Текст книги "Остров Невезения"

Глава VIII

В ночи по волнам стремительно летел корабль. Огромный грузовой корабль. Курс – Сибирь.

На палубе в темноте появились двое с ломами.

– Ну, где ты их спрятал? Мы уже, наверное, все ящики проверили! Там кроме чая и специй ничего нет! Нашел местечко! – ворчал один из них.

– Да тут где-то, – второй стал с силой вгрызаться ломом в очередной большой ящик.

Его спутник молча стал помогать. Вскоре они выломали несколько досок.

– Сюда ты пушки спрятал? – спросил нетерпеливый помощник.

Другой человек что-то промычал и лишь еще усерднее заработал ломом. Вдвоем они, наконец, открыли крышку.

– Идиот! – выругался первый, когда вместо оружия их взглядам предстал тот самый «живой» труп, которого они не так давно откопали на кладбище, тот самый жутко изуродованный человек с седыми волосами. Он спал, обнимая мешок чая, но, пробудившись от их возни, открыл свои дьявольские, блеснувшие в темноте глаза.

Глаза ночных бродяг полезли из орбит.

– Караул!!!!!!!!! – двое, побросав свои ломы, в панике бросились наутек.

В Мезени вовсю бушевала зима, с метелями, с ледяным ветром, с морозами. Все избы были по самые крыши занесены снегом. Ночью и даже днем по деревне рыскали вконец обнаглевшие стаи голодных волков.

Однажды вечером Эльмира отправилась за водой к колодцу, около которого обычно собирались поболтать деревенские женщины. Пока она набирала воду, то услышала такой разговор:

– Ой, девоньки, говорять, Васька-то Загребун вчерась вернулся. Поймал какого-то самоеда. Поедеть нонче в Петербурх, торговать его будеть, – сказала одна женщина с коромыслом.

– Кого?

– Да самоеда того!

– А кто говорить-то? – спросили ее.

– Да он сам. И самоед-то чудной какой! Нем, как рыба – язык у него выдран.

Эльмира, не обращавшая до этого внимания на их разговоры, насторожилась.

– А на шее у его, – продолжала женщина с коромыслом. – будто ошейник собачий, только железный. И шрамов-то – батюшки! Хоть глаза у него узкие, одет он не по-самоедски. Вот князь Ла…

Сердце подсказало Эльмире, что это за самоед объявился, хотя умом она не могла понять, как он здесь очутился, как нашел ее в этой глуши, не зная ни местного языка, ни вообще будучи не в силах произнести хоть слово. Она бросила ведра и, взметнув подолом снежную пыль, кинулась к себе домой. Эльмира сняла пальто и надела единственную свою шубу из песца. В карман она сунула золотое обручальное кольцо, которое когда-то на липовой свадьбе надел на ее палец Андро.

Только после этого молодая женщина побежала в дом к Василию Загребуну, весьма хитрому и жадному мужику.

Когда Эльмира прибежала, хозяин уже закладывал сани.

– Добрый вечер, Василий Ефимович! – поздоровалась она.

– Здравствуй, здравствуй девушка! – он оценивающе оглядел ее шубу, прикидывая, как бы ее присвоить себе да сколько она стоит. – Что это ты така румяна? Бегом, небось, бежала?

– А меня любопытство разбирает. Бабы говорят, будто ты какого-то самоеда поймал. Больно уж посмотреть его охота! Никогда не видела! – выпалила Эльмира.

– Изволь, покажу! А что ты мне за это дашь?

– Когда увижу, тогда и узнаю, сколько за него дать.

– Во как! Ну, пошли, красавица!

Василий Загребун провел ее в чистый аккуратный сарайчик. Там, прислонившись спиной к стене, сидел связанный по рукам и ногам пленник.

Сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди от радости, едва она его увидела. Во все глаза она уставилась на него, не веря, что это действительно он. Четыре года назад это был сломленный, уставший человек, не оправившийся от многочисленных и тяжелых увечий, полученных в подземелье ее отчима. Сейчас же она видела перед собой хоть и сильно потрепанного жизнью, но уверенного в себе мужчину. Его тело уже не выглядело болезненно-костлявым. Худощавым – да, но крепким, с рельефными буграми мышц.

Увидев вошедших, «самоед» вскочил одним легким, упругим движением, вперив в девушку напряженный взгляд.

– Только осторожней, он дикий, – предупредил Загребун. – Дрался, как бешеный, когда мы попытались захватить его.

Но его никто не слышал.

