Текст книги "Критическое погружение"

Глава 3

– У нас прекрасное алиби! – обрадованно сказал Гарик, незаметно передавая Климу еще одну пластиковую карточку.

– Почему ты так решил? – спросил Клим, не открывая глаз.

Откинувшись на боковую стенку полицейского фургона, Клим, закрыв глаза, занимался аутотренингом, понимая, что предстоят утомительные полицейские допросы.

Взрыв в порту, вернее, два взрыва и пожар на танкере заставят полицию и контрразведку работать не покладая рук.

Если один взрыв можно еще списать на случайность, то второй никак не спишешь.

«Хотя почему нельзя? В нашем мире все можно! Взорвался один топливный бак из-за статического электричества, а за ним второй – все путем!» – вмешался, как всегда, некстати внутренний голос, вызывая Клима на дискуссию.

Сил полемизировать со своим внутренним голосом у Клима не было, и поэтому, заглушив его, он продолжил размышлять по поводу дальнейшего поведения в сложившейся ситуации:

«Можно, конечно, встать в гордую позу партизана на допросе в гестапо, но неизвестно, как на такое поведение отреагируют местные полицейские. По идее они должны испытывать нежный трепет по отношению к белому человеку. Но, исходя из тех же соображений, только расставив акценты по-другому, аборигены могут испытывать ненависть к белым колонизаторам, много лет беззастенчиво грабящим несчастных черных людей».

Размышления Клима прервал Гарик, задавший вопрос на русском языке. Третий участник их «мирного» общества пока не сказал ни слова. Парень мирно спал, привалившись спиной к стенке полицейского фургона.

– Во время второго взрыва мы мирно сидели в баре, и это могут подтвердить двое полицейских, которые нас арестовали, – быстро ответил Гарик, делая озабоченное лицо.

– Мы во время первого взрыва тоже сидели в баре! Абсолютное алиби, которое могут подтвердить стражи порядка! – вставил слово Клим, внимательно вслушиваясь в интонации своего собеседника.

– О чем я и говорю! Только вот нас долго везут! – озабоченно сказал Гарик, обнаружив великолепное знание русского языка, который он не забыл за столько лет эмиграции.

– Все правильно – нас слишком долго везут. Насколько я понимаю в дислокации городка, который, по моим скромным подсчетам, можно обойти за час пешком, полицейский участок должен находиться в центре населенного пункта. Нас везут уже минут сорок и непонятно куда, – озабоченно сказал Клим.

– Ты у нас тут парень новый, а вот я здесь живу уже почти год… – начал рассказывать Гарик.

Клим нетерпеливо прервал своего собеседника, толкнув ногой. При этом рукой Клим красноречиво показал на правое ухо.

Гарик досадливо поморщился и тем не менее продолжил, перейдя на английский язык:

– У нас такое событие случилось первый раз!

«Слава богу, что не стал говорить на иврите!» – мысленно похвалил Гарика Клим.

– Мне кажется, нас везут за город! – заметил Клим, ощущая, что на дороге появилось больше ям и рытвин.

Дороги в столице Амантейских островов были не в пример лучше родных российских, а вот появление ям ясно показывало, что шоссейные дороги кончились и начались грунтовые.

– Только дорога, ведущая к английской базе, сейчас разбита и не ремонтируется, – не открывая глаз, выдал информацию третий участник одиссеи.

– Не нравится мне эта поездка, – лениво сказал Клим, пошевелив правой ногой, на которой был прикреплен неизменный нож – по виду типичный нож боевого пловца «Атак», а на самом деле – подарок Дейла, обладавший многими практически волшебными свойствами, которые Клим не мог толком объяснить.

– Я тоже не в восторге, но что мы можем сделать? – вяло сказал Гарик, бессильно опустив тяжелые плечи.

Клим заметил, что за прошедшие годы коллега по занятиям подводным спортом мало изменился. Глубже стали только морщины на будто бы рубленом лице, появились горизонтальные морщины на высоком лбу, да цвет лица стал чернее.

«Немудрено иметь загорелый вид! Под жарким солнцем Земли обетованной любой загорит, как негр!» – сам себе сказал Клим. А внутренний голос моментально откликнулся:

«Чем тебе не нравится цвет лица Гарика?»

