Текст книги "Пророчество для Зэ"

Часть I «Пророчество»

Глава I

Гортензии струились по холму пышными разноцветными шапками с оттенками от бледно-зеленого до ярко-лилового. Воздух после дождя был наполнен свежестью. Тучу унесло к горизонту, и была надежда, что она не вернется, дав солнышку высушить землю и порадовать её обитателей. Обитателей земли или, по крайней мере, этого конкретного места улучшение погоды радовало. Не радовало оно отдельных представителей высших существ, которые и в хорошую погоду склонны предаваться меланхолии, изысканно по-английски называемой «сплином», отесанной современной цивилизацией до обыденного, совершенно не возвышенного и даже какого-то неуважительного слова «депрессия».

К этой категории отдельных представителей Зэ относился условно, то есть хандрил эпизодически, выходил из этого состояния безболезненно, если, конечно, не злоупотреблял горячительными напитками. А когда злоупотреблял, главное было – найти в себе силы и по примеру героини по имени Скарлетт из известного романа сказать: «Завтра с этим будет покончено». Если завтра наступало и рассвет не был слишком мутным, Зэ своё слово держал.

Зэ – конечно же, сокращенное от «Тио Жозэ» (дядюшка Жозэ). Кличка к нему прилепилась случайно. Пребывая в состоянии сплина, он «нагрузился» в ресторанчике с одноименным названием (Да, да! Ресторан так и назывался «Зэ»), где завсегдатаи, присутствовавшие при этом историческом событии, с выпученными глазами показывали на него пальцем, стонали, умирая от разрывов непрекращающегося смеха: «Смотрите, это – Тио Зэ. Это – он! Как похож! Воскрес из мертвых, чтобы в своем ресторане напомнить о себе! Ха-ха, никто не желает сразиться с ним на кувшинах?»

Из этих выкриков Зэ сделал вывод, что его предшественнику Тио Зэ было около тридцати лет и что он был совсем не дурак выпить. Позже Зэ узнал, что смерть Тио Зэ в молодые годы спасла заведение, управляемое кое-как, от разорения, а новый хозяин, сохранив название, повел дела по-другому, разрешая напиваться посетителям, но не себе.

Подойдя к возрасту Иисуса Христа, Зэ рассуждал о том, что до тридцати лет человек нуждается в истине, поэтому все в молодости становятся правдоискателями, за что, естественно, и страдают. Перешагнув этот рубеж и обойдя Голгофу стороной, человек больше нуждается в вере, поэтому люди становятся спокойнее, живут надеждой, за правду-матку не борются, утешаясь мыслью, что справедливость когда-нибудь восторжествует, всё тайное откроется, зло понесет заслуженное наказание, и искренне верят, что если это не произойдет при их жизни, то точно – после.

Смущало в незатейливой философии маленькое обстоятельство, а именно: в чем смысл его собственного существования? Зэ размышлял над смыслом жизни постоянно, но результаты мысленных потуг были мелкими и несуразными, как мальки на прогретом солнцем песчаном дне возле берега: и в руках не подержишь, и на сковородку не положишь.

Озарение случилось неожиданно: вдруг он понял, что жизнь дана ему неспроста. Есть глубокий смысл, тайное предназначение, которому суждено сбыться. Правда, тут же внутренний страх посеял в обрадованной душе панику: а вдруг предназначение не сбудется, потому что он элементарно свернул на соседнюю улицу, и Великая Судьба не встретит его, ожидая в сотне метров в параллельном направлении. Если не знать, для чего ты рожден, сложно догадаться, что это твоё.

Возможен даже вариант, что кого-нибудь другого примут за избранного. Приняли же его клиенты ресторанчика за воскресшего Тио Зэ. Как им только такое в голову пришло?! Неплохо было бы раздобыть фотографию легендарного владельца, чтобы понять, действительно ли они похожи или их похожесть является следствием нахождения посетителей в состоянии принципиальных разногласий с твердыми очертаниями окружающей действительности.

Оставить вопрос собственного предназначения подвешенным в воздухе было неудобно, к тому же он засел занозой в голове, изготовленной, по-видимому, из твердых пород дерева. Следуя выработанной годами привычке, Зэ сам себе дал слово: «Завтра с этим будет покончено!»

