Текст книги "Очерки по истории миссионерства Русской Православной Церкви"

30. Записки миссионера Алтайской Духовной Миссии иеромонаха Макария за 1866 и 1867 г. //Душеполезное чтение. – 1868.– Ч. 2.

31. Из духовного наследия алтайских миссионеров. – Новосибирск, 1998.

32. Климашин А. Труды алтайских миссионеров: [Канд. дис.] / МДА. – Загорск, 1963.– 204 с.

33. Крейдун Г., иерей. История создания структур Алтайской духовной миссии в XIX – начале XX века: Дис. на соиск. учён. степ. канд. богословия. – М.: ПСТГУ, 2006.

34. Крейдун Ю. А. Монастыри Алтайской духовной миссии во 2-й пол. XIX – 1-й трети XX века // XVIII–XX вв.: Науч. и докум. материалы. – Барнаул, 2006. – С. 108–154.

35. Ландышев С., прот. Алтайская духовная миссия // Душеполезное чтение.– 1864. – Ч. 1. Апрель. – С. 117–138.

36. Ландышев С., прот. Сведения об Алтайской духовной миссии за шесть лет (с 1856 по 1862 г.). – М, 1864.

37. Ливанский И., свящ. Высокопреосвященнейший Макарий, митрополит Московский, и отец архимандрит Макарий Глухарев. – Орел,

1913.

38. Макарий (Невский), митрополит Московский и Коломенский. Письма к духовной дочери. – М., 1999.

39. Макарий (Невский), митрополит Московский и Коломенский. Слова и беседы по миссионерскому делу (1884–1913 гг.). – Вып. 5.– Сергиев Посад, 1914.

40. Макарий, епископ Бийский. Отчет братства святителя Димитрия, митрополита Ростовского, в г. Бийске за 1887–1888 // Томские епархиальные ведомости. – 1889.– № 3–4.

41. Макарий, епископ Бийский. Отчет об Алтайской и Киргизской миссиях за 1887 год // Томские епархиальные ведомости. – 1888.– № 6.

42. Макарий, митрополит Московский и Коломенский. Слова, речи, беседы и поучения на высокоторжественные дни и внебогослужебные беседы. – Сергиев Посад, 1914.

43. Макарова-Мирская А. И. Лето на Алтае. – Харьков, 1913.

44. Макарова-Мирская А. И. На служении Алтаю. – Харьков, 1914.

45. Макарова-Мирская А. И. Полтора месяца на Алтае. – Харьков, 1915. – Репр.: Барнаул, 2005.

46. Мануил (Лемешевский), митр. Макарий, митр. Московский и Коломенский // «Царю Небесному и земному верный». – М.: Паломник, 1996.– С. 249–261.

47. «Молись, борись, спасайся»: Письма митр. Макария (Невского) духовной дочери. – М., 1998.

48. Новый митрополит Московский // Русский паломник. – 1912.– № 49.

49. Перевезенцев С. В. Свято-Никольский Угрешский ставропигиальный мужской монастырь: История, современность, будущее. – М., 2004.

50. Пивоваров Б., прот. Алтайская Духовная Миссия // Православная энциклопедия. – М., 2001.– Т. 2.– С. 43–49.

51. Пивоваров Б., прот. Издательская деятельность Алтайской духовной миссии // Книга в автономных республиках, областях и округах Сибири и Дальнего Востока. – Новосибирск, 1990.– С. 41–61.

52. Путинцев М., прот. Алтай. – М., 1891.

53. Памяти митрополита Макария, Московского и Алтайского // «Свете Тихий»: Жизнеописание и труды ей. Серпуховского Арсения (Жадановского) / Сост. С. В. Фомин. – М., 2002. – Т. 3. – С. 613–634.

54. Филяновский И., свящ. Держись мира и сотвори любовь: Очерки из истории русского православного миссионерства XIX–XX веков – М., 2002.

55. Харлампович К. Макарий (Невский Михаил Андреевич), митрополит Московский: Материалы для биографии основателя Алтайской миссии арх. Макария / Под ред. Д. Д. Филимонова. – М., 1898.

