Текст книги "Возвращение барона Блутзаугера"

«Ведунья Хельга»

Измучившись в неизвестности несколько дней кряду, король вспомнил о ведунье. «Вот я простофиля!» – Подумал он. – «Верно, Хельга поможет мне советом, как найти Барона да растолковать последнее предсказание».

И не мешкая, Фридрих отправился к старой скале, даже не известив матушку и слуг о своем уходе. Лишь бы старуха ведунья была жива здорова. Как же он сразу не вспомнил о ней. Вдруг несчастная уже отдала Богу душу, а Фридрих и думать о ней забыл. Краска стыда залила его лицо. Впредь негоже забывать тех, кто хоть раз помог тебе в жизни. Вот и в книге предсказаний ясно написано «Помогая другим, поможешь себе». Должно быть, когда заботишься о ком то, сам становишься добрее душе твоей легко.

Вот дело, когда-то еще мальчишкой да пешком, король добирался до серой скалы три дня. Сейчас резвый конь домчал его куда быстрее. К полудню второго дня, Фридрих уже спускался к тоскливому безлюдному берегу у подножья серой скалы. Словно ничего и не изменилось с той поры. Так же одиноко торчали хилые деревца, да полуразвалившаяся лачуга словно прилепилась к холодной каменной стене. И ведунья, одетая в старую накидку помешивает варево в котелке. Ветер треплет ее седые космы, и свинцовые волны с шипением ползут к отмели.

– Здравствуйте, госпожа Хельга, – поклонился король.

– Ты все – таки вспомнил обо мне, храбрец Фридрих, – засмеялась старуха.

– Пожалуй, надо мне просить у вас прощения…

– Не трудись король, уж верно все твои мысли я давно узнала. Осталось радоваться, что совесть твоя не пропала, и благородство твоего отца осталось у тебя в крови.

– Благодарю вас от всего сердца, госпожа Хельга! – воскликнул Фридрих.

– Садись, отдохни, вопросов у тебя много, мне старухе тяжеловато быстро пробормотать тебе ответ.

Король присел рядом и приготовился слушать.

– Помочь тебе отыскать Блутзаугера мне не по силам. Как ни горько признать, должно быть, придется тебе дожидаться его появления.

– Да скажите, хотя бы, где его проклятый замок!

– Ох, что проку тебе от этого? Словно он сидит, все дни на троне в своем черном замке и дожидается храброго вояку, что идет его убивать! – рассердилась Хельга.

– Ну не сидеть же мне, сложа руки и ждать новых напастей! Довольно он уж принес горя!

– Блутзаугер самый сильный и опасный твой враг. Силы добра не смогут тебе помочь.

– Кто же сможет?

– Силы зла!

– Да что вы такое говорите, госпожа Хельга?

– Понимай, как хочешь, я все равно ничего не смогу сказать больше, чем сказала.

– Эх, видно я напрасно побеспокоил вас.

– И не станешь спрашивать о последнем предсказании?

– Да что мне от него проку?

– Неужто став королем гордыня и глупость одолели тебя?

– Ох, госпожа Хельга, считайте меня глупым и самодовольным словно индюк, только скажите где замок барона.

– Мальчишкой ты был не таким упрямым и верно был умнее. Хорошо, я скажу, как найти замок Блутзаугера, но как бы не накликать тебе еще большей беды на свою пустую голову. В трех днях пути отсюда, в сосновой роще есть узкая тропинка, что ведет к двум сросшимся соснам. Пройди между ними и попадешь в черный лес. В самой чаще этого леса замок барона. Он словно вырастает из скалы и нависает над лесом черной тенью. Теперь ты знаешь дорогу, но мой тебе совет, не ходи туда.

– Не стану я дожидаться пока проклятый кровопийца сам придет ко мне.

– Вот мне дело, уговаривать упрямого, словно мул парня! – Сердито закричала ведунья.

