Текст книги "Очерки по истории миссионерства Русской Православной Церкви"

По воле Ярослава в 1051 г. собор русских епископов поставил митрополитом Киевским русского священника Илариона[51]51
  После смерти Ярослава в 1054 г. при его сыне Изяславе митрополитом стал присланный из Константинополя грек Ефрем.


[Закрыть]. Летописец Нестор говорит о нем: «Муж благ, книжен и постник».

Его знаменитое «Слово о Законе и Благодати», куда вошла и «Похвала князю Владимиру», содержит попытку осмысления мировой истории, пути русского народа ко Христу, его особой миссии в христианском мире: «Вера благодатная по всей земле простерлась, и до нашего народа русского дошла. И законническое озеро пересохло, евангельский же источник наполнился вод и, всю землю покрыв, до нас разлился. Вот уже и мы со всеми христианами славим Святую Троицу» [6. С. 61].

И действительно, наступили «новые времена», пришли «новые люди» [6]. Сам Иларион являет собой удивительный пример того, какие плоды принесло Крещение Руси при святом Владимире. Прошло чуть более полувека с того времени, и перед нами предстал, как благодатный плод усилий по христианизации Руси, подвижник-аскет и выдающийся богослов.

Еще будучи священником храма Св. Апостолов в княжеском селе Берестове, Иларион ископал себе на берегу Днепра пещерку для уединенной молитвы. После поставления его на митрополию в пещере Илариона поселился при. Антоний Киево-Печерский, к которому стали сходиться ревнители иноческого подвига. И вскоре его ученик Феодосий создал первый на Руси общежительный монастырь по образцу Константинопольского Студийского монастыря. Так, Иларионова пещера дала начало великому Киево-Печерскому монастырю.

Авторитет монастыря и его влияние на жизнь Киевской Руси были огромны. С Лаврой считались великие князья[52]52
  Например, когда Святослав Черниговский изгнал из Киева своего брата Изяслава и занял великокняжеский престол, игумен Феодосий распорядился по-прежнему поминать в качестве государя Изяслава, а не Святослава. Всесильный князь тем не менее безропотно терпел подобное обличение от святого старца (см. подробнее [10]).


[Закрыть]. Киево-Печерская Лавра стала главным центром монашеской жизни на Руси в домонгольский период, по ее образцу строилась просветительская и благотворительная деятельность других монастырей, устроенных во всех крупных городах того времени. Этот монастырь стал также крупнейшим центром духовного просвещения и христианской культуры. Здесь был создан знаменитый летописный свод, послуживший основой для «Повести временных лет», были заложены принципы миссионерства, о чем мы знаем по сочинениям Илариона: «…начал мрак идольский от нас отходить, и зори благоверия явились. Тогда тьма бесослужения погибла, и слово евангельское землю нашу осияло» [6. С. 79]. О том же говорится в «Слове» при. Феодосия Печерского: «Нет лучше веры нашей, чистой, честной, святой; живучи в этой вере, можно избавиться от грехов, сделаться причастником вечной жизни, а тем, которые пребывают в вере латинской, армянской, сарацинской, тем нет жизни вечной, ни части со святыми» [29. С. 31].

Из обители преподобных Антония и Феодосия монашество стало распространяться по всей Руси. Здесь воспитывались многие будущие епископы Русской Церкви. Ко времени нашествия татаро-монголов Русская Церковь получила из Лавры не менее 50 епископов. Лавра дала замечательных миссионеров: святителей Леонтия и Исаию, преподобных Кукшу с учеником Никоном и Нифонта. Так исполнились пророческие слова игумена афонского монастыря, сказанные прп. Антонию при отправлении его на родину: «Иди на Русь обратно и да будет на тебе благословение Святой Горы, ибо от тебя пойдет много чернецов» [17. С. 206].

Христианство укоренялось и в других городах Древней Руси. Так, по результатам археологических исследований в Новгороде и Новгородской земле было выявлено, что через несколько десятков лет после крещения Новгорода подавляющее большинство покойников погребались уже по-христиански.

