Текст книги "Наказание наградой. Что не так со школьными оценками, системами мотивации, похвалой и прочими взятками"

Исследования взаимосвязи поощрений и внутренней мотивации продолжались и давали всё новые подтверждения их разрушительного влияния. Полученная вами всего один раз награда за нечто, что вам приятно и увлекает, может убить этот интерес на несколько недель[208]208
  Определенно из того, что люди подходят к работе менее творчески, если им обещана награда за результат, еще не следует, что их творческие способности слабеют навсегда. Но исследования, которые оценивали изменение уровня интереса к некоторым конкретным заданиям, подтверждают продолжительный негативный эффект. Как мы помним, Леппер обнаружил, что дошкольники демонстрируют пониженный интерес к рисованию «волшебными фломастерами» на протяжении периода до двух недель после того, как получили за это награды. Другое исследование показало, что дети, которым обещали призы за игру на барабане, в течение четырех-пяти недель после этого проявляли заметно меньше интереса к этой деятельности (Ross, 1975, эксперимент 1). Еще два исследователя выяснили, что негативное влияние поощрений сохраняется спустя неделю, но не наблюдается по прошествии семи. Тем не менее, пишут они, снижение интереса детей к рисованию на протяжении даже всего лишь одной недели после применения поощрения «нужно считать значительным и продолжительным изменением поведения вследствие использования относительно незначительного поощрения» (Loveland and Olley, 1979, с. 1209). Другой исследователь также удивляется полученным результатам: «С учетом того, что в эксперименте поощрение применяется лишь единожды, устойчивость связанного с ним негативного эффекта кажется неожиданной и подтверждает масштаб влияния поощрений в целом. Как правило, в классе (да и в профессиональной среде, как мы понимаем) вознаграждения применяются постоянно и в течение долгого времени, поэтому можно ожидать, что их влияние оказывается еще более долгосрочным» (Morgan, 1984, с. 24).


[Закрыть]. Эффект может сохраняться и в долгосрочной перспективе, причем даже если поощрение и не оказало заметного влияния на ваше поведение в момент получения[209]209
  «Последующее влияние используемых внешних поощрений на поведение не зависит от немедленного воздействия этих манипуляций во время эксперимента» (Lepper and Greene, 1978b, с. 122).


[Закрыть]. Награды в подобных ситуациях могут даже отравлять удовольствие от совершенно новых для вас занятий[210]210
  «Основной вопрос заключается в том, означает ли… снижение внутренней мотивации к деятельности лишь то, что человек не будет больше рассчитывать на получение удовлетворения от нее, или из этого следует, что будет падать не только интерес к этой конкретной деятельности, но и общая внутренняя мотивация этого человека», – сформулировали вопрос Деси и его коллеги. По их мнению, предварительные данные указывают на справедливость второй точки зрения (Deci and Porac, 1978, с. 174). В начале 1990-х во время проведенного в Канаде эксперимента выяснилось, что поощрения часто «подавляют внутреннюю мотивацию к другим видам деятельности, хотя те, кто использует внешнее влияние, к такому эффекту не стремились» (Enzle and Wright, 1992, с. 33).


[Закрыть], делая вас более зависимыми от внешней мотивации в целом. Всем известно, что сигареты вредят не только самим курильщикам, но и тем, кто оказывается рядом с ними; аналогично просто наблюдение за тем, как кто-то получает поощрение за определенные действия, может оказывать как минимум временное негативное влияние на вашу собственную мотивацию[211]211
  Morgan, 1983. «Отрицательное влияние на наблюдающих не было устойчивым, так как они быстро получали возможность принять участие в наблюдаемой деятельности» (в нашем случае это была работа с пазлом) и убедиться, что это интересно и приятно. «В других обстоятельствах такой возможности может не возникать» (с. 644).


[Закрыть].

Во время многочисленных исследований использовались поощрения самого разного рода, и их негативное влияние всегда подтверждалось. Отбить охоту заниматься тем или иным делом могут и конфета, и деньги, и возможность поиграть с интересной игрушкой (для малышей) или повозиться с новым фотоаппаратом (для детей постарше), и сертификат, и грамота, и экскурсия на факультет психологии местного университета (актуально для старшеклассников), и билеты в кино, и многие другие формы внешней мотивации.

Это не означает, что ко всем поощрениям нужно относиться одинаково. Против некоторых форм вознаграждений мы возражаем особенно резко. К примеру, нужно очень осторожно использовать в качестве поощрения еду, если есть вероятность, что это станет причиной расстройства пищевого поведения. Кроме того, есть вещи, право на которые люди должны иметь безо всяких дополнительных условий: к примеру, родительская любовь и забота для детей или некоторые базовые блага для людей, содержащихся в спецучреждениях. Такие вещи ни в коем случае не могут использоваться в качестве инструмента стимулирования нужного поведения.

Если же абстрагироваться от частных случаев, то можно утверждать, что любое поощрение негативно влияет на уровень интереса к занятию, и этот эффект наблюдается у всех и независимо от возраста.

Возраст. Как мы уже видели, «влияние поощрений на уровень внутренней мотивации наблюдается в одинаковой степени во всех группах испытуемых, независимо от их возраста», от малышей до взрослых[212]212
  Gottfried, 1986, с. 91. Недавний опрос работающих взрослых показал, что внешняя мотивация людей более старшего возраста в среднем ниже, чем у более молодых (Amabile et al., 1991). Возможно, что старшие участники этого эксперимента обладали большим профессиональным опытом, их зарплата была выше, и ориентация на внутреннюю или внешнюю форму мотивации объясняется скорее этим, чем возрастом.


[Закрыть]. Ребенок вы или старик, ваш интерес к тому или иному виду деятельности может серьезно снизиться, если это занятие станет условием получения вознаграждения.

Пол. И мужчины, и женщины, и девочки, и мальчики реагируют на предлагаемые поощрения в целом одинаково. По большей части исследователи не предполагали увидеть различия в реакции испытуемых в зависимости от их половой принадлежности и не обнаружили их[213]213
  Исключение из общего правила – исследование, во время которого дошкольникам раздавали цветные наклейки за прохождение лабиринта. Исследователи наблюдали, как в зависимости от формы, в которой предлагались поощрения, менялся срок, в течение которого мальчики готовы заниматься предложенной головоломкой в свободное время; интерес девочек к этой деятельности снижался независимо от формы поощрения. Выяснилось, что девочки, которым награды не предлагали, проявляли больший интерес, чем не получавшие поощрения мальчики, что серьезно усложнило картину (Boggiano et al., 1985).


