Текст книги "Восемь-восемь"

9

Следующим утром я отправился к Игорю.

У него была своя ооо-шка и я надеялся, что он поможет мне со справкой для банка. Чтобы играть на финансовом рынке, необходим был кредит. Две тысячи долларов. Этого вполне должно было хватить. Даже если игра не заладится, я мог бы позволить себе несколько промахов и на последней сделке сорвать все-таки куш. К тому же это была не та сумма, лишившись которой, мне бы пришлось продавать почку. Работать придется в два раза больше, и только. Подумаешь. Спал восемь часов, буду – пять. Тесла, говорят, вообще отдавал сну три часа в день и еще умудрялся заниматься наукой.

А если по-честному, я даже не рассматривал пессимистичный прогноз. Я был полон амбиций. Из разряда – в какой цвет выкрасить яхту, спущенную на воду в живописном порту Баден-Бадена. Я уже видел свой будущий коттедж в горах Швейцарии. Из него открывался сногсшибательный вид на Калифорнию. За те деньги, что у меня скоро будут, мне без проблем отбуксируют эту часть суши прямо под окна.

– Как работа? – спросил я таксиста, приехавшего ко мне по заказу.

– Не жалуюсь, – ответил молодой парень.

Он был одного со мной возраста. И, конечно, мне сразу понравился. Стоит побомбить недельку-другую, как ты начинаешь видеть в каждом таксисте своего кровного брата.

– Только мелочи не осталось. Глянь, может, у тебя найдется без сдачи?

– Держи, – сказал я, протянув горсть пятаков.

– Ништяк. Вспомнил сейчас в этой связи историю. Была у нас одна постоянная клиентка. Заказывала машину каждое утро, и всегда у нее была пятитысячная купюра. «Меня, – говорит, – не волнует, вы обязаны предоставить мне сдачу. Ищите. Это ваши проблемы». А на часах семь утра. Все магазины закрыты, кроме круглосуточных аптек. Это какой же круг нужно сделать, чтобы разменять ее чертовы деньги. И ведь сразу ни за что не признавалась, что у нее крупная купюра. Дождется, пока ты довезешь ее до адреса, и только потом: «Надеюсь, у вас сдача найдется?»

– Вот ведь стерва, – произнес в сердцах я.

– И что, думаешь, я придумал?

– Давай колись!

– Насобирал целый мешок мелочи. Десять копеек, пятьдесят и рубли. Бросил все это хозяйство в багажник и принялся ждать, когда она мне попадется опять. Не прошло пары дней, слышу по рации знакомый адрес.

– И она опять была с пятитысячной?

– Дружище, отвечаю, видел бы ты ее лицо, когда я достал мешок и сказал: «Пересчитывать будете?»

Боже, я, наверно, не хохотал так никогда в жизни.

Я вышел из машины, все еще хохоча как умалишенный. Преодолел проходную. Что удержало охранника от того, чтобы не повалить меня на пол как террориста, не знаю. Только когда я поднялся по лестнице на второй этаж, мой смех перешел на беззвучный режим. Настолько угнетающе на меня действовала бюрократия. А здание, в котором располагался Игорев офис, представляло собой типичный оплот бумагомарательства и официоза. Сплошной пластик, кожаные диваны и пальмы в глиняных кадках. И только запах стоял тут как в подземелье. Древний, сырой, застоявшийся. В прошлом здесь либо усердно орудовало КГБ, либо сочинялись отчеты по пятилеткам, либо разрабатывались проекты по орошению монгольских пустынь.

– О, дядя Леша, привет, – сказал Игорь, когда я вошел. – Может быть, м-м-м? – спросил он, округлив глаза вопросительным знаком. В его руке каким-то чудесным образом появилась наполовину початая бутылка армянского коньяка. – Будете? Или вы за рулем?

– Отчего бы? И не откажусь, – произнес я.

