Текст книги "Ключ от Кеплиан"

– Я рассказывала тебе о Ромаре, моем брате. Прошло уже много месяцев, как он ушёл от нас, направляясь куда-то на восток. И не вернулся. Я боюсь за него. – Она бросила грустный взгляд на живописный портрет размером с ладонь, который показывала Элири. – Незадолго до того, как мы покинули Долину Зелёного Безмолвия, каждому из нас подарили по портрету, но этот мне дороже всех. Может быть, это всё, что осталось от Ромара.

– Чего ты хочешь от меня?

– Ты много путешествуешь и живёшь далеко. Прошу тебя, где бы ты ни была, прислушивайся к разговорам, присматривайся к людям – не встретится ли тебе человек, похожий на Ромара? Не слышал ли кто-нибудь о нём? Я готова отдать все, лишь бы он вернулся домой цел и невредим. – Во взгляде Маурин проступило отчаяние.

Элири задумчиво кивнула:

– Я действительно, как и твой брат, много путешествую, в том числе и в тех местах, которые лежат на востоке. Обещаю, что буду расспрашивать о нём, освобожу, если он угодил в ловушку, похороню, если найду его тело, и сообщу тебе новости, если они появятся. Но только так, чтобы это не мешало мне выполнять свои обязанности. У меня ведь тоже есть… те, кто полагается на меня. Рисковать ими ради неизвестного мне человека, который, может быть, уже мёртв, я не стану. Но мне понятна твоя тревога. Сделаю, что смогу.

Маурин обняла свою новую подругу:

– Это всё, о чём я прошу. Возвращайся, с новостями или без них. Мы всегда будем рады тебе.

Элири повернулась, чтобы уйти, но Маурин удержала её. Элири вопросительно подняла брови.

– Вот. – Маурин вложила ей в руку портрет. – Ты ведь даже не посмотрела. Вглядись как следует, запомни его лицо. Он, конечно, с тех пор наверняка изменился. В особенности, если попал в руки кого-нибудь из служителей Тьмы и с ним жестоко обращались. Пожалуйста, найди его для меня.

Элири опустила взгляд. Сначала она не заметила в молодом человеке ничего особенного. Ромару, скорее всего, было лет шестнадцать, когда был сделан этот портрет. Внезапно взгляд её стал более сосредоточенным. И неудивительно – как будто сам юноша ожил и теперь стоял рядом, умоляюще глядя на неё.

– Ты знаешь, что он жив, верно? – спросила Элири. – Вы же близнецы. – Да, – ответила Маурин. – Я чувствую, что он в опасности, но смерть пока не коснулась его. Ты права и в том, что мы близнецы. Это редкость, очень большая редкость для потомков Старой Расы. В нашем роду немногие наделены тем или иным талантом, но Ромар имеет дар обращения с животными. В особенности, с лошадьми. – Она взволнованно то сгибала, то разгибала пальцы, хотя голос оставался спокойным и твёрдым. – И ещё мы обладаем даром, присущим близнецам. Я действительно знала бы, если бы он умер; значит, он жив. Найди его для меня, Элири.

Элири, не отрываясь, смотрела на портрет. Маурин – копия того, кто был на нём изображён – конечно, изменилась с тех пор, но не сильно. Чувствовалось, что юноша пока ещё не сталкивался с серьёзными жизненными испытаниями. Но в его лице ощущались сила, гордость без норова, характер без желания демонстрировать его просто так, не ради правого дела. Взгляд, как бы устремлённый в глубь себя, выдавал человека, тяготеющего к одиночеству. Ничего особенного в его внешности не было; во всяком случае, он не мог настолько поразить воображение, чтобы стоило рисковать чем-то. ради него. Лицо худощавое, с тонкими чертами и решительным подбородком. Глаза, скорее, зелёные, чем серые, – если художник не солгал. Но нет, глаза Маурин были того же оттенка. Рот, резко очерченный, по форме почти мягкий и всё же не создающий впечатление слабости. Рот человека, который всегда действовал так, как считал нужным.

