Текст книги "Посттоталитарная теология. Современный кризис христианства и его преодоление"

Признаки оздоровления церковной жизни

Какие признаки могли бы косвенно свидетельствовать об оздоровлении церковной жизни? Я бы, наверное, выделил следующие:

1. В церковном собрании исчезли бы бедные.

2. К фигуре церковного учителя относились бы с не меньшим уважением, чем к фигуре пресвитера.

3. О жизни друг друга братья и сестры по вере знали бы не меньше, чем о жизни святых.

4. Жизнь святых была бы внутри опыта братьев и сестер, а не неким недостижимым идеалом.

5. Жизнь братьев и сестер никак не зависела бы от того факта, есть храм, в котором можно молиться, или нет…

6. Свобода не означала бы отказ от любви и ответственности, а любовь не приводила бы к отказу от свободы и к насильственным экономическим, психологическим или идеологическим скрепам.

7. Пространство церковной жизни расширялось бы…

Октябрь 2019 года

О безбрачии священноначалия и церковном имуществе

К слову сказать, основная причина целибата католических священников и монашества православных епископов вовсе не в том, что безбрачные могут лучше служить Богу, чем женатые. Причина совсем в другом и касается она церковного имущества. Человек – существо несовершенное, и, если у главы церковной общины есть семья, она, очень вероятно, будет пытаться претендовать на часть общецерковного имущества, которым до отхода в мир иной распоряжался глава общины. Чтобы этого не происходило, имущество церкви стали закреплять за безбрачными. Появились проблемы иного рода, т. н. сексуальные. Общинами в католицизме и епархиями в православии стали руководить не познавшие радостей семейной жизни люди. Часто эти люди не познали и трудностей семейной жизни, и вообще трудностей жизни… Но семейственная стяжательность все-таки проникла внутрь церковной ограды. В православии появились т. н. священнические династии, когда на протяжении нескольких поколений священство вместе с местом на приходе передавалось по наследству. К чему это привело? Правильно, к тому, что люди в массе своей стали больше заниматься не учительством, а жречеством, соединенным с религиозным бизнесом (понятно, что были и исключения, где священнические семьи были хранителями духовной мудрости). Что ж удивляться приходу атеизма и богоборческой революции… Конечно, не только в этом причина, но всё же. Там, где нет выборности пресвитеров, рано или поздно наступает застой…

Ноябрь 2019 года

Иудео-христианский диалог: новые возможности

Прежде чем приступить к раскрытию темы, необходимо сказать о том, что для Бога нет ни иудаизма, ни христианства, а есть люди. Бог не смотрит на людей сквозь призму религий, но зато люди часто смотрят на Бога именно изнутри своей религиозной традиции, поэтому для людей внутрирелигиозные и межрелигиозные отношения имеют большое значение.

Иудео-христианские отношения и иудео-христианский диалог до XX века

Иудаизм и христианство были едины в личности Иисуса из Назарета. Иисус принадлежал к еврейскому народу и являлся иудеем. Он посещал Храм, синагогу, соблюдал Закон Моисеев… При этом первые христиане, ученики Христовы, находились в некоторой оппозиции по отношению к зелотам, фарисеям, саддукеям… – доминирующим религиозным партиям того времени. Однако разномыслие по важным религиозным вопросам (касающимся исполнения Закона, отношения к государству и Храму как символу единства государства и духовному центру, к выбору исторического пути и прочего) в то время еще не приводило к окончательному разделению внутри народа Божьего, к отделению христиан от иудеев. У учеников Христовых в Иерусалимском храме было свое место.

Рубежной датой, по-видимому, можно считать 66–70 годы. Это время Первой Иудейской войны, закончившейся, как известно, разрушением Иерусалима и Храма. По мнению зелотов, христиане, покинувшие Иерусалим перед осадой, стали религиозными отступниками, а ученики Христовы увидели в разрушении Храма исполнение пророчества Иисуса (Мк 13:2) и указание на то, что именно христианский путь – это путь Божий.

