Текст книги "Страшная тайна смартфона. Продолжение"

Глава 14

У второго уха парень держал именно такой смартфон, который был необходим Вениамину!

Парень закончил разговор и начал засовывать смартфон в карман джинсов…

– Стой! – остановил его Вениамин. – Слушай, покажи гаджет, а?

– Зачем тебе?

– Ну надо, покажи!

Парень нехотя достал смартфон, протянул Вениамину. Сердце забилось гулко и быстро – та модель, точно – та!

– Сколько?

– Не понял, – сказал парень.

– Сколько стоит?

– Послушай, мужик, во-он там киоск, видишь, иди и купи то, что нужно!

– Да нет там этой модели, а мне только она и нужна. Послушай, давай я тебе заплачу, а ты пойдешь и купишь новый смартфон. Сколько нужно?

Парень задумался. Серьга в ухе хищно блеснула на солнце.

– Хорошо, – сказал он и назвал сумму, в три раза превосходящую стоимость гаджета.

– Идет, – ответил Вениамин, – даже наличные есть.

Отсчитав деньги, он протянул их парню, а парень протянул ему смартфон.

– Этот даже лучше, – подумал Вениамин. – Но денег осталось только на дорогу в Березовку. И теперь я просто вынужден туда ехать – на самолет-то придется занимать у Катерины.

Он хотел сразу же поймать машину, но потом решил, что лучше сначала позвонить Пашке, закачать программу и уже со спокойной душой рвануть в Березовку.

Он осмотрелся в поисках лавочки, но лавочек поблизости не было.

«Дурацкое место! – опять разозлился Вениамин. – Даже лавочка, похоже, одна на всю деревню!»

Пришлось вернуться к той, на которой сидел – напротив Ильинского дворца.

Из здания высыпала группа возбужденных туристов, но в автобус никто не садился – все стали фотографироваться: по одному, группой, рядом с дворцом, на фоне площади. Присмотревшись, Вениамин увидел, что это – японцы, накатила новая волна раздражения: «Тащатся же издалека в это дурацкое место».

Теперь Вениамину пребывание в Ильинске казалось и вовсе глупым.

Очень хотелось немедленно поехать в Березовку, но он все же решил сначала убедиться в том, что с программой все нормально, и только потом, со спокойной душой, отправиться в Катерине.

Пашка, как назло, долго не отвечал, и Вениамин просто испереживался за судьбу их общего дела. Вот уже и туристы, вдоволь нафотографировавшись, уехали, а он все-то сидел на лавочке.

Наконец, Пашка взял трубку и начал гнать пургу про каких-то девчонок – связь в этом Ильинске оказалась отвратительной, прерывистой, и Вениамин понял, что к Пашке пристали на улице какие-то девчонки, но зачем он это рассказывает, осталось загадкой, разгадывать которую Вениамин не собирался. Главное, что Пашка все же пошел на уступки и начал перегонять программу.

Вениамин облегченно вздохнул и в очередной раз представил вечер с Катериной. Правда, пока он доедет, от вечера-то чуть-чуть останется, но все-таки…

До конца загрузки оставалось десять минут.

Вениамин, прикрыв глаза, продолжал грезить.

Вдруг кто-то похлопал его по плечу. Вениамин вскинул голову – оказалось, тот парень, у которого он приобрел смартфон.

– Эй, мужик, – сказал парень, – позвонить срочно нужно.

– Так я ж тебе дал денег на новый гаджет, – удивился Вениамин.

– Номера-то все здесь! У тебя! А мне во, – он провел рукой по горлу, – позвонить нужно. Прямо сейчас!

– Сейчас не могу, программа загружается. Через десять минут дам.

– Какие, мужик, десять минут? С ума сошел, что ли? Давай в натуре смартфон!

– Послушай, я заплатил тебе в три раза больше, чем стоит этот гаджет! Неужели нельзя подождать несколько минут?

– Да какая разница, сколько ты заплатил! – закричал парень. – В три или в сто раз больше? Мне щас нужно позвонить, понял, нет?

– Погуляй немного – время пройдет быстро.

– Эй, мужик, ты чего это? Совсем страх потерял? А ну давай сюда смартфон!

– Пока мы спорили, две минуты прошло. Осталось восемь.

