Текст книги "Наказание наградой. Что не так со школьными оценками, системами мотивации, похвалой и прочими взятками"

Выше я высказал мысль, что поощрения и наказания особенно часто применяются в отношениях, где существует неравенство, то есть у одного из участников заметно больше власти и влияния. Особенно опасно, что именно поощрения и наказания и формируют или усугубляют этот дисбаланс. Если бы мы искренне стремились минимизировать его, одно это было бы достаточно серьезной причиной не применять подходов, предлагаемых в рамках прикладного бихевиоризма.

Но на этом дело не заканчивается: разрушающее влияние поощрений на отношения особенно четко проявляется в том, что касается обучения, эффективности и формирования ответственности, причем и в горизонтальных отношениях (между равными людьми), и в вертикальных (между людьми разного статуса, например учителем и учеником, родителем и ребенком, начальником и подчиненным).

Переходя к анализу вопросов, связанных с отношениями между коллегами или соучениками, заметим для начала, что сотрудничество не просто делает совместную работу более приятной: во многих случаях без коллегиальной работы не добиться нужного качества. Все больше учителей и руководителей приходят к выводу, что высокие результаты – следствие слаженной командной деятельности, в рамках которой происходит свободный обмен ресурсами, навыками и знаниями и каждый участник и оказывает, и получает необходимую поддержку для достижения максимальной эффективности.

В противоположность этому система поощрения реализуется, как правило, на основе ошибочных представлений, что «эффективность организации есть простая сумма результатов каждого из ее сотрудников», как выразилась организационный психолог Йона Пирс[155]155
  Pearce, 1987, с. l71.


[Закрыть]. Эта точка зрения исключает из рассмотрения саму суть и ценность командного взаимодействия. Большинство учителей, особенно из числа сторонников применения поощрений и наказаний, обожают фразу: «Мне нужно увидеть, что знает и умеет каждый из вас, а не ваш сосед по парте». И эта идеология продолжает превалировать, хотя существует уже достаточно фактов, указывающих на то, что, когда ученики работают в правильно подобранных группах, качество обучения, как правило, оказывается выше, чем результаты, которых даже самые способные достигают в одиночку. Как выразились двое психологов, занимающихся процессами обучения, «вместе мы умнее, чем поодиночке»[156]156
  В научной литературе много материалов о том, что групповое или командное обучение стимулирует более высокие результаты. Дэвид и Роджер Джонсоны (их лозунг я цитирую в тексте этой книги), Роберт Славин, Шломо Шаран и другие публиковали отчеты по исследованиям в этой области. Я обобщил их выводы и высказался на тему превосходства командного обучения в своей книге (Kohn, 1992a, Глава 10).


[Закрыть].

В лучшем случае поощрения никак не стимулируют сотрудничество и не укрепляют ощущение единства группы. Чаще всего они как раз препятствуют такому командному духу: как только люди начинают конкурировать за поощрения, возникают «противостояние и зависть», что еще почти два века назад заметили преподаватели, наблюдавшие в Нью-Йорке за внедрением программы коррекции поведения (см. примечание 6). Начинаются «жалобы на неравное отношение» и «фаворитизм»[157]157
  Zeldow, 1976, с. 319.


[Закрыть].

Как правило, поощрения не способствуют развитию и поддержанию позитивных отношений, необходимых для сохранения оптимальной учебной или рабочей среды. Но два наиболее распространенных формата применения поощрений еще и усугубляют ситуацию, откровенно настраивая людей на конфронтацию. Первый из них – это формирование искусственного дефицита. Предположим, что вы один из тридцати учеников класса, и в начале года учитель объявляет, что тот, кто за очередной пятничный тест получит наивысший балл, будет надевать переходящий значок «Гений недели» и сможет пользоваться некоторыми приятными привилегиями. Как это повлияет на отношения в классе? Станете ли вы помогать одноклассникам с выполнением заданий? Насколько дружным будет этот коллектив?