Взаимное отторжение было оформлено с обеих сторон.

С иудейской стороны в городе Явне синедрион около 80 года н. э. отлучил христиан от синагоги. Знаком раздела стало т. н. девятнадцатое благословение. Оно звучит следующим образом:

И у доносчиков («мальшиним») да не будет надежды, и все вероотступники («миним») и злодеи пусть сгинут в одночасье. Да будут в ближайшем будущем уничтожены все враги Твоего народа. Искорени немедля нечестивое царство, разбей его и сокруши, повергни в прах – вскоре, в наши дни. Благословен Ты, Господь, сокрушающий врагов и повергающий злодеев!

Как представляется, еврей во время произнесения «восемнадцати благословений», центральной соборной молитвы, должен был либо произнести девятнадцатое «благословение»-проклятие отступникам, под которыми, скорее всего, понимались в том числе христиане («ноцрим»), и тогда он оставался бы в синагоге, но отрекался от Христа, либо не произнести, но тогда он отсоединялся от иудейской общины, но оставался бы со Христом.

С христианской стороны разрыв оформился таким образом, что наибольшее влияние в христианстве со временем приобрела т. н. теология замещения – богословская концепция, согласно которой богоизбранным народом вместо ветхозаветного Израиля стала Церковь Христова, Новый Израиль. Видимым признаком отверженности Израиля считался галут – изгнание евреев со Святой земли. Еще со времен Вавилонского плена изгнание со Святой земли воспринималось как наказание Божье.

Далее начались долгие, непростые, часто конфликтные отношения иудеев и христиан. Причем, иудеохристиане постепенно сошли с исторической сцены и точку зрения христиан стали представлять только языкохристиане. А иудаизм, который мы знаем по последующим векам вплоть до XX века, это в основном иудаизм фарисейский. Зелоты, саддукеи, ессеи… также перестали существовать.

При этом помимо иудео-христианских отношений происходили и попытки диалога двух традиций. Этот диалог со временем стало возможным представить следующими направлениями.

В христианстве в ходе догматических дискуссий были выработаны тринитарный и христологический догматы, предложена христианская сотериология, учение о последних временах, Страшном суде, грехопадении и воскресении мертвых. В сжатом виде догматическое богословие представлено в Символе веры:

1. Верую в единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого.

2. И в единого Господа Иисуса Христа, Единородного Сына Божия, рожденного от Отца прежде всех веков: Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, несотворенного, единосущного Отцу, через Которого всё произошло.

3. Ради нас людей и ради нашего спасения сошедшего с небес, и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы, и ставшего человеком.

4. Распятого же за нас при Понтии Пилате, и страдавшего, и погребенного.

5. И воскресшего в третий день согласно Писаниям.

6. И восшедшего на Небеса, и сидящего по правую сторону Отца.

7. И снова грядущего со славою, чтобы судить живых и мертвых, Его же Царству не будет конца.

8. И в Духа Святого, Господа, дающего жизнь, от Отца исходящего, Которому надлежит поклоняться и Которого славить одинаково с Отцом и Сыном, – говорившего через пророков.

9. В единую святую, соборную и апостольскую Церковь.

10. Признаю одно крещение для прощения грехов.

11. Ожидаю воскресения мертвых,

12. и жизни будущего века. Аминь (истинно так).

Иудаизм, как и был, так и остался религией скорее ортопраксии, чем ортодоксии. При этом под влиянием христианства и философии как некий ответ на вызов времени широкое распространение получили «Тринадцать принципов веры» Маймонида, в которых утверждается строгий монотеизм, бестелесность Бога, истинность писаний пророков, истинность и дарование свыше Торы, благость и справедливость Творца, вера в приход Машиаха (Мессии), «оживление умерших»:

1. Я верю полной верой, что Творец, Чье имя благословенно, творит и правит всеми творениями, и только Он один создавал, создает и будет создавать все существующее.

2. Я верю полной верой, что Творец, Чье имя благословенно, единственен и нет нигде единственности, подобной Его; и только Он один – наш Бог: был, есть и будет.

