Текст книги "Пепел и Дым. Я (не) вернусь"

Глава 12

Егор

Мужиком Кузнецов был мозговитым не только в работе, но и в обычных бытовых вещах. Недаром празднование юбилея спланировал накануне выходного. Сам стоял у борта, свежий как огурчик, и парни были в форме.

– Отдохнули, орлы? – обратился он к команде. – Работать готовы?

Голоса зазвучали невпопад, но быстро стихли. Я тоже заткнулся, увидев появившихся в проходе Полину с сыном.

– Дед! – Тим рванул вперёд.

Полина шла неторопливо, нехотя. Но всё-таки шла.

Кузнецов однозначно их появления не ожидал. Да и Богатырёв тоже. Вышел навстречу. Кровь забурлила, едва он дотронулся до Полины. По-медвежьи обхватил и – чтоб его! – потянулся к губам.

В башке затрещало, жилы связались узлами. Смотрел на них, понятия не имея, с чего меня кроет дикой ревностью.

Полина быстро поцеловала его и улыбнулась.

– Егор! – Вскрик заставил меня отвлечься от долбаной парочки.

Тимоха думать забыл о деде и подскочил ко мне.

– Привет! – Я потрепал его по плечу.

Выдержка, как оказалось, у меня херовая. Не прошло и десяти секунд, как я глянул на Полину. Благо Богатырёв выпустил её. Только ревность продолжала лупить наотмашь желанием оттащить его подальше от Линкиной сестры и разъяснить, что ему стоит поискать себе девочку попроще.

– Уговорил-таки мать?

– Она мне хоккеем разрешила заниматься! – объявил Тим. На первый взгляд весьма сдержанно, но глаза так и сверкали.

– Значит, с ней не всё так плохо. Контакт есть.

Сын Польки разулыбался. Вот же! В его улыбке видна была улыбка Ангелины. Только я хотел посмотреть на Полю, Тим спросил:

– А ты мне подарок принёс?

– А я знал, что ты сегодня придёшь? – ответил вопросом на вопрос.

– Вряд ли.

– Вот именно. Так что дуй на трибуну. Так понимаю, вы с мамой пришли тренировку посмотреть?

– Это я пришёл тренировку смотреть. А мама… – Он мельком обернулся назад. Понизил голос, брови сдвинулись. – Мама на Федю пришла смотреть. Только ему до тебя далеко. Не говори ему, что я такое сказал.

– Он и так знает, – хмыкнул я.

Слова Тимохи позабавили. Особенно позабавил заговорщицкий шёпот, которым они были сказаны.

Полина

– Не понял.

Федя нахмурился, увидев, как Тимоха припустил к Егору.

– Что ты не понял?

– С чего твой сын так к нему проникся?

– Ты не понял, с чего он так проникся к нему или почему так не проникся к тебе? Наверное потому, что Дымов – звезда НХЛ. А ты просто хорошо машешь клюшкой.

Богатырёв стиснул челюсти. Посмотрел недобро. Да, нужно было промолчать. Но за минувшую ночь спала я от силы два часа, всё остальное время думала, что делать. Ответ был очевидным. Другого логичного и разумного найти мне не удалось. Непонятно откуда взявшаяся симпатия Тима к Дымову меня раздражала куда больше, чем Федю. Но знать ему об этом было ни к чему.

– Извини, Федь, – сказала примирительно. – Ты же знаешь, как я не хотела отдавать Тима в хоккей.

– Так чего передумала?

– Передумала и всё, – сказала я и пошла вперёд, к трём мужчинам, сделавшим мою жизнь такой, какая она есть. Странно было видеть их вместе. Очень странно.

Егор

Подойдя, Полина поочерёдно посмотрела на нас с Тимохой, потом на присоединившегося к нам Кузнецова.

– Если хоккей будет мешать его учёбе, я запрещу ему заниматься, – сказала она жёстко. – Говорю это, чтобы вы все слышали. – Взгляд её остановился на сыне. – А ты в первую очередь. До первого промаха.

– Ты бы лучше ему тренькать на фортепьяно запретила.

