Текст книги "Проклятие Этари"

И еще меня сильно напугала его казнь. Так быстро, всего одним словом, убить человека, за пару мгновений решить его судьбу – это было… жестоко. А что было бы со мной, если бы два года назад Адриан не растерялся, увидев мои покрасневшие глаза? На то, чтобы убить меня, у него ушла бы секунда, а я бы даже не поняла, что произошло…

Вернувшись в комнату, я на деревянных ногах подошла к зеркалу, отстраненно изучила свое отражение и пошла в ванную комнату. Там я тщательно смыла кровь с лица. Затем осмотрела свое пыльное платье, сняла его и решила принять ванну. Полчаса в горячей воде подействовали благотворно, и в комнату я вернулась, уже придя в себя. Грязное платье я почистила магией и решила, что выбрасывать его пока рано.

Надо бы еще к Бьянке зайти, рассказать об Аларике. Подруга, конечно, расстроится, когда узнает, что ею манипулировали, используя ментальную магию. С другой стороны, ничего страшного не произошло, и, по сравнению с теми же жертвами, Бьянка легко отделалась.

В дверь постучали, и я пошла открывать. При виде Адриана Вереантерского я, не удержавшись, вздрогнула, и он, конечно, это заметил. Однако никак не прокомментировал, и вообще вид у архивампира был непривычно неуверенный.

– Я могу войти? – вежливо спросил он, и почему-то я подумала, что, если я отвечу отрицательно, он не станет настаивать и уйдет. Проверять эту мысль на практике я тем не менее не стала, а молча пропустила Адриана внутрь.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, едва я закрыла дверь.

– Хорошо. Благодарю вас.

Мне показалось, он едва удержался, чтобы не закатить глаза на любезную мину, появившуюся на моем лице. Несколько секунд он молчал, пристально вглядываясь в мое лицо, затем вздохнул и сказал:

– Простите меня. Я не хотел напугать вас во время допроса мага. Но я злился и не подумал о том, что для вас зрелище могло стать слишком тяжелым.

Я вытаращилась на него в немом удивлении. Дожили… Архивампир теперь просит у меня прощения, решив, что моя впечатлительность не выдержит навалившихся событий, да еще пытается при этом оправдаться! Демон, когда Адриан узнает, кто я на самом деле, у него появится лишний повод меня ненавидеть! Ведь хотелось бы знать, сколько раз в своей жизни он вообще перед кем-то извинялся?

Вслух же я выдавила, лишь частично покривив душой:

– Ваше величество, дело вовсе не в вас. Сегодня слишком многое произошло, и я нахожусь в смятении из-за всего одновременно.

– Понимаю, – согласился Адриан, а затем неожиданно вытащил метательную звездочку, о которой я совсем забыла, и положил ее на стол у окна. – Полагаю, это принадлежит вам.

– Спасибо. – Я улыбнулась с уже большей теплотой, обрадовавшись возвращению подарка Кейна.

Однако Адриан по-прежнему не спешил уходить, а вместо этого развернулся обратно ко мне:

– Как получилось, что сегодня вы были вооружены? Вы что-то подозревали? Ожидали нападения?

– Нет. – Я отрицательно покачала головой. – Просто я привыкла всегда ходить с оружием. Перевязь с мечами во дворце не особо поносишь, а метательное оружие очень удобно. Его сложно заметить.

– Но зачем? – Теперь Адриан выглядел слегка обескураженным. – Если не принимать во внимание сегодняшнее нападение, которое было столь неожиданным, зачем носить оружие даже в королевском дворце? Чего вы боитесь?

Я неопределенно пожала плечами и отвернулась к окну. И что сказать? Промолчать не получится, но и о том, что огромное количество народу желает моей смерти, распространяться не хотелось.

– Если быть откровенной, ваше величество, то у меня достаточно недоброжелателей. И мне гораздо спокойнее от мысли, что никто не возьмет меня голыми руками, – наконец сообщила я, продолжая изучать пейзаж за окном.

Ответом мне было молчание. Когда оно начало затягиваться, я обернулась и внезапно обнаружила, что вампир за это время успел подойти вплотную ко мне, а я этого даже не заметила. Дернувшись, я хотела сделать шаг назад, но за мной было только окно, так что отступать было некуда. Ощутив, что у меня дрожат колени, я в панике уставилась на Адриана, задрав голову. Ну что ему нужно на этот раз?