«Я же не сказал, что мне не нравится! Гарик всегда был смуглым!» – попробовал возразить Клим.

«Посмотри на себя! Гарик на сколько лет старше тебя? Лет на восемь, а то и десять! Ни капли жира – работает тюленем, а ведь ему уже под шестьдесят лет!» – ехидно сказал внутренний голос.

«Я вроде тоже пока не на пенсии», – попробовал возразить Клим.

«Но выглядишь ты хуже Гарика!» – вынес вердикт внутренний голос.

«Продукты в Израиле самые экологически чистые во всем мире! В России мы едим черт-те что и черт-те как!» – попробовал возразить Клим, на что внутренний голос сразу нашел контраргумент:

«Ты так много в России бываешь, что скоро забудешь, как говорят по-русски!»

«Ничего я не забуду!» – успел возразить Клим, как машина начала притормаживать.

Неловко поднявшись, Гарик правой рукой сделал комбинацию из пальцев.

На языке боевых пловцов всего мира этот знак означал «Опасность!»

Бросив взгляд в левый верхний угол передвижной железной камеры на колесах, в которой их везли, Клим заметил красный блеск объектива видеокамеры, установленной в неосвещенном углу.

Завизжали несмазанные петли ворот, и машина снова тронулась. В маленькое окошко впереди потянуло свежим воздухом. В воздухе пахло горелой нефтью и жженой бумагой.

Переехав лежачего полицейского с внутренней стороны ворот, машина взревела двигателем и начала карабкаться на откос. Судя по наклону пола автомобиля, откос был градусов тридцать.

Пробуксовав, автомобиль переехал еще одно препятствие и, резко качнувшись, сбросил обороты двигателя. Машина остановилась, водитель переключил скорость и снова тронулся, постепенно набирая скорость.

– Мы едем по бетонному покрытию! – выдал информацию парень, имя которого Климу так и не сказали.

Показывать, что Клим не знает по имени своего товарища, было нельзя, тем более что ящик, куда их посадили, находился под постоянным аудио– и видеоконтролем.

– Не очень хороший бетон! – отозвался Клим.

Он посмотрел по сторонам и впервые обратил внимание на дверь, через которую их ввели в железную коробку, в чреве которой они сейчас находились. Тяжелая дверь, сделанная из листовой стали толщиной миллиметра четыре, запиралась на мощную щеколду, о чем свидетельствовал противный скрежет практически не смазываемого запорного устройства.

Гарик развел руками, показывая, что пока надо подождать.

Машина взревела двигателем, отчего железные стенки ящика завибрировали, и остановилась.

Щеколда на двери резко завизжала, и парень моментально вскочил.

Клим обратил внимание, как молодой человек двигается. Блондин двигался очень пластично, словно его тело перетекало из одного положения в другое.

«Парень не так прост, как хочет казаться. С ним надо держать ухо востро!» – подумал Клим, неторопливо вставая со своего места.

Гарик всем своим видом показывал, что он совершенно не волнуется.

«Хорошие нервы у человека», – восхитился Клим.

Дверь откатилась вправо, и появился худощавый белый, вооруженный английским автоматом Томпсона времен Второй мировой войны.

«Руки за голову! На выход по одному!» – приказал худощавый охранник, поднимая автомат на уровень пояса. До этого автомат охранника болтался ниже бедра, вызывая внутреннюю усмешку у Клима.

«Тебя вырубить – ничего не стоит!» – прикинул Клим.

«Но кто даст гарантию, что за дверью не прячется еще один охранник?» – возник риторический вопрос.

Вся троица арестованных дисциплинированно подняла руки.

– Ты, старый! На выход! – скомандовал вооруженный цербер, отступая за дверь.

Едва Гарик скрылся за дверью, как блондин вскочил и бросился к двери.

Но едва он сделал шаг за порог, как согнулся и упал обратно на спину.

Глава 4

Стукнув костяшками пальцев по двери, Клим прислушался. За дверью было тихо.

Еще раз легонько стукнув по железной двери, которая в ответ негромко загудела, Клим приложил к ней ухо – никакого эффекта.

– Вставай, болезный! – по-русски сказал Клим, махнув для выразительности рукой.

Понимал по-русски блондин или нет, Клим не понял, но тот бодро поднялся и первым пошел на выход.