56. Харлампович К. В. Наши миссионеры в Сибири. – СПб., 1905.

57. Шавельский Г., протопресв. Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота. – М., 1996.– Т. 2.

Глава 10. Казанская миссионерская школа. Н.И. Ильминский

Николай Иванович Ильминский

XIX в. для Поволжья стал веком усиленной пропаганды ислама, приведшей к массовым переходам старокрещеных татар в магометанство. Этому отчасти способствовала объявленная еще при Екатерине II политика веротерпимости, а также трудности в жизни Русской Церкви, не позволявшие отдать много сил священному делу христианской проповеди. Теперь усиление магометанства не могли остановить ни государственные, ни церковные постановления, и за татарами в магометанство стали уходить чуваши, черемисы, мордва, калмыки. Все население Поволжья могло целиком перейти в ислам.

Указом 1803 г. предписывалось сделать переводы Символа веры, Десятословия и молитв на языки малых народов. Были составлены краткие катехизисы на черемисском (1803), чувашском, мордовском (1804), татарском, калмыцком, персидском (1807) и других языках.

Главным миссионерским центром Поволжья была Казань. Еще при Казанском архиеп. Амвросии (Протасове) (1816–1826) было открыто Казанское отделение Библейского общества для переводов Священного Писания на местные языки. В 1814 г. на татарский язык был переведен Новый Завет, а в 1819 г. – ветхозаветная книга Бытия. В 1830 г. при архиеп. Филарете (Амфитеатрове) (1828–1836), ставшем впоследствии киевским митрополитом, была учреждена православная миссия среди народов Поволжья.

Особое место в деле миссионерства занимала Казанская духовная академия, преобразованная в 1797 г. из Казанской семинарии, закрытая в 1818 г. и возобновленная в 1842 г. Здесь изучались литературный татарский, арабский и другие языки уже специально с миссионерскими целями, здесь же занимались переводом на эти языки христианской литературы. В 1845 г. были созданы специальные кафедры: одна с татаро-арабским уклоном, а другая – с монгольско-калмыцким.

В 1846 г. Казанскую духовную академию в числе лучших выпускников окончил Николай Иванович Ильминский, будущий «апостол казанских инородцев», где был оставлен для преподавания татарского и арабского языков.

Родился будущий миссионер в Пензе, там же окончил духовную семинарию и поступил в Казанскую духовную академию. Он отличался добрым сердцем и мягким характером, замечательным благородством, не допускающим никаких компромиссов с совестью. Когда в академии открылись курсы арабского и татарского языков, преподаваемых известным профессором А.К. Казем-Беком, Николай Иванович стал одним из самих усердных его учеников.

В 1847 г. при Казанской Духовной Академии по высочайшему повелению была создана комиссия для перевода на татарский язык священных и богослужебных книг. Одно из первых мест в комиссии принадлежало Н. И. Ильминскому.

В то время татарский язык был представлен двумя видами – разговорным и литературным. Последний был языком ученых татар-магометан и был наводнен арабскими и персидскими словами и оборотами. На этот ученый язык Корана и мечети выполнялись переводы Священного Писания, но помочь в деле духовного просвещения они не могли, так как простой народ не понимал книжного арабского языка. Комиссия приступила к переводам Священного Писания и богослужебных текстов на ученый татарский язык с арабским алфавитом. Для лучшего его изучения Ильминский переселился в 1847 г. в татарскую слободу, где стал посещать медресе и знаменитую школу муллы Баймурата. В 1848–1849 гг. Ильминский посещал селения старокрещеных татар для сбора сведений об их религиозном состоянии [25. С. 251].

В 1851 г. Святейший Синод командировал молодого ученого в страны Африки и Ближнего Востока на два с половиной года с целью изучения языков, древних памятников и современной жизни в странах ислама. Ученый вернулся в Казань в 1854 г., и на следующий год при его участии были изданы литургии и Часослов на литературном языке татар.