Озарение было вчера, сегодняшний день наступил быстро и неотвратимо, уподобившись сроку погашения по кредиту. Зэ так и подмывало заняться решительными действиями, поэтому, посмотрев еще раз в сторону, куда ветер понес сине-сизую тучу, он двинулся неспешной походкой по мокрой брусчатке в сторону центра. Там, на площади, он несколько раз встречал актера-шарманщика с небольшим попугаем на плече. Актер издавал дерганые звуки на видавшем виды инструменте, а попугай, получив семечку, вытаскивал из коробочки карточку с пророчеством.

Разум с негодованием топорщился, считая такое решение проблемы не более чем обманным маневром хозяина по раскрытию тайны предназначения, но какой-то другой орган тела в союзе с ленью оказался сильнее. Зэ только ускорил шаг.

11

Однако сегодня ему не повезло. После дождя на площади было мало народа. Шарманщик, если и был, то, испугавшись непогоды, ушел раньше. Зэ остановился у зазывалы, приглашающего в кафе, и спросил про предсказателя, на что получил ответ: «По субботам и воскресеньям. Не желает ли сеньор чашечку кофе и рюмку портвейна? На улице свежо. Можно сесть внутри или на террасе. Один из столиков на террасе свободен».

Зэ, немного подумав, направился на террасу.

Он сразу обратил внимание на трех девиц, расположившихся рядом. Что-то в их внешности привлекло внимание. Потом он сообразил: у них разные лица и прически, но все являются обладательницами больших кривых носов, что делало их похожими на молоденьких ведьмочек. Они дружно тараторили, обсуждая какую-то животрепещущую тему. По восклицаниям он предположил, что девушки обсуждают кулинарные рецепты. Одна громко рассказывала: «Мне нужна была печень. Я пришла к еврею и говорю, давай сюда, старый пень, печень, а то котел кипит, все ингредиенты в него брошены, только печени не хватает. А он мне: «Меньше, чем за две сотни, не отдам!». Подружки дружно залились каркающим смехом. Далее она продолжала: «Куда ты эти две сотни денешь? Ты же их потратить не успеешь!» А он мне отвечает:

– Хочу умереть, раскинув руки в стороны, и чтобы в каждом кулаке было зажато по сотне.

Ответ вызвал новые приступы хохота. «Ничего смешного» – подумал Зэ. Он заказал кофе и портвейн и оглядел площадь, продолжая надеяться, что шарманщик появится. Но площадь была пуста, и Зэ опять вновь стал прислушиваться к соседкам. Рассказчица продолжала:

– Потом подергал жидкую бороденку и иронично так спрашивает, мол, все ингредиенты, говоришь? А кольчатый дракон уже в котле?»

На этот раз хохот крайней к Зэ девушки с браслетом из голубых бусинок перекрыл всех остальных.

– Ох, умора. Не могу больше, ха-ха, кольчатый дракон. Грамотный, видно, еврей попался, классику читал.

Другая её поддержала, насупив страшный носик и поправив с важным видом очки в виде крыльев бабочки:

– Сейчас все образованные. Читают, что попало. Другое дело, что этот мальчишка Уильям был большой выдумщик – надо же ему было написать: «Бросай в котел кровь ехидн, крыло совы и кольчатого дракона!» Ха-ха. Да он сам в жизни хоть один котел сварил?

«Это не кулинарные рецепты, – подумал Зэ, – это картинка из средневековья. Ведьмы обсуждают, как варить зелье».

Его бросило в жар.

«Бред какой-то… Уильям… Уильям… Да это же Шекспир! Да, Шекспир! Помню, ведьмы варят зелье в «Макбете». Был ли там кольчатый дракон?» Гаджет недовольно пискнул. Через минуту Зэ нашел в тексте пьесы рецепт зелья, где фигурировали печень еврея и кольчатый дракон.

«Это актрисы, – заключил Зэ. – обсуждают театральную постановку. Надо заказать ещё рюмку портвейна, а то мерещится всякое».

