Текст книги "Чисто шведские убийства. Отпуск в раю"

Глава 10

Дом был маленьким, с маленькими окошками. На полу линолеум, тканевые обои кое-где вздулись, а запах ароматической свечи не мог полностью заглушить базовую ноту сырости.

Лицо у Элин Сиденвалль все еще было заплаканным, но сегодня она выглядела более собранной. Элин налила себе и Эспинг чаю, а Винстону – кофе.

– Как вы себя чувствуете, Элин? – мягко спросила Эспинг, когда все трое сели за стол на кухне.

– Я приняла снотворное. Когда ложилась спать – включила свет во всем доме и телевизор. Глупо, да?

От пара, поднимавшегося от чашки с чаем, ее очки затуманились.

– Вы не против, если я буду записывать?

Эспинг выудила из кармана дождевика телефон. Винстон вынул записную книжку в кожаном переплете – такими молескинами он пользовался уже лет пятнадцать.

Полицейские пару секунд разглядывали друг друга, словно пытаясь постичь чужой выбор.

– Допрос Элин Сиденвалль, понедельник, двадцать девятое июня, время – девять часов тридцать восемь минут, – проговорила Эспинг, держа телефон у губ. – Допрос проводит инспектор уголовной полиции Эспинг. Также присутствует… – она покосилась на Винстона и еле слышно вздохнула, – комиссар уголовной полиции Петер Винстон.

И она положила телефон на стол перед Элин.

– Расскажите о вчерашнем дне. С самого начала.

– Я… – Элин проглотила комок, – я раз сто пункт за пунктом прошлась по всему, что предстояло сделать. Приехала в Йислёвсстранд около девяти, чтобы подготовить все к показу. Джесси спала долго, так что она появилась часа через два, не раньше.

– То есть около одиннадцати? – уточнила Эспинг.

– Да. – Эспинг отпила из чашки. – Вообще планировались два показа, один до обеда, другой – после. Но в субботу вечером в список добавили и вас. – Элин кивнула на Винстона. – Мы не знали, что вы из полиции. Джесси думала, вы финансист.

Эспинг с трудом скрыла улыбку.

– Софи Врам появилась около половины двенадцатого и оставалась минут двадцать, – продолжила Элин. – После этого мы с Джесси пообедали, я все приготовила заранее. Мы успели послушать начало ее передачи, а потом Джесси решила, что нам нужно еще шампанского, и отправила меня домой за бутылкой. В дверях я встретила Никласа и Даниэллу Мудиг, съездила за шампанским, а когда вернулась, на вилле были вы.

Новый кивок Винстону.

– А Джесси уже… – Элин снова с трудом проглотила комок; она старалась не расплакаться. – Самое ужасное, что стеклянное ограждение на площадке установили еще несколько недель назад, – тихо проговорила она. – Но Джесси решила, что стекло установлено косо. Во вторник она вызвала мастера, но все кончилось тем, что стекло треснуло и мастер на время заменил его фанерой. Фанера Джесси не понравилась, и она уже перед самым показом велела мне убрать ее и заменить тканевой лентой. Я предупредила ее, что это может оказаться опасным, но она не хотела слушать. Если бы только я настояла на своем…

Элин достала носовой платок, сняла очки и вытерла щеки.

– Сколько шампанского выпила Джеси? – спросила Эспинг.

– Утром у н-нас в холодильнике было две бутылки. – Элин снова надела очки. – Во время первого показа я открыла одну и подала по бокалу Джесси и Софи Врам. За обедом Джесси допила эту бутылку. Я не пила, потому что была за рулем. Джесси решила, что, когда приедут Никлас и Даниэлла, понадобится вторая бутылка, и отправила меня за ней.

– То есть получается, что Джесси выпила почти бутылку шампанского в одиночку, – подытожила Эспинг. – Она всегда так много пила? Было воскресенье, да еще и рабочее.

Элин заерзала.

– Иногда такое случалось, – неуверенно произнесла она. – Джесси очень любила шампанское. Она говорила, что это часть работы.

– Какой была Джесси? – спросил Вистон. – Вы работали и жили вместе. Могу предположить, что в таких обстоятельствах можно близко сойтись с человеком.

– Ну… – Казалось, Элин задумалась. – Джесси была сильной, успешной женщиной и работала в сфере, где слабым не место. Да, она могла выглядеть жесткой и холодной, особенно по телевизору. Но в основном это была роль, которую она играла перед камерами. А еще надо помнить, что американский стиль руководства сильно отличается от шведского. Мы, шведы, чувствительные. Все всегда должны соглашаться со всеми, иначе кто-нибудь обидится. Будь Джесси мужчиной, никто бы не жаловался. Но сильных женщин просто не переносят.

