Текст книги "Пророчество для Зэ"

– Предположим, ты прав, а какова цель сложных манипуляций? – спросила Татьяна.

– Цель? Убить поэта… опять. Здесь я согласен с Ольгой Петровной. Это Вы же мне, рассказывая о своих страхах, побоялись, что опять убьют Пушкина, – сказал Зэ, обращаясь к Ольге Петровне. – Но, видя, что здесь происходит, думаю, задача – не просто убить и даже не убить из дуэльного пистолета. Задача – разыграть события осени 1836 года с нашей помощью. То есть «драма-ремейк». Повтор старой истории в новых условиях.

– Вы хотите сказать, что Саша, выбранный на роль Пушкина, еще не убит?

– Я уверен в этом, как и в том, что кто-то из присутствующих в замке знает сценарий и действует по нему.

– Откуда такая уверенность? Объясню. Кто спрятал пистолеты (если нужный Саша убит, зачем их прятать)? Кто сделал дырку в радиаторе, чтобы нужный Саша не смог уехать из замка? Кто оборвал телефонный провод, чтобы мы не могли попросить о помощи? С нынешней оторванностью от цивилизации опять напрашивается аналогия с театром: двери в зрительный зал закрываются после третьего звонка и всем опоздавшим, даже если они спешат на помощь, вход воспрещен. Ну и на десерт – я бы очень хотел узнать, кого здесь убили в девятнадцатом веке, и не столько его имя и фамилию, а то, как и среди каких декораций это произошло.

Глава Х

X

Перед поворотом на каменную лестницу, винтом поднимающуюся вверх, женщина остановилась. Здесь она всегда останавливалась, чтобы убедиться, что по коридору никто не идет. Было тихо. Взгляд скользнул по темным ступеням. В отличие от других ступеней подобных лестниц в замке, ступени этой лестнице казались женщине более гладкими, даже блестящими. Она не сомневалась, что так и должно было быть: ступени вели в домашнюю часовню, где в небольшой комнате можно было преклонить колени на подушку с кистями из малинового бархата и, обратившись к дорогому лику, попросить о сокровенном.

Женщина медленно вошла и преклонила колени. Слева от образа распятого Спасителя горели три толстые свечи на массивном подсвечнике. Она сама поставила их: ей хотелось, чтобы в часовне всегда теплились свечи. Те, которые были до этого, были тонкими и быстро гасли. Когда она, освободившись от дел, приходила сюда, приходилось зажигать новые. Это сбивало её с мыслей. Ей хотелось, чтобы веселые огоньки встречали её, трепыхались и всем своим видом говорили: «Мы рады, что ты пришла».

Она вздохнула, двумя перстами обозначила крест и погрузилась в себя: «Я, безусловна, права. Порок должен быть наказан. Наказан теми, кто понимает, как он опасен для человека. Бог не может покарать, потому что Бог не ведает пороков и грехов. Порок сидит внутри человека, и Бог – не человек, никогда не поймет, что плохого в том, что один человек обманывает другого человека. Хитрость – имя этому пороку. Лукавство – имя его. Хитрость страшнее любого греха: грех можно искупить. Хитрость искупить нельзя. Когда Адама и Еву выгоняли из Рая, Господь в силу своего понимания вещей не удосужился наказать истинного виновника – Змея, который подговорил Еву попробовать плод с дерева познания. «Почему?» – спрашивают верующие. «Почему?» – недоумевают отцы церкви. «Почему Змей не понес никакого наказания?» Потому что Бог не ведает хитрости и лукавства. Не ведает в себе и не предполагает его в другом. Ева виновата, она ослушалась Слова Божьего. А Змей поговорил, польстил, показал, силком не заставлял. В этом – хитрость, которую Бог не понял, но прекрасно понял Адам и дети его. Потомки Адамовы преследуют змеиное племя. Где сапогом раздавят, где топором рассекут, где огнем выжгут, наказывая за первородную хитрость.

