Текст книги "Жребий брошен"

– Да, Ольга. Вы закончили?.. Отлично, я весь обратился в слух… Что?.. Так, а в отношении «Ирбиса» и «Джедая»?.. Понятно… Как вы сказали? «Воинственно неадекватен»?.. Замечательно, надо будет взять на вооружение… Где вы сейчас?.. Хорошо. Тогда поступим следующим образом: Жека пускай возвращается в Питер, а вы дожидайтесь меня. Зайдите для начала куда-нибудь перекусить, а потом выдвигайтесь к адресу Ковелиной – там сейчас должен дежурить Ильдар. За часик с небольшим постараюсь до вас добраться… Да… Я думаю, пришла пора серьезно пообщаться со Светланой Аркадьевной… Нет, не просто «стыкуется», а появилась дополнительная, крайне любопытная информация. Да…

Сестрорецк,

29 июля 2009 года,

среда, 13:35

Насчёт «часа с небольшим», это Мешок, конечно, погорячился. В общей сложности из центра Питера до Сестрорецка ему пришлось добираться почти два с половиной часа. И это еще при условии, что за время езды пришлось дважды светить «непроверяйку», забираясь на встречку: в противном случае стояние в пробках могло затянуться и вовсе на неопределенный период. Между тем охраняемую свидетельницу Ковелину следовало «ковать, пока горячо». Пока этим процессом, забросив прочие служебные дела, не занялся её временный работодатель из ОБЭП Курортного РУВД.

Скверно ориентирующийся в этих краях Мешок не без труда отыскал улицу Полевую, но зато вот временно выставленный пост наблюдения за гражданкой Ковелиной обнаружил практически сразу: Ильдар и Ольга сидели на лавочке, накрытой слабой тенью от чахлого тополя и, разомлев от жары, по-стариковски лузгали семечки.

– Чудесно смотритесь! – разулыбался Андрей, подходя к своим. – Прямо шерочка с машерочкой. Не служба, а выезд на пикник.

– Издеваешься?! – лениво упрекнул отца-командира Джамалов. – Сам бы попробовал четыре часа на такой жаре поторчать.

– Здрасте! Ты у нас горец или как? Да ты должен на одном только генетическом уровне переносить жару на раз-два.

– Если уж говорить за генетический уровень, то я действительно ощущаю, как во мне начинают просыпаться праотцы.

– Кто-кто просыпается?

– Мой прадед был пастухом в горах. И вот теперь, сотню с лишним лет спустя, его правнук занимается тем же ремеслом: тупо сидит и тупо пасёт одну овцу.

– И что сегодня наша овца? – поинтересовался Мешок. – Много скакала?

– Только до гастронома и обратно. Купила упаковку замороженных креветок и бутылку дорогущего вина. По ходу дважды обозвала меня чучмеком.

– Ну а ты что?

– А я засунул ей в щель замка металлическую скрепку. Теперь, если её не вынуть, самостоятельно открыть дверь клиентка не сможет. Посадил под домашний арест, короче.

– Жестоко. Ну что, Ольга, пойдёмте вытаскивать скрепку?

– Пойдемте. А то ещё немного, и я превращусь в плавленный сырок.

– Ильдар, ты как, с нами?

– Да ну её к Аллаху, бабу эту! Я лучше посижу – шарики погоняю.

– Ну, как знаешь.

Ольга и Андрей неспеша направились к подъезду клиентки.

– Если будет предлагать вино – не советую, – крикнул им вслед Джамалов, доставая мобильник с любимой игрушкой. – Хоть и дорогое, а дрянь редкостная…

* * *

…Светлана принимала гостей полулёжа, на впопыхах застланной тахте, небрежно опираясь на гору разномастных подушечек. Раскованная поза, минимум одежды, подернутые алкогольной поволокой глаза – всем своим видом Ковелина демонстрировала полнейшее пренебрежение и равнодушие к визитёрам из «охранки». Именно так сама для себя она презрительно окрестила подразделение полковника Жмыха. К слову, давешний совет Джамалова «гоблинам» не пригодился: в процессе беседы Светлана периодически подливала себе в бокал «дорогую, но редкостную дрянь», однако гостям не предложила хотя бы стакана холодной воды. Потому как: «много чести!»