Полина не разозлилась. Она вообще была безучастной, как будто позапрошлой ночью не стонала подо мной и не покусывала губы, блаженно прикрывая глаза, словно не трахалась лет десять. Может, так и есть? Нет. Судя по тому, как приобнял её Богатырёв, нет!

Зубы заскрипели.

– Богатырёв, Дымов, хватит лясы точить. На лёд! – скомандовал Леонид.

Полина

Разложив на сиденье плед, я проследила, чтобы Тим сделал то же. Как только сын уселся, уставилась невидящим взглядом на лёд. Как давно я не была на тренировке? Чтобы вот так, просто сидеть на трибуне и смотреть, как здоровенные мужики гоняют шайбу? Очень давно. Время от времени стояла рядом с отцом, но недолго – хватало меня на две-три минуты.

А ведь папа любил лёд. Оба моих отца любили лёд. Что со мной не так? Должна же была я перенять от них хоть частичку этой любви?

– Ты видела, как он?.. – Тим дёрнул меня за рукав, заставив сосредоточиться на тренировке.

Честно говоря, не видела, потому что одновременно была тут и не тут. Но сыну не призналась, кивнула утвердительно. Он сразу же начал описывать достоинства приёма. Сложный бросок, траекторию полёта шайбы. Господи, да откуда он всё это знает?!

– Тебе совсем не нравится заниматься на фортепьяно? – спросила невпопад, вглядевшись в его одухотворённое лицо.

Сын затих.

– Ты не обидишься?

– Не обижусь.

– Совсем, – сказал он тихо. – Я ведь говорил. Если честно, мне и на гитаре не хочется.

– Даже на электро? А я уже присмотрела тебе…

– Мам, – оборвал Тим, и по его взгляду стало ясно: хоть гитару Кобейна я ему куплю, ничего не изменится. – Мне хоккей нравится. А гитара… Это лучше, чем фортепьяно, но это не хоккей.

Не хоккей. Сделав из рукавов нечто похожее на муфту, я спрятала кисти рук. Нашла взглядом Федьку, но смотрела на него недолго. Сама не заметила, как стала наблюдать за Дымовым. Вроде одно и то же: форма, клюшка, шайба, но… Не зря один стал ведущим игроком НХЛ, а другой так и остался всего лишь хорошим хоккеистом.

– Я обещаю тебе, мам, – Тимоша подвинулся ко мне, – ты будешь мной гордиться. Я стану звездой. Вначале завоюю все медали в России, а потом стану звездой НХЛ.

Немой крик протеста подкатил к горлу и влажной пеленой выступил на глазах. Я больше не видела ни катка, ни Богатырёва. Да и Дымова смутно.

Что это? Неизбежность? Карма? Хотела сказать, что он не будет играть за НХЛ, что я не пущу его, запрещу. Хотела, но промолчала. Только губы дрогнули, а слёзы потекли по лицу. Но я быстро смахнула их. Так быстро, чтобы не увидел сын. Прости, Ангелина. Прости.

Егор

Заданная Кузнецовым связка оказалась действенной. Передача – и шайба полетела прямиком ко мне. Подобрался, чтобы принять. Краем глаза зацепил трибуну. Ангелинка…

Меня как под дых ударило. Повзрослевшая, она сидела ровно по центру ряда и не сводила с меня взгляда. Рядом с ней – наш пацан.

Я зажмурился. Когда открыл глаза, наваждение исчезло.

– Дымов, мать твою! – раздался окрик Кузнецова. – Ты какого хрена ворон считаешь?!

Само собой, переданную шайбу я пропустил.

– Ещё раз ту же передачу! – скомандовал тренер.

Я снова посмотрел на трибуну. Посередине ряда сидела Полина, рядом с ней – Тимоха. Ничего схожего с Линкой. И всё-таки на миг мне снова показалось, что это моя девочка, оставшаяся в сердце рваной, незаживающей нежностью.

– Прости, Ангел, – сказал я тихо и отвернулся.

Я должен был почувствовать, понять. Не почувствовал, не понял. Прости.