Едва блондин ступил на первую ступеньку, как в лицо ему тотчас ударил яркий свет.

Зычный голос рявкнул по-английски:

– Руки за голову!

Блондин дисциплинированно выполнил указание, но, по мнению охраны, недостаточно быстро.

Последовал молниеносный удар ногой в промежность, от которого блондин молча упал головой вперед.

– Ты, белый, быстрее двигайся, если хочешь сберечь собственную задницу! – рявкнул все тот же голос.

Клим не стал испытывать судьбу и выскочил с поднятыми руками из фургона.

Увидев летящую в свою промежность ногу, обутую в солдатский ботинок, Клим специально споткнулся и всей своей более чем стокилограммовой массой рухнул на ногу.

Охранник, лица которого Клим не видел из-за слепящего света, взвыл нечеловеческим голосом и покатился по бетону.

Резко прозвучала автоматная очередь.

Клим, действуя на одних рефлексах, мгновенно упал, перекатился и ушел в тень из освещенного пространства.

Только сейчас, лежа под передним колесом грузовика, Клим смог оценить ситуацию.

Три металлических фургона, образовав правильный треугольник, стояли перед двухэтажным кирпичным зданием с высоким крыльцом.

Облокотившись на металлические перила, на крыльце гордо стоял маленький белый мужчина в гражданском костюме светлого цвета.

Худое, все испещренное глубокими морщинами лицо белого показывало, что он не новичок в здешнем климате и провел в здешних местах самое малое лет двадцать. Клим знал этот тип людей – худощавые, жилистые, с продубленной на солнце кожей, они были намного выносливее аборигенов.

Колонизаторы, много лет нещадно эксплуатировавшие Амантейские острова, оставили о себе не только память как о поработителях, но и пищевую промышленность, дороги и приличную секретную службу.

Белого, стоявшего на крыльце, звали Амадей Фейрос, и он имел честь возглавлять секретную службу при президенте Амантейских островов.

У Клима немного отлегло от сердца.

«Значит, нас заграбастала местная охранка, а не какие-то там неизвестные люди!» – понял Клим, осторожно выглядывая из-под колеса полицейского фургона, на котором его привезли.

Местные стражи правопорядка не отличались кротостью нравов, но их поведение хотя бы можно прогнозировать.

У первой ступеньки крыльца, держась правой рукой за бок, стоял, согнувшись в три погибели, Гарик.

Блондин, качаясь как маятник, находился в трех метрах от Клима, держась обеими руками за свое мужское достоинство.

«Бедный парень! Как тебе сегодня досталось!» – пожалел Клим блондина, прикидывая, что делать дальше.

Полицейского со сломанной ногой уже унесли двое коллег, так что можно было не опасаться немедленной мести сослуживцев, которые не рвались сразу отомстить обидчику.

– Один ушел! Спускай собак! – раздалась команда Амадея, который имел звание суперинтенданта.

Чему это звание равнялось в переводе на российские, Клим не знал, но точно не ниже полковника, а то и генерал-майора, судя по той властности, с которой Амадей отдавал команды.

Высокий темнокожий полицейский, не торопясь, побежал к крайнему фургону.

– Я сдаюсь! – крикнул Клим, выскакивая из-за колеса.

Амадей, брезгливо оттопырив нижнюю губу, процедил:

– Имя?

– Амит Эшкоп, сэр! – вытянулся Клим.

– В армии служил? – последовал новый вопрос Амадея.

Интуитивно Клим понял, что надо отвечать быстро, как и положено бывшему военнослужащему.

– Так точно, сэр! – еще более вытянулся Клим, на всякий случай немного выпятив живот. Не следовало показывать, что он в хорошей физической форме.

Клим краем глаза глянул на Гарика, который еще больше согнулся, одновременно показывая два пальца. Как оказалось, Гарик правильно оценил обстановку и предугадал следующий вопрос.

– Звание, задержанный? – процедил Амадей.

– Лейтенант запаса, сэр! – не задумываясь ответил Клим, припоминая, какие части в израильской армии он знает. Кроме тринадцатой флотилии боевых пловцов, на ум пока ничего не приходило.

– В какой части служил? – снова быстро последовал вопрос, на который Клим должен был ответить без запинки.