В 1857 г., после новых поездок по татарским селениям, Ильминский пришел к выводу, что простой народ не понимает ученый татарский язык и поэтому не воспринимает Священное Писание. В 1858 г. среди старокрещеных татар вновь начались переходы в ислам. Тогда Ильминский оставляет труд, которому посвятил одиннадцать лет, выходит из комиссии и начинает всю работу заново. Он пытается понять, что такое разговорный татарский язык, составляет его азбуку и начинает делать переводы на этот язык. Он пишет: «Чтобы перевод действительно служил к христианскому просвещению крещеных татар, для сего должно сделать его на языке, совершенно понятном для них, т. е. разговорном, потому что книжного языка они не имеют. Чтобы совершенно прервать связь между татарами-христианами и магометанством, самый алфавит в означенных переводах следует употреблять русский с применением к татарским звукам» [9. С. 34]. Ильминский говорит и о необходимости изучения культуры татар: «Чтобы преподаваемые истины глубоко укоренились в сознании простолюдина, надобно войти в его миросозерцание, принять его понятия за данное и развивать их. Архаически простые понятия инородцев могут быть ассимилированы христианством, наполниться и освятиться его божественным содержанием. Мышление народа и все его миросозерцание выражается на его родном языке. Кто владеет языком инородцев, тот понимает, хотя бы только инстинктивно, миросозерцание их. Кто говорит с ними на их родном языке, того они легко понимают» [25. С. 108].

Таким образом, была создана письменность разговорного татарского языка с алфавитом на основе кириллицы, азбука, грамматика, введена христианская терминология, начаты переводы православной литературы.

О принципах перевода Ильминский писал: «В переводах священных и богослужебных книг самое трудное дело – уразумение славянских текстов, нередко весьма трудных и темных, и воспроизведение их на инородческих языках. Первая часть работы требует основательного богословского образования и знакомства с языком греческим и еврейским. Вторая часть, по причине большой разницы построения речи церковнославянской и инородческой, требует значительной переработки выражений так, чтобы смысл подлинника был удержан и изложение было ясно и удобопонятно. Окончательная же обработка переводов непременно должна производиться при помощи природных инородцев, потому что русскому человеку, как я знаю по собственному опыту, занимаясь татарским переводом около тридцати лет, невозможно узнать всех тонкостей и оттенков, всей психологической глубины чужого языка» [9. С. 35].

По существу, этими принципами руководствовались уже свт. Стефан Пермский, прп. Макарий (Глухарёв), свт. Иннокентий (Вениаминов) и другие. Но такой подход к переводу требовал, кроме того, глубоких научных и богословских знаний.

Н. И. Ильминский вспомнил юношу Василия Тимофеева, которого однажды в 1858 г. он встретил в одном из казанских монастырей за книгой и выписками. Этот юноша был родом из деревни, с детства всей душой впитал в себя христианскую веру, получил начальное образование, прекрасно знал русскую грамоту и мог свободно читать книги богословского и религиозно-нравственного содержания [3]. Ильминский отыскал его в деревне и пристроил первоначально истопником и водовозом при Казанском Богородицком женском монастыре. Одновременно он поставил его практикантом татарского разговорного языка при Казанской духовной академии. С этого времени начался их совместный труд над переводами.

Первой книгой на народном татарском языке с русским алфавитом стал букварь, изданный Ильминским в 1862 г. Затем последовали Книга Бытия, Книга Иисуса, сына Сирахова, «Первоначальные уроки русского языка для татар», Евангелие от Матфея и т. д. Все эти издания осуществлялись за счет самого Ильминского, при этом значительную часть книг он раздавал бесплатно.

В 1867 г. в Казани торжественно открылось братство во имя свт. Гурия Казанского, основной задачей которого было утверждение в вере православной крещеных малых народов[95]95
  Братство свт. Гурия создано на основе высочайше утвержденных «Основных правил для учреждений православных церковных братств» от 8 мая 1864 г. (с препровождением синодального указа от 31 июля 1864 г.).