– …Светлана Аркадьевна, я предлагаю сейчас прервать наши словесные пикировки. Диспозиция понятна: вы испытываете по отношению к нам очевидную неприязнь. В свою очередь, и у нас вы никаких симпатий, извините, не вызываете. Но раз уж нам поручена ваша безопасность, давайте будем как-то терпеть друг друга.

– Хорошо, давайте попробуем. Терпеть.

– Отлично. Вы, конечно, в курсе того, что на прошлой неделе случилось с господином Пущиным?

– Допустим, – чуть подсобралась Ковелина. Доселе показушная апатия вмиг перешла в собранность и настороженность.

– Так вот: по нашим данным, вы – следующая.

Эту фразу Андрей постарался произнести придав лицу выражение полнейшего безразличия. Кажется, удалось.

– В каком смысле следующая?

– В прямом. Так же, как и Пущин, вы отыграли свою роль. Соглашусь, отыграли блестяще. Вот только последующие бенефисы вам не грозят. Корпорации «Джедай-Холдинг» вы больше не нужны: ни в нынешнем, ни в любых иных качествах.

– А при чём здесь… При чём здесь «Джедай-Холдинг»? – глухо спросила Ковелина, стараясь не смотреть Андрею в глаза. Ибо теперь её взгляд – тяжелый, настороженный – выдавал тайное беспокойство, свойственное людям, чувствующим за собой некую вину.

– А разве вы не имели чести трудиться в этой организации?

– Да, я когда-то работала у них. Референтом. Но всего несколько месяцев.

– Пять месяцев, – уточнил для порядка Андрей. – После чего по протекции вице-президента холдинга Леонида Кирилловича Батынкова устроились секретаршей в администрацию Курортного района. По сути, Батынков передал вас тогдашнему заму главы Годлевскому, как переходящее Трудовое Красное Знамя. Вот только, помимо функции украшения кабинета, в ваши обязанности входило еще и получение инсайдерской информации о предстоящих земельных аукционах. Равно как посредничество при получении Годлевским взяток.

– Какое еще посредничество? Я не понимаю, о чем вы говорите! – наигранно негодуя вскинулась Ковелина, расплескав вино из бокала.

– Годлевский получал на руки от представителей «Джедай-Холдинга» лишь копии чеков-ордеров в качестве подтверждения платежей. После чего вы ходили в банк и обналичивали эти деньги. Когда газетчики раздули скандал, Годлевский вынужден был уйти на пенсию. Ваш новый шеф, подняв соответствующие документы, вскрыл эту схему, и тогда Леонид Кириллович, с вашей помощью и при поддержке прикормленных сотрудников местного ОБЭП, разыграл спектакль с получением Быковым взятки… Кстати, как здоровье вашей двоюродной сестры из Вятки?

– Какой сестры?

– Реакция правильная. Ибо у вас нет никакой двоюродной сестры: ни в этом, ни в каком-то другом городе… Да и славному городу Кирову прежнее историческое название до сих пор так и не вернули. Притом что вятские – они действительно люди хватские… А знаете, Светлана Аркадьевна, где в вашем сценарии произошел сбой?.. Нет?.. Быков, будучи человеком педантичным, одолжив вам десять тысяч долларов на срочную операцию виртуальной сестры, не выбросил обертку упаковки от банковской пачки. Она так и осталась лежать в кармане его плаща. На этой обертке проставлены номера банковской серии купюр. Уверен, они совпадут с номерами лжевзяточных банкнот… А вообще, я считаю это просто сказочное свинство, – криво усмехнулся Андрей, вколачивая последний гвоздь. – Новый начальник искренне пошел вам навстречу в трудную минуту. А вы в ответ столь цинично его подставили…

Последние несколько минут Светлана слушала Мешка еле сдерживаясь. Злость, обида, отчаяние – всё это, перебурлив и перекипев внутри, выплеснулось наконец наружу. Ковелина закрыла лицо руками и разрыдалась в голос: по-бабьи размазывая по щекам тушь и неприятно подвывая. Не выдержав, Ольга бросилась к ней, приобняла за плечи и просительно посмотрела на Мешка:

– Андрей, покурите, пожалуйста. А?