Элин отпила еще чаю.

– На место ее ассистента претендовали очень многие. Но мы уже на собеседовании ощутили, что у нас есть что-то общее. Джесси была для меня не просто начальницей. Она была моей наставницей. Образцом для подражания.

Снова появился носовой платок.

– Но далеко не все были преданы Джесси так, как вы, – заметил Винстон. – Некоторые Джесси терпеть не могли. Попросту говоря, ненавидели.

Эспинг совсем не понравилось, что он перехватил инициативу.

– Да, такие люди, конечно, были, но… – Элин побледнела. – А почему вы спрашиваете?

– Простая формальность, – быстро сказала Эспинг и сердито покосилась на Винстона.

– А-а.

Объяснение успокоило Элин – во всяком случае немного успокоило.

– Вы не знаете – может быть, есть завещание? – спросил Винстон уже помягче.

– Наверное, есть. Но подробностей я не знаю. Нас обслуживает адвокатское бюро из Бербанка. Телефоны и прочая информация. Если вы подождете, я схожу уточню.

– Вы не против, если мы пойдем с вами? – Винстон поднялся.

Эспинг ничего не оставалось, кроме как последовать за ними.

Окно в кабинете Джесси выходило на заросший садик.

Письменный стол, два книжных стеллажа, заваленных папками и кипами каких-то документов. Посреди стола стоял ноутбук.

– Это компьютер Джесси? – спросил Винстон.

Элин покачала головой.

– Мой. Джесси почти все держала в телефоне. Я занималась остальным. Даже ее электронной почтой. Она была people person, предпочитала прямой контакт с людьми. Все время говорила по телефону.

Элин включила компьютер и стала просматривать какие-то документы. Под столом ожил принтер.

– Вот контактные данные адвокатского бюро.

Элин протянула полицейским распечатку.

– Если вы не против, мы хотели бы заглянуть в спальню Джесси, – сказал Винстон.

Элин удивленно взглянула на них, но протестовать не стала.

– Да, конечно. Она на втором этаже.

Поднявшись по узкой лесенке и повернув направо, полицейские оказались в спальне Джесси. Аккуратнейшим образом застеленная двуспальная кровать, два гардероба, на ночном столике – ночник, ароматическая свеча и книга.

– The Secret[25]25
  «Секрет» (или «Тайна») – книга Ронды Берн, написанная по мотивам популярного одноименного фильма и посвященная силе мысли и способности человека влиять на реальность. Прим. ред.


[Закрыть], – прочитал Винстон и сделал пометку в записной книжке.

– Мой подарок, – кивнула Элин. – Поразительная книга. Заставляет задуматься о по-настоящему важных вещах. Я знаю, Джесси любила эту книгу.

Винстон полистал книжку. Тугая и сразу закрылась сама, словно ее вообще ни разу не открывали.

У Элин зазвонил мобильный.

– Извините, я должна ответить, – сказала она и стала медленно спускаться по лестнице.

Эспинг воспользовалась случаем и прокралась в ванную, решив, что Винстон не из тех, кто станет всюду шнырять и вынюхивать. Однако ванная при беглом осмотре не открыла ей ничего нового. На полу синее пластиковое покрытие. Унитаз, душ, раковина.

На полке громоздились тюбики и флакончики: крем для рук, средства для укладки волос, духи, туалетная вода; там же стояло с полдесятка патрончиков с губной помадой – дорогой, той же марки, что и у Фелисии. Эспинг встряхнула футляр с длинными накладными ресницами, после чего приоткрыла шкафчик, где ее внимание тут же привлекла баночка из оранжевой пластмассы.

Винстон тем временем открыл дверь второй спальни. Комната Элин оказалась уменьшенной копией комнаты Джесси. На ночном столике рядом с еще одной необычайно аккуратно заправленной кроватью лежали пара детективов, очечник и несколько книжек по саморазвитию. Винстон, будучи поборником аккуратно заправленных кроватей, оценил работу. Покрывало и одеяло лежали почти по-армейски безупречно – ни складочки, ни морщинки.

В дверях возникла Элин – вероятно, она уже закончила разговор.

– Джесси говорила – если у тебя выдался мерзкий день, то особенно хорошо вернуться домой, к застеленной кровати. У нее это с самого детства.

– Какие у нее были отношения с семьей? – спросил Винстон.

– А вы не слушали ее передачу?

– Только конец.

Элин вздохнула.

