Текст книги "Девочка с красным шарфом"

Глава 7 «Фисташковое мороженое»

Дверь распахнулась, вокруг был непроглядный мрак, окутывавший весь магазин. На ощупь я кое-как нашёл выключатель света и нажал на него. Небольшой торговый зал осветили десятки ламп, что позволило рассмотреть стены, выкрашенные во все цвета радуги. Буйство красок мелькало перед глазами так, что начинала кружиться голова. Я обернулся, чтобы с самодовольным видом посмотреть на Нику, но её вновь не оказалось рядом.

Неужели она опять бросила меня?! Заставила влезть в магазин, наплевав на камеры! Она специально сделала это, чтобы у меня были проблемы. Что делать теперь? Несколько секунд пролетели в смятении, так как я попросту не знал, что предпринять. Вдруг с другого конца помещения стали доноситься звуки, которые, скажу честно, испугали меня. Слишком яркие места, разноцветность и клоуны на каждой из стен всегда вызывали у меня недоверие, впрочем, как и слишком весёлые люди. Я снял со стены огнетушитель и стал медленно подбираться к неизвестности, издающей странные шумы. Я проехал всю комнату и услышал шуршание прямо под своим ухом. Что бы это ни было, оно было здесь, прямо за стеллажами. Я собрался с силами, свернул вправо и занёс огнетушитель над головой. И что вы думаете, что там было? Смелее. И вы опять абсолютно правы. Когда я уже привыкну к этому?

Ника сидела в позе йога и опустошала очередную банку мороженого. Я облегченно выдохнул, вытер проступивший пот со лба и отбросил своё «оружие». Я посмотрел на пол, который был уже полностью усеян фантиками и обёртками от сладостей. Повсюду валялись пустые или полупустые коробки и склянки всех размеров.

– Что ты творишь?! – не сдержавшись, крикнул я, – где мы найдём столько денег?!

– Я видела, как мужчина в банке пересчитывал большую стопку денег. Можем взять там, – покосившись на меня, она продолжала жевать.

– О, да, действительно. Шикарная идея. Просто превосходно! Решила ограбить банк?! Ну, нет, это уж точно без меня, – раздражённо говорил я, – скажи, что ты просто пошутила. Пожалуйста, скажи, – молил я.

Ника посмотрела на меня круглыми глазами, явно не понимая, что вызвало у меня такую бурную реакцию.

– Ладно. Если не хочешь, мы можем не платить, – с ангельским и каким-то обиженным видом ответила она.

– Блестящая мысль! Как я сам до этого не додумался! Знаешь, всё это мне порядком надоело. Притворяешься ли ты глупой или на самом деле такая тупоголовая – мне всё равно. Я не намерен попадать в передрягу из-за тебя.

Я подошёл к двери и был уже практически на улице, как вдруг Ника окликнула меня.

– Ты будешь фисташковое? – неожиданно поинтересовалась она.

– Фисташковое? – недоуменно спросил я, обернувшись.

– Ну да, оно же твоё любимое.

– Откуда ты знаешь об этом? Я точно не говорил тебе о своём любимом мороженом.

– Да? – Ника немного замялась. – Даже не знаю… Наверное, догадалась просто, – проговорила она.

Её слова заставили меня вернуться назад. Подумаешь, эта врунья просто угадала. Ей, похоже, сильно повезло с интуицией. Но почему-то теперь я вновь стоял рядом с Никой и принимал из её рук огромную банку фисташкового мороженого. Я зачерпнул полную ложку зелёной заледеневшей массы и отправил её к себе в рот. Знаете, в этот раз оно казалось мне особенно вкусным.

Я не успел съесть и половину, а Ника доставала всё новые и новые ёмкости из холодильника. Порой я думал: «Чёрт, что я творю? Это уже не смешно. Что делать?». Но затем я просто смотрел на её лицо. Нос и щеки измазаны в пломбире, а над губой были усы из шоколада. И она смеялась, смеялась, не переставая, будто на время даря мне спокойствие и ощущение полной безнаказанности. Представьте только: я тоже начал смеяться. Я измазал себя в мороженом и корчил глупые рожицы. Похоже, я сходил с ума вместе с этой озорной девчонкой, опустошающей магазин сладостей. Когда мороженое начало вызывать рвотный рефлекс, мы засунули себе в рот кучу жевательной резинки. Каким-то образом я оказался на полу – наверное, Никин шарф перенёс меня. Девочка лежала тут же, рядом со мной, и мы соревновались в надувании пузырей. Я будто несу какой-то бред, не так ли? Что было в этом мороженом? Наркотики? Спиртное? Но я не помнил, чтобы мне когда-нибудь было так хорошо.

