Текст книги "Консерватор. Элитизм. Часть III"

Глава 16

Зачем знать семь родовых имен

После победы персов над Вавилоном, Кир Великий освободил евреев. С 539 года до н.э после 70 лет плена (три поколения) вавилонская (около 50 тысяч с прислугой) диаспора стала возвращаться на родину. Что они увидели?

За семьдесят лет земли Иудеи и Израиля заселили языческие племена: идумляне, самаритяне и т. д., и эти народы не особо порадовались возвращению евреев. А кому это может понравиться? Ну, ничего не поделаешь, сам Кир дал евреям мандат на строительство храма.

Первым делом евреи, увлекаемые пророками, принялись за строительство храма. Так завещано было в еврейском Св. Писании.

Храм, чтобы было ясно, это что-то вроде знамени на поле боя – символ победы и жизни.

Наблюдавшие за новыми соседями, самаряне особо впечатлились еврейским усердием. Согласно ветхозаветной доктрине, чтобы снова умилостивить Егову и воссоединиться с Его планами, храм нужно восстановить. У самарян не было такого религиозного фанатизма. (Можно сказать, религиозного фанатизма у «самарян» всех времен и народов нет до сих пор. У всех язычников слабая вера в Бога, но сильная вера в предков. От этого живые люди, как и ушедшие предки, важны как воины, или просто помощники в трудную минуту: верующие молятся богу, язычники – предкам. От вечной войны также происходит и племенная агрессия (сегодня старый национализм, стереотипный старый фашизм по типу немецкого национал-социализма отличается от ветхозаветного фанатизма – сегодня это новый финансовый геноцид, как новый фашизм именно по этому индикатору). Самаряне не строили подобных храмов, потому что в любой языческой доктрине прописано невидимыми буквами: «приди и возьми». (Все традиционные народы живут по этому принципу до сих пор). Но любопытные впечатлительные самаряне предложили евреям помощь: «Мы хотим помочь вам строить храм».

Понятное дело, еврейские раввины не могли допустить нечестивцев в такое святое дело – строительство храма, самарянам было отказано. Вожди и олигархи самарян обиделись и написали донос на евреев. Самаряне язычники написали в письме: «Евреи построят храм, стены Иерусалима и веры, потом нападут и на вас». (Все язычники до сих пор нагоняют страхи, потому что все дикари большие фантазеры, за 2000 лет ничего не изменилось. Если вы хотите знать причину такой вечной агрессии, тогда запомните: язычество всех времен никогда не молится на книги и, следовательно, записи в них. Все зерефы имеют склонность к «устному народному творчеству», а проще говоря к слухам, сплетням, зависти и прочим сидящим в голове каждого дикаря джинам. Все дикари не хотят думать, а хотят чувствовать. Они имеют тягу к сильным чувствам, страстям. Поэтому страх – очень сильное чувство они превращают в современный патриотизм. Язычники 5000 тысяч лет били друг друга нещадно. Языческий геноцид – это, пожалуй, самый кровавый, нераскрытый момент всемирной истории. Хотя именно язычники перманентно бились между собой, а империи вели завоевательные воины 5000 лет. Хотя о геноциде как феномене, также о Холокосте мы знаем лет сто, не больше, благодаря тотальному просвещению 20 века). Кир прислушался к жалобе самарянам и запретил евреям строить храм. Евреи впали в уныние на десять лет.

Набожные евреи снова задумались: «Чем мы прогневали снова Егову?»

Тогда на сцене появились еврейские пророки – Малахия и Езедра. Малахия обвинил евреев к корысти, лени, жадности и малодушии: «Вы построили себе дома из тиса, обстроились, обеспечили свои семьи. Вы стали приносить на алтарь для Еговы некачественные зерна, продукты, больных животных.»

Ездра «копнул» еще глубже: «Вы стали веровать в язычество, испортились вавилонским гедонизмом, взяли женщин других кровей, из других племен «во имя любви» и бросили евреек. Вы обязаны развестись с людьми иных кровей.»

