Текст книги "Ночь с братом мужа"

Часть 37. Александр

– Александр Викторович, к вам… посетитель.

Я оторвал глаза от монитора. Последние дни были наполнены не самыми приятными хлопотами, и это был первый раз на неделе, когда мне удалось нормально сесть за работу.

Он стоял на пороге, с нескрываемым презрением оглядывая мой кабинет и офис. Пренебрежение ко всему окружающему читалось в его позе и всем его облике, но он не пытался пройти ко мне, как хозяин положения. Он нетерпеливо, но стоически ждал, когда я позволю.

Мой отец. Такой же холодный, как обычно. Такой же бесчувственный.

– Я приму его, Лара, – сказал я секретарше, отпуская ее жестом руки.

Вознесенский-старший царственно вплыл в кабинет, его немигающий взор остановился на мне. Я усмехнулся в это каменное лицо и лениво поинтересовался:

– Чем обязан данному визиту в столь недостойный твоей важной персоны мой скромный офис?

Он поджал губы – как всегда, недовольный. Мной, моим поведением, самим моим существованием.

– Ты должен немедленно приступить к своим обязанностям в семейной фирме, – отчеканил человек, что назывался моим отцом.

Мои брови стремительно взлетели вверх от подобного заявления. Впрочем, это было так на него похоже. Так самонадеянно и бескомпромиссно. Так бесконечно… смешно.

Последнему чувству я и поддался. Запрокинув голову, громко захохотал. Смеялся прямо в это надменное лицо, что сейчас приобрело хмурое выражение.

– Я должен… прости, что? – выдохнул, когда смех иссяк. – Ну, это даже для тебя слишком нагло и самоуверенно!

Если не считать того, как он мрачно на меня смотрел, моя реакция его не слишком смутила. Папаша повторил:

– Ты должен оставить свою глупую работу и заняться семейным бизнесом!

Боже, он и впрямь думал, что может прийти сюда и командовать мной!

Я плавно поднялся из кресла, обошел стол и остановился напротив него. Сложив на груди руки, насмешливо заметил:

– У меня для тебя есть потрясающая новость, Виктор Сергеевич. Даже две! Первая – я ничего тебе не должен. И не желаю иметь с тобой ничего общего. А вторая…

Я внимательно вгляделся в его лицо. Что там было, за этими морщинами, за огрубевшей кожей? Неужели он и впрямь настолько бесчувственный? Впрочем, чему я удивлялся? Этот человек испортил жизнь двоим своим сыновьям – оттолкнул от себя одного и превратил в монстра другого. Он бил свою жену, он и сейчас считал, что может всем диктовать, как жить и что делать.

– Я смотрю на тебя… – произнес я с кривой улыбкой. – Смотрю и даже сейчас до конца не верю, что ты такой! У тебя только что погиб сын и все, что тебя волнует – это твоя проклятая фирма?!

– Это не просто фирма! – прогремел он в ответ. – Это – традиции! Это – преемственность поколений! Дело наших предков! Все то, что ты, жалкий мальчишка, никогда не уважал!

– И не буду, – выплюнул с отвращением я. – Потому что все это – фикция. Потому что ты сам превратил семейное дело черт знает во что! И при этом даже не замечал, что творится у тебя прямо под носом!

– Что ты хочешь этим сказать? – поинтересовался он грозно. Но это давно не впечатляло.

Я с презрением покачал головой, устало усмехнувшись:

– Так вот вторая новость, папочка, в том, что от твоей фирмы остались только рожки да ножки. Твой драгоценный старший сын давно пустил ее под оплату своих долгов, а тебе показывал поддельные отчеты. У тебя больше нет фирмы, Виктор Сергеевич.

– Ты лжешь!

– А смысл? – передернул я плечами. – Ты сам во всем убедишься и очень скоро. Например, когда к тебе придут, чтобы все конфисковать.

Он пошатнулся. Отступил на шаг, потом второй. И все так же, неверной походкой, вышел из моего кабинета. И, как я надеялся – из моей жизни. Отныне и насовсем.

Я видел, что сказанное мной его сломило. Буквально уничтожило. Но не испытывал от этого ни торжества, ни раскаяния.

Среди ночи меня разбудил телефонный звонок. Рядом тревожно зашевелилась Мира, но я кратко шепнул ей:

– Спи.

На экране смартфона отражался номер матери. Не возникало сомнений – произошло нечто серьезное.

– Алекс…

Ее голос звучал напряженно. И было в нем что-то еще – неясное, но странное. Нахмурившись, я коротко спросил:

– Что случилось?

– Алекс… – повторила она и, сделав вдох, словно ей требовалось набраться сил для следующих слов, добавила:

– Отец умер.

– Что?

Я сел в кровати. Меня обеспокоил даже не смысл ее слов, скорее… ее тон.

