Текст книги "Возвращение барона Блутзаугера"

«Рождество»

В работе, да разговорах проходили зимние дни, но в канун Рождества, когда добрые люди украшают свой дом наряженными ветвями, ребятишки ждут лакомств, и хозяйки достают из ларей припрятанные к празднику яства, случилась беда. Тересия вернулась домой вся в слезах.

– Бедный мой Эрвин! Верно, мы совсем не сможем встретить праздник!

– Что случилось, Тери?

– Я принесла сегодня кружева для госпожи фрейлины, но ее служанка сказала, что бы я больше никогда не показывалась в замке. Госпоже Брунгильде так противно смотреть на всякое уродство, особенно в канун праздника, что она велела гнать меня взашей. И по ее приказу никто больше не смеет давать мне работы. «Пусть околевает с голоду и не портит своей жалкой лачугой вид на королевский лес», сказала она.

Король скрипнул зубами от злости, лицо его покраснело, и пальцы сами собой сжались в кулак.

– Ну, погоди же, проклятая прислужница барона, – прошипел он. – Я найду способ избавить от тебя землю!

Но как бы злость не точила Эрвина, а горькие слезы не струились из глаз Тери, пришлось им встретить Рождество в пустой убогой хижине, стуча зубами от холода. Хворост, собранный Эрвином быстро сгорел, не дав даже закипеть воде в котелке. Колючий ветер проникал в щели ветхого дома. На грубо сколоченном столе не было ни крошки съестного. Тересия и Эрвин жались друг к другу, сидя на узкой лавчонке возле окна и притоптывали ногами, что бы хоть как то согреться.

– Тересия, собирая хворост, я нашел красивую ветку орешника. Смотри, на ней еще остались совсем маленькие орехи, словно бусины. Я скрепил ветку на концах и у тебя будет ореховое ожерелье.

– Ах, Эрвин! Милый мой, Эрвин! – Всплеснула руками Тересия – Как ты добр ко мне! Никогда никто не дарил мне подарков! Пусть это всего лишь ветка орешника, но она дорога мне словно королевское ожерелье!

Коротышку словно кипятком окатило. – Королевское ожерелье! Ожерелье королевы! Силы небесные! Об этом было написано в книге предсказаний! Об этом прокричала ведунья в свой последний час! – Тери! Дорогая моя! Дай – ка мне хорошего тумака за мою глупость! Как мог я позабыть о предсказании! Да я, верно, глупее самого глупого мула!

Эрвин забегал по комнате, бормоча себе под нос. Тересия в страхе смотрела на Коротышку. Уж не лишился ли ума бедный Эрвин от голода и холода?

Коротышка упал перед испуганной Тери на колени и схватил ее за руки.

– Запомни это Рождество, Тересия! Запомни на всю жизнь, как последнее тяжелое испытание в своей жизни. Потому, что все последующие годы, ты станешь встречать праздник в королевском замке в тепле и роскоши.

– Эрвин, не лучше ли тебе прилечь? Верно у тебя жар. Я постараюсь набрать хоть немного щепок и растоплю очаг. Люди становятся добрее под праздник, должно быть мне дадут кружку молока для тебя.

– Замолчи, Тери! Ты никогда больше не будешь просить милостыню! Ты сама сможешь ее раздавать. Ты станешь королевой.

– Господь милосердный, – заплакала несчастная. – Мой бедный Эрвин совсем спятил, а я ничем не могу ему помочь.

– Можешь, Тери! Перестань плакать, я не лишился ума. Но, должно быть, сказать тебе сейчас всего не сумею. Дай – ка мне крепкий мешок, да смотри, что бы в нем не было прорехи. Пожалуй, еще кирку, или заступ.

Испуганная Тересия принесла старый мешок. – Куда ты идешь Эрвин? На улице мороз и полночь давно наступила.

– Ничего дорогая Тери, если силы добра смилуются надо мной, я вернусь завтра.

– Нет, я пойду с тобой.

– Негоже тебе бродить по лесу в зимнюю стужу.

– Нет, Эрвин, или я пойду с тобой, или замерзну до смерти, ожидая твоего возвращения.

– Хорошо, упрямица, если нам не повезет, то замерзнем вместе. – Вздохнул король.