Пожав плечами, тот достал из барсетки сигареты, вышел на балкон и плотно прикрыл за собой дверь…

…Мешок задумчиво курил, стараясь прицельно стряхивать пепел на продолжающего сидеть на лавочке в позе скрюченного игромана Джамалова, и размышлял, не перегнул ли он сейчас палку с Ковелиной. Может, и не следовало с ходу превращать беседу, во многом построенную на откровенном блефе, в откровенный же наезд на окончательно запутавшуюся не дюже умную девицу? Тем паче что сейчас Ковелина нужна им, в первую очередь, как временный союзник. Но сотрудничество, построенное на запугивании, редко приносит нужный результат. В конце концов, их основная задача защитить Светлану, а не вытаскивать из СИЗО попавшего в хитроумную ловушку чиновника. Хотя бы чиновник этот и был другом семьи его, Андрея, наставника.

Опять же, если всё-таки попытаться предпринять попытку обелить Быкова, то начинать следовало именно с признательных показаний Ковелиной. Хотя далеко не факт, что их окажется достаточно. «Оперативный эксперимент» – штука непростая: можно и так развернуть, а можно и эдак. Пойди проверь-докажи теперь, что в случае с замглавы имела место не изящная оперативная комбинация, а обыкновенная провокация с использованием агента. Притом что последняя очень даже тянет на 304-ю статью УК РФ с потолком, между прочим, до пяти лет лишения свободы. Вот только практика показывает, что липовые мотивы и документы, с помощью которых ответственным лицам подсовывают деньги, крайне редко влияют на приговор суда. Если человек взял деньги, и следствие доказало это, то суд, как правило, не замечает происходившего до момента передачи купюр – например, явно надуманного предлога для взятки или обстоятельств её получения. И, с учетом этой практики, нынешнее положение дел арестованного заместителя главы администрации Курортного района было весьма незавидным. Особенно в свете развернувшейся в обществе пиар-кампании «Посади крысу-чиновника!».

Погруженный в такие вот невесёлые мысли Андрей не сразу услышал, как на балкон тихонько вышла Ольга и положила ему руку на плечо:

– Андрей, вы не могли бы спуститься к машине Ильдара?

– Зачем?

– У меня там сумка осталась. В сумке лежит диктофон. Светлана… В общем, она готова дать показания. Под запись…

Санкт-Петербург,

29 июля 2009 года,

среда, 18:50

Вечером того же дня Мешечко докладывал Павлу Андреевичу о тектонических подвижках в деле свидетельницы Ковелиной.

– …Сама барышня – пскопская, два года назад приехала в Питер, «поступать на актрису». Естественно, обломалась. Ну а дальше по стандартной схеме: сняла угол, устроилась на работу в кафе – сначала официанткой, потом, видимо реализуя актерскую мечту, стриптизершей. В этом качестве она однажды приглянулась Батынкову, который взял её в содержанки и формально оформил в «Джедай-Холдинг» референтом.

– А как Ковелина очутилась в администрации?

– По прошествии времени Батынков, пресытившись молодой псковитянкой, решил использовать ее в интересах бизнеса и подложил деваху под славившегося непомерным сладколюбием прежнего замглавы Годлевского. Светлана настолько очаровала чиновника, что тот прогнал взашей сорокалетнюю секретаршу и водрузил на её место нашу провинциалку.

– Ага. И с этого момента, как я понимаю, у «джедаев» больше не было проблем с оперативным доступом как к внутрислужебной информации, так и к телу Годлевского? – В голосе Жмыха послышался интерес.

– Именно так. Вот только с приходом в администрацию Быкова выстроенная система полетела ко всем чертям. Случился очень редкий по нашим временам форс-мажор.

– Это какой же?

– А такой, что Быков оказался неприлично порядочным человеком. Более того, он рьяно принялся разгребать завалы, оставленные его предшественником. В итоге получилось как в известной поговорке про дерьмо, которое не стоит трогать, – сразу завоняло.

– И тогда они решили слить ассенизатора Быкова и для этого втёмную использовать районный БЭП?

– Самое печальное, что бэхи в данном случае работали очень даже всветлую. У меня имеется информация о том, что ряд сотрудников местного БЭПа, предводимый доблестным майором Шаниным, на протяжении последних лет плотно кормится от «Джедай-Холдинга». К слову, мне показывали фотографии дачи Шанина в Разливе – впечатляет, что и говорить. Уверяют, что все стройматериалы поставлялись «джедаями». Разумеется, бескорыстно.

– А как происходил сам процесс лжевзяточничества?