[Закрыть]. Учредителем братства стал викарный епископ Гурий (Карпов) (1860–1867), но главным его тружеником был Н. И. Ильминский. Впоследствии, в 1898 г., братство заменило собой Епархиальный комитет миссионерского общества[96]96
  Братство заменило собой Епархиальный комитет Миссионерского общества, согласно Уставу, утвержденному определением Св. Синода от 5 августа – 6 ноября 1898 г.


[Закрыть], а с 1909 г. исполняло работу Епархиального миссионерского совета [10. С. 161–201].

В 1868 г. братством была открыта новая комиссия для инородческих переводов, которая стала работать уже по системе Ильминского. В 1876 г. она была преобразована в переводческую комиссию Православного миссионерского общества (ПМО), а Николай Иванович был утвержден ее председателем. Членами комиссии состояли профессор Казанской духовной академии В. В. Миротворцев (по переводам на монгольские языки), начальник Симбирской инородческой школы И. Я. Яковлев (по переводам на чувашский язык) и другие. На издательскую деятельность были получены внушительные денежные суммы из средств ПМО. Теперь задачи комиссии расширились, она стала заниматься переводами и изданием священных и богослужебных книг на языки народов Поволжья – татарский, чувашский, черемисский, вотяцкий, мордовский, киргизский, калмыцкий, а также на языки сибирских народов – алтайский, бурятский, тунгусский, якутский, гольдский, остяцко-самоедский.

Сам Ильминский переводил не только на татарский, но и на чувашский, черемисский, вотяцкий, алтайский, якутский и многие другие языки, в основе которых в большинстве лежал уже сделанный перевод на татарский. Н. И. Ильминский писал: «Если эта трудная работа для одного из каких-либо инородческих языков будет исполнена, то есть данная статья с церковнославянского языка будет переведена на один какой бы то ни было из инородческих языков, то при переводе на всякий другой инородческий язык можно ограничиваться буквальным переложением. Такой ход дела, значительно сокращающий и облегчающий трудность переводов на разные инородческие языки, может быть полезен еще в том отношении, что даст единство в понимании и направлении переводов для инородцев, что особенно важно для инородцев, между собою соседственных» [9. С. 36].

Ильминский работал и над переводами со славянского, а также над методиками преподавания славянского языка. Огромный успех имели его книги по начальной церковнославянской грамоте, которым, по свидетельствам современников, не было ничего равного в начальной школе того времени [24. С. 95].

Все, кто всерьез занимался переводами, сотрудничали с ним и учились у него. Он был настолько уважаем, что без его указаний и советов мало кто решался браться за этот труд. Так действовали и глава Алтайской миссии архим. Владимир (Петров) (впоследствии Томский епископ), и его помощник иеромон. Макарий (Невский), и Якутский еп. Дионисий (Хитров), который поддерживал с ним ученую переписку в течение более чем 20 лет. Позднее, в 1869 г., с этой целью в Казань приезжал иеромон. Николай (Касаткин), осуществляющий миссионерскую деятельность в Японии, в 1875 г. – начальник Иркутской миссии архим. Мелетий (Якимов), в 1886 г. – иркутский еп. Вениамин (Багрянский) и др. [13. С. 8]. В результате появилась огромная школа переводчиков Священного Писания, а Казань стала центром всей переводческой деятельности Церкви.

Принципы перевода Ильминского использовались и распространялись не только на языки Поволжья и Сибири, но и Средней Азии, где трудились ученики Ильминского во главе с Н. П. Остроумовым[97]97
  Николай Петрович Остроумов (1846–1930) – писатель, тюрколог; окончил курс в Казанской духовной академии в 1870 г., студент Ильминского; преподавал в академии основное богословие и татарский язык; в 1877 г. был назначен инспектором народных училищ Туркестанского края, в 1879 г. – директором Туркестанской учительской семинарии, а с 1883 г. состоял директором ташкентской мужской гимназии.


[Закрыть]. Они переводили на узбекский, туркменский, таджикский и другие языки.