Портрет вызывал у Элири странное притяжение, никогда прежде не испытанное. Она, конечно, сумела бы попросту отмахнуться от этого чувства, но сам тот факт, что ей пришлось бы это делать, только подтвердил бы его наличие. А ведь она была уже не дитя, и первое попавшееся интересное лицо не привлекло бы сё внимания.

Маурин была добра; её муж заключил с Элири честную сделку. Они просили её о такой малости – только чтобы она не прошла мимо, если нападёт на след этого человека. От неё не требовалось штурмовать какую-нибудь твердыню Тьмы. Она снова опустила взгляд, Что это? Наверно, просто игра света… В какой-то момент ей показалось, что взгляд нарисованных глаз с умоляющим выражением сосредоточился на ней. Элири подняла голову и пристально посмотрела на Маурин. Колдовство? Нет, вряд ли. Просто игра света.

Этот портрет, должно быть, был сделан десять лет назад. Сейчас Ромару лет двадцать семь, Джеррани примерно на три года старше. Отец Маурин, наверно, полный идиот, подумала Элири, с трудом удержавшись, чтобы не фыркнуть с оттенком презрения. За прошедшую неделю Маурин в общих чертах рассказала ей историю своей семьи. Молодой человек, осмелившийся пойти против того, кто был гораздо старше, опытнее и, к тому же, приходился ему отцом, – это о многом говорило. Сейчас ему двадцать семь… Примерно на шесть лет старше, чем сама Элири. Какое, впрочем, это имеет значение? Будь он ребёнком или стариком, она обещала обратить внимание, если нападёт на его след. И сделает это, но не более того.

Она отправилась в путь, когда утро было в самом разгаре. Женщины с чувством искренней дружбы обнялись на прощанье, потом Маурин и Джеррани, стоя на мосту, пожелали ей доброго пути.

Маурин с удовольствием надела по случаю проводов подарок гостьи – жилет из меха расти, красиво поблёскивающего в солнечных лучах. Кроме всего прочего, ей очень нравились вшитые в нём внутренние карманы. Очень удобно. Непременно нужно будет сделать то же самое на всех платьях, на куртках Джеррани и Ромара… Боги, неужели она никогда больше не увидит Ромара? Ей о стольком хотелось бы ему рассказать! Не отрываясь, Маурин провожала взглядом всадницу, пока она не скрылась за поворотом.

– Найди его, пожалуйста! Найди и приведи обратно, ко мне, – шептала она, глядя в пространство.

Лошадь бодро скакала рысью, огибая озеро. Целую неделю Элири не ездила верхом и теперь с удовольствием делала это, однако мысли снова и снова возвращались к тому, что не давало ей покоя. Ладно, она будет поглядывать по сторонам в поисках этого юноши… нет, уже мужчины сейчас. Серо-зелёные глаза, полные надежды и ожидания, неотступно мерцали перед её внутренним взором. Потребовалось определённое усилие, чтобы отогнать навязчивый образ. Надвигалась зима. У неё есть чем заняться, кроме поисков какого-то глупца, который, скорее всего, сам виноват в том, что с ним произошло.

Этой ночью она спала беспокойно, но и во сне снова видела Ромара. Больше это не повторялось. Все правильно, подумала Элири. Её разум – это её разум; она не потерпит никакого посягательства на себя. Пусть его глаза сколько угодно с мольбой смотрят на неё, она не станет обращать на них внимания. Так девушка твердила себе, и у кого повернулся бы язык сказать, что она лжёт?

9

Но она держала данное обещание. Сейчас поездки в глубь территории Кеплиан стали реже, однако всякий раз, когда это происходило, Элири не забывала о молодом человеке, похожем на Маурин. Серые следили за ней, но после нескольких весьма губительных для себя стычек пришли к выводу, что лучше держаться подальше – пока их не наберётся достаточно большая стая, которая сможет её одолеть. Что и произошло однажды ярким весенним утром, когда даже в горах вокруг каньона не осталось никаких признаков зимы. Они погнались за Элири и Тарной, но лошадь была в отличной форме, не обременена тяжёлой поклажей, и Элири легко ушла от погони. Могучей кобыле Кеплиан это и вовсе далось безо всякого труда.