К этому же времени относится и создание школ в Новгороде. История становления и развития школ и грамотности также достаточно подробно описана, прежде всего в связи с изучением сохранившихся древних берестяных грамот. Сравнительно быстро больше половины горожан, в том числе и простолюдинов, освоили чтение и письмо. Эти исследования последних десятилетий ставят Новгород того времени (и, по-видимому, многие другие города Руси) в число городов с наиболее высоким уровнем образования горожан.

Менее подробно нам известна история христианского просвещения, шедшая из городов в глубь страны. Жившие по селам, вдоль рек, в лесах языческие племена постоянно общались с принявшими православие славянами-горожанами. Христиане несли высокие нравственные идеалы, красоту православного богослужения, грамотность, культуру. Красота и высота христианства пленяли язычников, постепенно объединяя эти разноязычные племена единой верой, культурой и государственностью. Так из многих различных племен рождался российский народ.

Среди славянских племен Древней Руси, долго противостоявших христианству, были вятичи и радимичи, жившие в бассейне Оки. Они отличались грубостью своих языческих нравов и обычаев и до конца XI в. не сближались с русскими племенами. Для их просвещения был послан киево-печерский монах прп. Кукша. Некоторых он крестил, совершил много чудес, но был схвачен язычниками и после долгих мучений вместе со своим учеником Никоном обезглавлен. Эти племена приняли христианство лишь в середине XII в.

В верховье Днепра, в регионе вокруг Смоленска, жили кривичи. Преподобный Нестор сообщает, что они еще в конце XI в. «творяще сами собе закон». Во второй половине XII в. их просвещение и настоящая волна обращений были связаны с проповедью ев. Авраамия Смоленского, о чем повествует его Житие.

Дольше других сопротивлялись древляне. Они приняли крещение только в XIII в.

Еще позже приняли христианство жившие на севере и северо-востоке племена, в том числе финно-угорские. Среди них сильно было влияние волхвов, которые и руководили мятежами язычников против христиан. Подробности нам известны, например, из сказания о свт. Леонтии, епископе Ростовском. Во время жестокого восстания он ушел из города и поселился неподалеку. Владыка стал служить в маленькой деревянной церкви, учить и крестить детей. Однажды к его храму собралась огромная толпа язычников, угрожавших ему. Святитель, в епископском облачении, с крестом, вышел к ним. Его лик так светился, что язычники испугались, попадали на землю и приняли его проповедь и веру в Иисуса Христа. Вслед за ними многие стали принимать веру и креститься. Проповедь святого епископа распространялась и за пределы Ростовской земли. Однако вскоре он был убит во время народных волнений (около 1072–1077 гг.). Его преемник, тоже монах Печерского монастыря епископ Исайя, продолжил миссионерскую деятельность в городах Ростово-Суздальской земли.

Город Муром был крещен только в начале XII в. князем Ярославом-Константином Святославичем, который прибыл в Муром с духовенством и целой колонией христиан и очень ревностно заботился о просвещении своего княжества. Сама Муромская земля, которая была заселена преимущественно финскими племенами – мурома, мещера, меря и отчасти мордва, – еще долго оставалась языческой.

Христианское благовестие распространялось из Киевской Руси на соседние народы. Так, в 1169 г. в результате военных столкновений было взято в плен до полутора тысяч половцев, многие из которых крестились и некоторые даже приняли монашество [13. С. 301].

Русские также попадали в плен к половцам, например, монах Никон Сухой, как повествует Киево-Печерский патерик, уведенный в плен половцами, где был подвергнут жестоким истязаниям. Однажды Никон был невидимо перемещен Богом в свою обитель. Некоторое время спустя кочевник, мучивший его, прибыл в Киев для подписания мирного договора и в числе прочих достопримечательностей посетил Печерский монастырь, где встретил Никона. Он был так поражен, что обратился ко Христу, окрестил всю свою родню, а сам стал монахом Печерского монастыря.

В 1223 г., после битвы на Калке с монголо-татарами, многие половцы бежали в русские города и крестились. Знакомство с христианской верой осуществлялось и через родственные связи половецких князей с русскими. Из Киево-Печерского патерика также известны случаи обращения в христианство крымских евреев (караимов).