«Вряд ли ты знаешь все израильские части специального назначения, но рисковать не стоит. Объединю-ка я две секретные службы и посмотрю, как ты на это отреагируешь!» – промелькнула у Клима мысль.

– Сайрет Меран,[2]2
  Аналогичное подразделение «Сайрет Шахед» было и в Южном военном округе. В 1983 году подразделения были расформированы. Подразделение «Моран» является одним из самых засекреченных спецподразделений и подчинено лично начальнику генерального штаба. По отзывам инструкторов «Моран» является главной надеждой израильской армии в новой глобальной арабо-израильской войне. «Моран» обладает супероружием, которое Израиль отказывается продавать кому бы то ни было, в том числе и главным своим союзникам – США. Создано подразделение в 1993 году. – Прим автора.


[Закрыть] сэр! – выпалил он, точно зная, что такой части в израильской армии нет.[3]3
  С 1966 г. командование Центрального военного округа Израиля располагало разведывательно-диверсионным подразделением Сайрет Харув. Главной задачей подразделения было предотвращение появления террористов на территорию округа. В 60—70-х гг. подразделение контролировало долину реки Иордан, занимаясь в основном секретным пешим патрулированием.


[Закрыть]

Клим просто соединил две специальные службы в одну.

– Какой род войск, лейтенант? – последовал новый вопрос. В голосе Амадея послышались уважительные нотки.

– Морская пехота, сэр! – отчеканил Клим.

– В военных действиях принимал участие, лейтенант? – спокойно спросил Амадей, подходя к Климу на два метра.

– Закрытая информация, сэр! – негромко ответил Клим, сотворив на лице извиняющееся выражение.

– Молодцы, парни! Хорошо дали желтым по заднице! – негромко похвалил Амадей и, вскинув подбородок, громко приказал: – Этих троих иудеев в пятую камеру! – ткнув пальцем в Клима, Гарика и блондина.

После чего суперинтендант круто развернулся и, не обращая ни на кого внимания, быстро пошел в дом.

Два полицейских подхватили блондина, два – Гарика и шустро потащили их в здание.

К Климу подошел здоровенный чернокожий сержант и вежливо предложил:

– Сэр! Следуйте за мной!

Глава 5

Комната, куда их доставили, оказалась совершенно пустой.

Четыре железные койки были накрепко привинчены к бетонному полу. Кровати оказались застелены чистыми простынями, и на них даже имелись подушки.

Железный стол, придвинутый к небольшому, не больше полуметра площадью, зарешеченному окну, был чист.

Но самое главное, в правом углу комнаты имелся душевой рожок и керамический унитаз.

– Вы как хотите, а я приму душ! – сразу сказал Клим, понимая, что Гарику и блондину необходимо поговорить между собой.

В углу обнаружилась полочка, на которой лежало туалетное мыло в бумажной упаковке, пара новых зубных щеток и даже чистое полотенце в пластиковом пакете.

Вода, правда, была чуть теплая, но Клим не стал привередничать, а с удовольствием мылся, прекрасно понимая, что получил от суперинтенданта королевский подарок.

Ровно через десять минут Клим, вытершись полотенцем, вышел на середину камеры.

Гарик с блондином, прижавшись к стене, о чем-то оживленно спорили.

– Господа! Если вам надо посекретничать, то забирайтесь под душ и помойтесь. Заодно и соль морскую смоете, – напомнил Клим, кидая Гарику полотенце.

Одеваясь, Клим недовольно морщил нос – вся его одежда пропахла едким потом, табаком и дешевыми духами, напоминая, из какого дома их взяли.

– Его зовут Шовит Арсман, – наконец представил блондина Гарик.

Клим только сейчас вспомнил фамилию Гарика и внимательно посмотрел на блондина. Черты лица Шовита здорово напоминали Гарика в молодости.

– В наш дом попала палестинская ракета, и в живых остались только мы с сыном. У Шовита другая фамилия, да и у меня изменилась третья буква на «Н», – пояснил Гарик, пропуская сына вперед себя.

«Брать на задание своего сына – не лучший вариант для отца!» – пожалел Клим Гарика, укладываясь на койку.