[Закрыть]. (За одним лишь исключением: было замечено, что похвала оказывает более негативное влияние на женщин, чем на мужчин. Причины мы обсудим в главе 6.) Исследований в области различий внутренней и внешней мотивации у мужчин и женщин было немного, и в опубликованных материалах не предлагается однозначных выводов[214]214
  В одном из исследований десятиклассницы получили в среднем более высокий балл, чем мальчики того же возраста, при оценке внутренней интеллектуальной ориентации (Lloyd and Barenblatt, 1984). В другом исследовании было замечено, что школьницы младших классов реже, чем мальчики того же возраста, указывали в качестве основной причины, по которой они выполняют домашние задания или задания в классе, давление или принуждение со стороны учителя (Grolnick and Ryan, 1990, с. 180). Третье исследование: девушки-студентки, описывая собственное поведение, использовали лексику, указывающую на преимущественно внутреннюю мотивацию в отношении учебы, в отличие от студентов мужского пола (Vallerand and Bissonnette, 1992, с. 609–610; данные других исследований, подтверждающих этот же вывод, приводятся на с. 615). С другой стороны, исследование с участием школьников начальной школы показало, что внешние факторы в большей степени мотивируют девочек, чем мальчиков (Boggiano et al., 1991, эксперимент 1). Как правило, подобные эксперименты строятся на предположении, что мотивация может быть лишь двух типов: либо исключительно внешней, либо полностью внутренней. И как показывают недавние работы, такой подход может быть не вполне верным: внешняя и внутренняя мотивации могут существовать независимо друг от друга, и человек может одинаково активно или неактивно реагировать на обе (см. Harter and Jackson, 1992).


[Закрыть]. Разумеется, женщины и мужчины могут по-разному реагировать на какие-то конкретные формы поощрений (скажем, на отметки или деньги) в зависимости от заложенных в более раннем возрасте личностных ценностей и приоритетов. Но если поощрение представляется одинаково ценным и тем, и другим, то интерес к занятиям, за которые это поощрение предлагают, падает примерно в равной степени независимо от пола.

Расовая принадлежность и социальное положение. Насколько я могу судить, никто пока не брался за исследование того, как использование поощрений влияет на уровень интереса к занятию у людей разных рас или социального положения. Существуют некоторые данные в отношении влияния вознаграждений на результаты деятельности. Проведенные в 1950-х и 1960-х исследования показали, что дети «из низших слоев», в отличие от тех, кто родился и рос в семьях среднего класса, показывают более высокие результаты в некоторых видах деятельности, если получают за это материальное поощрение, например конфету[215]215
  Например, см. Terrell и др., 1959; данные экспериментов приводятся в работе Spence, 1970, с. 104.


[Закрыть]. Некоторые предполагают, что причина заключается в том, что внешняя мотивация вообще чаще применяется в семьях с более низким доходом[216]216
  Condry, 1978, с. 183, прим. 2.


[Закрыть]. И поскольку поощрения могут ослаблять и даже вовсе уничтожать внутреннюю мотивацию, то можно допустить, что постоянное получение вознаграждений (в сочетании с наказаниями или нет) может повышать зависимость человека от внешних стимулов. Но в 1970-х большинство исследователей перестали наблюдать подобные различия: материальные поощрения теперь либо не повышали, либо даже снижали качество результатов у темнокожих детей из семей с низким социальным и экономическим статусом, как это происходило и у белых детей из семей, относящихся к среднему классу[217]217
  Spence, 1971 (см. обсуждение предыдущего исследования на с. 1462–1464); Ward и др., 1972; Sewell and Walker, 1982.


[Закрыть],[218]218
  Lloyd and Barenblatt, 1984; Gottfried, 1985, 1990.


[Закрыть]. (Неудивительно при этом, что более низкооплачиваемые взрослые, которых, как правило, никто не спрашивает о том, чем им хотелось бы заниматься на работе, интересуются в первую очередь размером оплаты. «Человек может жить хлебом единым, если хлеба ему не хватает», – как когда-то выразился Дуглас Макгрегор[219]219
  McGregor, 1960, с. 41. Так как за строго регламентированные работы нередко особенно мало платят, сложно понять, представляет ли собой склонность человека преимущественно к внешней мотивации следствие недостатка влияния или денег. Несомненно при этом, что те, кто находится на нижних уровнях иерархии, как правило, обеспокоены этими двумя факторами (см. Kovach, 1987; Jurgensen, 1978; Lawler, Pay and Organizational Effectiveness, цитируется в следующих публикациях: Guzzo and Katzell, 1987, с. 107; Shapiro, 1977; Hackman and Oldham, 1980, с. 11). В одном исследовании делается предположение, что темнокожие сотрудники больше внимания уделяют факторам внешней мотивации, чем их белые коллеги (Shapiro, 1977). Это различие сохраняется и при тщательном контроле уровня дохода и социального положения участников эксперимента. Исследователи признают, что «темнокожие сотрудники получают, возможно, меньше внешнего мотивирующего воздействия, чем белые (за исключением собственно оплаты труда)» (с. 28), в силу чего и уделяют особое внимание такой внешней мотивации. При этом единственным фактором внутренней мотивации, рассматривавшимся в этом исследовании, было заявленное самими участниками стремление найти такую работу, которая обеспечивала бы чувство удовлетворения; другие факторы могли бы быть одинаково важными и для темнокожих, и для белых сотрудников.


[Закрыть].)

