Текст книги "Если бы ты был(-а) на моём месте. Часть первая"

Четырнадцатая глава

Горячая вода попадала на голову и плечи, стекая вниз ручьями, смывая за собой мысли, позволяя наслаждаться тишиной, нарушаемой лишь шумом воды, и спокойствием. Эти ежедневные пятнадцать минут стали моим любимым ритуалом и единственным временем, когда я была предоставлена самой себе и могла не отвлекаться на чьи-то проблемы и заботы, которые меня ждали сразу же после того, как закрывался кран с водой, а я выходила из ванной комнаты.

Новый год начался с приятных новостей – моим подарком на Рождество от Винсента Кастильоне стала моя квартира. Оказалось, что Дон приобрел её у Арнольда, моего уже бывшего арендодателя за кругленькую сумму. Счастливый мужчина практически кинул мне документы в руки и умчался прочь с чемоданом и билетами на самолёт. Посчитав, что гостеприимность Кастильоне имела свои пределы, и покупка жилой площади была возможным намёком на это, я переехала обратно в квартиру. Впрочем, с Винсентом я не стала пересекаться реже, наоборот, с мужчиной мы стали видеться чаще, чем с Софией. Нашему тесному общению поспособствовало то самое раннее утро после Рождества, когда последний гость покинул поместье Кастильоне, а усталый персонал занимался уборкой помещений после пышного празднества. Приятные воспоминания того момента ещё были свежи в памяти.

Входная дверь поместья закрылась за последним гостем. Проводив его взглядом издалека, наблюдая за удалением автомобиля из окна второго этажа, я неторопливо спустилась вниз. В теле чувствовалась лёгкая усталость после бессонной ночи, но я не намеревалась отправляться в спальню, ведомая неопределимым желанием тотчас же приступить к изучению кодекса Семьи. Книга, негласно именуемая сводом правил и законов клана, мало чем отличалась от обычного фолианта в размерах и объёме, но её дизайн выдавал принадлежность к чему-то тайному и опасному. Обложка была сделана из чёрного плотного материала, а обратную сторону украшала круглая неаккуратная выемка, полученная от попавшей пули, позже вытащенной чьими-то заботливыми руками, не нанесшими вред книге и её содержимому.

Преодолев половину зала для приёма, большая часть которого была усыпана золотистыми конфетти, я остановилась у камина, где после бурного празднества стояла одинокая ель, по-прежнему подсвечиваясь слабыми огоньками. Недалеко от неё неторопливо прибирался один из людей Кастильоне, не обращая на меня никакого внимания, тихо подметая мусор. Изучив обстановку, нашла самое удобное для себя кресло во всём помещении и, предварительно смахнув с него пёстрые блёстки, устроилась вместе с ногами, сбросив туфли. Теперь мне открывался замечательный вид на край камина, в котором едва тлели остатки дров, рождественскую ель и, что немало важно, проём дверей, что создавало иллюзию полного контроля над ситуацией, я могла видеть, кто заходил в зал или покидал его.

Погладив книгу по приятному шероховатому материалу, открыла её. Бумажные страницы давно выцвели, пожелтев и в некоторых местах немного потемнев. Подаренный Кастильоне кодекс Семьи не был новым, по его потрёпанной обложке и полинялым страницам легко угадывалось, что он уже принадлежал кому-то ранее, и этот факт почему-то приятно грел душу. В моих руках находился не просто свод правил, это была книга со своей историей.

Перевернув первую страницу с единственным словом Семья, я встретилась со вступительным абзацем о необходимости сохранения тайн документа, после которого следовал длинный список заповедей, начиная с самого главного.

Всегда ставьте Семью превыше всего.

Никогда не втягивайте в конфликт жён и детей.

Ваш долг – верно служить Семье и прилагать все усилия для её укрепления.

Вы можете претендовать на ступень выше в иерархии Семьи не более одного раза, двигаясь строго на одну позицию выше своего звания.

Отвлёкшись, я посмотрела в сторону выхода, заметив уже привычного широкоплечего мужчину, личного помощника Винсента, который заглянул в зал, оценив обстановку, и поспешно вышел. Немного удивившись тому, что мужчина до сих пор находился на ногах, я вернулась к чтению.