– Всё было придумано достаточно оригинально. Примерно месяц назад Ковелина явилась на работу в подавленном состоянии: вид несчастный и потерянный, глаза на мокром месте. Короче, какие-то задатки актрисы у неё действительно есть.

– Знаешь, Андрей, я в своей жизни еще ни разу не встречал женщину, у которой бы не было этих самых задатков. Хотя бы в зачаточном виде.

– Очень может быть… Так вот, Быков, естественно, заметил это ее состояние и взялся расспрашивать. Та поначалу отнекивалась, но потом «созналась», что двоюродной сестре, проживающей в Вятке, срочно требуется операция на сердце. Дескать, вопрос жизни и смерти. Она сказала, что подала бумаги на получение кредита, но на оформление уйдет несколько недель, а деньги нужны немедленно. Быков поверил, пообещал помочь и действительно на следующий день выдал Ковелиной десять тысяч баксов из личных средств.

– Расписка есть?

– Расписку брать постеснялся. Потому как дело богоугодное и вообще… Я ж говорю: мужик слишком порядочен для этой должности. В конце прошлой недели ныне покойный Пущин, по предварительной договоренности с Батынковым и Шаниным, накатал стандартную заяву в БЭП о том, что замглавы требует с его фирмы «Ирбис» десять штук американских денег за разрешение на строительство автозаправки в Курортном районе. Утром прошлого понедельника ту самую быковскую благотворительную десятку пометили раствором. Деньги дали подержать в руках Пущину, после чего в конверте передали Ковелиной. Перед началом рабочего приема Светлана, рассыпаясь в благодарностях, вернула шефу конверт с деньгами, не преминув поделиться радостью, что сестра пошла на поправку. Быков достал деньги из конверта, пересчитал и убрал их в ящик стола. Ну а после визита Пущина, к нему в кабинет нагрянули шанинские орлы с понятыми. Оправдания перед камерой про возвращенный долг не проканали – ведь на руках у Ковелиной следов раствора не обнаружили.

– Да, но, насколько я помню, в деле имеется еще и аудиозапись беседы Пущина с Быковым?

– Слушал я эту запись. Набор общих фраз, которые можно трактовать и так и эдак. «Теперь я могу надеяться?» – к примеру, спрашивает там Пущин. «Надежду не стоит терять никогда», – отвечает ему Быков. Ну и где здесь, скажите на милость, уликово-изобличающий момент?..

В кабинет, деликатно постучавшись, заглянул дежуривший сегодня Тарас:

– Я прошу прощения. Андрей Иванович, там транспортная милиция на проводе. Вас спрашивают.

– Я им сегодня днем уже всё популярно объяснил, – недовольно отозвался Мешок. – Так что пусть идут в жопу.

– Прямо так и передать?

– Прямо так и передай. Женька ещё на месте?

– Ага. Сидит, мается. Вроде как вас ждет.

– Передай ему, что минут через десять поедем.

– Хорошо, – кивнул Шевченко и удалился.

– Чего там транспортникам от нас нужно? – удивился Жмых. – Они вроде как всегда по другому ведомству числились.

– Да ну их, к лешему! Слёзно просят взять под охрану какого-то бомжа, якобы свидетеля убийства. И чего мы с ним будем делать? Они хотя бы его в обезьяннике держат, а нам куды этот ужас нечеловеческий девать? Интересно, как они вообще узнали о нашем существовании?.. Ладно, хрен-то с ними, проехали.

– И то верно. Вот только собственного бомжа нам с тобой до кучи и не хватало… В общем, так, Андрей: всё, что ты мне сейчас поведал, звучит достаточно складно и убедительно. Единственное, чего я при таких раскладах не понимаю: кто и зачем ликвидировал Пущина. Кстати, он-то каким боком вписался в эту историю?

– Кто его ликвидировал, сказать не берусь. Но вот то, что заказчиков убийства надо искать в «Джедай-Холдинге», почти уверен. Что же касается его карьеры в качестве агента-провокатора… Со слов Ковелиной, в своё время местный БЭП возбуждал уголовное дело в отношении фирмы Пущина. Зная о тесной дружбе «шанинских» с «джедаями», Пущин кинулся к Батынкову за помощью. Тогда тот действительно отмазал «Ирбис», но с этого момента Пущин плотно сел на крючок у «джедаев». И когда у их покровителя Шанина возникала необходимость замутить комбинацию с очередным задействием взяткодателя, отказать Батынкову не мог. К тому же, не ислючаю, что за каждое такое выступление Пущину платили гонорар. По высшей актерской ставке.

