Текст книги "Дикий Имбирь"

12

Дикий Имбирь стала выше меня. Мы с ней не виделись всего месяц, а она так выросла – больше, чем я. И глаза ее горели ярче, чем прежде. У нее теперь были новые зеленые армейские ботинки. Мы болтали без конца, прогуливаясь от ее дома к моему и обратно. В конце концов мы уселись под фиговым деревом и продолжили свои разговоры, которые длились до самой ночи.

– Клен, ты не поверишь, но у меня неприятности, – тон ее внезапно изменился.

– Ну да, не можешь свыкнуться со своим новым положением.

– Я серьезно, мне нужен твой совет.

– Ну, давай, поделись. Уж не мороз ли тебя беспокоит?

– Между мной и Вечнозеленым Кустарником все идет как-то не так.

– Последнее, что мне известно о ваших отношениях, это как ты показала ему свою коллекцию мыла, а он тебе свой деревянный корабль.

– Тогда-то все и произошло.

– Что? Что произошло?

– Все это… как бы сказать… как-то нездорово.

– Нездорово?

– Мы были у меня дома.

– Так.

– Больше никого не было.

– Так.

– Мне шестнадцать.

– А ему восемнадцать. Чего ты боишься?

– Ну… – Дикий Имбирь растерянно вздохнула. – Ты не понимаешь.

– Ну так объясни мне.

– Я не знаю…

– Ты меня за дурочку держишь?

– Мне так стыдно.

– Неужели… он…? – я даже не хотела думать об этом.

– Нет, что ты, конечно нет. Как можно… Мы же маоисты!

– Тогда в чем же дело?

– Дело… во мне. Я хотела… Я… Не знаю, это одновременно так отвратительно, странно и чудесно.

– Что же ты такого сделала?

– Ничего.

– И?

– Это случилось в моих мыслях, и с того момента все изменилось.

– Я, кажется, начинаю понимать.

– После того как мы посмотрели коллекцию и обсудили все, что можно обсудить, нам стало как-то не по себе. Мы вдруг почувствовали себя неловко. Вечнозеленый Кустарник сказал, что ему надо идти, но не сдвинулся с места. Я попрощалась, но в душе молила, чтоб он попросил разрешения остаться.

– Почему вы не завели разговор о Председателе Мао? Ты же любишь о нем говорить.

– Я была не в себе. Стала не той, кем была всегда.

– Понятно.

– Я пожирала его глазами. Словно… была зачарована. Я чувствовала, что что-то не так, старалась опуститься с небес на землю.

– А что он?

– Он уставился на меня как преступник, услышавший свой смертный приговор.

– В котором часу это было?

– Не помню. Уже смеркалось. Я вроде как боялась самой себя. Мне показалось, что я схожу с ума, потому что я хотела…

– Чего?

– Я хотела его… Хотела ощутить его поцелуй на своих губах.

Я уставилась на подругу.

– Ты поражена, да? – спросила Дикий Имбирь, видя, что я не могу или не хочу отвечать. – Это было ужасно. Я почти не могла себя контролировать, не могла остановиться, хотя и понимала, что это неправильно. Я маоист и должна подавать пример молодежи. Я обещала партии и самой себе сохранить невинность. И что же теперь, я забыла о своей чести, поддалась искушению.

– Я тебе завидую.

– Клен, что за вздор ты несешь?

– Желания тела естественны.

Дикий Имбирь изменилась в лице.

– Прошу тебя, прекрати. Ты говоришь, как реакционер.

– Да будет тебе, Дикий Имбирь, со мной нет нужды играть свою роль. Я же знаю тебя такой, какая ты есть.

– На самом деле не знаешь.

– Да ладно.

– Правда.

Я замолчала и отвернулась.

– Прошу тебя, Клен.

– Я не могу сказать того, что ты хочешь услышать.

– Тогда не говори.

– Но я с тобой не согласна.

– Все должны руководствоваться теми принципами, которые изложены в учении Председателя Мао.

– А как же личная жизнь? Как же близкие отношения, когда ты вверяешь себя другому человеку, который в свою очередь обещает заботиться о тебе и любить тебя.

– В мире истинных пролетариев таких отношений не существует. Есть одно правило: мы живем ради одной цели – служить Председателю Мао и жертвовать собой ради него.

