Текст книги "Обнуление. Сборник"

5

Всё это было не так страшно. Кульминация началась потом. Включите тихую нагнетающую музыку и делайте её громче с каждым моим словом, – я снова повернулась к психиатру.

– Почему вы постоянно используете эти киношные ремарки? – он подал голос впервые за время моего монолога.

– А потому что это всё и напоминало обычное кино. Малобюджетное, но со старательными актёрами, которые из себя же выпрыгивали ради славы, – ответила я. – Я поняла, что у Л проблемы после одного спектакля. Тогда он сорвал овации, а один знаменитый режиссёр подошёл к нему. Мы пришли домой, я радостно говорила, что наконец-то, наконец-то успех! Не зря мы работали ночами напролёт, не зря я вычитывала с ним тексты, не зря он мучил меня своими тренировками! Л, теперь всё будет иначе! Но Л меня не слышал… Спектакль продолжался до сих пор. Он не вышел из роли. Передо мной был не мой парень, а негодяй Лисов, которого тот играл. Ничего не изменилось утром, ничего не изменилось через неделю. Л перевоплощался из одного персонажа в другого. Но я не видела его настоящего. В театре все были от него без ума, никто не мог играть правдоподобнее. Ему верили все. О нём стали говорить. Но только Л не мог этому радоваться. Он не понимал, что Лисов, Чацкий, Слэк – это персонажи, а он актёр. Нет. Он входил на сцену, будто домой. Будто в книжку или в фильм, проживая чужую жизнь. И не выходил из неё. Друзья считали это временным бзиком. Говорили, что он так просто репетирует. Я знала, что это не так.

Я не понимала, с кем жила. Кто мой парень, чего он хочет, о чём думает? Это был фанатик, который влип в свою работу. Это был сумасшедший, у которого произошла подмена реальностей. Стоп. Л – сумасшедший? Мой милый мальчик с чёткими скулами и красивым голосом стал психом? Что-то в этом было. То самое, чтобы закончить сборник. Мой парень псих – в этом было что-то поэтичное. Я начала наблюдать за ним и строчить новые стишки. Его безумные глаза были идеальны для моих набросков. Живая натура прямо под боком. Я не пыталась вылечить или вытащить его. Я творила. Иногда Л приходил в себя. Странно оглядывался по сторонам, подходил ко мне и брал за руки. Спрашивал, как мы. Что происходит. Просил покурить с ним кальян и поговорить о будущем.

– Представляешь, как будет здорово стать в 23 года лучшим актёром страны? Я хочу сниматься, хочу играть. Хочу, чтобы на меня смотрели. И верили мне. Я же с самого детства к этому шёл. Как думаешь, я на верном пути? – тихо спрашивал он.

– На верном. Тебя уже пригласили сниматься у Вельского. Это о многом говорит. Всё получится.

– А как твои стихи?

– Сборник почти готов. Скоро отнесу его в издательство.

– Слушай, я никогда не спрашивал тебя, а зачем тебе он?

– А зачем тебе сцена?

– Творчество, успех, слава.

– Вот ты и ответил сам.

Но Л меня уже не слушал. Он снова ушёл в другой образ… Стоп, снято. Можно смывать грим.

6

Однажды я огляделась по сторонам и обнаружила себя на подоконнике. Я стояла, держась за перекладину окна, и примеряла расстояние до земли. Конечно, я бы этого не сделала. Так, пощекотать нервишки. Напугать Л. Мы настолько заигрались в острые эмоции и настоящее творчество, что слетали с катушек. Л на днях обожрался кислоты, говорил, что мир выглядит более выпукло под ней. Улетел в какую-то свою новую реальность. Еле вытащили.

