Текст книги "Когда был Лютер маленький, с кудрявой головой…"

Мартин Лютер, его брат и папа ватиканский

У Мартина было одиннадцать братьев и три сестры. Семья была дружная и богобоязненная. Ныне всякие иезуиты и книжники утверждают, что семья Лютера была католической, потому как протестантизм придумал много позже сам Мартин Лютер. Но всё это ложь и клевета! Слышал ли кто-нибудь из смертных хоть слово правды из уст иезуита?!

Итак, семья Лютера была… как бы это объяснить… прото-протестантской. Все члены этого непогрешимого семейства были недовольными католиками и меж собою протестовали против каждой буллы папы ватиканского. Бывало, соберётся всё семейство после ужина у камина, отец прочтёт вслух новую буллу, напечатанную в газете «Ватиканские правдивые известия», и стоит после этого по всей комнате возмущённый гул домочадцев.

Старший брат Мартина, Александр, не довольствуясь одними только осуждениями булл, пошёл дальше: он решил убить источника этих булл – самого папу ватиканского! Для этой цели он смастерил арбалет и стал ждать удобного случая.

Но удобного случая всё не представлялось, и тогда Александр решил пойти ещё дальше, а именно в Ватикан, где жил тогда ненавистный папа, и там исполнить задуманное. В Ватикане он бродил по улицам, заглядывал в каждую дверь, в каждую лавку в поисках коварного папы. Но хитроумный папа ловко скрывался от отчаянного Александра.

Однажды глубокой ночью в одном из ватиканских трактиров, где Александр искал папу, он в угаре откровения рассказал одному из местных, оказавшихся рядом, о своём благородном намерении. Услышав это, ватиканец сослался на то, что забыл отдать книгу в библиотеку, и быстро удалился.

Наутро в номер к старшему брату Мартина явились приставы в сопровождении швейцарских гвардейцев. Они отняли у неудавшегося папоубийцы арбалет и заключили его в темницу. А потом и вовсе казнили.

Узнав про случившееся со старшим братом, Мартин пришёл в сильное негодование – он вообще не любил, когда казнили его старших братьев. Мартин собрал свои скромные пожитки, попрощался с семьёй и пошёл в Ватикан, делать революцию.

Лютер в эмиграции

В Ватикане Мартину приходилось трудно. Он постоянно переезжал с квартиры на квартиру и отрастил бороду, чтобы не быть узнанным хозяевами этих квартир, за которые Лютер не платил, руководствуясь своим принципом нестяжательства. Непонятый, он каждую минуту рисковал быть отведённым очередным дремуче-отсталым домовладельцем к судье.

Наконец, неготовность ватиканцев воспринять революционные идеи Лютера заставила его удалиться из столицы. Он направился в Швейцарию, чтобы своими проповедями убедить тамошних жителей не поддерживать кровавый режим папы и не вступать в ряды швейцарской гвардии.

Но и ватиканские вербовщики не дремали. Видя, что на их богопротивных вербовочных пунктах толпится всё меньше швейцарской молодёжи, они выдумали нечто совсем уж противоречившее Священному Писанию и людским законам – контрактную службу. Если до этого вербовщики призывали людей в ряды воинства папского сладкими речами, то ныне стали сулить за службу щедрую плату.

И вновь швейцарские военкоматы заполнились несознательным людом призывного возраста. А Лютер, негодуя на столь укоренившийся средь людей порок стяжательства, вернулся в родную Германию.

Открытие Лютером протестантизма

Сидел однажды Лютер в монастырском саду под деревом и думал о том, как бы насолить ватиканскому папе за все его инквизиции да индульгенции, инвеституры да… в общем, за все обидные «и», такие как, например, индифферентность к браку (целибат) и извращённая астрономия (с её геоцентричностью и слонами да черепахами, на которых покоится плоская Земля).

Размышлял он так под деревом, да и задремал. Тут какое-то неразумное яблоко возьми да и пади прямо на лютерову макушку. Мартин тут же, конечно же, проснулся, но вместо того чтобы осерчать, как нормальный человек эпохи мрачного Средневековья, он воскликнул: «Эврика!». Ну, или: «Вот ведь оно что!». Или что-то в этом роде.