Я должна стать острым топором и сапогом с кованым каблуком. Прощать такие вещи нельзя. Даже думать не хочется о том, к чему может привести лукавство Змея. Пусть свершится правосудие, пусть розы увидят, что мы держим слово. Да будет так. Помоги мне, Господь! Ты, проливший кровь за детей твоих, не отвернись от той, которая собирается пролить кровь недостойного плута во имя Тебя. Аминь.

Женщина поднялась с колен, осторожно вышла из часовни, спустилась по лестнице, перед тем как выйти в коридор, прислушалась. Тихо. Быстрыми шагами проследовала на первый этаж, остановилась у комнаты с номером «1-Q» и негромко постучала.

Глава Х

XI

Попрощавшись с девушками, Зэ решил навестить Великого Магистра. В комнате начальника малого следственного комитета он обнаружил Полину, которая сидела в кресле с коктейльным бокалом в руке, заложив ногу на ногу. На столе стоял подсвечник, в котором, несмотря на зажженные бра, горели две свечи. Родион Маркович расхаживал по комнате в белой рубашке с завернутыми рукавами, что подчеркивало его неукротимую тягу к решительным действиям. Немного в диссонансе смотрелись широкие подтяжки, надобности в которых явно не было, так как брюки на фигуре Родиона Марковича держались крепко и смотрелись неплохо.

– Хорошо, что ты зашел, – Великий Магистр неуклюже выруливал из создавшегося положения. – Мы как раз с Полиной обсуждаем план дальнейших действий. Предлагаю завтра провести операцию под названием «несанкционированный обыск», для удобства сократим до «Несноб». Операцию «Несноб» предполагаю провести в комнате управляющего, который, как мы знаем, возглавляет список подозреваемых, в его отсутствие, когда он будет на обеде. Распределяем роли. Ты, Зэ, должен разобраться в системе звонков, которая находится в комнатке, прилегающей к столовой, и если управляющий раньше времени надумает подняться к себе, позвонишь, чтобы я закруглялся с обыском. Ты, Полина, – Великий Магистр повернулся к девушке и на его лице расплылась улыбка, – будешь сторожить в конце коридора, и если я не успею выйти, задержишь старшего грума под благовидным предлогом. Начало операции «Несноб» по звонку к обеду, завершение – по мере необходимости.

Зэ согласно кивнул. Он не думал, что обыск даст хоть какие-то результаты. В замке с несчитанным количеством потайных мест спрятана наволочка с шестью килограммами железных предметов. Почему бы не поискать в комнате управляющего?

Зэ поднял вопрос о возможном втором убийстве. Великий Магистр рассмеялся. Услышав его смех, рассмеялась и Полина. Получилось некрасиво, так как унижало умственные способности Зэ, но упустить возможности посмеяться над силлогизмами Зэ в присутствии дамы Родион Маркович не мог.

– Ты говоришь, что должны убить поэта, который символизирует Пушкина? А что такое поэт? Поэт – это тот, кто пишет стихи. Ты, к примеру, пишешь стихи?

Зэ смущенно промолчал, но голова сама наклонилась вниз.

– Пишешь. Я пишу стихи, Полина пишет стихи. Согласно твоим выводам, мы все – поэты, поэтому кого-то из нас можно назначить Пушкиным и убить.

О том, что Родион Маркович пишет стихи, Зэ услышал впервые.       – Естественно, мои стихи известны узкому кругу читателей, – на этих словах Родион Маркович сделал легкий поклон в сторону Полины.

– Ее стихи также не афишируются среди публики, и, поверь мне, мы не планируем их издавать и искать благосклонности читателей. А вот теперь вопрос: «Кого назначить на должность Пушкина, если «стиходеятельность» не афишируется? Как убийца узнает, кого убивать?» Никак. Следственный комитет в моем лице рассматривает более приземленные версии. Убить могут из-за денег, из-за ревности, из-за зависти или ненависти, в конце концов. Но из-за того, что человек пишет стихи, вряд ли.

– Ты обещал мне горячего чая, – сказала Полина, обращаясь к Великому Магистру. Она произнесла это с явным кокетством. Зэ понял, что пора оставить двух неизвестных пока еще широкому кругу читателей поэтов вдвоем заниматься «стиходеятельностью».