– Да какие восемь минут? Оборзел, что ли, восемь минут! Давай сюда гаджет!

Вениамин не трогался с места. Оставалось пять минут.

– Ах, так! Даже разговаривать не хочешь! – и, парень, резко наклонившись, попытался вырвать у него смартфон.

– Эй, ты че творишь! – Вениамин вскочил на ноги. – Ты же программу собьешь!

– Да мне до твоей программы, – закричал парень и начал с удвоенной силой вырывать телефон. Вениамин не сдавался. Теперь каждый тянул гаджет в свою сторону до тех пор, пока тот не выскользнул у кого-то из рук и, упав на асфальт, не развалился на две части. В глазах у Вениамина потемнело, и он уже не видел, как в следующее мгновение его обидчик вытаращил от ужаса глаза, закричал нечеловеческим голосом и побежал куда глаза глядят.

И ведь было от чего кричать и от кого бежать!

Парень увидел, что тот, с которым только что произошла потасовка, испарился, исчез, а на том месте, где он только что стоял, появился полупрозрачный скелет. Его полуистлевшая одежда, прикрывающая ребра, колыхалась, хотя не было ни малейшего ветерка, кости рук потянулись к шее… Парень с криком ужаса рванул с места, и спустя несколько секунд возле лавочки уже никого не было.

Глава 15

У Валерии Ивановны закружилась голова. Как это так: был человек и… исчез! Причем, не просто человек – племянница, которую она увидела первый раз в жизни! На всякий случай Валерия Ивановна зажмурилась, чтобы, открыв глаза, убедиться, что Рита рядом.

Но Риты не было.

– Что это? – прошептала она.

– Я, кажется, знаю, что, – тихо сказал Никита.

– Пойдем ко мне в кабинет, – слабым голосом сказала Валерия Ивановна.

Устроившись в кресле, Никита начал рассказывать, как совсем недавно они попали к предпринимателю Хохрякову на сто лет назад.

Валерия Ивановна ловила каждое слово.

– Ну вот и все, – сказал Никита.

Тут только она увидела, что они не одни.

– Олег Павлович, что ж вы тут стоите? Да, знакомьтесь, это – друг моей племянницы, а это, – она обратилась к Никите, – директор нашего музея.

– А это, – обращаясь уже ко всем, сказал директор музея, – профессор, ученый из Санкт-Петербурга Вячеслав Федорович. То, о чем вы рассказываете, как раз по его теме. Он занимается аномальными и неопознанными явлениями. Вот, нашел в газете информацию о том, что иногда по ночам здесь из зеркала якобы выходил какой-то призрак, и приехал с ним познакомиться. Хотя, если честно, я в это не очень-то и верю.

Вячеслав Федорович поклонился присутствующим.

– Как говорится, случай идет навстречу тому, кто ищет его не вслепую, – сказал он. – И вот, пока я слушал молодого человека, мне в голову пришла мысль: а что если сегодня ночью попытаться связаться с призраком, что живет во дворце?

– А что это даст? – спросила Валерия Ивановна.

– Племянница исчезла здесь? Здесь! В таком случае, может, призрак, что обитает во дворце, нам поможет? Такое бывает. Но выйти на связь с ним мы сможем только в ночное время.

– Хорошо, – сказал Олег Павлович, – я согласен провести сегодняшнюю ночь во дворце.

Распахнулась дверь, и в кабинет влетела взбудораженная экскурсовод Зиночка.

– Какие-то проблемы? – спросил Олег Павлович.

– Еще ничего не знаете?

– Ты про что?

– И не видели?

– Да что случилось? – спросил директор.

– Вот, – она достала смартфон и, включив его, протянула его директору.

– Что это? Видеоролик? О, наш Телега, – Олег Павлович поставил видео на паузу и пояснил: – Телега – известный бандит, гроза всего поселка. И что же он натворил? – Директор включил продолжение ролика. – Интересно, кто же это с ним? Скорей всего, какой-то командировочный. Нет, вы посмотрите, что творит этот Телега! Ну, это в его стиле, отбирать, воровать, унижать…Бедный мужик, сидит себе на лавочке, а этот буквально вырывает у него телефон. А это что? Что-то я ничего не понимаю! Куда он делся? Валерия Ивановна, посмотрите, это вам ничего не напоминает?