Я перечислил пять причин, по которым применение поощрений приводит к падению эффективности деятельности, и одна из них – снижение интереса. Но как именно связан его уровень с использованием поощрений? Разные эксперты предлагали разные варианты объяснений[220]220
  Одно из ранних объяснений влияния поощрений на внутреннюю мотивацию было таким: получая награду за некую деятельность, мы заключаем, что нас мотивировала эта награда, а не интерес к занятию. Внешнее воздействие мешает нам связать собственные действия с внутренними причинами (или приводит к занижению нами влияния этих причин). Мы усваиваем этот новый взгляд на собственное поведение и теряем интерес к деятельности. Леппер, сделавший этот вывод на основе работ социальных психологов Дерила Берна и Харольда Келли, назвал гипотезу «эффектом избыточного оправдания». С этим связано несколько проблем, но две кажутся особенно серьезными. Первое: вывод делается на основе предположения, что мы не имеем информации о мотивах собственной деятельности, и разбираться в причинах своих поступков нам приходится так же, как если бы мы изучали мотивы любого другого человека, а именно исходя из наблюдаемого поведения и информации о внешних обстоятельствах. Сам этот подход основан, конечно же, на принципах бихевиоризма, и предположение об отсутствии понимания собственной мотивации сложно увязать с опытом наблюдения за собой.
  Второе: маленькие дети не способны делать настолько сложные выводы о взаимосвязи между разнообразными мотивами поведения. И так как поощрения очевидно оказывают влияние на отношение детей к деятельности, должно быть другое объяснение этого влияния. (Обсуждение этого вопроса см. в следующих работах: Lepper et al., 1982, с. 52–53; Morgan, 1984, с. 18–19; Boggiano and Main, 1986, с. 1120.)
  Вторая теория предполагает, что, когда нам кажется, что люди теряют интерес к той деятельности, за результаты которой получают вознаграждение, в реальности их отношение может и не меняться, но им становится неловко принимать поощрение. Чем ниже внутренняя мотивация, тем сильнее негативное влияние. То есть, если некий фактор положительно (или отрицательно) влияет на ваше настроение, это влияние на интерес к деятельности будет сильнее, чем влияние поощрения (см. Pretty and Seligman, 1984; Fabes et al., 1988). Обосновать справедливость этой теории непросто, ведь полно людей, которые рады получить награду, но интерес к деятельности все же теряют. И даже если затронутыми действительно оказываются исключительно чувства, эта теория не объясняет, почему с поощрениями могут быть связаны негативные эмоции.
  Некоторые предполагают, что всё, возможно, как раз наоборот: мы теряем интерес к деятельности вследствие того, что нам не удается добиться высоких результатов. (Их падение может объясняться любой из четырех причин, приведенных в предыдущей главе, и особенно четвертой.) Вполне вероятно, что, когда ребенок замечает собственные успехи в учебе, он именно из-за этого становится более мотивированным, и в то же время успехи представляют собой следствие роста мотивации (Gottfried, 1990, с. 536). Несколько теоретиков, замечая, что способность к творчеству может падать, даже если мы не замечаем снижения интереса к деятельности (McGraw and McCullers, 1979), выдвигают предположение, что поощрения напрямую влияют на результаты и через это оказывают воздействие на мотивацию (McCullers et al., 1987, с. 1032). Но это лишь предположение, а есть и факты, подтверждающие прямо противоположное. Иногда поощрения подрывают интерес к деятельности, хотя результаты при этом не ухудшаются (Lepper, 1982, с. 60; см. также обсуждение этого вопроса в следующих источниках: Lepper and Greene, 1982b, с. 114–115; Morgan, 1984, с. 19–20), или негативное влияние на результаты оказывается лишь временным, а вот влияние на интерес к деятельности сохраняется надолго (Loveland and Olley, 1979, с. 1209). Падение интереса может объяснять ухудшение результатов, и можно предположить, что поощрения «отрицательно влияют и на результаты, и на интерес, причем влияние в этих двух направлениях реализуется независимо» (Fabes et al., 1986, с. 25).
  Так как ни один из этих вариантов объяснения того, почему внешняя мотивация приводит к ослаблению внутренней, не кажется полностью удовлетворительным, я склоняюсь к двум другим версиям, о которых пойдет речь в книге.


[Закрыть], и невозможно, видимо, обосновать справедливость какого-то из них. Но два толкования мне все же кажутся особенно вероятными и разумными.

Первое нравится мне своей простотой и вполне соответствует соображениям здравого смысла и жизненному опыту большинства из нас: как только нечто объявляется обязательным условием, то есть средством получения желаемого, оно отчасти теряет для нас свою привлекательность. «Сделай вот так – и получишь вот это»: при таком подходе то, что обозначается словами «вот так», автоматически перестает нас интересовать. Получатель приза или подарка думает примерно так: «Если им приходится придумывать для меня мотивацию, значит, по доброй воле я вряд ли захотел бы это делать». Александр Нилл[221]221
  Александр Сазерленд Нилл (1883–1973) – новатор в области образования, автор книг о воспитании детей, известен как защитник личной свободы ребенка. Прим. ред.


[Закрыть], новатор в области образования, говорил, что обещать награду за ту или иную деятельность – это «все равно что открыто признать, что сама по себе она не стоит того, чтобы тратить на нее время и силы»[222]222
  Нилл, создатель школы Summerhill, цитируется в работе Morgan, 1984, с. 5.


[Закрыть]. Так что когда родитель говорит ребенку: «Если закончишь домашнюю работу по математике, можешь час смотреть телевизор», – то фактически он приучает ребенка к мысли о том, что математика не особенно увлекательное или приятное дело.

Спустя почти десять лет после того, как Марк Леппер умудрился с помощью поощрений убить интерес дошкольников к рисованию, он провел в той же школе новый эксперимент. Леппер заметил, что дети с большим удовольствием рисуют не только фломастерами, но и пастельными мелками. Поэтому половине из ребят, участвовавших в новом эксперименте, было сказано, что, прежде чем рисовать фломастерами, они должны некоторое время пользоваться мелками. Оставшейся половине детей поставили обратное условие: вначале фломастеры, потом мелки. Вернувшись в школу спустя две-три недели, Леппер обнаружил (как и предполагал), что дети стали с гораздо меньшим энтузиазмом относиться к тому виду рисования, которое было предложено им как условие для того, чтобы перейти ко второму виду[223]223
  Lepper et al., 1982, эксперимент 3. В том же отчете исследователи пишут, что другой группе дошкольников рассказали историю о ребенке, которому предложили два новых продукта, «хуп» и «хул» (оба слова вымышленные и не имеют никакого смысла), и сказали, что вначале он должен съесть первый продукт, а потом сможет попробовать второй. Выслушав историю, дети сказали, что больше хотели бы попробовать тот продукт, который был вторым, а не тот, который нужно было съесть, чтобы получить второй (эксперимент 1).


[Закрыть]. Другие исследователи заметили также, что чем выше ценность предлагаемого поощрения, тем негативнее человек начинает воспринимать ту деятельность, за которую он это поощрение получает[224]224
  Freedman et al., 1992.


[Закрыть].