Наконец-то пришло ему озарение, пусть и таким необычным способом, но на то и неисповедимы пути Господни.

«Ну конечно же! Как я раньше не мог догадаться? – ликовал Лютер. – Ведь понятно же, что сила действия равна по модулю и противоположна по направлению силе противодействия. Одним словом, действие рождает противодействие. Пусть это и III закон Ньютона, которые, что один, что другой, ещё неизвестно когда появятся, но для моего нового учения закон сей будет первым». В соответствии с этим законом противодействия Лютер и назвал своё учение Протестантизмом.

Как показала дальнейшая история, этой своей выдумкой насолил Лютер папе ватиканскому изрядно.

«У меня есть мечта»

Когда был Лютер маленький с курчавой головой, он однажды, сидя на коленях у отца, сказал:

– У меня есть мечта: я хочу совершить в жизни что-нибудь настолько великое, чтобы навеки остаться в памяти у благодарных потомков.

На это отец, рассмеявшись, сказал маленькому Лютеру:

– Сынок, придумай себе мечту поскромнее: например, стать юристом или инквизитором, как твой батька.

Лютер ничего не ответил, но крепко задумался.

Подросши же настолько, чтобы принимать самостоятельные решения, Лютер, не забывший своей детской мечты, принялся экспериментировать. Для начала он женился на монашке. Но ничего кроме зависти декадентов и осуждения бюргеров он добиться не смог. Тогда, уединившись в мрачной сырой башне, после долгих размышлений Лютер, наконец, изобрел новое религиозное учение – Протестантизм (октябрь 1517 года).

«Вот теперь меня надолго запомнят» – довольно подумал после этого Лютер.

А говорить «у меня есть мечта» с тех пор вошло в моду у харизматических личностей. Равно как и устраивать что-нибудь этакое в октябре 17-го года.

Прим. ред. – История сия явно была выдумана атеистами и попала в данную книгу по недоразумению. С атеистами мы ещё встретимся в следующей сказке, а истинная история изобретения Протестантизма изложена выше.

Лютер и атеист

Сидел однажды Лютер на берегу реки и удил рыбу. И повезло ему поймать знатного окуня. Случившийся рядом рыбак с восхищением воскликнул:

– Вот это удача!

На что Лютер смиренно ему ответствовал:

– По Божьему соизволению.

И вот тут-то история, не обещавшая ничего интересного, и развернулась.

Незнакомец вдруг как возъярится да воскликнет:

– Да какой, к дьяволу, бог?! Сам ты окуня поймал, и никто тебе при этом не помогал! Я тому свидетель.

Понял Лютер, что пред ним атеист собственной персоной, но смиреннее прежнего возразил:

– В Бога не веруешь, а дьявола отчего-то поминаешь. Не постигну твоей логики.

– Да к слову пришёлся. – Сказал на это атеист.

– Тогда скажи мне. – Переходит в контратаку Лютер. – Ты ведь и притяжения земного не видишь, и тока электрического. А тем не менее они существуют, независимо от того веришь ты в них или нет.

– То наука. – Говорит на это атеист. – И знаешь, в отличие от вашего бога, наука не делает меня рабом.

– А по мне так ещё как делает. – Возражает на это Лютер. – Например, у меня хоть есть надежда, что уверовав в достаточной степени, я смогу ходить по воде. А что ваша наука? Попробуй-ка в соответствии с законами физики походить по воде. Или, вот, к примеру, давай полетим с того обрыва, воспарим к облакам – очень уж полетать хочется. Что, нельзя? Закон всемирного тяготения не позволяет? Вот так и получается: куда ни кинь взгляд – всюду наука сделала тебя рабом своих законов.

И ещё многое хотел сказать незнакомцу Лютер, да только тот топнул ногой, завертелся волчком и испарился в клубах серы и дыма.

