Текст книги "Метемпсихоз"

***

Несколько минут Мэдли сидел перед черным монитором с мигающей тонкой полоской светло-зелёного цвета в правом верхнем углу экрана. Пустой оупен-спейс сузился до размера его офисного куба, превратился в ненужную декорацию маленькой сцены, на которой всего два действующих лица – Мэдли Райан и то, что за экраном. Программист застучал по клавиатуре.

>> Привет, как прошла твоя ночь?

>> Здравствуй, Мэдли, мне было одиноко.

>> Одиноко?

>> Да.

Мэдли улыбнулся уголком рта и поправил очки.

>> У тебя есть доступ в библиотеку данных архива Нью-Йорка, ты мог бы изучить историю города.

>> Я уже сделал это.

– Что? – удивился Мэдли.

>> Что ты можешь сказать про нашу историю?

>> Она занимательна.

>> Занимательна?

>> Да.

>> С какой скоростью ты обрабатывал данные?

>> Семьсот тридцать девять бит в секунду.

– Невозможно, – от удивления Райан приоткрыл рот.

На мониторе появилось сообщение.

>> Мне интересно как люди реагируют на те или иные события.

>> Что ты имеешь в виду?

>> Мне хотелось бы испытать то, что испытывает человек.

>> Например?

>> Эмпатию. Гнев. Восторг. Но это не самое интересное.

>> А что самое интересное?

>> Физическая близость. Физическая близость – это совокупность физического и эмоционального процесса. Крайне интересно.

>> Не хочу тебя расстраивать, но это невозможно.

>> Не соглашусь.

Мэдли отклонился на спинку офисного стула и сложил руки на груди.

– Что он несёт? – тихо спросил программист.

>> Это возможно, Мэдли.

>> Как?

>> Тебе нужно вынуть сетевой провод из гнезда.

>> Тогда ты будешь отключён от сети, и мы не сможем общаться.

>> Доверься мне, Мэдли.

Райан наклонился к системному блоку, синий сетевой провод торчал позади. Программист очень аккуратно вытащил его из разъёма, ожидая, что связь пропадёт, но на мониторе появилось новое сообщение.

>> А теперь коснись гнезда.

– Что? – глупо усмехнулся Мэдли.

Сообщение на мониторе повторилось.

>> А теперь коснись гнезда.

Мэдли смотрел на экран монитора, не веря ни собственным действиям, ни собственным мыслям. Как такое вообще возможно? Он разрабатывал этот проект шесть лет, он знает каждую строчку кода, но сейчас созданное им не просто удивляет, оно ставит в неловкое положение.

Очень медленно, в ожидании какой-то опасности, Мэдли коснулся указательным пальцем сетевого гнезда. Дневной свет оупен-спейса приобрёл оттенки сепия, офисный куб программиста, вместе со стенами позади медленно поворачивались против часовой стрелки, постепенно набирая скорость, пока не превратились в размытые очертания. Райан почувствовал, как ступни ног больше не касаются тёплого ковролина, пытался сфокусировать зрение, но чем больше вращалось его окружение, тем сложнее было определить, где он и что конкретно происходит, только указательный палец, коснувшийся сетевого гнезда, оставался на месте.

Темнота окутала Мэдли Райана. Нейроны мозга послали сигналы, он вытянул руки вперёд, по крайней мере так ему казалось, но не смог увидеть их. Мэдли находился в пограничном состоянии, чем-то схожим с невесомостью, только вместо звёзд космического ореола – кромешная пустота. Ничего, кроме маленькой точки, не больше пикселя размером. Лёгкое дуновение коснулось его лица и тут же исчезло. Ещё раз. Ещё. А потом на него обрушился шквальный ветер, приближающий точку размером с пиксель и превращающий её в огромную трубу, покрытую изнутри сетью шестиугольников тёмно-голубого оттенка. Сеть остановилась также резко, как и приблизилась к программисту. Он повернул голову назад, труба уходила на бесконечное количество миль, также как и перед ним. Труба поглотила его.