«Шовиту не больше двадцати лет. Он родился или перед самым отъездом, или сразу по приезде Гарика на Землю обетованную. Я бы своего сына не то что на такое задание – в армию служить бы не отпустил!» – сам себе сказал Клим, но ехидный внутренний голос тут же вмешался:

«Отпустил бы и сам бы посодействовал, чтобы парень попал в нормальную часть, а не в стройбат. Армия – это школа мужества!»

«Служить в специальном подразделении, конечно, почетно, но довольно опасно!» – попробовал возразить Клим внутреннему голосу.

«Не опаснее, чем в стройбате, где бытуют зэковские законы!» – вставил реплику ехидный внутренний голос.

Клим не успел ответить своему постоянному оппоненту, как из душа первым вышел немного погрустневший Гарик и сразу же уселся на стул.

Из одежды на Гарике красовалась только звезда Давида на золотой цепочке. Насколько Клим помнил, когда Гарик вышел из-под воды, этого украшения на нем не было.

– Половину морского фрахта в республике держат наши люди. Ты правильно сделал, что не стал отказываться от предложенного тебе выхода! – сказал Гарик и при этом указал глазами на звезду, висевшую у него на груди.

– Я, конечно, понимаю, что все в мире принадлежит деньгам, но как нам отсюда выбраться? – спросил Клим, закидывая руки за голову.

– Это не вопрос! Ты правильно заметил, что деньги решают все! Через пару дней приедет за нами консул и вытащит отсюда! Никто не будет портить отношения с Израилем из-за какого-то паршивого танкера! – воскликнул Гарик, надевая прямо на голое тело шорты.

– Ты так уверенно говоришь, что меня прямо завидки берут! – покачал головой Клим.

– Не один раз меня сажали в каталажку! Через день-другой всегда с извинениями отпускали! – только успел сказать Гарик, как дверь широко распахнулась.

На пороге возник здоровенный сержант.

– Вас, господа, суперинтендант просит пройти в кабинет! – громко сказал он и отступил в сторону.

Клим не стал возражать и живо соскочил с кровати. Поймав торжествующий взгляд Гарика, он первым проследовал к выходу из этой комфортабельной камеры.

В коридоре, кроме сержанта, больше никого не было. Сержант, скрестив руки на груди, стоял в метре от окна, выходящего на неосвещенный аэродром, где стояли зачехленные самолеты.

Кроме застегнутой кобуры на поясе, оружия у здоровяка сержанта больше видно не было.

Клим не успел рассмотреть сержанта, которому на вид было лет сорок, как в дверном проеме появился Гарик.

Но в каком виде!

Картинно держась правой рукой за бок, левой рукой Гарик поддерживал стонущего сына, который еле передвигал ноги.

«Хлипкая молодежь нынче пошла!» – успел подумать Клим, как внутренний голос тут же вмешался: «Ровно минуту назад папочка с сыном с удовольствием мылись в душе, и ничего у них не болело!»

«Ничего не могу тебе сказать, но, по-моему, в данной ситуации это правильная тактика», – согласился Клим, первым заходя в открытую наискосок от их камеры, вернее номера, дверь.

За большим полированным столом восседал суперинтендант собственной персоной.

– Садитесь, господин Эшкоп! – предложил суперинтендант, ткнув рукой в стул напротив себя.

Судя по тишине за спиной, Клим находился в кабинете один.

– Не буду ходить вокруг да около проблемы, которая меня сейчас волнует! – начал суперинтендант, поднимая голову.

«Мне нравится местоимение «меня!» – отметил про себя Клим.

Между тем собеседник, набрав в грудь воздуха, продолжил:

– Страна, гражданином которой вы имеете честь быть, – могущественная страна, но как вы, наверное, понимаете, далеко не все ваши соседи любят Израиль. Если я посажу вас в тюрьму, то мусульмане, которых у нас на островах большинство, громко мне зааплодируют, и на следующих выборах я могу претендовать на мой нынешний пост.

– В этом случае наша страна переведет свои корабли в ближайший порт и вам нечем будет рассчитываться по внешнему долгу, – лениво ответил Клим, прищуря глаза.

Легкое озабоченное выражение промелькнуло на бесстрастном лице суперинтенданта.

– В моей власти сделать ваше пребывание в полиции очень неприятным: общая камера, уголовники и бандиты, посягательства на вашу честь… – снова начал пугать полицейский, внимательно следя за реакцией Клима.