– Эржебета, никто никогда не причинит вам вреда, – спокойно, словно не видя моей растерянности, сказал он. – Даю вам слово.

Позабыв о том, что он стоял так близко, я открыла было рот, но слов не нашлось, и я снова его закрыла. Что только что произошло? Мне не послышалось? Архивампир пообещал мне полную неприкосновенность?! Но почему? Почему для него настолько важна Эржебета, которую он в последнее время только и делает, что спасает из разных передряг? Откуда столько внимания к девице, с которой он познакомился по чистой случайности и которая не делала абсолютно ничего, чтобы заинтересовать его?

Точнее, это никакая не Эржебета. Это я сама, Корделия, бывшая принцесса. Я же не прикидываюсь другим человеком рядом с ним, я веду себя точно так же, как раньше, еще во время жизни во дворце. И это самое грустное, ведь и общаться с ним интересно именно мне, Корделии!

Боги, знал бы он, что самой большой угрозой моей жизни являлся он сам! Ведь, дав мне это слово, он уже никогда не сможет сделать мне что-либо – королевское слово слишком весомо, чтобы потом его нарушать! Я могу хоть сейчас рассказать и даже показать ему, кто я такая на самом деле, и Адриану останется только скрипнуть зубами и пожалеть о своей опрометчивости! Вот оно – решение всех моих проблем!

Но нет. Я не могу так поступить. Архивампир вызывал у меня очень сложные двойственные чувства, но среди них уже давно отсутствовала ненависть или злость, и мне было больно думать о том, что на самом деле он испытывает ко мне только эти чувства. И когда вся правда выйдет наружу, он возненавидит меня с новой силой, а я… Я этого не хочу. Не хочу, чтобы он меня ненавидел. Не хочу снова лгать и обманом чего-то добиваться от него. Возможно, я еще не раз об этом пожалею, но сейчас…

– Спасибо вам, – наконец ответила я, вложив в голос всю признательность, которую испытывала. – Но, ваше величество, это слишком серьезное обещание, и вы даже не представляете, как сильно оно вас свяжет. Я не могу его принять.

Я ожидала, что он хотя бы удивится, но вместо этого Адриан с пониманием усмехнулся.

– Ваше благородство вас однажды погубит.

Я улыбнулась, вспомнив о нашем давнем разговоре. Знал бы Адриан, что эта же мысль и мне только что пришла в голову!

В тот же момент я осознала, что стоящий так близко ко мне Адриан больше не пугает меня. То есть сердце все еще колотилось, и ощущение сильного волнения никуда не пропало, но к обычному страху или тревоге они уже не имели никакого отношения. Адриан смотрел на меня со странным выражением на лице, с какой-то небывалой ранее мягкостью, нежностью, и отсутствие привычного невозмутимого спокойствия сделало его лицо настолько привлекательным, что я в первый момент даже не поверила своим глазам. Боги, права была Оттилия, когда говорила, что архивампир при желании может вскружить голову любой женщине! Не знаю, что Адриан увидел на моем лице, но затем он начал медленно наклоняться ко мне, и в тот самый момент я очень отчетливо поняла, что сейчас должно произойти. Поняла – и испугалась. Снотра, Корделия, куда ты лезешь? Зачем еще сильнее усложнять и так непростое положение? Ты должна в любой ситуации сохранять ясную голову, нельзя позволять эмоциям взять вверх…

Из последних сил я отстранилась, опустила голову и с остатками решительности в голосе выдохнула:

– Извините меня.

Взглянуть архивампиру в лицо я не посмела, но была абсолютно уверена, что несколько секунд он молча рассматривал меня, а затем вежливо сказал:

– Это вы меня извините, Эржебета. Я забылся. – В его голосе не было ни гнева, ни равнодушия, нет, он звучал очень спокойно. Однако легче от этого мне не стало.

Адриан вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, а я без сил рухнула на кровать, испытывая совершенно противоречивые чувства – с одной стороны, я могла гордиться собой, что взяла себя в руки и не натворила глупостей… а с другой, меня пожирало страшное разочарование, которое я никак рационально не могла объяснить.