Покинуть Семью позволительно, но только в случае добровольного решения и без права возвращения с возможностью получения помощи не более одного раза в рамках дозволенного.

Жёны и дети находятся под защитой Семьи.

Вы можете ввести в круг Семьи своего прямого наследника, который может претендовать на ступень выше вашей.

В голосовании, затрагивающим будущее Семьи, принимают участие три высшие ступени после Главы: консильери, младший босс (подручный), капо. Последнее слово остаётся за Главой Семьи.

Вновь посмотрев в сторону проёма дверей, я заметила лёгкое шевеление. Личный помощник Кастильоне, он же исполняющий роль охраны и мебели в одном лице, остановился на пороге зала, взглянув прямо на меня, и молча качнул головой в бок. Помедлив секунду, соображая, я вдруг поняла, что мужчина указывал в сторону кабинета Винсента, и, быстро подобравшись, опустила ноги на пол, надев туфли, поспешив к ожидающему помощнику. Он не произнёс ни слова, когда я приблизилась, лишь скользнув спокойно-равнодушным взглядом по закрытой книге, которую я держала в руках, и повёл по известному маршруту, прямиком к кабинету.

– Знаешь, что превыше всего: власти, правительства, ненависти и страха? – Винсент стоял недалеко от рабочего стола, повернувшись ко мне спиной, закрывая дверцу шкафа. Будучи неуверенной в том, что вопрос был адресован мне, я покосилась на помощника, который встал у стены, вытянувшись по струнке, вновь успешно притворившись мебелью. Кастильоне неторопливо повернулся, доброжелательно прищурившись, посмотрев на меня. Он находился не в той одежде, что был вечером, и поправлял свежевыглаженный галстук. – Семья. – Последовал его ответ на вопрос. – Родные люди всегда принимают нас такими, какие мы есть. В семье все защищают и поддерживают друг друга. Это выше всего, всегда было и остаётся. Но нужно быть настороже: чем крепче родственные узы, тем сильнее зависть в глазах врагов, поэтому очень важно оберегать свою семью.

Запоминая слова мужчины, я задумчиво качнула головой, перебирая пальцами по шероховатому переплёту книги.

– Вижу, ты решила незамедлительно приступить к изучению кодекса. Похвально. – Винсент опустил взгляд на книгу, что я крепче сжала в руках.

– Я только начала чтение заповедей Семьи. – Прокомментировала я, немного нахмурившись.

– Если у тебя появились вопросы, можешь задать их мне. – Кастильоне заметил промелькнувшую озабоченность на моём лице и сложил руки в замок поверх своего живота, терпеливо ожидая.

Опустив глаза на книгу, подумав, я вновь посмотрела на Винсента, почувствовав внезапную уверенность.

– Вам не кажется нечестным распределение ролей в иерархии Семьи? – Услышав смешок со стороны мужчины, я поспешила закончить свою мысль. – Человек, примкнувший к Семье в роли солдата, на всю жизнь остаётся солдатом и при хорошей службе может стать капо, но выше он больше не может подняться по правилам кодекса. Если он посвящает всю свою жизнь Семье, то почему ему непозволительно занять место младшего босса или консильери?

Кастильоне задумчиво улыбнулся, не торопясь с ответом.

– Ты очень напоминаешь мне меня в молодости. – Внезапно поделился он. – Я был точно так же наивен, как и ты, Софи. Заповеди Семьи были написаны задолго до нас, и они ни разу не менялись за многие годы. Когда я был молодым, я задал точно такой же вопрос, жестокий ответ на который получил чуть позже в виде предательства и потому хочу, чтобы ты избежала моих ошибок и усвоила такую вещь. – Винсент ненадолго умолк, задумавшись, слегка поджав губы. – Правила созданы на кровавых ошибках. Верность нужно заслужить, и наша иерархия – это проверка на прочность духа и тела. Примкнув к Семье в роли соучастника, человек может занять позицию солдата через много лет успешной службы, а его наследник или наследница, введённые в Семью через много лет, сможет претендовать на должность капо. Всё проверяется верностью, испытанной долгими годами и поколениями. Введённый посторонний может разрушить Семью изнутри, и поэтому мы не можем допускать вмешательства случайных людей, доверяя только тем, кто прошёл проверку годами и поколениями.