– Да, я был на кухне полчаса назад, попросил, чтобы они всё приготовили к полуночи, и сказал, чтобы ко мне не поднимались. Я сам спущусь за чайником и печеньками.

– Ну так иди, – Полина явно выказывала нетерпение.

– Еще десять минут. Я хотел тебе зачитать мое последнее творение, а потом пойду за чаем.

– Я готова слушать.

Зэ извинился, сказал: «Спокойной ночи» и вышел в темный коридор. «Всё-таки не помешало бы добавить освещения в галереях», – подумал Зэ, как в этот момент услышал негромкий щелчок. Зэ остановился. Шипящий звук и последовавший выстрел Зэ пережил благополучно, инстинктивно упав на холодный пол. Над головой пуля выбила часть кладки, и каменные крошки запрыгали вокруг Зэ, как шарики льда во время града. Рванув с низкого старта, он огромными прыжками помчался вперед, а затем резко остановился и спрятался в черной нише в стене. Зэ слышал, как колотится его сердце, к лицу прилила кровь. Пытаясь дышать ровнее, он прислушивался к звукам в галерее. Мозг лихорадочно соображал, что делать, если преступник приблизится к нему. Ему показалось, что скрипнула дверь. И тут же раздался громкий голос Родиона Марковича: «Что здесь происходит, черт побери?»

Зэ аккуратно вышел из ниши и осторожно пошел на голос, прижимаясь к стене. По дороге он сообразил, что преступник был с одним пистолетом, тем же самым – дуэльным, поэтому второго выстрела он сделать не мог: зарядить пистолет можно было, имея под рукой принадлежности. Выстрелив, злодей ретировался на одну из лестниц. Когда он дошел до Родиона Марковича, он увидел Великого Магистра с подсвечником в правой руке, причем держал он его так, как будто собирался бросить в голову невидимого врага. Из приоткрытой двери испуганно выглядывала Полина. Через минуту прибежал управляющий с электрическим фонарем, затем появилась Старая Дева. Осмотр места происшествия показал, что убийца прятался в нише в пяти метрах от комнаты. Когда Зэ вышел из двери, преступник, целясь ему в спину, спустил курок. Задержка в несколько секунд, пока порох горел на полке, спасла Зэ от ранения или даже смерти. Пуля вошла в кладку по касательной и, деформировавшись, вместе с осколками камня улетела дальше по галерее. Её удалось найти на полу при следующем повороте.

– Интересно, сколько зарядов было в дуэльном ящике? Десять? Двадцать? – бормотал Зэ, когда, еле волоча ноги после перенесенного стресса, шёл к своей комнате.

– Одна радость: преступник не бросился меня добивать и скрылся, даже не удостоверившись, попал ли в цель. В замке становится опасно. Кто из гостей говорил про компьютерную игру, в которой игрок ходит по замку и убивает монстров? Неудавшаяся попытка убийства… А если была бы удавшаяся, было бы два убийства меньше, чем за сутки. Чем я не угодил убийце?

Глава Х

XII

Спал Зэ плохо, постоянно просыпался и чуть не проспал завтрак. Колокольчик, который тренькал над шторами, он услышал сквозь сон и пытался самому себе разрешить еще поспать, но, вспомнив о совещании малого следственного комитета, вскочил и побежал умываться.

За столом отсутствовали трое. К погибшему Саше и пропавшему младшему груму добавилась Анна Петровна. Чудное Мгновенье уговорило её принять снотворное и, проплакав до полуночи, Аня погрузилась в спасительный сон. «Какие чувствительные девушки пошли, – думал Зэ, скрывая зевоту от присутствующих. – Я бы и сам поспал часов двенадцать без всякого снотворного».

Выпив две чашки кофе, Зэ поднялся к Великому Магистру. Родион Маркович был задумчив, как никогда. Полине пришлось самой объявить о начале заседания и внести в протокол присутствующих.

Видя, что все молчат, Зэ рассказал о перемещениях по коридору в момент выстрела. Великий Магистр мрачно кивал головой, в глазах Полины сквозил испуг.