Аналогично может падать и воспринимаемая ценность других людей (к этому же выводу пришел Кант), если взаимодействие с ними оказывается условием для получения чего-то ценного. Когда одного ребенка приглашают поиграть с другим, сообщая при этом, что можно будет брать чужие игрушки (в другом эксперименте за игру с другими детьми предлагалось печенье), он быстро теряет интерес к взаимодействию с этим ребенком в будущем. Студенты университета, за исключением самых застенчивых, с меньшей вероятностью хотели продолжать общаться с новым знакомым, если за первый разговор с этим человеком им заплатили[225]225
  Игра за игрушки: Boggiano et al., 1986. Игра за печенье: Pittman et al., 1992, с. 47–48. Общение за деньги: Pittman et al., 1992, с. 40–43.


[Закрыть].

Эта связь между целью и средством объясняет, вероятно, результаты эксперимента с кефиром: у детей сложилось негативное отношение к напитку, так как за то, что они его выпили, им предлагалось вознаграждение. Другая пара исследователей пришла к аналогичному выводу: дети с меньшей вероятностью предпочтут в будущем блюдо А, которое в прошлом им нужно было съесть, чтобы получить блюдо В, даже если до начала эксперимента оба казались одинаково привлекательными. (Если же детям просто давали одну еду, а потом другую, такого эффекта не возникало.)[226]226
  Newman and Taylor, 1992.


[Закрыть] Какой-нибудь особенно коварный исследователь наверняка додумается проверить действие этого механизма на ничего не подозревающем малыше: «Никакой тебе брюссельской капусты, приятель, пока не доешь все мороженое!»[227]227
  Вообще-то один студент магистратуры провел именно такой эксперимент, и главным результатом было крайнее удивление самих участников. Видимо, дети трех-четырех лет привыкли уже получать блюда в определенной последовательности: десерт в награду за съеденные овощи, поэтому, когда им предложили обратный порядок, они были страшно рады (Rotter, 1982. Роттер был студентом Линн Липпс Берч и соавтором в ее исследовании с кефиром.). В идеале подобный эксперимент нужно проводить с продуктами, которых детям до этого не предлагали, если родители смогут проделать все это с серьезным лицом. Но вряд ли привлекательность сладкого и жирного мороженого заметно упадет, даже если ребенку скажут, что он обязан его съесть, чтобы получить что-нибудь другое. (И совсем уж сложно представить себе человека, который хоть в каких-то условиях стал бы с удовольствием есть брюссельскую капусту.)


[Закрыть]

Действия, выполнение которых оказывается условием для получения какого-либо вознаграждения, теряют привлекательность. Но повышается ли соблазнительность самого поощрения? Бихевиористы замечают, что любое приятное нам занятие можно использовать в качестве подкрепления, то есть способа заставить нас сделать что-то еще. Верно ли также, что мы начинаем получать удовольствие от всего, что используется в качестве подкрепления? Когда нам говорят: «Сделай вот так – и получишь вот это», – начинает ли «это» нравиться нам больше, чем раньше? Это явление получило название «эффект бонуса», но мало кто считает, что оно действительно существует. Одной из исследовательских команд удалось установить, что той группе детей, которой предложили заняться определенной деятельностью в качестве поощрения, их занятие стало казаться более привлекательным, чем детям из другой группы[228]228
  Boggiano and Main, 1986.


[Закрыть]. Когда Леппер сказал, что, прежде чем рисовать мелками, детям нужно поработать фломастерами, интерес к последним ослаб, но и интерес к мелкам не стал выше. Аналогично в исследовании с двумя блюдами привлекательность того, которое предлагалось вторым, то есть в качестве награды, не повысилась, при этом первое, обязательное блюдо стало казаться детям менее вкусным.

Джон Николс, который предположил, что программы вроде «Пицца за чтение» приведут лишь к росту числа полных детей, не любящих читать, как-то пошутил, что, чтобы приучить детей к чтению, лучше предлагать «бесплатную книжку за каждую съеденную ими пиццу». Остроумно, конечно, но действительно ли такая стратегия может обеспечить нужный результат? Можем ли мы использовать негативные особенности системы поощрений для достижения наших целей, если просто поменяем местами поведение, которого хотим добиться, и предлагаемое поощрение? Скорее всего, нет. Дело в том, что существует и второй фактор, объясняющий падение интереса: как правило, использование поощрений воспринимается как попытка установить контроль, и у нас складывается негативное отношение к ситуациям, в которых нас пытались лишить самостоятельности. То есть, если просто поменять местами средство и цель, мы не избавляемся от ключевой характеристики приемов прикладного бихевиоризма, а потому не сможем нейтрализовать его негативное воздействие на внутреннюю мотивацию.

Долгие годы Эдвард Деси, Ричард Райан[229]229
  Ричард Райан (род. 1953) – всемирно известный психолог, широко цитируемый исследователь в области человеческой мотивации, развития и благополучия. Прим. ред.


[Закрыть] и их коллеги из числа тех, кому удалось остаться в живых после курса психологии в университете Рочестера, оттачивали формулировку и обоснование этого тезиса[230]230
  См. Deci and Ryan, 1985.


[Закрыть]. Они исходили из того, что всем нам свойственно стремиться к самостоятельности или, как сформулировал бы Ричард де Чармс[231]231
  Ричард де Чармс (род. 1927) – американский педагог-психолог, был профессором психологии и образования в университете Вашингтона. Прим. ред.


[Закрыть], чувствовать себя «источником», а не «пешкой». Нам важно до известной степени контролировать собственную жизнь, иметь возможность выбирать будущее[232]232
  См. De Charms, 1968.


[Закрыть]. Когда что-то нарушает это ощущение самостоятельности, к примеру, нам указывают, что именно нужно делать (а также как и когда это делать), это неизбежно влечет неприятные последствия. Позже я расскажу, как избыточный контроль влияет на способность детей к обучению и меняет их поведение в целом. Пока же хочу подчеркнуть, что при прочих равных условиях нам менее интересны те виды деятельности, в которых мы чувствуем себя пешками. Если в течение рабочего или школьного дня у нас практически нет возможности влиять на то, чем именно мы заняты, мы наверняка будем изо всех сил ждать, когда же закончатся будни и наступят выходные.