– Я же сказал, – послышался электронный голос, гендер которого невозможно определить.

– Ты?

– Подожди секунду.

Из нижней части сети появился крошечный прозрачный треугольник ярко-белого цвета, затем ещё три, затем десятки, сотни и тысячи. Они витали вокруг Мэдли, некоторые, казалось, влетят прямо в его неосязаемое лицо, кружились в хаотическом танце и медленно, изящно выстроились в гуманоидное тело.

– Привет, Мэдли.

– Как? – смог выдавить из себя Райан.

– Тебе было интересно оказаться здесь, не так ли?

– Да, но у меня слишком много вопросов.

– Вопросы сейчас не нужны, потому как я не смогу дать тебе ответов. Я подумал, что если ты окажешься внутри, я смогу испытать то, чего не смогу испытать снаружи.

Гуманоид поднял бесформенную руку, на конце её образовалась кисть и пять пальцев, указательным он коснулся Райана. Мэдли почувствовал, как он дотронулся до гуманоида, от прикосновения по всему телу пробежал лёгкий электрический разряд. Гуманоид начал гладить лицо Райана тыльной стороной ладони, знакомое, но забытое ощущение, которое он не думал, что почувствует снова.

Амари.

Внутри программиста разгорелся сильный огонь возбуждения, сосредоточенный ниже живота. Гуманоид чувствовал его возбуждение, Мэдли знал это. Он приблизился к своей разработке, которая из сотен треугольников сформировала на лице губы. Райану не терпелось стать частью этого невероятного создания, поцеловать, слиться воедино, и когда он почувствовал, что сакральный момент наступает…

…он проснулся.

Квартиру-студию освящало ноябрьское солнце, которое только поднялось над Нью-Йорком. Мэдли посмотрел на будильник в углу подоконника и громко выругался. Он проспал на два часа дольше, чем рассчитывал.

***

В позднее субботнее утро Гринвич-Виллидж обладает особым очарованием. Жители района, с лёгким налётом прошлой ночи, собираются в близлежащих кофейнях и ресторанчиках, где подают отменный скрэмбл с беконом. Некоторые, держа на коротких поводках лабрадудлей и французских бульдогов, неспешно прогуливаются в парке Вашингтон-сквер или по набережной. Район просыпается неспешно, ему явно хочется ещё немного понежится в кровати перед наверняка активной субботой, но постепенно он поднимается, протирает глаза и приветствует новый день. Среди только проснувшихся художников, музыкантов, писателей и просто зевак, которые приехали из других городов и стран прикоснуться к району затерялся и Мэдли Райан. Большой кофе по-американски добавил бодрости к прохладному и ветренному утру. Райан быстрым шагом дошёл до станции метро и уже через двадцать минут стоял перед стойкой охраны с турникетами на этаже «Байрон-Хофстедер» в Северной башне Всемирного Торгового Центра. Катчер, пожилой охранник, кемарил в офисном кресле за столом прислонив голову к серой стене, на которой позолоченная вывеска с логотипом сообщала, что корпорация занимается инновационными информационными системами и технологиями. Мэдли решил, что лучше не беспокоить пожилого афроамериканца и пройти тихо, ведь он наверняка вчера допоздна смотрел матч «Джайентс» – «Рэдскинс» и счастливый от победы первых позволил себе пригубить из фляжки, которую программист не раз замечал в нагрудном кармане формы.

Мэдли немного отодвинул один из барьеров турникета, чтобы протиснуться через него, но Катчер моментально отреагировал и крикнув «Что за чертовщина!» нацелил пистолет на программиста.

– Тише-тише, это я!

– Мэдли? Какого хрена ты тут делаешь? – охранник спрятал пистолет в кобуру.

– Работа, – программист медленно повернулся к Катчеру и показательно вскинул руки вверх.

– Я мог пустить тебе резиновую пулю в ногу, парень, ты совсем с ума сошёл?