При таком сценарии, как бы хорошо ни отвечали ученики на вопросы теста, приз всегда получает лишь один. И основной посыл в этой ситуации, как и в любых соревнованиях, заключается в том, что все в этом классе оказываются друг для друга препятствием на пути к успеху. А если система поощрений превращает одноклассников в соперников, то все вскоре начинают относиться друг к другу агрессивно, с подозрением, презрением или завистью[158]158
  Я подробно разбираю этот вопрос в книге No Contest (Kohn, 1992a).


[Закрыть].

Из всех сценариев, в рамках которых нам приходится действовать ради получения награды, самыми деструктивными я считаю именно те, в которых число вознаграждений ограничено. В таких случаях люди даже не пытаются сотрудничать, а начинают соревноваться и сражаться друг с другом. И независимо от того, стимулирует ли система конкуренцию за награду или всего лишь допускает ее, как в случае, когда применяются индивидуальные поощрения[159]159
  Некоторые признают существование подобных проблем и в качестве решения предлагают отказаться от поощрения отдельных лиц и работать сразу с целыми рабочими или учебными группами. К сожалению, если предлагать поощрения мини-группам, то конкуренция не исчезнет, но будет существовать на ином уровне, и сотрудничества между этими группами не произойдет. Более того, при изменении числа претендентов и получателей поощрения не решается ни одна из оставшихся четырех проблем, о которых пойдет речь в этой и следующей главах. Исследования доказывают, что «групповые поощрения сохраняют все отрицательные характеристики вознаграждений, привязанных к результатам деятельности» (Jordan, 1986, с. 409.).


[Закрыть], соревнования вредны не только потому, что препятствуют командной работе, представляющей собой залог успеха, но и по многим другим причинам.

Во-первых, в большинстве случаев конкуренция вызывает беспокойство и стресс огромного масштаба, что отрицательно влияет на результаты деятельности[160]160
  Это подтверждают несколько исследований, например см. Haines and McKeachie, 1967.


[Закрыть]. Во-вторых, те, кто считает, что не имеют шанса на победу, вообще перестают видеть смысл в приложении хоть каких-то усилий: если единственная причина, по которой человек мог бы работать упорнее, – это обогнать коллег или одноклассников, и он приходит к выводу, что шансов у него нет, он с высокой долей вероятности полностью теряет мотивацию[161]161
  Один исследователь писал об этой закономерности еще в 1932 году: «Определенно с помощью стандартных поощрений, используемых в учебной среде, можно добиться максимальных усилий лишь от нескольких наиболее способных учеников. Большинство же, понимая, что шансов на победу у них мало, и не пытаются работать с полной отдачей» (Zubin, 1932, с. 50). Разумеется, это же происходит и при использовании поощрений в профессиональной среде.


[Закрыть]. В-третьих, как показывают результаты исследований, проведенных психологом Кэрол Эймс, люди склонны связывать результаты соревнования – в противоположность работе в неконкурентной среде – с факторами, находящимися вне их контроля, скажем, с чьими-то врожденными способностями или просто везением. В итоге человек теряет ощущение контроля над ситуацией и чувствует все меньшую ответственность за результаты собственной деятельности[162]162
  Например, см. Ames, 1978, 1981.


[Закрыть].

Конкуренция – это лишь одна из разновидностей соответствующего заповедям бихевиористов поведения, практически гарантированно вызывающая вражду. К аналогичным результатам приводит и попытка поощрять сразу целые команды. «Если все мы постараемся вести себя как можно лучше, – провозглашает учительница (и говорит от первого лица, хотя ее собственное поведение, конечно, не оценивается), – то в конце дня нас всех ждет мороженое!» Класс восторженно гудит, но настроение быстро меняется, ведь всем понятно, что теперь любой хулиган может сорвать праздник. Этот прием – одна из наиболее очевидных стратегий манипуляции, он регулярно применяется теми, кто обладает властью и влиянием. Возникает нездоровое давление на каждого со стороны коллектива в целом, и в таких условиях никто уже не обращает внимания на настроение и индивидуальные успехи членов команды[163]163
  «Если поощрение предлагается при условии выполнения задания всей группой, некоторые ее члены могут вести себя достаточно агрессивно, чтобы заставить всех участников приложить максимум усилий для получения награды» (Balsam and Bondy, 1983, с. 291).