Глава 11

На этот раз Арлион Этари находился в просторном полуподвальном помещении, где, судя по всему, и располагалась лаборатория архимага. Шкафов с книгами здесь было столько, что хватило бы на небольшую библиотеку, на длинных столах стояли емкости для химических опытов, а письменный стол был так завален чертежами и свитками, что столешницы из-под них было не видно. По периметру были развешаны сигнальные нити, которые можно было увидеть магическим зрением. Эльф вычитывал что-то из книги, когда на моих глазах одна из нитей разорвалась. Арлион поднял голову, нахмурился и, отложив том, поспешил выйти из лаборатории, не забыв заклинанием запечатать за собой дверь.

С Филиппом Лэнгстоном и незнакомым мне вампиром он столкнулся в пустом подземном коридоре. Было очевидно, что Арлиону эта встреча не доставила никакой радости, в то время как вампиры явно целенаправленно искали его. Лэнгстон неприятно улыбался, и его улыбка выражала холодное торжество и полную уверенность в себе. Хоть это и было всего лишь воспоминание, у меня заныло под ложечкой от нехорошего предчувствия.

– Что вам нужно? – неприязненно спросил Арлион, даже не пытаясь казаться любезным.

Высшего вампира холодный тон не смутил.

– Ох, маркиз. – Он вздохнул с притворным сочувствием. – Я же предупреждал вас, чтобы вы не вмешивались в происходящее? Говорил вам, что будут последствия?

По аристократичному лицу Арлиона скользнула гневная тень.

– Не в моих привычках бояться угроз, – надменно процедил он.

– А зря. – Эту часть фразы Лэнгстон произнес издевательским тоном, а затем его лицо заледенело, и дальше он говорил ровно и спокойно: – Вам уже должны были сообщить, что я никогда не бросаю слов на ветер и всегда выполняю то, что обещал. Так что в случившемся вы можете винить только самого себя.

Эльф несколько секунд в молчании смотрел на собеседника, словно пытаясь осмыслить услышанное. Лэнгстон оставался совершенно серьезен, и Арлион медленно начал осознавать, что вампир не солгал, и затем выражение его лица стало страшным. Смертельно побледнев, архимаг бросился бежать дальше по коридору.

– Сообщи Магнусу, – приказал Лэнгстон, не повернув головы в сторону подчиненного. Вампир коротко кивнул и поспешил прочь.

Затем меня снова перенесло к Арлиону. Не знаю, какие поисковые заклинания он использовал, но нужную комнату нашел безошибочно. Арлион обнаружил Исабелу в будуаре, должно быть, она одевалась, когда на нее напали. Королева лежала на полу в луже собственной крови, одета она была лишь в одну нижнюю рубашку, которая когда-то была белой, а сейчас промокла насквозь и стала ярко-алой, красивая прическа распалась, а темные волосы рассыпались по полу. Рядом валялись щетка для волос и обычный окровавленный кинжал без каких-либо отличительных знаков. Исабела, безо всяких сомнений, была мертва – у живых не могут так выворачиваться руки.

Арлион кинулся к трупу, перевернул его на спину и быстро проверил, жива ли вампирша – сначала магическим способом, а затем, будто не поверив, ощупал ее руками – а потом молча без сил опустился на пол рядом. Что меня поразило до глубины души – он не стал пытаться оживить ее, используя бесполезные целительские плетения, или трясти мертвую за плечи, уговаривая открыть глаза. Вместо этого он только очень тихо произнес:

– Исабела.

И все. После этого лицо Арлиона превратилось в застывшую, неживую маску, лишенную вообще каких-либо чувств. С него точно разом стерли все чувства, делающие человека живым, и оставили лишь куклу. Глаза погасли и как будто провалились, и я впервые видела, что значит – «почернеть от горя». И это было гораздо страшнее, если бы он кричал, рвал на себе волосы, проклинал убийц или использовал любой другой способ выплеснуть свою боль, справиться с горем.

Снаружи раздался неясный шум, приближающиеся взволнованные голоса, затем дверь распахнулась, внутрь ворвались какие-то люди, и в будуаре сразу стало очень людно, хотя к Арлиону и телу королевы никто не подошел близко, а все замерли в нескольких шагах. Среди вошедших я узнала Магнуса Вереантерского, за которым маячил Лэнгстон с выражением самого искреннего ужаса и растерянности. Был еще один темный эльф с короной на голове – должно быть, тогдашний король Селендрии. Судя по дорогой одежде всех вошедших, здесь были сплошь королевские советники. Но их я почти не рассмотрела, поскольку мое внимание было приковано к архивампиру. При виде убитой жены он почернел точно так же, как и Арлион, а вокруг него медленно заклубилась тьма – Магнус явно себя не контролировал и вполне мог магическим выбросом разрушить полдворца к демонам.