Фридрих не успел ничего ответить, как старуха вскочила и прислушалась. Ведунья заметалась по убогому жилищу, приговаривая себе под нос

 
Камни, огонь, молния, гром.
Пепел и прах, человеческий стон.
Спасения нет, только мрак и боль.
Всадник смерти идет за тобой.
 

– Что вы приговариваете, госпожа Хельга?

Ведунья остановилась и уставилась на Фридриха горящими глазами.

– Беги быстрей, король. Поднимись на утес, потом узнаешь, что делать дальше.

«Уж не тронулась ли умом старая ведунья?» – Подумал Фридрих. – «То бормочет не дело, то дает поручение словно мальчишке».

– Да успею я взобраться на утес, госпожа Хельга. Скажите мне лучше, как растолковать последнее предсказание.

Меж тем, небо начало стремительно темнеть, и ветер поднялся не шуточный.

– Беги быстрее, глупый упрямец! – Закричала старуха. – Беги что есть духу, иначе не услышишь от меня не единого слова.

Удивленный король покинул жалкую хижину и направился к утесу.

– Что ты еле перебираешь ногами, словно старик, сказано тебе беги! – Гневно воскликнула ведунья. И еле слышно прошептала: – Беги, Фридрих, спасай свою жизнь.

Когда король уже начал взбираться на утес, сверкнула молния, и раздался такой раскат грома, что земля дрогнула. Король едва успел ухватиться за корневище, торчавшее из земли, что бы не полететь кувырком.

– Фридри-и-и-их, запомни, королевское ожерелье… Ожерелье королевы.… – И голос старухи утонул в яростных раскатах грома.

Король обернулся, но вдруг, слепящая молния рассекла небо и ударила в серую скалу. С ужасающим грохотом, поднимая столбы пыли, скала раскололась и рассыпалась грудой камней по всему побережью. Самый большой камень навсегда стер с лица земли ведунью и ее лачугу.

– Нет, госпожа Хельга! – Не помня себя от ужаса, закричал король. Выпустив из рук корневище, Фридрих покатился вниз. Ему пришлось чуть ли не ползком добираться до разрушенной скалы. Ветер выл, словно злобный зверь и сбивал его с ног. Напрасно король пытался приподнять холодные камни. Надежно они похоронили древнюю ведунью. Лишь ветер трепал кусок полинявшей накидки, все, что осталось от госпожи Хельги.

Гроза продолжала бушевать вокруг. Деревья ломало и выворачивало с корнем. Ветер кружил листья и щепки. Вверх взметнулся прибрежный щебень и дождем окатил Фридриха. Он едва успел прикрыть лицо, но один из камешков рассек ему бровь, и тотчас побежала тонкая струйка крови.

– Я разорву тебя на кусочки, мерзкий кровопийца! – В гневе закричал король. – Покажись, наконец, подлый трусливый убийца!

Перекрыв раскаты грома, раздался злобный хохот Блутзаугера.

– Славная погодка, мой храбрый король, глупенький жалкий мальчишка Фридрих. Ты так грозен, что я пожалуй пущусь от тебя бегом.

– Выходи и я поквитаюсь, наконец, за все твои злодеяния! – Крикнул король.

– Что ты, храбрец, Фридрих. Ты так испугал меня, что я со страху и с места не могу сдвинуться, – вновь засмеялся барон. – Пожалуй, начну копать себе норку да спрячусь в ней от твоего страшного гнева.

– Лучше начни копать себе могилу, Блутзаугер, я все равно прикончу тебя.

– Ох, как ты смешон, король – вояка! Позволь мне перед смертью сыграть с тобой в прятки. Ступай, поищи меня, славный герой.

Вне себя от злости, Фридрих бросился к утесу. Теперь ему тяжеловато пришлось покорить вершину. Мокрая земля скользила под ногами, промокший насквозь плащ тянул вниз. Проливной дождь мешал смотреть. Забравшись наверх, королю пришлось отдышаться, прежде чем пуститься в путь. Фридрих огляделся в поисках коня, но во время страшной грозы, бедняга Зильбер, которого король оставил без привязи, исчез. «Ничего, мне не привыкать мерить любой путь ногами» – Подумал король. – «Жаль, только если конь заблудится в лесу, да попадется голодным зверям на съедение».

