Текст книги "Пророчество для Зэ"

В своем произведении «Искушения Святого Антония» Иероним Босх, перечисляя все возможные удовольствия, забыл одно из приятнейших – построение логических цепочек. Человек, практикующий дедукцию, в минуты размышлений обзаводится таким количеством гормонов счастья, сколько не всегда можно получить на свидании с любимой.

«Каракули краской на скульптуре из разряда подросткового баловства переходили в категорию улики. Сложно было предположить, чтобы надпись «Маркиза А» на груди девочки не имела отношения к «Маркизе Алло», упомянутой курьером при ответе на вопрос: «Где книга?» Книга действительно была, она сейчас у «Маркизы Алло». Почему у неё такое странное прозвище? Потому, что она постоянно в разговоре часто употребляет слово «алло!»? Или, отвечая на звонок, произносит «алло!» каким-нибудь особым образом? Курьеру пробили голову, чтобы завладеть раритетом. Кто знал о месте и времени встречи? Благодетель, курьер, он и Татьяна. Курьер, кстати, мог рассказать и прежнему хозяину книги, который, получив деньги, мог попробовать вернуть книгу обратно. А кто сделал надпись на скульптурной группе? Курьер, который пришел раньше и от нечего делать упражнялся в каллиграфии? Преступник? Ему-то зачем? Кто-то третий? А если это была не краска, а кровь? Тогда раненый курьер, лишившись книги, пытался донести до нас имя похитителя. Хорошо… А что означают четыре цифры? Курьер знал, что мы придем к девяти. Как ещё он мог сообщить о несчастье? Посланием, написанным кровью…»

Зэ передернуло от хода собственных мыслей. Он позвонил Татьяне.

– Привет, надеюсь, не спишь? Ты босоножку вымыла? Какую, какую? Которую испачкала в луже красного цвета! Да. Чем мыла? Мылом и теплой водой? Как нет? Уайт-спиритом? Это была краска? Точно краска? Пахла краской? Уверена? Мылом не отмывалась, говоришь? Пришлось растворителем. Да-да, понимаю, то есть точно не кровь. Сто пудов, краска. Понял. Масляная краска. Спокойной ночи!

Зэ положил трубку: «Цепь событий начинается и рвётся, начинается и не завершается. Курьер принес банку с краской, чтобы сделать надпись? Тогда получается, что он знал, что на него будет покушение, и знал, кто это сделает. Если знал, почему не избежал нападения? Почему не перенес встречу? Мог и не приходить – остался бы цел и манускрипта не лишился. А второе имя, написанное на лбу у мальчика, – «Саша», – это имя исполнителя? В скульптурной композиции маркиза держит книгу сказок на коленях, а он заглядывает через плечо. Если надпись сделал курьер, то он здорово рисковал. Нападавший мог увидеть надписи, мог найти банку с краской и наступить в лужу. А если бы увидел, то смазать свежие надписи не представило бы труда. Поговорить бы с курьером…».

А с другой стороны, они с Татьяной в первой строчке подозреваемых, если будет официальное расследование. По версии властей, они шли к курьеру на встречу за книгой. Стукнули его камнем по голове, книгу отобрали, а для отвода глаз сделали надписи. Вон и краской перепачкались: у Зэ палец на руке, у Татьяны – босоножка. Господи, хорошо, что не стал брать с собой молоток, а то бы случайным свидетелям было что рассказать у следователя…

Засветился экран телефона. «Это ещё кто?», – подумал Зэ, сдвигая кружок на зеленое поле.

– Зэ, привет!

«Все-таки противный этот Валерьян», – мелькнуло в голове у Зэ. Однокурсника из соседней группы не узнать было невозможно. Бесцеремонность Валерьяна доходила до крайности. В напористости он не уступал сползающему в долину леднику, который в соответствии с железным геологическим законом подминал под себя все мягкое и корёжил всё твердое.

Об оставленных на душе рытвинах и бороздах не беспокоился, продолжая двигаться только в известном ему направлении. На часах почти два часа ночи, а он даже не извинился за беспокойство.