В Иудее воцарился вой. Наверное половина евреев имели интернациональные союзы, у многих были дети, внуки от смешанных браков. Семьдесят лет жизни в вавилонской диаспоре – это много!

Наблюдаю сегодня нападки национально озабоченных, тут же вспоминаю как казахские аксакалы (и не только они, а люди среднего возраста, даже молодые, ибо пришла мода на традицию и предков) обмениваются знаниями шежире – знанием семи имен предков. Сегодня это подается в романтическом ключе ЗОЖ: мол старики родов пеклись о здоровье нации, против кровосмешения. «Нация " – это мода такая. У нас пока сохраняется инерция советского народа.

Альтернатива совку – родоплеменной сепаратизм.

Теперь, объяснение для чего нужно знать имена предков. Племенной геноцид – самый суровый и кровожадный. В дикие времена в плен не брали. Вырезали поголовно, чтобы обезопасить себя в будущем от подобного же геноцида. Знание предков необходимо для идентификации «свой-чужой». Чтобы было понятно: когда берут в плен, начинают задавать разные вопросы. Свой никогда не запнется в самых неожиданных местах. Свой всегда назовет своих предков, чем докажет, что он брат по крови. В случае нападения соседей, должен остаться хотя бы один, чтобы возродить народ. Все родословные начинаются со знания общего мистического предка, предка всех предков. Многие современные народы забыли своих предков. Зато новый национализм везде начинается с поиска «великого предка», обязательно возраста не менее 5000 и более лет. Все националисты соревнуются, кто из них древнее. Кто помнит своих предков – тот фаворит в гонке за власть.

Вторая часть шежире – это отбор самого чистого, самого чистопородного, самого героического, чтобы в породу не пробрался инородный элемент. Уверяя, что казахи заботились здоровье народа, чтобы избежать кровосмешения родственников, в данном контексте мировой истории просто детский лепет. Эти невежды просто не знают, какие битвы пережил их род, чтобы выжить, чтобы и эти болтуны в виде потомков жили, и теперь могли красочно все описать после трапезы. Родоплеменной геноцид – самый кровавый. В плен не брали. Там где человек «не доработал», всегда могла внести коррективы природа. Голод и болезни могли уничтожить всех. Но если оставался хоть один, всегда сохранялась надежда на возрождение «последнего из могикян». Каждый мог быть основателем народа, как великий предок, предок всех предков. Чтобы все его потомки могли претендовать на власть. Современные разговоры – это легкие тщеславные споры не ведающих о чем они говорят. Говорят о предках – претендуют на преференции. Поэтому национализм начинается с легких разговоров, а заканчивается националистическим движением. Националистическое движение – это как раз прямое доказательство, для чего нужны предки. А знание о предках нужно, чтобы самые достойные люди могли править. Не в смысле одного физического здоровья без кровосмешения, как это представляется многим, но чтобы разные клоуны и выскочки не появились на арене.

Но мы совершенно забыли о вернувшихся из вавилонского плена, о строителях второго храма. Хотя они должны были навести на мысль, зачем нужен храм. Это уже не ревность, козни и скрытая агрессия самарян. Самаряне также помнили своих предков, хотя также приняли иудаизм. Их иудаизм не нравился раввинам. Самаряне были нечистыми иудеями. Как видим, раввины всегда пеклись о чистоте, даже у народа, который забыл семь поколений, но имел одну веру, это работает. Веру, обещавшую доминирование над всеми дикарями, самарянами в том числе, – мировое господство. Этот момент для нас важен. Именно здесь происходит водораздел в современном конфликте цивилизаций. Где появились обвинения в фашизме с обоих сторон.