[Закрыть]. Как ужасно будет чувствовать себя ребенок, чье поведение оказывается причиной, по которой «мороженого, к сожалению, не будет»! Придет ли в голову школьникам упрекнуть учительницу за то, что та пообещала и не выполнила, или за то, что настраивает их друг против друга? Конечно, нет. Они обратят весь свой гнев на злодея, выбранного учителем. В этом и заключается главная идея: разделяй и властвуй.

Коллективные наказания принято считать несправедливыми, но ведь коллективное поощрение не намного лучше. И награждение сразу целой группы, и стимулирование соперничества за поощрения, которых на всех точно не хватит, – все это применяется не только в начальной школе. Во многих компаниях сотрудников оценивают именно в сравнении друг с другом или ставят вероятность получения поощрения каждым в зависимость от результатов работы всего подразделения. В такой ситуации нет нужды объявлять, из-за кого именно результаты последнего квартала оказались такими низкими: кого-нибудь назначат виновным, причем часто даже независимо от реального положения дел. И именно в таких ситуациях возникает недоверие, повышается уровень стресса. В одной компании, где «оплата зависела от результатов всех сотрудников… давление со стороны коллектива было настолько сильным, что первые два года работы в компании стали называть “чистилищем”»[164]164
  Теодор Конн, эксперт в области компенсации, цит. по Kanter, 1987, 1987, с. 66. Иногда критерием распределения бонусов оказывается не результат, а, скажем, соображения безопасности: все сотрудники отдела получают бонус, если в течение отчетного периода не было несчастных случаев. Тогда, по мнению эксперта в области охраны труда Филипа Кормана (личное общение, декабрь 1992 года), появляется стимул скрывать несчастные случаи и тому подобные происшествия. Более того, такие программы фактически снимают ответственность с работодателя, который по закону обязан обеспечивать безопасность на рабочем месте, и перекладывают ее на сотрудников.


[Закрыть].

Несколько исследований было посвящено анализу отношения людей к тем, от чьих действий зависело получение ими поощрения. Когда учитель пообещал более старшим школьницам вознаграждение за шефскую помощь девочкам из младших классов (см. главу 3), те не только оказались неэффективными наставницами, но и стали «оценивать младших девочек в соответствии с тем, насколько те помогали получить награду»: к тем, кто недостаточно быстро учился, проявлялось негативное отношение[165]165
  Garbarino, 1975, с. 427.


[Закрыть]. В совершенно другом эксперименте молодым людям было предложено поразмышлять о возможных преимуществах вступления в романтические отношения (например, чтобы было чем похвастаться перед друзьями), и после этого они демонстрировали гораздо менее сильные чувства к выбранным партнерам, чем их ровесники, которых не просили задуматься о подобных вещах[166]166
  Seligman et al., 1980.


[Закрыть].

Суть моей мысли такова: независимо от того, вынуждают ли нас поощрения враждебно относиться к другим, сам факт того, что мы привыкаем думать, будто работаем или учимся просто ради получения вознаграждения, означает, что у нас вряд ли сформируются хорошие отношения с коллегами или что мы будем настроены на сотрудничество[167]167
  В некоторых школах наиболее успешных учеников награждают «золотыми» карточками, дающими право на получение скидки в местных ресторанах или магазинах. Одно из серьезных последствий применения этой системы – статус, который получают держатели этих карточек. Член руководства одной из школ считает, что «иметь такие карточки здорово, потому что они мало у кого есть» (Tousignant, 1991, с. А1). Основная мысль заключается в том, что не обязательно организовывать программу поощрений в формате соревнования, искусственно ограничивая число призов: испортить отношения между учащимися можно и без этого.