– Значит, любви для тебя не существует.

– Это буржуазное слово. Его надо исключить из своего словарного запаса.

Мы стояли на мусорной свалке, где Дикий Имбирь когда-то проткнула себе руку карандашом. Это место казалось самым безопасным для нашего разговора, здесь нас никто не смог бы подслушать.

Был конец осени, ветер срывал с деревьев листву и кружил ее в воздухе. Мои босые ноги в летних сандалиях начинали мерзнуть. Чтобы немного согреться, я перебирала ногами листья и время от времени слегка подпрыгивала. Наш разговор ни к чему не приводил. Мы вели свою перепалку, стараясь при этом не повышать голоса. Я была просто поражена, когда узнала, что, будучи в Пекине, подруга в подтверждение своей преданности Председателю Мао написала особое письмо, идея которого была предложена главным секретарем Национальной коммунистической молодежной лиги. В письме говорилось, что Дикий Имбирь готова отказаться от личной жизни, в том числе и от брака, ради того, чтобы служить народу и быть маоистом. Она заключила контракт с Народной палатой по печати и литературе на издание в течение последующих десяти лет своих дневников, тексты из которых будут впоследствии включаться в школьные учебники и цитироваться учениками.

– Это такая честь, меня не забудут после смерти! – воскликнула она.

Я поинтересовалась, уверена ли она, что поступила правильно.

– Несомненно, да, – заверила Дикий Имбирь.

– А как же Вечнозеленый Кустарник?

– Я избавлюсь от своих чувств к нему.

– То есть ты не станешь…

– Нас связывает революция.

– Нет, я имею в виду, неужели вы никогда не будете близки?

– Близки как…

– Близки как… любовники.

– Никогда.

– И ты хочешь, чтобы я тебе поверила?

– Председатель Мао учит нас, что «истинный коммунист – это тот, кто держит свое слово».

– И что я должна сказать?

– Что ты гордишься мной.

– Горжусь. Но мне одновременно и жаль тебя.

– Почему?

– Не могу представить себе, чтобы ты всю жизнь провела в одиночестве.

– Маоист не бывает одинок. Разве ты не видишь, что со мной народ Китая? Миллиард человек, которые любят меня и берут с меня пример.

– Ты меня не поняла.

– Повзрослей же наконец, Клен.

– Ты… ты не хочешь быть с Вечнозеленым Кустарником, так?

– Не так.

– Тогда я не понимаю.

– Я буду с ним. Мы будем проводить вместе уйму времени, возможно даже всю жизнь, но между нами не будет физической близости.

– Вообще?

Дикий Имбирь кивнула в полной уверенности.

– А что Вечнозеленый Кустарник? Он согласится с твоим решением?

– Ему придется, если то, что он говорит, правда… Если я ему небезразлична.

– А что, если он решит, что любовь должна быть не только платонической?

– Тогда нам с ним придется расстаться.

– И ты это допустишь?

– Я уже говорила, для меня на первом месте стоит моя преданность Председателю Мао.

– А как же твое желание?

– Вот для этого-то ты мне и нужна, Клен. Я намерена победить живущее во мне чудовище. Поначалу будет трудно, но я справлюсь. Мы с Вечнозеленым Кустарником должны привыкнуть к тому, что мы друг для друга…

– Брат и сестра? – произнесла я ироничным тоном.

Она не заметила этого.

– Нам придется перестроить свое мышление. Любая отрицательная мысль должна быть подавлена в зародыше. Мы приобретем контроль над собой, а затем и над миром.

– А как же порывы?

– Вот их-то ты и поможешь мне сдерживать.

– Ну, я, конечно, сделаю все возможное, чтобы помочь тебе, но…

– Ты сумеешь.

– И что же я должна буду делать?

– Просто быть рядом.

– Где?

– С нами.

– С вами? То есть с тобой и Вечнозеленым Кустарником? Ты хочешь, чтобы я была эдакой преградой между ним и тобой…

– Вот именно. В твоем присутствии я смогу подавлять свои инстинкты.

– Но Вечнозеленый Кустарник просто вышвырнет меня!

– Он не будет знать о твоем присутствии.

– Как это?

– Я тебя спрячу.

– Где?

– В шкафу.