– У тебя есть две фотографии паспортного размера?

– Твои?

– Зачем мои? Твои. Где ты изображен собственной персоной и желательно в рубашке, а не в старом свитере.

– Есть, а что?

– Записывай адрес. Это частная компания «ПСД-сервис» – доверенный поставщик кадров Министерства иностранных дел. Им нужен водитель на два года для посла. Благодарить не стоит. Знаю, что ты без работы. Пока.

– Подожди, для какого посла?

– Нашего, нашего… В Лиссабоне. Некогда. Чао!

Если бы этот разговор состоялся в другое время, через месяц или полгода, Зэ даже бы не подумал связывать намеки Татьяны на совместную поездку и контракт с Министерством иностранных дел. Но сразу после вечера, проведенного вдвоем, когда ещё не выветрился из памяти запах её духов, когда воображаемое чувство опасности и загадочность исчезновения книги продолжали волновать кровь. Такое совпадение. Водителем… и туда же, на край Европы, куда она едет сама. Ничего, что она на две недели, а он на два года. Она сможет к нему ещё приехать.

Из-за предвкушения чего-то необычного и пугающе затягивающего в неизвестность у Зэ засосало под ложечкой. Он встал с дивана, добрел до холодильника, открыл, некоторое время философски смотрел внутрь, потом закрыл, так ничего не взяв, и начал искать две фотографии паспортного размера.

Глава

IV

Сотрудник «ПСД-Сервис» был дороден и строг. Костюм сидел на нём без единой складки. Низко посаженная голова на шее на фоне большого светлого окна создавала впечатление, что хозяина и его костюм отливали из одного материала за один заход, поэтому нигде не осталось ни сварных швов, ни стыковочных звеньев. Посмотрев на заполненную Зэ анкету и замызганные фотографии (кофе пролилось в самый неподходящий момент), кадровик вздохнул, как бы говоря про себя: «Присылают тут всех, кого не попадя», спросил:

– Что Вы знаете о Португалии, друг мой любезный?

Зэ пожал плечами. Вопрос был провокационным и, наверняка, сидящий перед ним господин был знаком с курсом школьной программы по истории. Лучше многих знает историю маленькой страны на краю Европы, и вряд ли Зэ мог удивить его своими знаниями.

Строгий господин буравил Зэ глазами с настойчивостью перфоратора.

Зэ ляпнул наугад:

– Васко де Гама, Магеллан, Кабрал, Камоенс, Колумб…

Низко посаженную голову перекосило, как будто на одну часть головы упала железнодорожная шпала. Губы кадровика издали шипящий звук. Глаза стали чуть больше орбит, в которых они находились.

«Колумб был лишним, – подумал Зэ. – Хотя… э-э-э… он был женат на португалке…»

– Всех соискателей на работу я делю на две категории, – достаточно ровным голосом начал сотрудник «ПСД-Сервиса», справившись с нахлынувшим на него негодованием. – На умных и остальных. К какой категории Вы бы отнесли себя?

– К остальным, – механически ответил Зэ, продолжая думать, был ли Колумб лишним в этой компании или нет.

– Умные люди, – продолжал вещать «костюм без складок» сразу спрашивают меня, что нужно для того, чтобы наше уважаемое внешнеполитическое ведомство снизошло до заключения контракта с упомянутым имярек. А остальные не спрашивают и в итоге не едут в замечательное путешествие.

– А я и так знаю, – довольно опрометчиво заявил Зэ.

– И что же? – низко посаженная голова расплылась в миловидной улыбке.

– Две фотографии паспортного размера.

На этот раз шипение строгого господина длилось в два раза дольше. Затем он изменился в лице и очень тонким, совершенно не подходящим его фигуре и стати голосом начал смеяться: «Хи-хи, хи-хи», как нашкодивший школьник, радующийся удачно подложенной во время перемены кнопке на стул товарища. Отсмеявшись, он слегка откинулся на кресле.