На востоке успешной была миссия среди волжско-камских болгар, с которыми Русь имела тесные торговые сношения. Во второй половине XII в. святой князь Андрей Боголюбский привлекал к христианству души мусульман и язычников красотой христианских храмов. Приходившего гостя-иностранца вводили в соборную церковь и ризницу, исполняя повеление князя: «Пусть посмотрит на истинное христианство и крестится, что и бывало, крестилось много; болгары и жиды и всякая погань» [36].

Православие начало распространяться на западе среди ливов, латышей и эстов, но в начале XIII в. было остановлено приходом немецких военно-монашеских орденов[53]53
  В 1202 г. в Риге был организован орден меченосцев; немного позднее (1225–1230) на Балтийском побережье появился другой духовный рыцарский орден – Тевтонский. В 1237 г. ордена соединились в Ливонский орден.


[Закрыть]. С XII в. шведы на Кольском полуострове «примучивали» к христианству два финских племени – сумь и емь [54]54
  Из слияний племен сумь и емь впоследствии образовался финский народ.


[Закрыть]. В целях предотвращения проникновения шведского влияния в «русскую Карелию» князь Ярослав Всеволодович (отец ев. благоверного князя Александра Невского) направил в Карелию православную миссию. По словам Лаврентьевской летописи, князь «послав, крести множество карел, мало не все люди». Они все охотно крестились, пожелав быть одной веры с князем в благодарность за избавление их от воинственного племени «емь» [32. С. 100].

Весь север находился под влиянием наиболее обширной Новгородской епархии. Купцы и поселенцы постепенно основывались на территории Вятки, в устье Северной Двины, дальше шли Белым морем на Кольский полуостров и через Баренцево море – до устья Печоры, доходя до р. Обь в Сибири.

В начале XIII в. Рим предпринял очередные попытки духовного завоевания Руси. Так, в булле 1233 г. Папа Григорий IX давал индульгенцию всем доминиканцам, отправлявшимся на Русь для обращения народа в католичество, прощая им даже такие грехи, как поджог и убийство клирика; им также дано было право самим отпускать эти грехи. В ряде посланий начиная с XIII в. папы призывали русских князей к отречению «от своих заблуждений», т. е. от православия [31. С. 124–128].

В 1239 г. Папа Римский Григорий IX (1227–1241 гг.) призвал немцев, шведов, датчан, норвежцев к крестовому походу против русских. Победы святого благоверного князя Александра Невского над шведами (1240 г. – Невская битва) и немцами (1242 г. – Ледовое побоище) надолго устранили для Руси опасность католической экспансии.

Таким образом, первые два с половиной века православие свободно распространялось сначала по городам, а затем и в глубь территории Руси, охватывая многочисленные народы, возрастая в них вместе с единой государственностью и великой византийской православной культурой.

Сохранившиеся памятники литературы, архитектуры, иконописи свидетельствуют о высоте и чистоте веры и христианской жизни домонгольской Руси. Язычество повсеместно отступало перед единой верой, единой культурой выраставшего из различных племен единого русского народа.

Основная литература

1. Верещагин Е. М. Христианская книжность Древней Руси. – М.: Наука, 1996.– 208 с.

2. Вернадский Г. В. Киевская Русь. – Тверь; М.: Булат, 1996.

3. Гумилев Л. Н. От Руси до России: Очерк этнической истории. – М.: Прогресс: Фирма «Прогресс-Пангея»: Центр экологического просвещения и развития «Экопрос», 1992.– 335 с.

4. Доброклонский А. П. Руководство по истории Русской Церкви. – М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 2001.

5. Избранные жития русских святых, X–XV вв. – М.: Молодая гвардия, 1992.

6. Иларион, митр. Слово о Законе и Благодати. – М.: ПИФ «Столица»: НИЦ «Скрипторий», 1994.

7. Раймер И. Миссионерская деятельность древнерусского монашества. – М.: Логос, 1996.

8. Карамзин Н. М. История государства Российского: В 12 т. – Т. 1–2: Древняя Русь. Киевская Русь. – М.: Моек, рабочий: Слог, 1993.

9. Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви: В 2 т. – М.: Наука, 1997.

10. Киево-Печерский патерик. – Киев: Наукова думка, 1980.

11. Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник: В 3 кн. – М.: Наука, 1988.

12. Книжные центры Древней Руси XI–XVI вв.: Разные аспекты исследования. – СПб.: Наука, 1991.

13. Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. – М., 1995.– Кн. 2.

14. Малков Ю. Г. Русь Святая: Очерк истории Православия в России. – М.: Правило веры, 2002.– 621 с.

15. Мусин А.Е. Христианизация Новгородской Земли в IX–XIV веках: Погребальный обряд и христианские древности. – СПб.: Петербургское востоковедение, 2002.

16. Памятники литературы Древней Руси / Под ред. Л. А. Дмитриева, Д. С. Лихачева: В 12 вып. – М.: Худож. лит., 1978–1994.

17. Повесть временных лет / Подг. текста, пер., ст. и коммент. Д. С. Лихачев. – 2-е изд., испр. и доп. – СПб.: Наука, 1996.

18. Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре: В 2 т. Т. 1: Первый век христианства на Руси. – М.: Гнозис, 1995.

19. Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре: В 2 т. Т. 2: Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.). – М.: Гнозис, 1998.

20. Федотов Г. П. Святые Древней Руси. – М.: Моек, рабочий, 1990.

21. Флоря Б. Н. У истоков религиозного раскола славянского мира (XIII век). – СПб.: Алетейя, 2004.

Дополнительная литература:

22. Тальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т. 1.—Харьков: Епархиальная тип., 1916.

23. Дионисий (Валединский), иером. (в посл. митр.). Идеалы православно-русского инородческого миссионерства. – Казань, 1901.

24. Иоанн (Кологривов), иером. Очерки по истории русской святости. – Брюссель: Жизнь с Богом, 1961.

25. Кадлубовский А. П. Очерки по истории древнерусской литературы житий святых. Ч. 1–5.– Варшава: Тип. Варшавского учебного округа, 1902.

26. Казанский П. С. История православного русского монашества от основания Печерской обители при. Антонием до основания Лавры Св. Троицы при. Сергием. – М., 1855.

27. Как была крещена Русь. – 2-е изд. – М.: Политиздат, 1989.

28. Киселева М. С. Учение книжное: Текст и контекст древнерусской книжности. – М.: Индрик, 2000.

29. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей: В 4 т. Т. 1.– М.: РИПОЛ-классик, 1998.

30. Лимонов Ю. А. Летописец Андрея Боголюбского // Культура Древней Руси. – М.: Наука, 1966. – С. 113–117.

31. Махнач В. Л. Основание Сарайской (Крутицкой) епархии: забытые причины // Ежегодная Богословская конф. ПСТБИ, 1999 г. – М., 1999.– С. 124–128.

32. Насаждение Православной христианской веры в России, 988—1200 гг. – 3-е изд. – СПб.: Училищный совет при Святейшем Синоде, 1903.

33. Памятник трудов православных благовестников русских с 1793 до 1853 г. / Сост. Ал. С. Стурдза. – М.: Тип. В. Готье, 1857.

34. Перевезенцев С. В. Тайны русской веры: От язычества к Империи. – М.: Вече, 2001.

35. Поляков Л. В. Философские идеи в культуре Древней Руси: Ист. – филос. очерк. – М.: Знание, 1988.

36. Смирнов С. И. Как служили миру подвижники Древней Руси. – Сергиев Посад: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1903.

37. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. – М.: Мысль, 1988.-Т. 2.

38. Тысячелетие Крещения Руси: В 2 ч. Ч. 1: Междунар. церковно-историческая конф. Киев 21–28 июля 1986 г.: Материалы. – М.: Издат. отдел Моек. Патриархии, 1988.

39. Успенский Б. А. Борис и Глеб: Восприятие истории в Древней Руси. – М.: Яз. рус. культуры, 2000.

40. Уханова Е. В. У истоков славянской письменности. – М.: Издат. дом «Муравей», 1998.

