалоникийской общины[94]94
  Ascough R. Voluntary Associations… P. 232.


[Закрыть].

Появившееся частное сообщество в дальнейшем, как правило, было заинтересовано в умножении членов союза. Например, за 85 лет своего существования (с 128 по 213 гг. н. э.) коллегия lenuncularii tabularii численно выросла с 152 до 290 человек (CIL XIV, 250, 251). Как правило, основным способом, благодаря которому происходило увеличение состава общины, служили простые, частные приглашения. Член частной ассоциации просто приглашал своего соседа, знакомого или родственника посетить трапезу или собрание общины. Этот прием был универсальным и, надо полагать, очень действенным, поскольку одинаково использовался язычниками, иудеями (Acta Pion., XIII, 1) и христианами. Апостол Павел пишет о посещении христианами частных собраний не-христиан: «Если кто из неверных позовет вас (εϊ τις καλεΐ ύμΰς)» (1 Кор. 10, 27). В конце XIX века в Оксиринхе были найдены папирусы, которые как раз и представляли собой эти приглашения (P. Oxy 110, 523, 1484, 1755, 2592, 3693, 4339)[95]95
  New Docs I, 1; Youtie H.C. The Kline of Sarapis // HTR. 1948. № 41. P. 209–229.


[Закрыть].

Необходимо отметить и то, что в отдельных случаях античное сообщество не было заинтересовано в том, чтобы кто-то из посторонних вступал в число членов ассоциации. В этом случае античное частное объединение превращалось в подобие закрытого клуба, доступ в который имелся лишь у ограниченного круга людей. Например, в одной из ассоциаций почитателей бога Диониса (IG II/2, 1325; XI, 1-33; IG XI/2, 1326) численность союза изначально была ограничена 50 членами. В уставе союза было оговорено, что старший сын мог разделять с отцом участие в застольях, но полноправное членство сын получал лишь после смерти отца, при этом рискуя вступить в спор со своим дядей, братом отца. Частная ассоциация Асклепия и Гигии (CIL VI, 10234) существовала на средства римлянки Сильвии Марцеллины, оставившей товариществу в качестве пожертвования 60000 сестерциев. Устав сообщества ограничивал количество членов ассоциации шестьюдесятью лицами. В случае смерти одного из членов коллегии его место могло быть завещано или продано.

Механизм появления новых христианских общин в качественном отношении мало отличается от обозначенного выше. Экклесии появлялись там, где оказывался какой-либо проповедник, который своим возвещением наступившего Царства Бога провоцировал появление группы людей, связавших свои жизни с Мессией Иисусом. Молодая община могла стать домашней церковью какого-либо богатого христианина, становившегося лидером и предстоятелем церкви. Но нередко экклесия существовала в иной в форме, нежели домашняя церковь, тем самым она избегала какого-либо влияния со стороны патрона-христианина.

Как и любая другая форма объединения людей, античная ассоциация не могла существовать без определенных внутригрупповых норм. Эти нормы делали внутреннюю жизнь предсказуемой, сохраняли ее внутренний порядок от разрушительных инициатив особо активных членов, направляли деятельность группы в одном, созидательном для группы, направлении. Следует понимать, что никакая норма невозможна как без социальных санкций, так и без тех, кто следит за осуществлением этих санкций.

В качестве недопустимого в многочисленных уставах античных ассоциаций (leges, ο! νόμοι) указывалось: нарушение спокойствия (например, неуместное пение или аплодисменты); нарушение принципа расположения участников встречи за столом; обвинение или клевета на товарища; обольщение жены товарища; неуплата ежемесячных взносов в течение долгого времени (CIL XIV, 2112); неучастие в погребении члена ассоциации и трапезах, связанных с этим; произнесение вслух мысли о роспуске сообщества (IG XII/3, 330 – наказание: штраф в 500 драхм и изгнание из коллегии). Повышенное внимание в уставах уделяется поддержанию порядка в общине. Самым частым по количеству упоминаний является запрет на какое-либо насилие внутри сообщества (IG, II(2), 1368, IG, II(2), 1369).

За осуществление санкций отвечали магистраты, обладавшие публичной властью. Санкции за нарушение внутренних правил сообщества включали в себя штраф или отлучение от собраний на определенное время. Однако в редких случаях санкции могли приобретать гораздо более жесткую форму: в одной из египетских ассоциаций магистрат имел право брать нарушителя или его раба в плен в общественных местах или у них дома и вести к городским властям для наказания (P. Mich. 244, 10–12; P. Mich. 245, 39–42).

