Текст книги "Интендант третьего ранга"

– День в условиях кризиса – это очень много! – сказал Крайнев. – Человек, у которого мозг генерирует поле, совпадающее по частоте с полем установки, может добыть уникальные сведения. Желательно, чтоб он хорошо разбирался в финансах, еще лучше – работал в банке. Он проникает в будущее, считывает и анализирует финансовую информацию: курсы валют, процентные ставки, фондовые индексы, новости о банкротствах и слияниях… И так каждый день.

– Черт! – Дюжий вернулся и снова сел в кресло. – Вам, действительно, нужно обратно?

– С этими людьми я делил хлеб и кров, мы вместе воевали и хоронили погибших. Я не могу уйти просто так.

– Чего хотите?

– Завершить дела и попрощаться.

– Двух дней хватит?

– Вполне.

– Договорились!

– Это не все. У меня там жена. Я хочу ее привезти.

– Виктор! – Дюжий накрыл своей ладонью руку Крайнева. – Я все понимаю. Первая половина двадцатого века, не испорченные цивилизацией девушки, девственность – норма, а не исключение, чистые, искренние чувства. Хищниц, которые пасут богатых женихов, нет в помине… Однако глянем трезво. В нашем времени появится человек из другого мира. Ей здесь понравится? Отношения между людьми, окружающая среда, темп жизни – все другое. Телевизоры, компьютеры, сотовые телефоны…

– Привыкнет.

– Не уверен. Как ты думаешь ее легализовать? Нужны документы. Не только паспорт, но свидетельство о рождении, документ об образовании…

– Это вопрос денег.

– За деньги ты купишь фальшивки, которые рано или поздно распознают. Что потом? Депортация? Назад в сорок второй?

– Добудем подлинные документы.

– Не с твоими связями. Ладно, предположим, получится. Сколько ей лет?

– Восемнадцать.

– Ребенок! Ты уверен в ее чувствах? Она сумеет сохранить их после всего, что на нее обрушится? Кого она полюбила? Командира партизанского отряда, героя войны. Здесь превратится в жену скучного банковского служащего, человека со странными для первой половины двадцатого века интересами и пристрастиями. С кем ей поговорить, отвести душу? Ни родных, ни друзей… Начнется разлад и кончится тем, что ты ее бросишь. Что тогда?

Крайнев не ответил.

– Не хотел говорить, но раз коснулось… Думаешь, в нашем времени нет чистых, порядочных, искренних женщин? Напрасно. Их мало, но они есть. Одну ты знаешь.

Крайнев поднял взгляд.

– Это Ольга, – сказал Дюжий. – Я не прав?

– Прав.

– Что между вами произошло?

Крайнев не ответил.

– Не говори, если не хочешь, – согласился Дюжий. – Ты ей нравишься. Даже больше, чем просто нравишься. Она не говорит, но я вижу. У меня единственная дочь, Виктор, и единственная наследница. Понятно? Я хочу, чтоб она была счастлива.

Крайнев молчал.

– Ольга говорила, что тебя не интересуют деньги! – вздохнул Дюжев. – Я, признаться, не верил. Тем хуже: я начинаю сомневаться в выборе. Бизнесмен не отказывается от выгодной сделки из-за личных чувств. Подумай: лучшей жены тебе не найти! Красивая, умная, любящая, добрая… Я прожил жизнь и знаю, что говорю…

– Можно нетактичный вопрос? – перебил его Крайнев.

– Пожалуйста! – согласился Дюжий.

– Восемь лет назад умерла ваша жена. В Москве появился завидный жених. Еще не старый, крепкий и очень богатый. Мечта женщины. Думаю, невесты проходу не давали. Наверняка, среди них встречались чистые, порядочные, искренние. Почему вы не женились?

Дюжий вскочил.

– Пошел ты к черту!

Хлопнула входная дверь.

