Текст книги "Копия"

Именно тогда он подарил народу надежду, вопреки былому отречению взойдя на престол, а люди приняли его, понимая, что Саид был единственным , в чьих венах текла королевская кровь.

Именно тогда он и привез в Наджах Смерча – непокорного жеребца из далекой Исландии, который стал символом новой страницы в истории Дезирии.

Именно тогда, семилетний Адам впервые увидел дочь Саида  Алию: крохотную  малышку с  огромными искрящимися глазами и золотистыми, словно вечернее солнце волосами, и твердо решил, что однажды она станет его женой.

– Ясин, – голос Ангура отвлек Адама от воспоминаний,– есть еще кое-что!

– Говори,– отрешенно произнес тот. Уже давно ему не сообщали хороших новостей, а к плохим он, пожалуй, привык и умел достойно принимать их.

– Девушка, дочь Ларуса Хаканссона,  – Ангур замолчал, видимо, пытаясь подобрать нужные слова.

Открыто признаться, что Энн была точной копией невесты Адама, мужчина не мог. Саид воспитывал Алию,  строго соблюдая традиции, а потому лицо девушки было скрыто от посторонних глаз последние лет шесть. Даже Адам, с детства вхожий в дом эмира Дезирии и считавшийся  будущим мужем девушки, уже  долгие годы не видел ее золотых волос, от которых не мог отвести глаз в детстве.

– Ангур, мне нет дела до его дочери. Это все?

Не подозревавший ни о чем Адам, не намерен был разговаривать на отвлеченные темы.

– Все, – вымолвил Ангур, так и не решившись сообщить вспыльчивому мужчине  об Энн. Он понимал, что тогда ему пришлось бы  повиниться и в том случае, когда застал Алию в саду без хиджаба  и   в компании Маджида.  Ангур, при всей своей напускной холодности и жестокости, понимал , что подобная новость способна разбить сердце Адама и исковеркать жизнь Алии.

__________

¹ Лаугавегур –  из самых симпатичных и популярных улиц Рейкьявика. Её название можно перевести как «дорога к горячему источнику», laug по-исландски «горячий источник», vegur – «дорога». Она расположена в центре города, и считается его главной торговой улицей.

² Таба – копия ( араб.)

3. Просьба

Юго-Западное побережье Исландии.  

Наши дни. 

– Ты считаешь это забавным? – сидя на деревянной перекладине забора и глядя на Энн огромными выпученными глазищами, удивлялась Хилдер. Только что подруга поделилась с ней событиями минувшего вечера.

– Ой, Хил, у тебя сейчас такие же глаза, как у того  чужака. Не хватает томного голоса и жуткого «Таба», – никак не могла перестать смеяться  Энн, ухватившись руками за жердочку и качая ногами.

Этим утром, как и договаривались накануне, девчонки встретились возле конюшен, чтобы обсудить план по спасению Странника.  Хилдер обещала закинуть удочку отцу о работе на выставке, а Энн по возможности не злить своего. И если одна из них  справилась со своей задачей, то вторая все еще переживала и ждала наказания от Ларуса, хотя и старалась не показывать подруге своего волнения. Вместо этого Энн во всех красках описывала Ангура: его нелепую и смешную одежду,  его корявое  произношение отдельных слов и то, как  загадочно тот шептал что-то на своем языке, глядя на Энн.

Если честно, минувшей ночью Энн почти не сомкнула глаз. Такие проступки, какой совершила она, тайно подслушивая чужой разговор, Ларусом никогда не оставались незамеченными. А потому Энн с дрожью в коленках прислушивалась к каждому шороху, ожидая за дверью разгневанного отца, но тот так и не пришел.

Не появился  Ларус и утром за завтраком. На бесконечные  вопросы детей, где папа, Арна мягко отвечала, что спозаранку уехал по делам.

– Таба, таба, таба, таба, – подыграла подруге  Хилдер, еще сильнее  выпучив глаза, и обе  громко рассмеялись.

Заливистый смех, подхваченный неугомонным  ветерком, разносился по округе. Стоило оглянуться, как начинало казаться, что природа радовалась вместе с девчонками: в кои-то веки на небе светило солнце, которое  согревало своими лучами  и  заставляло играть яркими непривычными красками  все вокруг, лошади в загоне радостно ржали, подставляя довольные морды навстречу ветру,  а птицы щебетали, наслаждаясь моментом.