Валерия Ивановна взяла в руки гаджет, и чем больше смотрела, тем большее недоумение отражалось на ее лице.

– Еще один исчез! Да что ж это происходит?

– Исчез – это одно, – сказал профессор. – Но тут есть еще кое-что интересное. Пожалуйста, досмотрите до конца. – Он снова нажал на видео. – Видите, из смартфона – а потасовка случилась именно из-за него – появляется, на первый взгляд, небольшой дымок, а теперь – видите, дымок принимает очертания человека. Еще и руками машет. Вот Телега ваш и рванул от него подальше. Иначе что бы он так удирал?

– А ведь и правда, – враз сказали теперь уже все склонившиеся над смартфоном.

– И кто это? – спросил директор музея.

– Мне почему-то кажется, что это как раз тот призрак, с которым мы наметили на сегодня встречу. До сих пор интуиция меня не подводила. Так что, Валерия Ивановна, наберитесь терпения и, возможно, через несколько часов всем нам удастся узнать, где же находится ваша племянница.

Глава 16

Арсений Булдыгеров – сын директора Березовской районной библиотеки, из кабинета которого месяц назад странным образом исчез учитель физики, – с самого утра бесцельно шатался по Березовке.

Он чувствовал себя совершенно несчастным. Впрочем, несчастным он чувствовал себя почти всегда, особенно на каникулах. Особенно летом. Заняться нечем, помогать родителям в огороде он давно уже принципиально отказался, вот и оставалось целыми днями бродить по поселку. Бродить одному, поскольку друзей у него не было.

Вот и сегодня, после очередного скандала, – родичи опять ополчились против его ничегонеделанья – он уже с раннего утра ушел из дома, даже не позавтракав.

Дело шло к обеду, солнце палило не на шутку, Булдыгеров уже заметно устал, проголодался и пришел к выводу, что стоит, пожалуй, пойти на уступки предкам, прополоть две грядки, наесться от пуза и завалиться на диван перед телевизором.

Он сделал несколько шагов по направлению к дому и невольно остановился. Что-то странное, красно-зелено-синее двигалось навстречу ему с конца улицы. И это красно-зелено-синее с каждой минутой становилось все ближе и ближе. Наконец, оно настолько приблизилось, что Арсений, он же Сенька, воскликнул: «Эва на! Ни фига себе! Похоже, это – Князева, Зюзева и Грязева! Они что, магазин обворовали?»

А Князева, Грязева и Зюзева, тоже основательно устав от шатанья с самого утра по поселку, решили присесть на единственную в Березовке лавочку и теперь направлялись к ней. Позади нее после вчерашнего ливня блестела на солнце огромная лужа.

Поняв, куда они направляются, Сенька заметался: где же спрятаться? Так хотелось услышать девчоночьи секреты, все какое-то разнообразие в жизни!

Взгляд упал на стоявший неподалеку от лавочки бесхозный покосившийся сарай, удивительным образом до сих пор еще не разобранный березовцами на дрова.

Сарай оказался наполовину завален каким-то хламом, и, пока Арсений, согнувшись чуть ли не наполовину, втискивался в него, девчонки уже успели усесться на лавочку, как назло, спиной к его наблюдательному пункту.

– Жарко, – донесся до него голос Грязевой, которая была в синем платье. – Может, по домам?

– Прям! – сказала Князева в ярко– красном платье. – Нас еще никто не видел, кроме училки да мужика ентого!

– Так может, лучше вечером пройтись? – это уже Зюзева в зеленом платье. – Все в огороды выйдут, вот нас и увидят!

Тут, как назло, в сарай залетела оса и стала кружить вокруг Булдыгерова. Пока он изо всех сил махал руками, выгоняя непрошенную гостью, мирная беседа на лавочке перешла в разговор на повышенных тонах, и когда он продолжил наблюдение, уже вовсю кипели страсти. Несколько раз до него донеслось имя Никиты, потом Зюзева толкнула Грязеву, и та, не удержавшись, свалилась в лужу. Ярко-синее платье на глазах превращалось в черное. Грязева пыталась вылезти, но, видимо, ноги скользили по дну, и она тут же сваливалась обратно.

