Текст книги "Шахидки. Роман"

Раздеваться до нижнего белья Юлия не стала. Свои полусапожки, которые тоже могли послужить холодным оружием из-за вшитых в подошвы особо твердых металлических пластинок, затолкала под кровать. Сняла утепленную ветровку и аккуратно уложила на столик рядом с зонтом и сумочкой.

В сумочке – повседневный мобильник, столь необходимая ей косметичка, документы, деньги и целлофановая облатка с двумя оставшимися таблетками с названием «седуксен». Однако название было маскировкой, таблетки не представляли собой снотворное. Напротив, они чуть ли не мгновенно освобождали сонную голову от всяческого мусора, вызывали прилив энергии и взводили уставший организм в состояние готовности к действию. Тревожный сотовый телефон с единственной кнопкой и размером меньше компьютерной флешки лежал в маленьком потайном кармашке просторного свитера.

Она небезосновательно предполагала, что содержимое карманов и сумочки будет тщательно обследовано. В журналистском удостоверении лежал квиток на получение гонорара за статью в «Оракуле». В квитке, как и в паспорте, значилась Юлдуз Романова. Номер официально зарегистрированного оператором связи повседневного мобильника секрета не представлял, пускай срисовывают.

Постель оказалась довольно жесткой. Юлия улеглась на нее в свитере и в не стеснявших движения джинсах. Подушка мгновенно восприняла очертания головы. Ощупав ее, Юлия сообразила, что наволочка набита шелухой от семечек. «Расслабься и получи удовольствие», – вспомнила она глупый анекдот. Так и решила сделать. Могла, конечно, воспользоваться таблеткой, чтобы быть на чеку, но нужды в том пока не было. Прикрыла глаза и приказала себе не спать.

Напряженный день и общение с Заремой сказывались, и Юлию все-таки потянуло в сон. А почему собственно она должна не спать? Пусть приходят, пусть обшаривают карманы. Все равно она сможет проснуться от малейшего шороха. Подумав так, она впала в дрёму. И пробудилась, как ей показалось, не успев до конца погрузиться в расслабляющий сон. Кто-то бесшумно проник в комнату. Сквозь ресницы Юлия увидела Зарему. Девушка прошла босиком к столику, осторожно взяла ветровку, сумочку и зонт, оглянулась на спящую спасительницу и тихо вышла. Под утро вновь появилась. Уложила на место вещи и так же тихо удалилась.

Все это время Георгий находился поблизости. Оставив транспорт на территории школьного лагеря, а страхующую группу в подлеске, он обошел по внешнему периметру бетонную ограду. Сквозь стену, окружавшую Вдовий дом, не смогла бы пролезть даже кошка. Тем не менее, особых трудностей для тренированного человека ограда не представляла. Электропроводки наверху не было. Камеры слежения, как удостоверился Георгий, стояли лишь у центральных ворот и на въезде с тыльной стороны. Вполне возможно, что по внутреннему периметру бегают собаки. Но для них у Георгия имелись усыпляющие стрелки, упрятанные в кожухе авторучки.

Ограду он перемахнул там, где она подходила, чуть ли не вплотную к лесу. Присел на корточки, в готовности использовать авторучку и вглядываясь в темную морось. Ни одно окно не светилось. Посторонние звуки не прослушивались. Собак не было. Дозорных – тоже.

Проскользнув тенью к стене дома, Георгий направил луч миниатюрного слухача на окна. Живым оказалось только одно. Вначале он услышал неясное причитание пожилой женщины, затем короткий стон и внятный мат по-русски. Видать, сильно обиделся щенок-ухажор, которого скинхеды едва не угробили. Во избежание осложнений пришлось «заказчику» похищения оттранспортировать их поближе к пристанционному коммунальному бараку, где все трое обитали с малолетства под пьяную ругань жильцов.

Дверной скрип подсказал Георгию, что из комнаты кто-то вышел. Какое-то время доносились лишь шорохи да невнятное бормотание. И снова вроде бы слабо скрипнула дверь. В этот момент во внутреннем кармане завибрировал мобильник-малютка. Докладывал маэстро Толик из локационного кунга, закамуфлированного под хлебный фургон.

– Из дома звонила женщина. Абонент велел задержать Джульетту до утра.