От гнева и жажды мести, Фридрих решился немедленно идти к замку барона и будь что будет.

«Цена ошибки»

Король шел прямиком через рощи и перелески. Переходил вброд ручьи и маленькие речушки. Ни мало не заботясь о верности своего решения, так сильно было его желание расправиться с ненавистным бароном.

К полуночи дождь, наконец, прекратился, и осенняя прохлада окутала лес. Одежда Фридриха была промокшей насквозь, и он начал замерзать. Но остановиться, развести костер и обсохнуть, король не желал. Негоже терять время, он привык терпеть холод и непогоду. Главное добраться до проклятого замка как можно быстрее. Он не замечал ни голода, ни усталости и упрямо шел вперед. Луна, взошедшая на небе, осветила сосны, сросшиеся по двое. Верхушки их уходили в самое небо, таких высоченных деревьев король еще не видывал. «Должно быть, за ними и есть черный лес», – решил он. Протиснувшись между стволов, Фридрих и впрямь оказался в лесу, куда доброму человеку и показываться не следует.

Ну и мрачная картина открылась перед ним! Ни травинки, ни листика. Только черная земля и деревья с корявыми, словно обугленными ветвями. Тишину нарушает лишь шелест крыльев летучей мыши, да злобное карканье ворон, что сверкают во тьме глазами. Над землей стелются клубы серого тумана и окутывают кладбищенские плиты. Мурашки бегут по коже оказаться в эдаком месте. То словно стон слышится, то тяжкие вздохи. Только желание расквитаться с бароном придавало Фридриху смелости не броситься со всех ног из проклятого леса. Вот он, мрачный замок ненавистного Блутзаугера. Словно вырос из отвесной скалы. Крутая лестница черного мрамора ведет вверх, вдоль нее стоят скелеты, одетые в доспехи рыцарей.

Фридрих решительно двинулся к лестнице, но перед ним, словно из-под земли возник громадный оборотень. От неожиданности король вздрогнул. Ну и страшилище! Рыжеватая шерсть торчит клочьями, клыки оскалены и глаза источают смертельную злобу.

– Пожаловал, нежданный гость, сам король Фридрих! – Прорычал оборотень. – Когда твой дядюшка захаживал к нам, теперь племянник почтил нашу скромную обитель.

– А ты прихвостень кровопийцы Вервольф, что растерял всех своих подданных в драке с волками. – Усмехнулся король.

– Замолчи, жалкий мальчишка! Я еще напомню тебе эту битву, пожалеешь, что явился сюда!

– Давай, порычи, облезлый пес барона. Жалко тебя не было когда твои сородичи, словно жалкие шакалы попались в капкан.

– Ах ты, мерзкий никчемный щенок! – Зарычал Вервольф. – Я и косточки от тебя не оставлю!

И оборотень бросился на короля. Фридрих ловко увернулся и выхватил меч. Ну и битва началась у замка! Пар валил от разгоряченных тел противников. Оборотень обладал недюжинной силой, и сражаться был нелегко. И король, и оборотень успели нанести друг другу множество ран. На щеке короля кровоточили три глубоких царапины нанесенные когтями Вервольфа. По шкуре оборотня струилась кровь от порезов. Оборотень изловчился и сильным ударом выбил меч из рук Фридриха.

– Что силенки кончаются, щенок? – Рычал он. – Верно, забыл, как надо сражаться?

– Мне напомнит об этом шрам на ноге, оставленный твоим собратом, прихвостень барона, – задыхаясь от усталости, сказал король.

И желание победить, словно придало ему сил. Фридрих вцепился в горло оборотня двумя руками. Вервольф захрипел и попытался освободиться, да не тут-то было. Руки короля, словно стальные клещи, сомкнулись на его шее. Хватка оборотня ослабела, глаза его заволокло пеленой. Но король продолжал сжимать горло ненавистного врага. Вервольф рухнул на колени. Фридрих опустил противника, и оборотень повалился на землю.

