Текст книги "Тайны Иллирии. Брак с правом на счастье"

Внезапно лорд Кастанелло нахмурился, словно что-то почувствовал. Темные брови сошлись на переносице, губы сжались в тонкую линию. Он перевел пустой невидящий взгляд на поместье, будто прислушивался к чему-то, слышному ему одному. И вдруг вздрогнул всем телом, стремительно бледнея.

В следующее мгновение я услышала вдалеке глухой хлопок направленного взрыва. Онемев от ужаса, еще не до конца понимая, что же случилось, я беспомощно повернулась к лорду и по его побелевшим губам прочитала единственное короткое слово.

«Даррен».

Не сговариваясь, мы бросились к сторожке.

* * *

Они взломали дверь. Едва ли кто-то с ходу смог бы разобрать хитроумное плетение запирающего артефакта, созданного лордом Кастанелло, но законники не стали тратить время и силы – просто разрядили в замок один за другим несколько накопителей, разрывая его с помощью сырой энергии. Без церемоний, без жалости, без переговоров с хозяином дома, не думая о последствиях и жизнях тех, кто находился внутри.

Мы не успели.

Повалил густой сизый дым. Закрыв лица масками для дыхания, законники ворвались внутрь. На улицу выволокли упирающуюся, надсадно кашляющую Клару, из последних сил рвущуюся из рук удерживающего ее законника назад, к мальчику.

– Милорд Даррен! Милорд! – причитала она. – Он без сознания, он задохнется!

– Отпустите ее, – прорычал Майло, сшибая с ног заступившего ему дорогу щуплого законника. – С дороги!

Сразу трое навалились на него, силясь схватить за руки, плечи, оттащить прочь. Супруг легко стряхнул атакующих, почти не заметив их усилий. Законники тут же повторили попытку преградить Майло путь. Они сцепились в нескольких шагах от двери, трое против одного, но даже так лорд каким-то непостижимым образом умудрялся с почти звериной ловкостью вырываться из крепких захватов, с каждой секундой подбираясь все ближе, ближе. Взгляд его был неотрывно прикован к распахнутой двери сторожки, откуда не доносилось ни звука.

Удушливый дым стелился по земле сизыми змеями.

Краем глаза я заметила яркую магическую вспышку – и в следующий момент в спину Майло попал энергетический разряд. Лорд пошатнулся.

– Что вы делаете? – закричала я. Закатное солнце било в глаза, позволяя увидеть лишь темный силуэт стрелявшего и зловеще светящееся дуло энергетического пистолета. – Остановитесь!

Кровь громко шумела в ушах, заглушая треск второго выстрела.

Лорд Кастанелло упал.

Я хотела подбежать к мужу, закрыть его собой, но чьи-то пальцы в холодных кожаных перчатках сомкнулись на моем запястье, дернули назад. Ужас всколыхнулся внутри, ледяной рукой сдавил горло. Чужие, ищущие что-то ладони скользнули по талии…

– Стоп! – резкий окрик господина дознавателя заставил законников застыть. – Уберите оружие. Отпустите миледи.

Они неохотно подчинились. На мгновение в сознании мелькнула мысль воспользоваться заминкой и вытащить мальчика, но законники красноречиво заслонили спинами вход, давая понять, что не стоит даже пытаться. Я кинулась к Майло, рухнула на колени рядом с ним. Дрожащими пальцами с трудом нащупала пульс – и выдохнула. Живой.

Надевая на ходу дыхательную маску, господин дознаватель прошел мимо нас и скрылся в сторожке.

Супруг приглушенно застонал, приходя в сознание.

– Даррен, – прохрипел он.

– Он еще внутри.

– Нам надо…

Я подставила ему плечо, помогая подняться. Лорд тяжело оперся на меня, дрожа, словно в лихорадке, и сделал несколько упрямых неверных шагов к сторожке, но законники вновь преградили нам путь. Дуло энергетического пистолета почти уперлось Майло в грудь. Я вцепилась в его руку, безмолвно умоляя не рисковать. С такого расстояния выстрел неминуемо оказался бы смертельным даже для сильного мага.

