Текст книги "Градации Черного"

– Красивый. Очень. Такой сладкий мальчик. И взгляд такой доверчивый. Такая нежная кожа, пухлые губки, румянец на щечках. Прямо ангелочек, кудряшки… Но глупенький, сразу видно, наивный мальчик, чистый такой. Жизнь его еще не била… – он умолк и вдруг громко расхохотался: – Кто это? Только не говори, что ты с ним спишь…

Адольф состроил гримасу:

– Фу, хотя что еще от тебя можно ожидать, – вздохнул он. – Нет, Вадик, я с ним не сплю. И даже не собираюсь. Это Женя, мой племянник. Сын моего брата…

Вадим задумчиво повторил:

– Женя… даже имя у него какое-то…милое, что ли, – и он хлопнул себя ладонью по лбу:– а я чувствую, что-то от меня ускользает. Точно. Он же похож на тебя. Глаза твои. И брови. Но вот овал лица у вас разный, да и губы… А кудри у него реально свои?

И он еще раз пристально вгляделся в фотографию, Адольф с усмешкой ему кивнул.

– И что? – недоуменно спросил Вадим.

– И ничего, – негромко рассмеялся Адольф, – мы познакомились с ним только в сентябре прошлого года, до этого я его не видел, хотя знал о его существовании.

– Это он тебя нашел? Типа как в передаче «жди меня»? – не понял Вадим.

Адольф отрицательно покачал головой.

– Нет. Его нашел я. Еще два года назад, когда умерла мать. Я разбирал ее вещи на старой квартире и нашел его фото. Мне он показался забавным, и эта фотография почти два года стояла у меня в кабинете на рабочем столе. А потом я захотел познакомиться с ним поближе, вот и все. Впервые мы встретились в сентябре прошлого года, наше знакомство прошло не совсем гладко, но теперь мы поладили.

Вадим задумался:

– Я что-то не пойму, зачем это все тебе нужно? Ты же ничего не делаешь просто так. Сразу видно, что у тебя на этого Женю какие-то планы, правда, мне ничего не приходит в голову… Нафиг он тебе нужен?

Адольф задумчиво посмотрел в окно и равнодушно улыбнулся:

– Считай, что мне просто скучно. Я увидел его фото, он мне понравился, вот и все.

Вадим смерил его недоверчивым взглядом и улыбнулся.

– Странно все это… Но ты говори, говори. А я сделаю выводы сам.

Адольф негромко рассмеялся.

– Я бы сказал, что это череда случайностей и совпадений. Когда я увидел его фото в материалах у матери на старой квартире, мне просто захотелось посмотреть на него вживую. Это, знаешь, как смотреться в зеркало, которое отражает тебя не полностью. Видеть знакомые черты в совершенно незнакомом человеке… Часто я просто смотрел на его фото, как смотрят на красивую картину, почему-то это меня успокаивало, когда я был расстроен или зол. Я стал часто ловить себя на мысли, что думаю о нем, как он живет, что делает. Я смотрел в окно и думал, что делает он, когда за окном дождь. Может быть, он сидит и смотрит в окно, как и я. А может, он не любит ностальгию. Потом я стал очень аккуратно собирать о нем справки, узнавал его привычки, кто его друзья. Было ощущение, что я знаю его давно, а ведь мы были даже не знакомы. А потом мне захотелось просто его увидеть. Знаешь, такое праздное любопытство. Я думал, что я посмотрю на него и меня отпустит, я забуду о нем, ведь он совсем чужой мне человек… Я хотел убедить себя, что он на самом деле совершенно не такой, каким придумал его я в своей голове. Знаешь, его опекун был категорически против нашего общения и это меня подстегнуло…

– Надо думать, – фыркнул Вадим и нарочито кротко добавил, – Адольф Александрович терпеть не может когда ему отказывают…

Адольф помолчал и с улыбкой продолжил:

– Его воспитывал Роман, лучший друг моего брата. Когда Ваня… – он на мгновение запнулся, – погиб, он забрал Женю к себе. Хотя я до сих пор задаю себе этот вопрос – зачем? Тогда он сильно пил и кололся. Видимо, это одна из неизведанных особенностей героина, в человеке вдруг просыпается вселенская любовь и добродетель. Наверно, на этот вопрос мне так и не удастся найти ответа.