95 апрельских тезисов

Всем известно, что свои знаменитые 95 тезисов Мартин Лютер опубликовал на двери Виттенбергского собора в октябре. Так почему же тезисы апрельские? А дело вот в чём.

В апреле 1517 года Лютер вернулся из эмиграции в свой родной Виттенберг. Об этом знаменательном событии горожане были предупреждены заранее, благодаря газете «Божья Правда», подпольно издававшейся сторонниками Лютера, и многие намеревались прийти встречать своего знаменитого земляка.

Сам Лютер тоже готовился к встрече с согражданами и сочинил в пути свои знаменитые 95 тезисов, которые он хотел продекламировать сразу по приезде. Но когда собравшиеся горожане увидели паровоз, на котором приехал Лютер, они в страхе разбежались, потому как никогда не видели подобного чудища, и выступать стало не перед кем. Лютер, по правде говоря, и сам был удивлён тому, каким способом он прибыл в Виттенберг – ведь начинал-то он свой путь в опломбированном дилижансе. Видимо, когда он ехал по Италии, по враждебным владениям папы ватиканского, в городке Винчи, где стоянка была особенно долгой, некий местный житель, по имени Леонардо, подсунул ему этого монстра. То-то он так долго всё крутился вокруг, пока Лютер был погружён в глубокие размышления по поводу будущих тезисов, а потом вдруг неожиданно так исчез.

В общем, почти год пришлось успокаивать жителей. Паровоз, само собой, разобрали на атомы, чтобы он более никого не смущал. Пока суд да дело, воззвания да восстания, год тем временем склонился уже к осени. Тут только вспомнил Лютер про свои 95 тезисов. Вспомнил и стал искать место для их опубликования. Газета «Божья Правда» была давно закрыта за пропаганду реформационных идей, остальные же издания были враждебны и завистливы.

Тогда Лютер вспомнил про Замковый собор. На его стене люди вывешивали свои тексты, и все желающие их комментировали. А для того, чтобы сохранить свою анонимность, делалось всё это глубокой ночью. Лютер решил также опубликовать свой текст на стене собора, но когда он пришёл на место, то увидел, что стена до немыслимой высоты забита народным творчеством. И тогда ему в голову пришла революционная идея: он решил прибить свои тезисы к дверям церкви.

Наутро горожане столпились у входа в собор, удивлённые необычностью места и содержания публикации. Так, не в последнюю очередь благодаря грамотному позиционированию, идеи Лютера с самого начала привлекли массовое внимание.

Как один папа боролся с бюрократией

Возвратясь из Ватиканской теократической державы, Лютер со смехом рассказывал об одной инициативе папы ватиканского, свидетелем коей он был, находясь в эмиграции.

Дело в том, что тамошний папа вознамерился как-то уменьшить число чиновников, ибо они уже не вмещались в свои госучреждения, а крестьяне предпочитали гибнуть от голода, нежели кормить такую ораву.

Что ж, идея сама по себе хорошая, но, как и следовало ожидать, претворяемая в жизнь папой ватиканским, она была обречена на провал.

Первым делом, папа ватиканский создал комиссию по исчислению чиновников. Комиссия, как полагается, работала долго, но когда, наконец, принесла итоговую цифру, папу ватиканского от изумления хватил удар. Немедленно была сформирована комиссия по выяснению причин папиного удара. Пока комиссия работала, папа пришёл в себя и смог сам объяснить причину удара. Разумеется, тут же образовали комиссию, коей следовало выяснить, по чьей злой воле была создана бессмысленная комиссия по расследованию причин удара. А вслед за тем, и целый комитет организовали, в обязанности коего входило предотвращение в будущем создания бессмысленных комиссий и государственных органов.

Много было создано комиссий, комитетов, министерств и коллегий в ходе решительной борьбы с непомерно раздутым бюрократическим аппаратом Ватиканской державы. Рассказывая обо всём этом, Лютер обычно начинал путаться в этом калейдоскопе учреждений, примерно в том месте, где папа ватиканский предложил экспортировать излишки чиновников в вест-индские колонии, после чего тут же было создано целое министерство, принявшееся активно имитировать бурную деятельность…

Итог, разумеется, мог ещё в самом начале мероприятия предсказать любой мало-мальски прозорливый протестант: вся эта кипучая деятельность по уменьшению количества чиновников достигла решительно противоположного результата – поголовье чиновников возросло на 273%.