Глава 17

Полюбишь и козла

Марксисты староверы на фоне конфликта на юго -восточной окраине Европы часто используют формулу Димитрова, что олигархический капитал использует невежество населения в своих целях. Формула Димитрова утверждает: фашизм – это самая радикальная диктатура монополистического капитала. Мой ответ – это управление агрессивными массами, не менее радикальными в собственной злобе, чем радикальное управление банкиров. Маркс сделал еще один важный вывод: нет такого преступления, на которое не пойдут капиталисты ради 300% прибыли. Я добавлю: нет для первобытного дикаря роднее брата по крови и не ненавистнее, злее врага, чем чужой дикарь.

Теперь моя формула.

Сначала капитализм создает изобилие, чем создает иллюзию рыночного рая. Появляются радостные обыватели и их лидеры – либералы. Все было бы хорошо. Даже наемные рабочие очень рады акциям и прибыли. Эти люди плевать хотели эти рабочие на коммунизм, на всякое братство рабочих, приписываемое им априори.

Но, как известно, по классике, наступает кризис перепроизводства, акции олигархов падают в цене, рабочих выгоняют на улицу, фермеры не могут продать свой хлеб, голодные люди бегут из деревни в город в поисках продуктов. Это распространенная версия экономического кризиса – стандарт 20 века.

Фашизм

Никто не знал без Маркса и революционеров, что во все беды от жадности капиталистов. Они наращивали производство без всяких прогнозов, что продукцию перестанут покупать от перенасыщения рынка товарами. С другой стороны никто не знает до сих пор, что в города сбежали какие то злые люди с первобытным кодом злости. Никому из людей нет дела, кто виноват на самом деле. Первобытные язычники говорили, что это все злой бог сделал. Люди в средневековья думали, что виноват черт, дьявол. Невежественные люди казнили несчастных женщин. Они, мол, наколдовали – накликали беду. Чтобы у толпы прошла злоба, этих несчастных женщин сжигали.

Если германские национал-социалисты в 30 -х годах 20 века называли два ненавистных субъекта – коммунистов и евреев, то народ делал свой выбор, – виноваты только евреи. Я спрашиваю у ортодоксальных марксистов: почему именно народный выбор нравится монополистам – террористам? (Сегодня, к примеру, на юго восточной окраине Европы официально и неофициально исторически не нравятся москали) Поиск виновато в собственных бедах – разве не истинно народное занятие? Разве первобытные вожди не вели свой сверх расплодившийся и оттого агрессивный от голода народ на соседнее селение?

В процедуре манипулирования толпой прослеживается один и тот же почерк. Годы изобилия, когда народ хорошо живет, оттого рождается много детей. Потом дети сытых времен подрастают и уже их детям не хватает еды. Тем более, многие натуральные народы зависели от капризов погоды. Два – три года неурожая и Людовик 16 взошел на эшафот. Во времена Великой Французской революции не было монополистов с радикальной диктатурой, но именно бывшие революционные толпы повел на захват Европы Наполеон Бонапарт. Именно в его армии служил Николя Шовен, который передал свою ненависть всем французам империи. Какая разница между французским шовинизмом и германским национал – социалистическим антисемитизмом? Никакой! Более того: какая разница между антисемитизмом модерна 20 века и расизмом времен колониальных захватов, геноцидом индейцев, африканцев, азиатов в 17I – 19 веках? Никакой! Везде одна и та же картина. Группа господ презирает, ненавидит, топчет виноватых в своих собственных бедах.

Вожди кочевников тоже вели свои народы на кочевников соседей, и дальше на Римскую Империю.

Ненависть имеет одну и ту же причину – внезапную нехватку продовольствия (в современных условиях безработица по первобытной кальке гарантирует эти протесты).

Но вся ли причина в голоде?  Нет, не вся.