– Я тоже не прочь немного посмеяться, – язвительным голосом нарушил легкий настрой беседы Хинрик.

Подруги синхронно обернулись в сторону парня, который вальяжной походкой приближался к ним, сложив руки в карманы брюк. Энн тут же улыбнулась, совершенно забыв про вчерашнюю грубость брата, а Хилдер, слегка потупив взор, приветливо кивнула.

– Неужели? Разве ты умеешь?–  шутя переспросила Энн, за что мгновенно получила легкий толчок в бок от подруги.

– Так о чем речь? – не обращая внимания на колкости сестры, парень подошел ближе и запрыгнул на перекладину рядом с ней. Деревяшка мгновенно прогнулась под избыточным весом, заставляя Энн и Хилдер завизжать и оттого рассмеяться с новой силой.

– Ты еще слишком маленький, чтобы вникать во взрослые разговоры, – продолжала в шутку злить брата Энн.

Ноздри того тут же раздулись от возмущения, а грозный взгляд полоснул по девчонкам.

—Таба, таба, таба, таба,– еле сдерживая смех, вновь пропищала, краснея, Хилдер, уж слишком серьезным и  суровым казался парень, точь-в-точь как описывала Энн вчерашнего гостя.

– Осталось только закутать его в лохмотья, – от души хохотала Энн.

– Две глупые, пустоголовые  обезьяны, – выплюнул Хинрик, спрыгивая с забора , всем своим видом демонстрируя отвращение.

Быстрыми резкими шагами парень поспешил обратно, но вдруг оглянулся и, глядя на сестру в упор, ответил на ее колкости своей грубостью, явно наслаждаясь победой:

– Энн, отец вернулся и ищет тебя. Похоже, ты опять оступилась, сестренка. Интересно, когда его ремень начнет свистеть в воздухе, ты тоже будешь хохотать, как умолишенная?

– Эй, Энни, не слушай его, – заметив, как тут же напряглась подруга, Хилдер схватила ее за  руку, желая поддержать. Затем  спрыгнула с перекладины вслед за Хинриком и подбежала к нему, дергая за плечо и разворачивая в свою сторону. Ее щеки горели, а внутри все кипело. Детская влюбленность в мальчишку сейчас уступила место негодованию и разочарованию.

– Такой большой, сильный, отважный, – стараясь звучать уверенно, обратилась она к Хинрику, –  как ты можешь спокойно смотреть на то,  как Ларус измывается над твоей сестрой, и мало того, что не останавливаешь его, так еще и наслаждаешься  этим? Ты чудовище, Хинрик! Самое настоящее!

Было видно, что слова давались девчонке с трудом, но промолчать она не могла. Хинрик всегда был грубым и скупым на эмоции, но никогда раньше Хилдер не замечала в нем жестокости. Такой, как сейчас.

– Осмелевшая Хилдер – это что-то новенькое! – ухмыльнулся парень, а затем вновь бросил беглый взгляд на сестру.– На твоем месте я бы поторопился!

Грубо оттолкнув от себя Хил, как ни в чем не бывало, он продолжил свой путь. Энн с поникшим видом поспешила следом.

– Прогуляемся?– предложил Ларус, встретив Энн у крыльца.

Как ни странно, но  в его голосе девушка не заметила ни злости, ни агрессии. Скорее он казался усталым и серьезным.

Не дожидаясь ответа дочери, Ларус спустился и неспешно пошел в сторону заброшенной часовни. Само собой, Энн отправилась следом.

– Пап, я хотела извиниться за вчерашнее, – нагнав отца, решила первой нарушить молчание. В конце концов, она действительно поступила некрасиво.–  Я не хотела подслушивать, честно,  просто вы  были  так сосредоточены на своем, что побоялась вас отвлекать.

Энни отлично понимала, что если Ларус решил ее проучить, то никакие ее оправдания не смогут его остановить. Но не попробовать не могла.

– Я рад, что ты осознаешь, насколько отвратительно поступила, и надеюсь впредь такое не повторится.

Девушка мысленно уже приготовилась выслушивать слова отца о молитвах к Богу и о том, чтобы тот смягчил наказание, но Ларус молчал, размеренными и широкими шагами приближаясь к часовне.

Заброшенное здание не было сильно  старым или до безобразия  разрушенным, но вот уже лет  двадцать им никто не пользовался. Старики, как правило, избегали разговоров об этом месте, считая его проклятым, а детям с детства внушали, что именно здесь проходит граница, дальше которой заходить не стоит.