Прошлое

Егор

Первые выходные отпуска пришлось проторчать в загородном доме. Учитывая, сколько мать вбухала в избушку за полторы сотни километров от города, назвать это дачей, а тем более домиком в деревне, язык не поворачивался. Обычно бывать здесь я любил, но без Линки время тянулось долго, несмотря на то, что дел было по горло. Как ни уговаривал её поехать со мной, отказалась она наотрез. Ясное дело, не хотела стычек с матерью. А они бы наверняка последовали.

– Что мрачный? – спросил отец, подойдя.

Я уже покидал вещи в машину. Мать, как всегда, договорилась с соседкой и теперь ушла за домашней молочкой, чтобы снабдить меня на неделю в городе.

– У Лины телефон выключен.

Сбросил и набрал снова. Ни ответа, ни привета. Только голос автоинформатора.

– Может, зарядить забыла?

– Может, и забыла, – согласился я, убирая мобильный. Говорить отцу, что обычно такого не было, не стал. Всё случается в первый раз. Но желание оказаться дома усилилось.

– Не психуй. – Отец хлопнул меня по плечу. – Она девчонка ответственная. Не из тех, у которых в голове непонятно что. У неё к тебе серьёзно, это видно.

– Не в этом дело, – отмахнулся я. – Она из-за мамы переживает. Сколько ни говорю, что всё в порядке, без толку.

Отец нахмурился. Посмотрел на дорогу. Я тоже. Вдалеке шла мама. Поняв, что я жду её, прибавила шаг.

– Ты же понимаешь, что это у неё оттого, что она тебя любит?

– Понимаю. Только в этом случае от её любви одни проблемы.

– Посмотрю я на тебя, сын, когда у тебя будет взрослая дочь. Твоя мать не подарок, но не суди её. Со временем окончательно успокоится. Поймёт, что тебе с твоей Линой хорошо, и успокоится.

– Уж надеюсь, – отозвался я и, проверив, всё ли на месте, мысленно поторопил маму с её передачками.

На подъезде к городу, как назло, образовалась пробка. В который раз набрав Лину, я едва ни психанул. Но деваться было некуда.

Наконец сбоку проплыли две разбитые машины. Понурые водители стояли рядом в ожидании гаишников.

– Недоумки, – процедил я и прибавил скорость. Из-за этих двоих я потерял минимум полчаса.

Остаток пути гнал, как только позволяли знаки.

– Лина! – крикнул, войдя в квартиру. – Ангел!

Было тихо. Разряженный телефон лежал на кухонном столе рядом с пустой чашкой. Вещи Ангелины тоже были на привычных местах. Это немного успокоило.

Только спокойствие продлилось недолго. Вечер становился всё более поздним, а Лины не было. Если решила встретиться с сестрой, могла бы оставить записку. Где её искать? Единственным выходом было поехать в детский дом. На этот раз шариться по соседним дворам смысла нет – очевидно. Но только я взял ключи от машины, телефон зазвонил. Номер был незнакомый. Смутная тревога натянула нервы.

– Да, – ответил резко.

– Егор, – голос Ангелины был слабым, – это я.

– Ты где?

– Не волнуйся, скоро дома буду.

– Ты где, я тебя спрашиваю?! – повторил с нажимом. Тревога не ослабевала.

Ангелина ответила не сразу. Вот же чёрт! Выскочил на площадку, понятия не имея, куда ехать. Но ответ на этот вопрос получить я собирался немедленно.

– Ты где? – спросил в третий раз так, чтобы поняла: сказать придётся.

– В больнице.

Я с шумом втянул воздух.

– Говори, в какой. Я сейчас приеду.

Ангелину я увидел, как только подъехал к воротам. Стоя на обочине, она смотрела в никуда, обхватив себя руками. Посигналил. Место для парковки искать было дольше, чем просто забрать её, раз уж вышла сама. Лина сразу же повернулась. Я открыл дверцу, отстегнулся, вышел навстречу, но она подала знак, что подойдёт сама.

– Что случилось? – спросил сразу же.

Лина поспешно села в машину.

– Давление упало, – сказала, как только мы поехали. Посмотрела на оставшуюся сбоку больницу, потом на меня. – Я в магазин вышла, хотела купить кое-что для ужина. Ещё и телефон забыла…

Рука у неё была заклеена пластырем, запястье перебинтовано. Только теперь заметил.