3. Я верю полной верой, что Творец, Чье имя благословенно, бестелесен, и к Нему не относятся свойства материи, и нет у Него никакого образа.

4. Я верю полной верой, что Творец, Чье имя благословенно, Он первый и Он последний.

5. Я верю полной верой, что Творцу, Чье имя благословенно, и только Ему надо молиться, и запрещено молиться кому-либо, кроме Него.

6. Я верю полной верой, что всё сказанное пророками – истина.

7. Я верю полной верой, что пророчество Моше, нашего учителя, – да покоится он в мире! – было истинным, и что он – вершина пророков, предшествовавших ему и последовавших за ним.

8. Я верю полной верой, что вся Тора, находящаяся сейчас в наших руках, – это та, что была дана Мошерабейну – да покоится он в мире.

9. Я верю полной верой, что Тора эта не будет изменена и не будет другой Торы от Творца, Чье имя благословенно.

10. Я верю полной верой, что Творец, Чье имя благо-словенно, знает все дела людей и все их мысли, как сказано: «Создающий все их сердца – понимает все их дела».

11. Я верю полной верой, что Творец, Чье имя благословенно, воздает добром соблюдающим Его заповеди и наказывает нарушающих Его заповеди.

12. Я верю полной верой в приход Машиаха, и, несмотря на то, что он задерживается, я всё же каждый день буду ждать, что он придет.

13. Я верю полной верой, что будет оживление умерших в то время, когда будет на то воля Творца, Чье имя благословенно, и память Его вознесется навсегда и на веки веков.

Ключевое отличие христианского Символа веры от иудейских принципов веры заключается в том, что в принципах веры Мессия еще не пришел. Однако и другие отличия существенны. Догматическо-вероучительные противоречия вряд ли разрешимы методом прямого сопоставления. Слишком разные предпосылки и культурно-языковые особенности были положены в основу вероучительных формулировок.

Как уже говорилось, доминирующим изводом иудаизма стал иудаизм фарисейский, т. к. зелоты и саддукеи со временем сошли с исторической сцены. Как следствие возобладал талмудический подход к толкованию Торы, связанный с т. н. теологией выживания.

Суть ее заключается в следующем. Поскольку народ находится вне Святой земли, народу необходимо было как-то выживать, выживание возможно на островках жизни, вокруг которых бурлит море язычников. Поэтому для народа надо сделать ограду. Роль такой ограды и выполняет Талмуд – многотомный свод правовых и религиозно-этических положений иудаизма.

Теология полной жизни могла быть только на Святой земле. Если произошло изгнание со Святой земли, значит, произошла и утеря полной жизни.

Практика живой Торы, или устной Торы, но не в значении фиксации различных толкований Закона, а в значении продолжающегося откровения, уступила место Устной Торе как системе записей, дополняющих Письменную Тору, данную на Синае.

В христианстве отношение к Торе было двояким. С одной стороны, Иисус говорил:

Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить (Мф 5:17).

Евангелие подчеркивает укорененность Иисуса в библейской традиции и в Законе.

А с другой стороны, христиане довольно скоро стали жить как бы «над Законом». На смену Торе пришли тексты евангелистов и апостольские послания. Канон, каноническое право и святоотеческие толкования Библии заменили Закон и учение еврейских мудрецов. Языкохристиане, которые вскоре стали преобладать в церкви, как правило, не поднимали тему возврата к жизни по Закону Моисееву в полноте.

Таким образом, получились как бы две параллельные реальности: иудеи и христиане жили совершенно независимо друг от друга не только в своем отношении к Иисусу из Назарета, но и в своем отношении к Писанию: и в том, и в другом случае полнота Закона выпадала и Закон мог быть использован лишь в каких-то частичных проявлениях. Редукция к начетничеству, к «отцеживанию комара» (в иуда-изме) и к аллегорическому толкованию Библии (в христианстве) способствовали религиозной неадекватности, отрывающей религию от жизни. И даже попытка последующего протестантского возвращения к букве Писания не привела к тому, чтобы состоялось возвращение к духу Писания, связанному с полнотой даров Духа Святого.