Оторвавшись от Серых на значительное расстояние, Элири со смехом остановила лошадь.

– По-моему, мы предоставили им отличную возможность пробежаться. Надеюсь, они выглядели не слишком разочарованными?

Кобыла весело заржала в ответ, однако тут же рассудительность взяла в ней верх:

«Названая сестра, ты, похоже, не заметила, что этой весной кое-что изменилось. Они снова стали преследовать нас, а ведь ещё осенью отворачивались, когда мы скакали мимо. Похоже, охота возобновилась».

– Так ведь сколько их сейчас было, – возразила девушка.

«Они понимают, что им ни за что не догнать нас, и всё же не оставляют своих попыток. Что-то происходит; Серые не охотятся, если знают, что им ничего не перепадёт».

Элири усмехнулась:

– По-твоему, мы – это «ничего»?

«Нет, конечно, но только если можно поймать нас. Однако они столько раз терпели неудачу, что оставили свои попытки. И вот теперь снова взялись за старое. Почему? » – Я понимаю, что ты имеешь в виду.

Элири с задумчивым видом сидела на лошади. Это и в самом деле странно. На протяжении большей части прошедшего года эти жуткие вервольфы, казалось, просто не замечали их. Может быть, Тарна и права. Что-то происходит. Но что? И почему? Внезапно на неё словно нахлынуло озарение. Ромар! Маурин сказала, что он уехал прошлой весной, а вернуться должен был тем же летом. Может быть, Серые сумели поймать и каким-то образом использовать его? Но разве они понимают под «пользой» что-нибудь другое, кроме одного – сожрать свою добычу? Может быть, у них есть и такой вид «развлечения», как пытки, мрачно подумала Элири? Лошадь перестала щипать траву и насторожённо вскинула голову. Элири подобрала поводья.

– Мне кажется, нам лучше и в самом деле уехать.

Кобыла кивнула – и замерла. Ветер, изменив направление, принёс новый запах. Они обменялись удивлёнными взглядами. Стая все ещё преследовала их! Элири поскакала к реке. Злобные твари хотят с ними расправиться? Вот пусть и уткнутся носами в бегущую воду. Может, это охладит их пыл.

Однако вода в реке так сильно поднялась – скорее всего, из-за прошедшего недавно дождя, – что пересекать её казалось небезопасным. Девушка решительно поскакала по берегу к верховьям, к тому месту, где из реки ответвлялся ручей, впадающий в озеро. Здесь вода тоже поднялась, но подруги всё же рискнули перебраться на другой берег. Остановившись там, чтобы передохнуть, они услышали вой и рычание разочарованной стаи.

– Давай убираться отсюда поскорее, названая сестра. У меня скверное ощущение, что, если мы задержимся тут и эти твари будут видеть нас, они могут решиться на какую-нибудь глупость.

Однако кобыла, похоже, её опасений не разделяла: «А что они в состоянии сделать? Стоит им попытаться пересечь ручей, и они погибнут».

– А если до них дойдёт, что где-то этот ручей всё-таки кончается?

Тарна явно сильно удивилась, а может быть, и испугалась. Правда, ручей кончается, впадая в озеро, а это довольно далеко отсюда, но что, в самом деле, может помешать стае обежать озеро и продолжить охоту?

«Им пришлось бы бежать не один день… »

– Да, но ты же знаешь – когда ими владеет охотничий азарт, они забывают обо всём. По дороге перехватят что-нибудь, а на той стороне озера живут люди – чем плохая добыча?

Кобыла кивнула. Плохо, что обитателям тех мест неизвестно о том, какая опасность им угрожает.

Во время этого разговора подруги не стояли на месте, быстро удаляясь от ручья. Теперь они смолкли, слышен был лишь тупой стук копыт по каменистой тропе. Обе вспоминали события прошедшего дня. Уже почти не оставалось сомнений, что в этих краях что-то снова зашевелилось. Тарна была полна тревожных предчувствий; очень может быть, её названая сестра сочтёт нужным сунуть свой нос в эти дела, с чем бы они ни были связаны. Ведь Элири прекрасно владела не только луком, но и даром, и силой. Может быть, имеет смысл надоумить её попробовать сначала другие способы.