Уютно светились окна в нарядных домах. В тепле, за щедро накрытыми столами, сидели ремесленники и крестьяне, портные и важные господа – все отмечали праздник. Только двое несчастных уродцев, дрожа от холода и сгибаясь от ветра, упрямо шли к лесу.

Мороз разыгрался не на шутку, даже звери не хотели вылезать из своих нор в поисках добычи. Тишину нарушало лишь потрескивание деревьев, да скрип снега под ногами путников.

– Только бы развалины старой мельницы не присыпало до основания снегом. – Молился король.

Беднягам приходилось останавливаться и растирать озябшие пальцы, да надеяться, что луна не спрячется за тучи, и будет освещать им путь. Несчастная Тересия, от холода, уже ног не чувствовала, верно придется встретить свою смерть в лесу. Но ни единой жалобы не проронили ее застывшие губы. Вдруг небо осветилось нежно сиреневым светом и золотистая звездочка, переливаясь разноцветными огоньками, покатилась по небу, словно с горки.

– Ох, Эрвин! Взгляни только на эдакое чудо! – Воскликнула Тери.

Замерев от восхищения, смотрели они за звездочкой, что прокатилась над самыми их головами, упала вниз, осветив на мгновение всю вокруг ослепительным светом.

– Силы добра помогли нам, Тери! Гляди, вон там возле ельника, заброшенная мельница! – Крикнул Эрвин.

И впрямь, эта была та самая мельница, что когда-то дала приют принцу Фридриху. Стены ее совсем развалились, дырявая крыша рухнула, придавив очаг. Эрвин отсчитал двадцать шагов от остова мельницы, затем повернул влево и отсчитал еще десять шагов.

– Посмотри, Тересия, лежит ли здесь круглый, словно луна камень?

Тери старательно смахнула снег в указанном месте. – Да, Эрвин, круглый и гладкий камень на месте.

– Теперь славно погреемся за работой Тери! – Весело воскликнул Коротышка. – Давным-давно, я перепрятал драгоценности, что тролли утащили из дворца королевы Эльфов. Они не смогли их найти, а нам с тобой они, должно быть, помогут освободить королеву.

– Драгоценности Королевы Эльфов? – Тересия так и застыла от удивления.

– Не стой – ка, дорогая, не то ноги примерзнут к земле, – засмеялся король. – Помоги мне немного, моими жалкими ручонками я, верно, буду копать до весны.

Ох, как тяжко было бить заступом мерзлую землю! Вот уж погрелись на славу. От Эрвина и Тересии пар валил, и пот градом катился по лицам. Словно, боясь отстать, друг от друга, они по очереди колотили заступом, и выбирали из ямки землю прямо голыми руками. Уставшая луна уже медленно покидала небо, а бедняги все копали и копали. Наконец их руки наткнулись на прутья корзины. Вот счастье то! С трудом, охая и напрягая последние силы, они вытянули тяжелую корзину на поверхность.

Ах, как сверкали и переливались драгоценные камни! Разноцветные искры так и брызнули во все стороны. Но ни в глазах Эрвина, ни в глазах Тересии не промелькнуло ни капли жадности. Пустится в обратный путь с тяжелой корзиной, и думать нечего. Оба так и валились с ног от усталости. Забравшись в развалины мельницы, бедняги развели костер из деревянной рухляди, что валялась повсюду, и забылись крепким сном, прижавшись друг другу и завернувшись в свои жалкие накидки поплотнее.

Тяжеловато пришлось Эрвину и Тересии возвращаться домой. Измученные работой, голодные и озябшие, они должны были тащить тяжелый мешок, набитый до отказа драгоценностями. Нечего и думать взвалить эдакую ношу кому-то на спину. Тересия набросала на снег еловый лапник, мешок положили сверху, прикрыв корзиной. И вдвоем, спотыкаясь на каждом шагу, бедняги отправились в дорогу. Счастьем было волочь поклажу по утоптанной дороге. Осталось лишь обойти маленькую деревушку, но тут, как нарочно, очередной град насмешек обрушился на путников.

– Хо-хо-хо! Эй, Лоренц, гляди – ка, ну и страшилища вышли из перелеска! – Закричал один из ребятишек.