Игорь отличался удивительной способностью пить. Он пил алкоголь, как иные родниковую воду, совершенно от него не пьянея, даже напротив, обретая подшофе вдохновение. Его мысли разъяснивались, планы на жизнь углублялись, а воображение начинало работать почище чем у Пелевина. Пока мы добивали бутылку, он умудрился найти новый заказ. Созвонился по «Авито» с типом, которому нужно было построить баню на даче, подняв первоначальную сумму контракта в два раза. Потом все по тому же «Авито» нашел свободную бригаду строителей и договорился о найме. Через пять минут на его расчетный счет уже пришла предоплата.

– Пространство вариантов, – торжественно произнес Игорь, доставая из шкафа очередную бутылку. – Зачем суетиться, совершать лишние телодвижения, когда можно просто свести друг с другом нужных людей и они все за тебя сделают сами? Человеческий мозг может все. Если хорошенько подумать, мир – это просто-напросто горсточка квантов. В том числе мы с тобой. Значит, человек в состоянии одной силой мысли превратить свое тело в воду. Или придумать такую херню, что каждый день ему на карточку будет приходить по два миллиона бакинских рублей. Например, как сейчас. Запрограммируй вселенную, и она сама приведет тебя прямо к мечте. Сведет с нужными людьми, подстроит события. Если ты думаешь правильным образом, кванты вокруг перестраиваются в должном порядке. Единственное, что мешает – это узость горизонта сознания, – наполняя рюмки, произнес друг. – Мы не можем ничего помыслить, если этого нет в нашем опыте, в подсознании. Поэтому мне жаль людей, которые не читают. В каждой книге заключен опыт целой человеческой жизни. Чтобы его получить, у автора ушло пятьдесят лет. В лучшему случае. А многие так и умирают, ничего не поняв. Три развода, десять детей, какие-то собутыльники вечные. «Эй, дружище, давай уколемся спиртом». Конечно, ты ни хрена не поймешь. Для начала высунь голову из проблем и осмотрись. Поэтому, как только у меня появляется свободное время, я беру книгу, – сказал он, взяв со стола обтрепанный том Кастанеды, – и начинаю осмысливать буквы. За каких-нибудь три часа я узнаю столько, что не читающему человеку не снилось.

Тут мы одновременно подняли рюмки, чутьем давно знающих друг друга людей, угадав, что именно сейчас, в эту самую секунду, для этого наступило подходящее время.

– Вот ты говоришь, нужно думать правильным образом, – произнес я, примеривая полученную информацию к игре на бирже. – Абсолютно согласен. Но как это «правильно»? Просвети меня, учитель.

– Позитив! Исключительно позитив. Будешь думать о плохом, соответственно и Вселенная сгенерирует вокруг тебя неприятности. Никогда не забывай о теле. Голодного все вокруг бесит. Уставшему даже самая незначительная неприятность кажется неразрешимой. Поэтому во всем потакай телу. Хочешь есть – закажи суши или пожарь сочный стейк. Аналогично со сном и остальными потребностями. Давай телу лучшее, чтобы оно испытывало чувство комфорта, и тогда удача немедленно придет в твою жизнь. Во-вторых, абстрагируйся от беспокойства. Тревога мешает видеть хорошее. У большинства это происходит автоматически. Как отдернуть от горячего руку. Спусковым крючком может стать обычный телефонный звонок. Какая-то мелочь. Но она запускает программу. А все потому, что тревога стала хронической. Мы так часто испытываем стрессы, что организм начинает воспринимать это состояние как естественное. Наверняка обращал внимание на людей, которые ходят по улице, словно им засадили в задницу кочергу, какие-то вечно согбенные, скрученные, перекошенные. Беспокойство настолько глубоко в них сидит, что они не в состоянии расслабиться.

– Хорошо. И как с этим бороться, Конфуций?

Я поймал себя на мысли, что все это действительно походило на беседы учеников с Конфуцием. Гремучая смесь квантовой физики, психоанализа Юнга и наркотических откровений Карлоса Кастанеды.