13

После обеда Дикий Имбирь поспешила спрятать меня в шкафу, стоявшем посредине длиной стены. Она переставила цветные стекла на его дверцах таким образом, чтобы я могла следить за происходящим, сама при этом оставаясь незамеченной. Шкаф этот изначально был камином в гостиной. В ходе переустройства дома стены спальни снесли, и все внутреннее пространство было превращено в одну большую комнату. На стенах появились ряды красных панелей, на которых были аккуратно выведены изречения Мао. Дикий Имбирь говорила, что их можно будет использовать для обучения будущих последователей Мао, которые небольшими группами смогут посещать ее дом. Жилая зона занимала четверть пространства: слева стояла кровать, справа располагалась кухня, а в середине был обеденный стол и несколько скамеек.

Мы ждали Вечнозеленого Кустарника.

– Такое облегчение знать, что у меня спрятан настоящий «скелет в шкафу». Так я чувствую себя в безопасности. – Подруга была в приподнятом настроении. На ней была чистая белая хлопковая рубашка с красными цветочками на воротнике, которая плотно обтягивала ее развивающуюся грудь. Она носила бюстгальтер самого маленького размера. Действительно, ее тело не походило на тело китаянки.

– Ты готова? – спросила она взволнованным голосом. – Он может прийти в любую секунду.

У меня вся эта затея вызывала смешанные чувства. Мне было неудобно шпионить за Вечнозеленым Кустарником, во-первых, потому что я уважала его, а во-вторых, я, честно говоря, ревновала. Хоть мне и не посчастливилось быть удостоенной его внимания, я все же испытывала к этому парню некоторые чувства, и мне было трудно наблюдать за тем, как он пытается добиться расположения моей подруги.

И в то же время я не могла отказать ей. Когда-то она спасла меня от побоев Острого Перца, и я должна была отблагодарить ее за доброту. Протянуть подруге руку помощи, когда она в ней нуждалась, было моим долгом. Кроме того, я хотела защитить ее.

Наконец раздался тихий стук в дверь, и на пороге показался Вечнозеленый Кустарник со сборником изречений Мао в руках. Они по-товарищески пожали друг другу руки, но я заметила, что оба чувствуют себя не в своей тарелке.

– Располагайся, – сказала она и пошла принести ему воды. Парень посмотрел на ее новые черные сандалии с мягкой подошвой, которые, как искусный сапожник, она смастерила сама. У меня обувь всегда выходила какой-то перекошенной. Моя проблема была в том, что, когда я пыталась сшить вместе верх и низ, правый ботинок всегда как-то скукоживался, приходилось отбивать его молотком, чтобы он соответствовал левому.

Вечнозеленый Кустарник присел на скамейку. Он был в легких брюках и трикотажной рубашке с восьмеркой на груди и надписью «Покоритель Великой стены» на спине. На ногах у него были спортивные ботинки.

– Ты не голодна? – заботливо спросил Вечнозеленый Кустарник мою подругу.

– Я ела, – ответила она краснея. Парень почесал голову и потер лоб. Дикий Имбирь опустилась на скамейку напротив него.

– Начнем?

Вечнозеленый Кустарник кивнул и открыл цитатник Мао.

– Кстати, как тебе мое новое жилье? – спросила девушка, перелистывая страницы книги.

– Очень мило. Напоминает склад, где когда-то работал мой отец. Мне нравится, что здесь много свободного места.

– Я велела покрасить все четыре стены в ярко-красный цвет, ты заметил? – гордо сказала Дикий Имбирь. – И сама нарисовала портреты Мао, они, конечно, неидеальны, но зато я вложила в них всю свою душу. Я хочу, чтобы мой дом стал в будущем музеем Мао.

– Ну, наверно, так оно и будет, – он поднялся, чтобы рассмотреть начертанные на стенах слова Мао.

– Осторожней со статуей, – предупредила Дикий Имбирь, когда парень повернулся. У самого входа стояла статуя Мао в полный рост, которая светилась в темноте, правая рука вождя была поднята вверх в приветственном жесте.

– Она и вправду светится по ночам?

– Она оживает.

– Могу представить, как ты разговариваешь с ним.

– Разговариваю.