Мы разговаривали с ней, но если честно, уже не помню, о чём. Мы говорили, говорили и почему-то её слова уже не казались мне такой откровенной чушью, как прежде. Может я был под чем-то?

– Эти мгновенья настолько идеальны, что кажутся мне невозможными, – сказал я, взглянув на Нику. – И знаешь, я всё-таки не могу тебе поверить. Это не в моих силах. Этого просто не может быть…

И я вновь открываю в глаза в своей спальне. Через шторы уже бьется слабый свет, солнце встаёт из-за горизонта, а значит, скоро опять идти в школу. Весь день я был подавлен и судорожно ждал, когда в класс войдёт полицейский, назовёт мою фамилию и попросит проследовать за ним. Я прятал глаза от учителей, опасаясь, что они что-то знают. Дома было не лучше. Я старался всегда находиться у себя, чтобы не попадаться родителям. Я нигде не чувствовал себя в безопасности. Мне постоянно казалось, что за мной следят.

В эту ночь, как и в следующие, Ника пришла ко мне, и мы вместе отправились искать приключения. Поначалу я опасался и даже пытался отговорить её от излишних безумств, но затем моё беспокойство начало испаряться. В школу ко мне так никто и не пришёл, да и родители продолжают спрашивать о подарке на день рождения, который, к слову, вот-вот наступит. Я успокоился и был готов безнаказанно творить всякие странности. Наши похождения не закончились одним лишь магазином, зайдя гораздо дальше. Мы бродили по улицам, заглядывая в окна, звоня в двери. Однажды мы залезли в фонтан, но, правда, я бы утопился там, если бы не Эдвард, который держал мою голову над водой. Мы сходили с ума, плескались и кричали.

Теперь ночь – ещё более любимое время, которое я с нетерпением ждал каждый день. Рассвет, какой бы он ни был красивый, больше не приносил мне удовольствия. Я встречал его с грустным выражением лица, с трудом отрываясь от моей иллюзии идеальной вселенной. Я буквально считал секунды до того, как пробьёт двенадцать, стараясь приблизить тёмную часть суток, как только мог. А когда она, наконец, наступала, я становился, казалось, самым счастливым на планете. Я уже не мог существовать без того мира, главной в котором, наверное, была сама Ника. Иногда я даже начинал верить, что всё это по-настоящему. Декорации были слишком реальны, город слишком живым, а Ника всё больше и больше напоминала мне обычного человека с шарфом на пульте управления. Она приходила в мою спальню, я тихо выбирался из дома втайне от всех. А затем мы вновь были свободны, вдыхая запах ночной свежести. Порой я даже забывал о своих ногах, коляске, о том, что я инвалид. Она заставляла меня забыть обо всём этом. Будто на одну ночь я становился полноценным существом, не обреченным страдать всю жизнь.

Вот и всё. Завтра мне шестнадцать. Неужели родители опять надуют шарики и наденут поздравительные колпачки? Нет, только не это. Но я всё равно думаю, что эти именины будут самыми лучшими, по крайней мере, их ночная часть. Я с трепетом ждал, когда время перевалит за полночь. Это был, наверное, первый день рождения, которому я хоть чуточку рад. Хотя на что я надеялся? Откуда Нике знать об этом? Я никогда не рассказывал ей такие детали о себе. Но о мороженом она же узнала? Я надеялся на что-то огромное, безумное и нереально крутое. Я не хотел никого подарка, я хотел получить лишь атмосферу, которой мне так не хватало. Если бы она смогла внести в эти несколько часов хоть немного счастья и ощущение праздника, то я был бы безумно рад.

Глава 8 «Должен»

Время тянулось до безумия долго. Я пытался пересилить своё волнение, чтобы заснуть. Или не заснуть… Если честно, я уже сам не знаю. Это всё совершенно не похоже на сон, но и на реальность тоже. Иногда я переносился туда, где наше путешествие оборвалось в последний раз, а порой, Ника пугала меня, вновь появляясь в моей комнате. И я до сих пор не знаю её цели. Зачем ей проводить время с угрюмым уродом вроде меня? Зачем ей делать мою жизнь чуточку счастливее?