А когда ему дали роль садиста Белла, он подарил мне несколько огромных кровоподтёков. Хладнокровно так преподнёс, по-настоящему. От души. Когда он упал на колени и начал молить о прощении, я поняла: это часть роли. Настоящий Л никогда не извинялся. И в этот момент я осознала – мы заигрались. Панорама, съёмка с крана: комната, сидящая на полу девушка в синяках, рядом плачущий парень. У неё в голове складываются строчки, у него путается реальность с вымыслом. Повсюду валяется успокоительное и распечатанные тексты – роли вперемешку со стихами.

Тогда я взяла сумочку, флешку с книгой и ушла к маме. А потом оказалась там…

– Почему вы молчали весь этот год?

– Мне казалось, что если я открою рот, то нарушу некий баланс. Я очень хочу тишины. Если бы не ваш запрос, я бы до сих пор не пользовалась словами.

– Ваш монолог – это последний шанс вернуть нам настоящего Л. Все остальные попытки провалились, – он посмотрел на Л, который сидел, вызывающе скрестив руки на груди.

– Что с ним случилось? – тихо спросила я.

– Ваш врач предупреждал меня, что вы полностью изолированы от мира. Но вы правда не слышали ничего об этой истории?

Я помотала головой. Психиатр жестом попросил меня выйти из комнаты и последовал за мной.

– Л забрали в психиатрическую больницу прямо со сцены. Он доиграл роль, но на поклон уже не смог выйти. За тот год, что вы лежите там, он стал очень знаменитым. Про его метод писали все газеты, о нём даже сняли документальный фильм. Пока не поняли, что это не метод… Что Л не притворяется… Я начал работать с ним, когда все другие специалисты опустили руки. Встреча с вами – это последний крючок для его разума.

– Хорошо, – равнодушно ответила я. – Вам нужно что-то ещё от меня?

– Нет.

Больше я не сказала ни слова. Меня отвезли обратно в реабилитационный центр, в котором я находилась весь последний год.

– –

Намного позже я узнала, что Л удалось выйти из клиники. Он обманул врачей, играя роль самого себя, которую разучил по моему монологу.

Намного позже я узнала, что моя книга стихов разошлась бешеным тиражом. Она была очень популярна, но никто не знал в лицо ее автора. Я больше не хотела иметь с творчеством ничего общего.

– –

Эта история совсем не о любви.

2015 год.

…В новелле использован фрагмент стихотворения

Промокшего.

Заменитель сахара

1

– Доброе утро, ты будешь чай? Хотя, да, глупый вопрос, – говорю я и всё же наливаю две чашки чёрного. Одну ставлю себе, вторую – ему.

– Включи что-нибудь, не люблю тишину.

Я ставлю его любимую песню группы со странным названием. Несколько лет подряд запрещала себе её слушать.

– Шикос, – начинает подпевать припеву.

Обожаю, когда он так делает.

– Ещё есть «Цезарь». И да, теперь он похож на настоящий, можешь не возмущаться: курица обжарена, салат «Айсберг», а сыр, конечно же, «Пармезан». Всё как надо.

Зачем я ему это говорю, он же всё равно не может теперь есть.

– Пасиб, дорогуш.

Терпеть не могу эти дурацкие словечки, но без них Кит не был бы похож на самого себя. Поэтому, пришлось их добавить.

Мы сидим на моей кухне, часы показывают 10, а за окном октябрь. Несколько лет назад это был самый страшный месяц за всю мою жизнь. До сих пор передёргивает, когда я слышу одно лишь его название. Тогда Кит позвонил мне и… Ладно, не будем, теперь-то всё хорошо.

– Я сейчас по делам, а вечером приду. Ты дома будешь?

– Как ни странно, но да, – вертикальный шрамик на верхней губе поехал в сторону. – С недавних пор я почему-то совсем не могу выйти из квартиры, несколько раз пробовал. Со мной точно всё нормально?

– Конечно, – улыбаюсь я. – Ты привыкнешь.

Чёрт, мне нужно успеть продлить время до полудня. Я оперативно убираю со стола и после этого обнимаю Кита за плечи. Странное ощущение, до сих пор не могу к нему привыкнуть. Пальцы покалывает, будто по ним пустили ток. Но я всё равно очень рада, что могу хотя бы трогать его и целовать. Слишком давно я об этом мечтала.