Солнце спряталось, наступило затишье, какое обычно бывает перед грозой. Ветер переменился, туча возвращалась, чтобы еще раз похозяйничать в городе.

Рюмка портвейна, потом другая оказали свое благотворное действие, согревательной благостью разбежавшись по груди. Зэ показалось, что даже сердце успокоилось и начало биться ровнее. Мысли выбрали новое направление, и Зэ просто следовал за ними. «Если это актрисы, – думал он, – то они могут быть знакомы с шарманщиком, все актеры друг друга знают. Не исключено, что в одном театре играют. Сколько театров на городок? Раз, два и обчелся».

Выбрав удобный момент, когда в обсуждениях за соседним столиком образовалась пауза, Зэ с извинениями обратился к сидевшим, направив взгляд на девушку с браслетом из голубых бусинок.

– А зачем он Вам понадобился? – спросила она, чуть растягивая слова и кокетливо моргая длинными ресницами.

– Я … это… гм… в общем, хотел узнать о своем предназначении. У попугая карточки с пророчествами. Вернее, у шарманщика… Попугай вытаскивает карточки, а на них написаны пророчества.

Девушки переглянулись. Та, которая была в очках, с твердостью в голосе, как бы убеждая собеседниц в правильности того, что она говорит, выдала:

– Мы за него. Мы Вам поможем. Девочки, нельзя оставлять Зэ в неопределенности в роковой момент, когда его судьба сама стоит на распутье и не знает, куда направить колеса колесницы жизни.

– Вы знаете, как меня зовут?!

– Даже если бы не знали, можно было бы предположить, потому что Вы так похожи на Тио Зэ в минуты его лучших импровизаций.

Зэ закусил губу – Тио Зэ был чрезвычайно популярен среди жителей города. «Так, сконцентрировались, помогаем молодому и симпатичному юноше», – фраза вызвала веселый энтузиазм.

– Тебе суждено, – страшным голосом начала первой девушка с браслетом из голубых бусинок, сделав при этом эффектную паузу, – очень скоро влюбиться в девушку.

Остальные, услышав фразу, остальные прыснули со смеху.

– Да, да, ничего смешного, – стараясь не сорваться с выбранной тональности, продолжала она. – Хочешь узнать приметы этой девушки?

– Хочу, – как-то неуверенно ответил Зэ, а про себя подумал, что это какое-то странное предназначение.

– Эту девушку узнать просто: она носит браслет из шариков лазурита на левой руке.

Громкий хохот потряс стол. Зэ показалось, что завибрировали не только ножки стола и чашки с блюдцами на нем, но и воздух на террасе. Эти завихрения каким-то магическим образом отозвались на улице, у тротуаров маленькие вихри начали закручивать в снопы подсохшие листья и мелкий мусор. Недалеко послышались раскаты грома.

– Дамы, серьезнее! – скомандовала та, которая носила очки и, видимо, была старшей в иерархии.

Две девушки дружно достали из косметичек зеркала, обычные, в которые смотрятся, когда нужно подвести бровь или накрасить ресницы. Третья вместо него использовала оборотную блестящую сторону телефона. На улице стемнело, туча надвигалась, и сомнений в том, что будет ливень, не оставалось. Редкие прохожие спешили спрятаться под крышу. Официанты сгрудились у барной стойки в дальнем углу заведения. Последняя из посетительниц на террасе – грузная бабуля с палочкой из магазина ортопедических товаров, тяжело сопя и раздвигая стулья, как паровой катер, пытающийся плыть против течения, – вырулила с террасы, поглядывая на сумрачное небо, и скрылась внутри ресторана.

Зэ с легкой тревогой посмотрел на небо. Еще несколько минут и пойдет дождь. Терраса была открытой, но девушки не собирались перебираться внутрь. Они вполголоса бормотали слова, периодически поглядывая друг на друга. Зэ с удивлением обнаружил, что у зеркал вдруг появились темно-зеленые и коричневые отростки, которые шевелились…

«Это мне кажется», – подумал Зэ. – «Они не могут двигаться, их вообще не может быть». Но отростки двигались. Некоторые достигли такой длины, что обвивали запястья у девушек и, подобно диковинным витым браслетам, ползли вдоль рук, осваивая сантиметр за сантиметром новое пространство.