– Поэтому место консильери пустует после смерти Самуэля Эпуларио. По правилам его должность может занять один из капо, но почти все они бывшие солдаты и не могут стать выше своих званий. – Неожиданно поняла я, выстроив в голове структуру Семьи. – Как и место вашего младшего босса. – Я поняла, что никто и нигде не упоминал подручного Семьи, и сделала вывод, что Урсула Джой, которую однажды Людовик назвал правой рукой Винсента Кастильоне, была мертва.

– И эти места будут пустовать, пока я остаюсь Главой Семьи, это моё решение. – Подтвердил мужчина, кивнув и сощурившись. – С приходом нового Дона или Донны придут и новые младший босс и консильери. К моему сожалению, мой дорогой сын Френсис, который должен был занять место Главы после моего ухода, погиб. Он был главным и единственным претендентом, в котором были уверены все члены Семьи. Теперь же придётся трудно, когда возникнет необходимость выбрать нового Дона или Донну. Из имеющихся претендентов София слишком самоуверенна и по-детски наивна в собственном превосходстве, ты мало осведомлена о наших правилах и деятельности Семьи, а Джакомо мягок и безобиден. – Неожиданный и несколько жёсткий вывод Винсента сильно озадачил. Я вспомнила Джакомо Луиджи, представленного накануне. Мужчина был капо во втором поколении и мог спокойно претендовать как на должность младшего босса, так и на консильери и Дона ввиду неимения нужных людей на перечисленных должностях. После ухода Винсента в Семье образовалась бы огромная прореха, которую было необходимо срочно закрывать, чтобы не покачнуть благополучие всей Семьи. Кастильоне издал неразборчивый звук, привлекая моё внимание, вытягивая из размышлений. – Но пока я нахожусь в полном здравии и планирую оставаться Главой как минимум ещё одно десятилетие, чтобы успеть подготовить вас – новое поколение нашей Семьи. – Мужчина улыбнулся, прищурившись, и посмотрел на часы, сверив время, неторопливо ступив ближе. – На это утро у меня назначены переговоры с одним из кланов и мне нужен свой человек из близкого круга, который будет меня сопровождать и представлять. Могу ли я попросить тебя об этом?

– Разумеется. – Спустя несколько долгих секунд ответила я, ещё не зная, что эти переговоры станут первыми, но далеко не единственными в череде многочисленных встреч.

С того момента прошло много времени. Зима пролетела незаметно; я постоянно ездила к Людовику, помогая ему отбиваться от нападок Клуба Горгон. Лоуренс практически полностью оправился; он стал совершать нападения, оставляя на месте преступлений ловушки и заметки белым мелом в качестве подсказок о числе жертв. Элиот стал нашей рабочей силой, периодически мешая Горгонам и их планам. Сам Лоуренс чувствовал себя отлично, наконец, ощутив свою нужность. Наше Трио по-прежнему действовало в тайне, и мы были вполне довольны этим.

Каждый вторник и пятницу я проводила в поместье Кастильоне, помогая Винсенту в будничных делах. К Дону часто обращались за помощью, и он представлял меня как свою помощницу, поручая разрешать какие-то мелкие конфликты и стычки. Я стала часто выезжать в город с Терри, который мог бы прикрыть меня в случае непредвиденной ситуации. Терри оказался ответственным работником, он выступал в качестве моего телохранителя, сохраняя серьёзный вид и ободряюще улыбаясь мне, пока никто не видит.