– Я надеюсь, меня так никогда не вштырит… – негромко рассмеялся Вадим, Адольф желчно улыбнулся ему и продолжил:

– Я думаю, тебя как несостоявшегося психолога очень бы заинтересовали их взаимоотношения. Женя не принадлежит себе, он принадлежит ему. И Роман решает, с кем ему общаться, дружить, жить. Причем оба считают это абсолютно нормальным. Почти полгода мне пришлось уговаривать Романа позволить мне увидеть Женю. Я звонил ему, он бросал трубки на середине разговора, не отвечал на письма. Говорил, что оторвет мне голову, если я только появлюсь на горизонте. Он сдался только когда я сказал, что приеду в любом случае, и ему ничего не оставалось, как скрипя зубами согласиться. За это он хорошенько обработал Женю, он долго дичился меня.

– И это подстегнуло тебя еще больше? – усмехнулся Вадим и Адольф вновь устремил задумчивый взгляд в окно.

– Мне пришлось приложить массу усилий, чтобы он принял меня, – с улыбкой проговорил он, – он избегал меня, не разговаривал, игнорировал. Я уже не мог просто так уехать, я поставил себе цель – добиться того, чтобы он ел у меня с рук…

Вадим расхохотался:

– Браво, Адольф Александрович, – наконец воскликнул он, – знаешь, что мне в тебе нравится? Ты очень последователен в своих устремлениях, ничего не делаешь спонтанно, это круто, правда. Ненавижу взбалмошных людей, наверно, потому что сам такой. А ты четко прешь напролом, как поезд. Решил, поставил цель, добился. Veni vidi vici. Но, я прямо-таки чувствую, ты не собираешься останавливаться на достигнутом. И каковы же твои дальнейшие цели?

Адольф легко улыбнулся его словам, затягиваясь сигаретой.

– Моя следующая цель – забрать его с собой в Петербург. Я хочу, чтобы он всегда был под рукой. Представляешь, как будет беситься его папочка? Он считает Женю своей собственностью и меня это дико злит. Ведь это не так, он часть моей семьи…

– Значит, тебя дико злит, что были попраны твои имущественные права? – задумчиво протянул Вадим и снова внимательно посмотрел Адольфу в глаза, – только ты не ответил мне на вопрос – тебе это зачем?

Тот деланно рассмеялся.

– Просто так. Считай, что мне скучно… – легко улыбнулся он. – Тебя устроит такой ответ? Могу я хоть раз в жизни сделать что-то просто так, без всякой причины, следуя ежеминутному душевному порыву. Женя славный мальчик, я хочу, чтобы эта куколка принадлежала мне. Мне нравится смотреть на красивые вещи, картины, на красивых людей…Когда он окажется у меня, оторванный от папочки, своих друзей и подружек и привычной жизни с ним можно будет делать все что угодно…

– Например, что? – быстро спросил Вадим и Адольф неопределенно пожал плачами.

– Например, я еще не думал об этом, честно…– задумчиво произнес он. – Будет день, будет и пища. Но я придумаю нечто экстраординарное, не сомневайся. Знаешь, в детстве когда я страстно желал получить какую-то игрушку, у меня просто отказывал мозг, так мне хотелось обладать ей. Я думал о ней днями и ночами, устраивал истерики матери и брату. Сейчас я чувствую что-то похожее, я просто хочу, чтобы он был рядом и все. Когда он надоест мне я просто закину его на дальнюю полку…

Вадим мучительно тер подбородок.

– Хм…а он ни о чем не догадывается? – спросил он.

Адольф отрицательно покачал головой:

– не догадывается, – негромко повторил он. – Он еще такой чистый, такой наивный. Верит, что мир вокруг большой и светлый и никто не станет причинять другому боль. Тем более, я вешаю ему лапшу на уши, что вижу в нем умершего брата и всякую другую чушь…

Вадим молчал:

– Хочешь знать, что я об этом думаю? – негромко спросил он, – он тебе нравится. Очень. Иначе ты не стал бы тратить на него столько своего времени. Я охотно верю, что первоначально ты хотел лишь посмотреть на него, и ты сам не ожидал, что он тебе так понравится. И ты действительно видишь в нем умершего брата. Ну не отрицай. Ты же знаешь, что это на самом деле так…