– Это ещё что? – Я показал на бинт. – Лин, если у тебя проблемы, скажи. Не надо врать про давление. Тебя кто-то прессует? В чём дело?

– Да никто меня не прессует. Сказала же, давление резко понизилось. Мне плохо стало прямо на улице. Ну и…

– Ты сознание потеряла? – дошло до меня. Повернулся к ней, на секунду забыв про дорогу.

Ангел выразительно посмотрела из-под ресниц. Вот дьявол! Пока я разбирался с материнскими кустами, тут такие дела.

– Ничего серьёзного. Только видишь… – Она замялась. – Мне скорую вызвали, а у меня ни телефона, ни документов. Хорошо, что медсестра попалась нормальная. Разрешила позвонить тебе со своего и отпустила. Так что из проблем, – продемонстрировала кисть, – только это. А ты как съездил?

– Нормально, – сказал я, далеко не обрадованный её «из проблем только это».

Нужно что-то решать с её паспортом. Но тут палка о двух концах.

– Вкусного привёз. Так что ужином сегодня кормить тебя буду я. Времени уже, – кивнул на часы.

Лина улыбнулась. Дотронулась до моей ноги. От сердца отлегло.

– Не уходи из дома без телефона, Лин.

– Да там зарядки мало было… – виновато ответила она и убрала руку.

– Как сейчас себя чувствуешь?

– Хорошо. Не знаю, что это было. В глазах потемнело и… всё.

Настоящее

Тогда я ей поверил. Зря. Не знала? Да всё она, скорее всего, знала. А я дурак…

Мощный удар справа вырвал меня из воспоминаний. Клюшка вылетела из рук, сам я чуть не покатился кубарем.

– Дымов, блядь! Хрен ли ты встал?!

– Иди к чёрту, Богатырёв! – процедил я сквозь зубы.

Инстинктивно глянул на трибуну. Полина так и сидела рядом с сыном. И смотрела на нас. Встретившись со мной глазами, не отвернулась. Но чувства, что это повзрослевшая Линка, больше не было. Оно не возникло даже на миг. Полина. Всего лишь Полина.

Глава 13

Егор

– Дымов?

– А ты ждала кого-то ещё?

Полина стояла в дверях, не давая пройти. Пришлось убрать её с дороги. Вырвавшийся было у неё протест утонул в приветственном возгласе Тимохи. Парень не скрывал улыбку. Я повернулся к его матери.

– Пять минут, – шикнула она. – Через пять минут ты уберёшься.

– Ты не говорил, что придёшь, – прервал наш с ней диалог взглядами Тим.

– Да я сам не знал. А потом подумал… – Я протянул ему свёрток. – Что тянуть?

– Это что? – Полина источала недовольство.

Тим, как истинный мужик, вопросов не задавал. Только посмотрел на меня и, взяв подарок, принялся разворачивать. Само собой догадался, что внутри. Тут большого ума не требовалось. Перепутать клюшку с чем-то ещё – та ещё задача. На это способна только баба.

В глазах мальчишки появилось недоверие, постепенно сменяющееся осознанностью и опять недоверием. Голову он вскинул в точности, как это делала его мать.

– Это же твоя клюшка! Ты… Ты ей решающую шайбу в кубке Стэнли забил! – голос стал громче. – Вот! – Он показал на маленькую вмятину рядом с автографом. – И это тоже с того матча! Егор! Это суперский подарок! Спасибо!

Если раньше, увидев меня, сын Поли просто улыбался, теперь он буквально светился. Осталось разве что по квартире запрыгать. Только я подумал об этом, как мальчик бросился вскачь.

– Мам! – Тим подошёл к Полине. – Видишь? Тогда шайба сюда влетела! Потом отскочила и…

Пока он пересказывал ей детали, Полина смотрела на меня. Колко, с прохладцей. Настроение её менялось, как погода в Питере. Предугадать, куда подует ветер, было невозможно. Она сердилась. И не доверяла мне.