Элири внимательно выслушала Тарну. В последнее время золотистое сияние в конце каньона почти перестало её интересовать. Это место было запретно для входа. Прежде она изредка подходила поближе, в надежде, что её заметят и пригласят, но этою так ни разу и не произошло. О том, чтобы нарушить запрет, не могло быть и речи; об этом предостерегал её не только оживший кулон, который привёл их в каньон, но и простой здравый смысл. У Элири и без того хватало забот, постепенно оттеснивших мысль о золотистом тумане в глубину сознания.

– Нас все ещё не допускают туда, – запротестовала она.

«Как давно ты пыталась в последний раз? »

Это был вопрос. Элири мысленно вернулась назад. С тех пор прошли месяцы, много месяцев. Это было… Она сосчитала на пальцах… Да, это было в начале прошлого лета. Ну, можно, конечно, попытаться снова. Вреда от этого не будет, если вести себя вежливо. По крайней мере, она на это надеялась.

Сказано – сделано, но отчётливое ощущение запертой двери не исчезло. Что бы ни находилось внутри тумана, пока, во всяком случае, оно не выражало желания встретиться с ней. Элири медленно побрела прочь. Интересно, настанет ли день, когда ей будет позволено войти? Может быть, нужно как-то заслужить эту привилегию? Её разобрал смех. Да ладно, не хотят – не надо. Она не так уж туда и рвалась; просто было любопытно.

Тарна ждала её в глубине каньона. И, конечно, тут же заметила умышленно безразличный вид, который попыталась напустить на себя Элири. Похоже, вход в глубину тумана для них все ещё закрыт, а её названая сестра, вместо того, чтобы настойчиво повторять свои попытки снова и снова, просто развернулась и ушла. Не сказав ни слова, кобыла снова принялась щипать траву.

Элири заметила, что у Тарны изменилось настроение, и, подумав, поняла, почему. Ей стало ужасно неприятно, почти больно. Круто развернувшись, девушка вернулась к туману. Остановилась, пытаясь мысленно сформулировать то, о чём собиралась сообщить. Необычное поведение Серых, породившее подозрение, что внизу, на равнинах, происходит что-то скверное. Ощущение надвигающейся грозы, не в смысле ветра и неба, а в смысле силы и опасности. Сосредоточившись на этих образах и мыслях, она сделала то, что, как ей казалось, было равносильно стуку в дверь, преграждавшую доступ в туман.

И тут же ощутила ответный импульс. Там, внутри, зашевелилось таинственное нечто, явно заинтересовавшись её сообщением. Возникло чувство, как будто «оно» спрашивает: что именно произошло?

На этот раз она постаралась воссоздать в уме полную картину случившегося, включая детали местности. Как они с Тарной были поражены той настойчивостью, с которой Серые преследовали их. Как потом поскакали к ручью, надеясь, что бегущая вода остановит стаю. Как у них с Тарной возникло чувство, что даже после этого нужно как можно быстрее убираться оттуда – обе почти физически ощущали, что стая готова на все, лишь бы не упустить их. Как ей пришло в голову, что Серые могут решиться обежать озеро, не побоявшись проникнуть на неизвестную территорию. Какой страх охватил её при этой мысли – в том числе и за друзей, которые жили на другой стороне озера и теперь подвергались опасности.

Возникло ощущение, будто в сознании Элири распахнулось окно, через которое «нечто» получило доступ в глубь него. Вспышка интереса, сосредоточенного на кобыле Кеплиан. Они подружились? Да, и что в этом плохого, резко отреагировала Элири?

Взрыв радости. Напротив. Туман – или то, что находилось внутри него – был явно доволен. Элири ужасно удивилась и мысленно спросила: почему? В ответ возникло чувство двойного прикосновения, как будто она контактировала не с одним существом, а с двумя. Мужчиной и женщиной. Создалось впечатление, что в одном смысле они были людьми, а в другом – более чем людьми. Тогда кто же вы – адепты, спросила она? В ответ прикосновение исчезло. Вернулся образ запертой двери. Элири отступила, глядя на туман, который колыхался, свиваясь кольцами.