Первые тяжелые капли с нарастающим шумом атаковали террасу.

– Вижу! – вдруг вскрикнула девушка в очках.

– Я тоже, – присоединилась вторая.

– Начинаю, – твердым голосом, перекрывая шум дождя, сказала третья. – Слушай внимательно:

Суждено тебе, Зэ, пройти тропинкой извилистой,

Заглянуть в глаза подлости, обмануть зависть,

Спастись любовью к прекрасному

И самому стать Спасителем …

Дождь усилился. Зэ непроизвольно встал.

– Каким Спасителем? Как Иисус? Спасителем человечества? Я стану Сыном Божиим? Я стану вторым Мессией?

– Первым, в своем роде, – девушка с браслетом оторвалась от зеркальной поверхности и, подарив ослепительную улыбку, повторила последние две строчки предсказания:

Спастись любовью к прекрасному

И самому стать Спасителем …Ада!

Здесь она хохотнула, как-то по-старчески, в отвратительной гримасе. Зэ показалось, что во рту у неё не белые жемчужные зубки, а частокол черных гнилых обломков. Сверкнула молния, совсем рядом разряд прошил мокрую стену дождя. Яркий всполох осветил площадь. Зэ увидел, что девушки пропали. На столике остались недопитые коктейльные стаканы, из которых, будто в замедленной съёмке, крупные капли выбивали фонтанчики белесой жидкости. Только сейчас он почувствовал, как холодные струйки воды противно стекают за шиворот и бегут по спине вниз. Он развернулся, шлепая по террасе, и прошел до входа в зал ресторана.

– Не желает ли сеньор еще чашечку кофе и рюмку портвейна? На улице свежо, – услышал он, когда вытер лицо услужливо поданной кем-то салфеткой.

Официант привычным движением положил на столик, около которого остановился Зэ, счет за портвейн и три коктейля.

– Да, спасибо, – Зэ оторопело смотрел на позицию в счете «Три коктейля» и прикидывал: «Ведьмы или артистки? Или ведьмы-артистки?!».

Глава II

Что может быть прекраснее доброй женщины и бокала хорошего вина? Что может быть прекраснее хорошей женщины и кувшина доброго вина?

А если спросить по-другому? Что может быть прекраснее красивой женщины и красивого вина? А разве вино бывает красивым?

Да, бывает. Но, как и любая красота, требует особой подготовки. Для такого таинства надо большой пузатый бокал поставить на чистую скатерть. Приготовить декантер, немного подержать его над паром или налить толику кипятка, затем насухо вытереть. Смахнуть пыль с бутылки, разлитой этак лет за пять–десять до твоего рождения, и осторожно начать выкручивать пробку. Орудовать штопором придётся нежно, как будто ввинчиваешь металл в слоеный торт, слой за слоем. Тянуть вверх аккуратно. Все эти годы пробка стояла на страже вина, которое желало вырваться наружу. Она собой прикрывала огненные желания и обжигающие порывы. Она пыталась выдать себя за стенку дубовой бочки, которая добавляет в цвет золотистые оттенки, подражая великому солнцу. Стала хрупкой и непредсказуемой. Каждая крошка, упавшая с пробки в горлышко, – это частичка, не желающая расставаться с обществом, в котором прошли ее лучшие годы. Крошки не тонут, они плавают на поверхности, как бы в последний раз прощаясь со всем, что им было дорого, пока стальной и безжалостный рыцарь по имени Серебряное Ситечко не разлучит их навсегда.

В теплом декантере вину хорошо и свободно. С широкой поверхности сосуда оно начинает дышать полной грудью. Живительный кислород мириадами молекул врывается в спальню спящей принцессы и будит её, тормошит и требует насытиться им. Немного погодя красивая винная принцесса просыпается и открывает глаза. В этот момент архиважно, чтобы первое, что увидели её глаза после долгого сна, были солнечные лучи.