– Медитация. Новичкам достаточно просто концентрироваться на дыхании. На том, как кислород проникает в легкие и распространяется вместе с кровью по телу. Главная цель – найти внутреннее равновесие. Ты поймешь, о чем речь, когда впервые его испытаешь. Тогда же любая проблема, от которой впору хоть вешаться, перестанет занимать твое драгоценное внимание. Но как я уже говорил, это для новичков. Я, например, при помощи медитации ломаю нейронные связи. Это как тренировать мышцы. Поднимая тяжести, ты рвешь ткани. Срастаясь впоследствии, они увеличиваются в объеме и массе. Человек делается сильнее. Это верно и для нашего мозга. Люди привыкают думать по заданному алгоритму. Они больше спят, чем живут. Так легко и привычно протекает в них процесс мышления. Но если ты хочешь быть креативным, необходимо постоянно разрушать устоявшееся. Для этого во время медитации я представляю, будто нахожусь на крыше стоэтажного небоскреба. Представляю, как в лицо дует ветер, слышу далеко внизу автомобильные гудки. Кто-то кричит: «Такси, такси»! Полная иллюзия присутствия.

При этих словах Игорь откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Его голос становился все отстраненнее и тише. Похоже, он и вправду переместился сейчас в другой мир.

– Я боюсь высоты, – говорил он, – но я заставляю себя подойти к самому краю и посмотреть вниз. Боже, как высоко! Облака – и те летят подо мной. Я осматриваюсь. На горизонте я вижу синюю полоску воды. Океан! Он так далеко. Наверное, в десятке километров отсюда. Я никогда не бывал на такой высоте. А потом я делаю шаг и прыгаю вниз. В пустоту.

Неожиданно он замолчал.

– Игорь? – позвал я его. – Все нормально?

Я подошел к другу и принялся тормошить его за плечо. Тело Игоря болталось в кресле, как макаронина. Стоило мне его отпустить, и он завалился на бок, уронив на грудь голову. Изо рта послышался храп.

Я осмотрелся. На мое счастье, печать лежала на видном месте, прямо на столе, возле томика Кастанеды с многообещающим названием «Путешествие в Икстлан». Достав из принтера чистые листы А4, я щедро украсил их синими кругляшками с реквизитами Игоревой компании.

Потом перетащил товарища на диван, выключил свет и вышел, захлопнув за собой дверь.

10

– Мой жена мне изменять, дорогой, – грустно сказал пассажир, когда мы выехали со двора. Узбек или киргиз. Кто-то из этой оперы. – Скажи, на кой черт такой жена, который тебе изменять?

– Может, все не так плохо, как кажется?

– Я ей звонить два часа. Почему не брать трубку? Скажешь, не слышать? Два часа не слышать звонка? Не подходить к телефону? Нет, она мне изменять. И я знать, с кем она это делать. Я ехать их задушить.

Мы остановились на светофоре. И тут мне на телефон пришла смс-ка. Писала Лена. «Золото пробило линию сопротивления». Прямо черным по белому. Я сам ее научил. Провел краткий курс трейдера. Пока я работал, она наблюдала за рынком, отслеживая сигналы, чтобы в случае чего я мог оперативно подъехать домой и вступить в сделку. Играть самой я категорически ей запрещал. Не женское это дело. И вот наконец-то первый серьезный звоночек. Мы дожидались его всю неделю. Потом аналитики скажут, что причиной всему обнародованный отчет по безработице в США или цунами на Пиренеях и что будь я опытным спекулянтом, то ни за что не вышел бы сегодня на смену. Ждал бы этих гребаных новостей. Но как же тогда позавчерашняя публикация об ускоренных темпах инфляции в Великобритании и падении индекса Доу-Джонса, на которые отреагировал только российский рубль и деревянные дощечки Папуа – Новой Гвинеи. Как по мне, так фундаментальный анализ – форменное наебалово и дает такое же представление о действительности, как вечернее выпуски «Времени» на ОРТ. Просто психопаты со всего мира среагировали на полнолуние или очередную вспышку на Солнце, как это часто бывает. И именно в тот момент, когда я был за рулем.