Нас оттеснили – два лекаря с походными носилками прошли мимо. Дым рассеялся, растекся по перекопанной лужайке рваными белесыми клочьями. Отрывисто тявкнула служебная собака, зло заворчал в ответ вздыбленный Милорд-кот, замерший на краю крыши сторожки.

Боль обожгла плечо. Я с невероятной яркостью ощутила – почти увидела – как дугой выгнулось безвольное тело Даррена, когда судебный лекарь вколол стимулирующий препарат в худую руку мальчика. Нить нашей ментальной связи резко дернулась, натянулась почти до предела.

Мальчик очнулся.

* * *

Я не видела Даррена, но почувствовала, как его разум вынырнул из забытья, в которое погружали мальчика целебные зелья. Ему хватило доли секунды, чтобы ощутить произошедшие перемены – отчаяние отца, мое смятение, настороженное недоверие окружавших его законников. Мальчика захлестнул страх, столь сильный, что он в одно мгновение передался мне. Меня затрясло.

Я осознала с кристальной ясностью, что еще чуть-чуть – и случится непоправимое. Артефакт лорда Кастанелло, реагировавший на ментальную магию, по его словам, всегда светился во время приступов Даррена, а значит, вероятнее всего, сын Майло был менталистом. Необученным, не контролирующим свои способности. Так же, как я. Но моя магия спала большую часть времени, выплескиваясь лишь изредка, как тогда с Руджеро Бренци, а странные вспышки болезни Даррена регулярно пробуждали его силу. И если их мог считать артефакт, приобретенный Майло, то о специальном оборудовании отдела магического контроля и говорить нечего.

Нельзя было этого допустить. Я глубоко вдохнула, отгоняя цепкие лапы чужого страха, отрешаясь от творящегося вокруг хаоса, и сосредоточилась. Незримая тонкая нить, связавшая нас с Дарреном, вибрировала в такт быстрому биению сердца мальчика.

«Даррен…»

Загнав все ненужные чувства как можно дальше и как можно глубже, чтобы ненароком не передать их ребенку, я всей душой, всем существом устремилась к сыну лорда. Усилием воли я заставила себя дышать глубоко и ровно, подавив волнение и сосредоточившись только на хрупкой связи с Дарреном… И вдруг ощутила его. Отклик показался мне слабым, едва заметным, почти на грани восприятия, но я готова была поклясться, что он был.

Мальчик ответил.

«Фаринта…» – его неслышный голос больше походил на шепот.

Сердце радостно сжалось. Я мысленно потянулась к Даррену, и сын лорда Кастанелло притих, прислушался. Наша связь будто стала крепче, ровнее, ощутимее. Это походило на прикосновение, пусть и иллюзорное, ненастоящее. Словно переплетенные пальцы, через которые шло успокаивающее человеческое тепло.

Мне показалось, что Даррен сумел справиться с собой. Подавить приступ – пусть временно, отогнать в сторону злое, раздирающее саму его суть наваждение, след влияния злокозненного менталиста. Успокоиться.

Сейчас я всем телом чувствовала, как размеренно и ровно поднимается в такт дыханию худая грудь мальчика, как разжимаются до боли стиснутые в кулак пальцы. Приступ отступал…

«Что?» – донесся до моего разума слабый беззвучный вопрос.

Но я не успела ответить.

В темном дверном проеме показались судебные лекари. На носилках лежал плотно закутанный в тонкий плед из овечьей шерсти бледный и худой Даррен. Господин дознаватель с дорожной сумкой с вензелями лорда Кастанелло в руках держался рядом с ними, и было слышно, как позвякивали сложенные внутри пузырьки с зельями, приготовленными господином Кауфманом. На носу законника привычно красовались очки с толстыми стеклами.

Я всматривалась в его лицо, пытаясь уловить тень злорадного удовлетворения. Планы дознавателя наконец-то осуществились – он нашел в нашем доме то, что могло стать последним гвоздем, вбитым в помост на Ратушной площади, где сжигали преступников. Но законник был хмур и угрюм.

Лекари шагнули вперед, и носилки с Дарреном покинули пропитанные магией защитных артефактов стены сторожки.