– Хорошо. Я расскажу Вам про Португалию. Забудьте имена и фамилии без букв «ш» и «у», которые мы, благодаря плохим переводчикам с испанского, думающим, что они знают заодно и португальский язык, получили в достатке в нашей литературе. Не было «Васко», был «Вашку», не было «Магеланна» и «Камоенса», были «Магальяйш» и «Камоеш». Да и Колумб был совсем не Колумб. Все они были с шипящими звуками и буквами «у» на конце, потому что, подобно змеям, медленно ползущим и шипящим, трогающим своими раздвоенными «у-образными» языками всё, что попадается на пути, постоянно и везде искали выгоду.

Способы обогатиться были разные, но цель одна – золото или то, что может принести золото. Открывались новые континенты, проливы и острова. Первое, о чем думал мореплаватель, когда его сапог оставлял неровный след на прибрежном песке: «Что я могу поиметь с этого?». Некоторые добавляли: «Во славу короля!» и втыкали штандарт с красивым гербом, но первая часть произнесенного выражения была о себе. Ради наживы не брезговали ничем. Вы думаете, португальцы бороздили моря, питаясь сушеной рыбой и сухарями, постоянно экономя пресную воду, чтобы внести в скрижали науки несколько абзацев о великих географических открытиях? Нет, отнюдь. Постоянно думая о богатстве, они отправлялись в тяжелые далекие плаванья, убивали туземцев и захватывали чернокожих рабов. С мыслью о звонкой монете строили по берегам океанов капитании – это такие укрепленные морские базы – контролировали прибрежные воды, территории и мостили дороги в сельве к серебряным рудникам.

Спросите меня, почему Колумб сбежал от жены и восемь лет жил под стенами женского монастыря в Уэльве.

– Почему? – механически спросил Зэ.

– Потому, что он украл из письменного стола в кабинете тестя, португальского губернатора Мадейры, загадочную карту, где был нарисован путь в Индию. Восемь лет он пытался разгадать пометки на карте, сделанные на арабском языке, и соотнести очертания берегов с известными штурманскими картами. И когда просил корабли у католических королей, обещал им золото, много золота.

С этой мыслью о собственной выгоде через полстолетия одноглазый Камоеш писал вирши в пещере на берегу океана, на этот раз Индийского, совмещая поэзию и службу чиновника пограничной охраны. Нажива правит миром и теми, кто хочет отправиться в путешествие. За последние пятьсот лет ничего в мире не изменилось. Вы согласны с тем, что я говорю?

– Собственно говоря, я на работу пришел устраиваться, а путешествиями занимаются туроператоры, – заметил Зэ, успокоившись от мысли, что Колумб в этой компании был не лишним.

– Я и есть лучший туроператор. Туроператорам и не снились мои возможности. Но это не важно. Вижу, Вы – человек простой, запредельным хитростям и чтению между строк не обучены, поэтому буду откровенен. Как Вы смотрите на то, чтобы свой первый валютный оклад в посольстве переслать мне за оказанные услуги по трудоустройству?

«Не только португальцы ищут выгоду, – заметил про себя Зэ, изумившись подобному предложению, а вслух заявил:

– Если это прописано в контракте, пожалуйста.

На другую сторону головы лучшего в мире туроператора упала вторая шпала…

И быть бы Зэ изгнанным из кабинета с большим и светлым окном с пронзительными криками вдогонку тонким голосом «Вон отсюда, вон!», но на столе у доморощенного ушкуйника зазвонил телефон с гербом на циферблате.

– Да, Иван Сергеевич. Да, нашел. Да, пусть Яков Терентьевич не беспокоится. Нет, правительство не ругает, о политике не рассуждает. Билет на субботу имеется плюс оплаченное дополнительно одно место багажа. Не за что.

Положив трубку, строгий господин выдохнул и сказал:

– Пройдите в соседний кабинет, там Вас оформят. До свидания.

– Простите, а как расшифровывается аббревиатура «ПСД-сервис»?

– До сегодняшнего дня – «Правильно-Собирай-Деньги-сервис».