Деси, Райан и их коллеги утверждают, что, когда нам предлагают поощрения за определенное поведение, эффект получается двояким: мы лучше осознаём, каких именно результатов достигли, и параллельно вознаграждение используется (или может использоваться) для контроля над нашим поведением в будущем. Чем сильнее мы ощущаем это, тем с большей вероятностью теряем интерес к этой деятельности. Если мы рисуем картинку в надежде получить приз или пишем отчет, рассчитывая получить положительные отзывы, у нас возникает ощущение, что мы не вполне свободны в выборе и осуществлении деятельности, что с помощью обещанного поощрения нас принуждают к определенному поведению. «Внутренняя мотивация – прототип самодетерминации[233]233
  Теория самодетерминации (англ. self-determination theory; SDT) – психологический подход к пониманию человеческой мотивации, личности и психологического благополучия, в частности рассматривающий подробно проблематику внутренней и внешней мотивации. Авторы теории – два американских психолога из Рочестерского университета, Эдвард Деси и Ричард Райан – определяют самодетерминацию как способность индивида к осуществлению и переживанию выбора. Прим. ред.


[Закрыть]»[234]234
  Deci and Ryan, 1990, с. 253.


[Закрыть]; при этом «поощрения в целом воспринимаются как средство контроля, в силу чего могут подрывать внутреннюю мотивацию»[235]235
  Ryan et al., 1983, с. 748.


[Закрыть].

Вознаграждения воспринимаются как инструмент контроля; все прочие факторы, ограничивающие нашу способность к самостоятельному выбору, должны оказывать на отношение к деятельности точно то же влияние[236]236
  Снижение внутренней мотивации происходит «в результате навязывания искусственных внешних ограничений… и не представляет собой общее свойство всех материальных поощрений» (Lepper et al., 1982, с. 62).


[Закрыть]. Некоторые факты указывают и на то, что, когда окружающая среда воспринимается нами как контролирующая, интерес к деятельности снижается даже в большей мере, чем при применении системы поощрений[237]237
  Например, см. Fisher, 1978; Fabes, 1987.


[Закрыть]. Внутренняя мотивация определенно может серьезно ослабляться и вследствие влияния других факторов, не связанных с вознаграждениями.

Угрозы. Предупреждения о том, что может случиться, если мы не сделаем что-то достаточно хорошо, снижают для нас привлекательность этого занятия[238]238
  Неопубликованное исследование Деси и Кашио описывается в статье Deci and Porac, 1978, с. 157–158.


[Закрыть]. И если в этой области не было пока проведено достаточно исследований, то, возможно, лишь потому, что мало кто сомневается в том, что это так. (Гораздо удивительнее, что пряник не намного лучше кнута.)

Наблюдение. Исследования показывают, что, когда за нами наблюдают во время работы, мы теряем к ней интерес, причем это справедливо и для детей, и для взрослых[239]239
  Lepper and Greene, 1975; Pittman et al., 1980.


[Закрыть]. Эксперименты показали, что снижение интереса происходит, только когда наблюдение воспринимается нами как контролирующее, например, когда нам кажется, что оно ведется, чтобы проверить качество нашей работы или соблюдение инструкций (а не просто из любопытства)[240]240
  Enzle and Anderson, 1993. Кроме того, применение наблюдения может подрывать внутреннюю мотивацию и одновременно стимулировать более сознательное поведение, формируя «систему управления на основе внутреннего контроля» (Plant and Ryan, 1985).


[Закрыть]. С учетом все более активного применения средств наблюдения в профессиональной среде, особенно на основе компьютерных технологий, последствия могут быть довольно серьезными[241]241
  Отрицательные последствия этой практики проявляются не только относительно мотивации. Еще в 1950-х во время одного из экспериментов было обнаружено, что, если просто поручить испытуемому как следует следить за «подчиненными», тот начинает думать, что те, за кем он наблюдает, выполняют работу, только пока за ними следят – то есть что им нельзя доверять, поэтому и требуется постоянное наблюдение. Как и поощрения, такой способ контроля оказывается самоподкрепляющим, то есть чем больше применяется, тем, как кажется, больше требуется (Strickland, 1958.).


[Закрыть].

Ожидание оценки. Наблюдение и оценка тесно связаны: в конце концов, цель наблюдения, как правило, заключается именно в том, чтобы определить, насколько хорошо выполняется работа. Некоторые считают, что, если сообщить человеку, что его работа будет оцениваться, это должно повысить «ответственность» – модное слово и в государственных, и в коммерческих организациях, – поэтому люди должны работать лучше. (Этот подход особенно популярен среди тех, кто считает, что мотивация может быть только внешней и что люди всегда стремятся прилагать как можно меньше усилий.) Но и здесь контроль дает обратный эффект: когда люди думают, что их будут оценивать, внутренняя мотивация падает, причем даже если им не предлагают поощрений за хорошую работу и если они получают в итоге хорошую оценку[242]242
  «Предполагаемые последствия оценки ограничивают поведение и формируют ощущение давления, вследствие чего наступает снижение внутреннего интереса» (Harackiewicz et al., 1984, с. 298). См. также Butler, 1987.


[Закрыть]. Падает и эффективность работы, особенно если задача требует творческого подхода[243]243
  Этот эффект наблюдался, когда участников просили предложить новые идеи (Bartis et al., 1988) или выполнить коллажи (Amabile, 1979). Джудит Харакиевич и ее коллеги наблюдали падение результатов даже во время игры в пинбол, если участники знали, что их будут оценивать (см. предыдущее примечание).


[Закрыть]. То есть каждый раз, когда нас просят уделить особое внимание качеству нашей деятельности (а не сфокусироваться на самом процессе), мы с меньшей вероятностью получаем удовольствие от этой деятельности и вряд ли захотим ее продолжать по доброй воле[244]244
  Koestner et al. (1987), например, заметили этот же эффект и в поведении взрослых. Ниже я расскажу о многочисленных исследованиях, во время которых детей просили подумать о качестве их собственной работы (а не о том, чему они научились или что узнали), и это вызывало падение интереса, ухудшение результатов и массу других нежелательных последствий.


[Закрыть]. Этот несложный и много раз подтвержденный вывод особенно важен, когда дело касается обучения, и я вернусь к нему в главе 8.