* * *

Изможденное худое тело на носилках дернулось, лицо мальчика исказила болезненная гримаса – приступ начался с новой силой. Я ощутила это через нашу связь столь ярко и остро, словно бы не его – мое тело – сейчас свело судорогой.

Казалось, мы практически едины.

Где-то на грани восприятия едва различимо выдохнул сквозь стиснутые зубы лорд Кастанелло, подаваясь вперед, к сыну. Господин дознаватель, нахмурившись, потянулся к нагрудному карману кителя. Взволнованно зашептались окружавшие нас законники. Кто-то со всех ног бросился прочь – с докладом? За помощью? Один из лекарей наклонился к Даррену, и его рука – в перчатке или нет, я никак не могла разобрать – потянулась к мокрому лбу мальчика…

И не было возможности уклониться, не было возможности дать отпор, оттолкнуть его прочь…

«Прочь!»

В одно мгновение ужас сменился яростью, слепящей и беспощадной. Даррен не мог, не хотел оставаться беспомощной бессловесной жертвой, открытой для ментальной атаки. Нет, больше никогда! Не для того он провел годы в плену собственного тела, с трудом контролируя непреодолимые позывы подчиниться чужому разрушительному приказу, чтобы позволить своему врагу добраться до него так легко, так глупо. Его магии, годами копившейся под кожей, должно хватить на всех. Он больше не позволит… уничтожит… Уничтожит!

Время замедлилось. Лицо мальчика исказилось недетской, нечеловеческой яростью и злобой. Я почувствовала – каким-то глубинным, полубессознательным чувством, которое давала наша ментальная связь, – как Даррен собирается для решительного удара. И одновременно с этим осознала, что сын лорда Кастанелло сейчас в таком состоянии, когда ему абсолютно все равно, кого именно затронет выплеск гнева, подкрепленного магией, – лекаря, господина дознавателя, любого из законников, который рискнет оказаться слишком близко, на расстоянии случайного прикосновения. Лишь бы преодолеть это разрывающее изнутри чувство полной беспомощности, не допустить повторного контакта…

И добиться этого можно было лишь одним способом – уничтожить врагов раньше, чем они уничтожат тебя. Цена не имела значения.

«А ведь подобный выплеск неминуемо закончится чьей-то смертью», – мелькнула в голове пугающая мысль. Смертью того, кто решится прикоснуться к лежащему на носилках ребенку. И смертью самого Даррена, которому жестокий закон не простит преднамеренное убийство. А если простит – это станет первым шагом к опасным, извращенным мыслям, что ментальная магия способна решить все проблемы, устранить любые препятствия. Первым шажком к тому, чтобы стать вторым человеком с красным перстнем. Стоит лишь раз поддаться искушению…

«Убить, уничтожить!»

Я не могла допустить этого. Потерять Даррена, потерять Майло… мое хрупкое зарождающееся счастье, надежду обрести настоящую семью…

«Нет… Даррен, послушай меня…»

Мысленный призыв остался без ответа, но этого хватило, чтобы я собралась с силами и сбросила паническое оцепенение.

Еще не случилось непоправимого. Нужно было успокоиться. Успокоиться…

«Остановись, Даррен. Не нужно… не так».

Вдох, выдох. Медленно и глубоко, словно выгоняя из легких дурман. Вдох, выдох…

«Подумай об отце».

Видение полутемной покинутой детской, куда я по ошибке вломилась, одурманенная распаляющим страсть зельем Руджеро Бренци, выплыло из глубин сознания. Кристалл леди Элейны, зашитый в детской игрушке, к которой я инстинктивно потянулась, вернул мне ясность разума. Он мог помочь и Даррену, если бы в нем оставалась магия…

Но, быть может, я ошиблась, посчитав его полностью разрядившимся от моего прикосновения? Что я, зельевар, вообще знала о магии, заключенной в кристаллы? Что я могла знать о способностях леди Элейны, женщины-изобретателя, основавшей вместе с мужем СМТ, компанию, изменившую привычный уклад жизни иллирийцев? Едва ли она стала бы создавать для единственного сына уникальный, но одноразовый артефакт…

Сейчас я была практически уверена, что зашитый в игрушку кристалл леди Элейна создала специально для Даррена. Для… таких случаев.