Не слишком ли легко все получается?.. Во всяком случае, осложнений, похоже, не ожидалось. Таракан-слухач некоторое время безмолвствовал. Ожил, когда пожилая женщина что-то сердито сказала на чеченском. И опять скрипнула дверь.

Георгий решил обойти здание вокруг: вдруг Юлька сумеет подать какой-нибудь сигнал? Совсем не лишне знать, куда ее поместили на ночь. Однако сразу же за углом его ждало препятствие: еще один забор. Выходит, внутри территории был еще двор. Из него и вел тыльный выезд, оборудованный камерами слежения. Пришлось приступить к осмотру Вдовьего дома с обратной стороны.

На уровне второго этажа глухой стены просматривалось круглое отверстие, похожее на бойницу. «Если бойница, – подумал Георгий, – то архитектор – дурак: внизу сплошь мертвая зона». Он еще раздумывал, остаться на месте или пройти за выступ здания, когда в бойнице вдруг проблеснул свет. Молодец Юлька, догадалась дать о себе весточку! Значит, пока все идет по плану. Значит, и группе захвата, укрывшейся в подлеске, можно расслабиться.

До лагеря он добрался минут за восемь. Дождь перестал моросить, но небо оставалось серым. Территорию у въезда освещали два фонаря, все остальное – одноэтажные домики, котельная, спортивные площадки – были погружены в темноту.

Дворняги, обычно встречавшие незнакомцев громким лаем, беззвучно подбежали к Георгию и завиляли хвостами. Он достал из одного из бесчисленных карманов куртки палку требушиной колбасы и разделил ее по-братски.

Возле кунга должен был находиться часовой, но, сколько он ни вглядывался в темень, обнаружить его присутствие не мог.

– Часовой! – не по уставу окликнул он.

Откуда-то послышался голос:

– Чужих нет, командир.

По-русски говоривший изъяснялся с трудом.

– Ты где?

– В секрете.

– Покажись.

– Зачем? Я всех вижу, меня никто не видит…

Занятный кадр, подумал Георгий, надо узнать у Феоктистова, что это за чудик.

С Феоктистовым, имевшим псевдоним Рыбак, они подружились, когда кунг отогнали на дачу к банкирше. За три месяца общения псевдонимы сами собой улетучились. А взаимное расположение сохранилось. Феоктистов в лагере был кем-то вроде коменданта…

Георгий выбил морзянкой по металлической двери кунга слово «дача». Маэстро Толик распахнул дверь.

– Я в штаб, Толик, – сказал Георгий. – Если что, дай знать.

Феоктистова он обнаружил в комнате отдыха. В ней стояли шесть топчанов. Три были заняты. На одном из них дремал его приятель. Поднялся, увидев Георгия.

– Ко мне?

– Есть небольшой вопрос, – ответил Георгий.

Они вышли на воздух. Дождь прекратился, но небо все еще хмурилось.

– Кто, Саня, сейчас на посту у кунга?

– Татарин Камиль Аюпов.

– Откуда он взялся? Я его раньше не замечал.

– Из военных разведчиков. Зачем тебе?

– Любопытный кадр. Что о нем знаешь?

– Прошел Карабах, Чечню. Награжден орденом. Звание – старший прапорщик. Владеет татарским, чувашским и даже чеченским. По характеру – пройдоха. Но добрый. Уговаривал остаться в кадрах – ни в какую.

– Пришли его ко мне после караула.

– Сманить хочешь?

– Посмотрим. Я покемарю в вашей дежурке, ладно?

– Кемарь.

Георгий вырубился мгновенно. И мгновенно пробудился от вибрации флешки. На связи был Маэстро:

– Перехват.

– Понял. Иду.

В кунге Маэстро Толик объяснил:

– На объект прибыл хозяин. Послал за вашей Джульеттой женщину. Будете слушать?

– Да.

Был когда-то Маэстро старшим лейтенантом и спецом-одиночкой. С возрождением Белой дачи быстро дорос до капитана и обзавелся тремя подчиненными. Придумал им коллективный псевдоним – игуаны: первый, второй, третий. И объяснил, игуаны – это вид ящериц, лучше других маскирующихся на местности. Два Игуана занимались делом на базе, третий, сменяя Маэстро, бдил за Вдовьим домом.

– В комнате шевеление, – произнес Маэстро. – Наденьте наушники.