Глава V

– Яков      Терентьевич,       войдите      в моё положение. Так дальше продолжаться      не      может. Атташе вносит турбулентность в деятельность консульского отдела.

Невысокий полный мужчина в возрасте перетаптывался на месте, пытаясь из последних сил сдержаться в разговоре с послом. Посол – Яков Терентьевич – сидел за большим письменным столом и с непроницаемым лицом взирал из-под очков с толстыми стеклами на потуги заведующего консульским отделом посольства.

– Посмотрите сами, вчера он наклеил в паспорт иностранца визовую виньетку, не заполнив ни фамилии, ни даты поездки с комментарием, мол, как соберетесь ехать в Россию, так и заполните. На прошлой неделе, пользуясь тем, что я был на совещании, а он остался в консульском отделе за старшего, пытался зарегистрировать брак между двумя ангольцами. Хорошо, что сейф с бланками строгой отчетности был закрыт – удалось предотвратить нарушение закона.

– Петр Иванович, не кипятитесь. Мы должны работать с теми людьми, которых нам присылают из Москвы. У Родиона практики немного, да и консульский участок сам по себе непростой: нужны знания и опыт. На замену мне Вам дать некого.

– Не нужно на замену. Вы дайте указание не пускать его в консульский отдел. Мы сами прекрасно справимся. Это лучше, чем потом отписываться в департамент, почему напортачили.

– Вы предлагаете его перебросить в другую секцию посольства? Давайте посмотрим? В экономической секции он уже был. Чуть было не подписал контракт на поставку подводных лодок, пока был в переговорной с иностранной делегацией и должен был поить их чаем и кофе, рассказывая о преимуществах инвестирования в туризм в Россию в зимнее время. В политической секции он продержался две недели, пока не получил приглашение на празднование дня рождения шведской королевы, где произнес тост за развитие демократических ценностей и решительный отказ от рудиментарных остатков тёмного прошлого в виде монархических династий…

Зазвонил телефон. Яков Терентьевич снял трубку:

– Да. Да. Адрес оставила? Телефон для связи есть? Очень просила? А ты что сказал? Хорошо. Подумаю.

Посол поднял глаза на Петра Ивановича:

– Дежурный сообщил, что звонила женщина, просила оказать консульскую помощь в деле об убийстве гражданина России. Оставила адрес и телефон. Серра да Эштрела – Гора Звезды… Не близко. Кто поедет?

Петр Иванович развел руками.

– А наш атташе… Что у него хорошо получается?

– Что у него хорошо получается? Гм, умерших хорошо оформляет. Чинно, с достоинством, никаких ошибок в сопроводительных документах.

– А у него, если не ошибаюсь, первое образование было юридическое.

– Да, окончил школу милиции, потом судьба забросила в Министерство иностранных дел.

Петр Иванович пока не понимал, куда клонит посол.

– Вот и прекрасно. Отправьте его на консульскую помощь к заявительнице, может быть, там потребуется документы на умершего оформить. А Вы от него три-четыре дня отдохнете.

– Я машины ему не дам. В последний раз он в исторической части города по пешеходной улице разъезжал, видите ли, выбирал кафе, где можно пообедать.

– Хорошо, я дам машину с водителем, она мне в ближайшее время не понадобится, – Яков Терентьевич склонился над бумагами, давая понять Петру Ивановичу, что разговор окончен. Зайдя к дежурному, консул взял адрес и телефон звонившей. Из кабины с телефонным аппаратом набрал номер. Длинные гудки не прерывались. Пришлось вернуться к дежурному и расспросить его о звонке.

– Звонила женщина, назвалась Ариной. Просила предупредить убийство Саши. Говорила сбивчиво, да и связь была плохая – через слово слышно. Просила приехать не мешкая. Так и сказала, иначе придется разбираться с убийством.

– Так было убийство или нет? – Петр Иванович смотрел на бестолкового дежурного.

– Женщина просила оказать консульскую помощь в деле об убийстве.

– Точнее, постарайтесь вспомнить, как она выразилась?