– Прощай, убийца, отправляйся в ад! – Крикнул король и, подняв свой меч, вонзил его в сердце Вервольфа.

Искры побежали по телу оборотня, тяжелый звериный вой огласил округу. Тело окутала дымка, когда она рассеялась место, где лежало тело, сплошь заросло чертополохом.

Сил, что бы насладиться победой, у Фридриха не осталось. Битва совсем измучила его. Меч в его руках стал казаться непомерно тяжелым. Пошатываясь и волоча за собой оружие, он упрямо двинулся вверх по лестнице замка. Напрасно в голове его звучали слова приемной матери: «Бездумный забияка не сыщет славы героя». Фридрих хотел, наконец, поквитаться с бароном и никакие силы не могли его остановить. Ему казалось, что злость и гнев помогут ему одолеть врага. Сжав губы и собрав волю в кулак, король распахнул кованую железную дверь.

В мрачном зале, пол которого был вымощен треснувшими могильными плитами, было пусто. Оплывшие черные свечи догорали. Тяжелые бархатные портьеры, покрытые пылью и источенные временем, наглухо скрывали окна. Везде царило запустение и тлен. Запах гнилой воды и болота окутывал зал. В сводах замка под самым потолком гнездились летучие мыши, на стенах паутина. В тишине лишь гулко раздавались шаги Фридриха. Король медленно обошел зал, нигде ни души. И странным казалось, что других комнат и залов в замке не было! За портьерами черного бархата или высокое закрытое кованой решеткой окно, или глухая стена. А где же трон барона? Ведь тогда в зеркале, король ясно видел Блутзаугера сидящим на троне черного дерева, затканным кровавым бархатом. Долго ли придется бродить по опустевшему замку, который видно и впрямь заброшен? Должно быть, зря не послушался он совета ведуны и явился в это проклятое место. Придется видно убираться ни с чем. Вновь барон перехитрил его.

Фридрих вздохнул и вдруг прямо напротив себя, на стене он увидал огромный портрет Блутзаугера в тяжелой раме червонного золота. Король вздрогнул от неожиданности. Да он мог поклясться, что раньше портрета не было!

– Ах ты, кровопийца! – Воскликнул Фридрих. – Все никак не уймешься? Опять решил поиграть со мной? Ну, теперь правила мои. – И король с размаху пронзил портрет мечом. Холст в раме треснул, словно обычная картина. Он наносил удар за ударом, и вскоре полотно превратилось в лохмотья. Но все осталось по-прежнему. Кладбищенская тишина все так же окутывала зал. «Ну и глупец же я» – Подумал король. – «Выместил свой гнев на обычной картине. Верно, посмотри на меня Блутзаугер, смеялся бы до слез»

Опустевшая рама медленно покачивалась от ударов и, в конце концов, с грохотом сорвалась со стены. По замку прокатилось эхо. На месте картины осталась лишь железный крюк да затейливо выполненное медное кольцо, словно дверная ручка. Король дотронулся до него, как вдруг, с ужасным скрипом ржавого механизма, стена подалась назад, открыв потайной ход.

– Экая удача! – воскликнул Фридрих, – пожалуй, проклятый кровопийца не уйдет от меня.

Вынув из поставка факел, король зажег его, и медленно, начал спускаться по ступеням потайного хода. Стена за его спиной со скрежетом встала на место, и не прошло и минуты, как факел погас. В кромешной темноте, король нащупывал ногой ступеньки, но внезапно лестница пропала, и несчастный Фридрих полетел в пустоту. Напрасно он размахивал руками, пытаясь найти хоть какую-нибудь опору. Король лишь беспомощно кувыркался в воздухе словно лягушонок, упавший в колодец. Фридрих летел все быстрее, больно ударяясь о каменные стены. От темноты, и боли он совсем потерял счет времени. Ему казалось, что мучительный полет длится невыносимо долго. Он уже не мог вспомнить, когда выронил меч и когда шнурок на его шее лопнул, и во тьму канула заветная серебряная печать. Тут король сильно ударился о землю.