За семнадцать лет председательства Н. И. Ильминского в переводческой комиссии было издано 142 книги на 12 «инородческих наречиях» [8. С. 181] общим тиражом около миллиона экземпляров. Многие книги выдержали по нескольку изданий, большую часть из них составляли Евангелие, буквари, молитвословы, рассказы из Священной истории Ветхого и Нового Заветов.

Это было огромное дело, аналогов которому не было на Западе. Обер-прокурор Св. Синода К. И. Победоносцев рассказывал: «Несколько лет тому назад в Альзасе, в городе Мюльгаузе, почтенный реформаторский пастор Матьё устроил учреждение под названием Библейского Музея и начал собирать туда со всей вселенной издания Священного Писания на всех возможных языках и наречиях. Услышав от кого-то, что и в России есть кое-какие переводы на инородческие языки, он обратился ко мне за сведениями и пришел в крайнее изумление, получив от меня огромный ящик инородческих книг Священного Писания, изданных в Казани, – имея самое превратное понятие о нашей церковной жизни, лютеранин никак не ожидал от нас ничего подобного» [9. С. 40–41].

Но как донести Священное Писание, православную веру до простого народа? В разрешении этой проблемы Н. И. Ильминский сыграл огромную роль.

С издания в 1862 г. букваря на разговорном татарском языке и открытия в 1864 г. крещено-татарской школы начался второй этап деятельности Ильминского – обучение крещеных татар грамоте.

Создание этой школы в значительной мере связано с именем Василия Тимофеева. В 1863 г. к нему привезли из деревни трех мальчиков с просьбой обучить их грамоте. Он поселил их у себя в маленькой каморке и стал учить под руководством Н. И.Ильминского. Дети быстро усвоили грамоту, вскоре они уже свободно читали переводы из Священной истории [3]. Н. И. Ильминский замечал: «Все дело основывается не на педагогическом мастерстве, а на религиозном воодушевлении, которым проникнут сам учитель Василий Тимофеев, и которое от него естественным путем – от сердца к сердцу – переходит и к ученикам» [14. С. 442]. Через год была открыта официальная крещено-татарская школа, в которой училось уже 19 мальчиков и одна девочка. В 1865/66 г. в школе училось 40 мальчиков и 2 девочки, в 1866/67 г. – 60 мальчиков и 5 девочек, в 1871 г. – 120 мальчиков и 40 девочек; к этому времени школа уже имела обширные здания и собственную церковь. За период 1863–1913 гг. в ней обучалось 6339 учеников, из которых 896 человек стали учителями, 167 – священниками, 30 – диаконами, 45 – псаломщиками.

В основе педагогической системы Ильминского лежал принцип религиозного образования. Н. И. Ильминский утверждал: «Пусть сначала образуется хороший человек (по нравственным качествам – честный, доброжелательный, набожный), а потом на этом основании будет хороший специалист» [4. С. 59]. Православное образование в школе облеклось в родную национальную форму; установился, с одной стороны, простой, семейный уклад жизни, напоминавший ученикам родную деревенскую атмосферу, а с другой стороны – строго религиозный. Преподавались Закон Божий, молитвы, Священная история, краткий Катехизис. Все это изучалось на родном языке. Постепенно школьники учились читать и писать на русском языке; в старших классах преподавались арифметика, история, география и т. д.

Во время каникул для детей организовывались путешествия в татарские деревни. «Рассыпавшись в разные стороны, маленькие татарчата повсюду всем и каждому нахваливали свою школу, к которой страстно привязались, как к родной семье, читали свои татарские книжки, пели по домам и по улицам на родном языке священные песни» [2. С. 9]. На Пасху они проходили по деревням с пением Пасхального канона, и народ толпами стекался слушать их пение и чтение. Успех был огромный. Маленькое ядрышко постепенно превратилось в Центральную крещено-татарскую школу, которая, в свою очередь, стала источником многочисленных миссионерских школ в деревнях. Ее ученики становились учителями сначала этой школы, а потом и других сельских школ. Эти школы создавались по образцу Центральной крещено-татарской школы братством во имя свт. Гурия Казанского. И здесь так же, как и в переводческой комиссии, главным тружеником стал Н. И. Ильминский. Уже в первые годы работы братства были основаны 23 школы, к 1872 г. – 40 школ, к концу 1891 г. – 128 школ. При выборе учителей преимущество давалось учителям одной национальности с учениками. Все занятия велись на родном языке, а русский язык был лишь одним из предметов.