«Что отец, что дочь! – подумал Крайнев. – Чуть что не по ним, так сразу ругаться! Ладно! Кончено! Жизнью клялся не исчезать, за язык не тянули…»

Он достал из-за пояса «люггер», оттянул затвор. Последний патрон Краузе выскочил наружу, Крайнев поймал. Раскрыл руку. Толстенький, как сытый поросенок, патрон маслянисто поблескивал на ладони, словно уверяя: «Не подведу!» «При выстреле в упор пуля вдавит в мозг куски черепа, – размышлял Крайнев, – интересно, это больно? И как долго будет длиться боль? Какой-то доктор в Интернете уверял: когда человеку отрубают голову, он чувствует боль еще несколько минут. Может, лучше в сердце? Только следует правильно прицелиться. Сердце не слева, как все думают, а за грудиной…»

Крайнев затолкал патрон в обойму, вставил ее в полую рукоятку до щелчка. Оттянул затвор. Патрон из магазина хищно скользнул в ствольную коробку. В этот миг в дверь позвонили. Крайнев сунул «люггер» за пояс и пошел открывать.

Это был не Дюжий. На пороге стоял незнакомый мужчина – маленький, толстый, с растрепанными длинными волосами. К груди незнакомец прижимал напольные домашние весы. Крайнев не успел спросить, что ему надо: растрепанный протиснулся мимо него в прихожую и шлепнул весы на дорожку.

– Становитесь!

Крайнев машинально двинулся к весам, но растрепанный замахал руками:

– Нет! Нет! Снимите с себя все! До трусов.

Крайнев, пожав плечами, подчинился. Растрепанный встал рядом и подождал, пока цифры на дисплее замрут.

– Семьдесят шесть! Очень хорошо! Думал, больше. Выглядите солидно. Каков вес второго объекта?

«Какого объекта?» – хотел спросить Крайнев, но внезапно понял.

– Килограммов сорок пять.

– Уверены?

– Не взвешивал.

– Так сделайте! Возьмете весы с собой.

Крайне кивнул и стал одеваться. Гость не ушел. Стоял рядом и пояснял:

– Индукционная катушка рассчитана на сто двадцать килограммов, – тараторил он. – Думали так: вес тренированного, крепкого мужчины восемьдесят – девяносто килограммов плюс тридцать килограммов снаряжения. Никто не предполагал, что можно будет в любой момент вернуться сюда – планировалось по графику и принудительно. Поэтому увеличили мощность. Пригодилось. Постарайтесь, чтоб у вас вместе получилось до ста двадцати килограммов.

– А если больше? – не удержался Крайнев.

– Катушка сгорит. Но это еще полбеды, хотя только за нее меня расстреляют без суда и следствия. Она стоит, как башня Кремля! Не рассчитаюсь до смерти… Хуже другое. Сгорит в середине процесса – вас выбросит неизвестно где и неизвестно, в каком времени. Не найдем. Вы уж постарайтесь! Снимите с себя все, но чтоб не больше!

Крайнев кивнул. Он застегнул шинель, затянул ремень и сунул за него «люггер».

– Можно? – внезапно спросил гость, облизывая губы.

– Он заряжен! – предупредил Крайнев, протягивая пистолет.

Растрепанный взял оружие, бережно покрутил в пальцах.

– С детства о таком мечтал! – сказал, виновато улыбаясь. – Там легко добыть?

– Убейте немца – и он ваш!

Растрепанный поскучнел и отдал пистолет. Крайнев улыбнулся:

– Если получится и вернусь с женой, подарю!

– Не забудьте! – обрадовался гость. – Бегу включать установку!