– Ого, вот так чудища, словно злые духи! Их надо поставить в огороде, эдак ни одна ворона не утащит урожай!

– Да, да, Роз Мари, беги скорее поглазеть на забавных уродцев!

– Вот красавчики, со смеху помереть! Ну и нос у старухи, точно клюв.

– Ох, ну и потеха! Коротышка выпучил свои рачьи глаза. Эй, страшилище, верно твои глаза скоро выпадут и покатятся по снегу, словно стеклянные шарики.

– Кнут, полюбуйся на волосы красотки, они похожи на метелку, которой твоя матушка подметает двор.

– Эгей, ребята, давайте закидаем их снежками, то-то повеселимся!

Несчастные путники лишь нагнули головы да старались прикрывать лицо руками, когда твердые комочки снега с размаху летели в них. Лицо Коротышки пылало от обиды и гнева. Молчаливые слезы катились из глаз Тересии.

– Ничего, дорогая Тери, – запыхавшись, произнес король, – Потерпи еще немного. Если нам улыбнется удача, ты навсегда забудешь злые насмешки, и на лице твоем вместо слез будет улыбка.

– Конечно, Эрвин, после ночи всегда наступает утро, должно и нам, наконец, улыбнуться солнышко.

Вскоре ребятишек позвали по домам, и теперь взрослые, вышли полюбоваться на измученных путников.

– Ну и славная парочка, ничего не скажешь.

– Да я их знаю, господин Гюнтер, это же Эрвин Коротышка и Уродливая Тери.

– Эй, Коротышка, ведешь свою красавицу невесту к алтарю?

– Ох, ну и весельчак вы, господин Мюллер! Должно быть, тащат за собой приданное невесты.

– Ни дать ни взять, мешок полон драгоценностей.

– Ах, господин, у меня от смеха уже живот болит, верно, мешок полон еловых шишек.

– Хватит вам глумиться над несчастными! – сердито крикнула старая крестьянка. – Накличете беду насмешками, и не ровен час, придется горько пожалеть об этом. Надо проявлять милость к нищим и калекам тем более в такой праздник.

И старуха протянула Тересии узелок со сладкими булочками, еще совсем теплыми.

– От всего сердца благодарю вас тетушка, – прошептала Тери. – Пусть удача не покидает ваш дом.

Многим стало стыдно после слов старой крестьянки, и они подходили к измученным путникам, и торопливо совали в руки кто кусочек пирога, кто копченого сала, кто сушеных ягод. Здоровяк Фишер покраснев от смущения, принес кувшин имбирного пива.

Только в сумерках удалось, вконец уставшим и озябшим путникам, добраться до дому. Тери разложила на столе подаренное угощение, Коротышка растопил очаг еловым лапником. Усталые и счастливые сидели они в своем убогом домишке. Огонь очага согрел их озябшие руки и ноги, в комнате пахло хвоей и, разомлев от вкусной еды, Коротышка и Тересия задремали прямо за столом.

«Королевское ожерелье»

– Ох, Тери, дорогая, ну и славно я выспался, словно в королевской постели.

– Вот видишь, Эрвин, люди не так злы, как тебе казалось. Мы и впрямь справили Рождество как положено.

– Знали бы они, кому подают милостыню, – усмехнулся король.

– О чем ты?

– Не обращай внимания, Тери, лучше послушай, что я тебе скажу. Садись ближе, не хочу я говорить громко, мои слова только для тебя и негоже, если они попадут в чужие уши. Слышала ты про Королеву Эльфов?

– Конечно, мой бедный Эрвин! Королева томится в мраморном плену в замке и несчастный господин Фридрих не сумел снять с нее заклятье.

– Что не смог сделать красавец, попробует сделать урод, – криво усмехнувшись, сказал Коротышка.

– Ты хочешь освободить королеву? Милый мой бедный Эрвин, разве это возможно?

– Если ты поможешь мне, Тересия.

– Я готова сделать все, что в моих силах, для тебя.

– Руки у тебя ловкие и умелые, Тери, смогла бы ты сплести ожерелье для Королевы Эльфов?

– Верно, из тех камней, что мы тащили из лесу?