[Закрыть]. Одни программы поощрения стимулируют конкуренцию и подавляют коллективизм в большей степени, другие – в меньшей. Но независимо от степени это влияние на качество работы всегда негативно.

До сих пор мы говорили о влиянии поощрений на отношения равных по статусу людей. А теперь давайте разберемся, как именно вознаграждения влияют на взаимоотношения между получающими их и предлагающими в ситуациях, когда сам факт того, что участники обладают неравным статусом, не вызывает возражений. Любой, кто воспитывает или учит детей, наверняка стремится сформировать с каждым из них некий дружественный союз, чтобы ребенок чувствовал себя в безопасности и всегда мог обратиться за помощью. Возможно, именно таковы условия для здорового развития и формирования правильных ценностей. Для достижения успехов в учебе важно также, чтобы взрослый формировал с ребенком такие отношения, в которых ошибки не будут считаться преступлением, а обратиться за помощью не страшно. Это же справедливо и для взаимодействия в профессиональной среде: крайне важно формировать доверительные отношения, открытые коммуникации, поощрять готовность обратиться за помощью. И все это разрушается из-за вознаграждений и наказаний. Если ваш родитель, учитель или начальник оценивает, чем именно вы заняты, и если от этой оценки зависит, будут с вами происходить приятные или неприятные вещи, это неизбежно деформирует ваши отношения. Вы больше не готовы сотрудничать, чтобы учиться и развиваться, вы станете делать все, чтобы вышестоящий одобрил ваши действия и вы могли бы получить желаемое поощрение. К примеру, если «денежное вознаграждение распределяется в зависимости от того, удалось ли удовлетворить прихоти босса, то единственным реальным мотивирующим фактором становится стремление ублажить его»[168]168
  Posner, 1986, с. 59.


[Закрыть]. Формируется мощная мотивация к тому, чтобы замалчивать проблемы, выставлять себя в максимально выгодном свете, тратить все силы на то, чтобы произвести нужное впечатление на человека, обладающего властью (или польстить ему). Как минимум одно исследование подтвердило, что люди меньше склонны просить о помощи, когда тот, к кому можно было бы обратиться, держит в руках кнут и пряник[169]169
  Эксперимент, проведенный при подготовке диссертации, выявил, что подчиненные с большей вероятностью готовы просить о помощи, если их руководителей не назначают ответственными за результаты работы команды (Ross, 1957). Этот же вывод делается в исследовании применения системы премирования за успехи для учителей, которая «становится для педагогов серьезным стимулом скрывать проблемы от директора школы и вообще аккуратно обращаться с информацией, которая становится известной руководству». Это усложняет жизнь не только такому директору и учителям в его школе, но и детям (Bachrach et al., 1984, с. 23).


[Закрыть]. Стоит ли говорить, что если сотрудники не просят о помощи, когда в ней нуждаются, то эффективность и качество работы падают практически независимо от того, чем именно люди заняты.

Последствия такого подхода становятся нагляднее, когда облеченный властью человек воспринимается как тот, кто может наказать: родитель, который приказывает ребенку отправляться к себе в комнату, учитель, который может поставить низкую оценку, руководитель, который может дать негативный отзыв о работе подчиненного. И видя того, кто может наказать, некоторые из нас пугаются не меньше, чем когда видят в зеркале заднего вида следующую за ними полицейскую машину. (Вот чем рискуют родители, когда берут на себя роль «воздающего по заслугам» за неправильное поведение.)

Не все наблюдатели осознают, что отношения портятся и когда мы считаем, что облеченного властью человека нужно ублажать, и когда думаем, что должны его бояться. Уильям Глассер[170]170
  Уильям Глассер (1925–2013) – американский психолог, создатель и лидер школы психологического консультирования. Прим. ред.