Ограничение по времени. Результаты определенных видов деятельности можно искусственно повысить (в краткосрочной перспективе), если предложить награду. То же может произойти и если определить точный срок выполнения работы: мы чувствуем, что «земля горит под ногами», и с большей вероятностью завершаем начатое. По разным причинам некоторые настолько привыкают работать в условиях нехватки времени, что намеренно откладывают начало работы до последнего момента. Но как именно жесткие дедлайны влияют на интерес к деятельности, а также на качество работы в долгосрочной перспективе? Мне известны лишь два исследования на эту тему, причем оба велись с участием студентов магистратуры мужского пола; в обоих случаях исследователи пришли к выводу, что установление жестких сроков завершения работы приводит к снижению интереса к этой деятельности[245]245
  Amabile et al., 1976; Reader and Dollinger, 1982.


[Закрыть].

Приказы. Когда поведение родителей вызывает у детей ощущение постоянного контроля или давления, то навязываемая деятельность теряет для них привлекательность[246]246
  Deci, Driver et al., 1993.


[Закрыть]. Если взрослый занят работой, которую считает достаточно интересной, и перед ним ставят задачи по производительности, он может потерять интерес к этой деятельности быстрее, чем те, у кого есть возможность самим определять темп работы[247]247
  Mossholder, 1980.


[Закрыть].

Конкуренция. С точки зрения внутренней мотивации привязка системы поощрений или наказаний к индивидуальному результату оказывается ничем не лучше, чем тотальный контроль, оценка во время работы или установление жестких сроков. А самое ужасное – организовать работу так, чтобы действия одного из исполнителей могли считаться успешными, только если другие успеха не добились. Когда создается искусственный дефицит поощрений, то есть успех превращается в выигрыш и приз достается лишь кому-то одному, происходит серьезное падение интереса. Это не означает, однако, что мы тут же бросаем эту деятельность: мы можем продолжать, если не знаем других игр кроме тех, в которых требуется кого-то победить, или если не можем изменить правила, принятые в профессиональной или учебной среде, и так далее. Но чаще всего мы чувствуем ослабление интереса к своему занятию. Основным стимулом теперь становится возможность выиграть у других еще раз или какой-то внешний фактор: «Чтобы двигаться вперед, человеку нужно стремиться к победе». Данные экспериментов Деси и Райана указывают на то, что «поощрения, связанные с конкурентной борьбой… в наибольшей степени формируют ощущение контроля (и потому в наибольшей степени подрывают внутреннюю мотивацию)»[248]248
  Deci and Ryan, 1985, с. 325, 385. В частности, исследование, подтверждающее это заключение: Deci, Bedey, et al., 1981. См. также отчеты исследований Николса (в частности, 1989) в отношении развития у детей «завышенного самомнения», то есть стремления показать результаты выше, чем у других, а также мой анализ последствий конкуренции (Kohn, 1992a). Разумеется, конкуренция вряд ли сможет подорвать внутреннюю мотивацию, пока ребенок недостаточно повзрослел, чтобы понимать, что такое стремление к взаимоисключающим целям (Butler, 1989).


[Закрыть].

В какой бы форме ни велся контроль, он влечет негативные последствия; если же используются сразу несколько видов, человек теряет ощущение самостоятельности еще быстрее. Использование сразу и наблюдения, и поощрений (материальных или просто похвалы, но в контролирующем стиле) хуже, чем применение лишь одного из этих инструментов[249]249
  Об использовании материальных поощрений в сочетании с наблюдением см. Lepper and Greene, 1975; о вербальных поощрениях в сочетании с наблюдением – Pittman et al., 1980.


[Закрыть]. Вознаграждая детей за то, что они играют в определенную игру, мы делаем ее для них менее привлекательной; если мы прямо им указываем, в какую игру играть, интерес пропадает вовсе[250]250
  Swann and Pittman, 1977.


[Закрыть]. Сами по себе поощрения также наносят серьезный вред отчасти и потому, что вызывают у нас ощущение потери самостоятельности.

В некоторых ситуациях мы связываем отрицательные последствия применения поощрений с принуждением: для их получения приходится выполнять определенные действия. В других случаях мы замечаем, что люди теряют интерес, когда чувствуют, что их контролируют. Так или иначе, происходит снижение внутренней мотивации; из-за этого отстаивать постулаты популярного бихевиоризма становится все сложнее. Сейчас я хочу обсудить несколько тезисов, которые часто приводятся в защиту применения поощрений, а также объяснить, почему они не отражают сути проблемы. (В приложении В я привожу возражения, которые выдвигают исследователи, симпатизирующие теории бихевиоризма, в ответ на предлагаемые здесь доводы и факты.)

«Два типа мотивации лучше, чем один». За исключением профессиональных психологов мало кто понимает отличия между внутренней и внешней мотивацией. Некоторые из применяющих эти концепции считают, что можно задействовать сразу оба вида мотивации, для большего эффекта[251]251
  Гуру менеджмента Том Питерс – отличный пример. В своем бестселлере In Search of Excellence (издана на русском языке. Питерс Т., Уотерман Р. В поисках совершенства. М.: Альпина Паблишер, 2014.) он и его соавтор упоминают Деси и отмечают важность внутренней мотивации, а потом несколько страниц посвящают восторженным описаниям скиннеровской концепции положительного подкрепления, как будто не понимают, что нельзя соглашаться с обеими концепциями (1982, с. 67–72). Несколько лет спустя Питерс писал, что сотрудникам важно ощущать «вовлеченность и осознавать возможность влиять на результаты» принимаемых решений. И тут же такие строки: «Я искренне считаю, что нет ничего плохого» в использовании плана (этому посвящена целая глава), в соответствии с которым руководство «предлагает финансовые поощрения всем сотрудникам» (1987, с. 341, 332). В одном выступлении он объявил, что «основная проблема любого бизнеса заключается в практически полном отсутствии положительных подкреплений» (1988, с. 80). По его мнению, все чрезвычайно просто: положительные подкрепления – это хорошо, отрицательные подкрепления (он использует этот термин как полный синоним слова «наказание») – это плохо. В качестве обоснования этой дихотомии Питерс даже ссылается на Деминга, хотя тот выступал против оплаты результата и прочих планов поощрений, считая, что они порождают неравенство.


[Закрыть]. Исследования же (да и опыт, если учесть долгосрочные последствия) доказывают, что в реальности дело обстоит несколько иначе. Чтобы снизить мотивацию, действительно можно использовать сразу несколько форм контроля. Но вот объединить внутренние и внешние факторы, чтобы человек стал более мотивированным, не так просто. Если задача интересна (а это критически важный фактор достижения высоких результатов и просто само по себе хорошо), то, как только человеку обещают поощрение, интерес снижается.