Выслушав до конца, Родион Маркович объявил:

– Вчерашнее покушение свидетельствует только об одном – я слишком близко подобрался к преступнику, а он пытается избавиться от членов следственного комитета, чтобы не быть раскрытым. Поэтому версия Ольги Петровны о ритуальном убийстве нового Пушкина несостоятельна. Ольга Петровна спорить не стала, но заметила:

– Покушаться было бы удобнее другим оружием. Дуэльный пистолет не лучший вариант для стрельбы из-за угла в темной галерее: он тяжёлый, нужно долго прицеливаться, между спуском курка и выстрелом идет задержка по времени. Сабля или кинжал из оружейного зала были бы более практичными предметами в коридоре, где можно спрятаться, если, конечно, замысел злоумышленника не состоял в том, чтобы просто напугать начальника следственного комитета.

Зэ мысленно согласился с аргументами Ольги Петровны, вспомнив, как он прятался в нише.

– Пугать меня бесполезно, – с апломбом произнес Родион Маркович. – В борьбе с преступностью я беспощаден, и страх мне неведом.

– Согласен, – поддакнул Зэ, – имеет смысл напугать человека, чтобы он отказался от своих планов и уехал куда-нибудь подальше и не возвращался. А Родион Маркович никуда уехать не может, потому что дорога непроезжая и машина сломана. Погода, кстати, опять портится, если пойдет снег, мы можем здесь застрять на неделю.

– План на сегодня следующий, – Великий Магистр перешел к делу, – операция «Несноб». К обеду всем быть готовыми. Зэ, на тебя возлагается обязанность по экстренному оповещению, разберись в системе управления звонками. Полина, действуем так, как договорились.

До обеда оставалось еще много времени, и Зэ пошел на кухню.

Там он застал Розу Моисеевну с дочкой. Александра сидела на табурете около разделочного стола и грызла плитку шоколада.

– Ма, ну, сколько раз говорить! Не брала я твоего перца. Зачем мне пять пакетов черного молотого перца? Две шоколадки вчера брала. А больше ничего в кладовке не трогала. Перестань, у меня от твоего жужжания опять голова разболелась. Заканчивай возиться, пойдем, покажешь мне, где лежат теплые вещи.

Зэ, войдя в кухню, кивнул головой Александре и обратился к кухарке:

– Доброе утро, Роза Моисеевна!

Роза Моисеевна в ответ поприветствовала Зэ:

– Вам понравилось приходить сюда?! Угостить Вас чаем?

– Нет, спасибо.

– Мы вчера так испугались, когда в Вас стреляли.

«Быстро же здесь разносятся новости», – подумал Зэ.

– Мы вот здесь сидим и ждем Родиона Марковича. Он около десяти заходил, сказал вскипятить чайник к полуночи и сладкое заказал. Чашки с блюдцами, сахарницу и ложки сразу забрал, сказал в двенадцать сам вернется за остальным, а тут вдруг – бабах! Страшно, жуть. Самое главное, как по закону бутерброда, до этого на кухне было полно народа, а тут мы одни с Александрой остались. Смотрим друг на друга в замешательстве. Что делать? Бежать на выстрел? Прятаться под столы? Господи, помилуй!

– Полно народа на кухне в это время?

– Конечно, судачили, кому это Родион Маркович вторую чайную пару понес. Управляющий попросил добавки после ужина – он любитель морковных котлеток, затем Анна Петровна за водичкой – таблетку запить, затем Старая Дева, которая искала своего мужа, потом Масюся. Все пришли, но, услышав последние сплетни, остались и разбрелись только в половине двенадцатого.

– Магдалена опять потеряла мужа? Она же его перед обедом искала!

– Искала, но не нашла. Как Родион Маркович объявил, что отстреливают всех, кого можно Сашами назвать, так он и побежал прятаться. Схоронился знатно, найти невозможно, и будет сидеть там, пока убийцу не поймают.

– Я бы на месте мужа тоже от Старой Девы сбежала, – Александра сказала это с удовольствием, аккуратно подворачивая обертку от шоколада. – Что это за семья такая, где муж до смерти жены боится?