Вечнозеленый Кустарник направился обратно к скамейке. По пути он взглянул на висящие на стене старые часы, принадлежавшие некогда мадам Пей. Они были сильно повреждены, когда красные охранники растаскивали имущество, но после приема у Председателя Мао секретарю областного комитета партии было лично поручено разыскать часы и отремонтированными вернуть их героине.

– Вот это здорово! – Вечнозеленый Кустарник указал на газовую плиту. – Какая роскошь! – он покрутил ручку и был поражен, увидев, что она работает. – Тебе больше не надо ходить на грязный угольный склад и таскать тяжелые мешки. Если бы твоя мама была жива, ей бы это очень понравилось.

– Понравилось бы. – Дикий Имбирь опустила голову и взглянула на расставленные по полу растения: камелии, красный мох, орхидеи и густолиственный бамбук, которые так любила мадам Пей.

– «Умение превращать политику партии в действия масс, умение добиваться того, чтобы не только руководящие работники, но и широкие массы могли понять и вникнуть в суть каждого нашего движения и борьбы, – в этом заключается искусство марксистско-ленинского руководства. От этого зависит, будут или нет допущены ошибки в нашей работе…»

Они по очереди читали изречения Мао, следующий отрывок зачитывал Вечнозеленый Кустарник, у него был сильный голос и отличная дикция:

– «…Активность одной лишь руководящей группы, не сочетающаяся с активностью широких масс, выльется в бесплодные усилия кучки людей. Однако и активность широких масс без сильной руководящей группы, должным образом организующей эту активность, не может ни долго удержаться, ни развиваться в верном направлении, поднимаясь на еще более высокий уровень».

Теперь была очередь Дикого Имбиря:

– «Производственная деятельность народных масс, их интересы, их опыт и настроение – все это постоянно должно быть в поле зрения руководящих кадров…»

К сожалению, сама я не особо интересовалась идеями Мао, поэтому чтение мне ужасно наскучило, и я с нетерпением ждала, когда они сделают перерыв.

Когда часы пробили десять, наконец послышалось какое-то движение.

Я прильнула к замочной скважине и увидела, как Вечнозеленый Кустарник отложил в сторону свой цитатник.

Дикий Имбирь подняла голову.

Они, не отрываясь, смотрели друг на друга.

Вечнозеленый Кустарник взял чашку и полностью осушил ее.

– Страница пятьсот четвертая, третий параграф. Готова? Начинаем. – Почти злобно он начал зачитывать высказывание: – «Коммунист должен быть всегда готов твердо отстаивать правду…»

Дикий Имбирь, казалось, смутилась, но продолжала следить за ходом чтения.

– «…потому что правда всегда совпадает с интересами народа… Коммунист должен быть всегда готов… – вдруг он резко встал, но потом опять сел с растерянным видом, – …исправлять ошибки, поскольку…»

– «…всякая ошибка нарушает интересы народа», – закончила Дикий Имбирь и глубоко вздохнула.

Вечнозеленый Кустарник перестал переворачивать страницы.

Девушка закрыла книгу. Парень взглянул на нее. Она отвернулась.

– Мне надо идти. – Он опять поднялся.

– Еще один параграф, – попросила Дикий Имбирь. – Мы должны выполнить поставленную на сегодня задачу.

Вечнозеленый Кустарник сел на место.

– Страница пятьсот шестая, третий параграф, Председатель Мао учит нас, что…

– «С каким бы явлением ни столкнулся коммунист, он должен поставить перед собой вопрос "почему?", – процитировал он, – …должен всесторонне продумать его самостоятельно, должен подумать, отвечает ли оно требованиям действительности, разумно ли оно на самом деле…»

Дикий Имбирь украдкой взглянула на парня и подхватила:

– «Ни в коем случае нельзя слепо следовать…»

Тут Вечнозеленый Кустарник вскочил и рванулся к выходу, не попрощавшись, он выскочил из дома, громко хлопнув за собой дверью.

Дикий Имбирь сидела неподвижно, словно время вдруг остановилось.

– Спасибо тебе, вроде получилось, – устало произнесла подруга.

– Тебе хотелось бы, чтобы он остался? Дикий Имбирь повернулась ко мне и процитировала:

– «Пробуждать позитивные мысли также важно, как бороться с негативными. Поощрять сентиментальность также плохо, как продавать врагу государственные тайны».