Покачивая пузатый декантер с боку на бок, волнуя рубино-багровую гладь, мы невольно даем возможность вину показать свою красоту, и оно не упускает представившейся возможности, густо насыщая себя золотыми искрами. Струя, капризничая, льется в бокал. Кажется, что он ещё больше раздувается от важности. Еще несколько кругов по бокалу бежит волна, и наступает момент истины: «Что может быть прекраснее красивой женщины и красивого вина? Ничего!»

Зэ откинулся на диване и, наслаждаясь видом колыхающихся холмиков в бокале, вспоминал известного поэта, посвятившего вину и женщинам сотни великолепных строк. Вино – друг. С ним можно поделиться, погрустить, убить время. А можно ли с ним посоветоваться? Нет. Оно безмолвно, значит, не ответит. Нужен друг из племени прямоходящих и говорящих.

Нельзя сказать, чтобы у Зэ не было друзей. Были. Но одно дело – занять денег до получки, а другое – посоветоваться по жизненно важному вопросу. Ситуация тоже была из разряда странноватых. Хотел узнать своё предназначение, а три девицы за пять минут это предназначение сварганили, не отрываясь от своих личиков в зеркалах. Может, зеркала волшебные? Волшебные зеркала бывают в сказках, в единственном экземпляре, а не на улице в центральной части города в количестве трех штук, причем одно из них – встроенное в современный телефон. И есть разница, если спрашивать, как в известной сказке: «Я ль на свете всех милее…», ожидая комплимент, который зеркало выдает по ситуации или как запись на автоответчике, или вопрошать о судьбе и грядущем. Во втором случае, безусловно, более сложная задача.

Размышляя о говорящих зеркалах, Зэ вспомнил одноклассницу Татьяну, которая, если он не ошибался, закончила педагогический вуз и преподавала русский язык и литературу. Номер телефона нашелся в записной книжке на букву «К». «Почему он был записан на букву “Кˮ?» – Зэ не знал. Даже если предположить, что раньше была какая-то ассоциация, то теперь она пропала. Возможно, более простое объяснение – на странице с буквой «Т» не было места.

На встречу Татьяна согласилась быстро и даже не опоздала. Кафе было небольшим и уютным. Заказывая кофе и пирожные, Зэ лихорадочно прикидывал, с чего начать разговор, чтобы не напугать собеседницу. О том, что он будет выглядеть странно, он не сомневался, но не хотелось, чтобы заподозрили в болезни психического толка.

Татьяна сама прервала паузу, рассказала о делах, немного о личной жизни, больше про работу и детей, которых учила. Сообщила, что едет на филологический форум в Португалию. В рассеянности Зэ слушал мелодичное щебетание про двухнедельную поездку, про схожие сюжеты в русских и португальских сказках, про её блог в сети о точках соприкосновения устных архаичных сказаний и исторических событий.

Наконец, она выговорилась и Зэ решился.

– Слушай, – сказал он, – а тема говорящих зеркал имеет что-нибудь общее с исторической основой русских сказок?

Татьяна кивнула.

– На самом деле упоминания о волшебных зеркалах настолько частые, что говорить о видовом фольклоре только одного народа нельзя. Во всех развитых этнических системах есть явление, которое мы называем сказки. В сказках есть волшебные предметы, не обязательно зеркала. Есть блюдечко с голубой каемочкой: золотое яблочко катается, свет божий показывает. Можно в котел плюнуть и увидеть, где кто находится. Можно птицу озадачить, чтобы повыше поднялась и благодаря этому увидеть то, что нужно. Есть любители настроить себя, как программу в телевизоре, и во сне видят желаемое. Можно с солнцем, луной и ветром поговорить.

Зэ с трудом улавливал тонкости сказочных технологий, но делал вид, что уверенно следует по фарватеру магических течений в фольклоре.

– В общем, форма значения не имеет. Главное, что можно дистанционно наблюдать за интересующим объектом: его прошлым, настоящим и будущим. При разборе получается, что наблюдение в реальном времени самое сложное, высший писк в сказочных технологиях. Что было с кем-то в прошлом и что будет в будущем, естественно, туманном, выяснить проще. Элементарные гадания дают достаточно правдивую картину. Другой вопрос, в какую словесную форму они облачаются. Погадать можно точно, а описать увиденное, не потеряв смысла, не каждый профессионал способен.

