Текст книги "Ночь с братом мужа"

Часть 19. Мира

Никогда не любила запаха больничных коридоров, а сейчас, когда шла по одному из них к ожидающей меня свекрови, этот аромат показался мне таким острым, что от него к горлу подкатила тошнота.

Первым делом сев в такси, я набрала номер Ольги Станиславовны, чтобы разузнать, в какой больнице находится Саша. Оказалось, что свекровь как раз дежурит возле реанимационной палаты. Судя по ее голосу, я поняла – дело действительно плохо.

Назвав таксисту адрес, я поджала губы и принялась смотреть в окно. Мысли хаотично метались с одной на другую, но так было даже лучше. Я чувствовала – если начну думать о Саше, представлять, как сегодня увижу его в последний раз… просто разрыдаюсь прямо в машине. А нервничать мне было нельзя, хотя, как избежать этого состояния я не представляла.

– Ольга Станиславовна! – тихо позвала я мать Алекса, когда накинула на себя халат и надела бахилы.

Свекровь сидела на унылой скамье, обитой дерматином, и смотрела прямо перед собой. И кажется, даже не поняла, что к ней кто-то обращается.

– Ольга Станиславовна! – позвала я ее чуть громче, стараясь не осматриваться.

Потому что окружающая действительность была настолько убийственной, что у меня сердце заколотилось едва ли не в горле.

– О! Мирочка! – наконец встрепенулась свекровь. – Как же я рада, что ты приехала!

Она вскочила на ноги, бросилась меня обнимать. Всхлипнула раз, другой… Я поняла, что Ольга Станиславовна изо всех сил сдерживается, чтобы не разрыдаться.

– Я не могла не приехать, – заверила свекровь, кивая на скамью. – Давайте присядем. Расскажете мне, что случилось? Ник толком ничего не объяснил.

Я с усилием нажала на плечи Ольги Станиславовны, понуждая ее устроиться на скамье. Сама – расположилась рядом. Взгляд все же метнулся на дверь напротив. Видимо, там, за нею и был Саша…

– Его… он в общем, в баре был. В тот вечер, когда ты от нас уехала. На улицу вышел, уже на мотоцикл садился… Я не знаю, полиция ничего толком не говорит. На него напали… ударили по… по голове.

Она расплакалась, но как-то тихо, не навзрыд. Просто по лицу безостановочно потекли слезы, глядя на которые, я и сама испытала желание пореветь.

– А камеры? – спросила я, мысленно приказав себе не разнюниваться.

– Там ничего не видно толком… Наташа с ним твоя в тот момент была… точнее, она увидела, как Саша падает, а кто его ударил – не рассмотрела.

Мое сердце заколотилось быстрее. Значит, я была права – Алекс и Ната прекрасно проводили время вдвоем. И подруга скрывала от меня этот факт, как скрыла и то, что Саша пострадал. Но почему? На этот вопрос ответа у меня не имелось.

– Что говорят врачи? Какие прогнозы? – продолжила я расспросы и сразу почувствовала – зря.

Теперь уже Ольга Станиславовна закрыла лицо ладонями и по ее телу прошла судорога, а следом – вторая.

– Я не знаю, что буду делать, если Саша умрет, – приглушенно проговорила свекровь. – Не знаююю… Я так виновата перед ним. Он всегда был на вторых ролях.

Ольга Станиславовна отняла руки от лица и посмотрела на меня глазами, в которых плескался целый океан боли.

– Я сама его ставила на эти вторые роли. А сейчас мне жить не хочется от мысли, что моего мальчика может не стать.

Возможно, мне совсем не стоило лезть туда, куда меня не просили, но и не попытаться разобраться во всем я не могла. Тем более, что так или иначе уже стала частью того, во что меня втянули без спросу.

– Почему вы так относитесь к Саше? Он же точно такой же ваш ребенок, как и Никита, – озвучила я очевидное.

Ольга Станиславовна покачала головой. Поджала губы и отвела глаза, словно ей было невыносимо стыдно.