Сначала в наушниках слышалось лишь шелестение бумаг. Затем чуть скрипнула дверь. Мужской голос произнес:

– Приведите гостью, Зульфия.

Значит, Юльке предстоит экзамен. Георгий верил, что она его выдержит. Актриса! Даже бурсу закончила играючи. Белый никогда никого из курсантов не хвалил. А ее однажды поставил в пример парням-следопытам. Он и псевдонимы придумал. Ей – Джульетта, ему – Ромео.

3.

Юлия уже не спала, сидела на жесткой постели, подложив под спину подушку с подсолнечной лузгой, когда открылась дверь, и в комнату заглянула женщина с обожженным лицом.

– Айда! Зовут.

– Кто зовет? – спросила Юлия.

Та не ответила, застыла на пороге, дожидаясь, пока ночная пришелица натянет полусапожки и накинет ветровку.

Они спустились на первый этаж и свернули в левое крыло дома, а не в правое, куда притащили вчера чьего-то племянника. Провожатая постучала в крайнюю дверь, распахнула ее, пропуская Юлию. Сама осталась в коридоре.

В комнате с коврами сидел в кресле за журнальным столиком представительный мужчина лет сорока. В кофейного цвета костюме, при галстуке и без малейшего намёка на щетину, он выглядел весьма импозантно. Может, для Заремы он и был Магасом, но на компаньона пустившегося в бега «Шуры-лимона» совсем не походил.

– Садитесь, – сказал довольно приветливо, кивнув на второе кресло.

Юлия устроилась, и, не дожидаясь вопросов, взяла инициативу в свои руки:

– Почему меня не выпускают отсюда? Я – что, преступница?

– Не кипятитесь, – остановил ее кавказец. – Никто вас здесь насильно не удерживает. Просто мне захотелось своими глазами увидеть девушку-джигита, – он изъяснялся по-русски просто блестяще, даже слегка акал по-московски, не иначе, как жил в столице с детства и уж, наверняка, окончил один из столичных вузов. – Давайте знакомиться, – привстал, протянул руку, – Магас.

«Как бы не так!» – мысленно усмехнулась Юлия и тоже представилась.

– Как спалось? – спросил Лжемагас.

– Неважно, – состроила она гримаску.

– Страдаете бессонницей?

– Временами, – и подумала: даже седуксен без внимания не остался. Затем вежливо, хотя ей и было то до лампочки, осведомилась:

– Как себя чувствует Руслан?

– С ним все в порядке. Находится в руках врачей.

– Рада за него. Ненавижу нацистов в любом обличье!

– Я тоже. В первую очередь, как российский бизнесмен. Всегда стараюсь узнать заранее, с кем предстоит общаться.

– Правильно делаете.

– Ну, если вы такого же мнения, тогда, надеюсь, простите меня.

– За то, что задержали здесь?

– Не только. Я без спросу познакомился с вашими документами. Вы назвали себя Юлией, а в паспорте значится Юлдуз.

– Между прочим, шариться по чужим карманам неприлично.

– Согласен, но это мера вынужденная.

– Уж не думаете ли вы, что меня интересуют ваши коммерческие секреты?

– Если бы вы знали, на какие ухищрения идут конкуренты!.. Так все-таки, почему Юлдуз?

– Так записали при рождении. Мама настояла. В честь бабушки.

– У вас мама мусульманка?

– Татарка.

– Татарским владеете?

– Увы! Знаю лишь отдельные слова и фразы.

– Выходит, по матери вы мусульманка.

– Я далека от религии. Но в Высший Разум верю.

– Ислам и есть учение о Высшем Разуме.

– Эта идея присутствует во всех религиях.

– Хорошо, отложим дискуссию. Ваш отец, как я понимаю, русский?

– Правильно понимаете.

– Не тот ли Романов, у которого были в свое время неприятности из-за подпольной секции восточных единоборств?

– Не тот. Восточными единоборствами увлекался брат отца – дядя Илья. Папа вполне официально тренировал самбистов.

– Теперь понятно, кто вас натаскал, как джигита. Где он живет?

– Кто? Дядя?

– Отец.

– Папа три года назад умер. А мама переехала в Башкирию.

– Между прочим, ваш зонт, Юлдуз, вполне может заменить клинок.

– Дядя Илья постарался. На случай вынужденной самообороны.