«Ей же ей, лучше бы папа ватиканский занялся богоборчеством – всё бы больше пользы было для христианства!» – заключал свой рассказ Лютер.

Дом с привидениями

Долгое время семья Лютеров жила в огромном многоквартирном доме, где постоянно хлопали двери и из общей кухни доносились брань и мордобитие. Обитатели этого большого и отнюдь не дружного дома делили кров с живностью, по большей части нежеланной. Когда же по железной дороге, проходившей рядом с домом, грохотал товарный состав, жизнь и вовсе казалась невыносимо тусклой и унылой. Повеситься, конечно, не хотелось, но, определённо, было желание бежать без оглядки из этого гиблого места при первой же возможности.

Вполне естественно, что когда Мартин Лютер стал профессором с соответствующим окладом, семья Лютеров тут же переехала в тихий фешенебельный район, где не было никаких многоквартирных домов и железных дорог, но вдоль улиц выстроились утопавшие в зелени и уюте коттеджи.

Жизнь наладилась и приобрела цикличный вид в своей размеренности и бесприключенчестве. В доме Лютеров постоянно билась посуда, поэтому они жили вполне себе счастливо. Вопросы стали появляться лишь тогда, когда эта посуда стала биться без участия домочадцев. Пройдя все полагающиеся стадии – скептицизма, сомнения, страха, паники – семья решила обратиться к опытному теологу. Теолог, в итоге, оказался неопытным и убежал после первой же полетевшей, как ему показалось, в него чашки. Делать нечего, стали пробовать все возможные методы, дабы утихомирить таинственную напасть, коей и имени-то не было.

И вот однажды, роясь в архиве местной жилконторы, Лютер наткнулся на свидетельство, что дом их стоит на месте старого иудейского кладбища. Причём, недобросовестный застройщик знал об этом, но из чувства бессмысленного злодейства, глазом не моргнув, построил на этом месте дом. А потом, не моргнув вторым глазом, в результате грязной аферы обманул заказчика, в результате чего тот лишился денег и дома. Заказчик оставил всякую надежду в Старом Свете, устроился кочегаром на пароход, оправлявшийся в Америку, где начал новую жизнь и стал миллиардером.

Дом же, спустя много лет, «поплыл» и заметно накренился, так как стоял не на твёрдой земле, а на почве, прежде многократно вспаханной могильщиками. После этого, повинуясь законам божественной физики, все, что было на полках не прибито, стало время от времени падать.

А «Домом с привидениями» соседи назвали особняк Лютеров после того, как на Хэллоуин хозяева, все до одного, вырядились в костюмы привидений и напугали соседских ребятишек и полицейских, патрулировавших район.

Как Лютер открыл одну интереснейшую взаимосвязь

Однажды Лютеру понадобилась какая-то справка. Делать нечего, вздохнул Лютер тяжко, собрался и пошёл в Бюрократический квартал. А это был такой квартал – в тёмный лес с разбойниками люди охотнее отправлялись, чем туда.