Внезапное благополучие бывших сограждан, которые использовали свои властные полномочия, извлекли выгоду из своего верховного положения: а ведь все еще помнили, кем были выскочки до своего сверхбогатства. Традиционные зерефы общинники разорвали бы такую элиту за воровство, изгнали бы в пустыню на голод и мучения – это проявление солидарности первобытных коммун, как гарантия от случайной потери морали и связи с народом разных выскочек. Еще сложней пришлось бы пришельцам, чужакам, не связанным кровными узами с местным населением (этими чужаками могли быть евреи, которые селились среди других народов, потом их перманентно преследовали в диаспоре, самый жуткий случай – это Холокост). Но тут уже тотальность экономики гарантировала идеологию нацизма. Чем ближе к цивилизации и техническому прогрессу, тем тотальнее геноцид, тем больше народа вовлекается в радикальную секту: весь народа напоминает первобытную секту варваров. И где тут радикальный монополистический капитал, направляющий террор мелких буржуа по Димитрову?

Основа ненависти – это человеческая природа, теряющая все наслоения цивилизации при первом же кризисе, то есть это расчеловечение людей на рынке. Расчеловечение происходит не от голода: в современных условиях люди не голодают как в средние века, всегда есть возможность получить гуманитарную помощь.

Причина расчеловечения совершенно не в голоде, и. как следствие, – в терроре, хотя террор обязательное следствие расчеловечения. Причина (внимание!) в массовом поиске общины, народа, социума – престижа и достатка. Когда сотни тысяч, миллионы людей хотят жить красиво. А вместе с тем, у этих желающих недоразвитая, низкая культура (зере). Так называемый условный нацизм, фашизм, шовинизм, расизм приходит к сельскому (аграрному народу), к людям, не познавшим вкуса частной собственности. Эти мещане ничего не видели в жизни, провели ее в ограничениях, почти в нищете. Какие могут быть блага, когда у тебя десять детей? А внезапный кризис, потом разные реформы правителей вынуждают бежать куда глаза глядят, а глаза глядят бежать в города, где много еды. Там же много разных соблазнов. У людей, которые ничего не видели, едет крыша. Они хотят все попробовать. Они хотят разбогатеть. Они хотят доминировать и диктовать. Не все. Не всем беглецам повезет на городском базаре. Но что эти бывшие консервативные люди захотят диктовать свою волю, в этом нет сомнения, потому что люди традиции всегда так жили. Кто то должен подавать команды, а кто то эти команды исполнять. Есть еще белый расизм, он выглядит врожденным качеством белой расы. Но даже это доминирование имеет первобытные корни. Традиционные люди, даже в постмодерне хотят все время доминировать, чувствовать превосходство. Если же рынок приходит к традиционным народам, которые не знали собственности всю свою истории, то они будут ненавидеть всех чужаков, всех людей другой крови почти сразу, если столкнутся с рынком, с рыночными отношениями, но они не смогут создать национализма, потому что для национализма нужно создать формулу превосходства, а у первобытных народов есть только инстинкты. Еще для национализма нужна обнищавшая и падшая на дно интеллигенция как главный фактор. Для национализма нужна грамотные образованные люди, нужен интеллект в конце концов: одних инстинктивных людей иметь недостаточно. Как видим, здесь тоже присутствует нужда. Но эта нужда другого свойства. Это гордыня провинциалов, потом мещан. Даже если всех бывших кочевников обуяет гордыня, они тоже не смогут создать национализма. У них проснется голос крови и даст сигнал «свой чужой». Правительство ничего не сможет сделать в этом случае. Хотя марксисты, почти как средневековые подстрекатели назовут имя виноватого – монополистический капитал, создающий радикальную диктатуру. Ну, не уроды ли вы, марксисты, в этот момент? Правители дикарей в этот момент не смогут дышать, чтобы толпа их не задела. А марксисты будут говорить, что бунтарями кто то управляет. Да, управляет! Их собственная жадность. И желание не падать лицом в грязь перед родственниками. Потому что с приходом рыночных отношений, кто не имеет денег, тот никому не нужен. Даже семью создать не может. Но люди Сороса им помогут. И эти люди сразу полюбят Запад и Сороса. Любовь слепа, как говорится, полюбишь и козла…

Глава 18

Старый фашизм и гибридный фашизм.