Сенька еле сдерживался, чтобы не расхохотаться во весь голос, даже рукой рот закрыл. Потом в голове пронеслось: «Эва-на, так ведь это они из-за Бронникова дерутся! Ни фига себе!», и он невольно позавидовал Никите. Как было бы здорово, если бы из-за него, Булдыгерова, кто-нибудь свалился в лужу!

Тут Грязева, все так же барахтаясь в черной жиже, изо всех сил дернула за руку Зюзеву, и теперь они уже бултыхались вместе.

Князева, отскочив в сторону, кричала сквозь смех:

– Чушки! Вот чушки, а!

Наконец, Грязевой и Зюзевой удалось выбраться из грязного месива. С платьев стекали черные струи воды. Лица и руки были в черных пятнах.

– Из-за тебя все! – накинулась на Зюзеву Грязева.

– Прям, из-за меня!

– Хватит, девчонки! – перебила их Князева. – Дело есть!

– Так может, мы сначала сходим переоденемся, – сказала Зюзева и, глядя на Грязеву, закатила глаза.

– Валите! – сказала Князева, держась на расстоянии от Зюзевой и Грязевой. – Валите-валите! А я тут пока… – она сделала быстрое движение рукой и…

«Эва на! Ни фига себе!», – подумал Булдыгеров-младший и решил, что пора выбираться из сарая.

Глава 17

А дела у Юрия Николаевича не пошли.

Не задались с самого утра. Казалось, какие-то потусторонние силы мешали осуществлять такой четкий, такой выверенный план: то нужная горничная куда-то запропастилась, то у полотеров закончилась мастика, то в кухне упала посудомойка, сильно, говорят, разбила голову, то оказалось, что продукты привезли, да не те, и теперь Пьер не знает, что делать.

К тому же мысли учителю не давали покоя. Вдруг в какой-то момент вспомнилось, как вчера, с перепугу, он побежал из зала, как маленький бросился в кровать, зарылся в подушки. Позор-позор! Хорошо, что не видели этого его ученики!

Потом вдруг пришла в голову еще одна мысль: если он – настоящий мужчина, то он просто должен, просто обязан был не бежать опрометью в свою комнату, а проследить, куда двинулся призрак.

В общем, одна проблема наматывалась на другую, и их, этих проблем, становилось все больше и больше, и в итоге он так и не смог до обеда выбраться на третий этаж.

Но самые неприятности начались после. Пьер попросил принести из погреба спиртное, а поскольку все лакеи оказались заняты, Юрий Николаевич двинулся туда сам, прихватив с собой список вин, который ему дал шеф-повар.

Спустившись, он зажег керосиновую лампу и обомлел. Сколько же тут всего! Целый винный магазин!

Юрий Николаевич искал нужные марки вин и складывал их в корзину. Так, что там? «Донское белое», «Казенное вино», «Доппель кюммель 24», «Русское добро», «Очищенное вино А.А Коровкина», «Новый Светъ. Полусухое». И вот, когда вина были составлены в корзину, Юрий Николаевич поднял голову и, увидев подол темно-зеленого платья, понял, что с этой минуты в его жизни начинается что-то ужасное. И не ошибся.

– Случилось что-нибудь? – запрокинув голову, с замиранием сердца крикнул он.

Темно-зеленый подол колыхнулся, послышался отвратительный каркающий голос:

– Поднимайтесь, любезнейший, разберемся.

В душе Юрия Николаевича возникло острое чувство протеста. «Да кто она такая, чтобы мной командовать? Это я должен ей командовать, а не она мной».

С такими мыслями он поставил на пол наполненную корзину и закрыл на замок погреб.

– Да будет вам известно, то, что вы делаете, должен делать лакей под вашим наблюдением, разумеется, – прокаркала экономка, как всегда, впившись в учителя немигающим взглядом.

– Да что случилось-то?

– Для начала, любезный, проверьте, все ли у вас ключи.

Юрий Николаевич сунул руку в карман сюртука, достал связку, перечитал.

– Абсолютно.

Экономка поджала губы.

– Унесите-ка сначала корзину на кухню, коли вам нравится выполнять дела прислуги, и… Ну, давайте, давайте…

Пока Юрий Николаевич тащил корзину, она, пыхтя, шла рядом.