В 1872 г. Н. И. Ильминский был назначен директором Казанской учительской инородческой семинарии, задачей которой стала подготовка учителей и священников для миссионерской деятельности. Более чем две трети учащихся учительской семинарии составляли татары, чуваши, черемисы, вотяки, мордвины, калмыки, киргизы, буряты и другие народы [5. С. 707].

Здесь Николай Иванович провел последние, самые плодотворные годы своей жизни. «Он вел обучение педагогике в Семинарии. Обыкновенно он говорил от начала урока и до конца его, а нередко и долго после звонка. Перед экзаменом он шел к ученикам как бы репетировать их и опять говорил, говорил, пока звонок не призывал учеников к обеду или ужину. Отметок никогда никому не ставил, экзамен был только для тех, кто казался сомнительным, причем сомневающийся учитель приглашал ассистента. Да и не требовались экзамены, ибо все ученики занимались по силам и даже сверх сил. Нежелавших учиться не было никого, а были только вполне успевающие и мало успевающие. Таким образом, система обучения Ильминского оправдывалась самым блестящим образом, а потому он, как и в первый год своего директорства, так и в последний, не предлагал ничего для своих учеников по педагогике к заучиванию. Очевидно, он прежде всего и более всего стремился к тому, чтобы они прочувствовали то, что он говорил, а потом они уже, по мере возможности, и запоминали» [6]. Николай Иванович писал: «Знание языка и педагогики важно только в связи с другими, гораздо важнейшими качествами ума и сердца, из которых слагается идеал инородческого учителя и священника» [14. С. 443].

Новый этап в жизни крещено-татарских школ был связан со значительной материальной поддержкой, оказывавшейся братству свт. Гурия со стороны Православного миссионерского общества. Появилась общественная и гражданская поддержка; дело пошло гораздо быстрее – Казанский край стал покрываться сетью крещено-татарских школ. Одновременно под влиянием Н. И. Ильминского в Казани возникло движение по созданию школ для чувашей, черемисов и вотяков. Прежде всего были вложены большие труды в переводы и издания Священного Писания, учебников, молитвенников. Появились и школы, сначала в Казани, потом в Казанской епархии и далее – в Центральной России и Сибири. И все это время образцом была крещено-татарская школа Ильминского.

Постепенно на народные языки было переведено богослужение, церковные песнопения переложены на ноты. Впервые литургия полностью на татарском языке была совершена в Казани в 1869 г. иеромонахом Макарием (Невским) (впоследствии митрополит Московский). В то время он был помощником начальника Алтайской миссии и в 1868 г. для исправления и подготовки к печати грамматики алтайского языка приехал в Казань, к Н. И. Ильминскому. Вместе они работали над переводами Священного Писания и богослужения на алтайские языки. Иеромонах Макарий принял участие в жизни школы, помог переложить богослужение на татарском языке на ноты, на православные распевы, составил из мальчиков и девочек хор, а Великим постом 1869 г. совершал богослужение на татарском языке. Но в конце 1869 г. иеромонах Макарий (Невский) должен был уехать, и богослужение на татарском языке прекратилось. Встал вопрос о том, что для продолжения совершения литургии на татарском языке необходимо рукоположить священника из татар. Лучшим из кандидатов был Василий Тимофеев. И в 1869 г. этот простой человек, водовоз, звонарь, дворник, становится удивительным священником, пастырем крещено-татарской школы. Вслед за ним и многие другие выпускники крещено-татарской школы стали пастырями, а некоторые из них продолжали обучение в семинарии и академии.