[Закрыть] четверть века пытался изменить принцип устройства школы, чтобы учеников там не наказывали без конца и не делали из них неудачников. Но он ошибался, предполагая, что учителя могут «смягчить атмосферу противоборства», если станут «использовать поощрения вместо наказания»[171]171
  Glassner, 1990, с. 29.


[Закрыть]. Атмосфера от этого не изменится или изменится лишь незначительно. И поощрения, и наказания стимулируют стремление произвести впечатление на того, кто обладает властью, и неважно, делается это, чтобы получить поощрение или избежать наказания. В любом случае у нас не формируются связи, при которых мы беспокоимся друг о друге, готовы идти на риск и строить открытые доверительные отношения, а ведь именно в таких отношениях люди искренне стремятся выложиться и добиться нужных им изменений.

Тот факт, что поощрения представляют собой, по сути, средство контроля, быстрее всего замечают и осознают те, на кого этот контроль распространяется. Так же и влияние поощрений на отношения особенно сильно чувствуют те, кто находится в зависимости от других и без них получить желаемое не может. Вот почему важно, чтобы тот, кто распределяет поощрения, мог поставить себя на место зависящего от него человека и подумать, какие между ними складываются отношения (и что означает такой тип отношений для зависимого). Посмотреть на ситуацию с чужой точки зрения проще тому, кто играет сразу обе роли: с одной стороны, принимает решения в отношении подчиненных, а с другой – получает поощрения в соответствии с решениями собственного начальника.

Наличие или отсутствие поощрений – это, конечно, лишь один из множества факторов, влияющих на качество отношений между людьми. Но часто мы не уделяем должного внимания тому, что на месте доверия возникает лесть, и человеку, находящемуся в зависимом положении, начинает казаться, что его в большей степени оценивают, чем поддерживают. А если учесть и то, какое влияние поощрения оказывают на отношения между всеми теми, кто стремится их получить, становится понятнее, почему применение поощрений так часто приводит к ухудшению общих результатов деятельности.

Как правило, поощрения и наказания применяются либо по привычке, либо когда на горизонте возникает серьезная проблема. Ребенок ведет себя не так, как нам хочется, студент не проявляет интереса к учебе, сотрудник стал хуже работать – вот тут-то мы и вспоминаем о подкреплениях и стимулах.

Нам нравится влиять на поведение других именно потому, что от нас практически ничего для этого не требуется. Разумеется, делать это можно более или менее ловко и успешно, но даже самые педантичные из тех, кто пытается изменить поведение другого человека, согласятся: поощрения можно использовать, не разбираясь в причинах того, что вызвало проблему. Вам не нужно выяснять, отчего ребенок кричит, почему студент не делает домашние задания или по какой причине ваш подчиненный не проявляет интереса к работе. Вам достаточно бросить подачку или пригрозить, чтобы человек взял себя в руки. (Заметим, что тут мы в очередной раз видим сходство между поощрениями и наказаниями.)

Не так давно мне написала женщина из Вирджинии, не согласная с моей критикой манипуляции чужим поведением: «Если мне нельзя ни наказывать (или хотя бы пригрозить), ни поощрять (то есть подкупать) собственных детей… то что же мне делать, когда моя почти трехлетняя дочь снова и снова вскакивает с кровати, хотя ей давно пора спать?» Прекрасный вопрос: давайте рассмотрим три возможных подхода к ситуации, когда ребенок не хочет лежать в кровати. Бихевиорист А предлагает пригрозить неприятными последствиями: «Если вы, барышня, не вернетесь в кровать, когда я досчитаю до трех, никакого телевизора в течение недели!» Бихевиорист Б предпочитает поощрение: «Дорогуша, если будешь спать в своей кроватке всю ночь до утра, я куплю тебе того медвежонка».

