Текст книги "Девушка с прошлым"

Проснувшись поутру, Владимир Иванович зябко поежился от холода. “О, черт, как же я это на полу заснул?” – пытался припомнить он свое ночное возвращение, но детали давались непросто.

– Светлана! – позвал он жену. Та не откликалась. Видно, придется ему замаливать вчерашние грехи. Знать бы только какие?

– Свет, что вчера было-то? – с привычным в таких случаях вопросом он вошел в ее комнату. Супруги не было.

Лишков, еле удерживая затекшие глаза открытыми, пошел на обход квартиры. В кабинете его поджидало открытие.

– Дрянь! Стерва! – взвыл он, глянув на опустошенный сейф. – Додумалась… “Хорошо еще, если только сама, – стал лихорадочно соображать он. – Могла ведь и по чьей-то подсказке!"

* * *

"Кто же ей только такое насоветовал?” – думал Нертов, разглядывая содержимое Светкиного чемодана. Сказала ведь, еще в лифте, когда они поднимались в квартиру: мол, компромат. Вот дурища-то! Теперь и Алексея ввязала в свои дела. “Что же мне так с бабами не везет? – с тоской вздохнул он. – Одна – компроматчица, вторая – киллерша. Люди, ау! Где водятся нормальные женщины?” Тут он вспомнил еще и про гарнизонную майоршу с суицидальными наклонностями – бр-р! Пожалуй, из всех знакомых женщин на идеал походила только Леночка Ковалева. Никаких особо тяжких погрешностей за ней не числилось. Кроме одной – духов с ароматом старой женщины.

Сон на кухне, на раскладушке, не давался, и Алексей решил-таки покопаться в умыкнутых Светкой бумагах. Дала себя знать старая следовательская привычка: если на глаза попадается нечто написанное – лучше ознакомиться.

Бланки, облигации, акции… Ото, с не совсем приятным удивлением открыл для себя Алексей, чиновник имел какие-то дела и с их банком! Он принялся перебирать стопки бумаг – выходило, что дела эти были не такие уж малые. Акции были записаны в основном на Светлану, на тещу Нину Семеновну да на всю их родню. Сам чиновник, понятное дело, пользоваться акциями не мог – не имел такого права. Стоили эти акции далеко не копейки. В чемодане было целое состояние. Законный вопрос: откуда это водились такие бешеные деньги у скромного госслужащего? На взятках столько не наберешь – десятилетий чиновничьей карьеры бы не хватило, справедливо рассудил Алексей, прекрасно осведомленный о существующих в городе таксах взяток за различные услуги, оказываемые, например, при приватизации госсобственности. Если предположить, что Лишков удачно играл на бирже, пользуясь той информацией, доступ к которой давала ему его должность… Нет, и этот вариант не проходил! Ценных бумаг в чемодане лежало никак не меньше, чем на сотни и сотни тысяч долларов – даже по самой первой прикидке, без особой поправки на нынешние расценки.

Чуть ли не миллион долларов у какого-то чиновника, одного из сотен в городе?! Только сейчас Алексей осознал всю немыслимую величину этой суммы. Этого просто не могло быть! Он еще раз принялся перелистывать и перебирать сложенные в стопки бумаги. Нет, Алексей не ошибся. Чтобы заполучить такие деньги, Лишков должен был или иметь какой-то дико прибыльный бизнес, или… Алексей был не в силах сообразить, что бы еще могло послужить источником невероятных доходов Владимира Ивановича.

Светкин тюфяк явно не числился среди крестных отцов питерской мафии. Помнится, она говорила что-то об оформленных на нее зарубежных фирмах… “Этот вопрос мы проясним, – решил Алексей, а потом сам себя остановил, – а зачем мне во все это въезжать? Стоит ли этим заниматься, тем более сейчас, когда надо сосредоточиться на отце да на Марине? С этими бы темными делами разобраться!” Однако интуиция подсказывала, что есть смысл заинтересоваться типом, завладевшим не малой долей акций его банка.

Не надо было быть великим детективом, чтобы просчитать, что между отцом, Чеглоковым и этим Лишковым существовала некая связь, абсолютно неизвестная Алексею.