– Дангал! – Эльмира порывисто метнулась к любимому, крепко обняла его, укнувшись лицом в его широкую грудь.

Связанный мужчина зарылся носом в ее слегка припорошенные снегом волосы, с наслаждением вдыхая их свежий морозный запах.

– Как ты сумел найти меня? – она подняла голову, вглядываясь в его черные глаза, – Я боялась, что больше никогда не увижу тебя…

Дангал чуть наклонился, слегка потерся щекой об ее щеку, а потом вдруг коснулся губами губ Эльмиры. Охнув, она еще сильнее прильнула к нему, пылко отвечая на его поцелуй.

Василий Загребун громко икнул и сел на пол.

– Ну дела! – только и сумел сказать он.

Но Эльмира и Дангал даже не слышали его, забыв обо всем на свете. Они целовались так, будто делали это последний раз в жизни. Лишь спустя несколько минут вспомнили о Василии.

– Развяжи его, – потребовала Эльмира. – И никакой он не самоед вовсе.

Загребун насупился, понимая, что возможный заработок ускользает из его рук.

– Между прочим, торговля людьми запрещена, так что ты лишь наживешь себе проблем, – продолжала давить на алчного мужика девушка.

Василий засопел, сжимая и разжимая кулаки. Тогда Эльмира достала из кармана золотое кольцо и протянула его Загребуну. Он тяжело вздохнул, сгреб драгоценность и поплелся в дом за ножом.

Эльмира повернулась к Дангалу. Она до сих пор не могла еще до конца поверить в происходящее, в то, что он сейчас стоял перед ней. Ее тонкие пальчики нежно коснулись его лица, жестких поседевших волос.

– Я знаю, тебе было нелегко, Дангал, – прошептала она, – У меня несколько раз были видения… Ну почему тебя все время хотели убить?..

Он прижался к девушке, успокаивая ее и негодуя про себя на свою немоту и крепко связанные за спиной руки.

К счастью, вернулся Загребун и острым ножом перерезал веревки на запястьях Дангала.

– Забирай своего самоеда! – пробурчал Василий. – Значит, вы знакомы. Вот почему ты всех женихов гнала!

– Именно поэтому, – улыбнулась Эльмира. – Люблю его больше жизни. Ни о ком другом больше думать не могла.

– Странный выбор… Ну, это не мое дело, – он пожал плечами.

– Ладно, мы пойдем. Спасибо тебе за все.

Эльмира потянула было Дангала к выходу, но Василий Загребун остановил их.

– Погодите-ка! На улице жуткий мороз, а твой самоед одет слишком легко для такой погодки. Я еще тогда удивился, когда поймали его в тундре. Пусть возьмет мой полушубок, потом отдашь.

Кое-как отделавшись от надоедливого мужика, который пристал к ним с еще тысячей вопросов, они, наконец, вышли из сарая и, как держались за руки, так и отправились по деревне.

Из окон тут же повысовывались любопытные жители посмотреть на эдакое диво. Эльмира не могла наглядеться на Дангала. Да, он выглядел намного лучше, чем во время их последней встречи, но хромота его так и не прошла. Интересно, восстановились ли функции его правой руки, особенно сильно пострадавшей в последний день его пребывания в подземелье дона Хосе Манидо? Судя по рассказу Загребуна о его сопротивлении при пленении – да.

Внимание их привлек шум в конце улицы. Одинокая, изголодавшаяся волчица украла у зазевавшейся матери новорожденного младенца и теперь вместе со своей добычей неслась прямо навстречу Эльмире и ее спутнику. Следом за зверем гнались бабы с ведрами и коромыслами.

Дангал высвободил руку из руки Эльмиры и бросился навстречу волку. Животное так спешило, что даже не сочло нужным свернуть с дороги, а решило быстро проскочить мимо. Когда волчица пробегала мимо Дангала, он молниеносным движением вдруг схватил ее левой рукой за загривок и рывком повалил на спину. Она выпустила ребенка из пасти и, взвившись, с рычанием бросилась на молодого мужчину.

Подбежавшие женщины в ужасе заохали, и только мать быстро подхватила свое дитя и отскочила на безопасное расстояние. Дангал тем временем не растерялся. Он одной рукой сильно обхватил волка за горло и обрушил короткий и точный удар кулаком на его голову. Волчица взвизгнула и замертво упала в снег с проломленной головой.

Женщины сразу же окружили Дангала со словами благодарности, но он лишь махнул рукой и вернулся к Эльмире.