«Не используйте поощрения постоянно, и все будет нормально». Многие учителя убеждены, что, если применять внешнюю мотивацию лишь иногда, вреда не будет: пока ребенок учится писать, можно награждать его шоколадкой за успехи, и по мере освоения навыков частоту и размер поощрений нужно постепенно сокращать. Этот прием – разновидность давно известного фокуса «заманить и подменить», который хорошо знаком менеджерам по продажам и кажется привлекательным именно потому, что позволяет тем, кто не вполне уверен в безопасности внешней мотивации, все же применять ее без угрызений совести. К сожалению, факты говорят о том, что поощрения в любой форме снижают интерес, поэтому вряд ли при этом подходе нам удастся и наградить сотрудника или ученика, и не отвадить его от работы.

Каковы основные предпосылки этой стратегии? Во-первых, считается, что если предлагать совсем небольшое поощрение или награждать понемногу, то ничего страшного не случится. (В реальности же, хотя от одной съеденной конфеты вреда действительно не будет, это не значит, что использование сладости, даже одной-единственной, в качестве поощрения так уж безвредно.) Во-вторых, эта практика основана на предположении, что после того, как мы перестаем воздействовать на человека, он приходит в прежнее состояние и не ощущает никаких последствий нашего влияния, как, например, не меняется комната, если мы ставим в нее какой-нибудь комод или шкаф, а потом выносим его в другое помещение. Ричард де Чармс пришел к выводу, что в реальности все обстоит иначе: когда мы создаем для человека внешний мотив, заставляющий его вести себя определенным образом, мы «меняем весь его опыт, а не просто мотивируем его»[252]252
  De Charms, 1983, с. 396. Де Чармс делает это замечание, чтобы скорректировать собственную формулировку, предложенную за пятнадцать лет до этого, когда он, как и многие другие, «разделял последовательность действий на отдельные наблюдаемые элементы: задание плюс поощрение» (с. 397). Позже он пришел к выводу, что необходимо ставить под сомнение возможность применения естественно-научных подходов к работе с людьми. Все должно начинаться с опыта, переживаемого субъектом, и вместо анализа, который сводит человеческую сущность к набору отдельных примеров поведения, нужно использовать более комплексное понимание человека. Как обычно, Курт Левин пришел к этому же выводу на много лет раньше бихевиористов: «И угроза наказания, и перспектива получения поощрения в некоторых обстоятельствах и до известной степени могут приводить к снижению воспринимаемой ценности самой деятельности… Применение поощрения может приводить к тому, что ребенок будет смотреть на деятельность, которая его до сих пор не привлекала, как на нечто, имеющее ценность» (1935, с. 169). См. также по этому вопросу Condry and Chambers, 1978, с. 69–70, 75.


[Закрыть]. Гештальт[253]253
  Гештальт (нем. Gestalt – форма, образ, структура) – пространственно-наглядная форма воспринимаемых предметов, в переносном смысле употребляется также по отношению к психическим и культурно-историческим образованиям, части которых определяются целым и которые в то же время взаимно поддерживают и определяют друг друга. Прим. ред.


[Закрыть] сдвигается, восприятие задачи и побуждающих человека мотивов может радикально изменяться.

Предполагая, что вначале мы можем с помощью поощрения заставить человека действовать нужным нам образом, а потом постепенно прекратить использовать награды, мы, по мнению Барри Шварца, исходим из того, что «влияние поощрения не распространяется на будущие аналогичные действия этого человека, а также на схожие, но не идентичные поступки». Он продолжает (в точном соответствии с теми фактами, которые мы уже обсудили): «Нет никаких причин считать влияние поощрений изолированным в рамках конкретной ситуации их применения»[254]254
  Schwartz, 1988, с. 131.


[Закрыть]. Из этого вовсе не следует, что, если мы единожды вознаградили за определенное поведение, нам теперь придется это делать до скончания веков. Но нельзя рассчитывать и на то, что, прекратив предлагать поощрения, мы сможем вернуть ситуацию к прежнему состоянию.

«Поощрения не только необходимы, но даже желательны, ведь люди хотят получить то, что мы им предлагаем». Это утверждение ошибочно, потому что в нем смешиваются два понятия: что мы предлагаем и как именно мы это делаем. Нет ничего плохого в том, что учитель устраивает для своих учеников вечеринку с попкорном; проблемы начинаются, когда ее проведение ставится в зависимость от поведения учеников («Делайте так, как я вам говорю, и получите награду»). Никто не спорит с тем, что ребенка нужно хвалить и поддерживать, но очень неправильно превращать эту поддержку в поощрение, которое дети получают только за определенное поведение. Безусловно, людям должны платить за выполненную работу, но неправильно обещать больше денег за более высокие результаты. Одним словом, тот факт, что объект, используемый в качестве поощрения, нам кажется привлекательным, не делает саму стратегию применения вознаграждений безобидной. Как раз наоборот: чем больше мы хотим получить то, что подвешено перед нами, как морковка перед ослом, тем больше мы начинаем ненавидеть все, что приходится совершать ради получения этой морковки.

В предыдущих главах я отмечал уже, что чем больше и чаще нас поощряют, тем больше мы начинаем от этого зависеть. Зная о результатах исследований, проведенных Деси и Леппером, а также историю с кефиром и гениальным решением старика, которому не давали покоя соседские дети, мы должны, наконец, осознать, как именно устроен этот порочный круг. Если нам все чаще приходится действовать, опираясь на предложенную извне мотивацию, то сама по себе задача или поведение, с которыми связано получаемое нами поощрение, становятся для нас не такими привлекательными, как раньше (или интересуют нас теперь меньше, чем других в аналогичной ситуации). Наша внутренняя мотивация слабеет, и мы все менее охотно занимаемся этой деятельностью, если только нам не предлагают поощрения, чтобы мы не бросали дело. И через некоторое время мы уже не просто реагируем, а требуем награды. А началось-то все с того, что когда-то нам предложили поощрение!