– Куда мы идем?– поинтересовалась Энн, не совсем  понимая поведение отца.

– К обрыву, – как в порядке вещей, ответил Ларус.– Я хочу кое-что тебе рассказать.

– Что именно?– уточнила  девчонка, затрачивая не мало усилий, чтобы не отставать от  отца.

Но мужчина вновь промолчал. Он вообще вел себя странно, отчего Энн терялась в догадках.

– Это моя ошибка,– проходя мимо часовни вдруг вымолвил Ларус.– Я должен был продать этого чертового  жеребца сразу, как увидел, а не дожидаться, когда  прошлое  постучится в двери.

– Я не понимаю, – пропищала Энн, но что-то  объяснять мужчина не торопился.

И лишь когда вдалеке стало возможным различить очертания мыса, Ларус замедлил ход, а потом и вовсе остановился.

– Сколько лет прошло, – негромко, глядя в сторону океана начал Ларус. – Не думай, что я не понимаю, как сильно вы с братом привязаны к этому коню. Если бы только он не уродился копией деда…

Энн внимательно слушала отца, теребя в руках рукава толстовки, повязанной вокруг пояса. Разговор с Ларусом по душам , чего греха таить, казался ей очень странным и доселе весьма непонятным. Наверно, поэтому девчонка взглядом скользила по низкорослой траве, всматривалась вдаль и провожала в небе замысловатые облака , тем самым  пытаясь уцепиться за что-то более привычное.

Ларус же, глубоко вздохнув, вновь зашагал вперед к тому месту, где еще совсем недавно Энн держала за руку брата, наблюдая за китами.

– Я все равно продам его, дочка. Давно уже должен был продать, – все также задумчиво рассуждал мужчина.–  И не потому, что не уважаю ваших чувств с Хинриком, нет. Лишь для того, чтобы увести беду из нашего дома. Хотя, возможно, я опоздал.

– О чем ты говоришь? – недоумевала девчонка, хотя и старалась впитывать в себя каждое слово отца.

– Я хочу попросить тебя, Энн, – Ларус вновь остановился, но на этот раз для того, чтобы обхватить плечи дочери руками, тем самым заставляя ее посмотреть на себя.– Попрощайся с жеребцом здесь и не появляйся на выставке.

– Но…– попыталась возразить Энн.

– Знаю и про квартиру, и про работу, – перебил ее мужчина. Его ладони все сильнее  сжимали хрупкое тело дочери.–  Я помогу с деньгами, не переживай. А еще сделаю все возможное, чтобы Странник остался в Исландии. Вы с братом сможете навещать его при желании.

Энн отчаянно замотала головой. Как же она могла оставаться в стороне, когда ее друга, верного и надежного Странника, отец  собирался продать.

– Это не обсуждается, Энн, – рыкнул было мужчина, но потом осёкся. Он давно уже понял, что давить на дочь, принуждать и заставлять что-то делать, было совершенно никчемным занятием. – Странника я продам в любом случае. На выставку без моего согласия Кристоф тебя не возьмет. Вот и скажи, что ты теряешь своим отказом.

Энн смотрела на отца и отчетливо понимала, как важно для него все, о чем тот просил, но согласиться, так и не узнав причин поведения отца, не могла.

– Так зачем вообще его продавать? Выстави на продажу другого, в чем проблема?

И вновь Ларус проигнорировал адресованный ему  вопрос. Он отпустил Энн и молча устремился вперед.  Девчонка шла следом, пытаясь разгадать поведение отца и уловить логику в его словах.

Остановившись у самого края пропасти, Ларус решительно прикрыл глаза, мысленно возвращаясь в прошлое. Энн же смотрела на океан, который сегодня казался безмятежным, хотя , как и каждый, живущий в этих краях, понимала, что это было  весьма ошибочное суждение.  Вдоль побережья в скальных  расщелинах она заметила забавных красноклювых тупиков,  с мурлыкающим воркованием то и дело  пролетающих над поверхностью воды. В другой раз девчонка могла бы часами наблюдать за их поведением, наслаждаясь шумом океана, но сейчас ее волновал только отец.