Девушка заторопилась к Тарне, чтобы рассказать о том, что произошло. Когда она закончила, они изумлённо уставились друг на друга. Потом, не сказав ни единого слова, кобыла принялась снова щипать траву. Следовало все хорошенько обдумать, а лучше всего это ей удавалось, когда она как бы пережёвывала мысли вместе с травой. У Элири осталось двойственное ощущение от того, что пришлось пережить. В каком-то смысле ей было даже неприятно, что эти существа так бесцеремонно вторглись в её разум. Конечно, никакого вреда от этого не было, обиженно думала она, но они могли, по крайней мере, спросить разрешения. Ведь, в конце концов, она даже не принадлежала этому миру. Эта мысль заставила Элири оторопеть. Она не принадлежала этому миру? Миру, который дал ей возможность быть самой собой; подарил дом и друзей? Где она чувствовала себя воином, что было бы невозможно в том мире, откуда она сбежала?

Да, сбежала – сюда. Добровольно отправилась путём, проложенным Идущими Впереди. Внезапно на неё нахлынула ужасная тоска по Фару Трейвелеру и их общему дому, но это длилось всего мгновенье. Прадед ушёл, а их маленький дом больше не был её домом. Даже если бы она смогла вернуться, все уже стало бы совершенно другим. Тарна и Хилан не смогли бы отправиться вместе с ней; в её мире им пришлось бы несладко. Она машинально погладила нож. Да, вот что главное – там она не смогла бы вести жизнь воина. Одного этого было достаточно, чтобы посмотреть правде б глаза.

В этом мире, где Элири оказалась по собственной воле, вряд ли можно было назвать жизнь лёгкой. Чтобы выжить, чтобы не умереть с голоду и иметь всё необходимое, ей приходилось сражаться и охотиться. Всё, чем она владела, было добыто ценой собственных усилий.

Девушка глубоко вдохнула весенний воздух. И зашагала к дому. Ведь это был её дом, её единственный дом – и он принадлежал ей, потому что она его нашла, она им пользовалась. Решение созрело внезапно, по окончательно и бесповоротно. Всё это время она во многих отношениях жила так, как будто её пребывание здесь было явлением временным. Теперь она осознала – и это вызвало взрыв бурной радости, – что здесь её дом, её прибежище, её мир. И она ничего никому не отдаст без боя. В том числе, мысленно добавила она с внезапно вспыхнувшей яростью, Серым или их хозяевам.

Элири ворвалась внутрь и начала перетряхивать и вывешивать для просушки заплесневелые за зиму меха. Отнесла все постельное бельё к ручью и выстирала его в каменном резервуаре, установленном там специально для этих целей. И впервые обратила внимание на то, насколько искусно был сделан этот резервуар: кто бы ни обитал здесь, он явно предпочитал жить с удобствами. Бегом вернувшись в дом, Элири добавила к груде белья и свою одежду.

Выстирав вещи, она разложила их на траве для просушки и вернулась в дом. Всё это время девушка пользовалась, практически, лишь большим залом. Когда бывало очень холодно или сыро, вместе с ней в нём укрывались многие из Кеплиан. Ей никогда даже в голову не приходило осмотреть верхние комнаты.

Внезапно ей вспомнился один из разговоров с Фаром Трейвелером – о том, что нехорошо поселяться в доме, где умерли его прежние владельцы. Она усмехнулась. Кто знает, где умерли владельцы этого дома? Не исключено, что вовсе и не здесь, а где-то далеко отсюда. И кто знает, умерли ли они вообще? Может быть, именно они сейчас скрываются в глубине тумана. Элири поднялась по каменным ступенькам узкой винтовой лестницы. Похоже, те, кто строил дом, допускали возможность нападения. Лестница не имела перил, но по ней можно было идти, ни за что не держась, и, значит, защитник имел возможность держать в руках меч или другое оружие.

Лестница вывела Элири в узкий коридор. Он, должно быть, тянулся через все здание, проходя над центром расположенного внизу зала.