– Точно, точно! Словесная форма иногда бывает слишком причудливой, – сказал Зэ, вспомнив последнюю строчку пророчества самому себе. – А почему в реальном времени наблюдение сложнее всего?

– Из-за отсутствия соответствующих волшебных возможностей. Вспомни, если идет отслеживание объекта в реальном времени, то звука нет, картинки затуманиваются, процессы статичны. То есть можно понять, где кто сейчас и с кем, но без детализации.

– А будущее?

– С будущим все зависит от того, кто транслирует увиденное. В голову к пифиям не заглянешь, да и в котле можно разное увидеть и по– разному изображение интерпретировать. Повторюсь, многое зависит от точности словесного выражения того, кто дает предсказание, и способности адресата правильно понять суть того, что ему сообщается предсказателем.

– Слушай, а если бы тебе предсказали, что ты станешь вторым Мессией, с чего бы ты начала? – Зэ из скромности естественно умолчал о том, что предсказание не заканчивалось словом «спаситель».

Как человек, воспитанный на культурной закваске, называемой «борьба добра со злом», Зэ, естественно, ставил себя на сторону добра. Если суждено стать спасителем Ада, даже если спасение непреднамеренное и против своей воли, то получается почти явный переход на сторону врага.

Татьяна, нисколько не смутившись вопросом, сказала:

– Начала бы … с конца. Съездила бы посмотреть на место, где меня будут погребать, и где я буду возноситься.

– Это … м-м-м … В смысле, в Иерусалим, в храм Господа?

– Нет. Храм Господа занят. Там же был первый Мессия. Двум Мессиям в одном месте как-то не по-христиански. Надо и другим место оставить, если по-доброму.

– Тогда как?

– Просто. Каждому Мессии по своему храму: первому – в Иерусалиме, второму – где-нибудь еще.

– Я далек от мысли, что где-то стоит свободный храм, посвященный Господу, и ждет своего Мессию.

– Ошибаешься. Храм Господа за две тысячи лет существования нашей религии копировали изрядно. Надо подумать… Есть, например, Ново-Иерусалимский монастырь в Истре. Насколько я знаю, после Никона на него никто не претендует. Построен он по точным чертежам, привезенным из Иерусалима. Специально делегацию с рулеткой направляли в Святую Землю и строили один в один. Да много чего еще было по христианскому миру! Где ещё? Вот, кстати, посмотри. – Татьяна достала из малиновой кожаной сумочки экскурсионный проспект и помахала перед носом Зэ. – В моей поездке в Португалию запланировано посещение Храма Господа в Тумаре, построенного тамплиерами по образу и подобию Храма Господа в Иерусалиме. Точно знаю, что первый Мессия в Португалии никогда не был, так как вознесся лет этак за тысячу до этого. Две тысячи лет назад и Португалии самой не было. Налетай, занимай, пока место свободно… Слушай, а пока не вознесся, могу попросить тебя об одном одолжении?

– Одолжении?

– Видишь ли, мне сегодня нужно пойти на деловую встречу, а вечером уже темно, к тому же район не из спокойных. В общем, мне нужен сопровождающий мужчина. Сможешь?

– Сделаю все, что в моих силах, если там меня не будут распинать на кресте большими коваными гвоздями и тыкать копьями.

– Обещаю, этого не будет. Просто хочу в последнюю неделю перед отъездом по максимуму завершить накопившиеся дела.

– Перед отъездом?

– Да, я же еду на конгресс в Португалию.

– А-а-а, вспомнил, по филологии.

По дороге Татьяна рассказала историю про кражу редкой книги из библиотеки, которую теперь через третьи руки о.на пытается получить обратно, чтобы вернуть в фонд редких изданий. Неизвестный благодетель, убедившись, что речь идет о том самом раритете, который похитили, выкупил раритет у случайного приобретателя и попросил Татьяну забрать книгу. Сама Таня была последней, кто знакомился с книгой до кражи и, по мнению благодетеля, могла узнать оригинал.