– Паскудная история. Я, блин, как чувствовал… Ну и что будем делать? Твои соображения?

– Многое будет зависеть от завтрашней встречи.

– Что за встреча? – насторожился Жмых.

– За участие в постановочном спектакле Батынков обещал Светлане пять штук баксов. Завтра, в восемь вечера, они встречаются в ресторане на Старо-Невском.

– Ты Викула об этом в известность поставил?

– Не успел ещё. Вернее так, ещё не решил, насколько это целесообразно.

– Андрей, а тебе не кажется, что с этой девкой вы снова наступаете на те же грабли и вписываетесь в очередной блудняк? Знаешь, у меня порой складывается такое ощущение, что тебе никак не даёт покоя сыскарское прошлое. Так вот, запомни: здесь ключевое слово «прошлое»! Отныне ты – телохранитель, охранник, надсмотрщик, сторож. Обзывайся как угодно, короче. Но не сыскарь!

– Хорошо, допустим, теперича я не сыскарь. – согласился Мешок, посуровев. – Но при этом я – опер.

– Да, ты опер. Опер при ментовской камере хранения. Пойми, Андрей, наша задача предельна ясна, понятна и исключительно банальна: нам на время передают на хранение ценный груз и наша задача сохранить его в целости и сохранности вплоть до того момента, пока не поступит команда возвратить груз обратно. Или переместить его в другую камеру. На этом всё, не более. Так вот, в данный момент в нашей камере содержится гражданка Ковелина, а отнюдь не гражданин Быков. Отсюда делай соответствующие выводы. – Павел Андреевич умолк, собираясь с мыслями, после чего досадливо махнул рукой и докончил: – И давай уж тогда, что называется, по гамбургскому счёту… Ты, конечно, можешь после этого считать меня старым козлом, занудой и перестраховщиком. Но лично мне, как начальнику подразделения, которое, не знаю с чьей подачи, уже и в Главке называют «гоблинами», глубоко по херу – виновен Быков или нет. Хотя бы он даже друг твоего друга и якобы порядочный человек. Ты меня услышал, Андрей?

В служебном кабинете повисла напряженная пауза. Мешок холодно посмотрел на шефа, отвернулся и выдохнул:

– Да, Павел Андреич, я тебя услышал.

– Следовательно, ты согласен со мной в том, что вопрос финансовых взаимоотношений Ковелиной и Батынкова лежит сугубо в компетенции следственных органов? В частности, господина Викула?

– Нет, не согласен.

– Обоснуй?

– Пять тысяч – сумма, по меркам Батынкова, конечно, невеликая. Да что там – просто крохи. Для него гораздо больше риск, что Ковелина проболтается. Он ведь ещё не в курсе, что Светлана уже надиктовала нам информацию. Не уверен, что он осмелится убрать её, будучи осведомлён, что та находится под программой защиты свидетелей. Но до конца исключать такую возможность нельзя.

– Типун тебе на язык! Вот нам только очередного клиента-жмурика не хватало! – Начальник «гоблинов» крепко задумался. – Хорошо, Андрей, будем считать, что ты меня хотя и не убедил, но сомнения посеял. Так что ты в таком разе предлагаешь?

– Я считаю, что если бы в пятницу Батынков действительно передал Светлане эти деньги, а мы бы умудрились сей момент зафиксировать, то с этим уже вполне можно выкатываться на руководство Главка.

– Ты имеешь в виду скрытую запись?

– Точно так. Техническую сторону вопроса готов взять на себя Вучетич.

– М-да… Звучит, безусловно, красиво. Но именно что звучит… А кроме признаний Ковелиной, к тому же закрепленных не должным образом, у нас ничего столь же существенного нет? С банковской оберткой с номерами купюр, я ведь так понимаю, ты блефовал?

– Правильно понимаете.

Жмых задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– В общем, так, Андрей, к завтрашнему утру представишь мне подробный план мероприятия по ресторанной встрече. Если придем к пониманию, что обеспечить полную безопасность Ковелиной в кабаке нам не по силам, будем либо срочно подключать следствие, либо просто откажемся от этой встречи. Ибо такой хоккей нам не нужен! Уяснил?

– Уяснил. Всё как обычно: суетились-суетились, а как до дела – открестились.