– Это все Виктор… Он с самого первого дня, как мы познакомились, был одержим идеей построить семейную империю. Мечтал о сыне, который станет его преемником.

– Но ведь он получил то, что желал. Да еще и в двойном размере, – не без удивления проговорила я.

У меня в голове никак не складывались воедино те вещи, которые любому нормальному человеку показались бы не сложнее примера «два плюс два».

– Нет. Нет, Мирочка… Виктор вбил себе в голову, что Александр лишь помеха. Что он будет мешать Никите стать тем, кого видел в нем отец.

Для меня это было настолько абсурдно, что я даже не стала пропускать эту новую информацию через себя. Лишь только спросила:

– Но вы же их мать, Ольга Станиславовна… В ваших силах было подарить обоим сыновьям свою любовь… Ведь если бы Алексу повезло родиться первым, то участь нежеланного ребенка постигла бы уже Никиту, я верно понимаю? – задала вопрос, который по сути был риторическим.

Свекровь снова всхлипнула и отвернулась. Нет, этим она совсем не желала отстраниться и показать, что разговор завершен. Скорее я видела, что Ольга Станиславовна находится на грани. И с каждым произнесенным мною или ею словом эта грань становится все ближе.

– Верно… – шепнула она. – Но все это – лишь моя вина. Я их мама… и когда у тебя будут свои дети, ты поймешь, насколько чудовищным было то, что я сделала и продолжала делать.

Наверно причиной были гормоны, потому что я сидела, вцепившись пальцами в жесткое сидение и чувствовала, что близка к истерике. Но хороши же мы со свекровью будем, если начнем голосить на пару в коридоре реанимации!

– Ольга Станиславовна, вы еще сможете исправить все, что сделано, я уверена, – прошептала я, и этот звук показался мне громче самого надрывного крика.

– Я очень этого хочу, Мирочка! Только бы Саша остался жить…

Она повернулась ко мне, всмотрелась в черты моего лица с такой жадностью, как будто рассчитывала на то, что я сейчас войду в палату к Алексу и воскрешу его из загробного мира.

– Вы давно здесь сидите? – задала я нейтральный вопрос, старательно переводя тему в другое русло.

Все уже было сказано, прибавлять что-либо к озвученному – означало потрошить ту рану, которая не заживет и сама по себе. Поэтому пока беседу стоило завершить.

– Я… не знаю, – выдохнула свекровь.

– Идите и выпейте кофе. Здесь есть неплохой автомат. Как выйдете, пройдете к вестибюлю по коридору. Он там. Хорошо?

Ольга Станиславовна смотрела на меня с таким сомнением, словно размышляла о том, нахожусь ли я в здравом уме или уже нет. Но все же улыбнулась и кивнула.

– Я зайду к Саше? Никто не будет против? – спросила у свекрови, когда та поднялась на ноги.

– Нет… нет, конечно. Обязательно зайди! – сказала она и, взяв сумку, направилась к выходу из реанимационного отделения.

Я решилась далеко не сразу. Несколько минут переминалась с ноги на ногу, прислушиваясь к звукам, доносящимся издалека. И пришла к выводу, что здесь было как-то по-особенному тихо. Словно и впрямь место знало о тех, кто стоял на пороге смерти, и охраняло их покой.

Матовая дверь отъехала в сторону, стоило мне приблизиться к ней, и я, сделав глубокий вдох, прошла внутрь. Меня тут же захлестнуло волной таких эмоций, от которых я забыла, как дышать.

Всего здесь было три койки. Саша лежал на крайней справа, остальные две были пусты. Если бы не мониторы, от которых к Алексу тянулись провода, и не забинтованная голова – мне показалось бы, что он просто спит.

Грудь вздымалась и опускалась размеренно, дыхание было глубоким. На лице – неподвижная маска, но черты словно бы расслаблены.

Подойдя к Саше, я скользнула взглядом по его губам, подбородку, шее… Сердце колотилось, как безумное, едва не выпрыгивая из груди. Совсем недавно я стала бы заверять себя, что это следствие идентичности с Никитой. Что глядя на Алекса я могу подсознательно представлять на его месте Ника. Но сейчас все было иначе.