Что-то в этой истории показалось Зэ неубедительным, а если правильно подобрать слово – мутным. Он думал, что благодетель – настоящий простофиля. Заплатил деньги заранее. Книгу не получил. Доверил возврат Татьяне, с которой близко не знаком. Нет, сам Зэ Татьяне доверял и знал, что она не обманет. Но Татьяна должна принести книгу в библиотеку, а не благодетелю. Как же последний узнает, что условия сделки выполнены? Как удостоверится? Пойдет в библиотеку и будет спрашивать книгу в читальном зале? Или поверит Татьяне на слово?

– А что за книга? – спросил Зэ, представляя себе манускрипт возрастом пятьсот-семьсот лет в переплете из воловьей кожи с бронзовыми бляхами на боках и медным замком.

– Книга сказок.

– Сказок? – от неожиданности Зэ замедлил ход.

– Да, сказок. В двадцатых годах ХХ века талантливый переводчик Алонсо взял на себя труд перевести португальские сказки на язык. Пока он переводил, неожиданно для себя обнаружил, что многие из них имеют аналоги в русских сказках. Это было удивительно, потому что из-за закрытости португальского общества взаимное проникновение культур было исключено. Он решил издать не просто сборник переводов, а сопроводить португальские произведения русскими, то есть разместил русские народные и португальские сказки попарно. Получилась целая книга, где сюжеты сказок разных народов поразительно похожи. Словно два брата из одной семьи встретились после долгого расставания, расчувствовались и вынимают из памяти картинки совместного детства. Истории похожи как близнецы, и со страниц звучат одинаковые слова.

– Невероятно! – воскликнул Зэ. – История похожа на сказку!

– Да, история, похожая на сказку, про книгу сказок. Такой парадокс! Книга находилась в Ленинской библиотеке, затем пропала. Могу предполагать, что кража случилась в течение последнего года. Я об этом и не догадывалась, если бы не звонок от благодетеля, который позвонил и попросил забрать выкупленную книгу. Почему я согласилась? А я и не знаю…

Глава III

Собираясь на встречу, Зэ посмотрел на карте место, которое было названо благодетелем. Район ему тоже не понравился. Ряд железнодорожных веток пересекал обширную промышленную зону. Заборы извивались рукавами тупиков, заброшенные цеха чередовались со строительными площадками. Однозначно в девять вечера жизнь в этом месте затихала и порядочному гражданину, не искавшему приключений на свою голову, незачем было идти в плохо освещенный лабиринт с последней остановки маршрутного автобуса.

Зэ задумался, что взять с собой на случай непредвиденных ситуаций. Молоток, топор? Как-то неудобно. Вроде столяра не вызывали. Топор навевал определенные ассоциации из «Преступления и наказания». Кусок арматуры завернуть в газету? Банально. А потом, при имеющемся предсказании ему вообще бояться нечего. Как там? «Суждено тебе пройти тропинкой извилистой…». А в промышленных зонах, между прочим, самые извилистые тропинки в городе.

Зэ надел свитер, посмотрел на часы и отправился к назначенному времени к месту встречи. У выхода из метро он издали заметил Таню, которая робко жалась к краю остановки. Увидев Зэ, она повеселела и начала снова щебетать, так что Зэ улавливал смысл её речей через два предложения на третье.

Доехали до последней остановки, вышли одни: к этому времени пассажиров в салоне не осталось. Зэ глубоко вздохнул, глядя, как автобус с рёвом удаляется, и пошел в проход между заборами. Табличек с адресами на заборах не было. Кое-где информационные жёлтые щиты сообщали о том, что здесь ведется строительство чего-то и номер участка такой-то.

Назначенное место представляло собой незастроенный кусочек поляны, оставшейся от времен, когда здесь был поселок. На поляне, поросшей бурьяном, на невысоком круглом холме располагалась скульптурная композиция: девочка в пионерском галстуке держала на коленях раскрытую книгу, мальчик заглядывал через плечо. При тусклом свете одинокого фонаря Зэ увидел, что на гипсовой книге свежей красной краской было написано слово «Сказки», на лбу у мальчика «Саша», а на животе у девочки – «Маркиза А».