– Это сделал ты? – Голос скрежетал так, словно его обладатель учился заново говорить.

– Да, – безжизненно ответил архимаг.

– Арлион, ты спятил? – изумленно выдохнул темноэльфийской король.

Архимаг усмехнулся – резко, неприятно, так что у меня по коже побежали мурашки – а затем его лицо снова застыло.

– Я убил ее, – задумчиво проговорил он. – Я во всем виноват. Мне надо было быть осторожнее, а я вместо этого убил ее.

Он был не в себе, это было очевидно. Однако остальные, за исключением Лэнгстона, находились в такой растерянности, что явно приняли его слова за чистую монету, к тому же картина смотрелась очень убедительно – нож валялся рядом, а руки эльфа после проверки были красны от крови. И что же будет дальше? Его арестуют?

Однако на этом моменте сон прервался. Я села в кровати и зажгла светильник, сна не было ни в одном глазу.

Значит, вот что произошло на самом деле. Вот как он признался в убийстве Исабелы. Но ведь получается, что официальный повод к войне, описанный во всех исторических книгах, был подложным! Арлион Этари не убивал королеву, но, находясь в шоке от пережитого, подтвердил обвинение! Но, боги, как же это было страшно! Я даже представить себе не могла, что человеческое лицо способно быть таким… неживым. Причем я была уверена, что выглядеть хуже, чем Арлион в тот момент, уже невозможно, но ровно через несколько минут я увидела Магнуса, который с легкостью составил эльфу конкуренцию. Боги, какой это был удар для них обоих! А сама Исабела? Ее же убили просто так, чтобы проучить совершенно другого человека!

Теперь понятно, что случилось дальше. Судя по лицу Арлиона, он вполне мог повредиться рассудком от горя. Всю жизнь он любил только одну женщину, с которой даже не мог быть вместе, и тут такое… И если он и в самом деле в тот момент сошел с ума, тогда безумием объясняется и его ненависть к вампирам, и все те зверства, которые он творил.

Ненависть к вампирам… Неудивительно, что во время войны они с Раннулфом Тасселом нашли общий язык.

Какая-то мысль вдруг шевельнулась у меня в голове, не имеющая никакого отношения к событиям столетней давности. Нечто неуловимое промелькнуло на краешке сознания и пропало.

Поняв, что ту мысль я безнадежно упустила, я снова легла. Утром проснулась разбитая, невыспавшаяся, и на завтрак, а затем в библиотеку отправилась в отвратительном настроении. Из головы не шли последний сон и внезапно открывшаяся правда, и я была в полной растерянности. Меня не покидало странное ощущение, словно я должна куда-то бежать и пытаться срочно что-то исправить, но что? На какую бы правду у меня ни открылись глаза, это все – события столетней давности. Прошлое не изменить, как бы я этого ни хотела.

А ведь если Адриан ненавидел род Этари в первую очередь из-за смерти матери, получается, его ненависть беспочвенна. Конечно, это нисколько не умаляет того факта, что Арлион переубивал кучу народу вообще и вампиров в частности, но хотя бы это обвинение – наверняка одно из самых тяжелых в глазах архивампира – с меня можно снять.

Жаль, что я не могу сказать ему об этом. Да даже если могла бы, разве он бы мне поверил? На протяжении ста лет Адриан точно знал обстоятельства смерти Исабелы, и вряд ли он легко бы принял другую версию событий.

Боги, создается впечатление, что я проклята – мало того, что род Этари все ненавидят и потому эта ненависть переносится на меня, так еще мне одной известна тяжелая правда о том, что послужило поводом для Кровавой войны! И, похоже, я обречена всю жизнь прожить с этой правдой, не имея возможности хоть с кем-то его поделиться, поскольку как, ну как объяснить это кому-то?!

Хлопнувшая дверь вернула меня в реальный мир, и, подняв голову, я увидела Грейсона, зашедшего в библиотеку. Одет он был в обычный дорожный сюртук, длинные волосы собраны в косу. Увидеть его здесь было неожиданно, но я, стряхнув с себя оцепенение, постаралась приветливо улыбнуться.

– Здравствуйте, мастер, – поздоровалась я. – Вам позвать библиотекаря?

– Не нужно, – качнул он головой. – Я хотел поговорить с тобой.