Мне так странно говорить об этом. Говорить о том, что мне нравится то, о чём она рассказывает, нравится то, как она смеётся. Возможно, это прозвучит глупо, но я начал находить смысл в её, казалось бы, лишённом смысла бреду. Я бы так хотел расспросить Нику о ней самой. Почему она появляется именно ночью? Откуда у неё живой шарф? Почему она знает обо мне больше, чем я о себе? Но я не мог, потому что она всегда переводила тему. Я коротал дни в раздумьях об этой странной личности, которая никак не хотела открываться мне. Задумавшись, я провалился в себя, и сам не заметил, как заснул.

Я открыл глаза, и Ника, конечно же, уже стояла надо мной, поджидая, когда я проснусь. Я замер. Какое-то неизвестное чувство сжало моё сердце. Я не мог и не хотел говорить первым. Если она не знает про мой день рождения, я решил, что не скажу ей об этом. Я ведь даже почти забыл, что это совсем не весёлый для меня праздник. Но я всё ждал чего-то, пристально смотря на Нику, задержав дыхание. Я ждал хоть каких-то действий от неё, хоть маленького намёка. Но ничего не происходило.

– Что ты замер? – наконец произнесла она, заставив меня очнуться. – Идём! У нас сегодня много важных дел! – воскликнула Ника и выбежала из моей комнаты.

Я с сожалением вздохнул и пересел на коляску. Важные дела? Наверное, они никак не связаны с моим днём. Выбравшись на улицу, я увидел Нику, нервно ходившую взад и вперёд. «Что с ней?» – подумал я, но она окликнула меня прежде, чем я спросил её об этом.

– Идём! – вновь крикнула она, помахав мне рукой.

У меня внутри будто что-то оборвалось. Так бывает, когда чего-то очень-очень ждёшь, а оно отменяется. «Нет, похоже, она не знает…» – подумал я с сожалением. Но где-то в глубине души я всё ещё надеялся, что она опять разыгрывает меня, что сейчас мы придём в какое-то место, где будет всё, о чём я мог только мечтать. Ника непредсказуема, её дальнейшие действия невозможно предугадать. С ней обычная прогулка может превратиться в обворовывание магазина или же купание в фонтанах. На этом свете я не встречал человека, который бы так сиял изнутри, как она. И сейчас я говорю в прямом, а не в переносном смысле. Она действительно светилась в темноте, как флуоресцентная лампа.

И вот я плёлся за ней, вертя головой, всё надеясь увидеть за поворотом что-то невозможное. Но я успокаивал себя тем, что быть в эту секунду не одному – это лучший подарок. Я впервые не одинок. У меня есть человек, который вроде бы искренне хочет со мной общаться. Что может быть лучше?

Я был погружён в раздумья, Ника не говорила со мной и очень быстро куда-то шла. Вдруг до моих ушей донёсся громкий женский крик. Он был где-то здесь, совсем рядом. Заехав за угол, я увидел девушку, отчаянно отбивавшуюся от высокого мужчины, который, похоже, хотел забрать её сумку. Нет, я не думал, как избить или отвлечь этого громилу. Может я эгоист, но в первую очередь, я просто мыслю рационально. Где это видано, чтобы колясочник совершал геройские поступки? Я же говорю, это бред, поэтому винить меня не стоит. Но зато я понял другое. Это были первые люди, которых мы встретили во время наших с Никой прогулок. Это показалось мне странным. Я живу не в глухой деревне, неужели ночью все действительно спят? Здесь было явно что-то не так, но теперь надо попытаться оказаться как можно дальше от этого места.

Поразмышляв ещё пару секунд, я отъехал обратно и направился в противоположную сторону от начинавшегося преступления. Я всё равно не мог ничего поделать. Я был бы бесполезен в такой ситуации. Я бы не смог помочь. Я не пытаюсь оправдаться, просто это действительно так. Инвалид – не соперник здоровому лбу.

Я проехал лишь метр, когда почувствовал, что что-то мешает мне двигаться вперёд. Я обернулся и увидел Нику, которая держала коляску, не позволяя мне шелохнуться.