Иисус, как предполагают, был близок к кругу учеников рабби Гиллеля. Возможно, поэтому многое в «этике христианства» перекликается с подходом, который можно было бы назвать: от общих принципов к частным применениям. Есть большие заповеди в Законе (любовь к Богу и любовь к ближнему), и есть заповеди, вытекающие из этих двух. В иудейских текстах можно найти места, похожие и на аскетическую «борьбу с помыслами», и на заповедь «не суди», и даже на «любовь к врагам». Вероятно, пренебрежительное отношение к ветхозаветной этике (как к пройденному этапу) со стороны христианства связано с тем, что Ветхий Завет изобилует местами, где в полной мере представлена жесткая борьба с идолопоклонством. Предполагалось, что иудейская этика в аспекте жестокости осталась без изменений. Возможно, такое отношение было вызвано вынужденной закрытостью иудейской общины вплоть до XX века. Даже людям, изучающим иудаизм, было нелегко получить интересующие их сведения из первоисточника, что же говорить о широких массах… Гуманизм и толерантность, по крайней мере к членам народа Божьего, были вполне присущи иудаизму, особенно послепленному. Однако христиане, увлеченные антииудейской риторикой, об этом, как правило, не догадывались.

В христианском понимании мессианская тема выражена вполне однозначно: Иисус – Мессия, Христос, через которого все народы призваны войти в народ Божий. Но этим, конечно, мессианская тема не исчерпывается, а только начинается, т. к. сама Церковь обретает статус мессианского народа Божьего, а раскрытие путей Церкви в истории до конца еще не произошло. Христиане призваны выполнять т. н. великое поручение. Евангелие повествует нам о том, что перед вознесением Иисус собрал учеников и сказал им:

Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь. (Мф 28:19)

В иудаизме единой мессианской концепции нет. Мессианская тема может быть как сужена, когда в Мессии именно как одной личности концентрируются все чаяния народа, так и расширена, когда под Мессией понимается, по сути, каждый член народа Божьего, как человек, в жизни которого стал действовать Бог. Под мессианством может пониматься как какое-то локальное историческое событие, так и процесс, развернутый во времени и пространстве. Однако в иудео-христианских спорах существенно именно такое понимание, при котором Мессией считается один человек, наделенный особым статусом. И здесь спор становится таким: является ли Иисус из Назарета этим Мессией или нет? В иудаизме Иисус причислен к одному из восемнадцати лжемессий. Согласно доминирующим иудейским мнениям, большинство мессианских пророчеств не исполнилось. Например, пророчество Исайи (Ис 2:4):

И будет Он судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать.

Понятно, что с приходом в мир Иисуса войны не исчезли, а возможно, даже наоборот участились. Люди совершенствовались в изготовлении оружия. Научно-технический прогресс стал на службу войне. Появилось оружие массового уничтожения… Население планеты Земля заметно увеличилось, но также к XX веку увеличилось и число погибших в войнах. Вряд ли можно считать, что наступила и эпоха справедливости. По-прежнему есть притеснения, нужда, социальное расслоение…

Также иудейское понимание мессианства немыслимо одновременно со страданием народа Израиля:

Вот, наступают дни, говорит Господь, и восставлю Давиду Отрасль праведную, и воцарится Царь, и будет поступать мудро, и будет производить суд и правду на земле. Во дни Его Иуда спасется и Израиль будет жить безопасно; и вот имя Его, которым будут называть Его: «Господь оправдание наше!» (Иер 23:5–6)

История евреев показывает, что это пророчество вряд ли можно считать исполнившимся. Галут, еврейские погромы, антисемитизм… и наконец, кошмар Холокоста – все это свидетельствует о том, что ни о какой мессианской эре не может быть и речи… Если Израиль страдает, значит, Мессия еще не пришел…

А теперь посмотрим, что произошло в XX веке, какие события. И как эти события могут повлиять на иудео-христианские отношения и иудео-христианский диалог.