Когда я закрываю входную дверь, Кит так и сидит на кухне, перед ним – нетронутые чай и салат. Он озадаченно смотрит на посуду и делает попытки взять её в руки.

2

Я оглядываюсь по сторонам. Вроде бы, никого нет. Воткнув взгляд в землю, сворачиваю в переулок. Полуразваленное с виду здание через десять шагов. На фасаде висят блёклые потрескавшиеся надписи «Ритуальные услуги», «Помни», «Контора Эм». Любой человек в здравом уме обошёл бы этого трухлявого монстра стороной, но я уверенно тяну на себя дверь. Прямо две лестницы – одна вверх, другая в подвал. Я выбираю вторую.

– Добрый день. Я по поводу продления времени.

– Как вас зовут? К какому мастеру вы записаны?

– Ника. К Хроносу.

– Проходите, – сочувственно улыбается девушка за стойкой.

Хронос снова сидит за Прибором. Что-то внимательно измеряет и списывает показания. Потом поднимает на меня тяжёлый взгляд.

– Истёк срок действия?

– Да.

– Сколько ему ещё осталось?

– 20 минут, – смотрю на часы.

– Хорошо. Сейчас я всё сделаю. Но деньги вперёд, вы знаете правила.

– Держите. Здесь на 30% больше, чем в прошлом месяце.

– В следующий раз нужно будет на 50% больше.

– Да, а через какое-то время мне придётся платить две, три и четыре цены, – понимающе усмехаюсь я.

– Но ведь оно того стоит?

– Стоит.

– Не переживайте, когда сумма дойдёт до 500%, то замрёт на месте. Если вы к тому времени, конечно, не сойдёте с ума, – делает многозначительное лицо.

– Я давно не была так счастлива. Вряд ли.

Он ничего не ответил. Нажал что-то на Приборе. На огромном экране появились кардиограммы и схемы. В дальнем углу комнаты замигала красная лампочка.

– Проходите, садитесь, надевайте шлем, – буднично сказал он.

Процедура началась снова.

– Как можно детальнее вспомните его. Внешность, голос, характер. Просто закройте глаза и думайте о нём. И руки не забудьте положить на панель.

Всё как в прошлый раз. Скоро это станет привычным ритуалом. Я вспоминаю всякие забавные мелочи, чтобы картина была максимально подробной. Вот он кривляется за рулём машины, подпевая любимой песне, а вот серьёзно разговаривает по телефону с сотрудником банка. Варит кофе, рассказывая о преимуществах гейзерной кофеварки, и режет мой любимый торт, который не один адекватный человек и тортом-то не назовёт. Вот он по-дурацки смеётся, корчит рожи, а вот обнимает меня перед сном, и я боюсь пошевелиться, чтобы не разрушить волшебные чары. Всё это каким-то бешеным калейдоскопом крутится у меня в голове. Мысли прыгают друг через друга, крутят сальто, соревнуются в уникальности. По телу пробегает ток, а шлем начинает больно давить на голову. К счастью, процедура быстро заканчивается. Я открываю глаза и вижу, как Хронос снимает с меня датчики.

– Ну, вот и всё. Теперь образ будет детальнее, чем в прошлый раз. С каждым новым продлением – всё ближе к оригиналу, – говорит он.

– Спасибо.

– До встречи. Не увлекайтесь только особенно. Иногда это печально заканчивается.

Я выхожу из офиса и выбрасываю квитанцию об оплате в ближайшую урну. Будет неловко, если её кто-то случайно обнаружит у меня в сумке. Всё же, это не интернет продлить. Хотя очень похоже. Интересно, что будет, если узнает мама или Максим? Представляю сочувствующие взгляды, укоры и длинные «мозговправляющие» беседы. Бррр, лучше об этом не думать.