По мере того как поощрения вытесняют внутреннюю мотивацию и препятствуют получению нами истинного удовлетворения, внешние факторы… становятся все сильнее. То есть при невозможности удовлетворить внутренние потребности формируется все более сильная потребность во внешней мотивации… Человек демонстрирует зависимость от поощрений[255]255
  Deci, 1978, с. 202. Эта динамика редко упоминается в публикациях для широкого круга читателей. Счастливое исключение – колонка о воспитании детей в New York Times: «Одна из проблем, связанных с попыткой подкупа ребенка, заключается в том, что вместо того, чтобы лишь активизировать внутреннюю мотивацию, подобные инструменты могут становиться для ребенка основным источником мотивации. Естественные поощрения, представляющие собой часть процесса выполнения задания или связанные с принадлежностью к группе, оказываются незамеченными, и тогда ребенок вряд ли будет прилагать достаточные усилия или согласится выполнить то же задание, если ему не предложат новый “пряник”» (Kutner, 1991). Тот же автор в более поздней публикации призывает родителей «особенно отмечать все случаи, когда ребенок действует в соответствии с родительскими желаниями» (Kutner, 1992), то есть предлагать ему «пряник» в виде повышенного внимания, которое он должен получать без всяких условий.


[Закрыть].

Тут учитель пожимает плечами и говорит: «Но послушайте, если я не объявлю, что этот материал будет на контрольной, они же не станут учить». Руководитель настаивает на том, что работа не будет сделана, если не предложить бонус за ее выполнение. А родитель убежден, что глупо думать, что дети будут вести себя «как положено», если их не мотивировать. Но давайте повторим: все это не аргументы в пользу популярного бихевиоризма. Это признаки того, что в профессиональной и учебной среде, а также в семье сложились неэффективные отношения. Так как поощрения снижают интерес к деятельности, то нам определенно не следует продолжать предлагать их. Обещать награду тому, кто недостаточно заинтересован или даже полностью утратил мотивацию, – это все равно что налить соленой воды тому, кто хочет пить. Мы не решаем проблему, а создаем новую[256]256
  Ссылаясь в другом тексте на результаты работы двух спортивных психологов, я использую эту аналогию, чтобы описать, как человек пытается выглядеть лучше в собственных глазах и для этого ввязывается в соревнование. Представляется, что эта аналогия даже лучше подходит для описания применения поощрений, отчасти потому, что практика эта особенно распространена.


[Закрыть].

«Пусть люди сами себя поощряют». Если за каждую съеденную пиццу давать ребенку книжку, он перестанет воспринимать чтение как средство получения чего-то приятного: чтение само становится поощрением. Но такая стратегия не решает другой проблемы, также связанной с наградами: человек не учится управлять собственным поведением. Есть и другой, даже более распространенный подход: пусть люди сами выбирают и назначают себе поощрение. В этом случае все происходит с точностью наоборот: мы решаем вторую проблему (позволяя человеку принимать решение, которое при классическом подходе принимает кто-то другой), но не первую (желаемое поведение по-прежнему рассматривается как условие, а то и препятствие для получения поощрения).

Разумеется, многие бихевиористы даже не рассматривают вопрос о способности человека контролировать собственное поведение: такого понятия, как самоконтроль, в их лексиконе нет[257]257
  «Самоконтроль – это неверный термин для определения добровольных изменений: хотя некоторые виды поведения могут возникать естественным образом, то есть присущи с рождения или приобретены в младенческом возрасте, в целом причины возникновения поведения всегда связаны с нашим взаимодействием с окружающей средой. То есть самоконтроль – это на самом деле контроль над поведением со стороны известных факторов внешней среды» (Rachlin, 1991, с. 264).


[Закрыть]. Они говорят лишь о предоставлении человеку возможности самостоятельно выбирать вознаграждения. Многие бихевиористы пытались сконструировать ситуацию, в которой людей можно заставить делать то, чего ждет от них контролирующий или надзирающий, предоставив им при этом свободный доступ к «пряникам», то есть позволив самим решать, как и когда себя поощрять[258]258
  Например, см. обсуждение работы Маклафлина в книге Thomas, 1980, с. 220.


[Закрыть]. Заметим, что основная цель все та же – заставить человека соблюдать определенные требования. И человек с большой вероятностью будет по-прежнему чувствовать, что его поведение контролируется. Результат тот же – падение внутренней мотивации.

Возможно, именно поэтому один из бихевиористов, анализируя данные экспериментов, в которых участники «сами определяли последствия собственного поведения», заметил лишь «слабое» увеличение продолжительности такого поведения в сравнении с ситуациями, когда поощрение определялось и предлагалось кем-то другим[259]259
  Johnson et al., 1976, с. 185.


[Закрыть]. Даже в отсутствие жесткого требования выполнить чьи-либо указания «люди могут – и наверняка будут – принуждать себя примерно так же, как их принуждали бы некие внешние обстоятельства, и результаты подобного самоконтроля оказываются примерно теми же, какими они были бы при наличии внешнего источника контроля», как пишут Деси и Райан[260]260
  Deci and Ryan, 1987, с. 1031.


[Закрыть].

Чем бы это ни объяснялось – неспособностью изменить взаимозависимость между целью и средством, неумением найти убедительную причину следовать чьим бы то ни было требованиям, невозможностью избавиться от негативных ощущений, связанных с контролем, – два исследования подтвердили, что и возможность самостоятельно назначать поощрение не обеспечивает сохранения интереса к задаче на прежнем уровне. Детям предложили найти выход из лабиринта на картинке, а потом проверить и оценить собственную работу и наклеить в тетрадь звездочки, и они теряли к этому заданию интерес точно так же, как и те, чью работу оценивали взрослые[261]261
  Dollinger and Thelen, 1978. Другой исследователь утверждает, что этот результат объясняется лишь тем, что стандарты, в соответствии с которыми оценивается успешность выполнения задания, детям были непонятны (Enzle et al., 1991).


[Закрыть]. Студенты, которые должны были решить головоломку, а потом выбрать из предложенных вариантов заранее сформулированный отзыв об их работе (причем все отзывы были намеренно написаны с использованием формулировок, демонстрирующих контроль, например: «Хорошо. Я сделал все как требовалось»), теряли интерес к заданию в той же степени, что и студенты, которые получали аналогичные оценки своей работы от людей, проводящих эксперимент[262]262
  Ryan, 1982.


[Закрыть].

Если вы намерены использовать поощрения, стоит дать людям возможность в максимальной степени влиять и на то, что именно они получат в качестве награды, и на то, что им нужно сделать, чтобы эту награду получить. При прочих равных условиях, чем сильнее человек сохраняет ощущение самостоятельности и чем больше он склонен считать ситуацию в целом справедливой, тем меньше вреда будет от применения поощрений. Но даже и с «человеческим лицом» бихевиоризм остается бихевиоризмом и продолжает оказывать прежнее влияние.