Пару дней назад мы с ней занимались потрясающим сексом, и она получала неподдельное удовольствие. Вчера она, чёрт подери, попросила меня помочь найти её сына, а сейчас вот шипела дикой кошкой.

– Ты что делаешь, Дымов?

Я повесил пальто. Разулся.

– Дымов… – В голосе появилось предупреждение.

– Уверен, твой сын не будет против, если я останусь на чай.

– Ты не…

– Мы как раз варенье открыли! – объявил Тимоха. – Вишнёвое.

– Вишнёвое – моё любимое, – сказал я, и, с насмешкой посмотрев на Полину, поддался уже потянувшему меня в кухню Тиму.

Клюшка заняла почётное место на кухонном диване. Тимоха сел рядом с ней, словно боялся, что она исчезнет. Полина всем своим видом показывала, что мне тут не место. Первые две-три минуты она молчала, потом начала оттаивать.

Ей шли все оттенки зелёного. Цвет глаз сочетался с надетым на ней изумрудным костюмом. Серебристый ей тоже шёл. И чёрный.

Когда она села, я против воли снова обратил внимание на шрам у уха.

– Почему Кузнецов удочерил тебя одну? Лина ничего мне об этом не рассказывала.

– Она тебе много чего не рассказывала.

Секунда, и появившееся тепло рассеялось.

Полина вздохнула, поднялась и открыла кухонный шкаф. Я мог бы дать руку на отсечение: сделала она это только чтобы не смотреть на меня.

Зазвенела банками.

– Мам, что ты ищешь?

– Пей свой чай, – резко ответила она сыну. – Ты хотел, чтобы Егор остался – он остался.

Тим ни хрена не понял, но лезть к матери больше не решился. Я подмигнул ему, щёлкнул по носу и подвинул пиалу с вишнёвым вареньем.

В руках Полины оказался пакет с конфетами.

– Она умерла! – Полина швырнула пакет на стол. – Леонид не удочерил её, потому что она умерла, Дымов!

– Почему она не говорила, что он хочет забрать вас? Почему?! Такие вещи не делаются за неделю.

– При желании они делаются за день, – отрезала она. – Леонид нашёл меня уже после её смерти. Так что ей просто нечего было тебе говорить. – Она посмотрела мне прямо в глаза и добавила: – Она так и не узнала, что по-настоящему нужна ещё кому-то, кроме меня.

Слова были такими же жёсткими, как и взгляд. Полина знала, куда бить, и била без сожаления.

Душистое сладкое варенье приобрело горький вкус. Полина сложила ладони одну на другую на столе. Подумалось, что обручальное кольцо на её тонком пальце смотрелось бы идеально. Как и на пальце её сестры. Но надеть его мне так и не довелось.

– У меня завтра тренировки начинаются, – неловко вставил Тим. Почувствовал напряжение между нами, само собой.

– Хорошие новости.

– А ещё мама разрешила мне бросить музыкальную школу.

Я посмотрел на Полю. Та поджала губы. Откровения сына её явно не радовали. Я улыбнулся уголками губ. Отпил чай. Как бы там ни было, а слышать она умеет. И здраво оценивать ситуацию тоже. Как бы самой ей не претило принятое решение, оно было во благо, и Полина это понимала.

– Даже не знаю, какая из этих новостей круче. Дай пять!

Тим с готовностью ударил меня по ладони. Поля раскрыла конфеты и подвинула ближе к нам. И вот опять в ней мелькнула теплота.

Она посмотрела в окно и так и сидела, отвернувшись от нас. Как будто ей вдруг стало неловко за то, что дала слабину.

Тим, пообещав что-то там показать, вышел из-за стола.

– Полина, – негромко позвал я, пользуясь его отсутствием. Она повернулась обратно. – Ты правильно поступила. Для него правильно.

– Я знаю, – устало отозвалась Поля. Взяла продолговатую конфету и, зажав в руке, подошла к подоконнику. Раскрыла кулак.

Фольга зашуршала, Полина разломила конфету на две половинки.

– Не думай, что ты как-то повлиял на моё решение.

– А разве нет?