Наконец, добрались до кухни, где Юрий Николаевич отчитался перед Пьером.

– Ну? – теперь уже он не мигая уставился на Акулину Филипповну. – Что дальше?

– А дальше за мной, любезнейший, за мной, – зловещим голосом произнесла она.

Учитель поймал сочувственный взгляд Пьера и поплелся за экономкой. Она шла вперевалку, словно утка, время от времени оборачивалась и сердито торопила:

– Побыстрее нельзя, любезнейший?

Подошла к винтовой лестнице, поднялась на второй этаж. Потом – на третий, дошла до дверей кабинета Ильина, опять уставилась на Юрия Николаевича.

– Вы заходили сюда сегодня?

– Нет…

– Дверь откройте.

Дрожащими руками он с трудом вставил ключ в замочную скважину, чувствуя на себе пристальный взгляд, медленно, осторожно открыл дверь и остолбенел. Все было в сто, нет – в тысячу раз хуже, чем он предполагал. Ящики письменного стола лежали на полу, а бумаги были разбросаны по всему кабинету.

– Что это? – прошептал Юрий Николаевич с трудом.

– А вот этим надобно у вас поинтересоваться, любезнейший. У кого ключи от кабинета?

Юрий Николаевич открыл было рот, чтобы спросить, откуда она узнала, что здесь непорядок, как с первого этажа донеслось:

– Васильич, скорей, пожар!

Глава 18

Голова кружилась. Каждый шаг давался с трудом.

Пелагея придерживала Риту за талию.

– Неужто даже комнату свою не помнишь? – удивлялась Пелагея.

– Не помню…

– Плохо дело. Если память не вернется, сдадут тебя в приют для дураков.

Пока Рита сидела в кухне, Пелагея казалась ей гораздо ниже, чем остальные работники. А теперь, когда Пелагея шла рядом, оказалось, что Рита ей чуть выше плеча.

Рита была самая высокая в классе, и иногда ей хотелось стать хотя бы немного пониже, но не до такой же степени!

– Пришли! – сказала Пелагея, подходя к какой-то двери. – Вот здесь мы все и живем: и ты, и я, и Варвара – да все девчонки. Еще горничные. Неужто и свою кровать не найдешь? Да вот же она. – Пелагея подвела Риту к стоящей возле окна кровати. – В тумбочке одежа, рабочую снимешь – ту наденешь.

Вдруг Пелагея опустилась на кровать, всхлипнула, вытерла рукой выкатившуюся слезу.

– Да что же это такое? Одни несчастья! У тебя память отшибло, у хозяина нашего дочь при смерти! Невеста почти – не так давно с молодым купцом, Дмитрием Семеновичем Стрельниковым обручились! Любовь такая, любо-дорого было смотреть! И вот на тебе!

Пелагея встала.

– Ой, да что это я! Консоме надо делать. В общем, ты давай, отдыхай, поди, память-то и вернется. Завтра в шесть утра должна быть на кухне.

Не успела Пелагея уйти, как Рита в отчаянье рухнула на кровать. Что происходит, где она?

Впрочем, на первый вопрос ответ был: «Ты – в игре!». Но где она, эта игра?

В окно упирались ветки какого-то растения – что за растение? Листья знакомые, в школе на биологии изучали. Что же, что же… А, кажется, папоротник!

Тошнота постепенно проходила.

Вдруг ужасная мысль пронеслась в голове у Риты: перед тем, как сюда попасть, у нее в руке был смартфон. Где он сейчас? Не потерялся ли в каком-нибудь другом десятилетии, пока она «добиралась» сюда, неизвестно куда, а может, вообще остался там, в прошлой жизни?

Рита осторожно потрогала рукой то место, где на курточке должен был быть карман. Кармана не было, а значит, и смартфона тоже! Неужели ей придется доживать свой век здесь?

Слезы подступили к глазам: что-то происходило в ее жизни страшное, непонятное, необъяснимое.

Потрогала курточку с другой стороны, кажется, карман, а в нем… гаджет? Нащупала: похоже, что он.

Да, он – вот он, в руке.

С бьющимся сердцем нашла последнее эсэмэс-сообщение: «Ты – в игре!»