Адольф задумчиво вертел в руках чашку с давно остывшим кофе:

– Да, ты прав, – неожиданно хриплым голосом проговорил он, – я определенно к нему что-то испытываю, какую-то странную привязанность… Не знаю, как объяснить. Порой у меня возникает ощущение, что я знаю его всю жизнь, а не только эти полгода. Когда мы вдвоем, мы болтаем обо всем на свете, смеемся и дурачимся, и у меня действительно на миг возникает ощущение, что это Ваня. Я доверяю ему. И в этот момент я испытываю к нему такую нежность, что мне хочется его ударить, сделать ему больно, растоптать… Я хочу увидеть его слезы. Странно, да? Почему я испытываю к нему именно эти чувства, ведь он очень хороший. Добрый открытый. Он всегда хочет мне помочь или сделать так, чтобы мне было хорошо…

Он взял из пачки сигарету и закурил ее дрожащую рукой:

– Я уничтожу его. Сломаю, растопчу. Сделаю ему больно. За то… – и он умолк и нервно рассмеялся, – мне не за что делать ему больно, он же ничего мне не сделал… Но я что-нибудь придумаю, ты же знаешь… Наверно, я схожу с ума…

Вадим понимающе кивал головой:

– Лучше расскажи мне о нем. А еще лучше – покажи…

Адольф усмехнулся.

– Легко. Завтра. Но ты не будешь под кайфом, он этого испугается. И ты не будешь над ним стебаться… и лучше, ты вообще будешь молчать.

Вадим послушно кивал головой в такт его словам:

– Я тебя понял. Буду нем, как рыба. Не буду тебя компрометировать, какие у тебя приятели… У меня вопрос – недавно ты обращался к моему отцу и просил достать досье на одного человечка? Это был его опекун?

Адольф кивнул, и Вадим рассмеялся нервным смехом:

– Я когда почитал, у меня волосы на голове встали дыбом. Он участвовал в боевых действиях в Афгане. Был одним из лучших снайперов. Как ты думаешь, он там по пустым бутылкам стрелял? А дальше еще веселее. В девяностые он связался с преступной группировкой. Дважды сидел. Причинение тяжкого вреда здоровью, попытка убийства, хранение оружия. А та часть досье, из неофициальных источников? Ты вообще понимаешь, что значат те формулировки? Или ты резко поглупел? Даже отец сказал мне, что с этим человеком лучше не связываться… Ведь он же был… типа дворником, мусор убирал…

Он нервно рассмеялся и умолк, вопросительно глядя на Адольфа, тот молчал:

– Я понимаю, – наконец нехотя проговорил он, – поэтому и не выхожу с ним на конфликт…Я знаю, что он опасен. Что-то внутри говорит мне, что однажды мы с ним схлестнемся… Но речь не о нем. Я не хочу говорить о нем. Мне он не интересен. И лучше бы его вообще не было…

Вадим качал головой и задумчиво вертел зажигалку в руках:

– Ладно, Адольф Александрович, приводи завтра ко мне этого своего Женю, я его заценю. И выскажу свое мнение…– рассмеялся Вадим, – мне интересно, правда. Он смог заинтересовать тебя настолько… Это просто невероятно. Мне кажется, что он хороший мальчик…

Он механически подбрасывал зажигалку в руках, лукаво поглядывая на Адольфа, пока зажигалка не вылетела у него из рук, Вадим чертыхнувшись полез за ней под стол.

Дима все это время сидел под столом и не дышал, когда Адольф и Вадим сели именно за этот столик, где прятался он, от страха у него потемнело в глазах. Ему казалось, что его местоположение будет тотчас обнаружено, слишком громко стучало сердце, слишком громко из груди вырывалось дыхание. Потом он немного успокоился и сидел тихо-тихо, забившись в угол как мышка. Когда под стол упала зажигалка, он похолодел – несомненно, его увидят! Он сжался в комок и зажмурил глаза…

– Ни хрена себе, у нас гости! – услышал он удивленный возглас и чья-то рука схватила его за шиворот и потащила наверх. Когда он, наконец, осмелился открыть глаза, он увидел Адольфа, сидящего напротив и смотрящего на него чуть удивленно и насмешливо.