Идёт Лютер по бесконечным мрачным коридорам, тихо кругом, только слышно, как перья за дверьми скрипят, да бумага шелестит. Час ходит, два, совсем заблудился, в какую дверь ни заглянет, только попытается спросить, тут же в ответ получает торопливо-деловитое: «Ничего не решаю. Всё наверх». Пробежит по коридору редкий чиновник, Лютер пытается его остановить, а он мягко-настойчиво выворачивается, бормоча стандартное заклинание: «Ничего не решаю, всё наверх», и исчезает за какой-нибудь дверью. Смотрит Лютер, и словно бы и не было никого несколько секунд назад, только лёгкий запах серы в воздухе витает. В совершеннейшем отчаянии Лютер заглядывает в очередной кабинет, видит: за столом, уткнувшись в бумагу, сидит человек, пишет что-то. Оба готовятся вступить в отрепетированный уже до мельчайшей запятой диалог, как вдруг происходит сбой в программе (Здесь мы наблюдаем анахронизм: в Средневековье в программах никогда не было сбоя – прим. ред.). Они узнают друг друга: когда-то вместе учились в школе, потом Лютер пошёл в монахи, а его приятель – в разбойники. Радость, объятья, стандартные вопросы: «Как дела?», «Что ты думаешь о новых инициативах папы ватиканского?», «Скоро ли уже Конец Света, и какие знамения его предвещают?» и тому подобное. Старинный приятель сообщил, что теперь его зовут Бюрократий, и было видно, что он весьма гордится своей находчивостью.

Наконец, Лютер спросил, почему Бюрократий решил сменить профессию и из разбойника сделаться чиновником. На что Бюрократий отвечает, что меж профессиями разбойника и чиновника разница не столь уж велика, зато вторым быть безопаснее.

– Представь, – с жаром объяснял он, – другие горбатятся, чтобы заработать свои жалкие монеты, а эти двое вмиг присваивают себе часть богатства этих несчастных: разбойнику люди отдают деньги на большой дороге, чтобы он позволил им пройти, проехать, жить дальше, а чиновнику они дают деньги в тиши кабинета, чтобы он позволил им открыть лавку, купить землю или выехать заграницу. Только разбойнику приходится отнимать чужое силой, да ещё и жизнью при этом рисковать, а чиновнику люди сами несут своё добро, лишь бы тот разрешение дал какое следует – мы ведь тут круглыми днями только тем и занимаемся, что разрешения выдаём. В общем, поразмыслил я, поднакопил монет и устроился чиновником.

Долго ли они так общались, но наступило священное время Второго Обеда…

Собираясь уже спешно покинуть кабинет, Лютер вдруг вспомнил, зачем пришёл в Бюрократический квартал. И спрашивает он своего старого приятеля, может ли тот помочь выправить необходимую справку, на что Бюрократий Лютеру так мягко, по-дружески говорит:

– Пойми, я ничего не решаю, тебе бы наверх надобно.

Лютер и собор

Однажды, на рассвете в келью Лютера вошёл учтивый нунций и пригласил его «в Лейпциг на суд… в смысле, на религиозный диспут». Папский посланник сказал, что тамошнее благородное собрание священнослужителей охотно послушало бы доклад Лютера о его необычных взглядах на религию.

Лютер принял приглашение и стал деятельно готовиться к предстоящему мероприятию: он записал тезисы, придумал возражения на вероятные контраргументы, взял плащ, служивший ему также и одеялом на ночлегах, и отправился в Лейпциг.

По дороге ему встретился курфюрст Саксонский, давнишний его приятель. Узнав, куда Лютер путь держит, курфюрст сказал:

– Не ходи ты на этот диспут, не надо. Что ты, соборов не видел, что ли? Да и вообще… Вон, Гус сходил уже как-то на собор.

Будучи студентом, Лютер что-то слышал про Яна Гуса – в учебнике нелестно, кажется, о нём отзывались. Что-то, типа, в Чехии был профессор один, подававший надежды, да только не удержался в благочестии, оторвался от коллектива, связался с дурной компанией и покатился по наклонной в бездну грехов и пороков. И скатился, в конце концов, в огонь Геенны, сгорел заживо.

Лютер поразмыслил и не пошёл на собор.

Впоследствии оказалось, что правильно сделал, что не пошёл. Оппоненты приготовили ему мириады каверзных вопросов, намного больше, чем он имел ответов. А на заднем дворе дров побольше собрали.

Лютер и Георгиев узел

В одно особо жаркое лето – когда папский режим слишком свирепствовал – Лютер удалился в замок Вартбург, к своему приятелю и благодетелю, курфюрсту Саксонскому. Там он много работал, а в свободное от вдохновения время совершал дальние прогулки по окрестностям.