Мое сердце стучало в рваном ритме потому, что я видела именно Сашу.

– Саш… Я знаю, ты не любишь, когда я тебя так называю, так что вполне можешь мне об этом сказать лично.

Господи, что я несу? Даже смешок изо рта вырвался – короткий и нервный.

Сглотнув, я прикоснулась к руке Саши и с облегчением почувствовала, какая она теплая. Сжав пальцами широкую ладонь, я сделала глоток кислорода, приправленный ароматом лекарств, и продолжила:

– Мы все тебя ждем. Возвращайся к нам, хорошо?

Конечно, он меня не слышал, но я говорила ему это прежде всего потому, что это было нужно мне самой.

– И я тебя жду… Ты же сказал, что нам с тобой нужно поговорить.

На мгновение мне показалось, что возле уголка губ на Сашином лице дрогнул мускул. Резко распрямившись, убрала руку, отпуская ладонь Алекса. Всмотрелась в безмятежные черты в надежде на то, что мне это не привиделось. Но чем больше проходило времени, тем сильнее я убеждалась в том, что мне показалось.

– Я тебя жду… – повторила сказанное, после чего развернулась и вышла из палаты.

Ждать Ольгу Станиславовну не стала. Просто покинула больницу и, вызвав такси, уехала домой. Пожалуй, волнений на сегодняшний день с меня было более чем достаточно.

Часть 20. Александр

Кто-то зовет меня. Звук пробивается сквозь толщу воды – неприятный, заунывный. Мне не хочется отзываться. Но что-то выталкивает меня наружу, и не остается ничего иного, кроме как попытаться вынырнуть из своей тьмы. Я вглядываюсь в нее, пытаясь узнать, чей это голос. Соленые брызги летят мне прямо в лицо – это волны океана? Но почему тогда они такие теплые?..

– Алекс!

Я останавливаюсь на окрик мамы. Мне так хочется пойти за ней. Почему она уже уходит? Ведь мама только что пришла. Она смотрит на меня отсутствующим взглядом и чеканит, как мой старый робот Вальтрон:

– Оставайся в комнате.

Но я не могу. Какая-то сила заставляет выглянуть из-за двери и я сразу понимаю, что так напугало маму. Оставив тонкую щель, прижимаюсь к стене, чтобы отец меня не заметил. Он злится – впрочем, как и обычно. Кажется, я никогда и не видел его иным.

– Ольга, ты опять ходила к Александру? – вопрошает он страшным голосом.

А я стою и не понимаю – почему маме нельзя ко мне ходить?..

– Я всего лишь заглянула на минутку, проверить, сделал ли он уроки, – отвечает мама.

Ее голос очень спокойный, но я отчего-то знаю – ей страшно.

– Для этого есть нянька! – гаркает отец так громко, что я вздрагиваю. – И для всего остального – тоже! Ты должна заниматься только Никитой!

– Но Алекс тоже мой сын! – неожиданно кричит мама. Я впервые слышу ее голос таким.

Это заставляет меня выглянуть из комнаты. И именно в этот момент отец заносит руку и бьет маму по лицу. Сильно. Так сильно, что мне кажется – ее голова сейчас просто отделится от тела и отлетит в сторону. И это безумно меня пугает.

– Дура! – орет он на маму. – Делай то, что тебе сказано, иначе сама знаешь, что будет!

Он снова замахивается на маму, и я больше не могу стоять на месте – бросаюсь вперед и хватаю его за ногу.

– Не смей трогать маму! – вырывается у меня отчаянно-злой вопль.

– Уйди прочь!

Отец взмахивает ногой, отбрасывая меня,  как щенка. Я врезаюсь спиной в стену и падаю на пол. Это очень больно. Но мне страшно сейчас не за себя.

– Алекс, иди к себе! – мама быстро поднимает меня с пола. Не обнимает, не пытается успокоить, просто заталкивает обратно в комнату, закрывая дверь на ключ с обратной стороны.

