Текст книги "Бандитский Петербург"

Советник областного губернатора

Олег Семенович Шустер родился 2 сентября 1968 года в Ленинграде, хотя его отца называли «бухарским евреем». Будучи воспитанным в интеллигентной семье, Шустер после школы поступил в ЛИСИ, однако после второго курса ушел в армию. К тому времени он уже был мастером спорта СССР по дзюдо, поэтому служил в самом Ленинграде в спортивном подразделении. Судя по характеристике командования в/ч, Олег Семенович во время прохождения срочной службы «… зарекомендовал себя с положительной стороны, исполнял обязанности заместителя командира спортивного взвода, оказывал помощь командиру в подготовке спортсменов высокого класса». В характеристике также отмечалось, что Шустер «… опытный и требовательный сержант, обладает хорошими организаторскими способностями, в быту скромен, уравновешенный, с командирами тактичен». Демобилизовавшись весной 1989 года, Шустер устраивается на работу монтажником кооператива «Заказ». Однако в то же самое время, по оперативным данным, он работал администратором кооперативного кафе «Старая сказка», а с осени 1989 года до лета 1990 года был швейцаром в столовой N 97 Кировского района. Летом 1990 года Олег Шустер выписался из своей квартиры, так как собирался выехать вместе с женой и дочерью на постоянное место жительства в Израиль, куда уже эмигрировали родители. У него уже были на руках выездная виза и авиабилет от Москвы до Варшавы на 24 сентября 1990 года. Однако 13 сентября утром Шустер был задержан милицией, и в тот же день на основе материалов 6-го Управления ГУВД было возбуждено уголовное дело о вымогательстве. Судя по материалам дела, Шустер вместе с приятелями, мастерами спорта по дзюдо Капустиным, Сокманом и Канонеровым, промышляли рэкетом и собирали дань с фарцовщиков у гостиницы «Морская» в районе Морвокзала, там же бригада Шустера контролировала проституток, сутенеров и карманных воров. В то время Шустера нельзя было назвать богатым человеком, а его группа входила в состав «тамбовских», которые еще только-только «разворачивались». По некоторым данным, еще до морвокзальной эпопеи Шустер был ломщиком и картежником – у него неплохо получалось изображать из себя на катранах мальчика-лоха из приличной еврейской семьи.

Считается, что группа Шустера была разгромлена в рамках знаменитого «тамбовского» дела, когда в конце 80-х – в самом начале 90-х годов в Питере была почти полностью «изъята из обращения» «тамбовская» организация. В июне 1991 года суд приговорил Шустера к полутора годам условно, с конфискацией и обязательным привлечением к исправительному труду на этот срок. После отсидки Шустер сумел реализовать свои «хорошие организаторские способности» и в короткий срок стал представителем элитной группы бизнесменов, работавших с «тамбовскими». В частности, ходили слухи, что Олег Семенович в 1993 году даже курировал одно из направлений пополнения «тамбовского» общака.

Далее карьера бизнесмена Шустера шла только по восходящей. К 1998 году он, как руководитель и учредитель, имел отношение к целому ряду коммерческих предприятий. В частности, к АО «Апек», Финансово-промышленной корпорации «Апек», АОЗТ «Юнион», ООО «НКР Центр», Фонду поддержки торговых и промышленных предприятий Северо-Западного региона, АОЗТ «Клуб профессионального Ушу-Саньда Фей Лун» и ТОО «Амитур». Во второй половине 90-х годов Шустер уже был настолько богатым человеком, что мог позволить себе пригласить знаменитого иллюзиониста Дэвида Копперфильда на свадьбу своего младшего брата Михаила. Дружеские отношения с лидерами «тамбовцев» Шустер развивал и укреплял, и, возможно, именно это обстоятельство стало залогом столь успешного развития его бизнеса…