– Выразилась?! Так и сказала: «Бей поклон, касатик, его превосходительству консулу. Пусть скачет быстрее, а то Сашку убьют опять».

– Опять?

– Так и сказала, слово в слово. По поводу «опять» я тоже не понял, связь плохая была. Мог и не разобрать, что она точно сказала.

– Ох, ни одного спокойного дня. Ладно, если будет еще звонить, соединяй сразу со мной.

Петр Иванович спустился по широкой мраморной лестнице с остатками позолоты на узорчатых перилах и свернул в сторону помещений консульского отдела. Навстречу шел Зэ.

– Подожди, голубчик, – Петр Иванович аккуратно взял Зэ за рукав и вполголоса сказал:

– Завтра поедете с Родионом Марковичем по поручению посла. Присмотри за атташе, чтобы он глупостей не наделал. Иногда его выкрутасы всех, кто рядом, ставят в неудобное положение. И категорически запрещаю сажать его за руль машины, чтобы он там не напридумывал по поводу подчинённости, соблюдения субординации и своего особого статуса.

– Хорошо, Петр Иванович, – Зэ с пониманием посмотрел на консула. – Если Родион Маркович дорогу знает, то вопросов нет.

Глава

VI

В семь утра Зэ заехал за Родионом Марковичем. Одетый в костюм тройку, держа саквояж, новая кожа которого поблескивала в лучах уличных фонарей, в шляпе с небольшим фазаньим пером, атташе был похож на бухгалтера охотничьего клуба – что-то от охотника, что-то от чиновника. Он вальяжным жестом махнул Зэ и попытался расположиться на заднем сидении автомобиля.

– Напрасно стараешься, – остановил его Зэ. – На переднем будет удобнее.

– Я так не думаю, – высокомерно ответил Родион Маркович. – Яков Терентьевич всегда сидит сзади, а чем я хуже?

– Когда в машине у Якова Терентьевича две женщины, он сидит на переднем сиденье.

– У нас нет двух женщин.

– Они нас ждут в гостинице «Арка Фидальго». Яков Терентьевич просил за ними заехать и по дороге подбросить до города Тумара, а на обратном пути, если совпадем по времени, забрать обратно.

– Это не входило в мои планы.

Зэ промолчал, размышляя о том, что сейчас на конференции в Тумаре находится Татьяна, и, может быть, он увидит её. Так много хотелось рассказать.

– Предупреждать надо, – продолжал бурчать Родион Маркович, – я пригласил друга в эту поездку. Он давно просил меня познакомить с работой консульского работника. Он сейчас ждет на заправке. Что я ему скажу?

Зэ, вспомнив слова Петра Ивановича про выкрутасы Родиона Марковича, быстро прикинул последствия такого шага, но ничего опасного не увидел. К тому же атташе не претендовал на управление машиной. Видимо, работа дипломата должна была быть показана как путешествие в автомобиле с водителем, а не собственноручное кручение баранки.

– Друг толстый?

– В смысле?

– По объему, большой человек?

– Нет, худой.

Значит, посадим его между женщинами, и четыре часа он потерпит. А в Тумаре две пассажирки выйдут, а мы дальше поедем с комфортом.

– Хорошо, только ты подтвердишь перед ним, что это было мое решение взять попутчиц. И машина с водителем, кстати, в моем личном пользовании.

– Если нужно…

Зэ пожал плечами. К подобным завихрениям в головах у других людей он относился снисходительно. Родион Маркович, сообразив, что неожиданная проблема решена, пришел в хорошее расположение духа и начал с воодушевлением разглагольствовать.

Человек, которого подобрали на заправке, был невысокого роста, с густой шевелюрой и растительностью на лице. В руке он держал прямоугольной формы коробку из дерева, чем-то похожую на складной мольберт, если только мольберты красят темной краской. Увидев подъезжающую машину, он не прекратил своего занятия, а занимался он тем, что в полный голос исполнял романс на стихи Пушкина «Что в имени тебе моем?», при этом старательно выводил высокие ноты и совершенно не смущался косых взглядов посетителей бензоколонки.