Только сейчас он вспомнил, как отчитал его отец за то, что он поперся к Светке, едва прибыв в Питер. Что сказал тогда отец? Что Владимир Иванович – нужный человек. Тогда он не придал этим словам особого значения. Понятно, что чиновник фонда госсобственности не та фигура, с которой стоит ссориться – большего в замечании отца он прочесть не смог. Теперь выходило, что был в словах отца еще какой-то смысл.

– Интересно, что бы сказала по этому поводу Леночка? – произнес Алексей вслух, добавив про себя, что Ковалева ему свою позицию уже изложила. Насчет дерьма, в котором по уши оказался Юрий Алексеевич…

* * *

Итак, сейф был пуст – Светка обчистила его почти до последнего листочка. Владимир Иванович взвыл, еще раз выматерился. Все, ради чего он рисковал эти последние годы, пошло прахом. Дернул его черт связаться с юной красавицей, с этой стервой. Куда он теперь денется, как восстановит нажитое? Он не сомневался в том, что Светка ни за что не расстанется со спертыми бумагами. Такой компромат на него, такое состояние! Акции-то он понаоформлял на всю ее родню да на каких-то неведомых ему подружек. А как было иначе? Как еще, спрашивается, если в компьютеры фонда госсобственности заносились данные обо всех покупателях, а госбезопасность с ментами и с налоговой полицией следили за всем рынком ценных бумаг? Кто приобрел, сколько, почем, на какие шиши? “Доверился, старый идиот!” – клял он себя.

Лишков остервенело вышвыривал из шкафов Светкины тряпки, на которые была грохнута немалая часть презентов-гонораров…

Ну, станет он вновь скромненьким чиновником, примется ездить на работу на троллейбусе, прижимая к себе свой потрепанный портфель.

Но кто же будет долго терпеть обремененного избыточной информацией бедного чиновника?

Лишков вдруг четко осознал, что стал той фигурой, которую просто требовалось ликвидировать.

– Ликвидировать… – беззвучно прошептал он, глядя на свое мертвецки бледное отражение в зеркале. – Не жилец я больше на этом свете.

Лишкова охватила паника. Паника подтолкнула его к самому безрассудному выводу. “Бежать, надо бежать”, – принялся причитать он, закидывая в первую попавшуюся сумку остатки бумаг, не спертых Светкой, загранпаспорт, кое-что из вещей. У чиновника была постоянная открытая виза в Финляндию. Рванет туда – потом разберется. “Господи, – осознал он с тоской, – ведь и дом-то финский записан на нее! Ничего не осталось – по миру пустила…"

Собрав вещи. Лишков еще раз обвел взглядом комнату. Присел на дорогу, но тут же вскочил, как ошпаренный: какая-то новая мысль пронзила его лихорадочное сознание. Но додумать он не успел.

Тяжелое удушье вдруг навалилось на этого грузного старика. Лишков ощутил, как захлестывает его шею тугая петля. “Володенька”, – вдруг нежно и тихо сказал чей-то женский голос. Все закружилось перед глазами, чугунные тиски сжали его голову и потянули вслед за нею ставшее вдруг невесомым тело в длинный, сияющий летним радостным светом тоннель. Грохнулось вдребезги зеркало. Чиновник рухнул на пол, вниз посиневшим вмиг лицом.

Глава 8
ПОДРУГИ

Звонок в дверь разбудил ее ни свет ни заря. Она потянулась, взглянула на часы. Не было и шести утра. Катька сонно растолкала “папика”:

– Борь, звонят. Твои, небось…

Он пробормотал что-то и отвернулся к стене. Звонок повторился. Очнувшийся Боря обнял Катерину:

– Спи. Кто может быть в такую рань? Алкаш какой-нибудь заблудился.

Однако трели не прекращались. Катька, чертыхнувшись, сама поплелась к двери. Глянула в глазок. На площадке стояла Марина – растрепанная и с сумками.

– Ну ты, подруга, даешь! – присвистнула Катька, отпирая замки. – Со своим, что ли, поссорилась? Да ты охолони. Что случилось-то? – любопытство согнало сон с подруги.

– Катя… – голос Марины дрожал. – Борис дома?

– Спит.

– Катька, у меня к тебе дело. Он нас не слышит?

– Откуда я знаю? Пошли на кухню – там и поговорим.