– Я был немногим старше тебя, Энн, – так и не открывая глаз, заговорил мужчина.– Отец разводил лошадей, а мы с Джоанной мечтали однажды покинуть эти места. Сестра мечтала о дальних странах, о приключениях, об интересной работе. Ее никогда не привлекала тихая и размеренная жизнь. Наверно, поэтому сразу после школы она перебралась в столицу, отучилась на журналиста и устроилась в местную газету. Но и этого ей было мало. Однажды она просто уехала. Три года мы не знали, жива она или нет. Три года отец и мать сходили с ума, а чертовка даже ни разу не позвонила. Три долгих года…

Ларус открыл глаза и посмотрел на дочь. Внимательно, въедливо и с какой-то необъяснимой тоской.

– Джоанна вернулась спустя три года. Но знаешь, Энн, это уже была не моя сестра. В ее глазах было столько боли, что океан по сравнению с ней казался обычной лужей. Она перестала смеяться. Сторонилась людей. И каждый день приходила сюда.

– Где она была все это время?

– Не знаю, дочка. Новая Джоанна  почти не разговаривала со мной. Но не думаю, что от хорошей жизни она побитой собакой вернулась в родительский дом.

Энн, может и не в таких подробностях, но уже не раз слышала эту историю и никак не могла понять, зачем отец опять ей рассказывал об этом.

– Причем тут Странник, пап?

– Был у нас конь в то время. Смерч. Норовистый и строптивый. Почище твоего Странника, Энни, – на лице Ларуса на мгновение расцвела улыбка. Искренняя, настоящая.– Ох, ну и любил я его! Казалось, на все ради него готов был. Вот только жеребец со своим характером много проблем приносил отцу, отчего и выставили его на продажу. Неудивительно, что  желающих купить негодника оказалось немного. Изредка к нам приезжали люди, чтобы посмотреть на Смерча. Но когда в доме появлялись незнакомцы, Джоанна начинала вести себя очень странно. С утра до вечера она пропадала в часовне, что сейчас пустует.   Как будто пряталась от кого, не знаю.  Только однажды занемогла и решила переждать гостей  в доме. В тот день к нам приехал такой же мужчина, как и вчера, только чуток помоложе. Он казался потерянным и в тоже время жестоким.  В его глазах плескалось отчаяние  и безнадежность.  Но что удивительно, при всей своей неприглядности, тот мужчина сразу нашел подход к Смерчу. Я даже, помню, приревновал и со злости убежал из дома. Как и Джоанна отсиживался в часовне, проклиная чужестранца. В тот день, дочка, Саид, так его звали,  забрал Смерча.

Ларус резко замолчал, оглядываясь по сторонам.

– Он вернулся спустя пару дней. Неожиданно. Без предупреждения. Тем утром  отец возился в конюшне, мать с Арной увезли тебя в город к врачу,  а  Джоанна, как обычно, пропадала здесь.   Мне же было поручено приглядывать за ней. Ох, как выводило меня из себя это занятие.  Я сидел в часовне, подгоняя время, и сходил с ума от безделья, когда меня оглушил дикий крик.

Взяв отца за руку, Энн прикрыла глаза, как совсем недавно делал Ларус, и попыталась представить все, что здесь произошло.

– Джоанна не была сумасшедшей, Энн. И тем более, не хотела прыгать вниз. Я все видел: ее страх в глазах и  его безумие.  Слышал,  как громко они  ругались, но не понимал ни слова.  Помню, как бежал со всех ног к сестре, но не успел.

– Этот мужчина столкнул ее вниз?– испуганно спросила Энн.

– Нет, Энни. Не в том смысле, в котором можно было бы предъявить ему обвинения. Мы тогда потеряли слишком много, дочка. И мне очень страшно, что история может повториться.

– Знаешь, пап, это, конечно, страшно – терять близкого человека, но причем здесь я и выставка?

– Тот мужчина, что приходил сюда вчера, приехал с тех самых мест, а в глазах его сверкало безумие, ничуть не уступающее по силе тому, что я видел тогда в глазах Саида, дочка.  Продать ему жеребца – заведомо обречь того на мучения, а не продать…

Ларус задумчиво окинул взглядом обрыв, а потом резким движением притянул дочь в свои объятия.

– Я переживаю, Энни. Для таких людей, как Ангур, цена не имеет значения.

Всю дорогу до дома Ларус не проронил ни слова. Он шел не спеша, то и дело поглядывая на дочь.