В общем, не успел включиться зеленый, как я рванул с места. Рванул точно ковбой из загона на необъезженной лошади. Если бы мой пассажир не был так сильно расстроен, он немедленно схлопотал бы инфаркт миокарда. Такой обширный, что даже врача вызывать не пришлось бы.

– Задушить обоих, – повторил он.

– Лучше напейся. А завтра подай на развод.

– Я уже пить водка. Не помогает. Только – как это по-русски? – тошнить. Точно, тошнить. Плохо. Очень плохо от водка. Голова болеть, тошнить и печаль мысли. Никакой результат.

– С водкой такое бывает. Сначала плохо, потом хорошо.

– Нет, я хотеть видеть все своими глазами. Хотеть сам убедиться.

Мы долетели до адреса быстрее, чем Ричард Гир в фильме «Красотка». Частный дом с двумя половинами, и ни в одном окне не горел свет. Похоже, все давно спали, но выбежавший на улицу узбек принялся орать на весь чертов город:

«Выходи, шлюха, я знать, что ты здесь».

Залаяли собаки. Сначала одна, потом вторая. Мгновение спустя уже лаяла целая улица. Сотни свихнувшихся от многолетнего сидения на цепи псов, единственной радостью которых было отвести душу групповым лаем. Должно быть, в их понимании этот узбек был мессией. Что-то навроде того. Они ждали его прихода тридцать три собачьих поколения подряд и так далее.

В доме зажегся свет. Затем скрипнула дверь. По дощатой дорожке прошлепали чьи-то шаги.

– Какого хрена, Нурик, ты тут устроил? – выйдя на улицу, проорал лысый мужик в майке.

– Ты спать с мой жена.

– Ты совсем, что ли, рехнулся?

– Нет, я все знать. Где он?

– Откуда я знаю? Это твоя жена, не моя.

– Лжешь, – прокричал Нурик и бросился на мужика.

Мне тем временем пришла еще одна смс-ка: «Скорее. Золото поднялось на пятнадцать пунктов!» Господи, если бы я открыл сделку десять минут назад, то сейчас заработал бы две тысячи долларов. Путевка в Пхукет на одиннадцать дней на двоих стоила столько же.

Вот-вот должна была начаться корректировка. Какое-то время у меня еще имелось в запасе. Но как высоко пойдет цена после отдыха, угадать невозможно. Она и вовсе могла вернуться обратно. Такое часто случалось. Свеча пробивала на несколько часов линию сопротивления, и вот, когда ты уже не сомневался, что тренд изменился, цена неожиданно падала, оставляя сотни тысяч людей без квартир, драгоценностей и последних штанов.

– Я тебя резать! – послышался голос узбека.

Я поднял голову. В руках у того блеснул раскладной нож. На лице застыла восковая маска безумия.

– Не глупи, Нурик.

– Где мой жена, говори!

– Я же сказал, что не знаю.

– Ты лжешь, шакал. Я тебя сейчас резать!

Я завел двигатель и рванул с места, даже не взяв с узбека за проезд денег. Ну его к черту. Всего через час я буду пить «Черный Баккарди», флегматично путешествуя по туристическим сайтам в поисках шестизвездочного отеля с вертолетной площадкой на крыше.

Вылетев на проспект Мира, я включил пятую. Виадук проскочил на скорости сто десять километров в секунду, чуть было не взмыв в воздух на перевале. Снова я начал мечтать о летающем автомобиле. Если бы у моей машины имелись крылья, то отсюда до моего дома можно было спланировать, как на аэроплане, приземлившись аккуратно во дворе на парковку. Алексей и его летающие «Жигули». Неплохо придумано. Когда я выиграю миллиард долларов, у меня обязательно будет такая машина. Я стану единственным во всем городе человеком, которого перестанут беспокоить зазевавшиеся пешеходы и нерасторопные водители дзэн-буддисты.