– Если вы второе лицо в государстве, то это не гарантирует вам спокойную жизнь. У вас есть дети, внуки, которых вы очень любите. С ними могут произойти странные вещи: наркотики, нападение бандитов, а то и просто они исчезнут, – лениво сказал Клим, разваливаясь на стуле.

– Вы меня пугаете? – ощерился полицейский.

– Я не пугаю, а просто объясняю ситуацию. За хорошие деньги людей всегда можно найти, и они готовы сделать что угодно, – все тем же тоном сказал Клим, не меняя позы.

– Хорошо, что вы упомянули о деньгах. Я предлагаю вам двести тысяч долларов за два часа работы, – подался вперед полицейский.

– Двести тысяч долларов хорошие деньги, но сначала вы объясните, что мы должны сделать! – жестко сказал Клим, вставая со своего места.

Глава 6

– За все время моей работы на островах, господин суперинтендант, я и мои люди ни разу не вызывали нареканий полиции. Мы всегда строго выполняли законы Амантейских островов и исправно делали все положенные отчисления! Почему к нам такое отношение? – громко спросил Гарик и, скривившись правой стороной тела, приподнялся со стула.

– К вам и вашим людям никаких претензий! Вас просто приняли за других людей! Террористы взорвали танкер на рейде нашего порта, и все подозрительные люди были арестованы. Когда разобрались, то подозрение упало на вас. Вы наиболее опытные дайверы и легко могли заминировать танкер.

«В логике полицейскому не откажешь, но это пока кнут, а вот пряник, похоже, будет начинен цианидом», – подумал Клим, рассматривая покрытое глубокими морщинами лицо главного полицейского.

– Когда произошел взрыв на танкере, я с моими людьми сидел в баре и пил пиво, – начал говорить Гарик, держась рукой за правый бок.

– Около веселого дома найден убитый охранник. Мальчик был хоть и тупой, но невероятно сильный, а убит он одним ударом руки по гортани, – вкрадчиво сказала главная ищейка острова.

«Какой умный мент! Так он может Гарика и расколоть! Пора переводить огонь на себя!» – решил Клим, видя, как у Гарика начинает подергиваться левая щека.

– В спецназе такой удар называется «Тупое лезвие», – процедил Клим, вытягивая на середину комнаты длинные ноги.

– Вы это откуда знаете? – повернулся к Климу суперинтендант.

– С армейской службы, господин суперинтендант! – лениво сказал Клим, закидывая руки за голову.

Полицейский, мгновенно выскочив из за стола, подскочил к Климу и впился взглядом в правую руку. Разочарование мигом отразилось на лице блюстителя порядка.

– Рука чистая, – себе под нос пробормотал полицейский и ссутулившись направился к своему месту.

– Если бы мне хотелось убить охранника, я поступил бы иначе… – начал рассказывать Клим, но тут суперинтендант, указав рукой на Клима, взревел:

– Взять его!

Трое огромных черных полицейских ворвались в комнату и молча бросились на Клима.

Удар ногой в солнечное сплетение, рукой в болевую точку на груди, а третьего громилу Клим просто поймал на болевой прием. Заведя руку за спину, Клим ткнул пальцем в позвоночник, и третий полицейский улегся на пол.

– Вот видите, господин суперинтендант, как работают даже бывшие спецназовцы? – все так же неторопливо сказал Клим, усаживаясь на стул.

– Это неслыханно! Нападение на полицейских офицеров в присутствии самого начальника полиции! – задохнулся от возмущения суперинтендант.

– Вы ничего не докажете! Следов на теле полицейских нет, а мои коллеги по дайвингу ничего не видели. Ваши полицейские ничего не успели увидеть – так что шансов у вас никаких! – спокойно пояснил Клим, на всякий случай не теряя из вида дверь.

– Я тебя посажу на двадцать лет! – завизжал суперинтендант. Его лицо налилось кровью.

– Не надо так волноваться, папаша! Если вас хватит удар, то ваша дочка не сможет окончить Чикагский университет, а второй внук не излечится от наркомании. Кто будет платить за учебу и лечение? Кстати, контрольный пакет вашей газодобывающей компании держит человек по фамилии Айсман. Вы не обратили внимание, какая у него звучная фамилия: Айсман – человек льда! – давил Клим на несчастного полицейского.