– Родственники Джесси были глубоко религиозными, до нетерпимости. Страшные консерваторы. После совершеннолетия она порвала с ними и переехала в Стокгольм. Терпеть не могла свою семью, даже на похороны родителей не приезжала. Грустно, да? Остаться без близких людей.

Эспинг вышла из ванной с оранжевой баночкой, как будто попавшей сюда из американского фильма.

– Джесси принимала таблетки от мигрени, – констатировала она.

– Иногда, – подтвердила Элин.

– Вы не знаете, она вчера их принимала?

– Не могу сказать.

– Но могла принять? В субботу она была на вечеринке. Ничего удивительного, если бы наутро она встала с больной головой.

– Может быть, – согласилась Элин. – Иногда она принимала таблетку заранее. Джесси ужасно мучилась мигренями, говорила, что это проклятие она унаследовала от матери.

– У нее был бойфренд? – спросил Винстон. – Или партнер, или как там сейчас говорят?

Ассистентка слегка покраснела.

– Постоянного – нет, не было. Но она встречалась с разными мужчинами.

– Здесь, в Швеции?

Элин поколебалась и медленно покачала головой.

– Насколько я знаю – нет. Джесси жила Йислёвсстрандом, она все свое время посвящала этому проекту. Я все еще не могу осознать, что она умерла…

Ассистентка сняла очки. По щекам медленно поползли слезы, и она отвернулась.

Полицейские переглянулись, но промолчали.

Эспинг и Винстон подождали, пока Элин придет в себя, и только потом уехали. Выходя из дома, Винстон подцепил старую «Симбрисхамнсбладет» из стопки газет у двери. Газету он, прежде чем сесть в машину, расстелил на сиденье.

– Итак, что нам известно? – спросил он, никак не комментируя свои действия.

Эспинг оскорбленно взглянула на него.

– Что Элин Сиденвалль боготворила свою начальницу, – пробурчала она. – Что она категорически не хочет говорить о ней ничего плохого, даже если порассказать есть о чем.

– А еще?

Эспинг перевела дух. Она собиралась провести допрос сама, а тут вопросы задают ей. К тому же хотелось продемонстрировать этому хлыщу, что у нее все под контролем и в руководстве она не нуждается.

– Завещание, таблетки от головной боли. Что Джесси любила, чтобы все было под контролем, что она жила ради работы. Что она терпеть не могла свою родню, встречалась с мужчинами, но постоянных отношений не заводила.

– М-м. А что вы думаете об условиях, в которых они живут?

Эспинг поразмыслила. Хороший вопрос, надо признать.

– На удивление скромные для человека, который продает виллы ценой в несколько миллионов.

– Вот именно, – подтвердил Винстон. – Что заставляет меня задуматься, насколько хороши были дела Джесси в действительности.

– Проверю, когда приеду в участок, – кивнула Эспинг.

Несколько секунд оба молчали. Винстон снял с брюк очередной собачий волос.

– И еще кое-что. – Эспинг свернула налево и теперь направлялась к Йислёвсстранду. – Ничего конкретного, просто чувство.

Она тут же пожалела, что завела этот разговор, но отступать было уже поздно.

– Элин Сиденвалль что-то скрывает.

Она ожидала, что Винстон фыркнет и отметет ее предположение.

Но Винстон лишь медленно кивнул.

Глава 11

Возле злосчастной виллы их ждала Тира Бурен, шеф криминалистов – коротко стриженная пышная женщина чуть за пятьдесят, с хриплым голосом и в больших профессорских очках, облаченная в белый защитный комбинезон, сиреневые пластиковые перчатки и черные бахилы.

– Ты, значит, заимела собственного стокгольмца, – рассмеялась Бурен после взаимных приветствий. – Какой бланк надо заполнить, чтобы мне выдали такого же? – Она окинула Винстона оценивающим взглядом, а руку во время пожатия задержала в своей дольше, чем требовалось.

– Позвони Эл-Йо, он наверняка разрешит тебе взять его напрокат, – ответила Эспинг.

Винстон вежливо кивнул в ответ на шутку – у него не было выбора. Обычно расследование вел он, и все слушались его беспрекословно. Но его нынешняя роль консультанта была туманной, а Эспинг не спешила ее прояснить.

– Я не нашла ничего, что противоречило бы версии о несчастном случае, – объявила Бурен. – Высокие каблуки, каменный пол, а в крови – несколько бокалов шампанского. Она споткнулась, упала на ленту, лента не выдержала, Джесси рухнула в гостиную. И оказалась насаженной на крючок, как червяк. Если бы не крюк, она, может быть, осталась бы жива…

Бурен грустно пожала плечами.

– Больше ничего? – спросила Эспинг.