«Мы приехали за книгой сказок», – изумился Зэ, но вслух ничего не сказал. Сам не зная почему, скорее всего, чтобы разбавить тягостное ожидание и убить время, он перешагнул через высокую траву, подошел к скульптуре и провел руками по надписям. После буквы «А» в надписи «Маркиза А» неизвестный автор явно собирался завершить начатое, но его отвлекли, и крючок второй буквы остался неоформленным. Зэ обошел произведение социалистического реализма вокруг. На спине у «Саши» обнаружились цифры «7342», как номер на робе у заключенного, только без рамочки. Надпись была свежая, потому что он испачкал палец. Невинный лопух отделался двумя пыльными листами, чтобы избавить новоявленного ценителя скульптуры от масляной краски.

Темнота сгущалась. Таня постоянно поглядывала на часы. Было начало десятого. Если встреча должна была состояться, то курьер запаздывал. Таня молча придвинулась ближе к спутнику. Зэ предложил ждать под фонарем, так как откуда бы ни пришел человек, он быстрее увидит их на освещенном месте. По пути Таня наступила в лужу, под ногой что-то хлюпнуло. При свете фонарика она начала рассматривать пострадавшую босоножку и от неожиданности вскрикнула: обувь была испачкана краской темно-красного цвета.

Зэ ухмыльнулся и ободряюще сказал:

– Я испачкал палец на руке, ты – на ноге.

Очередной лопух потерял несколько листьев, пока Зэ вытирал кровавые разводы и приводил босоножку в порядок, встав, как верный рыцарь, перед дамой сердца на одно колено.

Прошёл почти час, никто и не появился.

– Он не придет, – сказал Зэ. – Будем ждать звонка от благодетеля. У тебя нет его телефона, так ведь?

– Нет, а откуда ты знаешь?

– Предположил. Все так нелогично, как бывает только в квесте для командной игры. Бывают подсказки, бывают загадки на логику, сообразительность и время. Цепь событий начинается и рвётся, начинается и не завершается. Есть благодетель – нет связи с ним. Есть книга – ее уже нет. Есть курьер, но он не приходит. Надо ждать, что будет дальше. Задача любого квеста – дойти до конца. Ещё будут подсказки, вот увидишь.

На конечной остановке с проблесковыми маячками стояла скорая помощь. Санитары грузили носилки. Человек на носилках, с наспех обмотанной бинтами головой, стонал и пытался подняться, но ему не давали, пристегивая ремнями. Шофер скорой докуривал сигарету, равнодушно наблюдая за погрузкой.

Зэ подошел поближе.

– Что с ним? – обратился он к шоферу.

– Да, голову на стройке пробил, видно, напоролся в темноте на что-то. Крови много потерял. Подростки играли недалеко в «Гарри Поттера», нашли. Вовремя. Ехать пора, а он уже дважды с носилок соскакивал, какую-то книгу потерял. Рвётся искать…

– Книгу? – Зэ в мгновенье ока оказался у носилок.

– Вы курьер?! Я здесь с Таней. Где книга?!

Взгляд раненого сосредоточился, зрачки расширились. Лицо скривилось от боли, и он выдохнул:

– Маркиза. Ищите Маркизу…

– Какую маркизу?!

– Маркизу… Алло…, – курьер не договорил и потерял сознание. Носилки наконец-то встали на ролики и поехали внутрь кареты скорой помощи. Шофёр выбросил окурок, понимающе кивнул Зэ и отправился заводить машину.

Проводив Таню до подъезда, Зэ добрался до дома и упал на диван, что делал крайне редко. Из известных ему методик релаксации он предпочитал собственную, состоявшую в наблюдении за пауком. Паука звали Кеша, он жил на кухне, личное пространство хозяина квартиры не затрагивал. Зэ наблюдал за пауком, Кеша наблюдал за хозяином. Период взаимного созерцания мог доходить до нескольких часов. Зэ наслаждался покоем, гармоничностью рисунка паутины и видом жирного паука. Через какое-то время приходило умиротворение. Зная, что хозяин не любит суеты, Кеша избегал перемещений в то время, когда Зэ смотрел на него. В награду он получал прихлопнутую муху или бесполезного мотылька.