Если когда-то здесь и была деревянная мебель, от неё ничего не осталось, но в некоторых комнатах сохранились каменные столы. Во всех спальнях были установлены камины. Две большие ниши, выложенные камнем, прежде, возможно, служили бельевыми шкафами. Элири бродила по комнатам, время от времени постукивая по стенам. У Кинана было маленькое потайное местечко для драгоценностей – может, и здесь есть что-то в этом роде? Дойдя до конца коридора, она, к своему удивлению, обнаружила ещё одну лестницу, тоже ведущую вниз. Попыталась сориентироваться. Странно. С нижнего этажа никакой второй лестницы не было видно.

Она начала спускаться – внимательно оглядываясь, навострив уши, держа руку на рукоятке ножа. Вниз, вниз – лестница казалась бесконечной. Теперь Элири уже явно находилась ниже уровня земли. Она взглянула вверх и внезапно все поняла. Скорее всего, когда-то каменный пол был несколько длиннее за счёт деревянного настила, уложенного вровень с ним, в котором был сделан потайной люк, ведущий на лестницу. Стало почти совсем темно, Элири начала спотыкаться и решила вернуться, чтобы поискать что-нибудь для освещения. Быстро взбежав по ступеням, девушка нашла ветки, заготовленные ещё прошлым летом для подобных целей. Совсем сухие, они, конечно, будут прекрасно гореть. Она взяла столько, сколько могла унести в одной руке. Интересно, этого хватит?

Элири снова начала торопливо спускаться и зажгла ветку, когда стало совсем темно. Света от неё было немного, но, главное, ступени девушка различала. В самом низу она наткнулась на дверь. Каменная, но очень хорошо подогнанная; один сильный толчок, и она распахнулась. Элири изумлённо огляделась. Её взору предстало обширное пространство каменного пола.

Казалось, здесь не было ничего, кроме пола, дальний конец которого утопал во тьме. Позже надо будет осмотреть тут все с хорошим факелом, подумала Элири и двинулась вперёд, высоко подняв горящую ветку. Каменный пол, стены из массивных каменных блоков. И все, даже никакого другого выхода. Бессмыслица какая-то. Зачем ещё могло понадобиться строить это помещение внизу, если не для того, чтобы тут прятаться? Или, может быть, это была всего лишь кладовая? Ветка уже почти догорела, пришлось зажечь новую. Девушка обошла комнату по периметру и пришла к выводу, что она примерно такого же размера, что и зал наверху. Потом её взгляд упал на ржавый металлический предмет на полу. Кинжал. Вокруг него валялись металлические заклёпки – наверно, всё, что осталось от кожаных ножен. Интересно, кинжал случайно обронили во время бегства или… Она подошла к глухой каменной стене. Кинан научил её нескольким заклинаниям, которые употреблялись как команды. Очень может быть, обитатели этого дома использовали не только обычные замки.

Повернувшись лицом к стене, Элири отчётливо и громко произнесла команду:

– Эшлин!

Послышался мягкий скрип, и стена открылась.

Защищённое от всепожирающего времени, за стеной висело оружие. Много оружия, хотя то там, то здесь виднелись пустые места. Как будто кто-то, торопясь, хватал то, что подворачивалось под руку. Чего тут только не было! Луки, колчаны со стрелами, мечи, кинжалы, даже точильные камни – всё, что душа пожелает. Девушка улыбнулась. Неплохо получилось. Интересно, сработает ли заклинание и в других местах? Она вернулась в большой зал и сделала два больших шага в сторону от открытого проёма.

– Эшлин!

Никакой реакции. Снова несколько шагов в сторону – и снова то же самое. Однако при третьей попытке стена опять ожила.