Ветер бьёт по пальцам, я сжимаю их в кулаки и прибавляю шаг. За спиной остаётся Новый Арбат, а по правую руку – неказистые переулки. Небо серое, солнце предательски скрывается за облаками, а под ногами грязный асфальт. Но это всё сейчас не важно. Моё внутреннее состояние настолько прекрасно, что может лить хоть кровавый дождь. В моём мире сейчас жаркое лето, единороги, бабочки и мимимишные улитки с рожками. Я влюблена, счастлива, и дома меня ждёт Кит. Это лучшая новость за последние два года. На Садовом наконец-то поставили ларёк «Кофе с собой». Теперь не нужно переходить на другую сторону, топать к «Маку» и стоять в долгой очереди. Я покупаю большой латте и иду дальше. Пальцы приятно согреваются о картонный стакан. Эта традиция брать кофе с собой тоже принадлежит Киту. Давным-давно мы гуляли по Гоголевскому бульвару, было самое начало осени, руки немного замерзали. Он зашёл в одно из наших любимых кафе и принёс оттуда два больших стакана, чтобы совместить приятное с полезным. С тех пор мы часто так гуляли. Кит постоянно был за рулём, поэтому алкогольные напитки исключались. А вот всяческие ароматные и вкусные мы поглощали литрами. Меня всегда забавляла его страсть к какао с зефирками, он называл их «белыми плюшками», заставляя официанток смеяться. В нём удивительным образом ребёнок всегда сочетался с серьёзным мужчиной.

После нашего расставания я часто гуляла по Москве с кофе наперевес. А ещё я полюбила эти дурацкие резиновые зефирки и ненавистный в детстве какао. Всё это теперь было со вкусом Кита. Вот и сейчас я шла по холодному городу, со стаканом латте в руках, одна. Но теперь я знала, что ОН ждёт меня дома.

3

Я помню, как мы смешно познакомились. Мне по работе пришлось всю ночь простоять возле Лефортовского тоннеля. Его закрывали на несколько дней, а мы должны были контролировать процесс. На улице стояло начало мая, и была обманчиво тёплая погода. Я надела любимое зелёное платье, которое год ждало своего выхода, и открытые босоножки. Голые ноги, обнажённые руки и никакой кофты с собой – в тот день я была на редкость «предусмотрительна». Благодаря этому, в первом часу ночи я уже отчаянно отбивала чечётку зубами, пытаясь обнимать себя за плечи окоченевшими пальцами. Вокруг стояли всяческие машины: катки, асфальтоукладчики и прочие. Рядом с ними – мужчины в форме, раздевающие меня до костей липкими взглядами.

Вдруг передо мной остановилась обычная легковушка, оттуда выглянуло улыбающееся мальчишеское лицо, а затем высунулся и его обладатель. Парень был одет странно: сверху приличная рубашка, снизу заляпанные гудроном штаны. Присмотревшись, я увидела, что на ногах у него разные ботинки.

– Привет, на тебя смотреть холодно, – сказал он. – Давай я тебе свои джинсы отдам?

– Это новый способ знакомства с девушками? – ответила я.

– Это старый способ не подхватить воспаление лёгких. Держи, – он кинул мне в руки какую-то плотную тряпку. – Я всё равно переодеваюсь, в ближайшие часы они мне будут не нужны. Хотя, знаешь, если бы у меня и рабочих штанов не было, то я бы в трусах домой пошёл ради такого дела. Надевай быстрее, у тебя ноги синие.

Я изумлённо переводила взгляд с парня на свои руки и обратно. А он открыл заднюю дверь, опустил ноги на землю и спокойно продолжил переобуваться. Зашнуровал кроссовки, закинул туфли под сидение. И надел на рубашку тёплый рабочий свитер.

– Спасибо, конечно, но думаю, что мешковатые джинсы и платье до колена – не самый лучший вариант моего гардероба. Мне тут до утра людей веселить таким прикидом.

– Хорошо. Тогда раздевайся, – спокойно сказал он.