– Да, дорогая, когда-то тролли разорили замок, королевы и дочиста разграбили его, должно быть драгоценные камни что они прятали в лесу подойдут для этого.

– Пожалуй, я могла бы приняться за такую работу, но какое из себя ожерелье королевы?

– От своей матушки я слыхал, что в нем должно быть ровно четыреста камней. Все они словно показывают времена года. Осень, зиму, весну и лето. И если оно будет собрано правильно, каким было раньше, то Королева освободится от заклятия.

– Я готова, дорогой Эрвин, но работа эта трудна и кропотлива и без свечей я не смогу ее сделать, ведь зимний день короток, а в темноте пропащее дело выполнять ее.

– Об этом не печалься, Тери. Уж верно, я придумал способ заработать. Ты не будешь нуждаться ни в тепле, ни в свечах, да и голодать нам не придется.

– Что же ты будешь делать?

– Займусь работенкой, о которой мне твердят со всех сторон, – горько усмехнулся король. – Видно пора мне ей заняться, раз только на потеху я и гожусь.

– О чем ты, Эрвин?

– Не печалься, Тери и не забивай свою голову грустными мыслями. Твой Эрвин решил славно потрудиться.

Как только наступило утро, король вышел из дому и направился прямиком в город. Явившись в самый богатый трактир, Эрвин, несмотря на любопытные насмешливые взгляды, подошел к хозяину и, поклонившись, сказал:

– Не желает ли господин Беккер принять меня в услужение?

– Тебя?! – Жирный живот трактирщика заколыхался от смеха. – Да ты носом едва достанешь до стола. И твоими ручками вряд ли удержишь даже кружку пива.

Слуги трактирщика так и покатились со смеху. Эрвин проглотил обиду, лишь лицо его порозовело.

– Нет, господин, Беккер, я и не собираюсь накрывать столы да разносить кувшины, я буду петь, и плясать для ваших гостей.

Трактирщик перестал смеяться и почесал в затылке. – А что, пожалуй, поглазеть на такого как ты, найдется немало охотников и люди валом повалят в мой трактир. Уж таких уродцев не каждый день встретишь, другие трактирщики, верно, лопнут от зависти. Что ж по рукам. Если дело пойдет, я буду хорошо тебе платить.

Эрвин сказал Тересии, что получил работу, но не сказал какую. Зачем тревожить бедняжку понапрасну. Она и так сидит, не разгибаясь у стола, и прилежно собирает драгоценные камни в прекрасное ожерелье.

Каждый день, Эрвин являлся к трактирщику и, взобравшись на перевернутую бочку, подбоченясь и сдвинув шляпу, начинал петь.

 
Если пилит жена,
И дела твои плохи,
За душой не гроша
И в амбаре ни крохи.
 
 
Махни на все рукой,
Гони печали прочь.
Лучше взгляни,
как пляшет Эрвин Коротышка.
 
 
Если на сердце тоска
И неудачен день.
Валиться все из рук,
И вместо солнца тень.
 
 
Махни на все рукой,
Гони печали прочь.
Лучше взгляни,
Как пляшет Эрвин Коротышка
 
 
Возьми себе в долг пивка.
Забудь свои прежние грезы,
Слышишь, уродец поет
И смеется, сквозь слезы.
 
 
Махни на все рукой,
Гони печали прочь.
Лучше взгляни,
Как пляшет Эрвин Коротышка.
 

Зрители топали ногами и свистели от удовольствия.

– Вот умора! Ну, поглядите только, как смешон этот человечек!

– Да, живот надорвешь со смеху!

– Такого и на ярмарке не увидишь!

– Экий уродец, до чего нелепо он пляшет!

– Эх, придется разориться еще на кружечку, охота посмеяться вдоволь – Смотрите, какие коленца выкидывает он своими кривыми ногами!

– Эй, Коротышка, лови монетку да спой – ка еще разок.

– Браво, Коротышка! Давненько я так не веселился!

– Надо же, я считал себя несчастным, у которого все из рук валится, а теперь вижу, что я парень хоть куда, рядом с этим уродцем.