Катька закрыла поплотнее дверь, уселась перед Мариной, принявшейся ходить из угла в угол. Марина все никак не могла начать – только нервно кусала губы и сжимала сложенные в замок руки.

– О господи! – протянула Катерина. – Давай-ка я тебе налью…

– Не надо, – мотнула головой Марина.

– А как с тобой еще разговаривать? Выпей немного – отпустит…

Марина глотнула налитого Катькой виски. Села.

– Катя, – пристально посмотрела она на подругу, – в то, что я тебе скажу” поверить невозможно. Но ты выслушай меня. Мне нужна твоя помощь.

Решившись, Марина рассказала Катерине все, или почти все – начиная с того ночного возвращения с дежурства и мертвеца перед дверьми их коммуналки и кончая вчерашней поездкой в один райцентр, на пристрелку жертвы. Об одной интересной ночи она говорить не стала – это, на ее взгляд, уже не имело к делу никакого отношения.

Катька выслушала всю историю с широко распахнутыми глазами.

– Да ты что? – время от времени прерывал ее шепот повествование подруги. Под самый конец она спросила:

– Ты точно уверена, что это он?

– Кать, я что – невменяемая? – Марина вся дрожала, одним своим видом отвечая на этот вопрос…

– Но какого черта ты не пришла ко мне раньше? На хрен ты влезла во все эти дела? – Катерина задымила сигаретой, забыв по такому случаю о цвете лица.

– Все это выглядело просто невероятно! Я думала, что обойдется – шутка злая…

– Ну ты и вляпалась! И что теперь будешь делать?

Марина молча расстегнула молнию сумки и осторожно достала из нее пистолет. Катька так же молча уставилась.

– Ты что? – она судорожно прижала руку к груди. – Ты знаешь, что за такие дела бывает? У па-пика моего спроси! Нет! Нет, – Катька решительно встала. – Ты меня в такие дела не втягивай!

– Ты только скажи, как его найти – дальше я сама. Я уверена, что после этого все прекратится.

– Думай ты хоть немного! Как ты его поймаешь? Как выстрелишь?

– Ну, с этим у меня полный порядок. Я ведь мастер спорта, – усмехнулась Марина. – Из-за того и нарвалась.

– Ой ли? – живо откликнулась подруга, озадаченно вспоминая, не она ли и сама подставила Марину, наболтав лишнего своему дружку. – Хорошо, стрелять ты умеешь. Но как ты собираешься это делать? Подумала? Да на твой грохот тебя тут же и схватят.

– Да… – как бы в первый раз задумалась об этом Марина.

– Хорошо, скажу я тебе, где он сшивается. Выслеживай его сама! Только ты хотя бы глушак купила, мастерица!

– Где?

– Знать надо места. Город большой. Катька вздохнула и отодвинула бокал:

– Ладно, отвезу я тебя куда надо… Слышала я кое-что. Говорят, если в Апрашке потолкаешься, все, что угодно, купить можно, хоть пулемет.

Марина приподнялась.

– Да ты сядь! Ты на часы посмотри – седьмой час… Господи, да хватит тут круги нарезать! Посмотри, на кого ты похожа. – Катерина уже кричала. – Давай сделаем тебе ванну, поспишь маленько, а потом уже поедем.

– Я все равно не засну.

Громкий разговор на кухне окончательно разбудил Боряшу. Он появился в проеме, протер глаза.

– Ты, что ли? – кивнул он Марине. – Ну вы, бабы, даете! Что за дела спозаранку? Клюкнули тут уже, я смотрю…

Марина ногой задвинула под стол сумку с пистолетом.

– Думаешь, ты один у нас такой развеселый? на всякий случай перешла в наступление Катька. – Дружок ее разошелся, а куда ей еще ехать, как не ко мне?

– А, понимаю, – зевнул папик. – Все вы, бабы, хороши. Сама его, наверное, и допекла. Так, Маришка? Больше года с твоей подругой мучаюсь. Хоть бы раз она сказала, что сама в чем виновата. Всегда – Боряша крайний, а последнее слово за ней.

Марина улыбнулась и виновато пожала плечами, с готовностью поддержав Катькину игру.

– То-то же! – папик погрозил пальцем и скрылся в ванной, где долго фырчал и приходил в себя.