– Кстати, что привело вас в наш заштатный городок?

– Продолжается проверка на лояльность?

– Не подумайте худого! Мои вопросы, возможно, в ваших же интересах. Так чем же вам приглянулось наше захолустье?

– К дяде приезжала.

– Разве он здесь живет?

– Вообще-то у него квартира в Москве. Но он оставил ее бывшей жене. Здесь сторожит лагерь. Там и живет.

– Где вы работаете, Юлдуз?

– Вы же видели мое удостоверение.

– И все же?

– В журнале «Оракул».

– Какова тематика вашего журнала?

– Название говорит само за себя: предсказания и их толкование, аномальные явления, парапсихология и прочее.

– О чем ваша статья в журнале, за которую вы недавно получили гонорар?

– О заповедях Магомета.

– Любопытно. Вы знакомы с Кораном?

– Не только с Кораном. Знакома с Торой, с ведическими писаниями и даже библейскими апокрифами. Но Коран мне ближе. Мама у меня верующая.

– Во сколько в редакции начинается рабочий день?

– У меня свободный график – я спецкор.

– А у других сотрудников?

– Официально – в 10 утра.

– Что значит «официально»?

– Сотрудницы подтягиваются, в основном, к одиннадцати.

– Я вижу, вы с готовностью отвечаете на мои вопросы.

– А что мне остается? Вы сказали, что, возможно, это в моих интересах.

– И в чем ваш интерес?

– В денежном вознаграждении за какую-либо услугу.

– Какую же услугу вы можете оказать?

– Написать, например, рекламный текст о продукции вашей фирмы.

– Вас угнетает безденежье?

– Нельзя сказать, что угнетает. Но денег много не бывает.

– Верное замечание.

– И все же я вас опасаюсь. Коммерческие структуры часто связаны с криминалом. Вот и прикидываю: вызову ваше недовольство – и останусь тут на веки вечные.

– Неужели, Юлдуз, я похож на гангстера?

– Современные гангстеры ходят не с золотыми цепями, а в галстуках либо во фраке с бабочкой и выглядят вполне интеллигентно.

– Прямо, как я?

– Ага, – кивнула она.

– Какие у вас взаимоотношения с нашей доблестной милицией?

– Никаких.

– Во время вчерашнего инцидента вы сказали Зареме, что милиция вам ни к чему. Чего вы опасались?

– Опасаться мне нечего, я – не преступница. Но не хочу, чтобы меня дергали на допросы даже в качестве свидетельницы. К тому же, вдруг я покалечила кого-то из тех недорослей?

– Не захотели оправдываться?

– А вы бы захотели?

Магас (или кто он там – один Аллах ведает) показал в улыбке свои красивые зубы, проговорил: «С вами не соскучишься!», покачал головой и согнал улыбку с лица. Произнес, слегка нахмурившись:

– А теперь завтракать. На женскую половину.

– И я смогу уйти отсюда?

– Часа три вам еще придется поскучать в нашем обществе.

Скучать Юлии пришлось в компании женщины с обожженным лицом, приставленной к ней, судя по обстановке, в качестве надсмотрщицы. Она пыталась разговорить хмурую компаньонку, но та или отмалчивалась, или что-то нечленораздельно бормотала. А когда Юлия поинтересовалась, где Зарема, глаза ее, и без того узкие, сузились еще больше, и в них проблеснул злой огонек.

– В кошатнике, – буркнула довольно внятно.

– В каком кошатнике? – не поняла Юлия.

Ответить надсмотрщица не соизволила.

Видать, не все ладно во вдовьем королевстве, подумала Юлия. Дисциплина дисциплиной, а женщины остаются женщинами. Вполне возможно, что и тут, как и повсюду, идет подковерная борьба, и плетутся интриги.

«Проскучала» Юлия не три часа, а около четырех. Лишь после этого появился лощёный хозяин и с улыбкой одарил её сообщением:

– Машина в вашем распоряжении. Водитель отвезет, куда скажете.

Юлия глянула на него исподлобья и, набравшись нахальства, спросила:

– А как насчет возможного вознаграждения? Или я не прошла тестирование?

– Вознаграждение не за горами, – улыбнулся он еще шире и добавил: – С вами прокатится Зарема. Ей надо навестить в больнице Руслана…

4.