– Что?

– Раздевайся.

– Зачем?

– Я так хочу, – беспечно ответил он. – А на самом деле, вот за этим, – он стянул свитер через голову и положил его в мои руки поверх джинсов. – Надевай это всё быстрее. Я жду.

Его тон был настолько безапелляционным, а моё тело – продрогшим, что я подчинилась. Он закрыл меня собой, тактично отвернувшись в другую сторону, а я поменяла своё глупое платье на штаны 50-го размера и огромную кофту.

– Так лучше. Ты здесь совсем до утра будешь?

Я кивнула.

– Тогда запиши на всякий случай мой номер. Я могу раньше уехать, у нас ещё один объект сегодня. А джинсы со свитером потом как-нибудь отдашь, при встрече. Меня Кит зовут, кстати.

– Вероника, – я так ошалела от происходящего, что не могла сказать больше ничего. Я чувствовала только тепло, разливающееся по телу от его одежды. Как же в ней было тогда хорошо!

– Платье своё давай сюда. Или ты его в руках будешь носить с собой? – ухмыльнулся он.

Я молча отдала его.

– А кто ты вообще?

– Волшебник, – хмыкнул он.

– Хорошо, что не фея из сказки про «Золушку». А то превратятся твои шмотки в лохмотья через пару часов.

– Я здесь подрабатываю, – весело сказал он. – Асфальт кладу вместе с ребятами. Сегодня меня Дмитрий Васильевич привёз на своей машине, прямо как VIP-гостя. Вот и переодеваться пришлось прямо в ней, иначе не успею ничего. Ладно, дорогуша, чмоки, – он подмигнул мне и ушёл.

Оглядевшись по сторонам, я заметила толпу рабочих, пялившихся на меня и что-то говоривших друг другу на ухо. Потом увидела Кита, по локоть испачкавшегося в какой-то жиже. В тот день мы больше не встретились, ближе к пяти утра я пыталась искать его, но их бригада уже уехала. Дмитрий Васильевич гордо несколько раз говорил мне, проходя мимо, какие у него хорошие парни работают, готовые ради девушки пожертвовать своей одеждой. Мол, не то, что вы – приехали сюда с пафосными рожами, ходите, замеряете, критикуете.

Джинсы и свитер я отдала ему неделю спустя. Причём в абсолютной уверенности, что это наша последняя встреча. Несмотря на его доброту и оригинальность, он не зацепил меня с первого взгляда.

4

– Кииит, я дома! – нажимаю кнопки выключателя.

– Приветики, чёт ты долго, – целует меня в щёку и пытается помочь снять пальто, но оно падает. – Чёрт, я всё время забываю, что не могу его удержать. Со мной точно всё хорошо? – беспокойство в голосе.

Я поднимаю пальто, вешаю его на крючок, обнимаю Кита. Как же я люблю к нему прижиматься… Запускаю руки под рубашку, чувствую знакомое покалывание на кончиках пальцев. И запах… Его запах. Как я скучала по этому. До сих пор не могу поверить, что теперь он здесь.

– Конечно, хорошо. Не заморачивайся, – вру я.

По дому развешаны коробочки, блоки и провода. Они оборудованы датчиками движения и постоянно поворачиваются в нашу сторону. Я говорю всем, что это специальные воздухоочистительные приборы, которые я поставила месяц назад.

Вечер проходит идеально. Мы смотрит кино, пьём белое полусладкое (точнее, я пью, а стакан Кита стоит для декорации), целуемся и болтаем. Он рассказывает, как хочет купить мотоцикл, показывает мне экстремальные видео, мечтает о поездке в горы. Я понимаю, что все эти слова – пустота. Но поддерживаю разговор и улыбаюсь. Сколько месяцев я хотела, чтобы он вот так вот беззаботно болтал со мной.