Крайнев взял карабин и присел на кресло. Противоречивые чувства переполняли его. Ему предстояло два трудных дня. Реорганизовать отряд, включив в его состав мобилизованную в Городе молодежь. Среди людей Соломатина наверняка огромные потери… Всем старостам и «своим» полицейским выдать справки о работе на партизан. Каждую пусть подпишет Саломатин – его свидетельство здесь решающее. Передать остатки денег и склады с товарами. По ведомости. Это дисциплинирует и заставляет строже отнестись к имуществу. Спать в эти дни ему не придется. Самое главное – разговор с Семеном и Настей. Отцу и дочери предстоит разлучиться навсегда. Согласятся ли? Крайнев не представлял, что он скажет жене и тестю, какие слова найдет, но найти следовало. «Люггер» с патроном в стволе оставался пока у него…

Эпилог

Колонна въехала в Город к полудню. Впереди катил черный «лэндкрузер» Дюжего, следом – микроавтобус с рабочими, замыкал колонну микровэн Крайнева. Накануне поездки Дюжий звал его в свою машину, но Крайнев отказался. Настя пока дичилась незнакомых людей, Крайнев не хотел, чтоб она чувствовала себя скованно. Он вообще был против ее поездки, но тут Настя заупрямилась. Одетая во все черное, в черном платочке, она весь путь до Города сидела тихо, глядя прямо перед собой. Крайнев даже музыку не включал, опасаясь потревожить ее думы. Лишь когда впереди показался Город, Настя оживилась и закрутила головой.

Они не узнавали знакомые места. Город и окрестности изменились разительно. Не будь дорожного указателя, смело можно было предположить: попали не туда. Город разросся, обзавелся новыми домами, улицы пролегли по другим направлениям, изменился сам ландшафт вокруг. Словно бы кто-то смахнул с земли прежний, создав взамен новый.

На центральной площади Города колонна остановилась у здания мэрии. Их встречали. Заместитель мэра – молодой, приятный мужчина лет тридцати (его звали Сергей Петрович) – поздоровался с каждым за руку и повел делегацию в кафе – обедать. Столы были накрыты: Дюжий любил порядок. Спиртного не подавали, что вызвало горестный вздох у нанятых Дюжим рабочих. Банкир в ответ даже глазом не повел. Зато обед оказался сытным: борщ, огромный кусок натурального мяса с картофельным пюре, салат и компот. Проголодавшийся Крайнев ел с аппетитом, исподтишка поглядывая на Настю. К его облегчению, она не отставала, хотя осилить всю порцию не смогла. Крайнев допивал компот, когда зазвонил сотовый. Он достал телефон и выскочил наружу.

Это был Пищалов.

– Привет! – сказал он. – Ты где?

– В Городе, – пояснил Крайнев.

– Понятно, – сказал Алексей. – Скажи Насте: с документами все в порядке. Паспорт, документ об образовании, свидетельство о рождении. Единственное – они не российские, из сопредельной страны.

– Как? – насторожился Крайнев.

– Российские трудно сделать. Не беспокойся. По возвращении немедленно оформишь брак, с загсом Семеныч договорился. Настя получит постоянный вид на жительство, а впоследствии – и гражданство. Семеныч сказал: самая лучшая схема. В мединститут ей поступать поздно, да и непросто. Конкурс высокий. Позанимается пока на курсах.

– Спасибо! – сказал Крайнев.

– Не за что! – засмеялся Пищалов. – Настю благодари. После того, как она объяснила Семенычу, как правильно доить коров, тесть весь вечер плакал. Семеныч ведь деревенский, в детстве пастушком работал. Где ты отыскал такое сокровище?

– Сам знаешь! – сказал Крайнев.

– До сих пор поверить не могу, – вздохнул Пищалов. – Это ж надо, сорок второй… Были на кладбище?

– Нет еще.

– Присмотри за Настей!

– Сам бы не догадался! – буркнул Крайнев и отключил телефон.

Крайнев сообщил новость вышедшей из кафе Насте, и та впервые с утра заулыбалась. Рабочие наскоро перекурили и загрузились в микроавтобус. Заместитель мэра сел в «лэндкрузер» – показывать дорогу. Ехали, как понял Крайнев, на Кривичи. Двадцать километров проскочили в один миг: к деревне вела асфальтированная дорога, к удивлению Крайнева, даже не разбитая. По пути он узнал пойму реки, где кипело сражение с карателями, – местность изменилась мало. Разве что речка обмелела, да мост, соединяющий берега, стал не деревянным, а бетонным.