– Нет. Рано или поздно мне бы пришлось отступить. Война с собственным ребёнком – не то, ради чего я родила его. Любовь сильнее ненависти, Дымов. Силь-не-е, – повторила она по слогам. Обернулась и, положив на стол половину конфеты, толкнула ко мне. – Не хочу, чтобы сын возненавидел меня. Я слишком сильно его для этого люблю.

Вторую половину Полина положила в рот.

Я взял свою. Хмыкнул уголком губ.

– Ты отнял у меня половину меня самой, Дымов. А может, большую часть. Ты и твой проклятый хоккей. Отнять сына я вам не позволю.

В дверь позвонили. Тимоха подлетел, потянулся, чтобы посмотреть в глазок.

– Мам, – позвал он, – дядя Федя пришёл.

И, не спрашивая разрешения, принялся открывать.

Полина вышла навстречу. Когда Богатырёв по-хозяйски обнял её и коснулся губ, изнутри меня ошпарило так, что повздувались вены.

– Дядя Федя! Мне Егор клюшку свою подарил! С вмятиной! Он ей шайбу забил в кубке Стэнли!

Богатырёв нахмурился. И тут до него дошло, что место на диване занято. Вначале этот придурок заметил мою куртку, потом догадался повернуть башку.

– Что этот тут делает? – процедил он, обращаясь к Полине.

– В гости пришёл.

– Какие, на хрен, гости?! – рявкнул Богатырёв и пошёл ко мне. – Ты какого чёрта здесь забыл?!

Я поднялся. Рожу его перекосило от гнева.

– Ты не слышал, что сказал тебе Тим?

На скулах у него выступили желваки, жилы натянулись. С угрожающим видом он сжал кулаки и стал наступать.

– Клюшку подарил? – процедил он сквозь зубы. – Я тебе эту клюшку…

– Так, хватит!

Слова Полины повисли в воздухе. В стоящем перед глазами красном мареве я видел заходящего в квартиру Богатырёва и его же, лапающего Полю у катка.

– Убирайся. И только попробуй появись тут ещё раз.

– Это ты мне угрожаешь? – усмехнулся он.

Желание взгреть его стало непреодолимым. Давно надо было доходчиво объяснить ему, кто он и что.

– С чего решил? Или ты это поле своим считаешь? Так пахать на нём надо было лучше.

Чем яснее до него доходило, тем стремительнее темнела его физиономия. Нескольких секунд было достаточно.

– Что ты сказал?! – Озверев, он бросился на меня. – Что ты, мать твою, сказал, сука?!

Удар у Богатырёва был тяжёлым. В башке зазвенело, из глаз чуть искры не посыпались. Чёрт! Челюсть ныла. В ответ я впечатал ему в морду так, что засаднило костяшки. А в мареве зелёные глаза, тёмные волосы… Моя. Хрен он что получит. Размахнулся и ударил ещё раз. И ещё. Стол заскрежетал, на пол посыпалась посуда.

Богатырёв схватил меня за грудки и сразу получил в ответ.

– Только попробуй…

– Уже попробовал! Уже, блядь, попробовал! – прорычал я. – И ей понравилось.

– Сука! – Он швырнул меня к столешнице.

Снова посыпалась посуда, под ногами захрустели осколки. Плечо ныло адски, но это того стоило. Моя. Моя, блядь! Если ещё раз подойдёт, изуродую, как бог черепаху!

– Хватит! Хватит, оба! Перестаньте! – Поля дёрнула Богатырёва. – Хватит!

Пылающая гневом, она была невероятно хороша.

Запястьем я стёр с губы кровь. Недоумок тяжело дышал. Отделал я его хорошо, но мне было мало. Размазал бы.

– Ты покойник, Дымов, – просипел он, отбрасывая руку Польки.

– Кто тут ещё покойник. Уймись. Твоё место на скамейке запасных.

– Я тебе сейчас скамейку… – Он снова ринулся на меня.

Только я хотел ответить, как Поля швырнула между нами какую-то хрень. По кухне прокатился грохот, в стороны полетели брызги.

– Вон пошли, оба! – закричала она. – Пошли отсюда! Вон! – Она показала на дверь.

– Поля… – Богатырёв обернулся к ней.