На этот раз за ней обнаружилась броня. Броня из прекрасного металла, поблёскивающая от масла, которым она была смазана. Элири приподняла край и восхитилась работой. Лёгкое звяканье, которое броня издавала, напомнило ей… Нет, это не броня. Маурин употребляла другое слово – кольчуга. Эта кольчуга, несомненно, была изготовлена мастером своего дела. Чувствовалось, что она тяжёлая, но в то же время мягкая, точно бархат. Внутри одной кольчужной рубашки находилась вторая, меньшего размера. И, главное, точно её размер, как будто давно живший кузнец выковал эту кольчугу специально для Элири. Надев её, девушка удивилась: сейчас кольчуга показалась ей не такой уж и тяжёлой. Она зажгла последнюю ветку – хватит, чтобы выбраться отсюда. Проходя мимо проёмов в стене, Элири произносила запирающее заклинание. Каменные плиты с щелчком встали на место. Надо будет непременно вернуться сюда, наверняка здесь можно ещё что-нибудь обнаружить. Она торопливо поднималась по ступеням – ветка уже почти совсем догорела. Девушку разбирало любопытство – может, команды сработают и в спальнях тоже? Есть ли тут ещё тайники? Было бы очень интересно их осмотреть.

Вскоре выяснилось, что есть. Команды, которым научила её Маурин, открыли в нескольких комнатах то, что, наверно, служило прежним хозяевам платяными шкафами. Элири поражённо рассматривала одежду из шёлка и бархата, представшую её взору. Судя по размерам и некоторым другим признакам, в этом доме когда-то жили мужчина и женщина, у которых были маленькие дети.

Весь остаток дня она бегала от стены к стене в верхней части дома и пробовала свои команды. Обнаружилась даже кухня, а в ней буфет с горшками, мисками, глиняной посудой и множеством других полезных предметов. Когда Элири, в конце концов, отправилась спать, голова у неё шла крутом от восхищения. Прежде она была нищей, живущей в чужом доме, а теперь впервые почувствовала себя здесь полноправной хозяйкой. Было такое чувство, точно дом сам впустил её внутрь. На следующий день рано утром девушка снова спустилась по лестнице, но уже с факелами. Обошла вдоль стен, пробуя все известные ей команды. Одна открыла маленькую дверь в конюшню, о существовании которой Элири даже не подозревала. К полудню она почувствовала, что выдохлась, и спустилась в большой зал, прихватив обгоревший прут и большой кусок белой коры. Пытаясь нарисовать план дома, она удивлялась сама себе. Почему ей понадобилось столько времени перед тем, как начать тут все обследовать? Наверно, потому, что она чувствовала себя… захватчицей, что ли? Казалось, что, оставаясь в одном лишь зале, она не вызовет гнев тех, кто прежде владел этим домом.

В каком-то смысле было ясно, что именно ею руководило. Затерянный в горах каньон, руны, странный туман. Элири всё время не покидало ощущение, что надо быть предельно осторожной и ни в коем случае не злоупотреблять гостеприимством, чтобы их всех попросту не выгнали вон. Но постепенно, по мере того как шло время, начало возникать ощущение, будто здесь ей рады. Как будто теперь её узнали, признали и приняли. Теперь этот дом принадлежал ей: она примет его дары, его приют и то спокойствие, которое обеспечивали прочные стены и руны у входа.

На протяжении последующих недель девушка деятельно осваивала своё вновь обретённое жилище. Ночевала она теперь в одной из спален наверху, которая, должно быть, прежде принадлежала хозяину или хозяйке. Кухня сияла начищенными горшками и мисками, висящими на стенах. Найдя в одном из шкафов тяжёлые гобелены, Элири с большим трудом и проклятиями вытащила и развесила их. Обнаружилось удивительное обстоятельство – похоже, шкафы каким-то образом защищали то, что в них хранилось. Мясо, к примеру, если его положить внутрь шкафа, неделями не утрачивало своей свежести. Методом проб и ошибок Элири выяснила, что чем чаще она открывала этот шкаф, тем быстрее портилось мясо. Колдовство? Скорее всего. То, что находилось внутри, было неподвластно воздействию времени. Прекрасно. Выделив среди шкафов один, она положила в него продукты, в которых не нуждалась каждодневно, уверенная, что они не испортятся даже во время летней жары.