К счастью, его физическая сила понадобилась лишь один раз, когда к Винсенту пришёл старый знакомый, слезно просивший наказать мужчину, который приставал к его дочери и затем избил её. Я отправилась в клуб с Терри, где должен был находиться этот мужчина, думая, что всё пройдёт быстро. Как оказалось, он уже поджидал нас, сразу же предприняв попытку напасть. Эта потасовка могла перерасти в мелкую перестрелку, если бы Терри не отреагировал мгновенно, вырубив наглеца с одного удара. После того, как мужчина очнулся, я объяснила ему его ошибку и, не найдя раскаяния в его словах и глазах, распорядилась доставить его отцу потерпевшей девушки. Дальнейшую судьбу этого мужчины я не стала узнавать, а Винсент сказал лишь, что я поступила правильно.

София стала принимать активное участие в проделках Клуба Горгон. Мне даже стало казаться, что она перехотела заниматься делами Семьи, полностью погрузившись в заботы банды.

Но буквально месяц назад София стала предпринимать активные действия от лица Кастильоне. Девушка провела несколько встреч с Людовиком, где сумела договориться на одну сделку, никак не влияющую на общее положение дел. София решила открыть несколько заведений и начала со школы для детей-сирот, предложив Вандельштайну стать спонсором. Мы с Лоуренсом не стали вмешиваться в эту авантюру, предоставив Людовику самому принять решение. Именно поэтому сегодня я должна была посетить «Школу для одарённых детей Блэкхоулла имени Кастильоне», чтобы познакомиться с новыми подопечными Людовика. Мужчина прожужжал мне все уши, рассказывая о некоем смышлёном маленьком мальчике, которого он захотел взять под свою личную опеку.

Повернув кран, я перекрыла воду и вышла из душа. Тщательно протерев запотевшее зеркало, взглянула на своё ещё слегка размытое отражение. Тёмная краска уже окончательно вымылась, и волосы вновь стали светлыми. Они быстро отрастали, а я не стала их вновь обрезать, осознав, что соскучилась по длинным волосам. Закрутив одно полотенце вокруг тела, а второе намотав на голову, вышла из ванной комнаты.

В комнате был небольшой беспорядок. Квартира теперь была полностью в моём владении, и я хотела поменять обои и некоторую мебель, но пока на это не хватало времени, поэтому некоторые вещи были упакованы в коробки и накрыты плёнкой. Взгляд упал на связку ключей от дома Эпуларио. Я ни разу не съездила туда. Мне казалось, что я ещё не готова к встрече со своим прошлым.

Какая же ты наивная.

Я встряхнула головой, затыкая надоедливый голос. Полотенце с головы свалилось на пол, и я отправила второе полотенце следом, оставаясь обнажённой. Зеркало в комнате теперь висело на дверце гардероба, и я посмотрелась в него. За последние полгода я немного похудела, из-за чего рёбра стали выпирать сильнее обычного. Провела рукой по знакомому шраму на животе. Буквы оставались всё такими же чёткими, каждый раз напоминая о Бруно. В Блэкхоулле появились последователи Роджера. Они медленно разрастались по всему городу и действовали группами, нападая на одиноких людей в тёмных переулках и забивая их до смерти, оставляя на прощание разноцветные граффити с незамысловатыми подписями неподалеку от места преступления. Полиция периодически накрывала последователей, отправляя их в Хеллерклифф, закрывая в тюремной лечебнице для невменяемых и душевнобольных преступников.

Открыв гардероб, я потянулась за нужными вещами. На сегодня у меня было запланировано всего два дела: посещение школы Кастильоне для знакомства с подопечными Людовика и очередной визит к Винсенту. Я надела юбку горчичного цвета и чёрный топ. Оглянувшись и посмотрев в окно, потянулась за чёрным пиджаком; он переливался на свету, благодаря мелким пайеткам, пришитым по всей площади ткани. Уже в коридоре обула красные сапожки на небольшом каблуке, которые отлично подходили для длительного ношения. Мне нравилось, что я вновь вернулась к своему прежнему гардеробу. Так я чувствовала себя в привычном настроении.

На улице было достаточно тепло для начала марта; солнце выглянуло из-за облаков, и я с удовольствием постояла несколько минут под его лучами, наслаждаясь пением весенних птиц, старающихся заглушить городской шум.