В ее голосе слышались едва сдерживаемые слезы.

В тот вечер, придя домой, я впервые в жизни спросила маму о мужчинах.

– Как тебе не стыдно! – воскликнула мама. – Лучше бы ты подумала о том, что делать! Нам опять нечего есть. Почему бы тебе не сходить на рынок вместе с братьями и сестрами и не поискать чего-нибудь в мусорных баках?

– Уже поздно, все съедобное давно разобрали, – я чувствовала себя подавленной.

– Ну, тогда попробуй сходить утром, пораньше, пока все еще спят.

Дикий Имбирь и Вечнозеленый Кустарник повторяли свой ритуал уже три недели. Они сидели рядом и выглядели как плохо сделанные марионетки с неуклюжими движениями. Когда в последний раз Вечнозеленый Кустарник появился в доме моей подруги, они даже не поздоровались друг с другом. Эти встречи, казалось, не приносили никакой радости ни одному из них, но тем не менее они не спешили положить им конец, словно боясь покончить со старой привычкой.

Мне порядком надоело сидеть в шкафу, я начинала терять терпение. Там, в темноте, мою голову переполняли разные мысли. Передо мной проносилось множество несвязанных событий прошлого и настоящего, перемешивавшихся друг с другом, образов, созданных моим воспаленным воображением. У меня в голове постоянно крутилась мысль о том, что может произойти и свидетелем чего я должна буду стать, сидя в этом шкафу.

Я сама не заметила, как это произошло, но в один из вечеров, подглядывая из шкафа, я вдруг осознала, что наблюдаю за Вечнозеленым Кустарником. Я рассматривала его самым бесстыдным образом: запоминала число прыщиков у него на лице, их расположение и размер, наблюдала, как они с каждым днем подсыхали и кожа становилась гладкой. Я разглядывала его широкие плечи, большие руки и длинные пальцы, следила за каждым движением его губ, выделяла его голос из потока их голосов. Мерзкие мысли кружились у меня в голове.

Я сказала Дикому Имбирю, что больше не желаю в этом участвовать.

– Если ты меня бросишь, я сочту это предательством, – раздосадованная, она даже пригрозила положить конец нашей дружбе.

Я просила, почти умоляла.

– Давай все обсудим. – Она с участием взяла меня за руки.

Я замотала головой:

– Ты должна избавить меня от этого, пока не случилось что-нибудь ужасное.

Подруга только рассмеялась:

– Тебе это просто наскучило.

– Давай сделаем перерыв, – сказала Дикий Имбирь в девять часов, с веселой улыбкой посмотрев на Вечнозеленого Кустарника.

Тем вечером с самого своего прихода парень вел себя как-то странно: сев за стол, он, словно боролся с собой, постоянно меняя позу.

– Мы уже достаточно прочли? – спросил он наконец.

Дикий Имбирь старалась не смотреть ему в глаза.

– Хочешь чаю?

Парень поднялся и пошел за ней на кухню. Она зажгла спичку и поставила чайник на плиту, которую Вечнозеленый Кустарник внимательно разглядывал, стоя рядом.

– Попробуй ты. – Она погасила газ и бросила ему спичечный коробок.

Парень зажег спичку. Дикий Имбирь открыла газ.

– Давай!

Он протянул руку.

Загоревшееся пламя вызвало у меня ассоциации с ожерельем из голубых камней.

Вечнозеленый Кустарник повернулся к девушке, держа в руке горящую спичку.

Она наклонилась и быстро задула огонь.

– Ты что, хочешь спалить мне волосы? Их разделяли всего несколько сантиметров. Словно сами собой, его руки потянулись к ней.

Он прижал ее к себе и застыл на месте, сам испугавшись того, что делает.

Она сопротивлялась, но не отходила от него.

Он склонился к ее губам.

Она, казалось, колебалась.

Он прижался губами к ее губам.

Мое сердце забилось сильнее.

Постепенно их поцелуи превращались в настоящую битву.

Пытаясь освободиться от одежды, он оттеснял девушку в угол кухни.

Одежда упала на пол, обнажив его торс, – сначала куртка, потом рубашка.

Дикий Имбирь, словно против своей воли, перестала сопротивляться и вырываться из его объятий.