41. Флоровский Г. Впрот. Пути русского богословия. – Вильнюс.: [Б. и.], 1991.

42. Шмеман А. Д., протопр. Исторический путь Православия. – Репринт. – М.: Паломник, 1993.

43. Щапов Я. Н. Государство и Церковь Древней Руси X–XIII вв. / Отв. ред. А. П. Новосельцев; АН СССР. Ин-т истории СССР. – М.: Наука, 1989.

44. Щапов Я. Н. Княжеские уставы и Церковь в Древней Руси, XI–XIV вв. / АН СССР. Ин-т истории СССР. – М.: Наука, 1972.

Глава 3. Монгольский период

Преподобный Сергий Радонежский

В 1240 г. войско Батыя разорило Киев – и Русь вступила в эпоху татаро-монгольского ига. По словам летописцев, «по гневу Божиему за умножение грехов наших, было нашествие поганых татар на землю христианскую» [33. С. 27]. Главная причина беды, обрушившейся на русский народ, несомненно, заключалась в постоянной братоубийственной вражде между обособившимися княжествами. К началу XIII в. только Церковь объединяла русские земли. Однако и в этих обстоятельствах князья не захотели забыть свои раздоры и объединить усилия в борьбе с общим врагом. Другой основной причиной этого попущения Божия был далеко не изжитый к тому времени грех язычества. Получив великий дар – православную веру и культуру, народ стал его усваивать и понемногу приумножать. Полнокровная церковная жизнь за два с половиной века укоренилась в городах и постепенно проникала в села, но язычество отступало медленно. На Руси возникло двоеверие, а кое-где продолжали поклоняться идолам.

В середине XIII в. полчища Батыя за короткий срок – всего за несколько лет, – по сути, смели с лица земли большинство древнерусских княжеств. Татарское иго было временем разорения и одичания, когда при слове «татарин» люди в страхе бросали все и бежали куда глаза глядят. Князь князя и брат брата предавали и продавали татарам, призывали их на помощь при осуществлении своих территориальных притязаний друг к другу и нисколько не щадили собственный народ, уподобляясь иноземным захватчикам. С населения собирали огромную дань, доводя его до полной нищеты и голода, а вереницы русских людей шли на многочисленные невольничьи рынки Азии и Европы.

Казалось, что Господь попустил полное уничтожение страны. В разоренных монастырях лишь кое-где теплилась жизнь. Но уже в конце монгольского периода наступает расцвет православной культуры, несомненно связанный с золотым веком русского монашества: к началу XVI в. только на севере Руси было основано около 180 обителей. Монастыри возникли на новых необжитых землях вплоть до Кольского полуострова и Ледовитого океана на севере и до Урала на востоке. Многие живущие здесь языческие племена приняли христианское благовестие.

Монахи покидали располагавшиеся, как правило, в городах и пригородах монастыри и уходили искать безмолвия в глухие уединенные места. Они шли в одиночку, по двое, по трое. В лесу, на берегах рек, озер ставили кельи или выкапывали землянки, а то и обживали дупла деревьев и начинали монашеский подвиг – подвиг молитвы, постничества и трудничества: обрабатывали землю, ловили рыбу.

Место, где два – три монаха ставили келью, называлось «початком». Это было начало будущего скита, впоследствии монастыря. Строго соблюдали уставный монашеский порядок жизни, для этого строили сначала часовню, потом храм. Как правило, на несколько таких скитов был один священник. Молитва, пост, труд – традиционный путь русского монашества.

Иногда подвижники, тяготясь ставшей многолюдной обителью, снова удалялись в глухое место, и таким же порядком возникала новая обитель. Другие монахи отправлялись просвещать иноверных соседей. Так постепенно, преимущественно в северном направлении шло распространение православия и обращение язычников.