Тьма накрывает меня с головой. И в этой тьме только я и мои бесполезные крики.

Я снова куда-то плыву. Сколько это будет еще продолжаться? Есть ли хоть какой-то выход из этой тьмы? И нужен ли он мне вообще?..

Кто-то касается моей руки. Не вижу, кто, но чувствую тепло, что исходит от этого человека. Перед глазами словно вспыхивает свет, заставляя тьму отступить. Он мучительно слепит, по-прежнему не давая ничего рассмотреть, но я чувствую – этому свету можно доверять. Я тянусь к нему, потому что откуда-то знаю – только в нем мое спасение.

– Он не пришел…

Я стараюсь говорить спокойно, но не так-то просто справиться с разочарованием, которое испытываю. Ладонь Лики ложится поверх моей ладони и она ободряюще ее сжимает.

– Может, просто опаздывает. Ты говорил, что твой брат очень занят.

Я качаю головой, с твердым ощущением безысходности:

– Нет, родная. Он просто не посчитал нужным прийти.

Мы сидим за столиком ресторана, где я назначил брату встречу, чтобы познакомить его со своей невестой. Наивный дурак! Давно следовало понять – Ник такой же, как и они. Он просто не хочет меня знать.

– Мне так стыдно перед тобой, – произношу негромко. – Я надеялся, что смогу познакомить тебя хоть с кем-то из своей семьи.

Мотаю головой, словно отмахиваюсь от собственной глупости.

– Ты же знаешь, что для меня это неважно, – говорит Лика, придвигаясь ко мне ближе. – Я ведь за тебя замуж выхожу, а не за твою семью. Зато мы можем быть уверены, что твои родственники не станут вмешиваться в нашу жизнь.

Я невесело хмыкаю в ответ:

– Да уж, можно считать, что ты выходишь замуж за сироту.

– Я выхожу замуж за самого лучшего мужчину, – улыбается она и я не могу отвести глаз от ее лица.

Порой просто не верится, что мне вдруг так повезло и эта девушка меня выбрала. После всех лет, когда казалось, что я какой-то не такой, будто бы бракованный, раз они не любят меня, так сложно привыкнуть к мысли, что я по-настоящему кому-то нужен. Такой, как есть. Без условий и без надежды получить что-то большее, чем я сам.

– Я люблю тебя… – шепчу сдавленно и касаюсь губами ее ладони. Лика значит для меня так много, что мне вдруг становится страшно от мысли, что я могу ее потерять.

– Пойдем отсюда, – говорю, поднимаясь из-за стола. – У меня есть ты, и больше мне никто не нужен.

Что-то душит меня. Что-то огромное, страшное и непоправимое. Я снова пытаюсь закричать, хоть и знаю, что это бесполезно. Мотаю головой в разные стороны, словно так можно отбиться от того, что на меня надвигается. Но оно неизбежно. Оно приближается, готовясь раздавить меня, прижать ко дну и не отпускать. Ни на том, ни на этом свете.

Едва войдя в нашу с Ликой съемную квартиру, я сразу понимаю – что-то не так. Лика дома – это становится ясно по стоящей в прихожей обуви. Но в самом доме стоит неестественная гробовая тишина.

Пытаюсь успокоить себя тем, что она наверняка просто уснула. Тихо, крадучись, прохожу в спальню и застываю от ужаса на пороге. Лика сидит на кровати, не издавая ни звука. Только бесшумно раскачивается из стороны в сторону.

– Милая… – выталкиваю из себя с трудом короткое слово.

Она вскидывает голову. Скорее чувствую, чем вижу – в ее глазах застыл ужас. Это вынуждает меня шагнуть ближе, чтобы притянуть ее к себе. Чтобы защитить, что бы ее ни напугало. Ведь я сделаю для нее все на свете.

– Нет! – вдруг выкрикивает  она, вырываясь из моих объятий. – Не трогай меня!

Я замираю на месте, четко сознавая – ужасное уже случилось. Я уже не смог ее уберечь.

– Лика, что произошло?