– Вам отсюда не выйти! – прошипел полицейский и сунул руку в ящик стола.

– Сидеть, сморчок! – приказал Клим, легонько пиная стол.

Полицейский жалобно вскрикнул, дергая зажатой ящиком стола рукой.

– Умение стрелять сквозь препятствие – большое искусство, которому надо долго учиться! – рассуждал Клим, протягивая руку вниз. Подобрав мобильный телефон, выпавший из кармана лежащего на полу полицейского, Клим бросил на него короткий взгляд, жестко спросил: – Будем говорить как деловые люди или как базарные торговки? Вы называли цифру двести? – напомнил Клим.

– Зачем вы так жестоко ударили моих офицеров? – спросил суперинтендант, скорчив жалостливую мину.

– Я просто показал вам, как работает израильский спецназ, если его немного разозлят. Я не нанес вашим людям никаких повреждений – просто вырубил их минут на сорок, чтобы иметь возможность поговорить с вами без свидетелей.

– Все равно это жестоко! – с пафосом возразил полицейский.

– Я показал вам и вашим людям, что если бы я хотел убить вашего охранника, то ударил бы чуть сильнее, – последовал кивок на лежащие тела, – и вы даже не подумали, что этого человека убили!

– Охранника перед убийством перекинули через изгородь! Сделали это два очень сильных человека – на руках и ногах охранника есть синяки.

«Это ты молодец! Быстро раскопал! Надо с тобой держать ухо востро!» – про себя похвалил Клим полицейского, но вслух сказал:

– Мы просто теряем время!

– Вроде вы находитесь под арестом! – рискнул сказать полицейский, постепенно приходя в себя.

– Наш арест – это ерунда! Пару дней, и мы будем на свободе! Я полиции предъявлю иск на пару миллионов долларов, и вам придется долго объяснять президенту, почему полиция так плохо работает. Вместо того чтобы ловить убийц и бандитов, арестовывает честных граждан, которые оказывают серьезную помощь местной экономике, – напомнил Клим, полностью взяв инициативу разговора в свои руки.

– Мне надо, чтобы вы обследовали основание платформы, которая начала крениться, – выдавил из себя главный полицейский.

– Глубина основания? – быстро спросил Клим, ровно садясь на стуле.

Если минуту назад казалось, что это был бандит, который пугал полицейского, то сейчас перед ним сидел профессионал, который хотел получить максимальную информацию о предстоящей работе.

– Сто тридцать метров, – уныло сказал суперинтендант, глядя на Клима виноватыми глазами.

– Четыреста тысяч долларов, и я готов хоть сейчас идти под воду! – резко сказал Клим, вставая со стула.

– Почему так дорого? – проблеял начальник полиции, резко меняясь в лице.

– Глубоководное погружение, без страховки, в условиях нулевой видимости и срочно тянет самое малое на полмиллиона баксов, – жестко сказал Клим.

– Почему без страховки – ведь у вас была группа из шести человек? – подозрительно сказал начальник полиции, тоже вставая из-за стола.

– Три человека вусмерть упились, одного ваши костоломы покалечили, а вот этот старый, – последовал кивок на Гарика, – сможет меня сопровождать только до пятидесяти метров. Дальше мне придется плыть одному, без всякой страховки, – пояснил Клим.

– Сейчас над тобой поработают мои костоломы и ты пойдешь в воду, как миленький! – зловеще пообещал начальник полиции.

– И потом вы долго будете искать водолазов, которые пойдут на такую глубину. Возьмут с вас не меньше миллиона долларов, а вот их качество работы я не гарантирую. В моем же случае, так как пайщиком фирмы является мой родственник, я гарантирую самое высокое качество обследования, – заявил Клим, уже жалея, что столько «зарядил» полицейскому.

– Почему родственнику? Разве господин Вольфсон – ваш родственник? – недоуменно спросил полицейский, у которого голова, похоже, шла кругом.

– Все евреи родственники! – гордо ответил Клим и, встав, подошел к окну.

– Платформа уже дала крен на двадцать градусов! – выдал еще одну порцию информации полицейский.

– Значит, надо погружаться немедленно! – вступил в разговор Гарик.

– Сейчас же ночь! – попробовал возразить суперинтендант.

– На глубине сорок метров всегда ночь! – поддержал Гарика Клим.