– Дверь, ведущая в сад, оказалась не заперта. С той стороны есть камера. Я поговорила с электриком, Хассе Пальмом, и он обещал записать изображения с камеры и журнал системы безопасности. Можете сами с ним побеседовать, он вон в той бытовке. – Бурен указала себе за плечо. – Отпечатки шин и подошвы слишком нечеткие, снять слепок не удалось. Но ты правильно сообразила их сфотографировать. От подошвы осталась только половина передней части, так что с ней сложно. А вот отпечаток покрышки вполне отчетливый, его можно идентифицировать.

Эспинг покосилась на Винстона, который и обнаружил отпечатки, и проследил, чтобы она их сфотографировала. Эспинг ждала, что он укажет на этот факт и тем самым – на ее неопытность. Однако Винстон, к ее удивлению, промолчал. Наверное, ей стоило бы прояснить ситуацию самой, но, пока Эспинг собиралась с духом, время ушло.

Она следом за Бурен поднялась по лестнице и подошла к двери.

– Этот, из Стокгольма. Как он тебе? – спросила криминалистка.

– Загадочная личность, – вздохнула Эспинг. – Помесь контролера с британским лордом. Вообще-то он тут в отпуске, так что не думаю, что задержится надолго.

– Жаль. Есть на что посмотреть. Ты не знаешь, ему не бывает одиноко?

Эспинг усмехнулась.

– Понятия не имею. А он тебе не кажется скучным?

– Ну я же не замуж за него собралась. – Бурен многозначительно подмигнула. – Если ему вдруг станет одиноко – будь добра, дай ему мой телефон. – Она забросила сумку с инструментами и реактивами через плечо. – Отчет будет через пару дней. Удачи тебе в расследовании. Дяде привет!

Винстон еще постоял в громадной гостиной. Обстановка что здесь, что во всем остальном доме была выдержана строго. Ни ковров, ни штор; мебель, в основном хром и черная кожа, усиливала мрачновато-безликое впечатление, которое производила вилла.

Винстон подошел к скульптуре, которая стоила Джесси Андерсон жизни, и остановился в нескольких шагах от большой лужи крови, все еще заливавшей пол. Везде отпечатки бахил: здесь перемещались техники-криминалисты. Чтобы снять тело, им пришлось отпилить толстый зазубренный крюк, констатировал Винстон. Судя по запаху, здесь поработали болгаркой.

– Она еще что-нибудь сказала? – спросил он Эспинг, когда та снова спустилась в гостиную.

– Только что она охотно составит вам компанию, если Эстерлен вдруг покажется вам скучноватым. Если вам нужен ее телефон – обращайтесь.

Винстон притворился, что не слышал последней фразы; он рассматривал площадку и пустую секцию в ограждении, со столбиков которого все еще свисали обрывки ленты. Вот Джесси Андерсон, стоя там, наверху, спотыкается, теряет туфлю, падает на ленту, лента рвется, и Джесси спиной вперед летит прямо на крюк.

– Почему она не выпустила из рук бокал? – пробормотал он себе под нос.

– Что?

– Да вот. – Винстон указал на затупленный крюк. – Скульптура, как видите, стоит не прямо под площадкой, так что Джесси должна была слететь с площадки с довольно большой скоростью, верно?

Эспинг пожала плечами.

– Например, она хотела подбежать к краю и оступилась на каблуках. С человеком в подпитии такое легко может случиться.

– Может. Но есть и еще кое-что. – Винстон изобразил, что поднимает бокал. – Бокал обычно держат в ведущей руке, так? Правши в правой, левши в левой.

– М-м.

– Но если человек падает, разве не логично схватиться за опору обеими руками? Или хотя бы ведущей рукой?

Эспинг поразмыслила.

– Вообще-то да.

– И если бы Джесси Андерсон споткнулась и ее бросило к краю, она попыталась бы схватиться за перила, которых там не было…

– …и она уронила бы бокал, который держала в руке, – закончила Эспинг. – И осколки в таком случае остались бы на площадке, рядом с туфлей, а не оказались бы в гостиной, да еще на расстоянии от площадки. Следовательно, Джесси держала бокал в руке, когда падала.

Оба несколько секунд помолчали, а потом Эспинг прибавила:

– Или когда ее толкнули.

В бытовке, расположенной напротив предназначенной для показов виллы, пахло несвежим кофе и снюсом. Налево раздевалка, направо захламленная кухонька, а в дальнем углу помещался письменный стол, на котором стоял компьютер.