Несмотря на наличие харизматичного лидера под фашизмом подразумевают коллективную диктатуру. Подобно римскому цезарю подобный вождь обращается к каждому члену рейха – судьба нации зависит от каждого! Вместо представителей знатных фамилий в рейхе правит государственная бюрократия. Партии римских диктаторов – Суллы, Мария, Цезаря и даже от мятежника Кателины легко могли бы именовать себя фашистскими. Но после модерна древняя аристократия деградировала и отошла со сцены (хотя европейским аристократам, кто выжил и сохранился, еще приписывают тайное {suggestion} влияние на современную политику).

На смену надменной аристократии пришли идейные государственники патриоты, происхождением из городских низов, а лидеры их и вовсе родились в провинции (как сын, например, провинциальных учителей Бенито Муссолини). Иначе и быть не могло. Рыночная деградация морали и нравов вызывает отторжение и отвращение, именно у жителей провинции. Именно в провинции могли родиться вожди национализма. А процесс созревания национализма проявится среди бывших крестьян, пусть даже и успевших побыть некоторое время горожанами. Именно недовольство унижением, в купе с укоренившимися даже в провинции так называемых прав человека, именно традиционные люди (зерефы) воспринимают все за чистую монету, в то время как все горожане давно научились тотально врать, порождают фашизм. В этом смысле Фашизм обязан постмодерну и его тотальной лжи. Рыночная конкуренции не оставила места моральной правде, потому что честный путь – это всегда долгий путь к успеху (в то время как ложь показывает всеобщий отказ, на самом деле, не от правды, а от традиции: правда является только частью, хотя и основной, важной частью традиционной морали). Фашизм не мог не возглавить тотальную ложь цивилизованных горожан, и к тому же добавил ко лжи провинциальную агрессию: ибо именно крестьяне, озлобленные неурожаем и нуждой крайне агрессивны, именно в крестьянской природе всегда есть агрессия. Ложь и агрессия, соединяясь, потом превращаются у фашистов в идеологию превосходства. Именно крестьяне являются поставщиками неестественного превосходства, потому что данное сверх искусственное превосходство всегда лежит на почти детском протесте всех низов, иначе эти вывернутые наизнанку комплексы назвать нельзя.

Если вы хотите увидеть фашизм, вы должны сначала увидеть странную, плохо одетую и оттого угрюмую толпу. Эта толпа вам кого то напоминает?

Если у вас есть бедные родственники, то вы конечно узнаете, что они стесняются своей «не почетности» среди других приглашенных на свадьбу. Все зерефы провинциалы напоминают этих самых униженных, убитых собственными комплексами – под косыми взглядами родственников. Все провинциалы ненавидят к тому же горожан, считают их слишком культурными дармоедами.

В момент кризиса каждый правитель должен занять эту угрюмую толпу.

И, конечно, лучшее средство отвлечения провинциалов – это война.

Если вы хотите увидеть эволюцию фашистских дел, фашистской истории, вы должны понимать, что современную толпу 20 века просто так не вытолкнешь на мировую бойню. Но именно традиционное многодетие европейских сельских семей дало в руки правителей целую армию солдат в 20 веке.

Весь конец 19 и начало 20 века Европа болела национализмом. Хотя появились и пролетарии вместе со своим идеологом Карлом Марксом. Интернационализм рабочих ничего не мог противопоставить мещанскому национализму, точнее невежественным и агрессивным крестьянам, которые все свою средневековую историю искали виноватых. Мы уже слышали про несчастных женщин, приговоренных толпой за неурожаи к смерти. Торгаши и бюрократы правительства научились управлять народной агрессией, не подозревали, что они управляли на самом деле традицией или привычками всех зерефов. Почему фашизм агрессивен? Мы про это тоже рассказали. Он никогда не был бы настолько агрессивным, если бы не питался первобытными соками человечества. Хотя в это же самое время милитаризации провинциальных комплексов, комплексами и злобой провинциалов пропагандисты подчеркивали, что это битва в интересах государства. Прошу прощения за столь долгое вступление.