А вот не сторонник бихевиоризма просто не понимает, как вообще можно предлагать решение, не разобравшись, по какой именно причине ребенок отказывается лежать в кровати. С ходу приходят в голову несколько возможных вариантов объяснения такого поведения. Может, ее кладут спать слишком рано и она просто не устала? Может, ей не хватает времени с родителями и кажется, что именно вечером так отлично посидеть в обнимку или поболтать? Возможно, она еще не успокоилась после того, что произошло за несколько часов до сна, и ей нужно проговорить и обсудить все события дня, чтобы их как следует осознать? У нее под кроватью монстр? Или она просто слышит, как в соседней комнате кто-то разговаривает? (Вспомнит ли кто-нибудь из моих читателей, как в детстве всегда казалось, что все самое интересное начинается именно тогда, когда нужно идти спать?)

Я сейчас лишь пытаюсь показать, что мы не знаем, в чем проблема. А решения, предлагаемые бихевиористами, и не предполагают, что мы должны это выяснить. Похоже, они тут действуют по принципу «к чему лишние вопросы»: в конце 1980-х был популярен рекламный ролик какой-то марки пива с подобной ключевой мыслью. Вот почему модель поощрений и наказаний так популярна и так неэффективна в долгосрочной перспективе. Оптимальное решение будет зависеть от того, чем именно объясняется поведение девочки. (И поэтому так сложно бывает найти простой ответ на вопрос, что же считать альтернативой вознаграждениям.) Поощрения – это вообще не решение: это уловка, хитрость, способ на время снять остроту проблемы, не вдаваясь в ее причины. Поощрения не дают возможности разобраться в сути дела[172]172
  У любой ситуации есть менее очевидные аспекты, даже если нам кажется, что все ясно. Например, ребенок съедает конфету, хотя ему только что сказали этого не делать. Мы думаем, что мотив его поведения очевиден: конфета вкусная, ее хочется съесть. Но вполне возможно, что тут не все так просто. Может, он не наелся в обед? Или у него упал уровень сахара в крови? А доступна ли ему сейчас более здоровая еда? И не хватается ли он за запретный плод, чтобы выразить недовольство чем-то? Даже когда мы уверены, что никаких скрытых факторов нет и причины плохого поведения лежат на поверхности, нам все же стоит заняться этими причинами, а не просто бросаться менять поведение.


[Закрыть].

В известном смысле эта критика не нова. Десятки лет назад такую позицию отстаивали фрейдисты, утверждая, что поведенческая терапия работает лишь с симптомами, но не с самими проблемами и что представляющие первопричину эмоциональные трудности все равно обязательно проявятся в виде нового симптома. Но чтобы понять, чего именно не хватает в подходе бихевиористов, не нужно даже быть психоаналитиком. Не все действия человека объясняются его подсознательными желаниями или детскими страхами, но, пока мы стремимся контролировать чужое поведение с помощью подкупа или угроз, мы точно не решаем основную проблему.

Давайте представим, что в классе есть ученик, который постоянно опаздывает на урок или уходит в свои мысли, когда учитель что-то объясняет или рассказывает. Такое поведение может указывать на то, что ребенку не удается разобраться в предмете, хотя он и пытался, возможно, потому что не хватает знаний или навыков, или из-за того, как учитель излагает материал, или по каким-то еще причинам. Какой бы ни была реальная проблема, мы не решаем ее, если просто обещаем награду за пунктуальность и внимательность (или угрожаем наказанием). Если ученику не удастся показать более высокие результаты, награды он так и не получит, из-за чего с немалой вероятностью лишь больше отстранится и начнет считать себя неудачником.

Это же справедливо и в отношении ситуаций в профессиональной среде, причем независимо от рода деятельности. Внезапное падение качества работы сотрудника может быть связано с личными проблемами. Если человек систематически показывает весьма посредственные результаты, это может означать, в частности, что задача сформулирована неверно или в этой организации сотрудников делают ответственными за то, на что они не могут влиять. Устраивая балаган и пытаясь вовлечь в него коллектив («Расскажем, какие великолепные призы мы подготовили для тех, кто повысит эффективность своей работы!»), вы никак не решаете основной проблемы и не способствуете изменению ситуации. Часто для того, чтобы понять, что именно происходит, не нужно быть психологом: достаточно лишь приложить немного усилий в правильном направлении, а не просто размахивать перед сотрудниками пряником.