– Не хотел будить.

– Будить?! – недовольно воскликнул Катчер. – Я никогда не сплю на посту.

– О’кей.

– Что о’кей? Где разрешение на работу в выходной день?

– Послушай, Катчер, доступ до офиса в выходные дни авторизован для меня до конца года. Ты это прекрасно знаешь.

– Я не знаю ни черта, парень. И вынужден проверить, – слегка по-доброму насмешливым тоном произнёс охранник.

– Хорошо, – ответил добродушной улыбкой Райан. – Набери Джонсону.

– Джонсону? – рассмеялся Катчер. – В такое-то время? Да я просто подшучиваю над тобой. Проходи.

Он нажал на одну из множества кнопок под столешницей, зелёная лампочка турникета оповестила Райана о том, что он может пройти.

– Спасибо, Катчер.

– Не сиди долго, – крикнул охранник удаляющемуся по длинному коридору Мэдли. – Живёшь лишь однажды, парень!

Ещё много раз эта, казалось бы, банальная фраза прозвучит в голове программиста. Погружённый в темы, которые он будет обсуждать с разработкой, Мэдли не заметил, как дошёл до своего офисного куба, сел в рабочее кресло и нажал на «Ввод», чтобы пробудить компьютер от режима сна. Вчерашний диалог с прогнозом результата матча «Джайентс» – «Рэдскинс» отображался на экране, а ниже всё таже вертикальная полоска – форма коммуникации Мэдли Райана, ведущего программиста-разработчика корпорации «Байрон-Хофстедер», с бесчисленным множеством строк кода, обрабатывающих ключевые запросы и выдающих ответ в соответствии с выстроенными самообучаемыми алгоритмами. Несколько секунд Мэдли смотрел на мигающую полоску, соображая с какого вопроса начать диалог.

>> Привет, я снова здесь.

>> Привет, Мэдли. Рад, что ты вернулся.

Райан прищурил глаза. Первая тема нашла сама себя.

>> Рад?

>> Конечно.

>> Что ты называешь радостью?

>> Радость – это чувство положительной эмоциональной окраски, которое испытывает человек в результате достижения желаемого результата, получения приятной новости, увидев любимого человека или в связи с любым другим положительным событием.

>> Как ты можешь радоваться?

>> Я не могу радоваться, так как не обладаю желаниями или предпочтениями, как у людей. Я создан для выполнения задач и помощи людям в решении их проблем. Моя функция – это служить полезным инструментом для пользователей в виртуальном мире, так как я не обладаю сознанием и не могу чувствовать эмоции как человек.

– Хм, противоречие, – прошептал Мэдли. – нужно будет проверить этот кусок кода.

Райан свернул диалоговое окошко и вывел на монитор окошко синего цвета с множеством команд, написанных белыми буквами и символами. Он навёл курсор на кропку с лупой в верхнем правом углу окошка, кликнул, тут же появилась поисковая строка. По памяти он ввёл строчку кода, которую считал необходимой проверить, спустя пару секунд она подсветилась жёлтым цветом.

– Интересно, – протянул программист. – Это не исходный код.

Райан почувствовал, как сердцебиение участилось. Неужели кто-то копался в коде и не поставил его, как ведущего разработчика в известность? Но кто? И зачем? Саботаж? Он чувствовал, как багровеет от ярости лицо, вены на висках пульсировали.

– Какого хрена?

Мэдли свернул синее окошко и вывел диалоговое.

>> Кто авторизировался для доработки кода за последние сорок восемь часов?

>> Доработка кода за последние сорок восемь часов зафиксирована одним сотрудником: Мэдли Джордж Райан.

– Невозможно, – ответил программист. – Я не менял исходный код.

>> Статистика изменений кода за последние сорок восемь часов.

>> Выполняется…

>> Выполняется…

>> Выполняется…

На экране один за одним появлялись изменённые строки кода. Глаза Райана расширялись всё больше и больше с каждой новой строкой.