– Ты охренел, козленок, подслушивать, – воскликнул Вадим, тряся его за шкирку. Он перепутал его с официантом, – сейчас твое начальство узнает о твоих проделках и тебя закопают. Тут же. Но сначала будут долго бить. Сейчас я позову администратора и тебя вышвырнут с работы в это же мгновение…

Он приподнялся в кресле, ища глазами администратора, но зал был совершенно пуст, Адольф остановил его рукой:

– Не надо, Вадик – тихо проговорил он и усмехнулся, – это не официант, я знаю его. Это Дима, Женин друг. Не скажешь нам, как ты тут оказался?

Дима молчал, опустив глаза вниз, его лицо было практически полностью скрыто спадающими волосами, он просто онемел от страха, Адольфу были видны лишь его пальцы, они побелели как от холода и дрожали. Адольф многозначительно усмехнулся.

– Можешь не отвечать, – продолжил он спокойным голосом, – я примерно догадываюсь. Ты подслушал мой разговор по телефону там, на склоне и тебе стало интересно, с кем я встречусь. Значит, ты понимаешь английский. Я тебя недооценил. А потом ты испугался, что мы увидим тебя и залез под стол, ведь так?

Дима по-прежнему ничего не отвечал и смотрел в пол, его щеки стали красными.

– А ты знаешь, Женин друг, что подслушивать не хорошо? – потряс его за плечи Вадим, – и что же мы будем делать?

Он встретился с Адольфом глазами и улыбнулся, поняв, по его блестевшим глазам, что тот что-то задумал. Адольф неспеша встал с места и взял Диму за руку:

– Я думаю данная ситуация требует как минимум объяснений с твоей стороны, или я не прав? иди за мной… – коротко бросил он.

Дима двинулся за ним на полном автомате, они прошли холл и дошли до лифтов. Дима от страха ничего не соображал, но когда кабина лифта раскрылась, он вздрогнул и бросился бежать, Адольф крепко держал его за руку. Вдвоем с Вадимом они втолкнули его в лифт и зажали рот.

– А ты думал, мы тебя так просто отпустим, Женин друг, – прошипел ему в ухо Вадим, другой рукой зажимая рот, – сейчас мы тебя накажем, маленький негодяй….

– Все верно, подслушивать чревато, – усмехнулся Адольф, – что ж, преступление уже было, теперь тебя ждет наказание…

Они вытащили его из лифта и потащили по коридору, зажимая ему рот рукой, Дима настолько ошалел от страха, что почти не сопротивлялся, все его тело словно сжалось и одеревенело, в голове пульсировала единственная мысль, что все это происходит не с ним.

Когда они дотащили его до двери, Диме удалось вырваться, он с трудом оттолкнул их и бросился бежать по коридору. От ужаса он почти ничего не соображал, они поймали его в конце коридора и потащили в номер. В номере они вдвоем повалили его на диван и скотчем связали руки ему за спиной.

– Будешь орать или дергаться, получишь в лицо, понял? – предупредил его Вадим, – Расслабься и получай удовольствие, все равно тебе никто не поможет…

Адольф равнодушно улыбнулся.

– А жизнь становится все интереснее, зря я жаловался на скуку, – улыбнулся каким-то своим мыслям он, – судьба почему-то постоянно подкидывает мне задачки, которые я должен решать, словно кто-то там наверху играет со мной…

Он опустился в кресло напротив и внимательно разглядывал Диму с ног до головы, Вадим плюхнулся рядом, закуривая очередную сигарету.

– Готов выслушать твои доводы, Адольф Александрович по поводу нахождения здесь этого субъекта, – проговорил он.

Адольф равнодушно ему улыбнулся и вновь перевел взгляд на Диму:

– Ты слышал много лишнего, а я не могу допустить, чтобы ты это кому-нибудь разболтал, – тихо проговорил он и еще окинул Диму внимательным взглядом.

Дима побледнел, он поднял на него глаза и запинаясь произнес:

– Я ничего не слышал, пожалуйста, отпустите меня…

– Не слышал? Ты внезапно оглох? – резко спросил его Адольф, – мне кажется, что со слухом у тебя все в порядке и ты просто врешь… Но сначала я хочу задать тебе несколько вопросов, если ты не будешь отвечать, нам придется делать тебе больно… Посмотри мне в глаза, я хочу убедиться, что ты понимаешь меня.