Ответом мне становится судорожный всхлип. Она даже не плачет – скорее воет, как раненый зверь. А я стою и не знаю, что делать.

– Он меня изнасиловал! – наконец прорываются сквозь рыдания страшные слова.

– Кто он? – спрашиваю, едва шевеля помертвевшими губами, хотя уже знаю ответ.

– Никита! – звучит ее голос, как приговор. И дальше слова льются несдерживаемым потоком – хлесткие, пугающие, больно бьющие наотмашь.

– Я села к нему в машину… подумала сначала в темноте, что это ты… но быстро поняла, что нет… хотела уйти… он заблокировал двери… мы заехали в переулок… он остановился… вышел из машины… я хотела бежать, но он…  задрал на мне юбку и…

Я не выдерживаю. Резко бью по переключателю, заставляя вспыхнуть свет. Увиденное ужасает – Лика сидит на постели совсем голая, а по всему ее телу, как уродливая роспись – ссадины и синяки. Лицо, словно потерявшее все краски, стало почти неузнаваемо.

– Я его убью, – говорю ледяным тоном, а внутри – адское пожарище. Оно выжигает мои внутренности, превращая душу в пепел.

– Нет! – Лика вскакивает с постели, цепляется изуродованными руками за рубашку. – Обещай мне! Мы никому не должны говорить! Ты сам знаешь, что он все равно останется безнаказанным! А мы… – ее голос резко падает до шепота, – мы и сами с этим справимся. Ведь справимся же, правда?

Она спрашивает меня отчаянно, но в ее глазах я вижу – Лика и сама в это не верит.

Я прижимаю ее к себе и аккуратно укладываю обратно на кровать. На едва гнущихся ногах прохожу на кухню, чтобы найти какое-то успокоительное и заставить ее выпить.

А после, когда она наконец засыпает, еду в дом, где имел несчастье родиться.

Я не пытаюсь скрываться – меня сейчас не остановит ни бог, ни черт. Громко, со всей пожирающей меня яростью, пинаю ненавистную дверь спальни своего близнеца, а когда он наконец открывает – бью в это красивое лицо без лишних слов.

– Какого черта?! – взвизгивает он, как свинья, которая понимает, что ее сейчас зарежут, и пытается отползти. Наверняка ожидает, что мамочка или папочка прибегут ему на помощь. Но сейчас его не способно спасти от меня ничто!

– У тебя было абсолютно все! – поднимаю его рывком и встряхиваю, заставляя смотреть мне в лицо. – С самого рождения тебе принадлежало все, чего ты хотел! – я остервенело бью Ника головой о стену и, прерывисто дыша, склоняюсь над ним, выплевывая наружу слова. – Все! Но ты захотел отнять то единственное, что было моим!

Перед глазами встает Лика – истерзанная, надломленная. Картина, которую я никогда не забуду. Никогда не прощу.

Я снова приподнимаю Ника над полом и заношу кулак, желая превратить его ненавистную рожу в кровавое месиво.

И чувствую, как мой кулак проваливается в темноту, а вместе с ним – и я. Океан смыкается над моей головой, утягивает на дно.

Но впервые за все прошедшее время во мне кипит желание бороться с этой тьмой. Только бы еще раз увидеть свет…

Часть 21. Мира

Квартира Никиты оказалась небольшой, но вполне уютной, несмотря на то, что действительно производила впечатление нежилого помещения. Но мне на это было решительно плевать. Хотелось уединения. Да и перед дедом рано или поздно стало бы неудобно, особенно когда он начал бы сыпать вопросами, почему так долго не возвращается мой муж.

– Техники не очень много. Но плита и чайник есть, – сказал Ник, проведя для меня маленькую экскурсию.

Она состояла в том, чтобы показать кухню-гостиную и спальню.

– И холодильник, – кивнула я в угол.

– Да, точно. Тебе одной его более чем достаточно будет. А когда я к тебе перееду…

Он попытался меня обнять, но я увернулась.

– Когда переедешь, тогда и подумаем, что тут перестроить-переклеить. Я помню, – заверила Никиту и демонстративно зевнула.