Очень важным требованием по отношению к члену сообщества являлось обязательное внесение членских взносов. Невыполнение этой обязанности могло повлечь за собой исключение из союза. Опоздавший же со взносом должен был заплатить штраф, размер которого составлял увеличенную вдвое сумму взноса, внесенного с опозданием (SEG XXXI, 122).

С отлучением по моральным или идеологическим мотивам мы сталкиваемся в иудейских синагогах, философских школах и христианских сообществах.

Для синагогальной практики экскоммуникаций по моральным причинам ключевым текстом является отрывок из книги Ездры (Ezr., 7, 26; 10, 8), в котором говорится о том, что все несогласные с идейными и моральными принципами народа Израиля должны покинуть его. Практика отлучений существовала уже во времена Христа и первых поколений христиан. Новозаветные документы содержат упоминания о том, что обратившиеся в христианство иудеи лишались своего членства в синагогах άφορίσωσιν ύμας (Лк. 6, 22); αποσυνάγωγος γίγνομαι (ποιεΐν) (Ин. 9, 22; 12, 42; 14, 2).

Члены кумранских общин также строили свою корпоративную жизнь по определенным правилам и нормам. Официальные нормы общины регламентировали также и нравственную сферу человеческой жизни. В «Уставе общины» мы читаем: «Проверка их духа и их тел должна быть ежегодно, с тем чтобы повышать каждого, согласно его разуму и непорочности его пути, и чтобы отодвигать назад каждого, сообразно его прегрешению» (1 QS 5, 24–25, перевод К.Б. Старковой). Виновный в совершении аморального проступка лишался своего членства в общине (1 QS 20, 4). К числу наказуемых деяний относились: клевета на товарища (1 QS 9, 3–5), ложь (1 QS 9, 24–25), злоречие против священников (1 QS 7, 2–3), занятие чужого места во время трапезы (1 QS 2, 23). В «Дамасском кодексе» к этому перечню проступков добавлены следующие: оставление без причины «стана», сон или смех во время собрания, оскорбление товарища. Клевета на товарища или сексуальные отношения с его женой, а также ропот на «отцов» и пренебрежения общинными законами карались высшим наказанием – вечным изгнанием (CD 6; 7; 14, 20–23).

Наказания за проступок включали в себя временный запрет участвовать в общинных трапезах (от 10 дней до года) (1 QS 7, 20; CD 6; 7), сокращение порции (CD 6) или отлучение от общины (1 QS 8, 20-9, 2). Иосиф Флавий описывает страшную участь того, кто оказался изгнанным: связанный клятвами сохранять ритуальную чистоту, этот человек не мог есть пищу других людей (см. 1 QS 5, 15–16). Отлученный из общины вынужден был питаться диким растениями, что обрекало его на муки и скорую гибель. В редких случаях община оказывала особенную милость и «сострадание» к изгнанному: обратно к общему застолью принимали тех, кто был близок к смерти (Fl. Jos., Bell. lud., II, 143). Этот обычай напоминает некоторые христианские каноны более позднего времени, в которых разрешается принимать грешника обратно в общину и допускать к Евхаристии, лишь когда он находится при смерти (см. Канон 13 Первого Вселенского собора, Василия Великого 73; Анкирского собора 21).

В христианских церквях идея отлучения кого-либо от общения (κοινωνία) получила свое дальнейшее развитие. Основание этой практики приписывается Иисусу Христу (Мф. 18, 17). Если христианин игнорирует увещевания всего христианского сообщества, он лишается членства в нем. Причем, что немаловажно, потеря членства в Мф. 18, 17 является следствием безнравственного поведения христианина по отношению к своему собрату, а не какой-либо девиации в области идеологии.

Виновного в прелюбодеянии (πορνεία) Павел повелевает «извергнуть (έξαίρω) из среды вас» (1 Кор. 5. 2, 13). В пятой главе Первого послания к Коринфянам Павел проводит радикальное учение о членстве в экклесии: членом христианского сообщества не может являться человек, виновный в нарушении какой-либо из нравственных заповедей (практикующий блуд, воровство, идолослужение, клевету на брата, пьянство). Разумеется, пуризм Павла не всегда мог быть нормой для церковной жизни, однако еще в течение двух столетий отношение к членству в церковном коллективе воспринималось как призыв к святой жизни, чуждой греха, следствием чего являлась суровая дисциплина христианской общины: совершивший серьезный грех лишался церковного членства вплоть до своей смерти. Спустя полвека после того, как Павел писал свои послания, язычник Плиний в ходе допроса двух христианок выяснил, что в своих собраниях они «обязываются клятвой не для какого-либо преступления (seque sacramento, non in scelus aliquod, obstringere), но для того, чтобы не совершать краж, разбоя, прелюбодеяния, не обманывать доверия, не отказываться по требованию от возвращения сданного на хранение» (Plin., Epist., X, 96, 6). Тертуллиан пишет, что христиане при крещении дают клятву (cum in sacramenti verba respondimus), в которой обещают избегать безнравственных поступков (Tertull., Ad Mart., 3).