Возвращаясь к вопросу о том, почему одной из ярко выраженных тенденций в развитии оргпреступности Питера к 1998 году стало развитие бизнеса от бюджета, необходимо сказать следующее: хищение бюджетных средств во второй половине 90-х годов представляло собой один из наиболее безопасных видов хищений. Ведь если у какого-либо гражданина обворуют квартиру или угонят машину, он обратится в милицию и напишет заявление. А вот если обворуют целый субъект Федерации – никто, как правило, ни с какими заявлениями в правоохранительные органы не торопится. Не стоит, конечно, понимать процесс хищения бюджетных средств примитивно – бандиты не вламываются в некий охраняемый подвал, где стоит сундук с надписью «Казна», и не вытаскивают из него мешки с золотом. Все происходит гораздо более цивилизованно. Скажем, на бюджетном финансировании находятся какие-либо учреждения, куда положено поставлять определенные продукты питания. Их можно закупать по более низкой цене, а можно – по чуть более высокой, но у одной фирмы или у сети родственных фирм, которые как раз сами-то покупают эти продукты там, где дешевле. Получается примитивная спекуляция, а «дельта» делится (точнее «дербанится»). Учитывая объем поставок в учреждения, содержащиеся на бюджетные средства, – навар получается очень густым… И все, как правило, остается шито-крыто. Только не стоит потом удивляться задержкам выплат пенсий и зарплат учителям, врачам и инженерам… Приведенная выше схема – одна из самых простых, а их существует множество – например, когда строительство каких-либо объектов на бюджетные средства ведут частные фирмы.

… Еще одной тенденцией в развитии питерской оргпреступности стал ее активный выход из города в область. Во второй половине 90-х годов братва уже настолько хорошо освоила Питер, что ей стали нужны новые объекты применения накопленных сил. И такие объекты нашлись очень быстро – в Ленинградской области, вообще в Северо-Западном регионе России. Освоение области идет стремительными темпами, поскольку братва использует вовсю накопленный опыт, а государство не располагает силами и средствами для того, чтобы остановить экономическую экспансию организованной преступности. А ведь Ленобласть – это строительство новых портов, заводов, транспортных развязок…

Сотрудники же правоохранительных органов, те, которые вроде бы должны были бороться с наступлением городских бандитов, объяснили вялость своих усилий просто: «Вам в городе легко – а мы живем в деревне, на отшибе… К нам подъедут и пожгут дома, и никто нас не защитит…» В конце XX века в не самом отдаленном от Центра регионе России стали происходить вещи настолько дикие, по сравнению с которыми попадание под влияние «тамбовцев» целых заводов и комбинатов (с солидными объемами производства – такими, например, как у комбината «Белказин») кажется просто «семечками».

Как Вам нравится, Уважаемый Читатель, например, такая душераздирающая история: у самой границы с Финляндией стоит древний город, не самый маленький и не самый неизвестный в России. И есть в этом городе, как положено, глава администрации и местное депутатское Собрание. Народ в этом депутатском Собрании, правда, подобрался довольно пестрый – но этому-то обстоятельству в России перестали удивляться уже давно… Привыкли люди к тому, что бандиты часто идут в законодательную власть разных уровней – а чего ж не идти, если деньги есть и сила и требуется позарез общественный статус? Вот и в том приграничном городе стали депутатами граждане, которые занимались ранее совсем другим видом деятельности, не законотворческим, а скорее – наоборот. И случился у главы администрации серьезный конфликт с двумя «братьями-депутатами», точнее с братанами. Серьезное столкновение вышло, поскольку задетыми оказались экономические интересы братьев. Как известно, экономические конфликты – они самыми кровавыми бывают, кровь ведь льют, когда есть из-за чего стараться… И сказали братья-братаны мэру: «Не уймешься – будут у тебя большие проблемы. У тебя и у твоей семьи. Ты ведь здесь – как на ладони, известно, где живешь, куда и когда ходишь… Смотри, милый, как бы не умыться тебе слезами. Кровавыми». Знал мэр, что братья – люди серьезные, просто так словами бросаться не будут, а потому поверил, что угроза – нешуточная. Понял он, что без защиты не обойтись. И как Вы думаете, Уважаемый Читатель, куда же обратился наш герой за помощью? В ФСБ? В милицию? В прокуратуру? В ООН? А вот и нет – не верил он, видать, в возможности доблестных правоохранительных органов, так же как и в действенность международной поддержки. И потому обратился он к человеку «реальному» – к Косте Могиле, о котором выше уже рассказывалось. И Костя «вписался», хотя и рисковал при этом многим – уже больно братья-братаны на своего мэра осерчали… Не сказать, что Костя сумел полностью напряженку снять, но мэру, конечно, стало спать намного спокойнее, потому что разговор у Кости с братьями-братанами получился очень жесткий. Такие вот дела. На мэра наехали, а за защитой он к Косте Могиле обратился, каковую тот ему и предоставил… Самое жуткое во всей этой истории то, что она была на самом деле…

Стремительное «взросление» лидеров бандитского Петербурга выразилось не только в укреплении «смычки» верхушки братвы с чиновничеством (то есть с представителями власти) на уровне чисто деловых контактов, но и в откровенно обозначившейся во второй половине 90-х годов тенденции самостоятельного проникновения многих авторитетных граждан во властные структуры – в основном, естественно, в органы законодательной ветки власти. Росли масштабы «решаемых вопросов» – и положение помощника при «своем» депутате часто было уже недостаточным… А тут как раз в самом конце первой половины 90-х годов и выборы в Государственную Думу России случились – грех было ситуацией не воспользоваться…

Надо сказать, что новыми возможностями наиболее дальновидно, ловко и оперативно сумели воспользоваться «тамбовские» – в конце 1995 года их сообщество переживало кризис, но ряд шагов, предпринятых лидерами, привел в конечном итоге к тому, что к 1998 году (когда, кстати говоря, «ветераны движения» могли бы отпраздновать двадцатилетний юбилей своего коллектива) «тамбовцы» не просто вернули себе лидирующие позиции в городе, – они просто стали вне конкуренции.

Известно, что из любого кризиса есть два пути – резко вниз и резко вверх. «Тамбовские» пошли резко вверх, став не только самым сильным сообществом в Питере, но и одним из самых мощных и влиятельных во всей России…

Тамбовский бенефис

Первая половина девяностых годов закончилась для «тамбовцев» не так чтобы очень хорошо – Владимир Кумарин, переживший покушение, лишь начинал восстанавливаться, аресты лидеров среднего звена следовали один за другим, а еще больше, чем аресты, сообщество ослабляли постоянные, следовавшие одно за другим покушения на авторитетов высшего и среднего звена. Больше половины этих покушений на убийства достигали цели… В городе ходили слухи, что «тамбовцев» не столько отстреливают конкуренты со стороны, сколько они сами все выясняют и никак не могут выяснить возникшие внутри «сообщества» «непонятки»…

Надо сказать, что основания для таких слухов были… Расстрел Владимира Кумарина (июнь 1994 года) показал, что далеко не все в порядке в «тамбовском королевстве»… Дальше пошла целая череда смертей. Вообще, как рассказывал однажды в приступе откровенности один весьма неглупый бандитский авторитет:

«… убивают чаще всего из-за денег и чаще всего – свои. Чужие редко рот разинут не на свой бизнес – это ведь только в газетах любят писать про „передел сфер влияния“, а на самом деле чужой кусок взять сложно – тут надо столько трупов навертеть, да ведь и убить-то мало, нужно ж еще и имущество как-то на других лиц переводить… В общем – сложно это все… А своим своего кокнуть всегда проще. Шлепнут по-тихому, а „косяк“ на каких-нибудь „солнцевских“ повесят. Или на ментов из „Белой стрелы“ – на этих, вообще, полками можно списывать… Смотреть всегда надо на то, кому после похорон доля покойника переходит… В 90 процентах случаев – это свои».

Эти слова очень подходят ко многим убийствам представителей «тамбовских»… Как уже писалось выше, к 1995 году «тамбовцы» раскололись на несколько направлений, основные из которых возглавили Валерий Ледовских, Вася Брянский (он собрал вокруг себя активную молодежь, а впоследствии его авторитет настолько вырос, что когда в 1998 году о Васе спрашивали: "Он кто, «тамбовский»? ", то можно было услышать ответ: «Вася – это Вася». На самом же деле во второй половине 90-х годов Вася Брянский стал весьма значительным звеном в нефтебизнесе «тамбовцев»), Боб Кемеровский (он начинал в свое время у гостиницы «Спутник» вместе с Бобом Ивановым и Крупой, позже переключился на наркобизнес, и впоследствии рост его авторитета замедлился), Степа Ульяновский (он же Степанов Сергей Павлович, уроженец Ульяновска, тяготел к Ледовских, использовался для особых поручений и считался типичной торпедой; погиб в июне 1997 года при довольно странных обстоятельствах – якобы застрелился в каком-то подъезде, играя в русскую рулетку, – оперативники выдвигали версию, что его убрали свои же за то, что Степа очень много знал, потому что часто «ездил в лес с клиентами за ягодами» – даже («поехать в лес за ягодами» или «за клюквой» означает ликвидировать или жестоко пытать кого-то в этом лесу) в те месяцы, когда ягод в лесу не водилось; погибшего Степу заменил на боевом посту Беспризорник), Ефим, группа Степанычей, известная как бригада «великолукских».

По одной из версий (она, кстати, была даже озвучена сотрудницей пресс-центра РУОПа Мариной Козловой), покушение на Кумарина организовали свои же. Якобы изначально конфликт вспыхнул из-за крупного контракта на поставку вина в Петербург накануне Игр Доброй Воли – тогда многие поставки продовольствия были очень выгодными, их называли «льготными»…

Упоминавшаяся выше бригада «великолукских» отобрала у бизнесмена, поставлявшего вино, примерно на миллион долларов товара, а за этим бизнесменом стояли другие «тамбовцы», которые, естественно, возмутились. Говорят, что Владимир Кумарин категорично потребовал у Николая Гавриленкова вернуть долг за сделку с вином, но «великолукские» посчитали, что проще застрелить самого бизнесмена, что они и исполнили 1 сентября 1993 года. Дальше последовало покушение на Кумарина, которое готовили и исполняли Гаврисенко, Архипов, Турабов… После отъезда выжившего после ранений Кумарина за рубеж, «великолукские» попытались убить председателя Русской национальной республиканской партии Юрия Беляева – ему просто не захотели отдавать деньги, полученные с его же должника. А потом «великолукские» начали убивать своих – в Будапеште в октябре 1995 года Гаврисенко и еще один представитель «великолукских» Рунов «разобрались» с Анжеем и Косовым, потом якобы Гаврисенко, на которого открыли охоту уже сами «Степанычи», убил Николая Гавриленкова, еще позже Гаврисенко убил Рунова, потом Архипов и Турабов застрелили Гаврисенко, а потом Турабов расстрелял Архипова, но и сам был убит буквально через месяц после своей последней акции. А на единственного оставшегося в живых лидера «великолукских» Виктора Гавриленкова, которого также знали по кличке Череп, в феврале 1996 года было совершено покушение в отеле «Невский палас» – младший «Степаныч» чудом спасся от смерти, после чего ушел в бега, видимо полагая, что в противном случае его все же настигнет карающая рука Кума…

Так оно было все на самом деле или как-то иначе – трудно сказать. Монополия на истину есть только у Господа Бога, все же остальные (включая непосредственных участников событий) могут ошибаться, могут «добросовестно заблуждаться» или сознательно врать, могут врать и под нажимом обстоятельств и людей. А с течением времени многие видят случившиеся в прошлом события так, как им удобно в настоящий момент… Как бы там ни было, а к началу 1996 года «руководящему составу» «тамбовцев» стало понятно, что надо стараться тратить больше сил не на войну, а на «мирное строительство», иначе сообщество подойдет к порогу физического истребления. Война – это вообще штука, конечно, увлекательная, но очень убыточная – и для победителей, и для побежденных. Нет, конечно, совсем стрельба в Питере не стихла, но по сравнению с предыдущими годами ее стало меньше. «Тамбовские» начали активно развивать все направления бизнеса, в которые они вкладывали деньги. И в результате их коллектив, консолидируясь все больше и больше, вышел на качественно новый уровень, представляя собой силу не только неформально-физическую, но и экономическую, и политическую.

К 1998 году «тамбовские» могли уже решать такие вопросы, какие им раньше и не снились…

Сопоставляя информацию, полученную от разных источников из правоохранительных органов, можно попробовать изобразить (очень условно) схему руководства «тамбовским» сообществом. Всю схему коллектива составить было бы очень тяжело, потому что, по оценкам специалистов, в сообществе «трудятся» до двух тысяч человек (имеются в виду активные и «сознательные» члены, еще больше людей задействовано в фирмах и на предприятиях, принадлежащих «тамбовцам»).

Возможно, предложенная схема и несовременна (совершенных и абсолютно точных схем вообще не бывает) – и тем не менее она не кажется бредом экспертов из правоохранительных органов, а потому впечатляет.

Каковы же были причины столь мощного расцвета «тамбовцев» к 1998 году? Причин, как всегда, много. Во-первых, с 1995 года шло постоянное устранение конкурентов – часть из них гибла, кого-то арестовывали и т.д. Во-вторых, сообщество постоянно расширяло деловые связи и укрепляли свою «агентурную сеть». В-третьих, шло быстрое наращивание капитала и его удачное вложение – к 1998 году, например, разные представители коллектива в совокупности контролировали практически весь бензиновый бизнес региона. В-четвертых, действия государственных органов по отношению к сообществу носили откровенно беспомощный характер (чего стоили только заявления бывшего начальника ГУВД генерала Пониделко, который сначала объявлял по телевизору беспощадную борьбу «тамбовскому» сообществу, а потом сообщал, что «тамбовцы» настолько напуганы, что покидают город, все это напоминало бред – «тамбовцы» если и покидали город, то не из страха, а по делам или для отдыха). Во всем мире борьба с организованной преступностью идет через подрыв ее финансовой основы и с уделением особого внимания лидерам и их коррумпированным связям. В Петербурге же сложилась такая практика – если кто-то из «энтузиастов» осмеливался ударить по «финансовой основе», у этих энтузиастов-одиночек сразу же возникала масса проблем. Поэтому РУОП, который должен был бы бороться именно с лидерами, фактически выродился – дублировал работу угрозыска и УБЭПа. С рядовыми «быками» воевать всегда проще, чем с лидерами…

Была и пятая причина столь быстрого завоевания «тамбовскими» чрезвычайно прочных позиций в Питере, и причина эта заключалась в личностных качествах их лидера – Владимира Кумарина, который вернулся в Петербург после восстановительного курса в Германии в самом начале 1996 года и сумел вновь объединить вокруг себя весь «коллектив». Об этом человеке хочется поговорить поподробнее.

Авторское отступление

У меня очень сложное личное отношение к Кумарину, хотя именно личным оно стало лишь весной-летом 1998 года, когда мы познакомились. Потом состоялся ряд встреч, результатом которых стал рассказ лидера «тамбовских» о своей жизни, – рассказ этот будет полностью приведен чуть ниже. Предваряя его, хотелось бы сказать следующее: в каком-то смысле Кумарин – это герой нашего времени. Герой в том смысле, что он, может быть лучше и быстрее других уловил, какие возможности дает новое для страны время, и сумел воспользоваться этими возможностями. К лету 1998 года Кумарин был уже не только одним из самых богатых, но и одним из самых влиятельных (в широком смысле) людей Петербурга – оспорить это утверждение трудно, а тех, кого оно раздражает, я отсылаю к руководителям нашего государства с 1997 года – в принципе, именно под их чутким руководством в стране сложились такие объективные условия, что наиболее полно реализоваться и раскрыться смогли, мягко говоря, неоднозначные по прежним «додемократическим» моральным критериям граждане. К лету 1998 года в Петербурге имя Кумарина было, наверное, знакомо практически почти всей дееспособной части населения – это может нравиться или не нравиться, но это так. Владимир Кумарин – личность, безусловно, очень сильная (будь он слабее – сломался бы еще в тюрьмах и, наверное, не выжил бы после покушения, в результате которого потерял руку), а потому, безусловно, интересная по масштабу, по модулю, если так можно выразиться, – независимо от того, какой знак стоит внутри модуля у этой величины.

Я давно хотел побеседовать с Кумариным, чтобы удовлетворить свое естественное журналистское любопытство, но специально встречи не искал. Более того, я был уверен, что сам Кумарин на контакт не пойдет и нормального разговора у нас с ним не получится. Я ошибся. Первая встреча у нас произошла случайно – в начале мая 1998 года мы столкнулись в Гранд-отеле «Европа». Кумарин сам подошел ко мне, поздоровался и, улыбаясь, отпустил несколько шутливых замечаний по поводу того, как я описывал его в ранних главах «Бандитского Петербурга». Никакой агрессии, никаких «наездов» с его стороны не ощущалось. Мы обменялись координатами и договорились созвониться и встретиться, чтобы побеседовать поподробнее.

Вторая встреча состоялась в конце мая в резиденции Кумарина по адресу Вязовая, 4. На дверях особняка висела доска желтого металла, удостоверявшая, что в этом доме находится приемная депутата Государственной Думы Михаила Ивановича Глушенко. В ходе этой второй встречи я и предложил Кумарину сделать интервью с ним – точнее, предложил ему рассказать о своей жизни, рассказать то, что он сам сочтет нужным. Предвижу, что найдется немало возмущенных представителей общественности, которые скажут, что я воспеваю Кумарина, рекламирую его, даю ему возможность улучшить имидж, и что я, скорее всего, делаю это не за бесплатно.

Упреждая эти высказывания, отвечаю: я не воспеваю Кумарина и не разделяю его позиции. Купить меня он не пытался, по крайней мере даже не заводил об этом речь. Я просто искренне считаю, что в каком-то смысле Кумарин к 1998 году стал уже фигурой исторической, и поэтому его собственный рассказ-автобиография также может рассматриваться как исторический документ. У меня нет сомнений в том, что «главный тамбовец» рассказывал мне только то, что хотел увидеть опубликованным, и старательно обходил все острые утлы – но мне вообще трудно представить человека, который бы, рассказывая о своей жизни, пытался очернить себя. В конце концов, ведь и я не поп, и Кумарин мне не исповедовался. Впрочем, мне показалось, что он все же хотел мне что-то объяснить, он в каком-то смысле полемизировал со мной. У нас состоялось около восьми встреч – я записывал его рассказ в тетрадку от руки, он не хотел, чтобы я пользовался диктофоном. В конце работы, когда я принес ему два распечатанных экземпляра его рассказа, на каждой странице одного расписался он, на другом – я. Дело в том, что в самом начале наших встреч Кумарин в шутливой форме, но высказал сомнение – не извращу ли я его рассказ, чтобы изобразить его, Кумарина, этаким монстром…

Монстром он мне не показался – наоборот, он не лишен обаяния и производит абсолютно нормальное впечатление, – я ни разу не видел его выведенным из себя. Буквально на второй встрече он предложил мне перейти на «ты», – соответственно он меня называл Андреем, а я его – Володей.

Несмотря на отсутствие руки, Кумарин был в прекрасной физической форме, он вообще, как я понял, следит за собой, одевается чисто и очень элегантно. Говорит он неторопливо, как правило, взвешивает свои слова. Ну и кроме того, он делал скидку на то, что я записывал все от руки. Впрочем, иногда Кумарин увлекался и его рассказ становился более эмоциональным. Матерные выражения он, конечно, как и всякий нормальный русский мужик, употребляет, но в меру, не при женщинах и не больше, чем, скажем, я сам.

Вообще, он показался мне похожим именно на мужика – на справного такого мужика, рачительного хозяина, у которого забот полон рот, но которому заботы эти по-настоящему нравятся, потому что благодаря им, заботам, и идет приумножение хозяйства. Он очень любит показывать, где собирается строить вертолетную площадку, где – фонтан, где – пристань. Речь Кумарина логична, достаточно грамотна, вообще – его интересно слушать, он хороший рассказчик.

Кумарин часто улыбается, он не обделен чувством юмора, причем подначки у него достаточно своеобразные.

Однажды, когда я пришел на очередную встречу, Кумарин был занят. Ожидая, пока он освободится, я предложил сыграть партию в нарды Михаилу Глущенко. Он согласился. Играли на деньги, партия по 50 рублей, и я вскоре проиграл 150. Попытался отдать – не берет, и Кумарин не берет, и Глушенко. Говорят: «Ты что, ерунда какая, для нас это не деньги». На следующей встрече я все же выложил деньги на стол и сказал: «Как хотите, но я долг обязан вернуть – пусть это и небольшие деньги, но… Мне мама не разрешает в долгу оставаться». Глущенко предложил сыграть еще партию – «на все». Мы сыграли, и я отыгрался. Кумарин, видимо, запомнил эту историю. Спустя пару встреч мы поехали с ним покататься по заливу на его новом огромном катере – опробовать покупку. Кроме Кумарина и меня, на борту было еще человек пять. Когда время подходило к обеденному, экипаж прямо на борту начал жарить шашлыки. Кумарин спросил: «Андрей, ты есть будешь?» Я кивнул. «Тогда давай 20 рублей, чтобы не думал, будто я тебя шашлыком покупаю». Мы оба рассмеялись, но 20 рублей я ему все же дал.

Поскольку встречи наши проходили с большими перерывами (Кумарин, например, ездил во Францию на матчи чемпионата мира), его рассказ завершился лишь к середине августа 1998 года. Тогда же он сказал мне, что впервые вступил в официальную должность – стал вице-президентом Петербургской топливной компании. Рассказал он и о том, что сменил фамилию, взял девичью фамилию матери. Мне показалось, что он действительно вышел на абсолютно новый этап в своей жизни, в котором еще не совсем освоился. Он несколько раз повторял, что хочет быть «легальным» человеком, и я не уловил в этом фальши – либо Кумарин очень хороший актер. Я не склонен идеализировать его, мне не кажется, что он (даже если его желание «легализоваться» и абсолютно искреннее) сумеет мгновенно отрешиться от прошлого и стать «ангелом во плоти». Так, наверное, не бывает – в жизни все очень сложно, и прошлое иногда имеет столько же власти над человеком, как и настоящее… По большому счету, я так до конца и не понял, почему Кумарин согласился на мое предложение рассказать о своей жизни. Несколько раз он говорил, что для него самым выгодным было бы просто отсутствие любых упоминаний о нем – чтобы забыли, хотя бы на какое-то время, чтобы его фигура перестала быть такой одиозной… Вместе с тем в нем явно ощущалась потребность высказаться, донести до широкой аудитории свое видение собственной роли и в прошлом, и на новом этапе его биографии. Как бы там ни было, я считаю, что, записав рассказ Кумарина о его жизни, я поймал улыбку своей журналистской удачи. Надеюсь, что рассказ этот будет интересен и Вам, Уважаемый Читатель, вне зависимости от Вашего отношения к рассказчику…