– Устала? – тут же поймал он мой «посыл». – Я тогда поеду. Очень много дел.

Я невольно усмехнулась. Ник настолько часто говорил мне, как сильно занят, что эти слова уже отпечатались на подкорке моего мозга.

– Ты закажешь продукты? Справишься? – уточнил он перед тем, как уехать.

– Я пройдусь по магазинам. Присмотрела рядом парочку, когда ехали сюда. Хочу куда-то выбраться.

По правде говоря, его тон меня покоробил. Даже заставил почувствовать себя беспомощной, неспособной сделать ничего без участия кого бы то ни было.

– Кстати. Я хочу начать зарабатывать деньги сама, – завела тот разговор, который волновал меня довольно ощутимо.

Когда мы с Никитой познакомились, я едва успела закончить вуз и была в поисках работы. А когда мы стали встречаться и будущий муж узнал, что я нашла себе должность библиотекаря – ужаснулся. Постоянно повторял, что свою невесту, а в скором времени и жену, он способен обеспечить так, чтобы она забыла это ужасное слово «работа». И я, как дурочка, пошла у него на поводу. Деньги он действительно мне давал… причем, по моим меркам, весьма немалые.

– Снова пойдешь стряхивать пыль с того, что никому не нужно? – рассмеялся как-то зло Ник, и я нахмурилась.

– А если и так? Всякая работа хороша, – запротестовала в ответ.

– Только если ты – не моя жена, – пожал плечами Никита. Сунул руки в карманы брюк, небрежно прислонился плечом к стене. – Так что забудь, маленькая. У тебя на карте достаточно средств, я слежу за тем, чтобы она пополнялась регулярно.

– Но я хочу заниматься чем-нибудь, в конце концов! – не выдержала я.

– Так займись. Собой. Или благотворительностью. Организуй кружок вышивки, запроси у моей секретарши контакты богатых женушек. Они с радостью придут к тебе на чай или чего покрепче. Перемоете нам кости.

Тихо рассмеявшись, Никита распахнул дверь и прежде чем я успела сказать хоть что-то, добавил:

– И никаких глупостей, Мира. Если вдруг папарацци обнаружат тебя в виде кассира в одном из местных магазинчиков – добра от меня не жди.

Эти слова прозвучали так холодно, даже угрожающе, что я забыла как дышать. Ник же, как ни в чем не бывало, просто подмигнул мне и вышел из квартиры.

Я быстро заперла дверь, в том числе на внутренний замок, который снаружи было не открыть. Слова мужа, произнесенные спокойным, даже обыденным тоном, вызвали внутри меня неконтролируемое состояние озноба.

Я заходила по квартире, обхватив себя руками. Перед мысленным взором появился Саша. Беспомощный, одинокий…

«Иногда вещи не такие, какими кажутся на первый взгляд», – вспомнила я его слова.

А что если я придумала себе Никиту таким, каким он вовсе не был? Что если все взаправду совсем не так, как нарисовано в моем воображении? Потерев виски, я закрыла глаза и присела на подлокотник дивана. Итак, Мира, с чем ты сейчас осталась?

Одна, на окраине города, в квартире, о которой узнала совершенно случайно от отца мужа. Без подруги, что раньше бы примчалась по первому твоему зову. С воспоминаниями о том, как горько рыдала свекровь над сыном, который был при смерти. С мужем, распланировавшим твою собственную жизнь без твоего ведома. И с ребенком, который мог оказаться зачатым как от Ника, так и от Саши.

Какой кошмар. Самый настоящий сюрреализм.

«Иногда вещи не такие, какими кажутся на первый взгляд». И я не имела права продолжать пускать все на самотек. Потому что все и впрямь могло оказаться совсем не таким, как я себе это придумала.

Мне очень хотелось поговорить с Сашей. Он ведь хотел сказать мне что-то важное. И если раньше я бы стала отмахиваться от этого всеми правдами и неправдами, то теперь я жаждала все же послушать Алекса. А после решать, что мне со всем этим делать.