Эти маленькие группы монахов явились просветителями местного населения, в то время состоявшего в основном из финских племен. Они несли веру, образ молитвы и своим примером учили народ христианской жизни, внедряя и основы христианской культуры. Жизнь монашеская становилась образцом, закваской (1 Кор. 5, 6) для народной жизни. Вместе с монашеством местные языческие племена принимали русскую речь, любовь к Церкви, к богослужению, православным обрядам, постам, всему церковному укладу. Собственно, православный уклад именно тогда и складывался. Иноки приобщали местные племена и к хозяйственной деятельности: учили расчищать лес, обрабатывать землю, строить дома и ладьи, плести сети, ловить рыбу и т. и.

Именно монахи были главными проводниками новых процессов в духовной, культурной и гражданской жизни: происходило «приручение» диких племен, превращение их в оседлых поселян. Скит становился центром, вокруг которого вырастало поселение (село). Если село росло быстро, появлялся городок. При этом, как правило, области, где стояли татарские гарнизоны, устроители монастырей обходили стороной и шли дальше – на восток, на север. В результате вся Русь оказалась покрыта сетью монастырей.

Монахи влияли и на семейный уклад, на формирование законов общественных отношений. Приобщая финские племена высокой православной культуре, учили их сознавать себя частью русского государства. В результате эти народы сливались со славянами, составляя вместе с ними великую русскую народность.

Следом за монахами на эти земли приходили крестьяне. «Многочисленные лесные монастыри становились опорными пунктами крестьянской колонизации: монастырь служил для переселенца-хлебопашца и хозяйственным руководителем, и ссудной кассой, и приходской церковью, и, наконец, приютом под старость… Так создавалась верхневолжская Великороссия» [6. С. 201].

Таким образом, культурная и духовная колонизация Руси шла параллельно с формированием государственных и экономических институтов. В некоторых отношениях монашество было противовесом княжеским государственным (властным) структурам, осваивавшим земли в политическом, военном и экономическом смысле. Монастыри совершали социальное служение, что было особенно важно в годы лихолетий. Известно, что Кирилло-Белозерский монастырь в голодные годы бесплатно кормил до 600 нищих ежедневно, а Пафнутие-Боровский – до 1000 человек. Больницы, школы, гостиницы и богадельни организовывались почти при каждой обители.

Это было время подъема защищенной глухими лесами Москвы как центра государственной и церковной жизни. И поднималась Москва конечно же вместе с Троице-Сергиевой обителью, где прей. Сергий Радонежский (1313/14—1392 гг.) поставил Троицкий храм, чтобы, «взирая на Святую Троицу, одолеть страх перед ненавистной рознью мира сего». Эта диавольская, ненавистная рознь постепенно одолевалась прей. Сергием и его сподвижниками.

Начинается золотой век монашества – период подлинного миссионерства, подлинного монашества, подвижничества.

Весть о житии и подвигах прей. Сергия быстро распространялась по всей Руси и собирала к нему множество иноков и мирян, ищущих руководства духоносного старца. «Так Бог прославил угодника своего не только в том месте, где жил святой, но и в других городах, и в дальних краях, и у всех народов от моря до моря, не только в Царьграде, но и в Иерусалиме… И многие к нему приходили, не только от ближних мест, но издалека, и из дальних городов и краев, желая увидеть его и услышать поучение его, и великую пользу, и душевное спасение получали от поучения и дел его» [19. С. 252].

Преп. Сергий и его ученики основали монастыри вокруг Москвы: Симонов монастырь – за Москвой-рекой, Зачатьевский Высоцкий монастырь – в Серпухове, недалеко от Коломны – Богородице-Рождественский Бобренев и Богоявленский Голутвин, в Звенигороде – Саввино-Сторожевский, Успенский Дубенский на Стромыни и Успенский Дубенский на Острову – вблизи Дмитрова, Борисоглебский – неподалеку от Ростова Великого, и др. Ученик прей. Сергия прей. Авраамий Галичский († 1375) стал просветителем двоеверов крещенного Чухломского края, где жила галичская чудь, державшаяся язычества и волхвования. Переходя с места на место, Авраамий основал в этом крае четыре монастыря, причем Городецкий монастырь основал вблизи Чудского города – «гнезда старого чудского суеверия». Вскоре в обители было около ста братий, а Чудский город стал православным [25. С. 185].