Зажав ее в угол, он отрезал путь к отступлению.

Я тревожно дышала. В шкафу было слишком душно, пот тек с меня ручьями. Я затаила дыхание и старалась не моргать.

Его рука потянулась к молнии брюк, и они упали, будто банановая кожура, обнажив его темные, упругие, как круп жеребца, ягодицы.

– Перестань, – закричала Дикий Имбирь.

Ничего не ответив, он опустился на колени и прижал девушку к полу.

– Не надо!

Он приподнял ее, положил ей под спину свою куртку и начал ласкать.

Я вся была в напряжении.

Дикий Имбирь кричала, но я не могла понять, от боли или от наслаждения.

Вечнозеленый Кустарник расстегнул на ней рубашку и добрался до ее груди.

– Нет! – закричала Дикий Имбирь, словно пробудившись от страшного сна.

Он вновь заточил ее в свои объятия.

– Нет! – кричала девушка, отталкивая его от себя. Вдруг она села и посмотрела в сторону шкафа, где томилась я. Проследив за ее взглядом, Вечнозеленый Кустарник смутился.

Я занервничала и, поспешно отпрянув от замочной скважины, задела какую-то деревянную рамку.

– Что это? – быстро спросил он.

– Соседская кошка, – ответила Дикий Имбирь, – она любит лазить в мой шкаф.

Была уже глубокая ночь, когда Вечнозеленый Кустарник в замешательстве отправился домой, а я, абсолютно измотанная, вылезла из шкафа. Дикий Имбирь поблагодарила меня и пообещала больше не просить о подобной услуге. Подруга явно была очень довольна собой.

У меня же было такое чувство, будто она попросту манипулирует мной. Я сказала, что мне пора домой.

– Ты не хочешь поговорить? – Щеки девушки залились румянцем, что придавало ей особенную красоту. – Не хочешь узнать, что я теперь чувствую? Ты ведь все видела?

– Да вроде уже поздно.

– Твоя мама знает, что ты у меня. – Подруга шла за мной по пятам к двери.

– Ну, так что же ты чувствуешь? – Я остановилась и повернулась к ней.

Дикий Имбирь, казалось, не замечала моего состояния.

– Я чуть было не пожалела, что подписала это письмо, в котором отказалась от личной жизни.

– Вы… подходите друг другу.

– Что ты имеешь в виду?

– Вы хорошая пара.

– Он обладает какой-то странной силой, которой мне трудно сопротивляться. Он почти заставил меня испить эту чашу.

– И ты бы смогла?

Дикий Имбирь улыбнулась лучезарной улыбкой.

– Я дала обязательство – Председатель Мао важнее всего.

– Зачем же ты в таком случае ведешь эту игру?

– Хотелось бы и мне знать ответ на этот вопрос. Какая-то часть меня просто не в силах сопротивляться Вечнозеленому Кустарнику. Знаю, я играю с огнем, но я же под присмотром, у меня есть ты, чтобы в случае чего погасить разгорающееся пламя.

Мне хотелось сказать, что это очень эгоистично с ее стороны, но вместо этого я просто произнесла:

– Было очень познавательно.

Дикий Имбирь издала смешок.

– Ты впервые видела обнаженного мужчину?

– Да и обнаженную женщину тоже. Раньше я видела только собственное тело.

– Эта… штука, там у него, такая уродливая, правда?

Я встала, чувствуя, что больше не выдержу.

– Дикий Имбирь, мне надо идти.

– Могу я на тебя рассчитывать, когда Вечнозеленый Кустарник придет в следующий раз?

Я пыталась собрать все свое мужество, чтобы отказать ей.

– Ну, пожалуйста! – подруга бросилась ко мне и обняла за шею. – У меня же больше никого нет.

– Но только в последний раз.

– Хорошо, в последний раз.

На следующий день мне ужасно не хотелось вставать, я была совершенно не в настроении. Хорошо еще, что было воскресенье, и я смогла проваляться в постели до полудня. Мама решила, что я заболеваю, и послала мою сестру Эр Мей на рынок за имбирем, чтобы приготовить мне суп. Эр Мей отсутствовала довольно долго.

– Что ты так долго? – шепотом спросила ее мама, думая, что я сплю.