Вот еще пример, на этот раз из области социальной политики. Замечая, что подростки из бедных семей часто бросают школу, некоторые предлагают платить им дополнительно за регулярное посещение занятий, при этом сокращая пособия тем, кто бросает школу, и даже угрожая вовсе прекратить выплаты семьям, где родителям не удается заставить детей вернуться в школу. Не будем обсуждать сейчас этическую сторону подобной тактики[173]173
  Эта политика, получившая в Висконсине название «Учебное обеспечение»[158], предполагает особое давление на тех, кто получает социальную помощь. Вероятно, политики считают, что все дети должны ходить в школу, но применяют особенно жесткие подходы исключительно к выходцам из нуждающихся семей, так как на них вообще проще надавить. Одна женщина-активистка, имеющая детей школьного возраста, говорит, что «система Learnfare особенно жестко воздействует на детей из семей с определенным социальным статусом, а не просто на всех прогульщиков» (Gowens, 1991, с. 90). Сокращение размера субсидий, выплачиваемых семьям, дети из которых прогуливают или бросили школу, вдвойне несправедливо: получается, что людей наказывают за то, что они не полностью контролируют поведение своих детей-подростков (эту мысль сформулировал один из аналитиков, который, однако, по-разному относится к наказаниям и поощрениям: решительно выступая против первых, он считает, что вторые «поднимают моральный дух и стимулируют» (Besharov, 1992, с. 19), то есть он не осознаёт, что эти инструменты не имеют принципиальных отличий).


[Закрыть]; меня удивляет неготовность разбираться с реальными причинами, по которым подросток, особенно из бедного района, может решить бросить школу. Вместо того чтобы анализировать системные причины бедности или непонимания пользы школьного образования, ответственные лица решают манипулировать поведением подростков с помощью кнута и пряника. И если семья серьезно нуждается, такие методы и правда могут заставить подростка на время вернуться в школу. Но основную проблему это, разумеется, не решает.

Некоторые бросаются раздавать или обещать поощрения просто потому, что им не терпится получить результат, пусть даже недолговечный: внимание таких людей сосредоточено на видимом результате, а более глубокие вопросы их волнуют значительно меньше. Другие же искренне считают, что все эти фундаментальные проблемы просто не важны. Основной принцип бихевиоризма, на котором часто и основывается решение о применении соответствующих стратегий, предполагает, что человек лишь сумма всех его действий. Измените поведение, и проблема решена. Один автор очень лаконично определяет бихевиоризм как «мешанину из внутренних мотивов и внешних проявлений»[174]174
  Baron, 1988, с. 117.


[Закрыть]. Но я говорю даже не о том, что теория бихевиористов неверна: я утверждаю, что ее применение непродуктивно. Отказываясь работать с основной причиной проблемы, мы оставляем ее нерешенной.

Я вовсе не утверждаю при этом, что те, кто использует поощрения, непременно так бесчувственны или недалеки, что не видят более существенных факторов или не хотят ими интересоваться. Учитель, используя журнал с оценками как инструмент угрозы (предполагая, что стремление получить пятерку или страх схватить двойку мотивирует), может при этом осознавать, что ребенок плохо учится из-за того, что в семье его унижают, и, возможно, даже собирается с этой проблемой разобраться. Моя цель – не обвинить всех, кто использует поощрения, а проанализировать возможные следствия этой ограниченной стратегии. Сами принципы поведенческой психотерапии предполагают исключение из рассмотрения факторов, которые могут оказаться важнейшими. На практике методы поведенческой терапии мешают тем, кто их применяет, даже обратить внимание на такие факторы. И это еще одна причина, по которой попытка мотивировать людей с помощью поощрений будет неэффективной стратегией.