– Молчи, язык твой без костей! Это не он сбежал, а от него, – пояснила Роза Моисеевна. – У Александрино была жена, сбежала с бразильцем и не развелась. Поэтому Александрино не может жениться на Старой Деве, пока развода не получит. Семьей здесь не пахнет. В журналах такую форму существования мужчины и женщины называют деловой договоренностью.

– А где можно спрятаться?

– Где угодно! В замке можно, замок большой. Я три месяца работаю, во всех помещениях так до сих пор и не побывала. В подвале можно. В подвале лучше. В замке надо сообщника иметь, чтобы еду носил, а в подвале сообщник не нужен: там припасы, бочки с вином и оливковым маслом. За подвалом катакомбы начинаются. Мне показывали, в одной из галерей даже подземная река бежит, вода – чистейшая. Кстати, река наружу выходит километрах в двух ниже мельницы, там, где овраг резко углубляется. То есть в подвале все для жизни есть: и попить, и поесть. О, я, кажется, начала рифмами разговаривать!

– Я хотел бы посмотреть вход в подвал.

– Сейчас принесу фонарь.

– А что это за веревочки на стене?

– Это звонки в комнаты. На бирках написаны цифры и буквы. Цифра – номер этажа, буква – номер комнаты.

– Где, к примеру, моя комната?

–Вот бирка за номером «2-G».

– А у Дона Чезаре?

– «1-Q».

– А что это за дверь с большим засовом?

– Это как раз и есть подвал, который Вы хотели посмотреть.

– Там сильно темно?

– Если не пойдете в дальние галереи, то света достаточно. Далеко одному ходить не советую, – Роза Моисеевна сделала ударение на слове «одному», отчего Зэ стало немного не по себе.

– Хорошо, я пока без фонаря спущусь и посмотрю с краю. Вы правы, лучше пойти потом вдвоем с кем-нибудь.

Зэ спустился на четыре ступени и оказался вплотную к двери, явно видавшей не одно поколение обитателей замка. Каменные столбы по бокам поблескивали остатками резного рисунка. Верхняя балка нависала над головой и визуально уменьшала пространство.

Сами собой всплыли в памяти пушкинские строки:

Настала ночь. Плащом покрытый,

Стоит герой наш знаменитый

У галереи гробовой…

… И вот визжит замок заржавый,

Визжит предательская дверь –

И сходят витязи теперь

Во мрак подвала величавый…

Когда Зэ входил, он отвесил поклон в пояс и разгибался осторожно, боясь, что за таким входом окажется помещение с низким потолком. Но в подвале было просторно. Складывалось впечатление, что строители, выбирая место для дома, попытались приспособить под подвал хаотичные катакомбы, оставленные римлянами. Света было немного, но Зэ быстро привык к полумраку. Спустившись еще на несколько десятков ступенек (если верить рассказу маленького грума за ужином – ровно сорок четыре) и наугад направившись к ближайшему проходу, Зэ уперся в массивную дверь. Открыв ее, он попал в большой зал, где в ряд располагались бочки разных размеров – от десятилитровых до громадных, а некоторые были диаметром в рост человека. Отличались они и оттенками. Светлые были новыми, потемневшие темно-коричневые – старыми. На днищах, обращенных к проходу, виднелись полустертые надписи с обозначением года урожая.

Вдруг за спиной Зэ услышал щелчок.

«Чёрт! – пронеслось у него в голове – Опять дуэльный пистолет. Это взведен курок». Он плашмя упал на землю, больно стукнувшись коленкой о каменный пол. Выстрела не последовало.

«Долго прицеливается, гад, не хочет промазать», – Зэ вскочил, извернулся, как только смог, полупрыжком-полукувырком утрамбовался между двумя ближайшими бочками и понял, что он застрял. Одно плечо провалилось в щель, но рукой он не мог достать пола, чтобы опереться и выбраться из своего укрытия…

Зэ попытался выбраться рывком, но провалился еще на несколько сантиметров.