– Скорей тогда уж перекрестились… Да, Андрей, и ещё одно: у меня никак из головы не выходит наш с тобой былой разговор в ВМА. За «крота». Я тут давеча к убойникам заезжал, нарочно интересовался. Зеча, киллер этот, как в воду канул.

– Я в курсе, сам на днях смежникам звонил. К слову, там уже и сами не рады, что Литву приземлили. С доказухой у них совсем напряжно.

– Даже так?

– Ага. Сначала Айрапетяна завалили…

– Не без нашего, заметь, скорбного присутствия.

– Пал Андреич! – взмолился Мешок. – Ну не сыпь ты мне бакалею на раны!

– Буду. Сыпать. Дабы в тонусе держать: и тебя, и твою грязную, как ты её называешь, дюжину… Так что там, говоришь, за новые напасти?

– В конце прошлой недели ещё один ключевой свидетель преставился. Типа застрелился. Из охотничьего, заметьте, ружья.

– А почему типа? Есть какие-то сомнения в самостоятельности?

– У официального следствия сомнений, как всегда, нет. Но парни, выезжавшие на место, потом поделились, что длина ружья, найденного рядом с трупом, больше метра. Чтобы выстрелить из него самому себе в лоб, надо взять его руками за ствол и спустить курок большим пальцем ноги. Покойный был не обут, но в носках.

– Хочешь сказать, что без носков нажать пальцем ноги на курок было бы проще?

– А развет нет? Кроме того, вызывает вопросы и положение ружья. Оно лежало на полу вдоль тела, причем ствол был направлен в сторону ног, а не головы. Почему не наоборот? И еще, на шее спереди у покойного имелся кровоподтек, форма которого позволяла предположить, что перед смертью он сильно ударился шеей о срез ствола.

– М-да, дела… Слава богу, что этого ключевого, как ты говоришь, свидетеля не успели к нам на довольствие определить. Иначе бы всё… Наше экспериментальное подразделение стало бы печальной жертвой эксперимента. Погоди, Андрей! Но коли так, может, ты всё-таки погорячился? Уж к этому самоубийце никто из наших касательства точно не имел. Так, может, это всё-таки не у нас, в Главке течет?

– Может, и не наши, – задумчиво покачал головой Мешок. – Извини, Пал Андреич, за всей этой суетой-запарой все как-то не было времени сесть да потумкать.

– Ты вот что: ежели чего дотумкаешь – сразу ко мне.

– Само собой.

– Но, знаешь, Андрей… Лучше бы ты того… Не натумкал, короче…

* * *

…Однообразные и большей частью депрессивные пейзажи, равно как лица аборигенов малой родины нашего нового Президента, всегда нагоняли на Андрея тоску. Ну не любил он Купчино, вот просто-таки не переваривал! И дело не только в шокирующем количестве гопников и наркоманов на гектар местной площади – этот показатель давно снивелирован по всей территории Питера. Что говорить, если даже в их некогда элитном «академическом» доме в Финляндском переулке на лестничных площадках использованные шприцы порой хрустят под ногами как мартовская снежная корочка. Скорее это были пресловутые комплексы, свойственные петербуржцам, коим посчастливилось осесть в историческом центре города. Эдакий, знаете ли, пан-питерский эстетствующий снобизм. Когда вполне законные претензии к сгнившим коммуникациям, захламленным дворам-колодцам, в которые никогда не захаживает солнце, к отсутствию зелени, извечной пыли и автомобильным выхлопам вокруг и вся, традиционно отбиваются одним-единственным снисходительным: «Э-эх, старичок! Зато мне всего три минуты пешком до Невы и еще пять – до „Авроры“!» И все – вроде как крыть и нечем. Лишь потом, поразмышляв, начинаешь понимать, что аргумент в пользу ежедневной пешеходной доступности крейсера революции можно признать убедительным лишь с о-очень большой натяжкой. К примеру, сам Мешечко в первый и в последний раз побывал на «Авроре» еще в 3-м классе, на церемонии торжественного приема в пионеры себя любимого.