Выйдя оттуда уже посвежевшим и лоснящимся после бритья, он присоединился к подругам. Налив себе кофе, задумчиво посмотрел на Марину.

– Слышь, подруга, а я ведь как раз собирался тебя искать. Есть у меня к тебе кой-какой базар. Интересный, я тебе скажу!

Катерина с недоумением посмотрела на папика. Перехватив ее взгляд, он кивнул в сторону двери:

– Выйди, а?

– Борь, ты чего? – заныла она.

– Говорю тебе: выйди. Сколько раз тебе повторять, что не все из того, о чем говорится в этом доме, предназначено для твоих ушей, – лениво начал он отчитывать Катьку. – Ну что за дура мне попалась?

Катька обняла его за плечи и чмокнула в ухо, слизнув языком оставшуюся после бритья пенку.

– Куда ты без меня денешься? – потерлась она щекой о его волосы. Папик смягчился:

– Глупышка, меньше знаешь – меньше спрос. Отвали на пару минут!

Она с нарочитой покорностью вышла из кухни, тихо прикрыв за собою дверь.

– Мариша, тут одна тема любопытная обозначилась. Только я тебе ничего не говорил, – понизив голос, начал Борис.

Марина насторожилась.

– Там по актеру-то твоему что-нибудь двигается?

– В смысле?

– Ну, как дела обстоят?

– Не знаю. Меня уже больше не вызывают. Все тихо. Я… Я просила одного хорошего знакомого разузнать…

– И что?

– Наверное, еще не успел. По лавкам антикварным я ходила, но ничего из наших вещей не видела.

– Так-так, – побарабанил Боба пальцами по столу. – А я вот слышал, что, будут проблемы у опера, который этим делом занимается. Как там его фамилия?

– Фалеев.

– Вот-вот, у этого самого Фалеева. Может, и по какому-то другому случаю, я не знаю, – он развел руками. – Только подставят его. Вот ты бы и сделала ему звоночек. Подсказываю: поинтересуйся, как, мол, дела, есть ли подвижки. Может, он и вышел на какой след? Так ты мне потом скажи. Я, если что, подключусь…

"Опять загадки!” – с отчаяньем подумала Марина. Боря встал и поплотнее закрыл дверь.

– Если на Фалеева по этому делу наезжают, я помогу. Отмажем опера, пусть дальше копает. Не чужие ведь – славный мужик был твой актер. Я крючки по его антику забрасывал – и впрямь глухо, нигде ничего не объявлялось. Видно, не в безделушках там тема была.

– Фалеев говорил мне о младшем брате Павла Сергеевича. Что, если это он – ради квартиры?

– Тю! Да на хрена Витюхе этот сарай? – изумился папик.

– А вы что, знакомы? – в свою очередь удивилась Марина.

– Маня, Питер – город маленький. Если ты в деле – тебя знают. Виктор этот давно уже поднялся, сам крепко на ногах стоит. Было там по молодости лет – фарца и прочее, но кто ж с этого не начинал? Пашка твой – дурак, ты уж прости, что плохо о покойном, но зря он с ним тогда порвал. Надо было простить мальчишку. Сейчас Виктор Сергеевич – уважаемый человек. Кому надо, тот об этом знает.

– Вот как? – задумалась Марина. – Но не все можно знать… Не все семейные тайны…

– Да брось ты! – оборвал ее Боряша. – Что там было с твоего Пашки взять? Одна слава у него и была – вещь нематериальная! Ты уж мне на слово поверь! А с Фалеевым перекинься. Только так.., чтобы ровно все было, поняла? Особо не въезжай, – посоветовал на конец разговора Борис…

Едва папик отправился по делам, засобирались в свой опасный путь и подруги. Все Маринины вещи они заперли в шкаф в спальне. Оставлять пистолет Марина не решилась. “Мало ли, – подумала она, – пригодится уже сегодня?” Пистолет обернули полотенцем, засунули в клеенчатую косметичку и положили на дно Марининого рюкзачка. Марина уже вышла в коридор с этим рюкзачком на плече, когда Катька вдруг остановила ее:

– Погоди. Давай-ка на всякий случай напишем заяву в ментовку.

– Что напишем?