Дочь…

Он так и не смог сказать Энн всей правды, хотя именно это и собирался сделать, вытащив ее к обрыву. Наблюдал, как девчонка радуется солнцу, подставляет свой маленький носик навстречу ветру и улыбается ему.  Такая нежная, задорная, обладающая удивительной способностью всех прощать. Она как будто не помнила зла и в каждом человеке находила что-то хорошее. Наивная!

Глядя на нее, Ларус не сомневался, что она простила бы и его, и Арну, и Джоанну, но найти в себе сил признаться все же не смог.

Воспоминания далеких лет назойливо лезли в голову, как ни старался  мужчина отмахнуться от них.

Ему было двадцать, когда Джоанна вернулась в отчий дом. Замученная, изможденная и на восьмом месяце беременности. Худая, почти прозрачная, в странной одежде, скрывающей ее фигуру и округлившийся живот. Она ни с кем не разговаривала  и не подпускала к себе ни на шаг. Словно обезумевший зверек она сидела в своей комнате, как в клетке, не выходила на улицу и практически не ела. Родители сходили с ума от отчаяния, а сам Ларус готов был разорвать любого, кто совершил подобное с его сестрой.

Спустя пару недель на свет появились две девочки. Близняшки. Лара и Энн. Две маленькие копии матери. Вот только Джоанна на них даже не взглянула. Отказалась, как от ненужных котят.

Отчаявшиеся повлиять на дочь родители, взяли все заботы о девочках на свои плечи. Бабушка и дедушка день и ночь носились с малютками, пытаясь заменить им мать. А та, чтобы не слышать детского плача, так явно что-то бередившего  в ее душе,  каждый день начала  убегать из дома к обрыву.

Несколько месяцев пронеслись, как один день.  Малышки росли здоровыми и веселыми. Молодая жена Ларуса Арна все больше проникалась к ним любовью  и все чаще брала на себя заботы по уходу за девочками, в то время как их настоящая мать, все сильнеез отдалялась от своей семьи.

В тот день Арна повезла Энн в город, чтобы показать врачу. Непонятная сыпь с вечера беспокоила малютку, тогда как ее сестра казалась абсолютно здоровой.  Лару оставили дома под присмотром бабушки.

Ближе к обеду в дом Хакана Иворссона, отца Джоаны и Ларуса,  в сопровождении нескольких мужчин ворвался Саид. Тот самый, что всего пару дней назад купил у хозяина дома породистого жеребца. Тот самый, что случайно заметил девушку возле окна, когда покидал владения Иворссона. Тот  самый, от которого Джоанна так надеялась убежать.

Не обращая внимания на гневные выражения Хакана и  испуганные  возгласы его жены, мужчины  перевернули весь дом в поисках Джоанны и ее ребенка. Силой вырвав из рук бабушки малышку, Саид забрал Лару с собой. Но прежде, чем исчезнуть окончательно, на жутком обрыве нашел свою единственную  любовь, чтобы, как и предсказала старая ведьма, потерять ее навсегда.

Словно грозовая туча, беды  поглотили семью Ларуса. Казалось, что хуже уже быть просто не может. Но внезапная смерть Хакана, так нелепо упавшего с лошади, и сердечный приступ матери, чье сердце просто не выдержало потрясений, окончательно ожесточили Ларуса, заставив того  повзрослеть слишком рано.

Первое время после трагедии Арна сильно переживала, боялась, что Саид вернется, что захочет отобрать и Энн. Поэтому вместе с мужем они удочерили девочку, дав ей свою фамилию и защиту.

Долгие годы Ларус пытался разгадать  мотивы Саида: кем он был для его сестры, зачем похитил малютку? Конечно, в его голове проносились мысли, что именно Саид был отцом девочек и что Джоанна пряталась от него, но все это оставалось лишь беспочвенными догадками. Единственное, что ему удалось узнать наверняка , это место откуда тот приехал. Жуткое слово « Дезирия» Ларус высек на сердце болью. В его душе, очерствевшей и закаленной, все меньше места находилось для  любви и все больше для злобы и обид. Он всегда понимал одно: череда  страшных событий в их доме началась с появлением Джоанны. Это она принесла проклятье на их семью !  А потому не мог простить сестру и, глядя на подрастающую Энн, чудом оставшуюся в их доме, все чаще замечал  в девчонке знакомые  черты, оттого и был с ней непомерно строг, не брезгуя самыми жестокими наказаниями.