– Верно, барон добился своего и погубил меня. – Успел подумать Фридрих и лишился чувств.

«Башня Фергельтунг»

Холодная капля упала на лицо короля и покатилась по щеке. Он медленно открыл глаза,

– Неужто смерть миновала и я все еще жив, – подумал он.

Все тело его ныло от усталости и боли. Волосы слиплись от крови, одежда превратилась в лохмотья. Фридрих хотел ощупать рану на голове, но не смог и пошевелиться. С ужасом король, наконец, увидел, что на руках и ногах его железные браслеты. Толстые цепи от них тянутся к толстым штырям, накрепко вбитым в стену. Сердце Фридриха похолодело. Вокруг только замшелые каменные стены, по которым, кое-где сочиться вода. Под самым потолком узенькое оконце забранное решеткой. Предрассветный сумерек едва пробивается в него.

– Да где же я? – отчаянно воскликнул король.

– Добро пожаловать в башню Фергельтунг, – раздался голос барона.

– И впрямь нечему удивляться, – обреченно произнес Фридрих. – Ты ведь не любитель открытой схватки. От чего только решился заманить меня именно сюда?

– Ха-ха-ха, мой дорогой гость. Я просидел в этой башне без малого сто лет. Благодаря твоему проклятому деду. От чего же не расправиться с тобой здесь, где я был пленником? Верно, сидеть бы мне на твоем месте целую вечность, если бы твой глупец папаша, король Хельмут, не додумался направить сюда своего братца.

– Не смей упоминать имя мое благородного отца, мучитель душ!

– А что ты сделаешь, щенок Фридрих? Порвешь цепи и надаешь мне тумаков? – Захохотал Блутзаугер. – Ох, даже слезы выступили от смеха. А кто же твой папаша, если додумался впустить сюда подлого жадного Клауса? Уж тот ради богатства и королевского трона, готов был загубить всю родню.

– Послушай, барон, хочешь расправиться со мной, не тяни. Я приму любую смерть. Но избавь меня от своих мерзких речей.

– Нет, мой дорогой, храбрец-вояка. Мне охота помучить твою душу, а не только тело. Ты же знаешь, как мне нравиться смотреть на людские страдания.

– Знаю, ведь ты немало принес горя, погубив самых дорогих мне людей!

– Я всего лишь восстановил справедливость и докончил начатое твоим дураком дядюшкой Клаусом. Он хотел казнить старикашку герцога, да позабыл об этом. Но Манфред все же получил свое, хоть и с опозданием. Оружейник должен был сгореть на костре, ну так сгорел на пожаре. Видишь, я просто справедливо завершил не сделанное.

– И ты, говоришь о справедливости, проклятый кровопийца! Скольким людям ты изранил этим сердце!

– Это от того, что у вас, людишек, глупая привязанность друг к другу. Вы вечно нуждаетесь в дружбе и любви, да начинаете убиваться, случись вам потерять друга или родственника. Это только мешает, да усложняет вашу и без того никчемную жизнь. Я знаю, что ты погубил моего слугу Вервольфа, что служил мне много лет. Думаешь, буду вспоминать о нем да сожалеть? На мой век хватит прислужников.

– Мне жаль тебя, Блутзаугер, ты никогда не знал и не узнаешь цены настоящей дружбы.

– Тебе ли жалеть меня, жалкий щенок? Сидишь на цепи, словно нашкодивший пес, да покорно ждешь смерти. Нет, право, я растяну удовольствие мучить тебя. Уж очень ты забавен в своем глупом благородстве.

– Я готов умереть, барон.

– Конечно, – хмыкнул Блутзаугер, – ведь тебе ничего и не остается. Да только не рассчитывай, что закроешь свои прекрасные глаза и тихо отправишься на небеса.