– Понял, козленок? – Вадим достаточно сильно тряхнул его за плечи.

Дима побледнел, его чуть смуглая кожа стала совсем белой и прозрачной, карие глаза расширились от страха, он смотрел вниз, низко опустив голову и вжав ее в согнувшиеся плечи. Вадим сильно потянул Диму за волосы вниз, заставляя поднять голову.

– Собственно, я хочу задать тебе всего один вопрос, – равнодушно проговорил Адольф, – помнишь, несколько дней назад ты, я и Роман играли в карты. У Романа давно чесались руки, ему так хотелось мне навалять, сделать больно, он же просто садист, причиняя кому-то боль и унижая, он повышает свою самооценку. И вот он дождался, когда Женя уйдет и практически силой заставил меня сесть с ним. И тут очень удачно появился ты. Сначала я думал, что он специально попросил тебя придти, но потом понял, что эта была случайность. И вот когда игра началась, ты решил ему подыграть, я видел, как эта мысль пришла тебе в голову, ты мельком взглянул на него, потом перевел взгляд на меня и заулыбался. Наверно, представил, как он будет бить меня. Тебе показалось это забавным, верно? Тебе захотелось посмотреть, как он унизит меня. А несколькими днями ранее ты задавал мне всякие каверзные вопросы, зная, что в присутствии Жени я не смогу поставить тебя на место, ведь так? Почему?

Дима продолжал молчать и Адольф равнодушно улыбнулся:

– Можешь не отвечать, я знаю ответ на этот вопрос. Просто такие люди, как ты, слабые и жалкие, всегда предпочитают поддерживать сильнейшего, вот ты его и поддержал, весь вопрос в том, не ошибся ли ты с выбором.

Дима по-прежнему молчал и Адольф чуть погодя продолжил:

– И именно по этой причине едва мы отпустим тебя, ты побежишь чтобы все разболтать друзьям, я прямо-таки вижу, как у тебя чешется язык. Я не собираюсь этого допустить. И я не собираюсь тебе прощать то, что ты так бессовестно подслушивал. Сейчас ты будешь наказан…

Дима поднял на него полный ненависти взгляд:

– Отпустите меня, уроды, или вам конец, – тихо пробормотал он, – ты не имеешь никакого права наказывать меня. Тебе конец в любом случае…

И он умолк, Адольф весело рассмеялся, его взгляд на мгновение чуть затуманился, потом он улыбнулся какой-то своей идее и взял в руки подушку, Вадим моментально его понял, он повалил Диму на диван и крепко прижал его плечи, Адольф несколько мгновений смотрел ему глаза, но потом с улыбкой закрыл его лицо подушкой. Дима ошалел от страха, он принялся вырываться изо всех сил, но это было бесполезно, его держали слишком крепко. В груди начало жечь и Дима забился изо всех сил, он кричал и плакал, но все было бесполезно. Наконец подушку убрали и он увидел перед собой лицо Адольфа, на его губах играла легкая улыбка.

– Твари, уроды… вы за это ответите… я убью тебя, мразь… – прорыдал Дима, от злости и страха он никак не мог успокоиться и плакал как ребенок. Адольф лишь усмехнулся и снова закрыл его лицо подушкой, Дима завизжал.

Так продолжалось достаточно долго, он полностью потерял контроль над собой, плакал, визжал и осыпал их проклятьями, но они только смеялись в ответ.

Наконец им это надоело, они усадили Диму на диван, он дрожал всем телом и никак не мог успокоиться, повторяя, что скоро им наступит конец, Вадим вопросительно перевел взгляд на Адольфа:

– Я конечно, сомневаюсь, что он пойдет в ментовку, но то, что он сейчас все разболтает своим друзьям, я могу практически гарантировать…

Адольф отрицательно покачал головой:

– Возможно, он что-то и расскажет. Нам нужно просто сделать так, чтобы ему никто не поверил. И я, кажется, знаю, как это сделать… У тебя ведь есть что-то, Вадик?