Подвыпившие гости от души веселились над Эрвином. Некоторые кидали ему монетки, находились и те, кто бросался в него объедками со стола, забавы ради. Сердце разрывалось от стыда и горечи у бедного короля, врагу не пожелаешь подобного унижения. Но, стиснув зубы, он продолжал веселить посетителей трактира. Лишь бы Тери не голодала и не стучала зубами от холода в их убогом жилище.

А Тересия сгорбившись, сидела целые дни, а иногда и ночи, отбирая драгоценные камни по цвету и размеру, нанизывая на шелковую нить и сплетая их в причудливый прекрасный узор.

– Посмотри – ка, милый мой Эрвин, для зимы я взяла горный хрусталь, для осени солнечный топаз, для весны изумруд и гранат для лета.

Ожерелье и впрямь выходило очень красивым, верно, только королеве впору носить его.

«Обручение»

Как ни торопилась Тересия, но закончить работу, она смогла только к наступлению весны. Когда ночь еще была под властью зимы, и злая поземка выдувало тепло через щели дома, днем, робкая весна принималась за дело. Снег просел, и под солнцем бежали первые ручейки. Птицы начали громко распевать свои песни, и лед на реках и озерах потемнел и потрескался.

– Вот и готово ожерелье! – в один погожий день радостно воскликнула Тересия. – Смотри Эрвин, как оно прекрасно! Как переливаются, и сверкаю камни при свете солнца!

– Да, Тери, – тихо сказал Коротышка. – Оно прекрасно, но не прекрасней твоего доброго сердца! Скажи, согласилась бы ты стать моей женой, Тери?

Лицо бедной Тересии побледнело. – Я люблю тебя всем сердцем, бедный мой Эрвин, но разве можно взять в жены такую как я?

– Ты, должно быть, не ведаешь что говоришь, милая Тери, это в моем обличии страшно предлагать свою руку. Но, верно не нам причинять друг другу еще большие страдания, да упиваться своим уродством. Пожалуй, на свете не сыщется более доброй и храброй девушки. Мне предстоит опасное дело, и если я выиграю, то жизнь наша перемениться к лучшему. Но, может статься, я погибну. А помирать мне было бы куда легче, зная, что ты полюбила меня в горькую пору. Нищего и голодного, без титулов и богатства, гонимого всеми Коротышку.

– Милый, Эрвин! Должно быть, не повстречай я тебя в лесу, то и за всю жизнь не дождаться мне таких слов. Я согласна стать твоей женой, и не хочу, что бы тебе грозила опасность. Я готова всю жизнь оберегать тебя от любых невзгод. Поженимся и заживем в нашем домишке мирно и счастливо.

– Нет Тересия, на роду у меня не написано спокойной мирной жизни. Поклянись только, что ты непременно выйдешь за меня замуж и что бы ни случилось, ты не изменишь своего решения и не откажешься от меня.

– Клянусь жизнью Эрвин!

– Вот медное колечко Тери, я купил его для тебя, надень его.

Тересия надела кольцо и залюбовалась, как блестит убогое колечко от лучей солнца.

– Теперь мы обручены дорогая, – ласково сказал король. – И помни, что бы ни случилось ты моя невеста.

«Тюремная башня»

Тем временем, старый король Людвиг, едва дождавшись первой оттепели, приказал готовить корабль. Старик совсем осунулся и похудел, так ему не терпелось увидеть, наконец пропавшую дочку. Проныра радостно потирал руки, неужто час пробил, и он вернется домой! Конечно королевский корабль ни чета шхуне, что привела Вальтера в чужую страну. Гребцы, подгоняемые лоцманом и отличные паруса с попутным ветром, словно на крыльях несли корабль. Эдак оглянуться не успеешь, как покажется в дали родной берег.

А Эрвин с Тересией, которая нипочем не хотела отпустить его одного, навстречу опасности, дождавшись полнолуния, тайком отправились в королевский замок. Король помнил, что в замке есть потайной ход, и ведет он прямо в тронный зал. Этим ходом он шел еще мальчиком, когда в замке жил проклятый самозванец Клаус. Обвязавшись веревками крепко-накрепко, Тересия и Эрвин спустились в заброшенный колодец, и попали прямиком в подземелье.