Вспыхнувшие искры ослепили Фридриха, и вместо барона перед ним очутилась огромная змея. Сроду король не видал таких мерзких и громадных тварей. Кожа ее тускло блестела, желтые глаза светились коварством и злобой. Змея медленно приблизилась к Фридриху, и хищная пасть ее приоткрылась, обнажив два острых клыка сочившихся ядом. Длинное холодное, скользкое жало коснулось шеи короля. От омерзения, Фридрих вздрогнул всем телом. Змея обвилась вокруг него толстыми кольцами. Верно, корабельный канат не оплел бы сильнее. Змеиные кольца на его груди стали сжиматься все туже. Фридрих задыхался, в глазах потемнело.

– Должно быть, мой последний час пробил, – успел подумать он.

Но змея ослабила хватку. Не прошло и минуты, как Блутзаугер снова сидел напротив короля и покручивал в руках трость, украшенную золотым черепом с рубиновыми камнями в глазницах. Несчастный Фридрих жадно ловил ртом воздух, словно никак не мог надышаться.

– Ну, славный король, я уж было понадеялся, что попросишь пощады. Экая скука задушить бессловесного, словно тряпичная кукла.

– Мне очень жаль, Блутзаугер, но верно не придется тебе слушать мои мольбы.

– Вот упрямый осел! – Да сожми я сильнее, твои жалкие косточки хрустнули бы, словно сухие ветки. Твой дядюшка Клаус был трусоват и жаден, да зато с ним легко было сговориться.

– Сговориться с тобой, о чем?

– Ах, на сегодня ты мне надоел, – зевая, произнес барон. – Завтра я придумаю новую пытку, что бы позабавиться. А ты не вздумай помереть раньше, чем я захочу. Уж я позабочусь об этом. Видишь, какой славный ужин я припас тебе, король.

Перед Фридрихом появился маленький хлебец и кружка воды. Барон щелкнул пальцами и цепи державшие короля удлинились, но лишь настолько, что хватило бы донести еду до рта. Хлеб был тяжелым, непропеченное тесто липло к зубам, а вода в кружке пахла болотной тиной.

– Думаешь, я откажусь от ужина, Блутзаугер? Забыл, что по твоей милости мне с детства пришлось терпеть голод. Иногда и такой еды не было.

– Ах, да, помнится тебя, прятали безмозглые кролики и ты жевал с ними кору деревьев. Надеюсь, они уже поплатились за свою доброту и давно превратились в сочное жаркое. – С этими словами барон исчез.

Король вновь остался один. Прикованный толстой цепью к стене и без всякой надежды на спасение.

«Борьба за жизнь»

Видно день за стенами башни Фергельтунг, угасал. В узкое оконце проникало так мало света, что Фридрих потерял счет времени. Ну и в страшную же западню он попал по собственной глупости! Как много мудрых советов он выслушал, да не исполнил. Верно, придется самому признаться себе в своей глупости и браваде. Ах, хорошо было в детстве обернуться зверьком да избежать опасности. Как заботились о нем силы добра. А теперь он возомнил себя непобедимым героем, как же, ведь он король Фридрих Храбрый. Впору прославиться под именем Фридрих Недоумок.

Да что толку корить себя, попавши в переплет. Не лучше ли придумать, как выбраться отсюда. Сыну Хельмута негоже безропотно дожидаться смерти. Даже мышонок, попав в мышеловку, бьется до последнего. Пожалуй, первым делом надо освободиться от цепей, а там видно будет.

Но легче сказать, чем сделать. Фридрих изо всех сил напряг мускулы, и потянул руки вниз. Резкая боль пронзила его, из глаз искры сыпались. Но штыри, накрепко вбитые в стену, не поддавались. Усталость и боль словно шептали ему: «Оставь свои бесполезные попытки, ты напрасно мучаешь себя». Но другой тихий голос твердил: «Не отступай, только упорный достигает цели». И когда по стене, с шелестом посыпались мелкие камешки, и один из штырей чуть сдвинулся с места, обессиленный Фридрих опустил голову и задремал.

– Хорошо ли выспался славный король? Должно быть, видел во сне свою ненаглядную матушку? – Раздался ехидный голос барона. Фридрих тряхнул головой, словно отгоняя сон.