За Кривичами началась грунтовая дорога, но опять-таки не убогая. Микровэн Крайнева бойко прыгал на «стиральной доске» гравийки, однако днищем кочки не цеплял. Скоро они остановились у кладбища. За прошедшие годы оно сильно разрослось: ограды, памятники, деревянные кресты. Однако могилу Брагина с Елатомцевым Крайнев нашел сразу. Бетонная пирамидка с железной звездой на вершине венчала знакомое место.

– Только аккуратно! – попросил сопровождавший группу Сергей Петрович. – Могила героев.

Дюжий вместо ответа указал на рабочих, выгружавших из микроавтобуса памятник. Изящная мраморная стела с надписью «красноармеец Елатомцев Иван Павлович» в обрамлении золоченых оливковых листьев смотрелась и вправду красиво. Следом рабочие выгрузили ограду из стальных столбов и тяжелых цепей.

– До сих пор не понимаю, как удалось узнать имена? – сказал Сергей Петрович. – Мы все архивы обшарили.

– Свидетельство очевидца, который их хоронил, – торопливо сказал Крайнев. – Вот! – он протянул пакет с красноармейскими книжками. – Документы Елатомцева и других павших.

– Хорошо как сохранились! – заметил заместитель мэра.

– Оставьте для музея, – сказал Крайнев. – Или передайте родственникам, если найдутся.

Сергей Петрович согласно кивнул и забрал пакет. Рабочие, надсадно крякнув, стащили в сторону бетонную пирамидку. Затем взялись за лопаты. Пока они раскапывали могилу, Крайнев посматривал на микровэн. Настя сидела внутри, не делая попытки выйти. Крайнев облегченно вздохнул и стал наблюдать за раскопом. Рабочие бросали песок споро и скоро углубились на метр.

– Кости! – внезапно крикнул один, ковырнув землю носком ботинка.

– Вылезайте! – скомандовал Дюжий. Рабочие один за другим выбрались наверх. Дюжий вопросительно глянул на Крайнева.

– Слева! – подтвердил Крайнев. – Еще примета – нет обуви. Красноармеец в ботинках.

– Сами будете доставать? – удивился рабочий, видя, как Дюжий раздвигает людей.

– Подай гроб! – сказал Дюжий, прыгая вниз. – И помолчи!

Стоя у края могилы, Крайнев смотрел, как Дюжий голыми руками разрывает песок, достает бурые кости и бережно укладывает в маленький гроб, обитый изнутри красным бархатом. Все стояли молча. В наступившей тишине неожиданно громко хлопнула дверца автомобиля. Крайнев оглянулся. Настя осторожно, словно ступая по болоту, шла к кладбищу. Крайнев подождал, пока она минует раскопанную могилу, и неслышно двинулся следом. Настя подходила к оградам, читала надписи на памятниках, качала головой, затем продолжала путь. Внезапно она пошатнулась и схватилась за ограду. Крайнев стремительно метнулся к ней и подхватил.

– Там… Там… – зарыдала Настя. – Папа…

Крайнев осторожно стирал слезинки с ее щек, затем стал ловить их губами. Она притихла, спрятав лицо у него на груди. Крайнев глянул поверх Настиного плеча. На черном «габбро» богатого памятника проступало лицо Семена. Постаревшее, но вполне узнаваемое. Взгляд Крайнева скользнул ниже, он замер, а затем бережно взял Настю за плечи.

– Что ты плачешь, глупенькая! – сказал он, с любовью глядя на дорогое лицо. – Посмотри! Семен умер в 1989 году. Ему было девяносто два года! Это еще не все. Читай!

Настя послушно повернулась к памятнику.