Кеплиан, конечно, в её занятиях участия не принимали. Делать им, в общем-то, было нечего, и Хилан повадился совершать прогулки в те края, где когда-то жила его мать. Оттуда он возвращался с ворохом новостей, которые собирал по крупицам, беседуя с сородичами. В последний раз Тарна составила ему компанию и, вернувшись, тут же отправилась на поиски Элири.

«Названая сестра, есть новости, и мне они не нравятся» .

Элири стояла, поглаживая мягкий нос кобылы. Она не торопила Тарну; та продолжит, когда сочтёт нужным.

«В самом центре наших мест поднимается старая тень. Зло снова устроило себе берлогу в Тёмной Башне. Мой народ боится его, но повинуется, потому что не в силах противиться его приказу. Возможно, в этом и состоит причина, почему Серые охотились на нас так упорно, как никогда прежде. Кеплиан тоже сейчас страдают от них гораздо сильнее, чем раньше».

Кеплиан всегда было не так уж много; расплата за то, что жеребцы запросто убивали жеребят-сирот, а кобылы отказывались помогать беспомощным. Теперь Тарна и Хилан рассказывали, как Серые, действуя сообща, утаскивают жеребят и ослабленных родами кобыл почти прямо из-под носа жеребцов. Более того – они ухитрялись справляться даже с молодыми одинокими жеребцами. «Серые обезумели – убивают и убивают без конца. Если так будет продолжаться, наши края опустеют. – Хилан со свистом втянул воздух. – Они даже нападают на расти, хотя сами при этом теряют вдвое. Расти не те, с кем можно шутки шутить. Многие гибнут – с обеих сторон».

Элири улыбнулась:

– Недаром говорится – когда Зло погибает, Добру от этого только польза. Будем надеяться, что в конце концов они перережут друг друга.

«Вряд ли, – тут же ответил жеребец. – В наших краях говорят – тот, кто обитает в Башне, очень сердится и на тех, и на других. Он приказал им прекратить, а иначе обещал наказать обе стороны».

– Ничего из этого не получится. Расти никакие угрозы не волнуют. Если Серые будут нападать, они просто так не отступят.

Тарна кивнула:

«Это верно, но Серых-то эти угрозы волнуют. Они боятся того, кто в Тёмной Башне, и без разрешения снова нападать на расти не станут. Боюсь, как бы твои друзья не стали следующей жертвой. Ходят слухи, что собирается большая стая и что они хотят отправиться на охоту куда-то далеко, к самой границе своей территории» .

Элири пристально вглядывалась вдаль. Решение созрело внезапно и, казалось, само собой: нужно немедленно отправиться к озеру и рассказать об опасности тем, кто живёт в замке.

«Правильно, названая сестра. Но будь осторожна».

Однако уговаривать Элири делать это необходимости не было – она и сама все понимала. Оседлав свою крепкую лошадку, она ускакала, унося в сердце прощальную нежность Кеплиан. Руны вспыхнули при её приближении. Движимая внезапным порывом, девушка наклонилась и провела пальцами по знакам охраны. И тут же в уме вспыхнуло слово – точно подаренное ей. Она пока не знала, как произнести его вслух, но оно прочно запало ей в память. По дороге Элири думала о рунах. Судя по тому, что она знала об этой стране, дар силы был здесь явлением распространённым. Даже тех, кто владел небольшим даром, учили правильно использовать его. Все дома, замки, крепости были защищены, в особенности сильно – Долина Зелёного Безмолвия. Это была врождённая способность, присущая всем здешним людям.

Потом её мысли вернулись к Серым, Мерзкие твари. Они и Кеплиан враждовали с незапамятных времён. Похоже, всякие попытки контролировать или лишить их силы лишь подталкивали Серых к безумию. Башня, возможно, и в самом деле требует, чтобы они прекратили сражаться; её обитатель, скорее всего, не хочет, чтобы его и без того скудные живые ресурсы расходовались впустую в бессмысленных сражениях между его же сторонниками. Однако вряд ли он тут многого добьётся, думала Элири. Ну и прекрасно. Друзья всегда выигрывают, когда гибнут враги, как любил повторять Фар Трейвелер. Если Серые и дальше будут досаждать расти, это окажется только полезно.