Вчерашний гость сразу не понравился Ларусу. И только из уважения к Кристофу – верному другу семьи, он согласился выслушать Ангура, о чем сильно пожалел. Стоило чужаку произнести «Дезирия», как Ларуса почти физически ударило током. Он не хотел, не мог, не имел права снова рисковать своей семьей. Именно потому, решил все рассказать дочери и отправить ее в столицу, как можно дальше от опасности.

Но так и не сказав Энн всей правды, сейчас смотрел на нее и, пожалуй, впервые видел в девчонке  не копию своей сестры, а собственную дочь, которую не хотел потерять.

– Энни, как скоро вы с Хил сможете переехать?– нарушил долгое молчание Ларус.

Девушкам слегка вздрогнула от неожиданности и подняла искрящийся взгляд на отца:

– Мне нужно пару дней, чтобы собраться.

– Отлично, тогда в четверг утром выезжаем.

Ларус предчувствовал, что надвигается новая буря,  и  надеялся, что спрятав дочь подальше от дома и выставки,  сможет уберечь  ее и свой дом  от новых бед.

***

Хилдер скривила носик и выразительно посмотрела на  Энн, которая сидела на широком подоконнике и безотрывно наблюдала на стекающими по стеклу   каплями дождя. Дурацкая  привычка подруги– грызть все, что угодно, в моменты жгучего волнения– со школьной скамьи выводила ее из себя. И ладно, когда под руку попадалась авторучка или карандаш, хуже, когда по близости таковых не было. Прямо, как сейчас.

– Энн,  перестань грызть пальцы! – сердито проворчала она, закипая от возмущения.

– Торги полным ходом, Хил! – не отрывая большого пальца от губ, пробормотала Энн.– Мне не по себе!

– Мне тоже, знаешь ли, не по себе, когда я вижу тебя в таком состоянии, – Хил спрыгнула с дивана и подлетела к подруге. Бережно обхватив ту за плечи, она уперлась подбородком в макушку девушки и все же набралась смелости заявить:

– Энни, ну правда, это же просто конь. Да, любимый, золотой, самый лучший. Но, Энн, это просто конь! И Ларус его не живодерам продает, а всего лишь  в другую конюшню!

– Я знаю, Хил, – накрыв своей ладошкой руку девчонки, Энн слегка ее сжала, давая понять, что ценит ее поддержку.–  Просто предчувствие нехорошее.

Подруги переехали в столицу четыре дня назад, хотя изначально планировали перебраться в город ближе к осени.  Ларус и Кристоф помогли дочерям перевезти вещи и устроиться на новом месте. Но самое главное, мужчины оплатили аренду квартиры на год вперед, чтобы девочки не забивали больше голову поисками работы, а смогли сосредоточиться на учебе, хотя бы на первом курсе.

– Хил, как думаешь, отец сдержит слово?– все также глядя в окно, спросила Энн. Мысль, что Странника увезут в чужую страну, где совершенно другой климат, язык и методы воспитания, пугала Энн намного больше самой продажи коня. Ларус отчасти был прав: останься жеребец в Исландии и Энн с Хинриком смогли бы его навещать. Другое дело, если коня вывезут за пределы страны. По местным законам такому коню обратной дороги уже  не было.

Хилдер бросила мимолетный взгляд на часы:  короткая стрелка упорно стремилась к пяти. Торги уже  должны  были  завершиться.

– Давай, я отцу позвоню, – предложила Хил и тут же отправилась в свою комнату, оставив Энн наедине со своими мыслями.

Устроившись поудобнее, Энни прикрыла глаза. Всё разом навалилось на нее: и разлука с братьями, с мамой, и продажа Странника, и новое место, которое хоть и было уютным, но все еще казалось чужим. А еще эта размолвка с  Хинриком перед самым отъездом…

К его агрессивному поведению Энн привыкла и  уже давно не обижалась на парня. Скорее жалела его. Злость мало кого могла сделать счастливым. Нет, чем больше Хинрик срывался, тем больше Энн хотелось поделиться с ним частичкой своей любви, согреть его черствое сердце, научить видеть этот мир с другой, более доброй стороны.

За пару часов до отъезда в город Энн навестила Странника, чтобы спокойно с ним попрощаться. Конь фыркал и беспокойно перебирал копытами, как будто чувствовал, что видит девушку в последний раз. Энн трепала его за ухом и что-то напевала себе под нос, когда позади послышался голос брата.