Глава Х

XIII

«Сейчас, сейчас он подойдет и выстрелит мне в затылок. А я даже не смогу посмотреть на собственного убийцу. Как нескладно», – Зэ попытался ещё раз дернуться, но полукруглые бока бочек держали его крепко. Мозг продолжал лихорадочно фонтанировать последними в его жизни сентенциями: «А как же мое предназначение? Я его не выполнил, мне же было обещано. Кем было обещано? Тремя девушками, которые просто посмеялись надо мной. Теперь это уже не важно. Жаль, что я умру, так и не узнав, кто был преступником. Сейчас прогремит разрывающий воздух гром, и сознание погрузится в беспросветную темноту размером с вселенную. А как же вознесение? Я же должен был вознестись в Храме Господа. Боже, что же про меня будут сплетничать: второй мессия вознесся среди двух винных бочек, даже не попробовав, доброе ли в них вино!»

Тем временем слух пытался подсказать Зэ, что у преступника что-то не заладилось с выстрелом. Выстрела не было. Повернуть голову Зэ не мог, но он слышал, что к нему никто не подходит.

«Неужели в полумраке убийца потерял меня из вида? Тогда я должен лежать тихо и не дергаться».

Зэ затих, сердце стало биться ровнее. Прошло примерно полчаса, потом еще четверть часа. Перед собой он мог видеть края бочек и темную стену с крупной каменной кладкой. Несмотря на то, что на улице было ниже нуля, в подвале было тепло. Ничего не происходило. Веки налились усталостью. Недостаточное количества ночного сна, сопряженное с переживаниями сегодняшнего утра, дало о себе знать, и незаметно для себя Зэ заснул.

Проснулся он отдохнувшим и, как это не удивительно для позы, в которой ему пришлось броситься в объятия Морфея, выспавшимся. В подвале по-прежнему было тихо. Сколько было времени, он определить не мог. Через отверстия в верхней части кладки пробивались серые лучи.

«Значит, еще не ночь, – подумал Зэ. Ему очень хотелось пить. Он попробовал пошевелиться, но тело прочно было зажато импровизированным прокрустовым ложем. Одна рука онемела. Другой рукой Зэ мог двигать и даже ухитрился почесать за ухом. Он вытянул руку по направлению к стене и обнаружил, что рукой может уцепиться за край правой бочки. Пытаясь покрепче ухватиться за край, чтобы попробовать подтянуться, он обнаружил небольшой предмет на днище. Задействовав тактильные возможности, он сообразил, что это деревянный кран, вставленный в днище с обратной стороны бочки. Зэ открыл его и подставил под струйку ладонь. Потом осторожно донес до лица и выпил с ладони живительную жидкость. На вкус вино было на редкость хорошим. Зэ поспешно протянул руку и закрыл кран. Некоторое время он размышлял, как бы так ухитриться, чтобы набирать в ладонь вино и закрывать кран сразу, чтобы вино не вытекало на пол. При закрывании крана вино из ладони, естественно, проливалось. Нужна была вторая рука, которой пошевелить он не мог. Досадуя на то, что драгоценный напиток пропадает зря, Зэ успокоил себя тем, что те несколько секунд, пока кран открыт, не могут нанести большого ущерба для содержимого бочки большого объема. Окрыленный, он протянул спасительную ладонь в направлении крана и принялся маленькими глотками поить себя.

Напившись и придя в благодушное расположение духа, даже попытался шутить, требуя вполголоса закуски у воображаемого официанта. Громко говорить он не решался, чтобы не привлечь внимание преступника, который мог быть неподалёку. Раздумья вернули его к событиям прошлого вечера. И как бы ни ратовали адепты трезвого образа жизни за ясность мышления при отсутствии алкоголя, именно в состоянии счастливого опьянения и неограниченного количества времени для размышления Зэ понял две важные вещи.