Хассе Пальм сидел за столом и щелкал мышкой. Хассе – худому, жилистому, с седым хвостом на затылке – было за пятьдесят. На футболке красовалась надпись «Электрохассе: электропроводка, и системы безопасности». При виде лишней запятой у Винстона дернулся глаз.

– А я как раз копирую информацию из системы безопасности, – сказал Электрохассе. – Делов-то не на пять минут. Я тут, в общем, недавно, до меня был другой специалист. Пытаюсь вот сообразить, что как устроено.

– Криминалистка говорила про камеру позади дома? – спросила Эспинг.

Электрик недовольно заворчал:

– Камеры-то смонтированы, но подключена только одна. Вот, смотрите. – И он развернул компьютер экраном к полицейским. Семь из восьми сегментов, на которые был поделен экран, оставались черными, работала всего одна камера: она показывала фасад дома и припаркованный рядом с ним «Вольво» Эспинг.

– А почему остальные не работают? – спросил Винстон.

– Запчастей не хватает, и среди прочего – материнских плат. Надо новые заказывать.

– Что показывает рабочая камера? – спросила Эспинг. – Есть записи за воскресенье?

– Есть, я как раз проверил.

– А что насчет остальных элементов системы безопасности? Можно понять, кто и зачем здесь был?

Электрохассе кивнул.

– Есть журнал, в котором всё прописано – кто, когда и что делал. Вот, глядите!

Он щелкнул по какому-то значку, и на экране появился список.

– Утром я открыл ворота. – Электрохассе навел курсор на строчку «08:12: Ворота открыты через приложение, пользователь Хассе Пальм». – Потом я, прежде чем войти в бытовку, отключил сигнализацию. – Он навел курсор на другую строчку. «08:13: Сигнализация деактивирована через приложение, пользователь Хассе Пальм». – Около половины девятого в домофон у ворот позвонила криминалистка, я ее впустил. Домофон работает через приложение, туда идут звук, картинка – всё. Вот запись.

И Хассе указал на очередную строчку на экране.

– А в самом доме кто утром отключил сигнализацию? – спросила Эспинг.

– Я. У дома и бытовки один канал. Отключаются обе одновременно.

– А здесь что? – Эспинг указала в самый низ экрана; строчка появилась пару минут назад.

«11:36: Ворота открыты через наземный канал».

– Это когда кто-то подъезжает к воротам с огороженной территории и активирует канал.

– Бурен как раз уезжает, вон фургон техников, – показала Эспинг.

– Сходится. – Хассе кивнул, подтверждая ее слова. – Вы, похоже, разбираетесь в системах безопасности.

– Сколько вам понадобится времени, чтобы скопировать все? – нетерпеливо перебил Винстон. Весь его опыт взаимодействия со сложной техникой говорил ему о том, что она постоянно подводит, и неподключенные камеры наблюдения служили этому очередным подтверждением.

– Минут пятнадцать, наверное. Я перекину все на съемный жесткий диск.

– Мы подождем на улице, – сухо сказал Винстон.

Едва они оказались за дверью, как Винстон повернул направо и обогнул угол бытовки. Большой фургон Хассе с лишней запятой в названии фирмы был припаркован между бытовкой и оградой.

Винстон встал так, чтобы его не видно было из окна, и тихо распорядился:

– Сфотографируйте покрышки, мы их сравним с теми, что отпечатались на берегу. Не нравится мне, что камеры не подключены.

– Думаете, Хассе их нарочно отключил?

Винстон не ответил. Отвернувшись, он принялся изучать стоявший рядом мусорный контейнер.

Эспинг сжала губы. Она понимала ход мыслей Винстона, но он мог бы выражать их иначе. Он ей не начальник и не имеет права отдавать приказы.

Эспинг, с телефоном на изготовку, стала осторожно подкрадываться к фургону. В окно ей было видно Хассе – тот сидел, повернувшись к экрану.

Наклонившись, она сфотографировала ближайшее колесо. Обогнула фургон и запечатлела остальные три.

Она как раз закончила, когда у Электрохассе в бараке зазвонил телефон и послышалось неразборчивое бормотание – Хассе взял трубку. Эспинг инстинктивно подкралась ближе к окну.

– Да отстань ты, твою мать, – говорил Электрохассе. – Ты наворотил, а мне подчищать. Здесь легавые. Интересуются насчет камер.

Электрохассе внезапно крутнулся в компьютерном кресле к окну. Эспинг мигом пригнулась и прижалась к хлипкой стенке.

Кресло заскрипело: Хассе поднялся и, судя по звуку шагов, двинулся в глубь бытовки.

Последним, что удалось расслышать Эспинг, были слова:

– И не пытайся замазать меня своим дерьмом.