– Умер, – всхлипнула она, а потом странно рассмеялась:

– Он не хотел давать мне развод, а теперь… умер…

Меня охватило дурное предчувствие. Я осторожно уточнил:

– Мама, ты же не…

– Нет, конечно! – снова рассмеялась нервно она. – У него случился инфаркт.

Она что-то недоговаривала – я чувствовал это. Но давить на нее не стал. Просто сказал:

– Я скоро приеду.

– Не надо, – ответила она. – Я уже вызвала скорую, его увезли. Приезжайте с Мирой утром.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– Ладно… тогда до встречи… мама.

Я завершил звонок и невидящим взглядом уставился в стену. Промелькнула странная мысль: в жизни все же бывает справедливость. Нет, я не испытывал ни чувства мстительности, ни удовлетворения, скорее констатировал это, как сторонний зритель.

И отец, и Ник сделали много плохого. Много того, за что я ненавидел их годами. За что хотел отомстить. Но теперь, когда их обоих уже не было, не чувствовал… ничего. Потому что все былое потеряло значение.

Я посмотрел на Миру и встретил взгляд ее огромных глаз, что пробрались мне в самую душу. Она взирала на меня с тревогой и когда наши взгляды пересеклись, спросила:

– Что случилось?

– Отца больше нет. Инфаркт, – коротко откликнулся я.

– О боже… – выдохнула она, придвигаясь ближе. Ее рука сочувственно коснулась моей. – Мне очень жаль…

– Все в порядке, – ответил, склоняясь к ней ближе. Полной грудью вдохнул аромат ее волос и понял, что теперь я – свободен. От всего. От прошлого, от мести, от ненужных воспоминаний. Свободен и… счастлив.

– Мира… – шепнул ей на ухо, отводя с него прядь волос.

– Ммм?

Сердце замерло, а затем совершило решительный скачок и я, следуя за ним, выдохнул:

– Я люблю тебя.

И это было единственное, что теперь имело для меня значение.

Эпилог. Мира

– Мама! Мамааа! – раздался крик Вики, и мы с Сашей, как по команде, повернули головы на звук.

Муж тут же всполошился. Подскочил с дивана, устремился навстречу дочери, выбегающей из столовой.

– Что случилось? – ужаснулся он, как делал всегда, когда Вика кричала что-то вроде «мама!» или «папа!».

– Бабушка снова заставляет меня есть эту ужасную фасоль! Она еще ни разу не готовила ее так, как это делает мистер… ой, месье Пауль! Но все равно заставляет!

– Я очень старалась! – следом за внучкой в гостиную вошла Ольга Станиславовна. – И я не заставляла… просто предложила.

Я фыркнула, не сдержав смеха. Все понятно. Воспитательный процесс во всей красе, причем не со стороны бабушки по отношению к внучке, а очень даже наоборот. Впрочем, Вика из всех умудрялась вить веревки, включая моего деда.

– Я буду есть фасоль только от месье Пауля! – заявила дочь и даже сложила руки на груди, говоря всем своим видом, что в этом вопросе останется непреклонной.

Мы со свекровью переглянулись. По ее скорбному виду я поняла, что придется принять участие в беседе. Тем более, что Саша нам с Ольгой Станиславовной был не помощник – когда случалось подобное, он делал вид, что его рядом нет.

В общем-то, Вика была совсем не капризной, даже наоборот, но только не тогда, когда вопросы касались еды.

– Идем, хочу посмотреть, что там за такая фасоль, – сказала я, поднявшись с дивана.

По правде говоря, в последние дни я чувствовала себя не слишком хорошо, но позволить себе сделать то, что хотелось, а именно – пойти наверх и поваляться в постели – не могла. Сегодняшним вечером нас всех ожидало особенное событие. Мы с Ольгой Станиславовной открывали пятый и самый большой наш ресторан.

– Ладно, – согласилась Вика, и мы все втроем удалились в столовую к облегчению Саши, которое было написано на его лице и которое он даже не пытался скрыть.

– Ну? И что тебе здесь не нравится? – удивилась я, пробуя фасоль в прекрасном сливочном соусе. – Посолено прекрасно, а эти приправы! Кстати, что это? – обратилась я к свекрови.

– Я добавила немного муската, – разулыбалась она.

– Прекрасно, мне очень нравится! – похвалила Ольгу Станиславовну совершенно искренне.

Вика тоже взяла вилку и отправила в рот крохотный кусочек зеленого стручка. Прожевала с таким видом, словно вот-вот должна была изречь ту истину, которую ждала вся вселенная, и кивнула.

– Пойдет, – сказала она. – Но у мистера Пауля лучше.

И это, надо сказать, был комплимент.

– Вот и хорошо, – кивнула я дочери. – А сейчас иди собирайся, скоро поедем на открытие ресторана. И там Пауль накормит тебя твоими любимыми мидиями. Только называй его месье, а не мистер, идет?