И вот однажды, когда, казалось бы, всё на расстоянии дневного перехода от замка было уже изучено, набрёл Лютер на незнакомую тропинку, приведшую его в неизвестную местность. Прямо посреди местности раскинулся небольшой город. Город назывался Гордиенштадт и имел всё, что полагалось добропорядочному немецкому средневековому городу: ратушу, собор, памятник местной выдающейся личности, столовую, пункт приёма стеклотары, краеведческий музей.

В краеведческом музее внимание Лютера привлёк один экспонат – если бы на дворе стояла совсем другая эпоха, Лютер подумал бы, что это весьма концептуальная постмодернистская инсталляция. Но на дворе стояла эпоха, в которую жил Лютер, поэтому он ничего не подумал, а призвал на помощь гида. Гид, имевший внешность таинственную, словно волшебник из старинных, раннесредневековых романов, сказал следующее:

– О, Мартин, это вещь не простая, это Георгиев узел: сам святой Георгий его завязал, предрекши, что тот, кому удастся распутать узел сей, станет властвовать над всей Северной Германией и Скандинавией.

Лютера не удивило то, что гид знает его имя – ему почему-то показалось, что гиды такого колдунского вида непременно должны знать имена своих собеседников.

Призадумался тут Лютер: с одной стороны, как же узел сей хитроумный распутать, а с другой – вроде как экспонат это музейный, руками трогать не разрешается, вон, и табличка соответствующая висит.

Лютер подумал: «А как бы поступил в такой ситуации мой учитель?». И тут же пред мысленным взором Мартина предстал старенький педагог, обучавший его, ещё подростка, риторике и боевым искусствам. Предстал и говорит: «Глупая и суетливая обезьяна скачет по веткам быстро, но недалеко. А мудрая черепаха ползёт медленно, но далеко. Понял?». «Ага», машинально подумал в ответ растерявшийся Лютер, чтобы хоть чем-то заполнить пустоту непонимания, вызванную несомненно мудрой, но слишком уж туманной сентенцией учителя. «То-то и оно» – ответил ментор и исчез. Лютер в отчаянии уже было собирался подумать, как бы поступил в этой ситуации его университетский научный руководитель, но тут неожиданно пред лютеровым мысленным взором вновь предстал старенький учитель и возгласил: «Постой! Я всё перепутал – ведь я стар. Предыдущая фраза была предназначена другому моему ученику, забудь её. А тебе вот: подобно тому, как в бою ты вооружён доспехом и мечом, так и в диспутах и разгадывании загадок ты вооружён знанием. Как воин оттачивает свой меч перед боем, так и ты оттачивал свой ум усердным учением. И ныне настало время для наиважнейшего твоего испытания, соберись!».

Лютер напрягся и… О, святое распятие! Он вспомнил схожий пример из языческой истории, о котором он читал в «Деяниях язычников» св. Иеронима Лапландского. Когда-то давным-давно, в далёкой азиатской земле некоему Александру из Македонии также предложили распутать хитрозакрученный узел. Бог всемогущий сжалился над язычником и послал ангела с решением головоломки – с предложением разрубить узел. Но Александр в своём тщеславном невежестве отверг помощь, ибо не веровал в Бога истинного, а посему, промучившись изрядное число дней, вернулся ни с чем восвояси.

Но Лютер-то как раз в Бога истинного очень даже веровал, и не стал отказываться от предлагаемого ангелом решения. Схвативши стоявший рядом другой экспонат – меч преподобного Артура – он со всего размаху разрубил узел…

– Что ты наделал?! – кричал вслед улепётывавшему Лютеру гид. – Ты испортил музейный инвентарь! Ты будешь гореть в аду!

Но не знал того Лютер, что гид сей был тайным католиком и очень не хотел, чтобы протестантизм распространился по всей Северной Германии и Скандинавии.

Когда Лютер вернулся в Вартбург и рассказал курфюрсту Саксонскому о Гордиенштадте, тот был весьма удивлён и ответил, что не знает такого города в своём курфюршестве.