…Оно на памятном листке

Оставит мертвый след, подобный

Узору надписи надгробной

На непонятном языке…

Последние слова он пропел, устраиваясь на заднем сиденье, после чего поздоровался и представился: «Александр, прошу меня любить и жаловать».

«Какие красивые слова», – подумал Зэ, очарованной романсом.

...Но в день печали, в тишине

Произнеси его тоскуя;

Скажи: есть память обо мне,

Есть в мире сердце, где живу я.

Зэ предложил положить коробку нечаянного спутника в багажник, но Александр отказался от предложения и, как показалось Зэ, сильнее сжал пальцы на ручках поклажи.

Тронулись. Через несколько минут подъехали к гостинице. Женщины ждали на улице. Зэ помог погрузить чемоданы в багажник и молча указал рукой Александру на коробку, которую тот продолжал держать на коленях. Саша выскочил из машины, сам передвинул чемоданы и запихнул коробку в самую дальнюю часть отсека. Он не возвращался на место, пока багажник не захлопнулся, и настоял на том, чтобы Зэ закрыл замок на ключ. Подергав крышку и убедившись в надежности замка, он сел в машину и какое-то время молчал, не участвуя в завязавшемся разговоре.

Роль тамады с первых минут поездки взял на себя Родион Маркович. Он со знанием дела похвалил посла, отметив его недюжинную доброту и чуткое отношение к людям, легким касанием прошелся по его профессиональным качествам, плавно переведя разговор на его учеников, которые, «аки птенцы гнезда Петрова», то есть Якова, все на один подбор: умны, трудолюбивы и начитанны. При этом не преминул причислить к лику достойных самого себя. Женщины кивали в знак согласия головами, разбавляя кивки негромкими восклицаниями. Александр в разговоре не участвовал.

Через два часа сделали остановку в придорожном кафе. К этому времени дружеский градус общения позволял свободно разговаривать на любые темы. Ольга Петровна (постарше), в коричневом деловом костюме, еще обращалась к Зэ на «Вы», но, скорее, по привычке, чем ради соблюдения приличий. Анна Петровна (помладше), с симпатичным курносым носиком, отполированным до неестественного блеска, за счет чего нос отбрасывал расплывчатые блики от попадавших в окно солнечных лучей, всячески пыталась выяснить семейное положение Александра, задавая косвенные и прямые вопросы, и участвовала скорее в диалоге с ним, чем в общем разговоре.

У Зэ, имеющего легендарную кличку, была привычка давать всем своим знакомым, даже если знакомство было шапочным, прозвища. Эти псевдонимы никогда не афишировались, и обладатели оных про них ничего не знали. Придумывая имена, порой обидные, Зэ успокаивался тем, что повторял, конечно, про себя: «Прозвища придают обыденной скуке мира и серости жизни немного ярких красок». В разговорах с самим собой он с удовольствием пользовался придуманными псевдонимами. Его недавняя молодость, например, была украшена знакомством с «Робкой Лилией», «Бешеной Канарейкой», «Сливовым Братом», «Треснутым Кувшином» и даже «Вялотекущим Ручьем». Как в его голове появлялись названия, он не знал. Сказывался настрой и какие-то сиюминутные флюиды восприятия.

Ольгу Петровну он сразу окрестил «Чудным Мгновеньем», настолько интересно она рассказывала об очевидных вещах. Образ Анны Петровны прочно связался с «Бледным Пятном», поскольку кожа её была незагорелой, носик – матово-зеркальным, а фигура – субтильная. Родион Маркович в силу отсутствия каких-либо выдающихся признаков, кроме маниакального самомнения, давно именовался «Великим Магистром», что, впрочем, не имело никакого отношения к тайным сообществам. А вот подсевший на заправке Александр не вызывал поначалу ярких ассоциаций и мог бы остаться Александром, пока слова романса не всплыли в памяти. Так появился «Певец-мертвец».