Ответственность за поддержание дисциплины в христианских сообществах лежала на лидерах общины (Деян. 5, 1-11; 8, 20–24). Предпринятое наказание имело, однако, своей целью не окончательное проклятие человека, но поощрение грешника к покаянию (1 Кор. 5, 5)[96]96
  «не сообщайтесь с ним, чтобы устыдить его. Но не считайте его за врага, а вразумляйте, как брата» (2 Фес., 3, 14–15).


[Закрыть]; церковная дисциплина имела своей целью не столько сохранение мира и благопристойности на собраниях (как это было в случае с античными ассоциациями), сколько изменение характера смутьяна (см. 2 Фес. 3, 14). Важным отличием христианских сообществ от других частных сообществ является то, что мы нигде не встречаем у христиан практики штрафов.

Каждая ассоциация имела не только момент своего рождения и становления, но и в определенное время прекращала свое существование. Смерть ассоциации могла быть вполне естественной: божество-покровитель переставал быть привлекательным для населения города, дети действительных членов коллегии избирали себе других богов, патроны не жаловали сообщество своей милостью, финансовые дела приходили в запустение – итогом всего этого был роспуск объединения его последними членами. Но прекращение деятельности частного сообщества вполне могло быть и насильственным: существование ассоциации прерывалось вмешательством извне, власть или окружающее общество могло увидеть в конкретном частном объединении клуб заговорщиков, безнравственных людей или атеистов и разогнать собрание, запретить сходки, конфисковать помещение и те земли, которыми сообщество владело.

Для уставов египетских добровольных объединений времен династии Птолемеев было характерно составление договора об образовании союза всего на один год[97]97
  Muhs B. Membership in Private Associations in Ptolemaic Tebtunis // Journal of the Economic and Social History of the Orient. 2001. Vol. 44. № 1. P. 3.


[Закрыть]. Это может свидетельствовать о том, что жизнь сообществ, возможно, являлась довольно непродолжительной. Г. Ла Пиана указывает на две причины роспуска коллегий как наиболее характерные: переставали платиться ежемесячные взносы и не было притока новых членов, которые бы заменяли умиравших[98]98
  La Piana G. Foreign Groups in Rome… P. 274.


[Закрыть].

Магистр коллегии Iovis Cermeni, состоявшей из рабов и вольноотпущенников, работавших на золотых рудниках в Дакии, Артемидор, составляет в 167 г. н. э. надпись, в которой уведомляет всех, что коллегия распущена. В надписи сообщается, что первоначально в товариществе состояло 54 человека, однако затем численность сократилась до 17, из которых большинство не появлялось на регулярных собраниях и не платило ежемесячных взносов. Оставшиеся верными сообществу члены решают распустить сообщество и поделить те немногие деньги, что остались в казне, между собой (CIL III, 924–927).

Непродолжительность существования была особенно характерна для различных землячеств. Оказавшись на чужбине, выходцы из общих краев стремились поддерживать контакты, верность отеческим богам, оказывать друг другу поддержку, итогом чего было появление частной ассоциации («землячества»). Однако если приток людей из этого же региона иссякал, то перед сообществом вставала угроза скорого роспуска, поскольку дети иммигрантов быстро ассимилировались и становились членами других сообществ. Единственным исключением в этом отношении могут быть названы (и то с некоторыми оговорками) лишь выходцы из Палестины. Г. Ла Пиана отмечает, что иудейские объединения отличала такая черта, как постоянство[99]99
  La Piana G. Foreign Groups in Rome. P. 327.


[Закрыть]. Причину ее нужно искать в более развитом чувстве лояльности по отношению к своему товариществу, которое было характерно для иудеев. Выходец из Палестины в несравненно большей степени идентифицировал себя со своей национально-религиозной традицией и тем сообществом, членом которого он стал на чужбине, чем это было характерно для представителей других диаспор. Следствием этого являлось то, что свобода иудеев состоять в иных ассоциациях была существенно ограничена. Наконец, άμιξία иудеев, то есть практика вступать в брак преимущественно внутри общины, помогала иудеям избегать опасности раствориться среди других наций или исчезнуть из-за недостатка новых членов.