Камиль Аюпов оказался невысоким, жилистым и непоседливым мужичком. Так и казалось, что он вскочит со стула и куда-то помчится.

– Скажи, Камиль, где же ты все-таки прятался? – спросил Георгий.

– Рядом с козой был.

– Не понял.

– У бабы сторожа коза есть. Она ее под навесом у забора держит. Я дал козе кушать сухарь. Сам рядом на сено лег. Меня не видать. Я всех вижу.

– Маскироваться в разведке научился?

– Эйе, – и утвердительно кивнул.

– Орден тоже за разведку получил?

– За всё по малу.

– Можешь вспомнить какой-нибудь эпизод?

– Много могу. Один раз связник поймал. Молодой совсем, как малайка, и кусачий. Принес штаб. А это не малайка, а кызым.

– Девушка?

– Эйе. Комбат потом мне благодарность писал. Кызымка ему признание делала.

– Почему ты не хочешь в кадрах остаться, Камиль? Получишь офицерское звание, и служи.

– Не-е, командир. Зоя ждет. У нас дочка Луиза есть. Будем делать сын Айрат. Как шахидку поймаю, так и домой.

– Ты откуда родом?

– Деревня Тайкасовка, Караидельский район.

– Где это?

– Урал. У нас везде горы.

– Говорят, ты чеченский язык знаешь, Камиль?

– Мало-мало знаю.

– Хочешь со мной работать?

– Какой работа делать буду?

– Заниматься разведкой и ловить шахидок.

– Очень годится.

– Тогда тебе надо выбрать псевдоним.

– У меня был позывной – Медведев.

– Почему вдруг Медведев?

– Фамилия Аюпов. По-нашему медведь – Аю.

– Ладно, будешь Медведев. Какой у тебя пистолет?

– ТТ.

– Получи завтра у коменданта Макарова с глушителем.

– Понял. Работать нада тихо-тихо…

«Летишь, как мотылёк на огонь…»

1.

Женщина с обожженным лицом вывела Юлию через черный ход, и они оказались в глухом заасфальтированном дворе. К стене дома приткнулись две новенькие иномарки без номеров и, что ее удивило, свежевыкрашенный инкассаторский броневик. Она автоматически засекла его номер: К-333 ТТ 77. Вдруг пригодится? Возле ворот стояли жигули шестой модели, на которые чеченка и показала.

За рулем «шестерки» сидел ушастый парень в кожанке. Передняя пассажирская дверца была открыта. Юлия проигнорировала ее и уселась сзади рядом с Заремой.

Та явно обрадовалась встрече.

– Здрасьте!

– Приветик, Зарема!

Водила захлопнул дверцу, обернулся. На кавказца он никак не походил. Нос картошкой, красные уши оттопырены – явно из российской глубинки.

– Куда? – спросил.

– В район Лефортово. Я подскажу.

Там, на Шоссе Энтузиастов, располагалась редакция «Оракула».

Водила дал длинный сигнал. Ворота поползли в сторону.

Выходит, привратник находился внутри дома. Немаловажный факт. Жигули юркнули в ворота, обогнули дом-крепость и выехали на знакомую Юлии улицу.

– Вы на меня не сердитесь? – спросила Зарема.

– Нет, – ответила, не покривив душой, Юлия. – Ваш бизнесмен – довольно приятный мужчина. Каким бизнесом он занимается?

Легким движением Зарема приложила палец к губам, давая понять, что в машине есть лишние уши. А может, она и не шахидка вовсе? Смертницы такими не бывают. Но дом на отшибе все равно нечист, похож на перевалочную базу или схрон для объявленных в розыск преступников. Нельзя выпускать из-под прозрачного колпака и его обитателей, особенно респектабельного бизнесмена, которому совсем не подходит кличка Магас. Образованный мужичок! Ниточки от него могут привести, черт знает куда. Очень может быть, что и к настоящему Магасу. Не исключено и то, что перевалочная база временно пустует в ожидании серьезных гостей, которые вполне могут оказаться шахидками…

Двигатель «шестерки» работал почти бесшумно. Ушастый водила, соблюдая все правила движения, тихонько насвистывал. Получалось у него очень даже неплохо, но Юлия, несмотря на знакомую мелодию, никак не могла вспомнить, что за песню он выводит. А когда вспомнила, удивилась: в песне были слова: «Вот умру я, умру я, похоронят меня…».