Не успели они зайти в дом, где жила Эльмира, как там поднялись жуткие визги ее многочисленных тетушек и сестер, и даже Матрена Степановна упала в обморок при виде Дангала. На шум вышла сама Розалия. Эльмира прижалась к плечу молодого мужчины, словно пытаясь спрятать его от нападок своей матери.

Розалия долго и с ненавистью смотрела на Дангала.

– Явился, значит, дикарь проклятый! – наконец взвизгнула она по-испански. – Черт бы тебя побрал! Навязался на мою голову! Убирайся вон! Вон! Я не хочу тебя видеть! Чтоб ты сдох!

– Мама… – начала было Эльмира.

– Мало тебе, что ли, показалось, когда я скинула тогда тебя с корабля? – в своей слепой ярости женщина ничего больше не видела и не слышала. – Пошел вон, или я тебе еще и глаза выцарапаю! Прочь!

Она, будто разъяренная тигрица, кинулась на него с явным желанием выполнить свое намерение. Дангал перехватил ее руку и стиснул так, что Розалия изогнулась от боли, однако не перестала сыпать проклятиями и угрозами. Некоторое время он смотрел на нее своими черными дьявольскими глазами, и женщина как-то вдруг замолчала, поддавшись его мистической силе, а затем он несильно отбросил ее и быстрыми шагами вышел из комнаты. Эльмира бросилась за ним следом.

Уже на улице они наткнулись на Пелагею.

– Темная, темная сила! – вдруг вскрикнула старуха, в упор уставившись на Дангала. – Я таю пред тобой! Ой, кровь, кровь, много крови… Твоей, парень, твоей! Ты в ней захлебнешься ровно через три года и один день… Ты моя судьба! Ты моя смерть! Дай руку мне!

Старуха говорила по-испански. Она вцепилась в руку Дангала своими костлявыми леденеющими пальцами и все хрипела, хрипела, медленно оседая в снег. Сквозь хрипы старухи Эльмира и Дангал смогли разобрать ее последние слова о том, чтобы они поселились в доме Пелагеи и чтобы не беспокоились: о ней самой позаботятся люди. Старая знахарка умерла.

Дангал все это время стоял неподвижно, не вырывая свою руку, Эльмира же испуганно жалась к его плечу.

Вокруг них начали собираться люди.

– Дождалась Пелагеюшка своей смертушки! – сказал кто-то.

– Да. А силу-то свою колдовскую она тому парню передала, который Марьина сына спас.

– Странный он!

– А че ты хошь – самоед да и все тут.

За разговором никто даже не заметил, как Эльмира с Дангалом потихоньку убрались с глаз долой. Идти им было некуда, и они действительно направились к дому Пелагеи.

Дом был не заперт. Там было тепло, и, словно специально для них, уже закипал самовар. Эльмира посмотрела на Дангала. Наконец-то они остались вдвоем после долгой разлуки. За время их встречи здесь, в этой северной деревушке, они еще не перекинулись ни одним словом, вернее, это могла сделать только Эльмира. Но слова, эти пустые наборы звуков, им были не нужны. Счастливо улыбаясь, молодая женщина обняла его, а потом налила ему из самовара душистого чаю, настоянного на травах и оставленного Пелагеей на некрашеном деревянном столе. Тут же стояли, прикрытые белым полотенцем, румяные и еще теплые шаньги. Было такое ощущение, будто хозяйка специально готовилась к их приходу.

После чая оба, утомленные тяжелым днем, легли спать на кухне, на теплой русской печке. В другие комнаты они не рискнули заходить ночью. К тому же в одной из них находился тот самый котел, в котором когда-то плескалась кровавая вода. Эльмира прижалась ближе к Дангалу – так теплей и уютней. Вот только теперь она лежала совсем рядом с человеком, сильным и бесстрашным, перенесшим столько тяжелых испытаний. Что с ним было за время их разлуки, где его мотала судьба? Как он оказался здесь? И ведь явно будто сдался прямо в ее руки. «Я твой!» – говорил его взгляд. Но Эльмира не стала задавать ему никаких вопросов. Она видела, что он устал. Захочет – сам расскажет… гм… напишет. Самое главное, что они сейчас вместе. Эльмира лишь ласково поцеловала его в шею, рядом с широкой теплой полосой неведомого и непилимого металла. Ей было больно смотреть, как он туго обхватывал шею Дангала, впивался в кожу, мешая ему. Она явственно слышала чуть хриплое, сдавленное дыхание молодого мужчины. Любое неловкое движение могло поранить ему шею. Дангал посмотрел на нее и, кажется, понял ее мысли. Нет, это его больше не волнует, он уже привык. Все хорошо. Хорошо, что рядом с ним есть она. Только сейчас Дангал понял, что может быть счастлив именно с Эльмирой и ни с кем больше. Без нее нет ему жизни. Он зарылся лицом в ее золотистые волосы и блаженно закрыл глаза. Она уже спала, и тихая солнечная улыбка играла на ее алых губах.