Быстро поймала ярко-жёлтое такси, которое довезло меня до назначенного места. Расплатившись с водителем, вышла прямо к входу в здание. У двери уже стоял Людовик. Он опёрся на трость, перенеся вес тела на одну ногу и смотря на меня с воодушевляющей улыбкой.

– Софи! Рад, что ты приехала. – Вандельштайн развёл руки в стороны, по-прежнему широко улыбаясь. Я успела оценить его костюм. С нашего знакомства Людовик становился раскованнее, а его костюмы – безупречнее. Вот и сегодня он был одет, что называлось с иголочки: тёмно-синий костюм-тройка с двубортным пиджаком в полоску, блестящий драгоценный камушек на заколке для галстука, бордовые перчатки и гладкие чёрные туфли. Я тихо присвистнула от восторга, пока мы заходили внутрь здания.

– Людовик, ты выглядишь замечательно. – Я не удержалась от комплимента вслух. Мужчина довольно улыбнулся.

– Весна творит чудеса не только с природой. – Взмахнул рукой Людовик. Он оглянулся в поисках кого-то. Я стала рассматривать помещение, воспользовавшись заминкой. Коридор, в котором мы находились, был нетипично школьным: светлые стены, узкие окна практически во весь рост с небольшими перегородками для безопасного передвижения детей, тяжёлые бордовые шторы, светлые новенькие скамейки для учащихся, высокие горшки с зелёными растениями. Я подумала, что в школьном возрасте непременно бы захотела здесь учиться, если бы узнала о подобном месте. Учреждение выглядело как элитная школа для детей высокопоставленных лиц. Мимо нас прошла пара учащихся подросткового возраста, они были одеты в выглаженную форму практически того же цвета, что и шторы на окнах. Я посмотрела в окно, ведущее во внутренний двор. Там играли школьники младших классов, и я стала наблюдать за ними, пока Людовик суетился, стараясь отыскать нужного ему преподавателя. – Да вы издеваетесь? – Вандельштайн не выдержал и громко ударил тростью по полу, отчего я отвлеклась на него. Он пригладил растрепавшуюся причёску и встал у пустого поста дежурного, громко стуча пальцами. Я повернулась обратно к окну. Дети перестали играть, затеяв драку; они разделились на две стороны. Как я поняла, мальчик, стоявший посередине, будто в эпицентре назревающего скандала, был причиной драки. Он скрестил руки на груди в защитном жесте.

– Людовик. – Позвала я. Что-то мне подсказывало, что кто-то из этих детей, затеявших драку, был подопечным Вандельштайна. Мужчина прошагал к окну и, едва взглянув в него, понёсся на улицу, громко стуча тростью по полу.

– Квентин! – Обеспокоенным голосом прокричал он, спеша во внутренний двор. Я ещё раз взглянула в окно и, увидев, как группка детей стала толкать того самого мальчика, побежала за Людовиком.

– Ауч. – Громко воскликнула девочка. Я не предусмотрела, что за дверью, ведущей на улицу, мог оказаться человек, и теперь мы обе сидели на полу, потирая ушибленные места.

– Извини, не заметила тебя. – Произнесла я, поднимаясь на ноги и протягивая руку девочке. На вид ей было лет пятнадцать, она недовольно взглянула на меня своими тёмно-карими глазами и поднялась самостоятельно, хлопнув мне по руке.

– Из какого цирка ты вылезла, клоунесса? – Презрительно прошипела девочка, поправляя волнистые каштановые волосы и недовольно рассматривая мою одежду. Я нахмурилась.

Действительно, из какого…

– Заткнись. – Произнесла я вслух, отводя взгляд в сторону. Девочка шумно вдохнула воздух; я посмотрела на неё, сообразив, что она приняла сказанное на свой счёт. Её глаза заблестели от предвкушения, а руки сжались в кулаки. – Это было не тебе. – Я подняла руки вверх в безоружном жесте. Драка с ребёнком никак не входила в мои планы.

– Ты ещё пожалеешь. – Хмыкнула она, недобро улыбнувшись одним уголком рта. Девочка расслабила кулаки и, гордо задрав подбородок, прошла мимо, слегка задев плечом.

Я устало выдохнула.