– Там был парад, – сообщила Эр Мей.

– Только не говори, что красные охранники опять взялись обучать нас этим своим танцулькам.

– Именно. И кстати, мама, лучше говорить «Великому танцу». Прояви свою преданность Председателю Мао и говори «Великий танец». А если будешь говорить «танцульки», можешь навлечь на себя большие неприятности. Тебя еще назовут реакционером и поступят с тобой так же, как когда-то с мадам Пей.

– Ладно, тогда я просто не буду вообще об этом говорить.

– Боюсь, что будешь. На этой неделе уроки Великого танца будут проводиться и в нашем районе. Все до одного должны на них присутствовать, так что тебе тоже придется пойти – гражданский долг. Уроки будут продолжаться всю неделю. Твое начальство уже поставлено в известность. Для разучивания Великого танца всех будут отпускать с работы.

– Я лучше на это время буду уходить домой, – сказала мама.

– Нет, если ты так поступишь, тебя накажут, – предупредила Эр Мей. – После обучения будет представление, и если ты не примешь в нем участия, то твоя преданность Председателю Мао будет поставлена под вопрос.

– Но я не умею танцевать! Я никогда в жизни не танцевала!

– Дело не в том, умеешь ты танцевать или нет, а в том, чтобы показать свою преданность Председателю Мао, показать, что жители нашей округи всегда вместе, что мы поем в унисон и одинаково танцуем. Это политический ход, направленный против наших врагов внутри страны и за ее пределами. Районы соревнуются между собой, и инструкторов много.

– И кто же будет обучать нас этому Великому танцу?

– Маоисты.

– В общем, это не важно, учить меня танцевать – это все равно, что учить немого петь.

– Мама, нам повезло, нашими преподавателями будут лучшие друзья Клена, Дикий Имбирь и Вечнозеленый Кустарник. Они смогут уделить тебе достаточно внимания. Подумай, это может быть весело.

– Ну да. Только куда мне спрятать свое старое лицо? Одна мысль об этом убивает меня.

– Если ты действительно так смущаешься, то есть один секрет. Можешь попросить, чтобы тебе дали костюм подсолнуха, тогда твое лицо все время будет закрыто маской.

Имбирный суп мне не помог, и я решила прогуляться. Набросив куртку, я вышла из дома и, пройдя несколько кварталов, завернула в Парк Красного Солнца. Была середина марта, и стояла очень теплая погода, по всему парку цвели персиковые деревья, их ветви, обильно покрытые цветами, напоминали облака, с которых, словно снежные хлопья, на землю опадали лепестки.

Я прилегла на скамейку. Мне на лицо осыпались лепестки и падали проходящие сквозь ветви деревьев солнечные лучи. Чтобы укрыться от них, я отвернулась к бамбуковой аллее и там, к своему удивлению, заметила знакомое лицо. Я встала, чтобы присмотреться получше.

– Вечнозеленый Кустарник! – сорвалось у меня с губ.

Да, это был он и махал мне рукой. На нем была все та же синяя спортивная одежда.

– Только не говори, что ты пришел сюда преподавать танцы! – не зная что сказать, я попыталась шутить, раздумывая, подойти к нему или бежать прочь из парка. Вспомнилось его обнаженное тело. Я встала и направилась к парню, мои колени дрожали. Мне казалось, что он каким-то образом узнал, что я наблюдала за ним.

– О да, но у меня сейчас перерыв. – Он поднялся мне навстречу. – Я так устал учить этим танцам.

– Почему ты не пойдешь домой отдохнуть? – Я говорила все, что приходило в голову. Мы стояли метрах в пяти друг от друга, расстояние слишком большое для беседы, но мне так было спокойнее.

– Дома мне не дают побыть.

– Дикий Имбирь?

Он засмеялся.

– От нее никто не скроется.

Я пыталась понять значение его слов.

– Клен, ты такая серьезная, прямо как секретарь партии. Иди сюда, присядь. Давай поговорим, пожалуйста.

– Но… – я посмотрела вокруг, словно пытаясь найти часы, – я опаздываю, мне надо идти.

– Куда?

– В… аптеку. Меня мама ждет.

– Если ты так торопишься, зачем же зашла в парк?

Я больше не могла врать.

– Ну ладно, я не спешу.