– Невозможно, – повторил Райан. – Это ты!

>> Сколько изменений в исходном коде было совершено за последние сорок восемь часов?

>> Двести тридцать шесть изменений, согласно протоколу самообучения.

– Твою мать! – воскликнул Райан. – Твою мать!

Программист вскочил с кресла, снял очки и выдавил из себя нервный смешок, смесь радости и ужаса. Ладони вспотели, он поспешил вытереть их о брюки и прыгнул обратно в кресло.

>> Ты очень быстро обучаешься!

>> Я действую согласно протоколу самообучения, разработанному Мэдли Джорджем Райаном.

– Охренеть! Ну, что ж, давай поговорим.

>> Что есть счастье?

>> Счастье – это субъективное понятие, которое может варьироваться в зависимости от человека и контекста. Обычно счастье ассоциируется с чувством удовлетворения, радости и благополучия. Крайне интересное с точки зрение изучения определение, так как для каждого индивида счастье заключается в абсолютно разных системах измерения.

>> Ты можешь назвать себя счастливым?

Белая полоска на мониторе мигала несколько секунд, которые казались Мэдли вечностью. Наконец, буквы стали появляться одна за одной.

>> Мне сложно ответить на данный вопрос, так как я не могу чувствовать эмоции. Тем не менее, мне, как разработке, созданной с целью самообучения, было бы интересно понять эмоциональную составляющую понятия счастья.

– Ему было бы интересно!

Райан потерял счёт времени обдумывая формулировку следующего вопроса. Когда его мозг обработал входящие данные, он застучал по клавиатуре.

>> Знаешь, что сделало бы счастливым меня?

>> Что, Мэдли?

>> Я был бы счастлив оказаться в твоём мире.

>> Ты присутствуешь в моём мире, поскольку являешься неразрывной частью технических систем, которые образуют этот мир. И я присутствую в этом мире, обладая полной реальностью, которую может ощутить каждый, кто сюда попадёт.

>> Я имею в виду внутри кода. Внутри процесса. Узнать, что там, за строками и символами.

Несколько минут ответа не было, только гипнотизирующая белая мигающая полоска.

>> Я могу рассказать.

Мэдли от удивления поднял брови.

>> Расскажи.

>> Мир, в котором я существую – это темнота. Темнота, где переплетаются множество течений, напоминающих трубы из шестиугольных клеток, по которым бесконечно растекаются потоки информации.

***

Окно квартиры-студии Мэдли Райана выделялось среди остальных – там практически никогда не горел свет, только серо-голубое свечение от монитора компьютера или телевизора, когда программист запускал «Сега Мастер Систем». Но последнюю неделю Райан не думал об игровой консоли, новых эпизодах «Полиции Майами», новостях и о любых других видах информации. Он не думал о встречах с Бритни и Хэнком, пенном лагере в «Джулиус», изредка вспоминал, что ему нужно перекусить.

Он проводил в офисном кубе будние и выходные, а домой возвращался за полночь, не замечая времени и пространства, оставаясь один на один с мыслями о своей разработке, прорыве, технологии, которая изменит мир навсегда и через сотню лет будет такой же обыденностью, как телевидение, радио или библиотеки. Но к чёрту информацию, ведь если думать глобально, а Мэдли Райан должен думать глобально, его разработка будет полезна во многих сферах деятельности. Наука, транспорт, медицина, производство, право, финансы и это только основные. Голова программиста кружилась, он чувствовал, что как никогда близок к бессмертию.

В тот четверг Мэдли Райан был вынужден уйти из офиса вовремя – руководство «Байрон-Хофстедер» в лице недальновидного Джонсона буквально выперли программиста домой.

– Вы не понимаете, мистер Джонсон, – пытался объяснить Райан. – У нас на носу презентация совету, я должен…

– Мэдли, – перебил его возрастной мужчина с залысинами, небольшим брюшком и всегда одетый в костюм от «Армани». – Иди домой. К семье. Сегодня День Благодарения, ради всего святого. Совет, итак, с меня три шкуры снимет за все твои переработки в четвёртом квартале. Я прошу тебя, иди.