Ольга Петровна живо заинтересовалась рассказом Родиона Марковича о посольском поручении. Несколько раз переспрашивала, как звали женщину, сообщившую дежурному о предполагаемом убийстве. Зэ наблюдал в зеркало заднего вида, как на лбу у Чудного Мгновенья пролегли глубокие складки. Она достала телефон и что-то высчитывала на калькуляторе. Ее Долго её лицо оставалось тревожным, как будто она что-то знала или предполагала. Она даже вклинилась в разговор и спросила, когда Родион Маркович планирует ехать к месту преступления. Услышав ответ, покачала головой и произнесла: «Мне бы с Вами ехать, а не на конгресс».

В городе Тумаре они расстались. Чудное Мгновенье даже не улыбнулась, видно, возобладала профессиональная привычка, а Бледное Пятно, наоборот не хотела прощаться и все намекала Саше на возможность продолжения общения в будущем. Даже всунула в протянутую для прощания руку записку с номером своего телефона, при этом почему-то её зеленоватые глаза смотрели на Зэ, а рот растянулся в широкой улыбке.

Зэ предложил Великому Магистру пообедать в уютном ресторанчике и посетить тамплиерский замок, возвышавшийся на холме (надо же было посмотреть свободную гробницу для себя любимого). Певец-мертвец с ними не пошел. Остался в машине. Странности в его поведении граничили с неуклюжестью. В ресторане он настоял на том, чтобы разместились за столиком с видом на парковку, хотя другие окна были обращены к живописному зеленому склону. Несколько раз выскакивал на улицу, чтобы убедиться, что с машиной все в порядке. Зэ видел, как он дергал крышку багажника, проверяя, крепко ли держит замок. Опрокинул недопитый бокал, так как смотрел не на стол, а на проезжающие мимо машины. Изрядно нервничал, но ничего не объяснял.

Тамплиерский замок, именуемый Храмом Господа, Зэ понравился, особенно внутри. Он несколько раз обошел высокие разноцветные колонны. Долго смотрел вверх, любуясь переходом купола в восемь изящных колонн, образующих посредине зала своеобразный каменный цветок. Любовался игрой света и рассматривал изображения страданий Христа. Дух времени витал в этом месте. Повсюду чувствовалась торжественность и вселенское спокойствие. Даже облупившаяся позолота на скульптурах придавала обстановке особую величественность. Как таковой гробницы он нигде не увидел, но с точки зрения места для последующего вознесения, возражений у Зэ не было, если конечно пророчество исполнится так, как он себе представлял.

Перед оформлением командировки он успел посетить в Истре Храм Гроба Господня, созданный по подобию Иерусалимского. Творение и любимое дитя Никона отличалось большей приближенностью к историческому месту. Стены храма внутри за счет массивной округлости напоминали скалы Палестины. Реку Истру в то время даже переименовали в реку Иордан. Архитектурная точность деталей отвечала замыслу строителей – создать на русской земле Новый Иерусалим.

Зэ вспомнил свой разговор со священником храма, отцом Иннокентием, к которому подошел после службы, объяснив, что хочет поговорить по важному делу.

Священник – средних лет, полный, с густой бородой и добродушными глазами – предложил присесть на скамью около высокого окна. Зэ извинился за беспокойство и путанность мыслей, но услышал в ответ: «Не робей, всё сладится, всё получится». Тогда, набравшись смелости или наглости, Зэ напрямую спросил, может ли он стать Спасителем. Отец Иннокентий часто заморгал, пронзительно посмотрел на собеседника, ища на челе признаки помешательства, но не увидел, и когда жизненный опыт священнослужителя взял свое, спокойным и ласковым голосом молвил:

– Никто не знает того, что положит Господь нам в нашей жизни. Нельзя сказать точно, будет это или нет. Надо молиться и верить, тогда Господь не обойдет своей благодатью.

– Если я стану Спасителем, я должен буду умереть на кресте? В том смысле, что я должен распрощаться с жизнью в моём теле?

– Тело человека рано или поздно превращается в прах, сын мой, душа бессмертна.

– Но Спасителем можно стать только на земле, ведь так? Христос – Сын Божий – обрел лавры Спасителя среди людей, приняв мученическую смерть?