Я разбираю кровать, мы ложимся спать. Почти весь месяц я засыпаю в его объятиях. Больше всего на свете я люблю, когда он дышит мне куда-то между ухом и шеей. Крепко прижимает к себе, совсем как раньше, и кладёт одну руку на живот. В этой позе я могу проспать с ним пару лет, кажется. Правда, теперь его руки совсем не тёплые и не тяжёлые. Они очень странные. Лёгкие и вибрирующие энергией. Раньше всё было по-другому. Он ставил ладонь на ребро, когда обнимал меня ночью, чтобы мне было не тяжело. Теперь этой проблемы больше нет. Кит целует меня в шею, желает доброй ночи, и я засыпаю.

Утро начинается с бурного веселья. Мы дурачимся, смеёмся и бегаем друг за другом по квартире. Звонок в дверь всё портит. Я целую Кита и иду отрывать. Нажимаю сразу на оба выключателя, поворачиваю ключ.

– Привет, милая, – Максим улыбается с порога. – У тебя гости? С первого этажа слышны смех и разговоры.

– Н-нет, я одна, только проснулась недавно, – запахиваю халат и пропускаю Макса внутрь квартиры.

– Странно, а что это было тогда?

– А, да я видео смотрела с прошлого года. Как мы ездили с парашютом прыгать. Громко, наверное, включила, – улыбаюсь я.

Какого чёрта ты пришёл и всё испортил…

Макс раздевается и идёт мыть руки. В коридоре странно оглядывается по сторонам. Недоверчиво так. Я в свою очередь иду в спальню, застилаю кровать и убираю подальше вчерашние два бокала вина. Делаю пару глубоких вдохов, мысленно настраиваюсь на утро с Максом и обречённо ползу на кухню. Нет, я рада ему, он мне нравится, но сегодня он на редкость не вовремя.

– А чего вдруг ты так рано?

– Тебя хотел порадовать, – улыбается он и делает шаг навстречу.

– У тебя получилось, – вру я.

– У меня есть пара часов, как раз успеем позавтракать и поболтать немного.

– Чудесно. Сейчас что-нибудь приготовлю. А то у меня в холодильнике один только «Цезарь», а ты его на дух не переносишь.

– Да, есть такое дело. Слушай, а эти приборы по всему дому так и будут висеть? Страшные они какие-то, давай в короба их запрячем, что ли?

– Нет, я же уже объясняла тебе, как они работают. Это очиститель, ионизатор и ещё какие-то штуки для воздуха. Мне Майя посоветовала их, клянётся, что дышать станет гораздо легче. И плюс болячки всякие лечатся от них. Мне нравится.

– Ну, как знаешь. Расскажешь, как у тебя дела на работе? – он всегда очень внимателен и заботлив.

С Максимом мы вместе полгода. Он вытащил меня из адской депрессии, хоть и не знал её причины. У него поразительное чувство юмора, с ним у меня всегда болят скулы от смеха. Он очень хороший. Одно время я даже всерьёз думала, что влюблена в него. Надеялась, он сможет заменить Кита. Не получилось. Никита был единственным мужчиной, интересовавшим меня. Со всеми остальными я ходила на свидания, курила кальян, смеялась и создавала иллюзию счастливой жизни. Я пыталась заменить его всеми ними. Чаще всего получалось, но иногда непрошеные мысли рвали мозг на части, и я видела всю убогость собственной затеи. А сколько раз я пыталась уснуть рядом с Максом! Ложилась в ту же позу, просила его ставить кисть ребром… Но представляла Кита.

– Очень вкусный омлет, обожаю, как ты готовишь! – как всегда он щедр на похвалу. – Как же мне повезло с тобой, голодным точно не останусь. И холодным тоже, – озорно улыбается.

Сглатываю ком в горле. Максим чудесный. Любит меня. Мне временами очень стыдно за то, что я так поступаю с ним. Я залезаю к нему на колени, он обнимает меня и тихо шепчет: «Маленькая моя». Мне становится грустно до слёз. От Кита никогда было не дождаться ни похвалы за еду, ни ласковых слов. Но…

Сегодня встречаюсь с Ланой. Наверняка пара бутылок сухого, сырное ассорти и разговоры на несколько часов. Я как всегда опаздываю, она недовольно поджимает губы.