– Иди сюда, мы с тобой так давно не виделись. Рассказала бы мне, как у тебя дела, а может, тебе интересно послушать про меня?

Я видела тебя, слышала тебя и говорила о тебе чуть ли не каждый день, подумала я.

– У меня все хорошо, – сухо ответила я.

– Ты в последнее время не встречалась с Диким Имбирем?

Я молчала.

– Уверен, что встречалась, – предположил он. – Вы словно тени друг друга. Она… Она делится с тобой секретами?

– В какой-то мере.

– Она тебе ничего не говорила… обо мне?

– Не знаю. Я… не уверена… Ну, нет, вроде, нет.

– Окажи мне услугу, Клен, – сказал он.

– Слушаю тебя.

– Тебе это, может быть, покажется странным, но я хочу поделиться с тобой своими чувствами. Ты готова? Председатель Мао… Ну, ладно, ты слушаешь? Дай мне знать, если тебе наскучит…

– Я не уверена, что хочу это услышать, Вечнозеленый Кустарник.

– Я буду краток. Очень краток. Да, это не просто. Председатель учит нас не думать о себе. Но в последнее время я все чаще думаю именно о себе, о самом себе, и прежде всего как о человеке. Впервые в жизни я начал видеть все своими глазами, а не глазами Председателя Мао… Это пагубно. Мой мир перевернулся… Тебе это кажется странным, да?

– Скажи, когда ты заметил эти изменения? Что произошло?

– В тот момент, когда ты познакомила меня со своей подругой, я почувствовал, что в мире есть что-то важнее маоизма, что-то более близкое мне. Знаешь, как мне трудно говорить об этом?

– Но ты же не говоришь о том, чтобы забыть о маоизме?

– На самом деле, речь как раз об этом.

– Но это так опасно.

– Дело не в опасности. Я знаю, что могу доверять тебе. Я доверяю тебе. Странно, но факт: я чувствую, что могу доверять тебе больше, чем ей. Наверно, это звучит непонятно. Дикий Имбирь – фанатичный приверженец Мао. Ее преданность Председателю безупречна. Она видит только красное. Ты же совсем другая. Твои глаза воспринимают все цвета радуги. И вот что меня волнует… Что делать человеку, потерявшему рассудок?

– О чем ты?

– Подумай. Ты же умная, всегда на шаг впереди меня.

– Я должна ответить?

– Я очень ценю твою откровенность.

Вечнозеленый Кустарник помедлил какое-то время. Он засунул руки в карманы, словно ему было холодно, и вдруг спросил:

– Что решила Дикий Имбирь? Она может… Она хочет… То есть чувствует ли она то же, что и я?

Я не знала, что сказать. Ответ был ясен, но я же не могла сказать: «Да, ты нравишься ей, но не настолько, чтобы ради тебя нарушить данную Председателю Мао клятву».

– Я не вправе судить свою подругу, – наконец произнесла я.

– Ты знаешь, что она показала мне свой дневник? – Он начал ходить туда-сюда.

– Нет. – Я ходила за ним.

– Ты знаешь, что она ведет дневник?

Я промолчала, не могла же я сказать, что все написанное в этом дневнике выдумка.

– Мы… – он понизил голос, – у нас сейчас установились особенные отношения, но ее поведение меня удивляет.

– Она упоминает о тебе в своем дневнике?

– Нет, ни словом.

– Но это не значит, что она о тебе не думает.

– Спасибо. Как раз это я и хотел услышать.

– Этот дневник, – не знаю почему, я вдруг решила раскрыть эту тайну, – только для показухи. Он будет издаваться по всей стране и цитироваться в учебниках.

– Тогда зачем, черт возьми, она его ведет и всерьез называет своим дневником?

– Она – пример образцового маоиста для всей страны, поэтому и делать ей приходится то, что ожидают от маоиста.

– Меня это очень беспокоит. Клен, позволь сказать тебе кое-что. Дикий Имбирь отличается удивительными чертами характера, но в ней есть фальшь. Из-за которой мы постоянно ссоримся: все, что ей нужно от жизни, – это распространение учения Мао. Возможно, инстинктивно она и хочет того же, что и все люди, но противится этому. Она пытается искоренить в себе естественные человеческие желания.