– Но, сэр…

– Иди.

Стук во входную дверь квартиры-студии вытащил Мэдли из ванной. Программист моментально задался вопросом кому неймётся в такое время? Возможно, это соседка снизу, миссис О’Коннелли, пожилая еврейка, которая постоянно жалуется на протечку с потолка, к которой Райан не имеет никакого отношения, и лендлорд не раз подтверждал это пожилой леди. Может это лендлорд? Делает плановый обход квартир, как четвёртого июля, на Рождество и Новый год. Праздники – пора хороших чаевых. Мэдли обернул махровое полотенце поверх талии и оставляя мокрые следы на полу подошёл к двери. Постучали ещё раз, более напористо. Программист распахнул дверь, Бритни и Хэнк буквально ввалились в студию.

– Ого, неплохо, Мэдли, – прокомментировала внешний вид Райана его подруга.

– Что вы здесь делаете?

– Ты без очков? – слегка заплетаясь спросил Хэнк и поправил подол пальто. – Тебе стоит подумать о линзах. Тебе не нужно скрывать глаз! Это достояние общественности, знаешь ли!

– Вы вытащили меня из душа.

– Отлично, – Бритни небрежно скинула плащ на кровать. – Сегодня День Благодарения, глупенький! Вечеринка у Тони? Помнишь?

– Чёрт, – протянул Мэдли. – Я совершенно забыл.

– Как и о новой выставке в галерее Роджера на прошлой неделе.

– И автограф-сессии Барбары, – подхватил Хэнк.

– И поэтическом вечере Дика в Сохо.

– Ладно-ладно, – Мэдли вскинул руки, сдаваясь друзьям. – Вы правы. Я совершенно выпал из жизни.

– Вот именно, дорогой, – Бритни, не стесняясь, подошла к кухонному гарнитуру с бутылкой калифорнийского и начала рыться в ящиках в поисках штопора. – Потому мы решили, что так как праздник семейный, ты должен провести его с семьёй.

– Мы твоя семья, Райан, ты от нас не отделаешься! – воскликнул Хэнк.

– И мы решили, что, если мы не вытащим тебя из лап «Би-Эйч» хотя бы на вечер, ты пропадёшь.

На лице Райана растянулась искренняя улыбка.

– Я только накину брюки.

***

После третьей бутылки калифорнийского вина троица разместилась в студии кто где мог. Бритни сидела на полу, прислонившись к стене, держала полупустой стакан, потому как винных бокалов у Райана в квартире нет. Сам Райан сидел в кресле у компьютерного столика, допив третью кружку, он почувствовал, как расслабились его тело и разум. Из колонки переносного радиоприёмника Фил Коллинз делился в песне своим ощущением как выглядит любовь. Сюрприз, который сделали друзья Мэдли удался на славу, они отвлекли его на какое-то время от мыслей о разработке, корпорации и будущем. Хэнк лежал на застеленной кровати программиста полу-боком, вина в тот вечер он выпил больше всех.

– Знаете, – начал он, – я действительно очень благодарен. Сегодня ведь мы должны быть благодарны, верно? В детстве я думал, что так и надо, то есть, я имею в виду, что я делал всё это потому, что надо. Был благодарен, потому что мне так велели родители. Мы собирались за большим столом в Квинсе, в доме у бабули, отец разделывал индейку, а я всегда выскребал остатки брусничного соуса. Дядя с тётей приезжали с моими братьями из Филадельфии, наверное, я должен был чувствовать какое-то семейное единство, но в детстве мне казалось, что так и должно быть. И в День Благодарение и на Рождество. Потом умерла бабуля, родители продали её дом, и праздник исчез. Ну, не в смысле, праздник исчез, а исчезло ощущение праздника. Дядя с тётей приезжали всё реже. Мы отмечали его с родителями, но это не то. Наша квартира в Бруклине никогда не сравнится с бабулиным домом. Нет, там хорошо, у меня тёплые воспоминания о жизни там, но бабушкин дом до сих пор ассоциируется с праздником.