– Я встретила вчера Никиту на улице, – решаюсь я после первой бутылки.

– Киита? Да лаааадно? Сколько времени прошло?

– Два года почти, – делаю большой глоток вина.

– Ну? И как он? Давай прямо по порядку всё, как мы любим, – Лана приготовилась слушать.

Мне тяжело говорить. Но очень хочется.

– Он как всегда на позитиве. Дурачится, улыбается. Очень удивился, встретив меня. Всё про работу расспрашивал, про творчество. Смотрел внимательно так, будто запоминал. Хотя, я это, скорее всего, придумала. Тем более рядом с ним Оля была.

– Серьёзно? Они до сих пор вместе?

– Как видишь. Я давно не интересовалась его жизнью, не лазила на сайт и вообще. А на неё мне вообще смотреть больно.

– Да ну, брось. Всё равно у неё рот, как у лягушки, – пытается подбодрить. – Ну, а всё же, как у него дела? Рассказал?

– Да. Он молодец. Ты же знаешь, я им всегда гордилась и восхищалась. Кит – это мой идеал. Уверенный, надёжный, спонтанный. Ты же помнишь, он ещё тогда увлекался всякими каскадёрскими штучками? Лазал везде, прыгал.

– Ну да, тебя всегда тянуло чёрт знает на кого.

– Лан, то, что он меня бросил – не повод бросаться на него. Тебе он не нравится, но он правда классный. В общем, он открыл сейчас собственный проект, связанный с каскадёрами и съёмками. Катается по миру, лезет в эпицентр событий, живёт в своё удовольствие. И Оля постоянно рядом с ним. Вот уж не думала. Но я им всё равно очень горжусь. Он сумел превратить хобби в работу, создать свой бизнес. Это здорово.

– Ну да, а то раньше асфальт укладывал, – смеётся она.

– Ну и что. Тебе ли рассказывать, что он мне нравился и таким.

– Ещё бы, если ты летела к нему на другой конец Москвы, закрыв номера визиткой. Чем же он тебя так зацепил всё же?

И я вспомнила ту историю. Как однажды ночью, когда мы ещё не встречались, он позвонил мне и сказал, что у него случилась беда. Попросил приехать, потому что все его друзья были не в городе, а я – единственный человек, который мог ему помочь. У него был такой отчаянный голос, что я тут же вызвала такси, отскребла себя от кровати, быстро собралась и вылетела к подъезду.

– Сколько нам по времени ехать до улицы Белинского?

– Около часа, это ж ровно на другом конце Москвы. У вас что-то случилось? – встревожено спросил таксист.

У меня были настолько бешеные глаза, что он понял: дело срочное. Достал из бумажника какую-то визитку, закрыл ей номера машины и сказал:

– Вот так минут за двадцать можем успеть. Если через центр ехать. Скорости не боитесь?

– Нет. Мне нужно быстрее.

Мы неслись по ночным улицам со всей скоростью, на которую была способна его машина. Через 25 минут были на месте. Я влетела в подъезд, услышала громкую музыку, увидела Кита на лестничной клетке с сигаретой в руке. Он, сбиваясь, рассказал, в чём дело. Страшная была ночь. Он пил, пел и говорил. Сильный мужчина, разбитый вдребезги горем. Я пыталась как-то помочь, обнимала его, гладила по голове. А он тащил меня танцевать под громкую музыку из колонок. Потом мы сидели на полу, он говорил, я слушала. Я никогда не забуду его огромные от ужаса глаза и своё состояние беспомощности. Я первый раз видела его таким. Я ничего не могла сделать.