«Папа, – раздался в моей голове тихий, едва различимый стон. – Помоги».

Мы должны были попытаться.

– Майло. – Я резко обернулась к супругу, вцепившись в отвороты его пиджака. Он не смотрел на меня, поглощенный сыном. – Майло, кристалл, который вы забрали у меня, когда обвинили в воровстве… кристалл вашей жены… Элейны… он сейчас у вас?

Я вынуждена была повторить свой вопрос несколько раз, прежде чем мне удалось привлечь его внимание.

– Да, – наконец, ответил он. – Но что…

– Отдайте его сыну, – выпалила я. – Прямо сейчас.

Господин дознаватель заинтересованно подался вперед, прислушиваясь к нашему разговору.

«Папа…» – неслышно выдохнул Даррен. И вдруг повторил уже вслух, словно в забытьи:

– Папа…

И лорд послушался. Бросился к носилкам, оттолкнув растерявшегося лекаря, и, расстегнув рубашку, одним движением сорвал медальон, приподнял голову сына и надел артефакт на тонкую шею, пряча цепочку. Законники, дернувшиеся было, чтобы увести Майло, были остановлены волевым взмахом руки господина дознавателя.

Промокнув пот со лба сына платком, лорд Кастанелло подоткнул плед, плотно укрывая дрожащего мальчика. К своему невероятному облегчению я заметила, что дрожь тут же начала утихать, словно кристалл и вправду работал. Лицо мальчика разгладилось, он задышал ровно и глубоко. А дальше уже собственная магия Даррена окутала его мягким коконом, загоняя вглубь сознания остатки страха и отчаяния, усмиряя ярость.

Выдохнуть. Теперь можно было выдохнуть.

– Отойдите в сторону, милорд, – раздался позади нас требовательный голос.

* * *

Старший обвинитель в сопровождении двух подчиненных с нашивками судебного отдела стоял, склонившись и разглядывая сына лорда Кастанелло. На лице его на мгновение промелькнула гримаса отвращения.

– Что это?

– Мальчик находился взаперти в этом… помещении, господин де Лука, – отчитался один из законников. – Лорд Кастанелло утверждает, что ребенок является его сыном. Однако никаких подтверждений этому факту нет. У мальчика чувствуется значительный магический резерв, но предварительное обследование показало, что ребенок серьезно болен и, соответственно, неспособен к сознательному использованию магии. Лекари пытались привести его в чувство, но это не дало результатов.

Старший обвинитель поморщился.

– Мальчика в мою карету, – резко бросил он. – Судебные лекари проверят его состояние, а позже я лично проведу допрос.

Лорд Кастанелло с трудом выпрямился, схватившись за мое подставленное плечо.

– Господин обвинитель… – сбивчиво начал он.

– Старший обвинитель, милорд, – равнодушно бросил законник.

– Господин старший обвинитель. – Майло словно не услышал резкого ответа. – Прошу, поймите, мальчика нельзя забирать из дома. Помещение специально оборудовано, чтобы поддерживать его здоровье. Я не могу рисковать…

– Закону это безразлично. Что это за ребенок? Откуда он здесь взялся?

– Мальчик – мой сын.

– То есть это ваш непризнанный бастард?

Лорд Кастанелло недоуменно нахмурился и коротко качнул головой.

– Даррен – мой законный сын от первого брака. Мой и моей покойной супруги, леди Элейны Кастанелло.

Крылья носа старшего обвинителя дернулись, но законник быстро взял себя в руки.

– Я прибыл в Аллегранцу не так давно, но даже мне известно, что ваш старший сын умер вскоре после смерти вашей первой жены, – отчеканил он. – Не нужно лжи, милорд Кастаннелло.

– Это не так, – тихо ответил Майло. – Даррен жив.

Законник дернул плечами.

– В таком случае все очевидно. Перед нами предполагаемый сын преступника, которого отец содержал в изоляции. Мальчик нездоров и, возможно, опасен. По всей видимости, здесь имеет место преступное намерение, которое мне как представителю суда предстоит выявить. Что я и собираюсь сделать.