Вадим моментально понял и вынул из кармана маленький пакетик с белым порошком, он позвонил на ресепшн и велел принести шприц, Дима взвыл и стал бешено вырываться, он просто обезумел от ужаса, он хотел кричать, но они заткнули ему полотенцем рот. Адольф неспеша развел раствор в чайной ложке и осторожно набрал его в шприц, Вадим вывернул Диме руку.

– Я не могу допустить, чтобы ты что-то разболтал, поэтому ты умрешь, – с усмешкой проговорил Адольф и аккуратно ввел раствор Диме в вену. Тот дергался, но потом как-то обмяк, Адольф проверил ему зрачок и осторожно развязал руки, тот был в полубессознательном состоянии. Он пришел в себя только спустя час или два, все это время он не знал, что с ним происходит, он не мог даже говорить, двигаться, его тело словно больше не принадлежало ему и им управлял кто-то другой. Сознание словно проваливалось куда-то в темную вязкость небытия, но снова всплывало на поверхность. Обрывки фраз, их голоса долетали до него словно сквозь густой вязкий туман, он не понимал смысла фраз, его спрашивали о чем-то, но он никак не мог собрать в кучу разбежавшиеся в разные стороны мысли.

Он с трудом пришел в себя лишь когда Адольф осторожно бил его ладонями по щекам, он спрашивал его чем-то, но Дима не понимал смысла обращенных к нему фраз. Он оттолкнул его и с трудом встав, вышел из номера.

Дима с трудом шел по улице, его мотало и шатало из стороны в сторону, ноги и руки его практически не слушались, сознание двоилось и троилось, его мутило и сердце стучало как бешеное. Он внезапно понял, что сейчас умрет. Это было горько, это было страшно и он рыдал как ребенок, размазывая слезы по щекам. Не хотелось никого видеть, в этот момент он ненавидел весь мир, он свернул к лесу, хотел дойти до полянки, где часто рисовал ночной лес и не смог. Обессиленный, он упал в сугроб, сознание то мутнело, то снова становилось четким как фотоаппарат, на который настроили картинку резкости.

Так он пролежал почти час, его все больше отпускало и внезапно он понял, что не умрет, они просто поиздевались над ним, посмеялись, поиграли, как с вещью, а он совершенно ничего не мог сделать. Дима плакал от обиды и ненависти, размазывая слезы по оледеневшим щекам.

Наконец он почувствовал, что совсем замерз, нужно было возвращаться домой, все его тело закоченело, пальцы двигались с трудом, но он почему-то не ощущал холода, голова была абсолютно пустой, словно из нее стерли все мысли, эмоции и переживания.

Дима отметил самым краем сознания, что в гостиной было полно народу, хотя в данный момент ему было все равно, его злость и ненависть сменились совершеннейшей апатией, словно его выпили досуха. На диване сидели Стас, чуть подальше Коля в обнимку с Аней, Роман сидел в дальнем кресле в тени, и Дима его не заметил. Женя сидел ближе всех, он первый услышал звук открывающейся двери и обернулся к нему, окинув его коротким беспокойным взглядом:

– Слава богу, ты вернулся, мы беспокоились за тебя… – тихо сказал он и умолк, внимательно разглядывая Диму, тот был весь в снегу, снег был на его одежде, запутался в длинных волосах и кристалликами льда искрился на ресницах и бровях. Дима смотрел только на него и с удивлением чувствовал, как его всего заполняет поднимающаяся откуда-то из глубин безудержная ненависть. Он словно бы смотрел на себя со стороны. Это было так странно и он не понимал, что с ним происходит. Женя обеспокоенно смотрел ему в глаза, Дима ничего не видел кроме этих черных глаз, так похожих на те, они словно гипнотизировали, не отпускали и он не мог отвести от них взгляд…

– Ничего себе, ты в сугробе ночевал? – воскликнул Стас, потрясенно качая головой.

Дима с трудом отвернулся и не говоря ни слова снял куртку и принялся молча раздеваться, наступило молчание.

– А это всегда так, он же особенный, творит что хочет, а на остальных наплевать, – негромко пробормотал Коля, – он думает, что ему позволено делать все, что вздумается. Мы тут весь вечер его ждем, думаем, случилось чего, мы с Женькой бегали искали его, а ему все равно, даже слова не сказал… Хоть бы поздоровался….