Спустившись к кольцу, я бросил взгляд на пассажирское сидение. Там лежал забытый Нуриком телефон. Я буквально увидел, как, разделавшись с лысым типом, узбек заваливается ко мне на квартиру.

– Где мой телефон?

– Угомонись, псих. Я твой телефон и пальцем не трогал.

– Тогда я и тебя сейчас резать, шакал.

Я развернулся на кольце, как циркуль в тетрадке. И на этот раз действительно подлетел в воздух, преодолевая мост через железнодорожные пути. Машина тяжело грохнулась на асфальт; ударом из моих рук выбило руль управления. Поймал я его только на встречке и, взяв немедленно вправо, бросил машину в управляемый занос. Я целился в пересекавшую проспект Мира Хлебную улицу. «Жигули» заскочили в нее, как верблюд в игольное ушко, подняв позади шлейф серой пыли. Тогда я снова включил пятую скорость, принявшись укладывать стрелку спидометра.

– Я знать, что ты здесь, стерва! – прокричал Нурик, когда я ворвался между враждующими.

Теперь в спектакле принимала участие женщина. Русская. Она стояла, гордо выпятив грудь, как древнегреческая богиня, и буквально испепеляла несчастного презрительным взглядом. А тот мялся на месте, никак не решаясь пустить в дело нож. Репетировали они, что ли? Во всяком случае, походило это все на вольную интерпретацию «Отелло» Шекспира. Из тех, что снимали разного рода Роберы Брессоны и Андреи Тарковские. Сейчас откуда-нибудь из подворотни появится пожилая мать Нурика, укутанная в черную шаль, а женщина устроит акт самосожжения под хрен его знает откуда заигравшую симфонию «К радости».

Я выбросил телефон из машины и, прежде чем кто-то успел сказать хоть одно слово, скрылся из виду.

Я буквально сгорал от азарта и не помнил, как припарковался у дома, не помнил, как открыл дверь квартиры. Мне казалось, я прошел ее насквозь, как супергерой из комикса.

Бросив жене:

– Лена, сделай мне кофе, – я сел за компьютер.

Графики! Я погрузился в них с головой. Я что-то чертил, открывал ленты финансовых новостей, потом сверял полученные мной данные с фазой луны и тем, какая планета сейчас была в Козероге, а какая во Льве. Я варил настоящее зелье из знаний, в котором таблица умножения опускалась в кипящее варево сразу же после выдержек из трудов Фридриха Ницше, а статистика роста числа безработных в Америке замешивалась одновременно с буддийскими мудростями. Дав получившейся похлебке остыть, я отпил пару глотков. И на меня снизошло откровение! Нужно играть на понижение. Да-да, золото непременно отскочит к только что сформировавшейся линии поддержки.

Поставив Тейк Профит, я вошел в сделку. Сразу двумя лотами. Всеми деньгами, что были на депозите.

Какое-то время цена топталась на месте. Мне же, напротив, хотелось куда-то бежать. Я встал и обошел комнату. Сначала по часовой стрелке, потом против нее. Затем вернулся к компьютеру. Котировка двигалась вверх, сжирая взятый в банке кредит.

– Поворачивай. Ну же, – прошипел я.

Я поднял правую руку, пытаясь воздействовать на рынок тяжестью своей длани. Я чувствовал под ладонью сопротивление цены. Теперь она снова застыла на одном уровне. Тогда я напряг мышцы, включая и те, о существовании которых нам редко приходится вспоминать, и принялся медленно опускать руку вниз. Да, ваша честь, я оказывал на рынок давление. И котировка – о чудо! – начала идти вниз. Она опустилась на три жалких пункта, которые тут же поглотило противоположным движением цены. Но это была первая ласточка. Отыгрывая по несколько долларов за десять-пятнадцать волнообразных колебаний свечи, я вышел в плюс. К тому времени я уже находился на грани нервного срыва и орал как помешанный:

– Да, еще ниже, пожалуйста.