Иудео-христианские отношения и иудео-христианский диалог после XX века

В XX веке в большей мере, чем раньше, развились такие направления интеллектуального поиска, как библеистика и философия языка. Получили распространение методы историко-критического толкования священных текстов, а сама способность языка выразить ту или иную мысль или описать тот или иной факт стала ставиться под сомнение. Это привело к тому, что многие «застывшие догмы» как Ветхого, так и Нового Заветов воспринимаются теперь «подвижно», сквозь призму и принципиальную относительность мифопоэтического языка Библии. Попытка «выразить поэзию на языке алгебры» понимается критически не потому, что ставится под сомнение тот или иной догмат или теологумен, а потому, что сама языковая форма выражения теперь воспринимается неоднозначно, т. к. внутри себя самой допускает известную изменчивость и неопределенность. Это, с одной стороны, увеличивает риск релятивистского восприятия традиционных религиозных текстов, а с другой, также дает большую свободу в выявлении смыслов. При этом конфликтные вопросы снимаются не тем, что тот или иной ответ оказывается предпочтительнее, а тем, что методом уточнения вопроса оказывается недостаточно корректно сформулированным сам спорный вопрос. При этом область спора разветвляется на несколько дополнительных областей, затрагивающих и психологию человека, и способность его к релевантному выражению своих чувств. Таким образом разговор на теологические темы многократно усложняется. А если он многократно усложняется, он перестает заостряться в какой-то одной точке. И конфликт размывается. Более того, совершенно нормально, когда на один и тот же отрывок из Писания существует несколько иногда противоречащих друг другу комментариев. Поэтому современное «вероучительное столкновение» – это, во многом, конфликт религиозных институтов (раввинатов и собраний епископов), заинтересованных в том, чтобы функции контроля не были утрачены этими институтами.

С появлением науки как таковой, существенно развившейся к XX веку, стало понятным, что библейский текст перестает быть истиной в буквалистском смысле, оставаясь по-прежнему безальтернативным документом, «истиной-свидетельством», описывающим встречи человека с Богом. Креационизм теперь воспринимается как неприглядное явление не только учеными физиками, но и теологами. «Библия отвечает не на вопрос “как Бог создал мир?”, а на вопрос “зачем Он создал мир?”», – обычно говорят современные катехизаторы.

Информационная открытость, дополнительные способы общения приводят к тому, что люди получают возможность самостоятельно формировать свое религиозное мировоззрение, используя для этого более широкую, чем раньше, базу источников. У человека теперь есть выбор и он, если исходить из презумпции доверия к человеку, основываясь на интуиции, способен из всего спектра религиозных изводов выбрать лучшее. Здоровая конкуренция как в сфере экономики и политики, так и в сфере религии только способствует развитию. Сознание современного верующего человека, как правило, представляет из себя сгусток наслоений из разных традиций. Можно сказать, происходит взаимопроникновение этих традиций друг в друга и зачастую религиозную идентичность становится трудно определить. Понятно, что у каждой традиции есть свои спикеры, выражающие мнение масс, но, во-первых, и мнения спикеров подвержены в этом смысле неким общим тенденциям, а, во-вторых, улучшение религиозной ситуации характеризуется прежде всего большей свободой и самостоятельностью каждого конкретного верующего, когда само понятие массы перестает быть применимым к макро– и микрорелигиозному социуму.

Можно сказать, что теология и как толкование Писания и как формулирование вероучительных принципов все более перестает быть узкоконфессиональной и даже узкорелигиозной, двигаясь, с одной стороны, по направлению к плюрализму, а с другой, через фильтрацию и отбрасывание крайностей – к универсализму, т. к. все-таки будут выявляться более предпочтительные аспекты. Как правило, мироощущение верующего человека становится синтетическим, но необязательно синкретическим: оно складывается из различных влияний. Этого раньше не было.