Во-первых, вчерашнее покушение было не на него, а на другого человека. Зэ рассуждал следующим образом: «В коридоре было темно, я выходил из комнаты Родиона Марковича, где тоже был полумрак. Сразу повернулся спиной. Убийца стрелял не в меня, он сидел в засаде и ждал, пока выйдет Великий Магистр. А выйти Великий Магистр должен был за чаем и печеньем, которые к полуночи приготовили для него. Значит, преступник был на кухне или слышал позже, зайдя на кухню, о планах Родиона Марковича заказать поднос с чаем на двенадцать часов. То есть получается, что целью был Родион Маркович. Соответственно, круг подозреваемых, которые мелькнули в районе кухни, сужается до управляющего, Ольги Петровны, Масюси, Старой Девы и кухарки с дочкой. Последние могли друг другу обеспечить алиби, а на самом деле устроить засаду.

Это раз. Во-вторых, убийца, который стрелял в него и который убил Сашу – это разные убийцы. Первый убийца, желая убить Родиона Марковича, повторил бы опробованный и проверенный вариант, то есть под каким-нибудь предлогом зашел в комнату Великого Магистра и выстрелил в упор. Зачем устраивать засаду в коридоре? После выстрела в комнате у злодея было бы достаточно времени, чтобы убежать и скрыться. Права Ольга Петровна, которая говорила, что из ниши в коридоре удобнее наносить удар колющим предметом. В конце концов, это тише. Выстрел в спину – это подло, но очень громко. Однозначно звук привлечет внимание. Удар кинжалом в спину – тоже подло, но тихо, без шума. Значит, если судить по характеру реализации преступлений, убийц должно быть двое, пистолетов – два, каждому по пистолету, каждому – свою цель. Оставалось разобраться с сегодняшним покушением. Оно точно было на него, но почему преступник не выстрелил?

На этом пассаже Зэ стало жарко от мысли, что его могли бы убить. Опять захотелось пить, и он протянул ладонь к заветному крану. Зэ пил вино и думал, как это символично – человеческая ладонь проходит метаморфозы в акте земного творения: сначала она крепко держит мотыгу, чтобы взрыхлить землю на винограднике, затем гладит и щекочет непослушные лозы, поправляя их и заплетая на опору, которой предстоит держать драгоценный вес. Затем ладонь превращается в хищную пасть, которая рвет и терзает тяжелые сочные кисти, складывая их в плетеную корзину. Двумя ладонями человек держит ковш, которым заливает вино в бочки, и, наконец, ладонь превращается в чашу, чтобы напоить творца-человека. Посмотрите, как пьет творец. Он не припадает к крану, как к соску. Человек вышел из младенческого возраста, когда такой способ был предпочтительнее. Он использует ладонь в качестве живого сосуда и удаляет жажду. Если вдуматься, незаметный, но фундаментальный сдвиг в развитии человека на его пути к венцу творения случился тогда, когда далекий предок перестал пить из рек и ручьев подобно зверю лесному, стоя на четвереньках, а черпал воду ладонями и утолял жажду, как цивилизованный индивид.

Все эти мысли занимали Зэ до тех пор, пока он, как «цивилизованный индивид», использующий ладонь в качестве ковша, наклюкался вина на пустой желудок, почувствовал блаженное состояние и погрузился в приятную дрему. И даже онемевшая рука ему не мешала.

Глава Х

XIV

Зэ снился сон, что он долго блуждает по тёмному лесу. Продираясь во мраке через кусты и упавшие деревья, он пытается выйти на дорогу. Вдруг он слышит выстрел и понимает, что это мельница в очередной раз «выстрелила». Он старается идти в направлении звука, зная, что следующий сигнал прозвучит через три четверти часа. Проходит время, а нового сигнала нет и нет. Вдруг бурелом заканчивается, и он выходит на поляну. Сверху льется белый свет. Полная луна вышла из-за туч. На поляне он видит животное, похожее на лошадь. По размеру больше пони, но меньше настоящей лошади, и всё покрытое шерстью, как овца, только с темной гривой.

«Да, это же португальская дикая площадь! – с восторгом думает Зэ. – Они остались на севере Португалии в единичных экземплярах. Вот так удача!»

Встреченное животное смотрит на Зэ большими влажными глазами и вдруг говорит человеческим голосом: «Число Маркизы – сорок четыре, число розы – тридцать три». Зэ, сам не зная почему, сказал: «Спасибо!» и, не удивляясь говорящей лошади, спросил, как её зовут:

– Сивка, – тут же был ответ, – из рода Бурок. Сивка-Бурка.