На мои крики из кухни вышла жена, принеся с собой запах котлет. Минут двадцать они скворчали на сковороде через стенку, но я этого не замечал. Все мои органы чувств были сфокусированы на мониторе компьютера. В том числе и обоняние. Боже, да я, кажется, чувствовал легкий аромат золота, исходивший из колонок компьютера. Оно пахло тончайшим нотками французского вина урожая одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, кожаным салоном нового AMG и солоноватым дуновением моря.

– Выигрываем?

– Погоди, – шикнул я на жену, боясь спугнуть удачу, хотя только что орал как человек, побивший десять олимпийских рекордов и еще две дюжины мировых. Не говоря уже о европейских.

Цена, потеряв точку опоры, неожиданно рухнула вниз.

– О Господи, – вскричала жена.

– Да-да, – произнес я.

– Господи.

Но рынок явно играл с нами в кошки-мышки. Не успели мы свыкнуться с обрушившимся на нас счастьем, как котировка резко взметнулась вверх, отыграв за раз десять пунктов.

– О Господи, – снова вскричала жена.

– Да погоди ты со своим Господом, Христа ради.

Жена замолчала, но вцепилась мне пальцами в плечи с такой чудовищной силой, что хоть сейчас налаживай на промышленном уровне производство поваренной соли.

– Падает, опять падает, – закричал я, указывая пальцем на график. Разговаривать человеческим голосом я, конечно, не мог.

Нет, движения котировок непредсказуемы. Три часа рынок может трепать тебе нервы геморроидальными скачками на одном уровне, пока, в конце концов, сделав совершенно равнодушную мину, за каких-то пару мгновений коснется Тейк Профита, преодолев двадцать пять пунктов быстрей, чем ты успел прочитать «Отче наш».

– Чтоб вас драли в задницу и я это видел, – непроизвольно вырвалось у меня. Я всегда это кричал, когда находился на грани жизни и смерти. – Мы это сделали! Сделали, будь я не ладен.

– Сколько мы выиграли?

– Полторы тысячи долларов.

– О Господи.

– Да. И это только начало.

Теперь я решил сыграть на повышение. Да-да, я конченый психопат, я это знаю, но разве план мой не гениален? Собрать урожай на корректировке цены и следом взять куш на очередном движении тренда.

– Не делай этого, Леша, не надо.

– Надо, Лупоглаз, надо.

Я открыл сделку. На этот раз не пришлось даже нервничать. Через минуту цена уверенно двинулась вверх. Она двигалась без резких скачков и падений. Будто ее кто-то подталкивал в спину. Стабильность, черт ее подери. Вот что значит сотрудничать с международной компанией.

– Мы богаты, – закричал я десять минут спустя, когда цена пробила Тейк Профит. – Богаты, черт побери.

Наверное, обнимались мы с женой в этот момент, как два цирковых морских котика где-то под Тверью, которые, после долгих скитаний по разоренной инфляцией стране наконец собрали полный аншлаг.

– Завтра же делаем визы. Поедем в Европу, посмотрим, правда ли у них там живут одни гомосеки.

– А я хочу посмотреть Эйфелеву башню.

– Посмотришь. Это как раз где-то между Колизеем и Тауэром. По утрам будем кушать креветок, а вечером пить божоле. И никаких отныне котлет из туалетной бумаги.

– Ой, забыла совсем. Котлеты же на сковороде.

Дым в комнате стоял, как при пожаре. Жена побежала на кухню, а я открыл миллион окон – проветрить квартиру. А после пошел в магазин за французским шампанским.