Правда, был еще один человек, который мог пролить свет на происходящее. Наташа. Именно ее номер я и набрала в следующую секунду, чтобы попросить приехать в мое новое пристанище.

– Ну, Мир, ты и набрала продуктов! – выдохнула Ната, помогавшая донести четыре пакета от такси до дома.

– Хочу забаррикадироваться дома и никуда не выходить хотя бы пару дней, – пояснила я, вызывая лифт.

А заодно освоить для приготовления пару новых блюд. Готовка – моя новая страсть – как нельзя лучше отвлекала, ну и заодно позволяла все мысленно расставить по полочкам.

– Отличная идея! Если что, всех впускать, никого не выпускать, в случае сопротивления, ну, ты знаешь, что делать, – пошутила Ната известной фразой из фильма.

Я кривовато улыбнулась, вышла из лифта и направилась к двери в квартиру. Поставила пакеты на пол, стала копаться в сумочке в поисках ключей…

– А я вот жду тут! Новых жильцов квартиры! – послышался позади меня старушачий голос.

Переглянувшись с Наташей, я обернулась. Дверь в соседнее жилище была приоткрыта, из-за нее выглядывала бабушка лет семидесяти, которая смотрела на нас так, будто подозревала, что мы как минимум медвежатницы.

– Добрый день, – поздоровалась я. – Да, теперь я стану здесь жить.

– Учтите! Если снова здесь будете свои концерты устраивать – вызову полицию! – с угрозой в голосе проговорила соседка. – Я хозяйку квартиры не раз предупреждала – никаких дискотеков ваших чтоб не было!

Мои брови невольно поползли наверх. Похоже, старушка что-то напутала.

– Бабуль… эта квартира принадлежит моему мужу. Он известный бизнесмен. В ней никто не живет уже давно. А сейчас я сюда поселилась, но дискотеков устраивать не собираюсь, – заверила я соседку.

– Как же! Не собирается она. Недале как с неделю назад шумели так, что люстра у меня с потолка чуть не свалилась. Я думала, сверху топочут, но там дед старый, уже приставляться ему скоро. А потом гляжу – толпа выходит. Девки все полуголые, парни рядом скачут козлами. И вот опять! – обличающе выставила она палец в нашу с Натой сторону. – Тьху!

Бабушка завершила нашу беседу на смачной ноте и довольно прытко скрылась за дверью своей квартиры.

– Да уж… ну и соседи у тебя, – нервно хихикнула Наташа, когда мы все же внесли в прихожую мои покупки.

Я снова закрылась на все замки, мне так было спокойнее.

– Впервые ее вижу, – пожала я плечами, хотя эта бабуля лишь добавила мне тревог.

– Сумасшедшая какая-то, – выдала диагноза Ната.

Стащила обувь, помогла мне отнести продукты на кухню, после чего отправилась осмотреть квартиру. Я же быстро разобрала покупки, поставила чайник и принялась наскоро нарезать сэндвичи, мысленно прикидывая, с чего стоит начать разговор с подругой.

– Да уж… странно, – хмыкнула Наташа, вернувшись обратно. – Я думала, богачи деньги вкладывают в элитное жилье. А оказывается, покупают себе обычные квартиры.

– Нат, – покачала я головой, улыбаясь. – Много мы с тобой в богачах понимаем.

– Ой, это да, – кивнула она, залезая с ногами на диван. – Чаю нальешь? А то я что-то голодная, ужас.

Я приготовила чай, придвинула Наташке тарелку с едой. Сама устроилась напротив и сразу взяла с места в карьер.

– Я была у Саши. И в курсе, что с ним случилось. Знаю, что ты все видела, – произнесла ровным тоном, внимательно глядя на подругу.

Та, не донеся бутерброд до рта, как-то рвано выдохнула и, отложив еду, посмотрела на меня виновато.

– Мне нужно было тебе сразу все рассказать… Но ты беременная! Волноваться же тебе нельзя. Да и Алекс… он вроде как в семье этой никто, – выдала Наташа скороговоркой.

Как будто заранее готовилась к тому, что эта тема рано или поздно будет поднята.