Дима повернулся к ним лицом и сделал несколько шагов вперед, внезапно он ощутил, как его всего переполняет рвущаяся наружу безудержная ярость, это чувство было так сильно, что он словно смотрел на себя со стороны и удивлялся, он никогда не испытывал подобных эмоций, пожара бушующей ярости. Он медленно подошел к ним и бросил на каждого яростный взгляд:

– Добрый вечер, господа – ядовито произнес он, оглядывая присутствующих.

Стас поежился от его яростного взгляда и он перевел взгляд на Колю с Аней, Коля испуганно умолк, Аня инстинктивно прижалась к нему ближе. Дима скользнул взглядом по Роману, сидящему вдалеке и вновь перевел взгляд на Женю, тот непонимающе смотрел ему в глаза:

– С тобой все в порядке? Мы беспокоились за тебя, искали… Где ты был? – тихо бормотал он.

– Беспокойся за себя, понял? – процедил ему Дима, с ненавистью глядя ему в глаза и прошел на кухню. Вскоре он вышел оттуда зажав в руке нож, Стас увидев это, испуганно завопил, Аня взвизгнула и прижалась к потрясенному Николаю, Женя хотел подняться, но не посмел под взглядом Романа. Тот внимательно смотрел на Диму, надевающего куртку и тихим нарочито спокойным голосом спросил:

– Ну и куда ты собрался? Порежешься ведь…

– Дима, хватит уже, отдай мне нож, – просил его Женя, – зачем тебе нож?

Дима с яростью повернулся к нему:

– Хочу зарезать одного урода, – процедил он, – ты мне еще потом спасибо скажешь…

Женя осторожно поднялся на ноги и сделал шаг к Диме, тот повернулся и с яростью выставил нож перед собой:

– Сядь на место, или я тебя ударю, понял?– взвизгнул он.

Женя не зная что делать глянул на Романа и натолкнувшись на его яростный взгляд, нехотя сел на место. Он совершенно не представлял, что делать дальше и теперь вопросительно смотрел на Романа.

– Ну и кого ты хочешь убить? – спросил тот, приподнимаясь с кресла, – рука-то не дрогнет?

Дима развернулся к нему:

– Оставайся где сидишь, – крикнул он и направил нож на Романа, тот покладисто кивнул и неспеша поднявшись сделал шаг ему навстречу.

– Я стою, стою, не нервничай, видишь же, я без оружия, не бойся, я сам тебя боюсь, – усмехнулся он, делая еще один шаг и не спуская с Димы глаз, казалось, он запечатывал у себя в памяти каждое его движение. Дима обвел всех мутным взглядом:

– Идите вы все к черту, – пробормотал он и повернувшись, хотел выйти за дверь, но не успел, Роман крепко схватил его за руку, выбил у него нож и повалил на пол, внимательно разглядывая лицо, Дима визжал и брыкался, обещая всех зарезать ножом.

– Он сбесился, у него эпилептический припадок, – закричал вскочивший Коля, – нужно вызвать скорую….

Но Роман отрицательно покачал головой.

– Не нужно скорую, просто он под кайфом, как его накрыло, видимо, вмазался первый раз, – равнодушно проговорил он, разглядывая зрачки Димы, – Жень, иди сюда…

Они с Женей взяли его вдвоем и потащили наверх, Коля со Стасом шли следом, Аня испуганно рыдала в гостиной. Наверху Роман равнодушно задрал Диме рукава свитера и указав глазами на маленькую точку на вене бросил:

– Похоже на кокаин. Странно, почему не нюхал… – и переведя взгляд на Диму, спросил: – ну что, понравилось?

Дима яростно вырывался и выкрикивал угрозы и ругательства, он бился как бешеный, Роман не сдержался и отвесил ему оплеуху, Дима истерически расхохотался:

– Бъешь, как баба, – тяжело дыша проговорил он, – Может, тебе стоит подкачаться? Бей сильнее. А если не можешь, тогда делай мне оральные ласки, понял…

Роман через силу усмехнулся и пояснил замершим от ужаса Жене и Коле:

– Его сейчас бить бесполезно, он под кайфом, он ничего не почувствует, даже если ему сейчас ломать руки, – он перевел взгляд на Диму и еще раз усмехнулся, – ты даже не представляешь, как тебе повезло, так и хочется спустить с тебя шкуру, гаденыш… Ты, конечно, уже взрослый, и у тебя своя башка на плечах, но я позвоню твоим родителям, пусть порадуются что у них сыночек наркоман….