Вологодский край просвещали ученики и сотаинники прей. Сергия – Павел и Сильвестр Обнорские, Сергий Нуромский, Стефан Махрищский (со своими учениками Григорием и Кассианом он основал Авнежский Троице-Сергиев монастырь).

В южных пределах Вологодского края подвизался ученик прей. Сергия Димитрий Прилуцкий. Живя среди язычников и распространяя христианскую веру, он благотворил каждому жителю по мере его нужды. Близ Вологды им был основан Спасо-Прилуцкий монастырь.

Духовным отцом большой группы северных монастырей стал ученик и друг прей. Сергия прей. Кирилл Белозерский (1337–1427). В 1393 г. Кирилл основал монастырь на берегу Белого озера, на том месте, где указала ему Богородица. Во время голода окрестные жители-язычники обращались за помощью в монастырь, и по молитве преподобного чудесным образом в монастырской житнице не умалялся хлеб. Ученики ев. Кирилла в свою очередь основали новые монастыри, а Белозерский монастырь стал духовным центром всего севера Руси. Рядом возник еще один центр миссионерской деятельности этого края – Ферапонтов Рождественско-Белозерский монастырь, основанный Ферапонтом, учеником прей. Сергия.

Из Кириллова монастыря вышел и Корнилий Комельский. В конце XV – начале XVI в. на огромной территории от Вологды до Белого моря возникло много новых обителей, основанных учениками Корнилия. Современники называли эти скиты «Лаврой святого Корнилия» [10. С. 58].

В середине XIII в. на севере Вологодского края миссионерским центром стал Спасо-Каменный монастырь на Кубенском озере. После молитвы подвижники обращались с проповедью к жившим в округе диким племенам – чуди и корелам. При игумене Дионисии Глушицком развернулось строительство приходских храмов в крестьянских поселениях, а монашеская проповедь охватила и заволоцкую чудь. В XIV в. возле Кубенского озера подвизался прей. Феодор Ростовский (племянник прей. Сергия Радонежского), который также обращался со Словом Божиим к чуди, проживавшей в тех местах. На северо-западе образовалось знаменитое монашеское Заволжье с особо строгой традицией, впоследствии оттуда вышло движение «нестяжателей» во главе со св. Нилом Сорским.

В Новгородской земле издревле, с конца XII в., основывались монастыри по берегам Северной Двины. Монахи этих обителей шли на север с христианским благовестием к языческим финским племенам. Одной из таких обителей был Архангельский Михайлов Корельский монастырь.

Преп. Кирилл Челмогорский основал в районе Каргополя Челмогорский монастырь и в течение 50 лет просвещал жившую в округе чудь. Таким образом, православие коснулось этих финских племен уже к концу XIII в.

В XIV в. на пустынном острове Онежского озера подвизался прей. Лазарь Нуромский († 1391 г.), который проповедовал лопарям. Много лет лопари его притесняли, угрожали и даже били. И только после исцеления слепорожденного ребенка они приняли его проповедь, многие крестились, а некоторые по его примеру стали подвизаться в монашестве. Так, по северному берегу Онежского озера начало распространяться христианство.

В начале XV в. на берега Белого моря пришел монах Кирилло-Белозерского монастыря Савватий вместе с иноками Германом и Зосимой. В 1429 г. ими был основан Соловецкий монастырь, который стал центром духовного просвещения всего севера России. Святым житием и проповедью они привлекли многих из соседних народов: «Ижора, чудь, лопье, каяне и мурмане приходили в обитель Преподобных и, принимая крещение, делались монахами» [38. С. 42]. Со временем Соловецкий монастырь получил от государей многие угодья рядом с поселениями корелов и лопарей. Постепенно под влиянием монастыря и монахов все побережье Белого моря знакомилось с православием и входило в ограду Церкви.