– Ой! – выдала Вика, зажав рот ладошкой, после чего умчалась из столовой.

Мы проводили ее взглядом, после чего свекровь сказала:

– Каждый раз, когда ей готовлю, сердце не на месте… что Викуся скажет? Как оценит?

Я тихо рассмеялась и покачала головой.

– Может, вам просто стоит быть с ней построже?

– Это вряд ли получится сделать, – вздохнула Ольга Станиславовна. – Не сработает. Вика выросла на блюдах высокой кухни.

Я пожала плечами и проговорила:

– Уверена, когда она повзрослеет, для нее не будет ничего вкуснее бабушкиной еды.

Свекровь же растянула губы в улыбке и озвучила очевидное:

– Когда она вырастет – станет шеф-поваром ресторана. Другого просто не может быть.

И я была с ней полностью согласна.

– Никак не могу понять, что со вкусом этой рыбы, – пожаловалась я Саше, когда мы сидели на террасе ресторана и ужинали в относительном одиночестве.

Относительном потому, что все столики кругом были забиты до отказа, а снующие официанты, кажется, управлялись с беспрестанно поступающими заказами только чудом.

– С ней все прекрасно, – заверил меня муж. Подцепил кусочек чудесного фарерского лосося, запеченного с соусом бешамель, отправил в рот и прикрыл глаза от удовольствия. – Да, определенно прекрасно, – добавил он.

Меня же от увиденной картины… замутило. Схватив со столика бокал с водой, я сделала несколько жадных глотков.

– Тебя тошнит, – констатировал Саша, при этом его взгляд из встревоженного превратился в довольный. Как будто муж был котом, перед которым только что поставили миску свежайших сливок.

Я понимала, о чем Саша думает… вернее, поняла это только сейчас. Потому что после рождения Вики мы с ним предохранялись… Правда, делали это в последнее время не так, чтобы очень усиленно.

– Тошнит, – призналась, не скрывая очевидного. – Может, я заболела?

Эти слова не были произнесены с надеждой. Напротив – вероятность в ближайшие несколько месяцев превратиться в шарик на ножках, мне до чертиков нравилась.

– Может, – пожал плечами муж. – А может и не заболела.

Он сделал вид, что изучает меню, которое за последнее время я пересказывала ему сотни тысяч раз. Потому что лично составляла список блюд для нового ресторана.

– Саааааш, – позвала тихо, и он вскинул на меня взгляд.

– Слушай, открытие просто бомбовое, – сказал он совсем не то, что я ожидала.

– Угу, – согласилась я.

Открытие ресторана и вправду было роскошным. И счастливые Вика, Ольга Станиславовна и мой дедуля, что в этот самый момент принимали участие в конкурсе от шефа, были прямым тому подтверждением.

Вот только мыслила я сейчас вовсе не об этом.

– Что-то не так? – спросил Саша, откладывая меню, при этом в глазах его черти танцевали ламбаду.

– Все так, – ответила тотчас. И добавила: – Я могу быть беременна снова.

По взгляду мужа я поняла то, что знала и так – он на миллион процентов уверен: мы скоро снова станем родителями.

– И это прекрасно, – заявил Саша, улыбаясь.

Я нахмурилась, когда мне в голову пришла та мысль, которую я и озвучила:

– У нас ведь могут родиться близнецы. Ты готов к тому, чтобы сразу растить троих детей?

Сашина улыбка стала еще шире и через мгновение он произнес то, что было неоспоримым:

– Разумеется. И всех наших малышей мы будем любить одинаково. Ведь так?

И мне совсем не нужно было раздумывать над ответом. Я просто проговорила, вторя тому человеку, дороже которого у меня не было на всем белом свете:

– Разумеется.

Эпилог. Александр

Третий по счету день рождения близнецов выдался сумасшедшим и суетливым.

Каждый из нас при этом сходил с ума по-своему. Мира буквально поселилась на кухне, намереваясь, видимо, приготовить еды на весь земной шар, а не на скромную группу людей, состоявшую из ближайших родственников и друзей.

Мама постоянно бегала по магазинам, сметая с полок, казалось, все, что ни попадя. Начиная от одежды, рассчитанной на близнецов, и заканчивая всевозможными игрушками.

Вика, обрадованная тем, что бабушке и матери некогда за ней приглядывать слишком пристально, гонялась по дому за недавно приобретенным котом по имени Грей. Кот, в свою очередь, гонялся за Викой, точнее – за ее разноцветными носками, выбирая для нападения самые неожиданные моменты.

Что же касалось меня… я просто пытался не свихнуться в этой предпраздничной суете.

– Можно?

В мое укрытие, оно же – рабочий кабинет, осторожно заглянул Иван Григорьевич.