– Бежишь, трусиха?– Хинрик стоял  возле соседнего стойла, перекрестив руки на груди.

– Это просьба отца, Хинрик.

– Нет, Энн, это твой выбор. Всегда легче сдаться, чем бороться!– оттолкнувшись, он сделал несколько шагов в сторону сестры, не отводя  от нее осуждающего  взгляда.

– Отец все равно его продаст. Ни ты, ни я не сможем ему помешать, – продолжая почесывать Странника за ухом, ответила брату Энн.

– Говори за себя, слабачка!– Хинрик до предела сократил расстояние и дернул Энн за руку, чтобы та не смела прикасаться к животному.– Не трогай его! Ты предала и его, и меня!

—Мы сможем его навещать, – в попытках освободить руку, сказала Энн, не отступив ни на шаг.

– Бред, – прорычал Хинрик. – Отец наплел тебе с три короба, а ты, идиотка, поверила!  Через четыре дня  Странник станет чужой собственностью и, поверь, никто и никогда не допустит нас к нему!

– Я верю отцу, раз он …

– Какая же ты дура, Энн!– перебил Хинрик. – Уматывай в свой город и забудь о нас! Без тебя все сделаю!

– Что? Что ты собрался делать? Что вообще можно сделать? – Энн не на шутку пугали слова брата. Упертый, озлобленный, бесстрашный он мог натворить глупостей…

– Не твое дело, поняла? Вали отсюда…

– Энни, мама просила тебя найти, – голос Петера прозвучал внезапно и прервал разговор, так и не дав Энн ни нормально попрощаться с жеребцом, ни переубедить Хинрика не совершать необдуманных поступков.

– Торги закончились, – Хилдер вернулась в гостиную и взбудоражено смотрела на подругу. – Странника купил некий  Адам Ваха, отец сказал, что он  из Португалии. Мне так жаль, Энн, что Ларус не сдержал обещание!

Прислонившись лбом к прохладной поверхности стекла, Энни зажмурилась, чтобы слезы перестали жечь глаза, и мысленно обняла брата, которому сейчас было в разы больнее, чем ей.

– Энн, ты только посмотри, – Хилдер подошла ближе и протянула смартфон, на экране которого красовались фотографии жгучего брюнета.– Если это тебя успокоит, Странник попал в руки очень симпатичного и горячего мужчины. Ну же, взгляни!

Разглядывать парней в сложившейся ситуации Энн хотелось меньше всего. Она помотала головой и шмыгнула носом. Слезы непослушно скопившись в уголках глаз, все же нашли выход.

– Этот Ваха – алмазный король! – не обращая внимания на подругу, Хилдер продолжала увлеченно изучать  интернет в поисках информации о покупателе.– У него ювелирные салоны по всему миру. Италия, Португалия, Франция, даже в Штатах есть, представляешь?

– Хил, –  Энн попыталась было остановить подругу, но махнула рукой. Пусть говорит, что хочет. Какая  уже разница, кто такой этот Ваха, если он не местный и увезет Странника из страны.

– Но странно, Энн, очень странно,– не унималась Хилдер.– О его компании написано много, а о нем самом информации почти нет: имя, пара фотографий и все. Но зато какие фотографии, Энни! Вот это взгляд!

Проигнорировав восторженные возгласы подруги, Энн спрыгнула с подоконника  и пошла на кухню, чтобы налить себе воды. Что сделано, то сделано. Странник был продан и изменить сей факт было ей не под силу. Но в этот момент в голову девчонки вихрем ворвалась шальная идея.

– Хил, а номера телефона этого Адама там случайно нет?

– Нет, конечно, только номера филиалов.

– Жаль, – сделав глоток воды, вздохнула Энн.

– Что ты задумала? – настороженно спросила Хил.

– Ничего, просто хотела дать несколько советов, чтобы Странник быстрее адаптировался.

– Думаю, Ларус и так все расскажет, – махнув рукой, Хил подошла к подруге и тоже налила себе воды.

– Отец ничего не знает о Страннике, Хил. Он считает его глупым и неуправляемым. Но это не так. К нему просто нужен особый подход. Я могла бы подсказать. Уверена, это облегчило бы жизнь и коню, и его новому владельцу.

– Может ты и права, Энн, – решительно поставив пустой стакан на столешницу, заявила Хил и, подмигнув подруге, добавила:

– Я попытаюсь узнать его  номер у отца.