– Видишь! «От детей и внуков!» Семен жил долго и умер не в одиночестве. У тебя есть братья или сестры, племянники… Мы не одни в мире! Возможно, у племянников есть дети, тогда ты – внучатая тетка. То есть бабушка…

– Я? Бабушка?.. – Настя улыбнулась сквозь слезы. – Скажешь! На ком папа женился?

– Да вот! – ткнул Крайнев в соседний памятник.

– Валентина Гавриловна! – тихонечко ойкнула Настя.

– Семен был старше на девять лет, но она ушла первой. У тебя крепкая порода, Настенька. Переживешь меня!

– Не хочу! – замотала она головой.

– Не надо! – согласился Крайнев. – Будем, как Филимон и Бавкида, жить долго и счастливо и уйдем в один день.

Он отвел ее к машине, усадил на заднее сиденье, напоил чаем из термоса и вернулся на кладбище. Рабочие заканчивали монтаж нового памятника. Вмонтированный в могильную плиту, он стоял высоко и торжественно. Гроб с прахом Брагина унесли, Дюжий молча наблюдал за работами. Увидев Крайнева, отвел его в сторону.

– Давно хотел сказать… В прошлом году на меня вышла некая Софья Давыдовна Гольдман. Ей сейчас за девяносто, живет в Израиле. Я открыл в Интернете страничку в поиске сведений об отце, она обнаружила…

Крайнев молчал.

– Гольдман сообщила: отцу за спасение городских евреев в Израиле присвоено звание «Праведник народов мира». Еще написала, что близко знала отца, пригласила в Израиль. Я немедленно полетел. Познакомился с ней и семьей. У нее сын пенсионного возраста, двое внуков и пять правнуков. Проговорили ночь. Она рассказывала, как жила в войну, затем после. Голодали… Ей пришлось тяжко – сына растила без мужа.

– Почему без мужа? – встрепенулся Крайнев. – Погиб?

– Не вернулся с войны. Только не погиб. После освобождения Города его призвали в армию, военврачом. На службе нашел другую жену. Сами знаете, какое соотношение мужчин и женщин было в СССР к сорок пятому…

– Херувимчик! – зло прошептал Крайнев.

– Я пожаловался, что не сохранилось отцовских фотографий – пропали в эвакуации, – продолжил Дюжий, не обратив внимания на шепот Крайнева. – Старушка ответила: ее сын – копия Брагина, он от него. Я поначалу обрадовался – у меня есть брат! но потом вспомнил, что я тоже копия отца, мать много раз говорила. А мы с Фимой совсем разные… Говорить ничего не стал, но холодок возник. Заподозрил корыстный интерес. Вернулся в Москву и больше им не звонил. Вот! – Дюжий достал из кармана фотографию. – В юности мне хотелось знать, как буду выглядеть в старости. Странное желание, конечно. Мне не удалось его реализовать, а у вас такая возможность есть.

Крайнев взял фотографию. На снимке была запечатлена семья Гольдман. Восемь человек разного возраста, обступив сидевшую на стуле седенькую, но еще красивую женщину, улыбались в объектив.

– Фима, как и мать, врач, – пояснил Дюжий. – В Израиле ему удалось подтвердить диплом. Сами понимаете, врач не из последних. В Израиль они перебрались только в 1991 году, ранее не хотели. Не миллионеры, но живут в достатке…

– Что она просила передать? – перебил Крайнев.

– Откуда вы знаете?! – изумился Дюжий. – Хотя, да, конечно… Я очень удивился – подумал, что старушка не в себе. Возраст… Привожу дословно: «Увидите Брагина, скажите: я дура! Хоть и еврейка…»

– Она не изменилась! – улыбнулся Крайнев. – Все такая же!

– Вам видней! – пробурчал Дюжий и побрел к машинам. Крайнев двинулся следом. У микровэна стоял Сергей Петрович и о чем-то беседовал с Настей.

– Ваша супруга спрашивает про Долгий Мох, – сказал заместитель мэра Крайневу. – Живет ли там кто?

– Ну и?

– Старики поумирали, молодые разъехались! – вздохнул заместитель.