Дети такие засранцы.

Согласившись с этим утверждением, убедившись, что за дверью меня не поджидает очередной разозленный ребёнок, я вышла, наконец, на улицу.

Картина, которая открылась мне, была очаровательной. Все дети собрались в дальнем углу двора, расположившись на скамейках и обиженно поглядывая на Людовика, который пожимал руку мальчику. Я подошла к ним ближе. Ребёнок заметил меня первый, смущенно поглядывая из-за своих длинных ресниц.

– О, вот ты где. – Повернулся Людовик. Он опёрся на трость, кивнув на мальчика. – Софи, это Квентин. – Представил он мальчика, посмотрев на него. – Квентин, это Софи, моя подруга. – Добавил он.

– Привет. – Я с улыбкой протянула руку мальчику, тот недоверчиво посмотрел на неё, а затем на Людовика. Вандельштайн кивнул Квентину, улыбнувшись, и мальчик молча пожал руку. Он ещё раз посмотрел на меня, уже смелее, и опустил взгляд, запустив руку в карман, усиленно роясь, стараясь что-то найти. Я вопросительно посмотрела на Людовика, тот лишь жестом попросил подождать. Квентин достал руку из кармана и вновь посмотрел на меня, несмело протянув кулак, сжимая какой-то предмет.

– Ты будешь моим другом? – Мальчик трогательно захлопал длинными ресницами. Я улыбнулась. Он кивнул на свою закрытую ладонь, протягивая мне, смущённо смотря то на Людовика, то на меня.

– Конечно, буду. – Согласилась я, аккуратно присаживаясь на корточки, чтобы быть на одном уровне с Квентином. Ребёнок, едва улыбнувшись, повернул ладонь внутренней частью и раскрыл её, позволив разглядеть небольшую зелёную гусеницу, слегка зашевелившуюся при свете. Квентин опустил взгляд, наблюдая за насекомым. Я успела рассмотреть мальчика, пока он был увлечён гусеницей. У него были тёмно-каштановые кудрявые волосы, которые постоянно падали на лоб. Длинные ресницы скрывали большие глаза орехового цвета, которые часто бегали по сторонам. Людовик рассказывал мне, что мальчик не ладил с одноклассниками, и те его постоянно обижали, из-за чего он перестал с ними разговаривать, предпочтя устраивать мелкие проделки, поставившие его нахождение в школе под вопросом. Я пригляделась к рукам ребёнка, заметив едва заметные заживающие царапины и мелкие синяки, и посмотрела на группку детей, по-прежнему находившихся в дальнем углу. Они вновь играли, как ни в чём не бывало, впрочем, иногда недобро посматривая в сторону Квентина. Я поднялась на ноги и наклонилась к Людовику. Вандельштайн удивился, переключив своё внимание с Квентина на меня.

– Ты хотел взять Квентина под опеку? – Уточнила я, понизив голос, чтобы ребёнок не услышал лишнего. Людовик кивнул, непонимающе улыбнувшись. – Поторопись, а то эти дети натворят что-нибудь ещё. Никто не любит, когда взрослые выделяют любимчиков среди детей. – Я сделала шаг назад, возвращаясь на прежнее место. Вандельштайн вопросительно взглянул на меня, и я взглядом указала на руки ребёнка. Квентин погладил гусеницу и отправил её в карман, посмотрев на Людовика.

– Я никого не обижал. – Почему-то оправдался мальчик, грустно нахмурившись. Он посмотрел в сторону детей, спрятав руки за спиной. – Никакого взрыва не было, они выдумывают. – Услышав в детском голосе проскользнувшую иронию, я перевела озадаченный взгляд на Вандельштайна. Людовик втянул воздух острым носом и наклонился к мальчику.

– Квентин, мы с тобой договаривались. Никаких проделок, пока я всё не улажу. – Строго произнёс мужчина, наклонившись. Выждав паузу, Вандельштайн стрельнул глазами по толпе играющих детей. – Я заберу тебя завтра с утра, а пока у тебя есть время подпортить жизнь своим обидчикам. Есть какие-то идеи? – Спросил он с ухмылкой. Я недоуменно уставилась на Квентина, он ненадолго задумался и расплылся в довольной улыбке, кивнув Вандельштайну.