– Что это значит? – Зэ чувствовал, что общение с животным очень важно для него и для его предназначения.

– Посмотри в словаре, – был ответ.

– В каком словаре? – спрашивает Зэ, но, не успев закончить фразы, как словарь размером в добрый аршин выпорхнул из-за ближайшего куста и, сделав «мертвую петлю», оказался перед Зэ. Вися в воздухе, словарь сам принялся перелистывать страницы. На титульной Зэ успел прочитать «Толковый словарь Рафаэля Блюто». Наконец страницы замерли. Зэ пробежался глазами по строчкам. Сначала не увидел, но потом сообразил. То, что ему нужно, выглядело так: «Burca – o cavalo, que vem ao amanhecer. Сивка-Бурка – лошадь, которая приходит на рассвете».

Словарь захлопнулся и исчез в воздухе. Зэ обратился к лошадке, но её тоже уже на месте не было. Светало.

«Число Маркизы – сорок четыре, число розы – тридцать три. Чтобы это значило? Вдруг земля под ногами стала зыбкой. Зэ почувствовал, что теряет опору и стремительно наклоняется к образовавшемуся провалу. Он судорожно взмахнул руками, но удержаться уже не мог и провалился в чернеющую бездну. Падение длилось недолго. Перед глазами Зэ мелькнула тёмная поверхность, и он шмякнулся на сырой песок.

Зэ проснулся и обнаружил, что падение было не только во сне и наяву. Расслабленные вином мышцы тела приняли правильную дугообразную форму, и он провалился в щель, которая коварно удерживала его последние часы. Выбираясь на четвереньках из-под бочек, спотыкаясь на онемевшую руку, Зэ подумал о неограниченных возможностях человеческого тела и потрясающей трансформирующей силе вина.

Глава Х

XV

Оказавшись на свободе, Зэ обошел место заточения, остановился около спасительного крана. Его расположение действительно было необычным – на стороне бочки, обращенной к стенке, причем не в нижней точке, а на уровне груди. Узкий проход позволял подойти сзади и подставить, например, кувшин. Но кувшин можно было набрать и с лицевой стороны. Там стоял дюймовый кран в правильной нижней точке. Зэ пожал плечами: «Если только кто-то ходил за вином, боясь быть увиденным около лицевого крана, тогда имело смысл сделать маленький кран сзади бочки, где можно было переждать появление неожиданного свидетеля».

Зэ пошел на выход. Дойдя массивной двери, он обнаружил её закрытой. Дернул за витую ручку, потом еще раз – ни единым скрипом или дуновением воздуха дверь не показала, что собирается выпускать пленника-рецидивиста, только что освободившегося из одного места заключения, чтобы оказаться в другом, большим по размеру. Зэ тяжело вздохнул. Он слышал о таких штуках в замках, когда, боясь проникновения врагов в подвалы через подкопы или заброшенные ходы, делали двери, работающие в одну сторону. Если надо было впустить человека из подвала, в назначенное время около двери дежурил слуга, который, услышав произведенный особым образом стук, открывал дверь.

Зная, что за дверью нет слуги, Зэ всё же постучал костяшками пальцев, потом кулаком. Кованый металл глухо ворчал в ответ. Зэ прислушался – безрезультатно. Надо было искать выход (в прямом и переносном смыслах: в прямом – из подвала, в переносном – из глупой ситуации, в которую он попал). Зэ побрел вдоль стены, рассматривая помещение. Света стало меньше, потом полумрак сгустился окончательно. За каменными стенами ночь вступала в свои права. Зэ, достаточно поплутав впотьмах, но не определив конфигурации помещений, решил, что лучше вернуться к заветным бочкам и заночевать около них. Обратный путь оказался сложнее, чем он предполагал. Разными частями тела натыкался он в темноте на какие то предметы и выступы, один раз запутался в рыболовной сети, стукнулся головой о подвешенную к балке вяленую свиную ногу, которую распознал по характерному запаху. Периодически Зэ ругал себя за то, что не сообразил вернуться к бочкам, пока было не так темно.