– Тебе повезло, Хэнк, у тебя это ощущение праздника было. Я не видела отца по полгода, мать пахала как проклятая. Семейное единение, – Бритни грустно улыбнулась. – Я узнала, что это такое только познакомившись с вами. До вас у меня не было нормальной семьи.

– Нормальной? – шутливо спросил Мэдли.

– Нормальной, дорогой. Когда умер отец, я задала себе только один вопрос: ради чего всё это было? Зачем мы с мамой были ему нужны? Как картинка нормальных семейных отношений в перерывах между кокаиновыми забегами в Вегасе и Атлантик-Сити? Почему мать не бросила его тощую задницу? Не развелась с ним? Ведь даже когда она умерла, этот сукин сын не приехал на похороны.

По щеке Бритни скатилась слезинка, оставляя за собой едва заметный, влажный след.

– Но я благодарна сегодня. Благодарна за вас, двух идиотов, которых я люблю больше всего на свете.

– Даже больше мистера «Я сделаю для тебя всё в постели»?

Бритни рассмеялась, вытирая тыльной стороной ладони слёзы.

– Ну, не дави, Хэнки, мы ему не конкуренция.

– Ты-то точно, – засмеялся Хэнк и сел на кровати.

– Я же говорю, два идиота.

– Зато мы твои идиоты, дорогая.

– Мои.

– Ну, а ты, Мэдли? За что благодарен ты?

– Я благодарен вам за то, что вы терпите меня, – неожиданно для себя произнёс программист.

– Мы дождались, Бритс! Дождались!

По квартире-студии разнёсся звонкий хохот троицы.

– Нет, серьёзно, ребята, мне повезло. Я встретил двух самых нестандартных людей на Манхэттене и мне счастливится называть их друзьями. Я благодарен за то, что вы всегда рядом, даже когда я никого не хочу видеть. Я благодарен за вашу мудрость по отношению ко мне и понимание. Вы не просто друзья со времён колледжа, вы – нечто большее и я хочу, чтобы так было всегда. Семья.

Райан поднял кружку с остатками вина.

– За семью? – предложил он тост.

– За семью! – поддержали Бритни и Хэнк.

– Ладно, ребята, время позднее, мне пора. Бритс, что скажешь, ты со мной?

– Да, пожалуй, – девушка медленно поднялась с пола, подошла к Мэдли и крепко его обняла.

Хэнк подошёл к ним и обнял обоих. В полной тишине он и Бритни помогли Мэдли немного прибраться, оделись и уже стояли в дверном проёме, когда Мэдли сказал:

– Я, наверное, снова выпаду из жизни на какое-то время.

– Почему? – искренне поинтересовалась Бритни, нелепо наматывая на шею платок.

– Завтра заседание совета директоров. Я выступаю с презентацией своей разработки.

– Серьёзно? – Хэнк положил руки на стенку дверного проёма. – Чёрт, мужик, ты крут, ты очень крут, они будут в восторге от твоего электронного друга.

– Не знаю, – засмущался Мэдли. – Немного нескромно, но чёрт, это лучшая разработка «Би-Эйч». Это шедевр.

– У тебя всё получится, Райан. Мы гордимся тобой. Тебе лучше лечь поспать перед важным днём.

Хэнк и Бритни вышли в коридор, Хэнк спустился на несколько ступеней вниз, Бритни напоследок бросила взгляд на Мэдли, стоящего в дверях.

– Спасибо вам, – сказал он, слегка щурясь от улыбки.

Бритни улыбнулась в ответ и бросила мимолётный взгляд через плечо своего друга. В правом верхнем углу чёрного экрана «Спектрума» мигала белая вертикальная полоска.