– Людовик. – Позвала я мужчину, стараясь его образумить, но тот лишь коротко посмотрел на меня, остановив жестом, словно убедив, что всё нормально.

Не лезь, куда не просят.

Хмыкнув, я скучающе стала рассматривать школьный двор, не находя ничего интересного, за что мог зацепиться взгляд.

– Не забудь подкинуть улики главарю этой шайки. – Настоятельно порекомендовал Людовик, вновь привлекая моё внимание. Квентин сдержанно улыбнулся, спрятав руки в карманы. – Нам пора идти, Квентин. Увидимся завтра. – Вандельштайн улыбнулся; ребёнок молча кивнул ему, посмотрел на меня, едва качнув головой, и радостно побежал к толпе детей. Людовик повернулся ко мне, опираясь на трость, и вопросительно изогнул бровью. – Мы идём?

– Идём – Я не ожидала, что наша встреча закончится столь неожиданно и с удивлением последовала за Людовиком к выходу.

На выходе из здания, мужчина притормозил, когда водитель авто уже открыл ему дверцу, и обернулся ко мне.

– У меня новая партия. Не хочешь взглянуть? – Он наклонил голову чуть в бок. Я улыбнулась, понимая, о какой партии шла речь. В последнее время Людовик стал продавать оружие прямо в Бродяге Чарли. Все сделки проходили за закрытыми дверями его кабинета. Вандельштайн решил, что так будет безопаснее для него и его покупателей; Виктория ещё была начеку, и этот способ усложнял для неё отслеживание входящих и выходящих из бара.

– Если только ненадолго. – Я помнила, что у меня запланирована встреча с Кастильоне и не собиралась опаздывать на неё. Вандельштайн скрылся в салоне автомобиля, и я последовала за ним, подумав, что стоит обзавестись наручными часами.

Собственность Горгон Блэкхоулла гласило на огромном плакате, закреплённом на входе в Бродягу Чарли. Он победно развевался на ветру, привлекая внимание редких горожан, проходящих мимо по своим делам. Людовик, увидев плакат, тотчас же выскочил из ещё движущейся машины, издавая гневное шипение. Я выскочила вслед за ним, не давая водителю возможности нормально припарковаться.

– Я убью их! – Закричал Вандельштайн на всю улицу, переходя на фальцет. Прихрамывая и опираясь на свою трость, он поспешил к входу в клуб, и мне не оставалось ничего, как следовать за ним. Я почти догнала Людовика, как вдруг остановилась, завидев тёмное невзрачное авто, стоявшее недалеко от входа. Машина резко дала по газам, уносясь в клубах пыли. Вандельштайн остановился, ненавистно буравя взглядом автомобиль. Послышался какой-то тихий звук, его частота стремительно нарастала.

– Людовик, ложись! – Сообразив, ринулась к Вандельштайну, но через секунду меня отбросило взрывной волной, из-за чего я упала на спину.

Несколько секунд я ничего не чувствовала, уставившись в серое небо Блэкхоулла. Казалось, что небо впитывало в себя остальные краски, делая всё вокруг бесцветным и блёклым. Время словно замерло, поставив мир на паузу.

И долго ты лежать будешь?

Я часто заморгала, пытаясь прийти в себя. В ушах немного звенело, я приподнялась на локтях, стараясь различить Людовика среди поднявшейся пыли. Плаката, висящего на входе в клуб, уже не было, как и самого входа. Вместо этого была огромная дыра с обломками по краям. Одна сторона загорелась, в небо стал подниматься серо-чёрный дым. Увидев шевелящееся тело впереди себя под слоем какой-то крошки, я поднялась на ноги. Закашлявшись, вновь села, вспомнив, что нельзя подниматься сразу. Из-за болевого шока я могла не почувствовать ранения и поэтому стала ползти на коленях к Людовику. Он встрепенулся, когда я его аккуратно потрясла.