– Что тебе? – раздраженно сказал я, взглянув на неё.

– Мы должны помочь, – произнесла она.

– Что? Кому помочь? – усмехнулся я, делая вид, что не понимаю, о чём она говорит.

– Той женщине.

– Ты смеёшься, – расхохотался я.

Я хотел было отправиться дальше, но Ника вновь удержала меня. К моему удивлению, её лицо больше не было таким беззаботным и весёлым. Она стояла надо мной с серьёзным видом, прожигая меня осуждающим взглядом. Мне стало не по себе, но я взял себя в руки.

– Сама подумай. Как я могу помочь ей? Я беспомощный инвалид, который даже передвигаться сам не может.

– Какая разница, инвалид или нет? Ты мужчина, а значит должен помочь.

– Мужчина? – рассмеялся я. – Разве что половина от него.

Она продолжала пытать меня молчанием.

– Долбаная нравственность! Это жизнь! Здесь нужно выживать, а не лезть в самое пекло, выручая других! Судьба решила, что сегодня она останется без сумочки.

– Помоги ей! – закричала Ника во всё горло.

– Сама помоги, если для тебя это так важно! А я постою здесь и понаблюдаю за твоими подвигами, – съязвил я.

– Нет, ты должен сделать это! – продолжала она.

Я замолчал, закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Я не хотел развязывать скандал и ещё больше не хотел портить себе настроение. «Не говори, что я должен. Прошу, не повторяй…» – думал я, молясь, чтобы она не произнесла это «заветное слово», которое снимет меня с предохранителя.

– Ты должен, Филипп! – крикнула Ника ещё громче.

Мои мольбы не были услышаны, и эта фраза сработала, как спусковой крючок.

– Я никому ничего не должен! – надрываясь, завопил я, – запомни, я никому ничем не обязан, – вновь прошипел я сквозь зубы.

– Но… – она хотела возразить.

– Я не должен никому, а особенно девчонке из собственного сна! – выкрикнул я.

И я опять в своей комнате. И вот снова рассвет. Я перевёл взгляд от окна к календарю, на котором ярким красным цветом было обведено девятое октября.

Глава 9 «С Днем Рождения!»

Не зря этот день всегда был самым ужасным, самым отвратительным за весь год. В этот день я хотел умереть ещё сильнее, чем обычно. Но за шестнадцать лет я уже практически привык. Привык улыбаться, наигранно радоваться подаркам. Я смирился с тем, что это число нельзя удалить из календаря, невозможно перемотать его. Но этот день рождения был особенно поганым. Я ненавижу надежду. Это самое лживое чувство, которое только можно испытать. Мы обманываем сами себя и верим в то, что никогда не случится. Так и я поверил, поверил, что жизнь может дарить счастье.

Когда ты живёшь без надежды, то ты ничего не ждёшь, не ждёшь какого-то невероятного чуда, которое перевернёт твою реальность. Ты прекрасно осознаёшь, что ничего не изменится. Мир не станет лучше. Но как только эта заразная болезнь закрадывается в трещинки твоего израненного сердца, ты начинаешь верить в то, что просто не может произойти. Ты будто отравился, выпил яд, который заставляет тебя бредить и мечтать о чём-то светлом, о чём-то хорошем. К счастью, теперь я прозрел. Я снова чётко видел грань, за которую мне больше никогда нельзя переступать. Я ещё раз убедился в том, что никому нельзя верить, никому нельзя доверять. Если ты счастлив сейчас, то через пару минут, ты почувствуешь, как твоя душа ударится о кафель и разлетится на сотни мелких кусочков.

Я лежал на спине, и мои глаза наполнялись слезами. Я смотрел вверх, чтобы не позволить им оставить мокрые дорожки на моих щеках. Скоро прозвенит будильник, и мне придётся выйти из своей комнаты. Передо мной будет стоять огромный торт с шестнадцатью горящими свечами. Родители будут снимать меня сонного и неумытого на камеру. Потом они вручат мне часы или планшет, а может, и то и другое сразу. А я буду там, посередине комнаты, еле сдерживать слезы и пытаться улыбнуться. Лучше бы всего этого не было, лучше бы я не рождался! Нет, сегодня я не смогу. Не смогу притворяться. Я быстро встал, натянул одежду и выехал из комнаты. И я не ошибся. На столе стоял огромный шоколадный торт с красивой узорной надписью «С Днём Рождения, Филипп!». «С днём рождения, ничтожество»… – полушепотом проговорил я.