Я удивилась, но постаралась не подать вида. Грейсону теперь известно, кто я, так какое же дело у него может быть к внучке Арлиона Этари?

– Я слушаю вас.

Помедлив, мастер заговорил:

– Я покидаю Оранмор. Все, что мог, я уже рассказал остальным магам, так что больше в моем присутствии во дворце смысла нет. Да и съезд почти окончен, и маги скоро тоже уедут из Оранмора. И перед отъездом я хотел бы отдать тебе это.

С этими словами он расстегнул цепочку, проглядывавшую из-за ворота, и протянул мне массивный золотой медальон. Растерянно взяв его, я осмотрела подарок. На плоской верхней поверхности был выполнен незнакомый герб – фигура в плаще с капюшоном держала в одной руке ветвь, а в другой – обнаженный меч. Работа была очень тонкая и удивляла своей искусностью.

– Я рискну предположить, что ты в скором времени можешь отправиться в Селендрию, – тем временем сказал Грейсон. Я оторвалась от подарка и удивленно посмотрела на него, а он спокойно пояснил: – Думаю, ты захочешь выяснить что-нибудь о своей семье. Но с этим могут возникнуть определенные трудности, а если ты будешь под защитой одного из древних родов, то у тебя больше шансов, что тебя выслушают.

– Так это… – Растерявшись от своей догадки, я приподняла руку с медальоном.

– Это родовой медальон, – подтвердил Грейсон. – Мне он все равно не очень нужен, пока я в Госфорде, а тебе пригодится.

– Но почему? – недоуменно спросила я. Медальон с гербом – символ принадлежности к определенной семье, и подобное украшение у эльфов считалось очень важным, поскольку они придавали огромное значение тому, кто в каком роду родился, какие заслуги и прегрешения были у этого рода и насколько древней являлась эта семья. Чем древнее и приближеннее она была к трону, тем больше влияния имели ее представители. Да, подобное можно сказать и о людях, и о вампирах, и о прочих расах, но у эльфов эта система возводилась практически в культ.

Грейсон пожал плечами.

– Прими это в качестве извинений за то, что произошло в прошлом году. Удачи… Корделия.

Улыбнувшись на прощание, он вышел из библиотеки, оставив меня в искреннем недоумении. Почему он так беспокоится обо мне? С прошлого года утекло много воды, да и не произошло тогда ничего такого особенного, из-за чего нужно просить у меня прощения спустя год… Может, это какая-то ловушка? Я с сомнением посмотрела на украшение. Даже если Грейсон не имеет ничего против меня, принадлежащей к роду Этари, вряд ли он испытывает ко мне какие-то теплые чувства. Тогда зачем ему помогать мне?

В результате я все же надела медальон на шею, но решила носить его под одеждой и никому не показывать. Кто его знает, чем это все обернется.

Вечером после ужина я поднялась к себе. Подошла к окну, за которым, несмотря на поздний час, только начинало клониться к закату солнце. Как же красиво… И тепло, припекает, хоть уже и вечер. В этот момент я сообразила, что дело не в солнце, а просто нагрелось зеркало-артефакт у меня в кармане. Ну вот, о спокойном вечере можно сразу забыть, сейчас мне предстоит рассказать о дворцовой практике…

– Послушай, Корделия, – задумчиво сказала Оттилия, когда мы поздоровались, – ты не могла бы прояснить мне такую вещь – почему отец, когда мы с ним сегодня разговаривали, сказал, что видел тебя в королевском дворце в Бэллиморе, да еще в компании Адриана?

– Ну как тебе сказать… – протянула я, не зная, с чего начать. Рассказом об одной практике я явно не отделаюсь. – Если совсем коротко, то перед отъездом на практику меня перехватил Вортон и…

Я старалась не растягивать историю на час, но все равно говорила долго. За это время я достала карту материка с пометками, расстелила ее на кровати и в очередной раз начала изучать. Подруга слушала меня, не перебивая, однако, судя по ее лицу, серьезный разговор нам только предстоял.

– С ума сойти, – высказалась Оттилия, когда я наконец-то замолчала, рассказав не только о дворце, но и о вылазке в деревню Речную и нападении на меня Аларика. – Получается, ты там уже неделю живешь интересной и насыщенной жизнью, пока мы впятером сидим как дураки в имении, не привлекая к себе лишнего внимания.