Я усмехнулся при виде его растерянного лица, на котором буквально было написано «помогите!»

– Заходи, Иван Григорьевич, – кивнул ему с улыбкой и поднялся, чтобы разлить по бокалам «успокоительное».

– Я думал, живым не доберусь досюдова, – выдохнул он, одобрительно причмокнув, когда я вручил ему бокал.

– Да, кажется, что настал конец света, а не день рождения близнецов, – хмыкнул в ответ.

В молчаливом мужском согласии мы выпили. Затем дед вдруг выдал неожиданное:

– Саня, а я ведь к тебе не только за укрытием, но и по деликатному делу!

Я удивленно взметнул брови. Неужто Иван Григорьевич после этих слов аж заалел весь или мне просто показалось?

– Я слушаю, – ответил, гадая о том, что вызывало такую неловкость у родственника, с которым мы прекрасно ладили. Деньги нужны, что ли? Так ведь он знал, что я всегда помогу без проблем…

– Саня, как ты считаешь, ежели я к матери твоей посватаюсь – не откажет?

Тут я, не выдержав, подавился.

– Сложный вопрос, – откликнулся, пряча улыбку за кромкой бокала. – Но если не попробуешь, то и не узнаешь, ведь так, Иван Григорьевич?

Тот сразу согласно закивал, но разговор продолжить мы не успели – та, о ком мы говорили, буквально ураганом ворвалась в мой кабинет.

– Нас обнаружили, – обреченно констатировал я.

– Алекс! – отчаянно взмахнула руками мама, подлетая к моему столу с двумя какими-то цветными тряпками в руках. – Ты представляешь, в магазине не было двух таких кофточек желтого цвета! Как ты считаешь, Игорек не обидится, если я подарю ему зеленую, а Олежеку – желтую?

Я внимательно посмотрел на мать – Господи, она и впрямь была сама не своя из-за такой ерунды!

Оттолкнувшись от стола, на который опирался, я подошел к ней ближе и аккуратно взял за хрупкие плечи. В ее глазах плескалась тревога, понятная, должно быть, только мне одному.

Однако, почувствовав, что разговор становится слишком личным, Иван Григорьевич деликатно вышел из кабинета. Я же, сжав мамины ладони в руках, твердо сказал:

– Мама, они совсем не такие, как мы.

Она смотрела на меня некоторое время, потом поднесла руку к моему лицу и погладила по щеке дрожащими пальцами.

– Знаю, но я так боюсь… так боюсь обидеть хоть одного из мальчиков какой-нибудь мелочью!

– Не нужно, – произнес успокаивающе в ответ. – Ты же знаешь, мы воспитываем их совсем иначе. С Игорем и Олегом все будет по-другому.

Мама кивнула и вдруг прильнула ко мне, прижавшись щекой к груди. Я обнял ее хрупкую фигуру и вдруг услышал приглушенное:

– Алекс… я не рассказала тебе кое-что.

– Что же?

– Твой отец…

Я нахмурился. Вспомнился вдруг тот ночной звонок, когда мать сообщила о его смерти. И мои странные ощущения от того, как она об этом говорила…

– Да? – спросил коротко и она вдруг всхлипнула. Но, тем не менее, продолжила:

– Он тогда… он звал на помощь. Когда ему плохо стало…

Я замер, уже подозревая, что услышу дальше.

– А я… – продолжила мама неуверенно. – Я слышала и… ничего не сделала. И он умер, Алекс… Я поступила плохо?

Я мягко отстранил от себя маму и, посмотрев ей в глаза, веско произнес:

– Нет, ты не поступила плохо. Ты сделала то, что он заслужил. И ни о чем ином не думай, ясно?

– Я хотела свободы… – выдохнула она.

– Ты имела на нее право, – откликнулся я. – Поэтому просто наслаждайся жизнью, мама. И кстати… Иван Григорьевич хотел тебе что-то сказать, – добавил я с усмешкой.

– И что же? – полюбопытствовала она нетерпеливо, и огонек, что зажегся в ее глазах, заставил меня улыбнуться шире.

– А это лучше спросить у него самого. Пойдем.

Мы вышли из кабинета, окунаясь в праздничное сумасшествие, к которому стали присоединяться гости. А некоторое время спустя…

Некоторое время спустя мы наблюдали такую картину:

– Не хочу желтую кофту, – заявил Олег, когда мама вручила им с братом свои подарки.

Я заметил, как лицо матери при этих словах буквально перекосилось от ужаса. И улыбнулся, потому что в этот момент Игорек сказал:

– Хочешь, поменяемся? Возьми мою зеленую!

С этими словами близнецы обменялись кофтами с самым довольным видом, я же послал матери успокаивающую улыбку, говорившую – «теперь видишь, что я был прав?»

Ведь они совсем не такие, как мы.