Я уже направлялся к выходу, но неожиданно для себя замер на месте. Всё внутри меня сжалось, закружилась голова. Я вспомнил родителей в разноцветных колпачках. Я увидел перед собой их радостные лица. Я буквально услышал в своей голове, как они поют «Happy Birthday to You», фальшивя и не попадая в ноты. Потом я вспомнил, что мама специально заказывала этот торт в лучшей пекарне города. А папа, наверное, выложил кучу денег за новенький гаджет. Все эти годы они существовали практически только для меня, пытаясь сделать мне приятное, пытаясь заставить своего неблагодарного сына полюбить жизнь, которую они ему подарили. А я хотел сбежать, сбежать просто потому, что мне плохо. Это неправильно. Они – единственные люди, которые не считают меня никчёмным или хотя бы стараются скрыть это. Они всегда верили в меня, поддерживали, даже если всё катилось к чертям. Возможно, они и врали тогда, когда хвалили мои рисунки или говорили, что оценки – это не главное, но они лишь хотели помочь. Они пытались не позволить мне пасть духом. Я просто не мог поступить так с ними. Я бы никогда не простил себе этого. Я эгоист, как и каждый человек на этой планете, но не настолько. Я встряхнулся, собрался с силами, развернул коляску и поехал обратно. Если я разбит, то они не должны страдать из-за этого. Я не должен портить чужие жизни, а особенно, жизни дорогих мне людей.

Прошло минут пятнадцать, и будильник, наконец, прозвенел. Подождав ещё немного, я подъехал к выходу и взялся за ручку двери. Я зажмурился, сделал глубокий вдох и повернул её. Мама и папа стояли передо мной, громко хлопали в ладоши и пели до боли известную всем песню. А я улыбался. На несколько минут я даже заставил себя поверить, что счастлив. Мне вручили большой пакет, в котором оказался ноутбук самой последней модели. Я обнимал их и долго-долго благодарил так радостно, как только мог. Я старался выжать из себя все эмоции, на которые только был способен.

После всего этого я отправился в школу, которую никто, к сожалению, не отменял. Каждый день мне было сложно преодолевать её порог, и не только из-за не очень грамотно сделанного пандуса, ведущего к двери. А девятого октября сделать это было сложнее всего. Как только я оказался в коридоре, ко мне подошли пару ребят и поздравили меня с днём рождения. Вы скажете, что этот Филипп опять ноет? Чем на этот раз ему не угодили одноклассники? Поэтому специально для вас я процитирую их: «С днём рождения, ничтожество», – громко сказали они, дали друг другу пять и рассмеялись. И так было постоянно. Все подходили и говорили одно и то же. Откуда они, чёрт возьми, узнали?! Каждый считал своим долгом сказать мне это прямо в лицо. «С днём рождения, ничтожество! С днём рождения, ничтожество!». Эта фраза застряла у меня в голове и крутилась в мыслях, как испорченная кассета.

Я с трудом впихнул учебники в шкафчик и хотел направиться к классу, как передо мной появилась… Нет, в это раз вы всё-таки ошиблись. Это была не Ника. Передо мной стояла Марина, самая красивая девочка, которую я видел на этом свете. Представьте, теперь она мило улыбалась мне. Я вжался в кресло, а по моей коже пробежали сбившиеся в стаю мурашки. Неужели она взглянула на меня?! Да-да, я знаю, что не рассказывал о ней. Просто как-то не заходила речь… Она высокая, с длинными тёмными волосами и зелёными, прекрасными, обрамлёнными густыми ресницами глазами. Боже, она действительно была идеальна. Идеальная фигура, длинные ноги, тонкая талия. И её обаятельная, пленяющая улыбка теперь почему-то была адресована мне. Нет, я не был влюблён в неё. Как говорил ранее, я не способен на столь глубокие чувства. Но она определённо нравилась мне ещё с самого первого дня в этом Аду. Всего каких-то несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, а я уже успел покраснеть. «С днём рождения», – произнесла она нежным и каким-то заботливым голосом. Моё сердце заколотилось с бешеной силой, я буквально забывал дышать. От волнения земля уходила из-под ног, а точнее, коляска из-под пятой точки. Всё это время я боролся со смущением, чтобы робко поблагодарить её. «Ничтожество!», – громко добавила она, хихикнула и убежала к подругам.