– Мои сны тебе не подвластны, – усмехнулся он.

– Вот жалость, – оскалился в хищной улыбке Блутзаугер. – Был бы лишний повод для мучений.

– Другого ты и не умеешь, любитель крови.

– Да мне и не надо, дурья твоя башка, король! Когда твой осел дядюшка выпустил меня из башни, я еле ногами двигал и был необычайно зол. Кожа моя была серой, волосы висели, словно дохлые змеи. Зато нагнал страху на Клауса одним своим видом. Он, бедолага дрожал, как осиновый лист и обмирал от каждого слова.

– Сдается мне, ты вообразил себя похорошевшим с тех пор?

– Конечно! Немало испил я за эти годы славной людской крови. И загубленные души вернули мне молодость. Смотри, на моих щеках румянец, волосы блестят, словно шелк. От того я заметно повеселел. А когда причиняю тебе мучения, так верно добрей меня и не сыщешь.

– Скорее бы избавиться от твоей доброты.

– Не спеши, успеешь расстаться со своей жалкой жизнью.

– Убирайся вон, повелитель тьмы, я не желаю слушать твои речи.

– Ах, ты еще не понял, щенок, кто одержал победу? Забылся, с кем говоришь? – Прошипел барон, приблизившись к Фридриху.

Злобная усмешка скривила его губы. С минуту полюбовавшись на свой перстень, украшенный острым когтем, он с размаху полоснул короля наискосок через грудь. Фридрих скрипнул зубами, что бы сдержать стон. Словно кинжал прошелся по его телу. Из пореза закапала кровь.

– Хм, все хорохоришься, бедняжка король? Гордость не позволяет завыть от боли? По мне можешь молчать и дальше, уж я сам расскажу кое-что интересное.

– Я не стану слушать твои гнусные речи, трусливый убийца!

– Ха, еще как станешь, ведь речь пойдет о твоей мамаше.

– Ты погубил ее! – В отчаянии воскликнул Фридрих, рванувшись к барону, но цепи не дали ему и шагу ступить.

– Ох, запрыгал, словно теленок, которого ведут к мяснику. Да я палец о палец не ударю, что бы расправиться с ней. С тех пор, как твой славный конь вернулся в замок без седока, она места себе не находит. Велела разослать стражу по всем дорогам. Крестьяне и ремесленники до поздней ночи бродят в окрестных лесах. Лавки в городе закрыты, все ищут своего ненаглядного красавца короля. А уж над твоим дружком Тиллем, со смеху помрешь. Огромный верзила готов залезть в мышиную нору, лишь бы отыскать тебя. Ну, ничего, для него у меня тоже найдется славный подарочек. Сдается мне, королева Ангелика не переживет во второй раз потерю сына и тогда королевой станет Гризелда.

– Кто это?

– Та, которую твоя матушка с такой любовью привечает. – Захохотал Блутзаугер.

– Брунгильда! Прав был несчастный герцог, что с первого дня подозревал ее.

– Вот-вот старикан совал нос, куда не следует, и быстро поплатился за это. Гризелда проникла в замок по моему приказу. Когда-то, ее мать ведьма, валялась у меня в ногах, умоляя взять дочку в услужение. Но девица глупа как пробка, даром, что красавица. Из всех нужных колдовских умений, может только обернуться змеей, да обладает несносным характером. Она вбила в свою хорошенькую головку, непременно стать королевой. Я пообещал ей трон, если она выйдет за тебя замуж. Взамен, она должна была уничтожить статую и книгу предсказаний. Ума у глупой гусыни только на это и хватило. Ты не клюнул наживку. Но теперь, когда королева чахнет день ото дня, а Гризелда для нее словно родная дочь, корона почти у нее в руках.

– Нет, барон. Твоим собратьям никогда не править королевством людей.

– Жаль, что ты этого не увидишь, самонадеянный дурачок, – ухмыльнулся Блутзаугер. – Прощай, завтра я намерен повеселиться, придумав для тебя славные мучения.