Чуть раньше на Валаамских островах и на о. Коневец поселились и стали подвизаться монахи. Новгородский инок Арсений († 1447) на Коневце, где ранее было место языческих поклонений окрестных жителей, основал Коневский Рождественский монастырь. Точное время первых монашеских подвигов на Валааме неизвестно. По монастырскому преданию, св. ап. Андрей Первозванный водрузил здесь крест. Впоследствии новгородские монахи неоднократно стремились в это уединенное и святое место, но суровый климат не способствовал возникновению здесь обители. Основанный преподобными Сергием и Германом монастырь неоднократно разрушался местными жителями-язычниками и завоевателями-скандинавами, но образ жизни святых монахов, их общение с язычниками-корелами постепенно приводили местное население ко Христу.

История этих пограничных монастырей Новгородской земли изобилует подвигами и стоянием до крови за веру и Православную Церковь.

С начала XVI в. просветительская деятельность северных монастырей стала приносить все больше плодов. В 1526 г. лопари с Кандалажской губы (одного из заливов Белого моря) сами отправляли в Москву послов к великому князю Василию III (1505–1533) и просили прислать к ним священников и антиминс. Новгородский архиепископ Макарий отправил к ним священника и диакона, которые крестили их и освятили для них церковь во имя Рождества ев. Иоанна Крестителя.

Через шесть лет другие лопари, с Мурманского моря (Северного Ледовитого океана), с рек Колы и Тутолмы, обратились к архиепископу Макарию с той же просьбой. Из новгородского собора также были посланы священник и диакон, которые крестили местных лопарей и освятили для них две церкви: во имя Благовещения Пресвятой Богородицы и во имя свт. Николая.

Позже лопари с р. Оноя били челом государю Иоанну Васильевичу IV, и великий князь повелел поставить им церковь во имя свв. апп. Петра и Павла и пожаловал иконы и книги, колокола и ризы. Многие лопари крестились, и хотя церковь та «от насильства сильных людей» [8. С. 181] запустела, но повелением царя возобновлялась и оберегалась.

Особо потрудились в просвещении жителей Лапландии преподобные Феодорит Кольский и Трифон Печенгский.

Преп. Феодорит Кольский (ок. 1480 – ок. 1576 гг.) родился в Ростове и в тринадцатилетнем возрасте ушел в Соловецкий монастырь, где подвизался под руководством старца Зосимы, а затем по его благословению пошел к преп. Александру Свирскому, по дороге обходя заволжские монастыри. Возвратившись на Соловки и похоронив своего старца, Феодорит ушел в страну лопарей, на р. Колу, в пустынные леса. Там вместе с другим пустынником Митрофаном, они в уединении провели около 12 лет. С 1540 по 1542 г. он пребывал в Новгороде, при архиеп. Макарии, затем возвратился на р. Колу, построил храм и основал монастырь во имя Святой Троицы. Началась успешная проповедь среди лопарей на их родном языке. В один день преподобный крестил до 2000 лопарей с женами и детьми. Затем его служение Богу проходило в разных местах: в Новгороде, в Кирилло-Белозерском монастыре, Константинополе и, наконец, в вологодском Прилуцком монастыре. Уже будучи глубоким старцем, преподобный дважды ездил к дорогим его сердцу лопарям, объезжал их жилища, прежде крещенных утверждал в истинном благочестии, а некрещеных просвещал евангельской проповедью вплоть до своей кончины.

Другой просветитель лопарей, Трифон Печенгский (1495–1583), стремясь к уединению, ушел от отца-священника на пустынный север. Он жил среди лопарей на р. Печенге. Долгим было его противостояние с языческими жрецами, не раз он подвергался побоям, прятался в горах от явной смерти. Наконец многие лопари захотели принять крещение. Тогда он пошел в Новгород и по возращении на р. Печенге построил церковь Святой Троицы. Из Кольского Троицкого монастыря прей. Трифон призвал иеромонаха Илию, который освятил эту церковь, крестил лопарей и постриг Трифона в монашество. Вскоре при церкви возник Печенгский монастырь. В 1556 г. прей. Трифон отправился в Москву, к царю Иоанну TV Грозному, который одарил обитель колоколами, церковной утварью и грамотою на вотчины, реки и рыбные ловли. На р. Паз прей. Трифон построил для лопарей еще один храм во имя свв. Бориса и Глеба. Скончался он глубоким старцем.