– Нет, прошу вас, нет…

– Стойте, – раздался со стороны спокойный холодный голос, и лекари, поднявшие было носилки, послушно остановились, повинуясь приказу.

Замерли все. Даже Майло, дернувшийся к законнику, застыл на месте. Подчиненные старшего обвинителя недоуменно переминались с ноги на ногу, поглядывая на лекарей и носилки, а те, в свою очередь, выжидающе смотрели на господина дознавателя. Последний не спешил отменять свой недавний приказ.

– Вас что-то не устраивает, господин Рикардо? – Старший обвинитель, полуобернувшись, посмотрел на господина дознавателя с удивлением.

– Да.

Старший обвинитель медленно развернулся. Я почти физически ощущала кипящее в нем раздражение. На скулах ходили желваки, пальцы нервно прихватили тонкую ткань перчаток.

– Господин Рикардо, вы мешаете следствию.

Господин дознаватель смерил старшего обвинителя тяжелым взглядом.

– Я соблюдаю закон. Может, в Фиоренне и принято забирать больных детей в тюрьму для допросов, но сейчас вы не в Фиоренне, господин де Лука. Здесь не заключают под стражу тех, чья вина не доказана. Тщательно проверяют и следят – да. Но и только. Если необходимо, я могу дать вам более полную консультацию по законам Аллегранцы, раз подобный инструктаж не сделали при вашем переводе.

– Лорд Кастанелло только что признал ребенка своим. Для суда устного свидетельства уважаемого человека вполне достаточно.

– До тех пор, пока родство между лордом Кастанелло и этим ребенком не доказано, мальчик находится под опекой Короны. А значит, по делу супругов Кастанелло он будет проходить как свидетель, а не как один из обвиняемых. Очевидно, что мальчик нуждается в лечении и защите. И Корона в моем лице обязана предоставить ему все это в полном объеме.

Майло открыл было рот, чтобы что-то возразить, но тут же замолчал, крепко стиснув зубы.

Старший обвинитель презрительно фыркнул.

– Я вынужден обсудить этот вопрос с вашим начальством, – проговорил он. – Думаю, мы с главным дознавателем Аллегранцы сумеем прийти к соглашению по поводу уместного обращения с ребенком опасного убийцы.

– Непременно, господин де Лука. Обсуждайте. И не забудьте упомянуть о факте ненадлежащего использования табельного оружия. Пусть проверят заряды у всех присутствующих – включая ваших собственных подчиненных. При всем уважении, подобная халатность не должна остаться без выговора и записи в личном деле.

Скрипнув зубами, старший обвинитель развернулся и зашагал прочь. Господин дознаватель махнул рукой, и лекари, подхватив носилки с находящимся без сознания мальчиком, направились следом.

Майло отстранился от меня, неотрывно следя взглядом за сыном.

– Я должен поехать с ними. Я не могу бросить сына. Мне нужно…

На лорда Кастанелло было больно смотреть. Он едва держался на ногах после двух выстрелов из энергетического оружия, но явно собирался броситься за носилками и, если придется, идти до Аллегранцы хоть пешком. Этого не потребовалось – Густаво уже спешил к нам, ведя под уздцы оседланного тонконогого коня. Видимо, в ожидании нового самодвижущегося экипажа лорд вновь завел в поместье лошадей.

Было безумно трудно сдерживаться и не паниковать. Липкий, удушающий страх пробрался под кожу, сжал сердце. Что же станет с Дарреном, когда он покинет пределы поместья? Что, если именно этого и добивался злокозненный менталист? Получить Даррена, единственного ребенка лорда Кастанелло, беспомощного, беззащитного… и бесконечно любимого. Майло ведь сделает ради сына все, пойдет на любые жертвы. Откажется от всего на свете…

Мысли лихорадочно заметались в голове. Жизненно важно было найти какой-то способ защитить Даррена от возможного ментального воздействия. Но как? К кому обратиться за помощью?..

Густаво догнал нас у карет законников. Лорд Кастанелло тяжело забрался в седло, сжал поводья.

– Я скоро вернусь, – проговорил он скорее себе, чем мне. – Я привезу его домой.