Ночь уже близилась к концу, когда что-то заставило Дангала открыть глаза. Сердце его тревожно билось, предчувствуя опасность. Он прислушался: все было тихо. Дангал подождал еще немного и тут уловил тонкий запах гари. Где-то что-то горело. Молодой мужчина разбудил Эльмиру, сладко посапывающую у него на груди. Она села, спросонок не понимая, что происходит. В который раз проклиная мысленно свою немоту, он прихватил их одежду и выволок недоумевающую Эльмиру на улицу. Едва они оказались в безопасности, как обвалился горящий потолок Пелагеина дома. Не хотел он, видать, вопреки желанию хозяйки, чтобы кто-то жил в нем посторонний.

Окончательно пришедшая в себя Эльмира предложила провести остаток ночи в бане, что стояла неподалеку, а утром решить, что делать им дальше. Кое-как, проваливаясь в глубокий снег, они добрались до двери, но та оказалась заперта. Эльмира подергала ее и отошла в сторону, давая дорогу Дангалу. Тот пару раз поддел упрямую дверь плечом, и она слетела с петель. Молодые люди зашли внутрь. На скамье у стены, уставив на них пустые глазницы и оскалив зубы, сидело нечто, что было когда-то человеком. Жуткий, полуистлевший труп. Дангал, уже повидавший и кое-что пострашней, невольно вздрогнул, но его удивило, что Эльмира совершенно равнодушно скользнула взглядом по страшному обитателю бани и, улыбнувшись, прошла дальше в саму баню как ни в чем ни бывало.

«То ли она смелая, то ли просто не заметила», – недоумевал Дангал.

Однако он не хотел испытывать ее терпения и потому решил незаметно убрать труп. Дангал уже было приблизился к нему, как тот вдруг вскинул вверх свои иссохшие руки со свисающими с них остатками прозрачной кожи и довольно явственно проскрипел: «Очнись!», а после этого со стуком повалился на пол. Дангал, клацая зубами, отскочил в сторону. Его всего трясло, как в лихорадке.

– Дангал, где ты там застрял? Посмотри, здесь можно очень уютно устроиться! – Эльмира заглянула к нему в предбанник.

Он показал рукой на пол.

– Что такое? Ничего там нет. Померещилось чего-то? – она явно ничего не видела. – Все хорошо, успокойся! Пойдем!

Эльмира потянула его в соседнее помещение. Перед тем как зайти туда, Дангал оглянулся. Труп укоризненно смотрел на него. Молодой мужчина слегка встряхнул головой, но ужасное видение не исчезло. Он зашел в баню и плотно закрыл за собой дверь. Эльмира взяла его за руку, прижала ее к своей щеке.

– Что с тобой, мой хороший? Ну? Все пройдет, ты просто устал сегодня. Поспишь – и все пройдет.

Молодая женщина постелила на полок спасенную одежду, улеглась и потянула за собой Дангала. Он попытался знаками объяснить Эльмире, что он видел, но она никак не могла понять его. Дангал оглянулся вокруг, и взгляд его упал на печку. Там могут быть угли, которыми можно будет написать все, что надо. Он открыл дверцу, и оттуда… выпала, нет, даже не выпала, а выскочила окровавленная человеческая голова, как будто ее выкинула из печки чья-то неведомая сила. Выпучив остекленевшие глаза на Дангала, она отрывисто произнесла, судорожно дергая своими синими губами: «Очни…сь… беда…бу…дет».

Глава IX

Был уже день. Все такой же морозный, как и многие другие в этих краях, несмотря на то, что уже наступила весна. Бывший дом колдуньи стоял все такой же одинокий, мрачный и таинственный, но, несмотря на это, около него собралось несколько женщин. Здесь теперь у них появилось новое место сбора.

– Че-то Элька со своим немым не показывается. Странно! День ить на дворе! – сказала одна из них.

– Да спят, видать, утомились, – добавила другая.