– Пошёл вон! – рявкнула она. И уже мне: – И ты! И не подходите ко мне больше никогда! Ни один, ни другой. Вы… – Она замотала головой. – Два идиота.

– Полина… – Я хотел было дотронуться до её руки, но она глянула так, что стало ясно: не стоит. Не сейчас.

Я зацепил что-то ногой и, глянув на пол, увидел перевёрнутый заварной чайник и коричневые брызги. Так вот что это было.

Полина снова показала на выход, уже молча. Затаившийся в коридоре Тим смотрел на нас без страха, скорее с недоумением. Вот же чёрт!

Тишину разрезал дверной звонок. Полина по очереди глянула на нас и, ничего не сказав, пошла открывать.

– Чтобы больше тебя около неё не было, – процедил я, задев Богатырёва плечом. – Не по тебе девочка.

Вышел в коридор, как раз когда курьер протянул Польке цветы. Двадцать пять алых роз. Я уже и забыл о сделанном экспресс-заказе. Что же, как раз вовремя.

Приняв букет, она резко повернулась ко мне. Поджала губы. Поняла, от кого? Поняла.

Дверь за курьером Полина не закрыла. Наоборот, распахнула шире перед нами. Только хер я собирался выходить первым. Богатырёв тоже не торопился.

– Выясняйте свои отношения, где угодно, – выговорила она холодно, – только подальше отсюда. Уходи, Федя. И ты тоже. – Она повернулась ко мне. Задержалась взглядом и попыталась отдать цветы. – Уходи. И это забери.

Богатырёв стоял ближе к двери, так что порог переступить ему пришлось-таки первым. Букет я, само собой, не взял.

– Увидимся, – ответил ей и ушёл, теперь уже уверенный, что не отступлю.

Пусть она совсем другая, может, это к лучшему. Жизнь показала: моя стихия – разрушение. Ангелы не для меня. А вот ведьмы с зелёными глазами… Может, это так называемый второй шанс? Извращённые игры жизни? Что, если так оно и есть?

Полина

В квартире стало неожиданно тихо. Тяжёлый букет оттягивал руки. Надо было швырнуть его вдогонку Дымову, но мысль пришла слишком поздно.

Сын сидел на диванчике в превратившейся в хаос кухне. Мне и сказать ему было нечего. Зато он нашёлся быстро.

– Надо было выгнать только дядю Федю.

– Не лезь в это, пожалуйста, Тимофей. Иди к себе. Я сейчас не в состоянии с тобой нормально разговаривать.

Сын не послушался. Я положила букет на стол. Упругие бутоны слились в алое пятно. Я не могла отвести от них глаз. Всё шло не так. Снова. Каждый день, каждую секунду не так. И то, что я чувствовала, было тоже не тем, что я должна была чувствовать.

– Ты расстроилась из-за того, что они подрались? – подал голос сын. – Или из-за того, что теперь надо убираться? Мам… Хочешь, я помогу?

Я вздохнула. Сын смотрел очень серьёзно. Вряд ли он задал вопрос просто так. Девять. Совсем взрослый. Глядя ему в глаза, я сильнее уверялась, что он всё понимает.

– Иди к себе, – попросила тихо.

Тим ничего не сказал. Забрал клюшку и ушёл. Стало ещё тише. Тишина давила на уши, гнев струился по венам. А чего ещё можно было ждать от Дымова?! Самоуверенная сволочь!

Я подошла к окну. На улице было темно, но я всё равно различила тёмный силуэт. Кто из них? Мигнули фары.

– Мерзавец, – прошипела сквозь зубы.

Внедорожник принадлежал Дымову. Чуть поодаль мигнула ещё одна машина. Вот и второй. Надо же, хватило мозгов не убить друг друга.

На экране телефона всплыло уведомление о пришедшем на почту письме. Почти сразу же раздался звонок.

– Добрый вечер. – Голос у звонившего был приятный, спокойный. Его манера говорить нравилась мне всегда.

– Простите за задержку. – Я осмотрела пол. Любимая чашка, чайник… – Пришлю текст либо ночью, либо рано утром. Статья почти готова. Остались штрихи.