– Ничего! – рассердилась Катька на непонятливость подруги. – Боряшины братки чуть ли не каждый день такие бумаги пишут, чтобы отмазаться от оружия. Если прихватят – они эту заяву, где черным по белому: мол, нашли ствол на улице, как раз и идем сдавать в милицию.

Составив бумагу, они вновь вышли в коридор. Натягивая сапоги, Катька опять о чем-то спохватилась.

– Ерунда! – оглядела она подругу, потянувшуюся к вешалке за пальто.

– Ты что, передумала? – оторопела Марина.

– Ерунда, говорю: ты бы еще бальное платье напялила!

– Не поняла…

– Что тут непонятного? Ты посмотри на себя в зеркало. Барыня! Да тебя любой запомнит. Пальтишко твое из бутика – таких несколько на весь город. В какие-нибудь тряпки тебя, что ли, замотать, чтобы никто не заприметил? Давай-ка, переодевайся!

– Во что? Все, что у меня есть, на мне.

– Значит, придется обновить твой гардеробчик. Они спустились вниз. Катька велела подружке дождаться ее в подъезде. Вскоре она медленно подъехала на своей серой “восьмерке” – Марина шмыгнула из подъезда в машину.

Катька была “чайником”, о чем неоспоримо свидетельствовала и картинка на заднем стекле. Она лишь недавно получила права и начала осваивать автомобиль, а потому ездила исключительно на малой скорости и с перепуганным видом… Потихоньку доехали до ближнего вещевого рынка.

– У меня тут одна Подруга работает. Секонд-хэнд держит, – объяснила Катька. – Ты посиди. Я сама все подберу. Размерчик-то у нас один.

Не прошло и получаса, как она притащила внушительный мешок. Отъехав на пустырь, Катька велела:

– Переодевайся!

Марина перебралась на заднее сиденье. Катька принялась подавать ей нечто немыслимое: пестрые рейтузы, лиловый пуховик с капюшоном, какие-то боты-дутики. Последними поступили темные очки.

– Класс! – оценила Катерина. – Баба бабой. Только кошелки на колесиках тебе и не хватало. Натуральная челночница! Лохмы-то прибери.

Марина заплела косу и спрятала ее под вязаную шапку, тоже предусмотрительно приобретенную догадливой подругой. Теперь можно ехать.

К Апрашке – Апраксину двору, торговому месту в центре города – они добрались уже после одиннадцати. Здесь как раз разворачивалась торговля. Подруги с трудом проталкивались в узких рядах, то и дело спотыкаясь о тележки оптовиков, выгадывавших здесь лишний рубль на приобретение “сникерсов-тампаксов”. Наконец, они добрались до того угла, о котором упоминала Катька. В торце прокопченного кирпичного здания был какой-то толчок, где с ноги на ногу переминались молодые ребята с табличками на груди. Катька пихнула Марину в бок:

– Ты молчи. Я сама разберусь.

Она подрулила к парню, торс которого украшала журнальная вырезка с фотографией пистолета. О чем-то пошептавшись с ним, она кивнула Марине, подозвав ее рукой.

Молча пошли за этим парнем. Он вывел их к другому пакгаузу и оставил у глухой стены без окон и дверей, велев не покидать места. Через некоторое время он вернулся и, осмотревшись по сторонам, вытянул из-за пазухи непроницаемый черный пакет. Катька без слов протянула его Марине. Прощупывая содержимое пакета, та пристально взглянула на парня, заставив его как-то нехорошо ухмыльнуться.

– Ты что, прямо здесь пересчитывать будешь? невольно спросил он, оценив покупательниц по понятной одному ему шкале.

Вновь попав в торговые ряды, подруги перевели дух. Катька молча пожала Маринину руку… Первое дело было сделано: патроны и глушитель к пистолету уже лежали в рюкзаке.

Очень медленно они вырулили через центр на мост Лейтенанта Шмидта – их путь лежал в Гавань и дальше, в устье реки Смоленки, где можно было застать того, кого они искали. Или, точнее сказать, за кем охотились. Всю дорогу Марина что-то перебирала в своем рюкзачке – то расстегивала его, то вновь долго и старательно затягивала шнурок, звеня пряжками.

– Слушай, кончай дергаться, – не выдержала Катька. – Решилась так решилась! Или передумала?

Марина только вздохнула.

Миновав столпотворение около станции метро, машина вырулила во двор и остановилась у одного серого здания.

– Прибыли, Маня. Как дальше действовать будем?

Марина и сама не знала, что ответить. Ждать – пока он не объявится сам?

– Ладно, пойду что-нибудь проведаю, – решилась Катька после часа ожидания.

Взяв Маринины темные очки, она нырнула в здание.

– Значит, так, – сообщила она, вернувшись. – Сегодня мы свободны. Он появится здесь только завтра. Сказали, что в пять вечера у них будет какое-то собрание. Раньше нет смысла караулить. Ну, что скажешь?

– Завтра так завтра, – с облегчением произнесла Марина.

На следующий день они до самого выезда из дома прослонялись в тревожном ожидании по квартире. Подруги почти не говорили между собой. Папика, к счастью, не было – уехал до позднего вечера по делам.

Марина то разворачивала, то вновь убирала пистолет, пристраивала глушитель. Уверенности в своих силах у нее не было. Одно дело – стрелять по мишеням, другое – по живому человеку. Но иного выхода, как убеждала она себя, у нее не было.

Из пистолета она в последний раз стреляла бог знает сколько лет тому назад – когда отчим учил ее в своей спортивной секции. Слышала она, что на глушак надо делать поправку при прицеливании, чтобы не промазать, если нужна высокая точность. Конечно, хорошо было бы выехать на какой-нибудь пустырь да потренироваться. Но Катька категорически отмела это Маринино предложение: боялась, что их приметят. Да и времени было уже в обрез. Так что все, что оставалось Марине, это стоять вот так перед зеркалом, крепко сжимая оружие то двумя руками, то одной – она усмехнулась, припомнив выражение лица Алексея, насмерть перепуганного таким ее видом. “Что он там закричал? – Стоять, к стене, руки за голову!” Смешно ведь и в самом деле поверил, что она может выстрелить…

Днем Катька, которой надоели Маринины шатания из комнаты в комнату, завалилась спать.

– Все, – сказала она, – или я сорвусь, или мне надо отключиться.

Марина продолжала нервно ходить по квартире. Несколько раз она останавливалась перед телефоном. Еле удерживала себя, чтобы не набрать номер Алексея: “Зачем? Сообщить, что его отец в безопасности? Но он и сам уже должен это понять”.

На самом деле ей хотелось сказать ему одну очень простую вещь: как замечательно было то, что между ними произошло, и как было бы жаль, если бы этого никогда не случилось.

Марине только приходилось догадываться, что там сейчас предпринимает Алексей. Возможно, ищет ее – ради того, чтобы установить истину, разобраться в том, кто, за что и почему должен был убить его отца. Она и сама хотела бы теперь это знать…

Да, этого Лешу-охранника она больше никогда не увидит. В чем-в чем, а в этом Марина была уверена. Сегодня она сделает то, что задумала. Завтра наутро рванет во Львов, доберется до деревни. А дальше? А потом, как решила она, исчезнет, скроется ото всех, кто знал ее в этом городе. Ведь у нее не было уверенности в том, что Шварц, ее первый гость, был и последним. Кто знает, кому еще приглянулись ее весьма специфические способности? “Бежать, надо бежать”, – повторяла Марина.

Она вздрогнула от резкого и пронзительного звонка. Три часа дня – Катька поставила будильник на это время, опасаясь, что обе могут задремать и прозевать назначенное.

Катерина не просыпалась. Марина оделась по вчерашней форме – из зеркала на нее глянуло какое-то чучело. “И в самом деле, баба бабой”, – успокоилась она. Растолкала Катьку:

– Пора…

Катерина тоже облачилась в поношенные одежки, повязала платок, нацепила на нос темные очки.

– Хороша я, хороша, – припевала она перед зеркалом, размазывая по лицу бронзовый тональный крем.

– Не перестарайся! – засмеялась Марина.

– Что за смешки в строю? – грозно одернула подругу Катерина.

– А это у тебя откуда? – вновь фыркнула Марина.

– Суровый жизненный опыт. Помнишь: ах, какой был мужчина – настоящий полковник…

– Катька, ты неисправима! Скажи мне, что будет потом, – посерьезнела Марина.

– Когда потом?

– Когда я исчезну…

– Черт его знает! Я останусь с папиком, папик останется со мной. Летом мы навестим мою мамашу. Осенью поженимся. Скажи, он ведь душка?

– Вполне, – искренне согласилась Марина.

– К следующему лету обзаведемся младенцем. Годится? – столь же серьезно спросила она Марину.

– Завидую…

– А твой-то дружок куда денется?

– Кать, нет никакого дружка. Это я так, наплела – чтобы упростить ситуацию.

– Понятно. Я так и думала. Трудно тебе будет после твоего актера…

– Посмотрим. Кать, я тебе дам знать о себе. И… – Марина запнулась. – И, если кто-нибудь, когда-нибудь позвонит тебе и спросит что-нибудь обо мне – ты скажешь. Хорошо?

– На какой тембр ориентироваться?

– Ну, не на тенор! Что-то средне-баритональное.

– Герой-любовник, значится… Опять не басы! – заключила Катька. – А жаль, что все так кончается. Помнишь, как мы встретились тогда на филфаке? Две девочки-провинциалочки… Слушай, а как же университет?

– Кать, ты чего? Какой тут университет? Выжить бы…

– Понятно. Ну, тронулись?

* * *

Сперва все пошло так, как они расписали. В восьмом часу вечера из дверей одного отделения милиции начали вываливаться, парами и небольшими группками, парни в сизых штанах, торчавших из-под обычных плащей и курток. Судя по всему, собрание, на которое должен был прийти и Шварц, закончилось.

– Только бы он не пошел дальше, к метро, или куда там ему надо, в компании с этими ментами, – сказала Катька.

Но поток выходивших иссяк. Подруги переглянулись. Шварц не появлялся.

Наконец, и он вышел из здания. Остановился на крыльце, закурил, облокотился на перила.

От напряжения у Марины начали неметь руки. Надо было выждать, пока Шварц отойдет от отделения. Шварц не торопился – он в задумчивости курил в кулак. Плюнув на окурок, бросил его вниз. Свесился над перилами. Потом, глянув на часы, подхватил свой пластиковый дипломат и бодро спустился со ступеней.

Катька повернулась к Марине – та кивнула. Катька медленно повернула ключ зажигания. В звук заводимого мотора вдруг вклинился другой – сухой шлепок отлетевшей на асфальт штукатурки…

Шварц резко развернулся к стене здания, где только что появилась свежая выбоина, не оставлявшая никаких сомнений в своем происхождении. Он мгновенно прыгнул вперед, на землю, и, откатившись в сторону, выхватил из наплечной кобуры табельный “ПМ”. Вторая пуля срикошетила о брошенный дипломат. Где-то недалеко, наверное, в паре десятков метров, взревел мотор. Шварц боковым зрением успел заприметить вылетевшую со двора на улицу серую “восьмерку”.

Шварц сел на асфальт, огляделся, подобрал две валявшиеся в ногах деформированные пули…

Всего этого, конечно, уже не увидели Катька с Мариной – подруги дернули с места, не задерживаясь ни на секунду.

– Глушитель! – кричала Марина через плечо Катьки. – Что я говорила! Надо было пристрелять этот пистолет, потренироваться. Дура я, дура…

– Да заткнись ты! – не оборачиваясь, процедила Катька. – Ты лучше подумай, куда нам теперь вдвоем валить. Мозги-то у него куриные, но он что, не догадается, что это мы с тобою на него вышли? Господи, ну, мы и влипли! Ты тоже хороша: объяснила бы мне толком про эту заглушку, а то все намеками: потренироваться хочу… Я что, всевидящая?

– Кать, разворачивайся назад! – вдруг твердо сказала Марина, когда они уже домчались до выставочного комплекса в Гавани.

– Зачем? – подруга сбавила скорость.

– Я поняла – надо было левее целиться…

– Ты что, совсем тронутая? Так он там и сидит у крылечка и ждет, пока ты вернешься. Да он и “тачку” нашу уже заприметил – это-то хоть понимаешь? Что толку, что мы замазали номера? Марина разрыдалась, ее всю колотило. Катя остановила машину. Задумалась. Стянула с головы платок и тряхнула рассыпавшимися по плечам вишневыми волосами – еще одним последним достижением.

– Значится, так, – сказала она уже уверенно. – Сейчас мы возвращаемся домой, и ты обо всем рассказываешь папику. Только не финти – в подробностях. Вот он у нас самый умный – пусть он и думает, что с тобою делать. Маришка, брось, – принялась она успокаивать свою подругу, – подумаешь, какого-то чмура задавить…

– Что-что? – подняла она зареванное лицо.

– Да то. Если и припрется к нам этот Шварц – неужели папик со своими ребятами с ним не разберется? Тьфу!

Про себя Катька с тоской подумала о том, что теперь неизбежно придется посвящать Боряшу в кое-какие свои дела давно минувших дней, рассказывать, как да почему связалась она с этим Шварцем – ментом Коля ном, просившим называть его Шварценеггером. Кто ж знал, что этот замухрышка Коленька, подцепивший ее когда-то в “Невском Паласе”, окажется такой дрянью, кипела злостью Катька. “Да и папик хорош, – переметнулась ее непредсказуемая девичья логика уже на Бориса. – Будто не знал, с кем связывается. Не сиротку из института благородных девиц взял – проститутку. Так что нечего теперь и комедию ломать”.

С решимостью сказать ему именно эти слова Катерина и подъехала к дому. Марина, оцепенев, сидела позади, по-прежнему не выпуская пистолета из рук.

– Эй, подруга, – Катька потрясла ее за плечо, пытаясь привести в чувство. – Приехали! Да спрячь ты свою пушку-то, еще пальнешь в кого сдуру!

Марина тупо смотрела мимо нее, что-то тихо шепча губами.

– Конечно, – вдруг озвучила она свою мысль, где-то в самой ее середине, – он все поймет…

– Боряша-то? – переспросила Катя. Марина очнулась и посмотрела, наконец, на подругу.

– Знаешь, что, – сказала она чуть громче, – мы сегодня вообще ничего ему не будем говорить, хорошо? Завтра утром я встречусь с одним человеком – я бы поехала к нему и сегодня, да не знаю ни адреса, ни домашнего телефона – и… Я уверена: он точно нам поможет.

Катька с сомнением глянула на Марину, все предложения и варианты которой пока не приводили ни к чему другому, кроме как к беде. Прямо заговоренная какая-то у нее подруга.

– Ну, если ты в нем так уверена, в этом своем человеке, чего тянуть до завтра? Нет проблем: узнать адрес и телефон. Об этом-то мы можем попросить Боряшу. Он свяжется с каким-нибудь своим ментом, запросят адресную службу, как это они обычно делают. Что за вопрос? Пошли!

– Борис нам не поможет. Кать, я не знаю, как его зовут…

– Кого?

– Да человека этого. Ни фамилии, ни отчества…

Только рабочий телефон – Здрасьте, приехали – очень, очень надежный вариант! Имя-то хоть запомнила? – Катьку уже начала выводить из себя эта Маринина задумчивость.

– Алексей…

– Ну-ну, а окажется каким-нибудь Гошей, – засмеялась Катерина.

Марина вспыхнула. Катька посмотрела на нее, покачала головой:

– Чокнутая ты, вот что я тебе скажу! Давай-ка, кончай свои подвиги – слушай теперь меня…

Подруги тихо открыли дверь квартиры – надо было сбросить все свое секонд-хэндовское великолепие еще до того, как Борис услышит, что кто-то вошел.

Однако он уже стоял на пороге – только что вылез из ванны и теперь растирал толстым полотенцем свой могучий волосатый торс.

Узрев бронзово-вишневую Катерину и бледную как смерть Марину, он присвистнул:

– Что за маскарад? Куда это вы, девки, ездили?

Не понял…

Подруги молча раздевались, не глядя на Бориса. Тот был явно озадачен более чем странным обликом своей Катерины – в таких шмотках он никогда ее не видел. Марина нервно дергала замок молнии, застрявшей где-то посередине.

– Не понял, – вновь повторил он, уже не столь дружелюбно. – Что за дела в моем доме?

Марина рванула полы куртки в стороны, и тут из кармана на пол выпало нечто, вконец озадачившее папика. Подруги, замерев, подняли на него глаза –Боряша, внимательно посмотрев на одну и другую, перевел взгляд на это нечто, крутанувшееся и остановившееся рядом с его шлепанцем. Осторожно передвинул ногу и прижал ею пистолет.