– Ну и засони они нонче! Вон скоро мужики придут – пособить в ремонте дома, а они спят себе!

– А я вот все надивиться не могу, как этот, Элькин-то, общается с нашими мужиками? Мало того, что немой, так ишо и языка-то нашего не знает.

– Так ить через Эльку. Она-то кой-чего соображат!

– А он-то сам работяшший, только покореженный сильно. И где это его так?

– Леший его знает! Поди, разберись! Вон у меня сеструха ходила к Эльке, так та молчит, скрыват чегой-то.

– А я с Розалкой говорила, с матерью ее. Так вот она мне сказала, что парень-то этот отсидел за убийство, и в тюрьме его и поувечили за дурной нрав.

– Мать честна! Да уж мало ему дали за эдакое дело! За тако пожизненно дают. Сбежал, видать. Не зря его наш Васька в тундре выудил!

– Да, не зря. Но как же он тогда у волка дитятю отнял, ежели плохой такой, как вы говорите?

– Ну, это всякий сможет!

– Ну да! А ты-то сможешь? Испужаешся ить!

– Не испужаюсь!

От голосов женщин или еще по какой другой причине пришел в себя Дангал. Чувствовал он себя отвратительно: сильно болела голова и ныл когда-то перешибленный позвоночник. Молодой мужчина открыл глаза и волосы на его голове зашевелились. Он находился в том самом доме, который недавно сгорел дотла. Эльмиры рядом не было. Дангал огляделся, но не увидел ее и в комнате.

«В комнате? Но мы же спали тогда на кухне!» – промелькнула у него мысль. Шатаясь, он сполз с кровати и, придерживаясь за стену, отправился к двери. Там, в соседней комнате, тоже никого не оказалось. Так Дангал обшарил весь дом, но Эльмиры нигде не было видно. Он остановился, удивленный, но, постояв так немного, опустился на скамью и сжал виски руками, не понимая, во сне он или наяву. При этом Дангал случайно задел ошейник, и по его груди тут же потекли горячие струйки крови. Но он даже ничего не заметил. Так молодой мужчина просидел до тех пор, пока в дверь не постучали. Дангал дернулся и пошел открывать. Вдруг Эльмира? Но за дверью стояла не Эльмира, а толпа каких-то незнакомых мужиков со странными штуковинами в руках. Гости ввалились в дом, заговорили все разом, шумно и весело, чувствуя себя очень уверенно. Они болтали между собой и подскакивали к Дангалу, что-то спрашивая у него. А он только пятился, не понимая ни их языка, ни того, что вообще происходит. Молодой мужчина сумел разобрать лишь слово «Эльмира». «То ли они ее ищут, то ли с ней что-то случилось? Но почему тогда такое веселье? А как все узнать – неизвестно», – недоумевал Дангал. Тем временем кое-кто из мужиков заметил свежие пятна крови на его одежде и тут же сказал кому надо. Вскоре все ушли. Молодой мужчина почти с облегчением вздохнул и решил получше осмотреть дом в ожидании Эльмиры. На улицу высовываться он не решался.

Едва мужики вышли из дома, как к ним подскочили бабы.

– Ну как, спят они там? – спросили женщины.

– Его одного только видели. Странный какой-то, будто… А, черт с ним! – сказал самый старший.

– А че он в крови весь вымазан? – раздался басок из толпы мужиков.

Среди женщин раздалось оханье.

– А на щеке у него знак странный… Никак клеймо каторжное, – вставил кто-то.

– И ета штуковина железная у него на шее… – громко сказал какой-то мужик.

– Откуда это у него? – подала голос одна из женщин.

– Известно откуда: из тюрьмы, с каторги. Беглый ить он, не знала? – заключила другая.

Третья предположила, что немой укокошил Эльку, вот потому и странный. На нее зашикали, но тем не менее ее слова запали в сердца людей, и к вечеру поползли слухи, что в Пелагеином доме живет маньяк-убийца, который отправил на тот свет немало народу.

Было уже темно, когда не на шутку встревоженный Дангал, не дождавшись Эльмиры, решился сходить к Розалии, ведь только ее он может понять в этой странной снежной стране. Такое решение далось ему нелегко, но другого выхода у него не оставалось. Дангал отыскал карандаш и на клочке бумаги написал: «Где Эльмира?» Затем, взяв все это с собой, он вышел на улицу. Голова у него все еще почему-то сильно болела.

Тогда, во тьме, Дангал плохо разглядел дом Розалии. Он наугад зашел в один, который