Звенел звонок, дети разбредались по кабинетам, а я остался там, абсолютно потерянный и не знавший, что делать дальше. В конце концов, я нашёл в себе силы и побрёл к своей аудитории.

После школы я пришёл рассеянный и уставший. Мои родители ушли на работу, что сегодня было даже плюсом. Я откинул тяжелый портфель в сторону и без сил упал на кровать. Я проснулся от того, что кто-то ходил по моей комнате. Слоновий топот раздавался прямо над моим ухом. Конечно, я был удивлён, как и любой другой человек, услышавший, что в его спальне есть кто-то кроме него, но уже не был испуган. Я открыл глаза и с как можно более равнодушным видом посмотрел на незваную гостью.

– Что тебе опять надо? – буркнул я, убедившись, что это была Ника.

– Я пришла поговорить с тобой, – ответила девочка.

– Зачем мне говорить с тобой? Что мне это даст? Ещё большее разочарование? – нагнетал я.

– Нет. Я просто…

– Что ты просто? – продолжал я.

– Я пришла извиниться… – пролепетала она.

– Извиниться? Зачем мне извинения от пустоты? – возмутился я.

– Я не должна была быть столь груба с тобой, но и ты не должен был вести себя так, – Ника скрестила руки на груди.

– Как так?

– Как последний эгоист, неспособный на благородные поступки.

– О, да, неужели я не могу повести себя как эгоист в свой день рождения?!

– У тебя был день рождения?! Правда?! – Ника удивилась, приподняв свои светлые брови. Ну, или сделала вид, что удивилась…

– Представь… – пробормотал я.

– Прости меня, пожалуйста, – произнесла она с таким сожалением, что моё сердце дрогнуло. Но я сдержался и не поддался на её уловки.

– Можешь не распыляться на извинения. Мне уже всё равно. Ты бесконечно врёшь, и уже сама путаешься.

– Я не врала тебе.

– И вот вновь ложь, – прошептал я.

Ника опустила глаза в пол, а я самодовольно ухмыльнулся.

– Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы, но зато откуда-то всё знаешь обо мне, – я был уверен, что и про день рождения она тоже знала. – Ты постоянно увиливаешь от разговора, начинаешь глупо хихикать, меняя тему. Мне надоело всё это! – крикнул я.

– Что ты хочешь знать обо мне? Задавай любой вопрос, – твёрдо сказала она, выдержав небольшую паузу.

– Нет, Ника, так не пойдёт. У меня слишком много вопросов, а в тебе слишком много загадок. Я не хочу играть в твои лишённые смысла игры.

– Не хочешь спрашивать? Тогда я расскажу сама, – решительно произнесла девочка.

– Неужели ты расскажешь мне, куда исчезаешь по утрам? Как неожиданно появляешься в запертой комнате? Откуда у тебя живой шарф? Я могу продолжать этот огромный список бесконечно долго.

– Я могу рассказать тебе кое-что.

Вдруг шарф Ники задергался и начал недовольно колыхаться в знак протеста.

– Я весь внимание, – лукаво произнёс я и сел на кровать.

– Но ты должен пообещать мне, что пойдёшь со мной дальше, – сказала она.

– А ты хитрая. Но я тоже не так глуп, как ты думаешь. Всё будет зависеть от того, что ты мне расскажешь.

– Я расскажу, почему исчезаю.

– Может, потому что наступает утро? Меня больше интересует, почему это происходит именно с лучами солнца. Ты что, вампир? – ухмыльнулся я, но где-то глубоко внутри меня пробежал холодок проснувшегося страха услышать именно такой ответ. Мне совсем не хотелось стать невольным героем очередного фильма о клыкастых кровопийцах. Всё же меня успокаивало то, что пару раз она появлялась и днём.

– Я не боюсь света. Мои исчезновения не связаны со временем суток.

– Ясно, но откуда мне знать, что ты вновь не солжешь?

– Ты сможешь убедиться в этом лично, – решительно произнесла Ника, задрав нос к потолку.