Я отстраненно кивнула. Но… где-то на самом краю сознания билась противная мысль: «А если…»

А если лорду не удастся возвратить сына? Что, если все происходящее – это действительно план человека с красным перстнем? Как защитить Даррена от влияния злокозненного менталиста?

Я чувствовала, что уже знаю ответ. И понимание этого добавило мне смелости решиться на тот единственный шаг, который я могла сделать для спасения Даррена. Довериться человеку, о котором внутреннее чутье подсказывало, что он не желает мальчику зла. Мне – может быть, но не Даррену.

– Фаринта, – поморщился господин дознаватель, когда я схватила его за рукав форменного кителя.

– Господин дознаватель, вы должны помочь мне, – поспешно выпалила я, не давая ему опомниться. – Это очень важно.

– Почему вы решили, что я должен вам помогать?

Нескрываемый сарказм в его голосе я сочла нужным проигнорировать.

– Проследите, чтобы никто не прикасался к мальчику. Никто, кроме лекарей, но и те обязательно в вашем присутствии. И пусть к нему допускают только отца. Прошу вас.

– Судебные лекари прекрасно осведомлены о правилах обращения с больными, пораженными неизвестной болезнью, – кисло ответил дознаватель. – А ограждать ребенка надо в первую очередь от вас.

Он выразительно покосился на мои руки. На мне были плотные перчатки, на нем – артефакты против ментальной магии и форменный китель. Но даже так мои прикосновения вызывали у него брезгливое отвращение. Я поспешно разжала пальцы.

– Я согласна. Ограждайте его от меня, сколько хотите, но и от других тоже. Пообещайте, что будете следить, чтобы рядом с ним никого не было. Я…

…не доверяла никому. Вот только в нашем положении, когда любой – любой! – мог оказаться менталистом или попасть под его влияние, защита человека, способного засечь вмешательство в разум мальчика, была лучше, чем ее полное отсутствие.

– Вы не в себе, Фаринта, – покачал головой господин дознаватель. Но в его голосе я четко уловила слабую тень сомнения. Он колебался. Он готов был прислушаться. – Надеюсь, вы в состоянии объяснить причину ваших… капризов?

– Я боюсь за него. – Это было самое близкое к правде признание, которое я могла сделать, не выдавая наших с Дарреном секретов. – Боюсь, что на него могут попытаться оказать ментальное воздействие.

– Боитесь ментального воздействия? Вы?

– Да.

Господин дознаватель задумчиво покусал губу.

– Что ж, я сделаю это, – увидев, как на моем лице вспыхнула улыбка, он тут же добавил: – Но не потому, что меня попросили вы. Охранять потенциальную жертву преступления – задача закона, а ваша семья, какой бы безумной она ни была, находится под моей ответственностью. Но, поверьте… – Прищурившись, господин Рикардо пристально посмотрел мне в глаза. Толстые стекла очков сверкнули на солнце. – Я узнаю истинную причину, кроющуюся за вашими словами. И, будьте уверены, Фаринта, если вы замышляете что-то недоброе, я найду способ призвать вас к ответу.

Я кивнула. Если Даррен будет под присмотром, остальное не так уж важно.

Не прощаясь, господин дознаватель круто развернулся на каблуках и поспешил занять место в карете старшего обвинителя, куда лекари только что погрузили Даррена. Лорд Кастанелло держался рядом, конь под ним нетерпеливо гарцевал, готовясь сорваться в галоп. Законники расселись по каретам, заполнив последними раскопанными колбами и коробами зельевара прицепленные к ним телеги. Кавалькада готовилась тронуться в путь.

Ждали лишь сигнала.

– Мы вытащим тебя, Даррен, – прошептала я одновременно мысленно и вслух, надеясь, что мальчик услышит. – Обещаю.

Кучер первой кареты хлестнул поводьями.

* * *

Я смотрела вслед удалявшимся каретам, пока они окончательно не скрылись из виду. В душе осталась болезненная, тяжелая пустота. Нервное возбуждение, позволившее мне не поддаваться отчаянию и панике, схлынуло без следа. Без Майло и Даррена я почувствовала себя безумно одинокой, беспомощной и совершенно разбитой. Не было сил ни двигаться, ни думать. Невыплаканные слезы душили.

– Пойдемте в дом, миледи. – К спине робко прикоснулась ладонь Клары. Голос горничной был хриплым от слез.

Я позволила увести себя внутрь. Слуги, включая Густаво, толпились в холле. Женщины плакали, мужчины молчали, нахмурив брови и поджав губы. У всех без исключения кристаллы в браслетах сверкали тревожно-красным. Увидев нас с Кларой, слуги тут же обступили меня, обрушив шквал вопросов.

– Что произошло?

– Куда увезли лорда Даррена?

– Зачем вас и милорда вызывали в суд?

– Вернется ли лорд Кастанелло?

– Придется ли давать показания работникам поместья? Признают ли нас соучастниками в сокрытии опасных улик?

– Что же теперь будет?

Я, как могла, постаралась успокоить взволнованных слуг, хотя знала и понимала немногим больше них. От громких голосов, нервных возгласов и всхлипов разболелась голова. С каждой минутой становилось все сложнее удерживать себя на грани подступающей истерики. В висках набатом стучала кровь, заглушая чужие слова.

Бом. Бом.

«Что же я наделала?»

Бом.

«Это все моя вина».

Бом.

– Миледи…

Я вздрогнула, с трудом возвращаясь в реальность. Передо мной стояла госпожа Ленс, встревоженно вглядываясь в мое лицо. Она бросила на остальных предупреждающий взгляд, и все в один миг замолчали.

– Вам нужно отдохнуть, – с мягким нажимом в голосе проговорила экономка. – Пойдемте, миледи. Я провожу вас.

Она подхватила меня под локоть и медленно повела наверх. Я не сопротивлялась. У меня совершенно не осталось сил.

– До Аллегранцы полтора-два часа пути, миледи, и столько же потребуется на дорогу обратно. Лорд Майло не вернется раньше полуночи. Нет смысла все это время изводить себя попусту.

Наверное, она была права. Но избавиться от навязчивых, тяжелых мыслей никак не получалось. Удастся ли лорду Кастанелло добиться возвращения сына? И что же будет с нами теперь, когда законники получили в свое распоряжения почти неоспоримые подтверждения всех выдвинутых обвинений?

Бренци был мертв, и не имелось никакой возможности доказать, что раскопанная лаборатория принадлежала именно ему. Никто не подтвердит, что я никогда не изготавливала сложных ядов и уж тем более не желала смерти своему второму супругу Лайнусу Честеру. Старший обвинитель умело выставил меня сообщницей Руджеро Бренци, чтобы уличить в нелегальном зельеварении, поджоге и умышленном убийстве подельника. Наверное, и Даррена закон готов представить одной из моих безвольных жертв.

Даррен…

Я стиснула зубы, сдерживая рвущиеся из груди рыдания. Мне было до безумия страшно за него, за Майло…

Госпожа Ленс мягко погладила меня по плечу.

– Я зайду за вами, если появятся новости. Постарайтесь заснуть.

Она вышла, притворив за собой дверь. Комната погрузилась в тишину, тягостную и давящую. Я как никогда остро ощутила собственное одиночество в огромном разоренном доме без хозяина. Кажется, с этого все и началось – с одиночества в этом мрачном, негостеприимном поместье. И вот теперь, когда я стала робко верить в лучшее, все возвращалось к своему началу.

Не раздеваясь, я лицом вниз упала на постель и стиснула руками подушку.

Экономка сказала, что до возвращения Майло у меня осталось как минимум несколько часов. Впереди нас ожидал суд, который непременно нужно выиграть, и менталист, которого нужно отыскать, чтобы мы с Дарреном могли вздохнуть спокойно. И если лорд Кастанелло не сумеет сразу же вытащить сына из лап законников, придется в первую очередь бросить все силы на то, чтобы как можно скорее вернуть мальчика домой. А что же тогда делать с судом и менталистом? Помощи ждать неоткуда, время неумолимо уходит…

«Нужно быть сильной, – сказала я себе. – Ради Даррена, ради Майло. Нужно взять себя в руки и сделать все, чтобы этот бесконечный кошмар наконец закончился. Я должна справиться, должна…»

Но не сегодня. Стон прорвался сквозь стиснутые зубы. Не сегодня. До полуночи еще есть немного времени.

Рвано, прерывисто выдохнув, я уткнулась лицом в подушку и позволила себе разрыдаться, выплеснуть наружу душащие меня чувства. Отчаяние, одиночество, вина, страх за лорда Кастанелло и его сына, леденящий ужас при одной мысли о том, что мне придется лицом к лицу столкнуться со своим забытым прошлым. Я кричала и выла надрывно и горько, не думая о том, слышат ли меня перепуганные слуги. Слезы текли и текли, пропитывая белый хлопок.

А когда рыдания иссякли, я сжалась в комок посреди смятых простыней и тихо всхлипывала, ощущая внутри почти полное опустошение. Майло мог скоро вернуться, и мне нужно было встретить его, как подобает настоящей супруге. Стать для него опорой. Сделать все, что в моих силах, чтобы помочь ему.

Но не сейчас. Не сейчас…

* * *

Наверное, мне все же удалось ненадолго забыться беспокойным сном, потому что прихода госпожи Ленс я не заметила. Она прикоснулась к моему плечу, и я вздрогнула, приходя в себя. Голова раскалывалась, а в глаза словно насыпали песка. В комнате было темно: насколько я могла судить, стояла глубокая ночь.

– Майло? – мгновенно вскинулась я, но экономка грустно покачала головой.

– Милорд еще не вернулся.

Это было плохо. Очень плохо.

Госпожа Ленс протянула мне простую глиняную кружку, от которой знакомо пахло успокоительным отваром. Я удивленно покосилась на экономку – мне казалось, законники забрали все зелья, что находились в доме, – но женщина не стала вдаваться в объяснения.

– Сколько сейчас времени? – спросила я, медленно глотая горячий отвар.

– Начало четвертого, миледи. Первая почтовая карета прибудет около пяти. Думаю, милорд вернется примерно в это время.

Я благодарно улыбнулась экономке за то, что она разбудила меня заранее, чтобы дать время хоть немного привести себя в порядок. Мне это было необходимо. Если я выглядела так же плохо, как себя чувствовала…

– Я хотела предложить вам, миледи, – проговорила госпожа Ленс, принимая у меня из рук пустую кружку, – сделать кое-что до приезда лорда Майло. Вы бы могли приготовить успокоительную настойку покрепче той, что я дала вам. Или что-нибудь бодрящее – подозреваю, милорд за эту ночь не сомкнул глаз. На кухне уже собрано все необходимое, а я с радостью окажу вам посильную помощь.

Сердце горестно сжалось. Как бы мне ни хотелось верить в обратное, умом я понимала: чем больше проходит времени, тем меньше остается шансов, что лорду Кастанелло удалось добиться немедленного возвращения сына. А значит, хорошие зелья действительно могли понадобиться.

Я боялась лишь одного: если Майло прибудет в поместье не один, а в сопровождении законников, пользоваться свежими зельями окажется неосмотрительно, если не сказать – опасно. У меня не было лицензии, и даже такая малость, как хороший укрепляющий отвар, могла в разы ухудшить наше и без того ужасное положение.

Со вздохом я подняла усталый взгляд на экономку.

– Не уверена, что нам сейчас стоит так рисковать, – виновато сказала я. – Мне запрещено практиковать, и если законники узнают об этом…

– Вам не стоит переживать, миледи. Оба зелья достаточно слабые, магии на них уходят самые крохи. А если вдруг кто-нибудь захочет устроить проверку, вы скажете, что их сделала я.

Я посмотрела на пожилую экономку с изумлением.

– Марта, даже не думайте об этом. Я не собираюсь подставлять вас под удар ради кружки магически усиленного кофе.

Госпожа Ленс хитро улыбнулась.

– Разве я просила вас об этом, миледи? Видите ли, я тоже немного зельевар. Магии в моем роду мало, и никто не учил меня ею владеть, как вас. Но я имею разрешение на простые преобразования. Господам законникам будет не к чему придраться.