– Лодди. – Мягко позвала мужчину. Он непонимающе посмотрел на меня, медленно приподнимаясь, в его глазах что-то блеснуло. Но уже через несколько секунд пелена с его глаз спала, и он заморгал, оглядываясь вокруг.

– Что это было? – Вандельштайн растерялся. Он потёр ушибленную голову и стряхнул крошку и щепки с груди. На правом виске появилась тоненькая струйка крови, она быстро скатывалась вниз, оставляя неровную бордовую дорожку, и Людовик, почувствовав это, вытер её. Он попробовал подняться на ноги, глядя на образовавшуюся дыру в здании, я помогла ему встать.

– Людовик, я думаю тебе нужно…

– Я в порядке. – Поспешно заверил мужчина, посмотрев на меня безумными глазами. Он моргнул, зависнув на секунду. – Я видел Софию в машине. Это точно была она.

Резко вдохнув, я закашлялась, почувствовав вкус дыма во рту. Мне стало нехорошо. Людовик перевёл взгляд на обломки.

– Ты уверен в этом? – Сама не зная зачем, я взяла мужчину за плечи. Он вновь посмотрел на меня и кивнул.

– Уверен. – Кивнул Людовик, его напряжённый взгляд заскользил по горящему входу в клуб. Послышался отдалённый звук полицейских сирен, и я обернулась на звук. – София перешла к активным действиям. Она объявила войну. – Вновь заговорил Вандельштайн.

Винсент.

– Винсент? – Спросила я вслух, нахмурившись, не понимая. Людовик странно взглянул на меня, широко раскрыв глаза, явно обдумывая способ, как отомстить Клубу Горгон.

– Тебе стоит поехать к нему прямо сейчас. – Подтвердил он. Я стала соображать. София несколько месяцев вела себя тихо, поэтому она не могла ограничиться такой мелочью, как подрыв клуба, она была слишком амбициозна и хитра.

Она не остановится.

– О, нет. – До меня, наконец, дошёл весь смысл. Я стала оглядываться в поисках такси. Водитель Людовика подбежал к нам с аптечкой в руках, он крутил головой, соображая, кому из нас оказать первую помощь. – У твоего босса идёт кровь. – Я кивнула на Вандельштайна, его водитель поспешно открыл аптечку, доставая всё необходимое слегка трясущимися руками. Я заглянула в содержимое. – Мне нужны ключи от машины и те салфетки. – Указала пальцем на марлевые повязки. Мужчина протянул мне необходимые вещи, и я быстро схватила их, ещё раз взглянув на Людовика. Он нашёл свою трость и теперь стоял, опершись на неё, спокойно и даже с каким-то безразличием глядя на горящий клуб, пока его водитель пытался оказать ему медицинскую помощь.

С ним всё будет нормально.

Закусив губу, посмотрела на приближающиеся полицейские машины с включёнными световыми маячками на крышах и побежала к автомобилю Людовика.

Я не так часто садилась за руль, поэтому первые несколько миль мне было сложно разогнаться, чтобы не задеть соседние машины. Помимо этого, я старалась стереть пыль со своего лица и одежды. Удалось очистить лицо и шею, с одеждой возникли сложности – в пайетках пиджака застряли мелкие щепки и крошка. Я оказалась права насчёт болевого шока, он медленно проходил, и спина начинала болеть. Голова кружилась, в затылке появилась слабая боль от ушиба.

Завтра всё будет болеть.

Вздрогнув, я едва не бросила руль, осознав, что звук в моей голове стал громче. Теперь он не был шёпотом. Я встряхнула головой и втянула плечи, стараясь избавиться от подступающей тошноты и боли в висках.

У поместья стоял одинокий автомобиль. Тот самый, что мы видели с Людовиком незадолго до взрыва. Я припарковалась рядом с ним, на всякий случай заглянув в окна. Машина, ожидаемо, была пуста. Я ещё раз отряхнулась, практически избавившись от пыли и щепок, и взглянула на своё отражение в окне авто. Мне показалось, что я выглядела отлично, учитывая то, что испытала на себе силу взрывной волны буквально двадцать минут назад. Я зашагала к входу в дом и тихо открыла дверь.