– Вы уже в Давере? – обрадовалась я возможности сменить тему.

– Да, на днях добрались. Кстати, я говорила с Кейном, и, возможно, ему удастся закончить с практикой в ближайшее время, так что через неделю мы его ждем. А ты когда приедешь?

– Ну, Грейсон сказал, что маги и короли завтра-послезавтра уже закончат совещаться, и после их отъезда мы тут же вернемся в академию, а оттуда я сразу к вам, – задумчиво сказала я.

– Отлично, – удовлетворенно кинула Оттилия. – Значит, и ты приедешь где-то через неделю. От вашей академии до Давера приблизительно такое же расстояние, как от практики Кейна, просто он в другой стороне, так что приедете вы примерно в одно время. – Что-то в ее словах неожиданно зацепило меня, и я внимательнее посмотрела на знакомые названия на карте. Почти такое же расстояние… Да не может быть… – Тогда при встрече все подробно и обсудим. Корделия, ты меня слушаешь?

– Слушай, Оттилия, – мой голос зазвучал хрипло, поскольку мне наконец-то удалось ухватить за хвост нужную мысль, – у тебя карта с пометками под рукой?

К счастью, подруга всегда отличалась потрясающей понятливостью, так что она не стала задавать вопросов, а сразу сказала:

– Сейчас будет. – Судя по шороху, она искала нужный свиток. – Все, достала.

– Посмотри внимательно. – Я торопливо взяла со стола перо с чернильницей. – Мы все время думали только о том, что города в трех странах находятся рядом друг с другом, правильно? Госфорд и Тромра, Эшкитон и Макрум, Портумн и Твинбрук.

– И что?

– Смотри. Первой цепью жертвоприношений были Макрум, Госфорд и Твинбрук. Соедини эти точки на карте.

– Получился треугольник. Ну и что? – не поняла Оттилия.

– Не просто треугольник, а равносторонний треугольник, – поправила я ее. – А теперь соедини следующие три точки, ставшие второй цепью ритуалов, – Тромру, Эшкитон и Портумн.

– Снова равносторонний треугольник, – уточнила Оттилия. – И что?

– Не что, а вот в чем заключается выбор мест для ритуалов! Демон, если бы ты не сказала сейчас про одинаковое расстояние, мне бы это и в голову не пришло!

Оттилия помолчала.

– И что в этом такого? Пусть треугольники, но что с того? Они же не располагаются симметрично по отношению друг к другу и вообще ничего не объясняют!

– Взгляни внимательнее. – Я сама посмотрела на две ровные фигуры. – Да, они не симметричны, но обрати внимание, что их центры совпадают. Думаю, то, что находится здесь, по какой-то причине важно для Раннулфа.

– Это самый юго-восток Селендрии? – уточнила Оттилия странным голосом.

– Верно, – озадаченно подтвердила я. – И что там такое находится, что могло так заинтересовать некроманта?

– А у тебя карта в этом месте никак не подписана? – уточнила Оттилия.

– Нет. А у тебя?

– Подписана, – мрачно сказала Оттилия и уже тише добавила: – Это Атламли, Корделия.

На несколько секунд я потеряла дар речи. Да, я об этом совсем забыла, хотя читала в биографии Арлиона Этари, что семейное имение находилось на границе с Аркадией и Вереантером одновременно.

– И что из этого следует? – тихо спросила Оттилия, и мне показалось, что она напугана. – При чем здесь Этари?

– Не знаю. – Мозг лихорадочно перебирал дальнейшие возможные действия и в конце концов выбрал единственно правильное. – Но надо сообщить об этом кому-то из наших магов. Дальше пусть они сами думают.

– Правильно, – одобрила Оттилия. – К декану пойдешь? Или сразу к ректору?

Прикинув мысленно варианты, я сама удивилась тому, какое решение неожиданно пришло мне в голову. Глупое и необоснованное, но в его правильности я почему-то была абсолютно уверена.

Я молча перевела взгляд на Оттилию. Та несколько секунд недоуменно смотрела на меня, а затем ахнула:

– Да ты спятила!

– Пожалуй, – не стала спорить я.

– Только будь осторожна, – попросила напоследок она, поняв по моему лицу, что переубеждать меня бесполезно.

Я пообещала и убрала зеркало, а затем взяла карту и торопливо вышла из комнаты, искренне надеясь, что мой вечерний визит в покои короля Вереантера будет понят правильно.