Дима взвыл и осыпал Романа проклятиями и угрозами, он вырвался как бешеный, Роман связал ему руки за спиной и затолкал в рот платок:

– Это для его же безопасности, иначе я просто сломаю ему шею, – усмехнулся он и продолжил, – его сейчас начнет отпускать, руки развяжете, когда он окончательно успокоится. После он заснет. Скорую лучше не вызывать, приступ уже почти прошел. А утром сами решайте, что с ним делать… Пойдем, Жень…

Он вышел из комнаты, Женя покорно последовал за ним, он был просто потрясен. Он робко пробормотал, что хотел бы остаться еще, но Роман грубо оборвал его, бросив, что тут ничем не поможешь, и он послушно последовал с ним. Коля со Стасом уверили его, что буду всю ночь дежурить по очереди и все будет в порядке.

Адольф уже был дома, он ждал их в гостиной, он встревожено подошел к Жене, увидев его убитый вид и спросил, что произошло.

– Сегодня Дима принимал наркотики, – тихо прошептал Женя, – он что-то ввел себе в вену. Он был не в себе, хотел всех зарезать ножом, вырывался, угрожал всех нас убить… Это просто страшно…Я так хочу ему помочь и не знаю как, мне так жаль его…

Он умолк, было видно, что он просто потрясен. Роман бросил на него недовольный взгляд, поднимаясь по лестнице:

– Ложись спать, ему уже ничем не поможешь, – резко бросил он. – Хотя странно все это. Я думал, что у него хоть немного, но есть мозги. Видимо, я ошибался. Не общайся с ним больше, он наркоман, ты меня понял? Считай, что для нас он умер…

И он ушел к себе наверх, громко хлопнув дверью в свою комнату.

Однако рано утром он пошел проведать Диму, тот сидел в своей комнате и никого не хотел видеть, Роман бесцеремонно вошел к нему в комнату и подняв его голову за подбородок, осмотрел зрачки:

– Ну, доброе утро, сладкий, – усмехнулся он, – а я вот пришел разбудить тебя оральными ласками. Ну, и подкачаться заодно… Ты помнишь, что вчера было?

Дима кивнул и до крови закусил губу:

– Ну давай, убей меня, – прошептал он и заплакал.

Роман отрицательно покачал головой:

– Не хочу пачкаться, – бросил он и заглянул Диме в глаза, – мне как бы все равно, но я все же скажу, тебя сейчас от пропасти отделяет один шаг, и если ты туда сорвешься, то уже не выберешься. Ты глупый, слабый сопляк, да еще и без мозгов. Впрочем, поступай как знаешь. Но твоим родителям я все же позвоню…

Дима закрыл руками лицо и Роман увидел, что он плачет, однако он не испытывал к нему ни малейшей жалости:

– А вчера было так весело, правда? – усмехнулся он. – Это расплата. За все в жизни приходится платить. Что хоть ты принимал?

Дима поднял на него полные слез глаза:

– Понятия не имею… – прошептал он и с ужасом спросил: – у меня уже есть зависимость? Я уже не смогу бросить и умру? У меня сейчас будет ломка?

Роман сокрушенно покачал головой:

– Ты бы хоть поинтересовался, что пускаешь себе по вене, придурок… – сквозь зубы процедил он, – ты нафига сразу вмазался? Совсем башки нет?

Дима в отчаянье поднял на него глаза:

– Знаешь, меня не спрашивали, хочу я или нет, – пробормотал он и снова заплакал.

Роман молчал и пристально смотрел ему в глаза, он не понимал, врет тот или нет, все было как-то было странно, нелогично и Роман не знал, что делать дальше. Связываться с ментами страшно не хотелось, тем более он не знал точно, врет Дима или нет.

– Кто это сделал? В милицию пойдем? – все же спросил он, но Дима отрицательно покачал головой и Роман видел, что тот боится и все больше уверялся в мысли, что Дима ему просто врет. Роман еще посидел с ним, подумал, но потом встал и уже с порога бросил: