Текст книги "Работа с риском (сборник)"

Никаких денег за «работу» агент по-прежнему не брал, хотя «центр» их настойчиво предлагал. Есть, мол, в бюджете соответствующая статья расходов. Правда, придется выполнить кое-какие бумажные формальности.

– Давай буду платить, деньги все равно не из моего кармана! А то мне даже как-то неудобно, что ты дерьмо камерное просто так нюхаешь!

– И сколько заплатишь? – ради любопытства уточнил Коля.

Сосед назвал сумму. Она составляла десятую часть его зарплаты.

– Да-а, государство вас не балует…

– А кого оно балует?

– Виталь, мы ж договорились. Я бесплатно и безо всяких формальностей. Считай, что сумасшедший.

– Побольше бы таких сумасшедших…

На четвертый раз вышла промашка. Коля подсел к опытному уголовнику, подозреваемому в квартирных кражах. Виталий предупредил, чтобы Коля в разговоры не вступал, просто сидел и ждал. По его расчету, уголовник должен был сам обратиться к сокамернику с просьбой передать кое-какую информацию на волю. Но в расчет вкралась ошибка, «квартирник» молчал и ни о чем Колю не просил. И тогда шпион решил поимпровизировать, прикинувшись бывалым человеком. Что ж он, опытный агент с незаконченным высшим образованием, не расколет какого-то малограмотного уркагана?

Уже после второй реплики уголовник ухмыльнулся, сплюнул Коле под ноги и презрительно процедил:

– Слышь, стукачок… Сядь в угол и не мелькай… А в другой раз коньяк перед посадкой не жри.

Коля постучал в дверь камеры и попросил дежурного вывести его в туалет. Назад он, естественно, не вернулся.

– Я предупреждал: не лезь, – негодовал Виталик, выслушав в ближайшей подворотне секретный отчет. – Из тебя урка, как из меня балерина! Хорошо, что так закончилось. А мог и инвалидом сделать. Ногтем в глаз – и сикейрос! Такое уже было. Урке по фигу, ему что так, что эдак максимальный срок корячится, а ты в Кутузова превратишься! Без пенсионного обеспечения!

Ночью опять пришлось применять терапевтические процедуры с использованием проверенного лекарства. Было не столько обидно за провал, сколько за «стукачка». Да, в глазах остальных, даже ментов и того же Виталика, он все равно стукачок. Как ни оправдывайся. Подсадная утка, наседка, «барабан». По сути. Кем бы ни были люди, с которыми ты «работаешь», но они тебе доверяются, иногда совета просят, потому что просто не у кого больше спросить. А ты их… Виталик успокаивает, про мировую практику толкует, про раскрытие преступлений, про благородную цель, но… Он со своей ментовской колокольни смотрит… Икнется мне, ох икнется!..

В учетной тетрадке прибавилось несколько записей. Напротив последней стоял знак «минус».

Чтобы «минусов» впредь не появлялось, Коля решил срочно повысить свой профессиональный уровень. Разумеется, не торговый.

В ближайший выходной рванул на «Крупу» – питерский книжный рынок – прикупить профильной литературы, благо криминальная тематика в те времена занимала на развалах лидирующие позиции. Конечно, никакая литература не заменит жизненного опыта, но это все равно лучше, чем ничего. Не в тюрьму же садиться, вроде как на курсы повышения квалификации…

Он купил словарь жаргонных выражений, пособие по выживанию в зоне «Твоя первая ходка», богато иллюстрированную книгу «Воровские традиции народов мира», несколько документальных сборников, посвященных отечественному бандитизму, Уголовный кодекс с комментариями и комиксами и Закон об оперативно-розыскной деятельности. Пару полицейских детективов. (Брошюру «Твое первое внедрение» найти не смог, но продавец заверил, что она имелась в продаже, и предложил зайти через недельку.)

Мать увидела подборку криминальной литературы и несказанно удивилась:

– Сынок, зачем тебе эта чума, в натуре?!

– Как зачем, мама? В стране великая криминальная революция. Вы что, телевизор не смотрите? Сейчас в бизнесе без этого никуда. За человека не считают.

– Дожили, блин…

Мать работала врачом в детской поликлинике и была далека от реалий бизнеса.

За пару дней он сочинил несколько красивых легенд, записав их в секретную тетрадку. Лучше иметь несколько домашних заготовок, чем потом лихорадочно придумывать «историю любви» с органами правопорядка.

Кое-что из жизни и быта родного криминала и милиции поведал Виталик, тоже кровно заинтересованный в профессиональном росте «своего человека». Коля уже достаточно хорошо освоил милицейский сленг, знал что такое «глухарь», «колоться», «стоять в отказе», «работать по низам», «рубить палки», «терпила», «следак» и множество других замечательных оборотов ведомственной речи. Конспектов, конечно, не составлял, схватывал на лету. Между делом спросил, существуют ли учебные заведения для таких, как он.

– Сомневаюсь. Как ты это себе представляешь? Ведь надо выдавать свидетельство об окончании или диплом. И что там писать в графе «специальность»? Агент без прикрытия?.. А учить как? Группами? Нарушение конспирации. Да и не наберешь ты столько желающих на такую специальность…

К вопросам конспирации Виталик подходил ответственно. В отделение шпион заходил только с черного входа, все инструкции получал на стороне и, само собой, никому не хвастался своими победами на столь необычном поприще. Правда, сотрудники дежурной части прекрасно знали о целях его появления, но никогда не здоровались и не проявляли к нему никакого интереса. Видимо, по тем же конспиративным соображениям. Оставалось надеяться, что среди них не окажется коварного «крота»-предателя.

Не забыл Коля покопаться и в своей родословной. И выявил весьма любопытную вещь. Оказалось, что его дальним предком по материнской линии был некий Иван Шервуд. Жил он во времена декабристов и прославился тем, что сдал этих самых «дворянчиков» царю-батюшке, перед этим внедрившись в ряды заговорщиков. За что получил прозвище Верный.

Правда, говорят, в Третье отделение (тогдашнее КГБ) он обратился по чисто идеологическим, а не меркантильным соображениям. Иван на самом деле был Джоном, а папашу его из Англии вызвал сам тогдашний царь Александр Первый. Мануфактурное производство поднимать. Царь к английскому семейству относился трепетно, за что неизменно получал признательность и сердечную благодарность от главы семьи и его отпрысков. Посему, когда юный Ваня узнал, что на его благодетеля готовится покушение, он, естественно, доложил об этом царю. То есть выполнил свой гражданский долг, а его заклеймили предателем. Правда, заклеймили много лет спустя, уже после революции семнадцатого года…

А Ваня-Джон вошел во вкус и впоследствии нередко не без удовольствия и весьма успешно выполнял «деликатные поручения» царя и главного жандарма Бенкендорфа. И еще это был человек колоссальной физической силы, находчивости и храбрости.

Сей факт немножко успокоил Колю. Стало быть, не болен он, не сумасшедший. Не маньяк. Просто зов предков. От него не спрячешься.

Примерно через пару месяцев, в ноябре, он сделал Татьяне официальное предложение, предложив руку и сердце. Татьяна выпила для храбрости бокал вина и согласилась. Тут же подали заявление во Дворец брака и сочетания. Жили пока порознь, но после свадьбы решили поселиться в квартире невесты – у нее было на одну комнату больше. В перспективе предполагалось копить на свое однокомнатное гнездо или съемную жилплощадь.

Как-то чуть не случился досадный провал. Выйдя с невестой из ювелирного магазина, Коля нос к носу столкнулся с ломщиком валюты, промышлявшим возле дорогих торговых точек. Не так давно он познакомился с ним на «работе», пытаясь выявить бригадира в их мошеннической команде. Не выявил. Поэтому у ломщика сияла радость на лице:

– О, Вадик! Здорово! Ты чего здесь?

– Да вот, женимся. Кольца выбирали…

– Поздравляю. Долго тебя тогда промурыжили?

– Часа два… Слушай, мы спешим, извини.

– Давай, старик… – хохотнул ломщик. – Раньше женишься – раньше разведешься!

Разумеется, Татьяну этот диалог несколько удивил:

– Кто это?

– Клиент один. Окна мы ему продавали.

– А почему ты «Вадик»?

– Да я бейдж на столе не поменял. От прежнего менеджера. Его Вадиком звали.

– И где тебя мурыжили?

– Да на складе. Кладовщик ушел и никому не сказал куда. Оказалось, его электричка опоздала на два часа… Слушай, тут рядом еще ювелирный есть, там выбор больше. Едем.

После этого случая Коля подобрал в театральной лавке парик и усы для «работы». И заодно – очки. Все-таки очки сильно меняют внешность человека.

Свадьбу сыграли с размахом. На почетном свидетельском месте сидел человек из «центра». За ним Кошкин, пожелавший молодым «простого лошади… то есть человеческого счастья в любой конвертируемой валюте». В качестве ведущего зажигал бывший сокурсник Антон, тот самый, на театральном дебюте которого познакомились молодые. «Так выпьем же за светлое будущее без темного прошлого!» Антон не только продолжал с блеском играть роль третьего слева, но и снялся в популярной телевизионной рекламе крупной инвестиционной компании, торгующей акциями. Во время торжественного банкета он отвел жениха в сторонку и сделал заманчивое предложение:

– Коляныч, у нас разговоры ходят, что скоро сериалы начнут клепать пачками, актеры нарасхват будут. Давай твою фотку в картотеку «Ленфильма» забью. Все-таки у тебя незаконченное театральное. Где-нибудь засветишься – глядишь, карьеру сделаешь. Ты ж талант, импровизатор, а какими-то стеклами торгуешь…

Коля хотел было согласиться, но потом вспомнил про «работу»:

– Спасибо, старик, но… В один гроб дважды не ложатся. Завязал я с лицедейством. Стекла надежней.

– Ну, если вдруг надумаешь, звони… Дорогие гости, а почему скучаем?! Налили, выпили, горько!

…На самом деле, не завязал, ох как не завязал. Лицедействовал, и довольно успешно, почти без «минусов» в тетрадке. «Где-то далеко, где-то далеко идут грибные дожди…»

Конечно, уровень контингента, перед которым приходилось импровизировать, был «низкохудожественным». Приземленным. Виталик же пока не в рейхсканцелярии служил. Никакой международной мафии, преступных синдикатов и кланов. Никакого внедрения в организованные бандитские группировки и киллерские бригады. Так, мелкая шпана, рыночные кидалы, воры «на доверии», угонщики, уличные грабители… Короче, те, с кем населению приходится наиболее часто сталкиваться в быту. Правда, и среди этой публики попадались достойные представители – приходилось играть вдохновенно, с душой. А однажды даже переночевать в камере, разыграв комедию в трех актах. Клиент, насмерть запинавший свою сожительницу и выкинувший труп на ближайшую помойку, держался стойко, все отрицал и, несмотря на пропитые мозги, оперские нападки отражал хладнокровно и грамотно. И тут в камере появился Коляныч. Велосипед изобретать не стал, применил старый, веками проверенный метод. Бодренько объявил, что ментов бояться – на дело не ходить. Ничего они нам, брат, не сделают, слабы в коленках.

Через полчаса Колю выдернули на «допрос». В камеру он вернулся уже не таким бодрым. Держался за ребра и тяжело дышал. Но по-прежнему не сдавался: «Ничего, бейте, бейте, мусора, – всех не перебьете!» После второго «допроса» у смельчака появился живописный фонарь под глазом. (Свинец, оказывается, и правда пачкается.) «Ладно, суки… Вытерплю, не впервой…» На третий раз Колю приволокли сержанты, ибо сам он якобы передвигаться не мог. Раскачали и швырнули под ноги убивцу – любуйся на крепкого парня. К синяку добавились разбитые губа, нос и ухо. Рубашка до пояса в крови, промежность в моче, пена изо рта, хрипы… Прежде чем «уйти в кому», жертва застенков голосом умирающего гладиатора успела прошептать: «Лучше колись, брат… Это нелюди. Сомневаюсь, была ли у них мать…»

Брат перекрестился и, едва зайдя в кабинет Виталика, сразу и чистосердечно признался, как пинал любимую и выносил ее бездыханное тело на помойку. (Самое интересное, после вскрытия оказалось, что любимая скончалась вовсе не от побоев, а от отравления алкогольным суррогатом, и арестанта пришлось отпустить. Примерно через полгода он случайно столкнулся на улице с Виталиком… Убегал очень быстро, а главное – искренне.)

Утром молодая супруга, тоже не спавшая всю ночь, учинила Колянычу эмоциональное дознание. (Откуда на чемодане русской радистки отпечаток вашей голой задницы? Не измена ли?) Позвонить из камеры и предупредить, что домой не приедет, Коля, естественно, не мог, а просить Виталика – вызывать ненужные подозрения. Хотя сначала было желание рассказать жене правду – так, мол, и так, я потомственный внедрила-разведчик, безвозмездно сотрудничаю со спецслужбами, потому что получаю от этого положительные эмоции. Хобби такое. (Мудак ты потомственный!) Ночью внедрялся, поэтому и не приехал. Про бабушкины сережки заодно напомнить…

Но признаться все же не решился. Кто знает, как Татьяна отреагирует? Распереживается, перенервничает, а волноваться ей нельзя – на пятом месяце интересного положения. Ладно бы еще как заботливый муж семейный бюджет пополнял, а то бесплатно! Точно, с ума сошел.

Недавно супруга рассказала, что до сих пор переживает из-за одной школьной истории. Вроде бы обычное дело. Один одноклассник, не сделавший домашнего задания, решил сорвать урок. На перемене засунул в замочную скважину дверей класса стирательную резинку. Учительница пришла, стала класс открывать, да не судьба – резинка мешает. Пока в замке ковырялась, урок и пролетел.

Естественно, начались разборки. Сошлись во мнении, что, кроме Галкина, этого никто сделать не мог. Галкин был популярным школьным хулиганом-второгодником. И хотя он отпирался, стрелочником сделали его. Вызвали родителей и предложили переводить сыночка в другую школу. Достал…

И только Татьяна знала, что Галкин здесь ни при чем. Засекла случайно, когда одноклассник резинку засовывал. Через два дня подошла к учителке и выложила на стол секретную правду. Училка одноклассника тряхнула пару раз за шиворот, тот и рассыпался. В смысле – раскололся. Да, я. Нечаянно, простите. Вроде бы справедливость восторжествовала, Галкина в школе оставили, а Татьяна по сей день сомнениями терзается – не подло ли она поступила?

– Нормально, – успокоил Коля, – ведь, если бы не застучала урода, до сих пор терзалась, что не спасла Галкина. Кстати, может, ты на него неровно дышала?

– Нет! От него все девчонки шарахались. Вечно грязный, вонючий, да еще двоечник. Его потом все равно выгнали…

– Забудь. Это не самый большой грех.

Поэтому Коля пока решил повременить. На ходу сочинил легенду – идиот-кладовщик, тот самый, что опоздал на электричку, нечаянно запер менеджера на складе и укатил домой. Телефона на складе нет, докричаться до прохожих через окно Коля не смог, пришлось ночевать на стульях. Кладовщику утром набил лицо и тело.

– Господи, а чем от тебя так пахнет? – поморщилась Татьяна.

– Чем-чем… Вестимо чем. По специальности. Складом… Мы ж не духами французскими торгуем. Там еще и крысы есть, еле отбился.

– А синяк кто поставил?

– За крюк подъемника в темноте зацепился. (Какой хороший свинец, не отмывается совсем!)

Супругу, судя по ее выражению лица, продолжали терзать смутные сомнения, но уточняющих вопросов она не задавала. Главное, жив-здоров. А то всякого передумала. И в морг звонила, и в милицию, и в публичные притоны, которые дают рекламу в газетах. И компаньону Кошкину телефон оборвала.

Кошкин, конечно, тоже поинтересовался, куда подевался одноклассник. Коля вывел его в офисный коридор и шепотом объяснил:

– Понимаешь, старую знакомую случайно встретил. В гости пригласила… То-сё, вот и засиделся. Не заметил, как ночь пролетела.

– Я, кстати, почему-то именно об этом и подумал, – ухмыльнулся компаньон, погрозив пальчиком, – ох, шалун… Сходи проверься на всякий случай. Могу телефон анонимного врача дать.

– Там все чисто… Если Татьяна позвонит, скажи, что кладовщик на складе запер.

– У нас же нет кладовщика.

– Она-то не знает…

– Ты в следующий раз предупреждай насчет бывших знакомых. Чтобы мы не волновались. Время, сам знаешь, революционное… Дядюшка жаловался, что от претендентов на «крышу» отбоя нет. Каждый день приходят с выгодными предложениями.

– Кстати, а «крыша» у нас есть?

– Ну, ты даешь! Конечно! Как сейчас без «крыши»? Нельзя без «крыши». Уважать не будут. Мурманская преступная группировка. Пятнадцать процентов прибыли засылаем каждый месяц. Плюс премиальные. Это по-божески. Наши, питерские, меньше тридцати не заряжают. Дядя доволен, о другой «крыше» и не мечтает. Да ты ж их видел.

– Когда?

– На прошлой неделе приезжали за зарплатой. На желтом «Мерседесе». В черных пальто. Длинный и маленький.

Коля вспомнил, еще подумал, что это, наверное, бандиты. У одного рукоятка модного «Тульского-Токарева» из-под расстегнутого пальто выглядывала – верная примета. У второго – не менее модный мобильный телефон, формой напоминающий восьмикилограммовую гантель… Но уточнять не стал, чтобы не обидеть господ подозрением. Мало ли кто сейчас с пулеметами ходит? Самооборона. К тому же господа не хамили, поздоровались и вежливо поинтересовались, где директор. Третий мурманчанин, больше похожий на чеченского полевого командира, остался курить возле машины и в офис не заходил. Коля заметил его через окно. Покидали фирму с улыбкой, а директор с такой же улыбкой проводил их до желтого «Мерседеса» и даже перекрестил на дорожку. Какие ж это бандиты? Иные клиенты наглее.

– Слушай, помнишь свидетеля на моей свадьбе? Виталика-мента? Давай поговорю с ним, – предложил Николай.

– О чем? – не понял Кошкин.

– Ну, пускай прогонит этих попрошаек.

– Куда?

– В Мурманск.

– Другие прибегут. Из Дагестана. Или Воркуты.

Памятуя о «складском» запашке, Коля прикупил на рынке простенький конспиративный гардероб и теперь, отправляясь в каземат, переодевался, если позволяла роль. А то действительно – ни один дезодорант от камерного духа не спасет. Вещички хранились в кабинете Виталика, а парик с усами – дома, под ванной.

Профессиональное мастерство росло, Коля уже запросто изображал своего, работая с господами, не раз побывавшими в колониальной неволе. А на некоторых даже накатывал в камере. «Слышь, чепушила, а ты часом не стукачок?! Чего-то вопросов много задаешь». – «Нет, братан, ты чего?! Клянусь, чтоб мне о косяк убиться!» – «Обоснуй. Толкуй, что за тобой серьезного?» Некоторые толковали.

Правда, как хорошему актеру в конце концов надоедает играть «третьего слева», так и Колю уже не удовлетворял уровень исполняемых ролей. Хотелось развития, серьезных постановок. Центр же не мог обеспечить возрастающих потребностей агента.

Но через пару месяцев Виталика перевели в ОРБ – оперативно-розыскное бюро, недавно созданное подразделение по борьбе с организованными бандитами. Перешел, соответственно, и Коля.

– Поздравляю с повышением, товарищ Центр.

– А тебя с новосельем, товарищ Вадим.

– Каким новосельем?

– В новую камеру переедешь. Просторную, светлую, с красивой парашей. Сиди – не хочу!

Но, как оказалось, камеры в уважаемом бюро не оказалось вообще – налицо был дефицит полезных площадей. Поэтому работать приходилось, в основном, в узком коридоре, сидя прикованным наручниками к специальным кольцам, вмурованным в стену. Соответственно, возникал риск засветки. Ведь по коридорам конторы блуждали не только организованные бандиты, но и неорганизованные сотрудники, а также просто случайные граждане, которые могли опознать в «пристегнутом» скромного менеджера по продаже стеклопакетов. И разнести эту сенсационную новость по средствам массовой информации. Да и сами сотрудники рано или поздно смекнули бы, что никакой Коля не бандит – больно часто в коридоре сидит, властелин колец… А догадавшись, могли поделиться с кем-нибудь своим наблюдением. Умышленно или неумышленно. И вот тогда точно жди проблем…

Но Колю проблемы не пугали. В коридоре так в коридоре. Любимый «Розовый слон» тоже пришлось сменить. «Центр» теперь выходил на связь в хачапурной «Лезгинка», устроенной в подвале стоящего недалеко от бюро дома. Вскоре Коля догадался, что заведением в качестве явки пользуется не только Виталик, но и многие его коллеги. Установи организованная преступность внутри и снаружи «Лезгинки» камеры наблюдения, агентурная сеть оказалась бы расшифрованной. Может, кстати, уже и установили…

Перед парадным входом в особняк Виталик цеплял Коляныча наручниками и тащил в коридор, где усаживал рядышком с подозреваемым в связях с мафией субъектом. Дальше следовала Колина импровизация в зависимости от задания.

Однажды в коридоре они столкнулись с опером-слесарем Геннадием Юрьевичем Вяземским. Тот по-прежнему был в комбинезоне, но уже не замусоленном отечественном, а в чистом, немецком.

– О, «ниссан-привет»!

Хорошо, что при столкновении, кроме Виталика, никто не присутствовал. Сосед молча кивнул на браслеты и приложил палец к губам. Вяземский тут же врубился в тему, незаметно сунул Коле визитку и прошептал:

– Будут проблемы с тачкой – звони.

Оказалось, Геннадий тоже перешел в оперативно-розыскное бюро, а заодно, несмотря на запрет, открыл автомастерскую на окраине города, если верить визитной карточке. Саму карточку теперь украшал российский герб-голограмма, а на «шапке» золотым тиснением было выведено «Оперативно-розыскное бюро Санкт-Петербурга. Автосервис». Чувствовался карьерный рост. «Джонни, о-е…»

Гонорар за «работу» Коля по-прежнему категорически не брал, несмотря на серьезный дефицит денежных знаков в семейном бюджете.

– Виталик, если я хоть копейку за это возьму… Всё, сукой стану, как блатные говорят.

– Бери в валюте!

– Я не об этом.

– Странный ты человек, Коляныч. Ты же не воруешь. Наоборот. С преступностью борешься. Другие берут и не терзаются.

– И много у тебя других?

– Не очень, но есть.

– И все из-за денег?..

– Большинство. К этому, как к Богу, по-разному приходят. Один на компромате висит, но компромат скоро кончится, и дружбе конец. Еще один вроде тебя – за идею. Но он на башку тяжелый. Бывший главный инженер оборонного предприятия. За пьянку выгнали. Сам к нам притащился. Не могу, мол, мириться с разграблением страны, готов бороться верой и правдой. Мне его и подсунули. Теперь не знаю, как избавиться от идиота. Как выпьет, так звонит. То, блин, на мафию кремлевскую вышел, то на американскую разведку. «Срочно приезжай, доложу». Приезжаю, а у него пузырь на столе и два стакана. Напарник нужен. И послать вроде неудобно, человек уважаемый… Обидится и совсем сопьется. А так все ж при деле. Глядишь, действительно что-нибудь в клюве принесет, хотя пока ничего не приносил.

– А пьет на какие?

– Без понятия. Но у меня не просит.

– То есть я тоже идиот?

– Я такого не говорил. Ты – особая категория. Золотой фонд.

В тесном кабинете помимо Виталика обитали еще пятеро борцов с оргпреступностью. Поэтому по железным законам конспирации, пока он беседовал со своим «человеком», остальные выходили покурить в коридор. Как-то до Колиных ушей долетел короткий диалог из-за двери. Кто-то хотел навестить Виталика, но стоящие у дверей коллеги не пустили гостя.

– К нему нельзя. С «барабаном» «трет».

– Понял…

«Барабан»… По-прежнему «барабан». Даже в глазах тех, кому помогаешь. А что уж про остальных говорить…

Задания пока принципиально не отличались от тех, что были в отделении. «Нырять в глубину» «центр» шпиону упорно не предлагал. Никаких долгоиграющих вариантов, никаких авантюр. Просто короткие встречи с интересными людьми. Ток-шоу. Живой эфир.

– Коляныч, радуйся малому, как Петруччо намбер ван говорил. Чтобы добывать центровую информацию, надо центровым братаном стать! На «стрелки» ездить, гранаты кидать, пальцы гнуть. А какой из тебя братан? Балет «Лебединое озеро». Ну-ка, согни пальцы…

При чем здесь балет, Коля не понял, но пальцы правильно согнуть не сумел.

На следующий день он решительно поменял свой имидж. С утра отправился в парикмахерскую и сделал прическу «ежик в тумане». В галантерейке купил псевдозолотую цепь максимальной толщины и медный перстень. На рынке взял черное пальто и пиджак багряных тонов. Приобрел абонемент в спортивный зал – развивать бицепсы и трицепсы. Но на авторитетного пацана все равно не тянул… Интеллигентскую гнилую сущность, как ни маскируй, не спрячешь. Хоть пять красных пиджаков надень и цепями с ног до ушей обвешайся.

Вечером, увидев новый облик супруга, Татьяна ахнула и чуть не родила прямо в прихожей:

– Что ты с собой сделал?!

– Сменил имидж, конкретно. Шагаю в ногу со временем. – Коля растопырил пальцы, но вышло плохо, не хватало практики и уверенности.

– Смотри, не споткнись.

Вечером разведчик репетировал перед зеркалом в комнате, пока женское население квартиры чавкало на кухне. А ночью штудировал несекретные материалы о питерском бандитизме, словно студент учебник перед экзаменом.

Компаньон Кошкин отнесся к перемене облика с пониманием:

– Молодец. Осталось купить «мерина». В метро в таком прикиде ездить как-то не авторитетно. Кстати, о «меринах»… Пора приобретать.

– Я не потяну. Татьяна вот-вот родит, каждый рубль на вес доллара.

– Вот поэтому и надо думать о собственном деле. Выйдем-ка…

Топ-менеджеры вышли в коридор, где Кошкин выложил секретный коммерческий план. Оказалось, пользуясь дядюшкиной добротой и занятостью, он скопил небольшой стартовый капитал, нашел хорошего поставщика, а главное – связи на таможне.

– Закупать будем не только окна, но и двери. А в перспективе – напольные покрытия и крыши.

– Но у меня-то нет стартового капитала… – робко вставил Коля.

– Одолжу! Вернешь с получки. Будешь вице-президентом по оргвопросам.

– А офис?

– В новостройках снимем, там дешевле. Я уже присмотрел. Бухгалтера тоже нашел. Коляныч, пойми, упустим момент, потом не наверстаем. Так и будем на чужой карман вкалывать! У меня чутье на такие вещи. Сейчас ниша более-менее свободна, через пару лет уже не раскрутишься. Ну что, согласен?

Коля, естественно, согласился. Рост необходим. В том числе и материальный.

– Только пока не афишируй. Не хочу дядюшку расстраивать. Сам потом ему скажу.

Через две недели перебрались на окраину. Фирму зарегистрировали на Кошкина, как на учредителя и идейного вдохновителя. Коля не возражал – это было справедливо. Помещение «колясочной» в доме-корабле не очень подходило для офиса серьезной корпорации, но стоимость аренды позволяла забыть о соображениях престижа.

Дядюшка, как и предполагалось, поступком племянника остался недоволен и заявил, что нормальные бизнесмены так не поступают. И если б не родственные узы, последствия были бы тревожными. На что Кошкин младший ответил, что нормальные бизнесмены только так и поступают, если хотят добиться авторитета и уважения в обществе. И не надо особо переживать – рынок сбыта большой, места всем хватит… В общем, расстались по-плохому.

Коля в спор хозяйствующих субъектов не вмешивался – одноклассник в детали разрыва своего компаньона не посвящал. Как и во многое другое. Бизнес – дело тонкое. Особенно совместный. Особенно с приятелями.

– Все нормально, Коляныч. Твое дело – организация работы, мое – поставщики, клиенты, откаты и таможня. Как я с ними договорюсь – коммерческая тайна. Интим. Придет время – расскажу.

Подобный подход не очень нравился вице-президенту, но пока он находился на вторых ролях и всецело зависел от шефа-одноклассника. Пришлось купить на рынке пособие «Твой первый бизнес» и постигать основы рыночной экономики.

Дело довольно быстро пошло в гору, благо таможенная дыра оказалась довольно большого диаметра и приятного «серого» цвета. Кошкин сумел найти оптового заказчика – бурно развивающуюся строительную фирму, поэтому перспективы грели душу. Заметно вырос штат – одноклассник нанял менеджеров, секретаршу, пресс-атташе, рекламного агента и сторожа. Немного огорчил незапланированный визит господ из местной организованной преступной ячейки, но Коля, уже довольно ловко гнувший пальцы, сумел найти с ними общий язык и определить приемлемую стоимость охранных услуг.

– Кто-то из своих настучал за долю малую, – поделился соображениями Кошкин после ухода сборщиков подати, – только из своих… Иуды. Найду, своими руками…

– Рано или поздно все равно бы нашли. У них с этим строго…

Разумеется, свободного времени оставалась меньше – работа на себя сильно отличается от работы на дядю. Но зато через два месяца Николай остановился возле подъезда тещиного дома на шестилетнем «Ниссане», приобретенном в личную собственность. На «Мерседес» пока не хватило, но лиха беда начало…

А еще через месяц он стал отцом, родив наследника. Сына назвали Максимом. В честь товарища Юстаса. Татьяна взяла академический отпуск. Коля купил книгу «Твой первый ребенок. Советы молодому отцу». Жизнь входила в рутинно-бытовое русло. С элементами камерно-коридорного развлечения.

С развлечением тоже пришлось поубавить. Из-за того же цейтнота. Виталик прекрасно это понимал и по пустякам не дергал. Лучше меньше да лучше. И еще он понимал, что Коляныча надо беречь, холить и лелеять. Таких, как он, один на миллион, а то и на два. За бугром, может, сотни, но у них менталитет другой, там о безобразиях в компетентные органы сообщить не западло, наоборот, многие это напоказ выставляют. Недавно мужик один к ним в отдел заходил. В Штатах двадцать лет живет, еще при совке эмигрировал. А здесь опером работал. Ну и там ухитрился устроиться в полицию детективом. Соответственно, сравнить мог. У нас, говорит, хоть какая-то аналитика была, мотивы преступления искали, по приметам вычисляли. А там только стук. Есть информация – будем работать, нет – сидим, курим. Правда, и деньги серьезные на агентуру дают.

Так уж исторически сложилось, ничего не поделаешь. Тайное общение с карательными органами позорно, вне зависимости от целей общения. Ибо органы за последние семьдесят лет зарекомендовали себя не только с героической стороны. («Сатрапы! Палачи в погонах!») Но расскажи какому-нибудь потерпевшему, что ваше барахлишко украденное благодаря стукачку к вам вернулось, как он отреагирует? От барахлишка откажется, хай поднимет? Никогда. Заберет и будет счастлив. Или намекни трудящемуся бизнесмену, что не взлетел он на воздух вместе со своим «Лексусом» по причине существования некоего позорного явления. Что, пойдет и сам себя взорвет? Это вряд ли. Если не шахид, конечно.

Что движет Колей, Виталик пока понять не мог, но не слишком этим вопросом и задавался. Главное – движет, и хорошо бы двигало дальше. Потому что Коля постепенно становился мастером, специалистом, профи. Где такого по нынешним временам отыщешь? Мужичков, состоявших на связи у Виталика, только с большой натяжкой можно было назвать агентурой. Работать в коридоре или париться в камере не хотелось никому. Поэтому в основном и не работали, а отбывали номер, получая за это копейку от щедрот милицейских. Которую тут же и пропивали. А то еще и лажу сочиняли, чтоб цену набить. Замучаешься проверять.