Для фашизма одного кризиса недостаточно, необходима армия закомплексованных провинциалов. Именно традиционные многодетные народы могли бы дать такую армию солдат. (Современная Европа совершенно не годится для старого фашизма 20 века, потому что у европейцев почти нет детей, за них рожают мигранты. Это начало объяснения, почему европейцы так поддаются на пропаганду, так негодуют на операцию «по денацификации». Эти люди многие поколения познали частную собственность и потребление, давно живут мире иллюзий как наркоманы: булки хлеба растут на деревьях, а колбаса сами вползает на витрину супермаркетов. Мир Европы – это мир потенциальных наркоманов. Только самые маргиналы потребляют наркотики в Европе, на самом деле вся Европа готова к иллюзиям. Малейшие переживания вызывают у европейцев стресс. Жизнь в комфорте и изобилии создала запросы на толпу семейных психологов. Когда европейцам показали постановочные картинки в Буче, европейцы впали в транс. Точно как дети европейцы были готовы получать вакцины несколько раз в год. Подростки плачут, когда им показывают насилие на экранах. Современный новый фашизм прекрасно осведомлен об этом)

Итак.

Старый фашизм – это в преломлении массовых провинциальных комплексов в националистическую агрессию. Если же население достаточно урбанизировано, в семьях мало детей, старый фашизм невозможен. Старому фашизму не из кого собирать армию для нападения.

Для старого фашизма одного наличия армии безработных недостаточно. Для старого фашизма нужна толпа униженной интеллигенции, чтобы сымитировать национальное превосходство. Именно национальная интеллигенция придумывает миф о превосходстве. Закомплексованные провинциалы в это время изнывают от комплексов и готовы просто бить чужаков. Униженные бедностью ремиды указывают зерефам направление, в какую сторону бежать, чтобы наказать неполноценные народы. Для фашизма нужна великая история народа, чтобы иметь слова для своего гимна, кирпичи для своего здания превосходства.

Есть гибридный фашизм.

Когда есть толпа безработных провинциалов, есть толпа расчетливой интеллигенции, есть рыночные соблазны, картинки красивой жизни олигархов и коррупционеров и одновременно нет никакой великой истории. Только в режиме тотальной окружающей лжи постмодерна, когда нет времени на правду и традицию, когда благородные и честные люди вызывают смех, как праведники вызывали бы насмешки у жителей Садома и Гаморры, возможен гибридный вариант. Это по-прежнему традиционное общество, радикализированное за короткое время моральным разложением государства и элиты. Это не дикари с островов, и не наивные индейцы времен Колумба, это люди после модерна – тотально грамотные ублюдки. После модерна люди понимают все. Они образованы. Всем происходящим событиям дают оценку. Они сознательно выбирают сторону лжи, сознательно лгут из-за рыночной конкуренции, чтобы прийти к финишу – к успеху, богатству первыми. Но соблазны – перед глазами! Жизнь им внушает, что все вокруг есть лотерея и на нее претендуют другие люди. Не всем везет. (В Европе агрессивный национал-социализм зародился в протестантской среде. Католическая Италия осталась в пределах своей территории. Сильная традиция при столкновении рынком ведет себя по-разному. Любая фундаментальная традиция не приветствует ложь. Консервативные круги и аристократия отвергали варварство. Если нет аристократии, но есть деревенская традиция, в данном случае майдана не избежать. Русское православие не приветствует счастье, падающее на голову по лотерее везенья. Поэтому в России пацифизмом заболели либеральная богема: олигархи, артисты, певцы, шоумены почти мгновенно с европейскими парламентариями. Шоу-бизнес России изобразил, что также привык к роскоши, и также как европейцы они никогда не видел насилия в жизни. Хотя на самом деле эти люди все – провинциалы, не хотели терять свои деньги из-за санкций на Западе, то есть обычные лицемеры)