– Ты, Свистун, кончай тоску наводить, – сказала она.

Тот обернулся, ощерил в улыбке зубы с желтыми фиксами.

– Могу другую, повеселее, – и засвистел гимн Советского Союза.

– Репертуарчик у тебя, однако!

– Не нравится? А хочешь про любовь? «Мы с тобой два берега», знаешь?

– Что, настроение хорошее? – спросила Юлия.

– Ага. Хозяин бабки выдал.

– Много?

– Больше, чем при бомбежке.

– Какой еще бомбежке?

– Эх, ты! Бомбить – значит, левачить без лицензии. Никакой водила от левого клиента не откажется.

– Откуда ты, бомбила?

– Не бомбила, а бомбёр. Из Рязани, а что?

– Давно на хозяина работаешь?

– Третий месяц. Жалко, что не каждый день.

– Нравится?

– А что? На базар или в магазин, или отвезти кого, как вот вас сейчас. И кемарь – лафа! Или сиди перед ящиком на кухне, гляди на тёлок в купальниках.

Он снова засвистел, но уже что-то безмотивное. Юлия больше не доставала его.

Когда Жигули подкатили к «Оракулу», она спросила Зарему:

– Хочешь зайти к нам? Посмотришь на предсказательницу судьбы.

По лицу Заремы было видно, что предсказательница ее заинтересовала. Однако она колебалась. Юлия догадалась о причине и успокоила:

– У нас всего четверо сотрудников – одни женщины. Пошли!

Зарема согласно кивнула и вылезла из машины.

Усадив Зарему на диван и всучив ей подшивку «Оракула», Юлия вышла, чтобы заварить чай и заодно проинформировать Люсьену Гугину об обстановке.

– Кстати, коллега, – сказала Люсьена, – вами настойчиво интересовался мужчина с приятным голосом. Спрашивал, давно ли вы работаете в редакции, и может ли он познакомиться с вашей статьей в журнале. Весьма оперативно, но топорно!

Вернувшись в кабинет, Юлия обнаружила, что Зарема с редкостным вниманием перелистывает страницы журнала. Видно такое чтиво было для нее в диковинку. Пристально разглядывала картинки. Начав вчитываться в текст, по-детски шевелила губами. Увлёкшись, даже не сразу отреагировала на предложение почаёвничать.

Юлия не торопилась заводить разговор, ждала, за что можно будет зацепиться, И дождалась:

– Вам понравился Аслан? – спросила Зарема.

– Какой Аслан? – с подчеркнутым недоумением осведомилась Юлия.

– Для чужих он – Магас, – объяснила девушка.

– Да, очень интеллигентный мужчина. И весьма представительный.

– Его все уважают! – горячо подхватила Зарема, и лицо ее заметно порозовело. – Он моим родителям помог, когда федералы наш дом разрушили.

– Ох, Зарема! – воскликнула Юлия. – Уж не влюбилась ли ты в него?

Та порозовела еще больше, уткнулась в чашку с чаем и тихо проговорила:

– Скажете тоже!

– Называй меня по имени и на «ты», ладно? А то я чувствую себя старухой.

Зарема согласно кивнула.

В голове Юлии проскочила шальная мыслишка: хорошо бы завербовать девчонку! Мыслишка проскочила и тут же улетучилась, как абсурдная. Зарема никогда не пойдет на открытую вербовку. Ее можно использовать только втёмную.

Юлия мимолетно вспомнила, как поучал ее в бурсе Белый:

– У каждого Исполнителя должны быть собственные наседки, которых он должен оберегать, как самого себя. Потому что без наседок он слепой и глухой.

Наседками Белый именовал агентов-информаторов, которых называли еще и кроликами, духарями, индюками, а особо важных – дятлами. Даже сослуживцу не дано было знать наседок и дятлов Исполнителя.

Вздохнув, Юлия поглядела на Зарему и ощутила себя питоном, нежно обволакивающим жертву. И сочувственно продолжила:

– В такого мужчину влюбиться не грех. Он женат?

– Это не имеет значения.

– Почему не имеет?

– У него только одна жена. Она далеко отсюда.

– В Ичкерии?

– Нет, в Турции.

– А здесь только ты?

– Да, только я.

– И у тебя нет ни соперниц, ни врагов?

– Соперниц нет. Враг есть.

– Случайно, не чеченка с обожженным лицом?

– Она ингушка. А как вы догадались?

– Мы же договорились на «ты»!

– Я забыла, Юлдуз. Да, она – враг. Влюбилась в него, как кошка в барса.

– Почему же Аслан ее не прогонит?

– Нельзя. Она родственница имама.

– А кто такой имам?

– Не знаю, – по легкой запинке Юлия почувствовала, что чеченка соврала. – Я никогда не видела его.

– А старая Биби? Тоже его родственница?

– Да. И Руслан тоже, племянник.

– Нелегко тебе приходится, Зарема, – посочувствовала она девушке. – Между прочим, возможно, мне придется поработать на твоего Аслана.

– Кем поработать?

– Написать статью или рекламный буклет. Чем он торгует?

Улыбчивость сошла с лица Заремы.

– Чеченцы не торгуют! Азербайджанцы торгуют. Аслан – банкир.

– Ну!? – разыграла Юлия удивление. – Неужели банкир?

– Да, – с гордостью подтвердила Зарема.

– И как называется банк?

– Не знаю, – ответила та. – Это не женское дело.

2.

Раздался легкий стук в дверь, и в кабинет собственной персоной вплыла Люсьена Арнольдовна Гугина.

– А вот и наша великая предсказательница мадам Аэлита! – представила ее Юлия.

Люсьена умела производить впечатление. С черными пронзительными глазами, с иссиня-седоватым гребнем прически и бросающимися в глаза усиками над верхней губой, она смахивала на булгаковскую ведьму. И одета была подобающе, в яркую балахонистую кофту и темную юбку до пят. И вообще в ее облике было что-то не от мира сего, этакая интеллигентная авантюрность.

Да и поступки главной редактрисы зачастую отдавали авантюризмом. Плотоядно ухмыляясь, она сочиняла для журнала астрологические прогнозы и подписывала их псевдонимом: мадам Аэлита, профессор астрологии. При чем тут была марсианка из романа Алексея Толстого, неведомо. Но на читателей действовало. Свои сочинения мадам Аэлита адресовала, в основном, коммерсантам средней руки и расплодившимся на постсоветских просторах челнокам.

– Самый суеверный народ, – небрежно объясняла Люсьена. – Вреда от моих прогнозов никакого. А польза случается.

Вреда и в самом деле не было. Юлия, любопытствуя, глянула в первый день своей журналистской карьеры, что пророчит мадам Аэлита овнам. Оказалось, что их ждет успех в предпринимательстве, но при условии, что овны будут бдительны и сумеют противостоять обману со стороны партнеров…

Люсьена медленными шажками приблизилась к столу и, не присаживаясь, развернулась к Зареме. Уставилась на нее черными глазами. Та поежилась.

– Не отводи взгляда! – приказала предсказательница. – Не принадлежишь ты себе, голубушка! Ему принадлежишь. Летишь, как мотылек на огонь. Сгоришь или не сгоришь – один Всевышний ведает. От тебя самой судьба твоя зависит. На горе ты была, а вниз не поглядела, не пожалела муравьишек. Под ноги смотреть надо, голубушка! Твои следы сами подскажут, куда идти. Но глаз не закрывай, иначе сорвешься в пропасть в стадо диких свиней.

Юлия заметила, как при этих словах Зарема вздрогнула. Но глаз от предсказательницы не отвела. А та продолжала почти утробным голосом:

– Дым вижу. Твое лицо в дыму. Беги, голубушка, беги! И не оглядывайся назад! Смотри вперед и по сторонам. Твой избранник ждет тебя за большим камнем. Взгляни на него! Что видишь?

– Ничего, – машинально ответила Зарема.

Мадам Аэлита не слышала ее. Закатила глаза, забормотала что-то и вдруг внятно произнесла:

– Проникни в мысли его. Тебе откроется истина.

– Он хороший, – пискнула Зарема.

– Не перебивать! – прикрикнула на нее мадам Аэлита. – Я не вижу его, потому сказать про него ничего не могу. Тебя вижу. Твою трудную тропу вижу.

Люсьена смахнула с лица невидимый пот, плюхнулась на свободный стул, изображая предельную усталость. Схватила Юлин бокал с недопитым чаем. Опрокинула его в усатый рот. Изрекла:

– Пока выбьешь место под солнцем, уже стемнеет.

Чеченка опять вздрогнула, испуганно глянула на нее и сразу же опустила глаза. А предсказательница, тряхнув иссиня-седоватой прической, молвила:

– Пока красота спасет мир, уроды его погубят! Ты слышишь, дитё?

– Слышу, – пискнула Зарема.

– Голос подскажет, как поступать. Прислушивайся к нему и не перепутай тропу!

С этими словами мадам Аэлита величественно встала и объявила самым обычным и привычным для Юлии голосом:

– Пойду, девчонки. Богатый клиент ждет, – и скрылась за дверью.

«Ну, и лицедейка!» – восхищенно подумала Юлия. Зарема произнесла еле слышно:

– Я боюсь ее.

– Не бойся. Она тетка неплохая. А предсказания ее, между прочим, сбываются.

– Наверно, ей надо было заплатить?

– Не надо. Ты моя подруга, так ведь?

– Так.

– Со своих она плату не берет.

– Мне пора, Юлдуз. Еще Руслана надо в клинике проведать, продукты передать.

– Я провожу тебя до выхода, Зарема, – ответила Юлия и вручила ей на прощанье номер журнала со своей статьей.

Через час она и сама покинула редакцию. Шагая к метро «Авиамоторная», старалась определить, есть ли хвост, а если есть – как он выглядит. Было еще светло. Небо, хоть и хмурилось, но не сплошь. Прогалы в тучах отливали бледной синевой. Следом за Юлией лениво топал южанин в длинном пальто и с сумочкой-барсеткой на цепочке вокруг запястья. Может, топтун – он?..

Юлия спустилась в метро. На станции «Площадь Ильича» перешла на Люблинскую линию. Южанин поехал дальше. Она доехала до «Волжской» и, не торопясь, двинулась к Волжскому бульвару. Явочная квартира располагалась на десятом этаже двенадцатиэтажного дома примерно на середине пути между станциями «Волжская» и «Кузьминки». Довольно удобно – в любую сторону зеленый свет.

Поднявшись на скрипучем лифте, она прошла к дальней двери трехквартирного отсека, открыла ее и оказалась «дома». Явка – она и есть явка: нежилой дух чувствовался во всем. В спальне стояли широкий кожаный диван и колченогий журнальный столик с двумя продавленными креслами. Главным и хитрым предметом мебели здесь был громоздкий резной шкаф с неизвестно чьими шмотками. В маленькой комнате одну стену занимали книжные полки с разномастной литературой. К окну придвинут массивный письменный стол с единственным стулом. А на столе красовался вполне современный компьютер «Пентиум-4».

Кухня, мягко говоря, чистотой не блистала. Призывно урчал холодильник. Юлия заглянула в него. Морозилка была забита продуктами, которых вполне могло хватить на неделю. В дверце красовалась бутылка водки.

Делать Юлии в этой квартире было нечего. Но она выждала положенные полчаса и прошла в спальню к хитрому шкафу. Сняла с вешалки темную куртку с капюшоном. Свою куртку затолкала в объемистую серую сумку с фальшивой нашлепкой «Адидас». Залезла в громоздкий шкаф, нащупала слегка выступающий шуруп, сдвинула его. Потянула заднюю стенку в сторону. Она легко поддалась, открыв лаз, в который мог бы протиснуться и толстяк. Юлия притворила дверцы, шагнула в нишу. Сдвинула стенку на место, защелкнула с обратной стороны таким же шурупом. И оказалась в таком же шкафу, но в другой квартире, смежной и однокомнатной, выход из которой вел в соседний подъезд. Спустилась на лифте и, слегка сгорбившись, вышла на сумеречную улицу. Свернула в проходной двор и направилась к метро Кузьминки.

3.

Гера ждал ее.

– Раздевайся и рассказывай, – произнес.

Она не пересказывала события, а докладывала, стараясь не упустить малейшей детали. Сообщила, что Магас – вовсе не Магас, а банкир по имени Аслан, и описала двор с инкассаторским броневиком с номером К-333 ТТ77.

Георгий вытащил из кармана трубку внутреннего телефона, набрал двухзначный номер:

– Подтвердилась плавающая кличка. Имя – Аслан. Опять банкир. Во дворе инкассаторский броневик, тот самый, что в деле «Прима-банка».