Постоянство иудейских сообществ было характерно и для христианских общин. Довольно рано в христианском движении появляется убеждение, что в конкретном городе христиане могут принадлежать лишь к одной общине, возглавляемой законным предстоятелем. Создание другого, параллельного сообщества или переход в него воспринимаются как поведение, противоречащее важным принципам христианской жизни. Все это серьезно затрудняло миграцию почитателей Иисуса Христа из одной общины в другую. Как кажется, ни одна из религиозных или профессиональных коллегий античности не рассматривала переход члена товарищества в другую ассоциацию как в высшей степени безнравственный поступок («грех»), наказанием за который будет вечная мука изменника. Но именно так рассматривалось оставление экклесии в христианском контексте.

Оформившаяся к III веку церковная иерархия, обладавшая определенной автономией по отношению к христианскому populus, представляла собой своеобразный каркас, обеспечивающий существование экклесии большей стабильностью и постоянством. Антихристианские гонения, которые возникали в I–III вв. н. э., часто были обращены именно против церковных магистратов. Даже если преследователи достигали желаемой цели и местная христианская конгрегация лишалась своих лидеров, это едва ли приводило к распаду самого сообщества – соседняя экклесия, находящаяся с первой в общении (κοινωνία), могла восстановить истребленную иерархию, кооптировав в соседнюю общину своих магистратов или поставив там новых.

Все это дает некоторые основания утверждать, что в целом общины первых христиан отличались большим долголетием, чем античные коллегии. Однако данное предположение нуждается в серьезных оговорках. Очевидно, что в некоторых случаях гонения приводили к тому, что отдельные экклесии прекращали свое существование. Если христианские общины раннекафолической[100]100
  Термин «раннекафолический (протокафолический)» появился на страницах сочинений немецких историков раннего христианства XIX века (Frühkatholizismus, англ. Early Catholicism). Им обозначались те христианские общины, на основании которых к III веку н. э. образовалась так называемая «Великая Церковь» – сеть общин, находящихся в оппозиции к гностическому христианству, монтанизму и другим альтернативным христианским традициям.


[Закрыть] ориентации негативно относились к двойному членству христианина, то иные традиции относились к этому вполне лояльно, что делало эти общины заведомо более подверженными риску преждевременного распада. Более того, следует признать, что обычай оставлять общину, прекращая свое членство в ней, был распространен в христианских экклесиях ортодоксальной направленности в большей мере, чем пытаются показать сами христианские авторы. Автор Послания к Евреям увещевает свою аудиторию: «Не будем оставлять собрания своего, как есть у некоторых обычай (μη έγκαταλείποντες την έπισυναγωγην έαυτών, καθώς έθος τισίν)» (Евр. 10, 25). Плиний Младший, один из самых ранних информаторов о состоянии раннехристианского движения, так описывает императору Траяну поведение христиан: «Другие названные доносчиком сказали, что они христиане, а затем отреклись: некоторые были, но отпали, одни три года назад, другие много тому лет, некоторые лет тому двадцать» (Plin., Epist., X, 96, 6). Эти свидетельства можно прокомментировать следующим образом: ценность всецелой и исключительной лояльности конкретной христианской общине обретала свою власть и нормативный характер лишь в процессе развития самого христианства. Необходимо учитывать и то, что христианские сообщества, придерживавшиеся различных традиций, находились друг с другом в состоянии постоянной борьбы. Методы этой борьбы отличались большим разнообразием, однако цель всегда оставалась одной – создать такие условия, при которых община-оппонент прекратила бы свое существование. Серьезным фактором, способствующим долговечности союза, на наш взгляд, являлось наличие у коллектива определенной материальной базы, представленной в виде здания (schola) или земельных участков. Между тем известно, что у раннехристианских общин появляются собственные здания и земли не раньше III века н. э. Наконец, следует понимать, что появление жесткой иерархической структуры, обуславливающей долголетие частного сообщества, относится к середине-концу II века н. э.

Сделанные замечания дают возможность избежать категорических суждений о том, что христианские общины обладали несравненно большим долголетием, чем остальные частные сообщества – как и последние, они могли прекратить свое существование, основанием для чего служило множество различных факторов. Можно лишь предположить, что сообщества христиан все-таки в немного большей степени ориентировались на долговременное существование. Резюмируя, можно сказать, что подобная относительная долговечность христианских экклесий обусловлена совокупностью следующих факторов:

– исключительная верность своей общине и забота о ее процветании имели высокий ценностный статус в культуре раннехристианского движения;

– наличие иерархии повышало устойчивость христианской общины перед лицом гонений и прочих угроз;

– христианство представляло собой транслокальное движение. В случае серьезного ущерба, нанесенного какой-либо христианской общине во время гонений, соседняя могла всемерно поддержать ее (организационно, экономически, в кадровом отношении).