Пока я вспоминала эту историю, в голову пришла другая. Наше первое свидание. В той же самой квартире, но при менее драматичных обстоятельствах. Он тогда позвонил мне тоже на ночь глядя. Пригласил к себе в гости. Я, разумеется, сказала, что ночью никуда не поеду. А ему прямо приспичило пообщаться! Он долго уговаривал меня взять такси, а в итоге выпросил адрес и приехал на другой конец Москвы. Взял меня за руку у подъезда, поймал машину и увёз к себе домой.

Мне всегда нравилась его настойчивость. Он мог переспорить и уговорить любого. Он мог скрутиться в рогалик, но сделать так, как ему нужно. Для него не существовало времени суток, правил и принципов. Он жил на полную катушку. В тот вечер он учил меня танцевать, рассказывал про Патрика Суэйзи и какой-то кастинг. Кружил меня по комнате и пел в ухо. Потом показывал мне свою коллекцию японского оружия и всяческие приёмы и трюки. Прыгал по комнате, выкручивал невероятные акробатические фигуры, а потом танцевал стриптиз. Я смеялась до боли, это было невероятно и ошеломляюще. Его энергия била через край, казалось, она затопит всю его квартиру.

Это был холодный вечер. Я была в толстом свитере и тёплой юбке. Он пытался приставать ко мне, но я отважно сопротивлялась. Тогда он взял меня на руки и отнёс в ванную. Поставил, включил душ и облил с ног до головы тёплой водой! Я кричала, барахталась, смеялась. В итоге я стояла в ванной, мокрая до последней нитки, наблюдая, как со свитера текут ручьи, а Кит заливисто смеётся.

– Придётся тебе раздеваться, дорогуша, – коварно сказал он.

Стянул с меня всю мокрую одежду, оставив только бельё, и заодно смыл всю косметику.

– Зачем ты красишься? Ты же очень красивая.

– Ммм, с косметикой я выгляжу гораздо лучше.

– Нет. Посмотри на меня. Давай договоримся, что со мной ты не будешь пользоваться этой гадостью. У тебя очень красивые черты лица.

Дальше всё закрутилось снежным комом. Он вытаскивал меня из дома в разное время суток. Мы могли поехать на озеро в 4 утра или в полночь кататься на сноубордах, это летом-то! Мы завтракали в Ростове и Новгороде, потому что ночью он решал сменить обстановку. Он заставил меня прыгнуть с парашютом и посадил за руль квадроцикла. Учил плавать, летать и спускаться с аквалангом. Он умел всё. С ним никогда не было скучно.

А ещё он шикарно готовил. Постоянно пытался накормить меня, делал какие-то невероятные блюда к моему приходу. Варил потрясающий кофе. Лепил сырники по утрам. Он обо мне заботился, как о маленькой. Он меня обнимал, как взрослую…

– Слушай, мать, а как он сейчас выглядит? Всё такой же нелепый? – перебила мои мысли Лана.

– Так же. Волосы похожи на проволоку, коротко стрижены. Щёчки приличные, те же шрамы на губе, глаза добрые. Всё как я люблю.

– Даа, кроет тебя до сих пор, – грустно сказала она. – А как Макс?

– Хорошо, он очень милый. Любит меня, кажется, и боится потерять. Прямо как я Кита в те последние дни.

– Скотина он всё-таки. Так поступить мог только скунс редкостный, – Лана жила в Америке какое-то время и очень не любила вонючих скунсов.

– Насильно мила не будешь… Нет, так нет, – меня передёрнуло от воспоминаний.

Вечер закончился, я ехала домой и думала о своём. Грустно, что никому ничего нельзя рассказать. Даже Лана – и та не понимает. Сочувствует, обзывает дурой, призывает угомониться и не думать о нём. Но разве это выход?

Я смотрю на окна, в квартире горит свет. Через ступеньку поднимаюсь на этаж. Лихорадочно ищу ключи.

– Привет, Ника, ты какая-то замёрзшая вся, говорил же, одевайся теплее, – Кит обнимает меня на пороге.

Слава Богу, он здесь. Милый, милый Кит…