– Господь наш стал Спасителем, когда смертью своею смерть попрал. И сделал он это на земле людей, потому что спасал людей живущих. После смерти спасением душ поздно заниматься. Перед судом Господним все души равны: и спасителей, и спасенных.

– Значит, нельзя быть Спасителем Ада?

– Ну, почему же, – с улыбкой отвечал отец Иннокентий, – если тебе, сын мой, встретится ад на земле, то можно стать спасителем Ада…

– Да, – бросил священнослужитель вслед уходящему новомученику, – если тебя распнут, как Иисуса, не забудь пожертвовать в наш храм частичку дерева от креста.

Зэ поблагодарил и ушел из храма окрыленным. Ему не хотелось спасать классический Ад с чертями, котлами и грешниками. Ад на земле всё-таки роднее и ближе. И если не спасти, то договориться всегда можно. Вот только как он выглядит?

В Тумаре, сидя на потрескавшихся от времени ступенях, Зэ сам себя обнадежил: «Что там еще было в предсказании? Суждено тебе, Зэ, пройти тропинкой извилистой, заглянуть в глаза подлости, обмануть зависть, спастись любовью к прекрасному и самому стать Спасителем…» Если промзону рассматривать в качестве извилистой тропинки, а функционера из «ПСД-сервиса» за подлеца, в глаза которому Зэ успел заглянуть, то осталось обмануть завистника, выпить хорошего вина (а как иначе можно спастись любовью к прекрасному?) и, как говорится, дело в шляпе.

От таких мыслей он пришел в замечательное расположение духа и, вернувшись в кафе на террасе, заказал чашечку кофе. Расположился за столиком и принялся еще раз рассматривать место своего будущего вознесения.

О португальской чашечке кофе следует сказать отдельно. Являясь ярким примером пословицы «Мал золотник, да дорог», она символизирует одновременно и малые размеры страны, в которой существует такая замечательная вещь, и насыщенность ароматами, которую дает объем горячей концентрированной жидкости.

Бика («Biса») по-португальски значит «сосок». У фонтанов есть бики, через которые струи воды выплескиваются наружу, образуя водяной рисунок. У кофейной машины есть бика, из которой бодрящее зелье наливается в маленькую чашечку с толстыми стенками. Волшебного зелья будет ровно один наперсток, но по мощности он превзойдет атомный реактор средних размеров и даст столько энергии, что сердце простого самаритянина начнется колотиться в лихорадочном ритме, гоняя кровь со скоростью коллайдера.

Для удовольствия бика не годится. Удовольствие нужно растягивать, поэтому опытные кофеманы, заказывая кофе, непринужденно бросают через прилавок два слова: «Бика шейа», что значит «налейте мне, пожалуйста, полную бику». В этом случае усатый человек за стойкой разбавляет кофейную квинтэссенцию в чашечке кипятком до края. Такой кофе можно пить маленькими глотками, чувствовать себя цветком лотоса у подножия Храма Безмятежности и, конечно же, мечтать о прекрасном.

После посещения замка Зэ на машине крутанулся по городу до гостиницы, где должны были разместиться участники конгресса. В отеле было пусто, администратор на стойке посмотрела на экран компьютера и вежливо сообщила, что заезд гостей ожидается ближе к ночи. «Не судьба мне встретить Татьяну в Португалии», – подумал Зэ. И не то чтобы расстроился, но на душе стало неуютно, серо, даже холодно.

Глава

VII

Выехали из города, когда солнце ещё высоко стояло над горизонтом. Саша в отсутствие дам оживился: рассказал несколько забавных историй, спел два романса. Дорога вздыбилась и начала подниматься в гору. В маленьком городке перед началом серьезного серпантина возникло неожиданное препятствие: посреди шоссе стоял шлагбаум. Родион Маркович оправился на разведку. Вернулся и сообщил, что атлантический циклон, который ожидают к утру, принесет много снега, поэтому проезд на Серру да Ештрела без цепей на колесах запрещен. Цепи продаются в магазине за углом.