Факела у них не было, и король освещал дорогу лишь пучком просмоленной соломы, накрученной на палку. Страшновато было идти мрачным подземельем, под ногами хлюпала вода, на стенах дремали летучие мыши, что злобно пищали при свете горящей соломы, и, пролетев мимо, задевали головы острыми крыльями. Голодные крысы сердито выпрыгивали, словно злые духи, норовя укусить смельчаков за ногу. Ни слова жалобы не услышал Эрвин от Тересии. Бедняжка, лишь все больше бледнела, да сжимала губы, что бы не завизжать от страха. Наконец, показалась крутая лестница. Одолев ее, у самой дверцы за стеной зала, Эрвин прошептал:

– Смотри же Тери, что бы ни случилось, не выдавай себя, если мне не удастся надеть на статую Королевы ожерелье, беги потайным ходом к лесу.

– Нет, Эрвин, я не оставлю тебя!

– Глупышка! Если ты останешься на свободе, то верно сможешь поправить дело, а так пропадем оба!

Скрепя сердце, Тересии пришлось согласиться. Король тихонько приоткрыл дверцу и словно тень прошмыгнул в зал. Ах, как мрачен, стал тронный зал без своего хозяина. Королева Ангелика от горя совсем уж не вставала с постели, Брунгильда еще не вступила во владения короной, и никто не заходил сюда долгое время. Лишь посреди зала стояло мраморное изваяние Королевы Эльфов, окруженное стражниками, что постоянно клевали носом в сонной тишине.

Эрвин, согнувшись, насколько позволяло его неловкое тело, тенью прошмыгнул мимо охраны, и приблизился к статуе. Вроде так же прекрасна была мраморная королева, но мелкие трещины покрывали ее лицо словно морщины.

– Я принес ваше ожерелье, крестная, – прошептал Эрвин и, поднявшись на цыпочки, попытался надеть драгоценный убор на статую.

Но бедный Коротышка не знал, что по приказу королевы Ангелики, вся статуя была опутана тончайшими шелковыми нитями с крохотными колокольчиками, не видными глазу. Как только руки и ноги Эрвина коснулись нитей, колокольчики пронзительно зазвенели, и стража набросилась на Коротышку.

Град жестоких ударов обрушился на беднягу короля.

– Вот проклятый уродец!

– И как ему удалось пробраться в замок!

– Верно, хотел разбить статую, да стащить кусочек розового мрамора на продажу, негодяй!

Эрвин готов был уже проститься со своей жалкой жизнью, так немилосердно колотили его стражники. Но, на шум прибежал начальник караула.

– Ого, ребята! А я уж было подумал, что вы горазды только клевать носом, да ворон считать. Молодцы мои бравые солдаты! Пусть – ка министры попробуют сказать, что королевская стража годится только охранять амбары с прошлогодним снегом. Тащите наглого воришку и разбойника в тюремную башню, да заприте хорошенько. Утром я доложу королеве, негоже будить несчастную среди ночи. От слез и горя она совсем слаба.

И стражники, щедро отвешивая бедному Коротышке пинки и подзатыльники, потащили его в тюрьму. Тересия, стоя за гобеленом возле потайной дверцы, лишь молча заливалась слезами.

– Я сделаю все, что бы спасти тебя, мой Эрвин, или погибнем вместе. – Шептала она. Бедняжка, утирая слезы, юркнула в тайный подземный ход и направилась к дому.

Утром начальник караула, раздувшись от важности, словно лягушка на болоте, доложил королеве Ангелики, что ночью удалось поймать вора.

– Эдакий негодяй! – закричала Брунгильда, вечно торчавшая возле королевы – Верно, он хотел разбить статую. Совсем обнаглели проклятые оборванцы, уже и в королевском замке нет от них спасения! Милая матушка, его непременно надо казнить на дворцовой площади, что бы проклятым воришкам неповадно было нарушать покой достойных людей.

– Ах, дитя мое, пусть судья Розенкранц займется этим. Негоже попросту отправлять человека на смерть.

– Дорогая матушка, вам не о чем беспокоиться, конечно, когда судьи докажут его вину тогда и приговор станет справедливым. Выкиньте из головы все заботы, уж я постараюсь поберечь ваш покой.