Вскоре происходит подготовка и, наконец, совершение богослужения (литургии) на языках чувашском, черемисском, вотяцком. К концу жизни Н. И. Ильминского 48 человек из его учеников-татар стали священниками, 6 человек – диаконами; из чувашей – 8 священниками, 2 диаконами; из черемисов – 3 священниками, 6 диаконами; из вотяков – 2 священниками; всего 75 человек совершали богослужение в сельских храмах на народных наречиях.

В то время многие выступали против богослужения, преподавания на языках малых народов, самой народной формы школьного обучения. И Николай Иванович упорно отстаивал свою мысль, что просвещение народа на его языке является единственно возможным средством его воцерковления и в конечном счете мощным противодействием исламу.

Указ Св. Синода от 15 января 1883 г. предписывал повсеместно совершать богослужения для малых народов на их родном языке. А в 1885 г. в Казани состоялся миссионерский съезд, в котором участвовали восемь епископов из епархий Поволжья, одобривший систему Ильминского [34. С. 235].

Таким образом, Н. И. Ильминский, простой мирянин, совершил жизненный подвиг. Он выработал средства и способы для духовного просвещения малых народов: переводы Священного Писания и богослужебных книг, народные школы, учительская семинария; он довел дело просвещения до богослужения на языках малых народов; им были воспитаны первые учителя и священнослужители для проповеди Слова Божия на народном языке. В конце XIX в. в Якутии, на Алтае, на Северном Кавказе, в Средней Азии дело перевода Священного Писания и богослужения на языки местных народов шло практически под его руководством.

Конечно, Н. И. Ильминский был не один, его поддерживал московский митр. Иннокентий (Вениаминов), а также обер-прокуроры – граф Д. А. Толстой, К. П. Победоносцев. Его поддерживала вся корпорация Казанской духовной академии, общественность Поволжья и впоследствии всей России. Вот как свидетельствует о нем К. П. Победоносцев: «Другой такой ясной и чистой души не приходилось мне встречать в жизни, отрадно было смотреть в глубокие, добрые и умные глаза его, светившие в душу внутренним душевным светом, а беседа его была ни с чем несравненная, всегда с солью, всегда в простоте, чуждая всякой аффектации, но исполненная поэтических образов. Несравненная простота души давала ему способность сближаться одинаково с людьми всякого общественного положения с самым простым и бедным он был столь же легок и приятен, как начальственным и знатным. Мудрено ли, что действие этой души на всех знавших ее было неотразимо и благодетельно» [25. С. 114–115].

Скончался Н. И. Ильминский 27 декабря 1891 г. После окончания первой панихиды над его телом читалась Псалтырь на татарском языке. Эта был его последний, только что изданный перевод.

«Кончина Ильминского сильно потрясла отца Василия Тимофеева. Таким убитым и беспомощным сиротой стоял он пред гробом своего духовного отца и благодетеля при отпевании его в домовой церкви Учительской Семинарии. При последнем целовании покойного хотел сказать ему последнее, прощальное слово и не выдержал. Тяжкое, безвыходное горе прорвалось одним неудержимым рыданием и беспрестанным повторением дорогого имени: „Николай Иваныч! Зачем ты от нас уходишь? На кого ты нас оставляешь? Николай Иваныч! Что мы, темные, без тебя будем делать? Все ведь это ты сделал; все тобой одним держалось. Где крещено-татарская школа, пустое место было, сам ты помнишь, Николай Иваныч! А здесь что было? Ведь мы вместе с тобой сюда ходили, как задумали строить Семинарию. Одна крапива росла. Неужели опять то же будет? Николай Иваныч! Помолись о нас… к Господу Богу идешь – молись о нас, молись…“» [2. С. 45].

К. П. Победоносцев говорит об Ильминском: «Имя этого человека – родное и знакомое повсюду в восточной половине России и в далекой Сибири, там тысячи простых русских людей умиленно поминают его в молитвах как великого просветителя и человеколюбца» [32].