Мои брови помимо воли поползли вверх.

– Он в этой семье никто? – ошарашилась я настолько, что у меня чуть чай из чашки не расплескался.

– Ой, можно подумать, ты не заметила, – махнула рукой Наташка. – Алекс же там не пришей кобыле хвост. Мне раза хватило на свадьбе на них всех со стороны посмотреть, чтобы это понять.

– И это повод, чтобы скрывать от меня, что он пострадал? – удивилась я.

– Это – не повод. Повод в другом. Ты же вечно душой болеешь за всех униженных и оскорбленных. А Алекс на тебя глаз положил.

Она запнулась, опустила взгляд, но тут же вновь вскинула голову и посмотрела на меня уверенно. У меня же внутри все перевернулось, а сердце заколотилось, как безумное.

– С чего ты взяла эти глупости? – выдавила я из себя, старательно пытаясь сохранить нейтральный тон.

– С того, что он сам в этом и признался. Сказал, что его влечешь ты. Что ты такая недосягаемая.

– Хватит.

Я отставила чашку и принялась теребить край свитера. Знала, что краска залила лицо и понимала, что Наташа этого не заметить не могла.

– Уууу, понятно. Он тоже тебе нравится, – вздохнула Ната. – Ну, с другой стороны, из двух близнецов я бы тоже выбрала Алекса.

– Он мне не нравится! – мгновенно откликнулась я.

Ну, не говорить же подруге, что все слишком запутано. Что я уже была в постели с Сашей, хоть в тот момент этого и не знала. И что теперь все закрутилось так, что не разберешься толком.

– Ладно-ладно. Не нравится. На том и порешим, – чуть насмешливо проговорила подруга, все же принимаясь за бутерброд.

Я же сидела, поджав губы, и не зная, что еще сказать.

– Мир, ты не дуйся на меня, ладно? Я просто не хотела и не хочу быть той, на кого потом все стрелки укажут. Ты замужем, Алекс – свободен. Семье он своей, как я поняла, не особо нужен. Вы вчетвером вроде как отдельно. А если ты будешь проявлять слишком много внимания по отношению к Алексу, фиг знает, чем все закончится.

Я нахмурилась и внутренне подобралась. С этой точки зрения на сложившиеся обстоятельства я не смотрела.

– Что ты имеешь ввиду? – потребовала я пояснений у подруги.

– Да ничего особенного. Только семья мужа твоего – она для меня как из другой вселенной, понимаешь? Кто знает, что они там придумают, если им не понравятся ваши отношения с Алексом, пусть в них все невинно, – подняла она руку, увидев, что я хочу запротестовать. – И у вас с Никитосом ребенок скоро будет. Так что о нем тебе и стоит подумать в первую очередь. А то пополнишь статистику по бабам, у которых после развода детей поотнимали.

Теперь меня затопило волной ужаса. Какого-то животного страха, порождающего лишь одно желание – бежать и прятаться.

– Нат… не пугай меня, – прошептала я помертвевшими губами, инстинктивно приложив руку к животу.

– Прости, Мир… Прости!

Ната пересела ко мне поближе и сжала ладонью мои ледяные пальцы. Стала о чем-то болтать, а я кивала, как китайский болванчик и отвечала невпопад.

Подруга была права. Тот кошмар, в котором я оказалась не по своей вине, мог обернуться для меня еще большим адом. Сегодня Никита явно дал понять, что намерен контролировать все в одиночку, и я буду при этом делать то, что удобно его семье. И его статусу. Это сейчас он позволил мне выбирать, где мне проводить время… Но что будет, когда Ник узнает о ребенке? Он же невольно задастся вопросом, от него ли я его зачала, или нет. Боже… во что я ввязалась? И что теперь мне со всем этим делать, когда осталась совсем одна?

Прикрыв глаза, я вновь представила Сашу, вспомнила его голос…

«Мы должны поговорить. Для меня кое-что изменилось с той ночи. Все не такое, каким кажется на первый взгляд».

Черт побери! Хоть бы он скорее пришел в себя…