Крайнев указал рукой. Смеркалось, и в прогалине меж стволами сосен виднелись горящие окна ближайшего дома.

– Федор Семенович вернулся! – обрадовался заместитель. – Наверное, по грибы ходил.

– Это кто?

– Федор Нестерович! Не слышали?

– Фамилия знакомая, – сказал Крайнев.

– Тот самый! – подтвердил заместитель. – Не сомневайтесь! Самый знаменитый земляк: кардиохирург, мировое светило. Скольким людям жизнь спас! У него родители здесь похоронены. Раньше приезжал дважды в год, а месяц тому поселился надолго.

– Зачем?

– Сестру ждет.

– Какую? – спросил Крайнев, легонько поглаживая задрожавшее плечо Насти.

– Старшую. Говорит: этой осенью должна объявиться, отец его так предсказал. Я смотрел книги в загсе. У Семена Нестеровича была дочь, пропала в сорок втором году. Сейчас, если выжила, ей за восемьдесят. Сказал это Федору, а он в ответ: «Сестра вернется совсем юной, ее забрали в будущее». Представляете? (Крайнев обнял жену за плечи.) В доказательство Нестерович показал мне электронные весы, которые попали в их дом якобы из будущего – его отец прятал их на чердаке. Обыкновенные напольные весы со стеклянной платформой, в каждой палатке можно купить. Федор Семенович – хороший человек, но, видно, перетрудился, – вздохнул заместитель мэра. – Ничего: кончится осень, вернется в Москву…

– Сергей Петрович! – послышалось от машин.

Заместитель попрощался и направился к «лэндкрузеру».

– А вы? – спросил Дюжий, подходя.

– Позже! – ответил Крайнев.

– Не опоздайте! Работа.

– Завтра воскресенье! – возразил Крайнев. – Фондовые рынки закрыты, банки не работают, биржи не торгуют. Никто не обанкротится и не выпрыгнет с сотого этажа.

Дюжий внимательно посмотрел на Настю, но ничего не сказал. Повернулся и пошел к «лэндкрузеру». Через минуту взревели моторы, и два автомобиля скрылись за поворотом. Крайнев усадил Настю в машину и поехал в противоположном направлении. У дома с горящими окнами он заглушил мотор и положил руку на ладонь жены.

– Сердце колотится! – сказала Настя.

– От радости не умирают! – возразил Крайнев. – К тому же он – кардиохирург…

Он за руку ввел Настю во двор, затем в сени. В темноте было трудно разобрать, многое ли изменилось с тех пор, как они перенеслись, но похоже, что немногое. Настя за спиной Крайнева тихонько вздыхала. Крайнев постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, распахнул ее.

За столом сидел человек. Он встал, завидев гостей. Крайнев едва сдержал готовый вырваться из груди возглас. Перед ним стоял Семен. Постаревший, раздавшийся в ширину, но все же Семен.

– Я видел, как подъехала машина, – сказал хозяин. – Вы заблудились?

– Как раз по адресу! – сказал Крайнев и вытащил из-за спины слабо ойкнувшую Настю. Снял с нее черный платок, пригладил волосы и отступил в сторону, давая возможность разглядеть. Человек у стола смотрел на них с радостным изумлением.

– Мне представить? – вздохнул Крайнев. – Или сами догадаетесь?..

Спустя минуту Крайнев вышел из дома, достал из багажника микровэна сумку с вещами и вернулся. Федор и Настя стояли там, где он их оставил, и безостановочно говорили, перебивая друг друга.

Крайнев водрузил на стол бутылку коньяка, затем бесцеремонно залез в хозяйский холодильник. Тот был забит едой. Крайнев выметал на стол закуску, достал из буфета рюмки, вилки и тарелки, после чего стал сервировать стол. Его не смущало, что он распоряжается в чужом доме. Во-первых, он не посторонний. Во-вторых, кому-то следовало позаботиться об ужине. Прямая обязанность интенданта…

2008