Дело Ильминского продолжили его соратники и ученики. Еще в 1875 г. по распоряжению ПМО братством свт. Гурия был открыт при Казанском Спасо-Преображенском монастыре миссионерский приют для обучения миссионеров [14. С. 444].

В 1889 г. миссионерские отделения Казанской духовной академии были преобразованы в двухгодичные миссионерские курсы для обучения лиц, способных к миссионерству, но не поступивших в академию. Разрешено было также посещать эти курсы священникам инородческих приходов Казанской епархии и приезжающим в Казань миссионерам. В 1897 г. они были перемещены в Казанский Спасо-Преображенский монастырь и выделены в самостоятельное учебное заведение. В 1898–1899 гг. на этих богословских миссионерских курсах училось 62 студента.

С 1893 г. братством свт. Гурия регулярно организовывались кратковременные педагогические курсы для учителей школ «для укрепления их в знании русского языка, для ознакомления их с лучшими методами и приемами преподавания, для взаимного обмена мыслей по учебной практике, для усовершенствования их в церковном пении и для проверки вновь сделанных на инородческие языки переводов» [8. С. 182].

Так в Казанском крае на рубеже XIX и XX вв. малые народы получили от миссионеров письменность, храмы, первые национальные монастыри, народные школы, образованное духовенство и учителей из природных кряшен, черемисов, чувашей, началось формирование народной интеллигенции.

Основная литература

1. Журавский А. В. Миссионерская деятельность в Казани на рубеже XIX–XX вв. // Научно-богословские труды по проблемам православной миссии. – Белгород, 1999.– С. 80–82.

2. Знаменский П. В. Отец Василий Тимофеевич Тимофеев: Некролог. – Казань, 1896.

3. Карпов Ю. П. Просветитель татар-кряшен о. Василий Тимофеев (1836–1895) // Православный собеседник. – 2003.– № 2(5). – С. 31–44.

4. Колчерин А. С. Н. И. Ильминский // Православный собеседник. – 2002.—

№ 1(2).

5. Никанор (Каменский), архиеп. Один из питомцев Казанской Духовной Академии Н. И. Ильминский // Он же. Казанский сборник статей. – Казань, 1909.

6. Никанор (Каменский), архиеп. Николай Иванович Ильминский и его основные педагогические взгляды // Смоленские епархиальные ведомости. – 1897.– № 2.

7. Понятое А. Н. Некоторые аспекты миссионерской деятельности «Братства святителя Гурия» // Православный собеседник. – 2003.– № 2(5). – С. 45–78.

8. Хабибуллин М. 3. Деятельность М. А. Машанова в Братстве свт. Гурия // Православный собеседник. – 2004.– № 1 (6). – С. 168–205.

9. Смирнов Е. К. прот. Очерк исторического развития и современного состояния Русской Православной Миссии: Пер. с англ. – СПб.: Синодальная тип., 1904.

10. Деятельность Казанского Братства святителя Гурия // Всероссийское Православное Миссионерское общество в 1914 г. – М., 1916.– С. 161–201.

Дополнительная литература

11. Каримуллин А. Г. Татары: этнос и этноним. – Казань: Татарское кн. изд-во, 1988.

12. Августин (Никитин), архим. История мусульманства в Поволжье // История и человек в богословии и церковной науке. – Казань, 1996.– С. 137–157.

13. Базанов А. Г. Очерки по истории миссионерских школ на Крайнем Севере. – Л.: Ин-т народов Севера им. П. Г. Смидовича, 1936.

14. Благовещенский А. История Казанской Духовной Семинарии с восемью низшими училищами за XVIII–XIX ст. – Казань: Редакция «Православного собеседника», 1881.

15. Журавский А. В. Христианство и ислам: Социокультурные проблемы диалога. – М.: Наука, 1990.

16. Журавский А. В. Казанская Духовная Академия на переломе эпох (1884–1921 гг.): Автореф. канд. дис. – Казань, 1999.

17. Знаменский П. В. История Казанской Духовной Академии за первый (дореформенный) период ее существования (1842–1870 гг.). – Казань, 1891. – Вып. 1.– 380 с.