Вспомнилось, как они с Никитой оказались у Хохрякова. Тогда она почти не переживала: была уверена, что вернутся обратно. Может, оттого, что рядом был Никита, что это был его смартфон и что ответственность за все лежала на нем?

С трудом поднялась, подошла к зеркалу, висевшему над рукомойником, и не сразу осмелилась взглянуть на себя. А когда увидела свое отражение, то обомлела.

На нее смотрела девочка маленького роста, с крошечными серыми глазками, широким приплюснутым носом, толстыми, будто вывернутыми наружу губами и абсолютным отсутствием шеи! Вместо гривы светлых волос в разные стороны топорщились редкие волосенки отвратительного серого цвета.

На девочке была надета такая же форма – белые брючки и белая курточка, как и у всех работников кухни.

И эта форма, и это лицо, и фигура были просто безобразны! И хотя в последнее время Рита пришла к выводу, что куда важнее внутреннее содержание, чем внешний вид, теперь она оказалась в полной растерянности. Ну как, как жить с такой внешностью? Ужас-ужас!

Из глаз полились слезы, Рита снова упала на кровать и дала волю отчаянию. А вдруг она навсегда останется такой убогой? А вдруг она не сможет вернуться обратно и всегда будет посудомойкой? Убогой посудомойкой? А вдруг…

И вдруг вспомнились слова Юрия Николаевича о том, что людям порой нравится быть убогими, беззащитными и страдающими. Страдание выгодно: оно освобождает человека от ответственности. Ведь в любой момент можно оправдаться: а что я мог сделать? Я ведь страдал!

«Ну уж нет! – сказала себе Рита. – Я не собираюсь страдать! Я буду искать выход!»

Она заставила себя подняться, точнее – вскочить с кровати, улыбнуться, переодеться. И удивиться: бюстгальтера на ней не было вовсе, а вместо трусиков – длинные, чуть ли не до колен, панталоны.

Платьишко оказалось миленьким: серого цвета, то ли из ситца, то ли из сатина, длиной чуть повыше щиколотки. Воротничок под горлышко, сзади две пуговки. Жаль только, кармашек сбоку очень уж малюсенький.

Что же делать? Куда пристроить гаджет? Был бы на ней бюстгальтер, можно было бы затолкать туда, но бюстгальтера не было!

Как поступить? Оставить телефон под подушкой, как это делал Никита в доме у Хохрякова – об этом даже нет и речи: опасно. Вон сколько здесь кроватей! Да и неизвестно, когда придет эсэмэска – не будет же Рита в ожидании нее постоянно находиться в комнате!

Выход один: засунуть смартфон под резинку панталонов. Хорошо, что она оказалась достаточно тугой, но следить за тем, чтобы гаджет не выпал, все же придется.

Посмотрелась в зеркало: платье было достаточно просторным, поэтому ничего из-под него, похоже, не выпирало.

Вот уже что-то да сделано!

Та-ак, что еще?

Тьфу ты, ну как же она могла забыть о том, что здания – живые существа! Что именно они могут помочь, подсказать, как это было в доме Хохрякова!

Рита подошла к стене, приложила руку, прислонилась спиной – никакой реакции. Неужели этот дом отказывается с ней общаться? Может, она что-то делает не так?

Рита максимально сосредоточилась, как учил их Юрий Николаевич, и попыталась настроиться на одну волну с домом.

Вот оно, вот – она уловила чуть заметную вибрацию, которая шла из глубины здания и длилась долю секунды, но этого было достаточно, чтобы понять: оно пропитано тревогой. Что-то происходит здесь… непонятное. Нехорошее. Возможно даже – опасное.

Вдруг в очередной раз вспомнился Юрий Николаевич. Где он, что с ним? В Березовке говорят, что его похитили инопланетяне. Чушь какая! В таком случае то же самое теперь можно сказать и про нее, Риту. Нет, скорее всего он, как и она сейчас, оказался в каком-нибудь прошлом. Или будущем. Или вообще в параллельном мире. Только вот почему-то подзадержался он там, и очень надолго.

Но Рита не собирается задерживаться. Она сделает все-все-все, чтобы поскорее отсюда вырваться и в нормальном виде, а не в образе убогой посудомойки.

Теперь настроение у нее совсем улучшилось, появилась уверенность в том, что многое в ее руках. И тут на пороге появилась Пелагея.