«А вот ножки Алиски, очень может быть, и вообще никогда не ступят на палубу героической посудины», – с легкой грустью подумалось вдруг Андрею. И дело здесь было не только в ликвидации института пионэ́рства как такового. Просто после приснопамятной гламурной вечеринки, проводившейся на «Авроре» полтора месяца назад, сам для себя Мешок решил, что больше никогда в жизни не поднимется (и, соответственно, не поведет своего ребенка) на борт корабля, запятнавшего себя столь позорным действом, после которого любой приличный корабль давно бы уже сделал харакири путем открытия кингстонов[14]14
  В данном случае Андрей негодует по поводу ВИП-вечеринки, проводившейся на борту крейсера «Аврора» в ночь на 6 июня 2009 года.


[Закрыть].

Сегодня по агрессивно-назойливому настоянию супруги Мешок вынужден был потащиться после работы на дачу тестя, где последние полторы недели зависала Алиска. Два дня назад к супруге прикатила погостить двоюродная сестра с племянницей, и Андрею была поставлена задача: срочно вернуть дщерь в отчий дом, дабы обеспечить свалившееся как снег на голову чужое дитё партнершей для игр.

Путь на дачу лежал через Купчино, и, прознав о том, Крутов попросил подкинуть его в адрес на улице Димитрова, поскольку в данный момент крутовская кобылка немецкого происхождения чалилась на станции техобслуживания по причине нарисовавшихся проблем с карбюратором.

Женя Крутов слыл человеком начитанным, а потому частенько оказывался весьма интересным собеседником – спорить с ним одно удовольствие, всё равно как решать сложнейшие шахматные партии. Вот только сейчас, после тяжелейшего рабочего дня, да ещё по такой жаре, втягиваться в словесные баталии и ломать копья, обсуждая в принципе не решаемые вопросы космического масштаба, Андрею совершенно не климатило. Тем не менее в какой-то момент вербальный вызов был брошен. Так что теперь приходилось соответствовать и невольно реагировать…

– …Не знаю, Женка. Вот честное слово – не знаю! Вот сейчас вроде как наши настаивают-оправдываются, что всё дело в нищенской зарплате. Но помилуйте! И что теперь? Помнишь, в своё время в ходу была шуточка про «пистолет выдали – крутись как хочешь»? Всё, чего-то как-то она меня больше не веселит.

– А я тебе о чём и толкую! Раз пошла такая пьянка, считаю, все должны быть поставлены в исходно равные условия: и наши, и ваши. Пускай вносят соответствующие дополнения в УК, в статью 61-ю, где говорится про смягчающие обстоятельства, и всё будет по-честному. Все дружно станут крутиться – и менты, и штатские. И вот тогда живые позавидуют мертвым. Оно, конечно – поначалу будет страшно. Но зато интересно.

– Думаешь, именно так и произойдёт?

– Забьёмся?

– Ага, «нашёл фраера с тобой играть! У тебя ж в колоде девять тузов!» – улыбнулся Мешок.

– Что, приссал? А вот мы не ссым с Трезором на границе. Пойми, Андрюх, штатские – они ведь такие же, как мы. Просто у них «доку́мента» – ксивы с табельным оружием – нет. А так, и мы, и они находимся равно в той же степени деградации, что и все эти «Грибковы-Евсюковы»[15]15
  Здесь, помимо ставшего уже нарицательным «Евсюкова», речь идет о сотруднике ОВО Василеостровского района Денисе Грибкове, который был осужден за жестокое избиение граждан во время задержания, а также за серию сексуальных преступлений в отношении несовершеннолетних.


[Закрыть]. Причём очень может быть, что в случае со штатскими ситуация ныне гораздо более запущенная.

– Чего вдруг?

– Штатских по-прежнему «имут», вот только они более уже не «крепчают». Разве ты сам не замечаешь, что времена люто изменились? То, что раньше наблюдалось исключительно в отдельно взятой Чечне… – ладно, возьмем шире, на отдельно взятом Северном Кавказе, – медленно, но верно расползается по всей стране. Народ практически дозрел до того, чтобы взяться за топор.

– Глупости! Никто ни за какой топор не возьмётся. Ментальность у нас не та.

– А при чём здесь ментальность? Если это произойдет, то произойдет исключительно на уровне животных инстинктов. Ибо, если население поголовно не в состоянии защитить себя, кто же тогда защитит детей? Чтоб они были здоровы и, не дай бог, не пошли в милиционеры!.. Так, Андрей, здесь налево.

– Хорошо, делаем налево, – Мешок перестроился и вывернул с Димитрова во двор. – И всё равно, Жека. Всё что ты говоришь, оно, в принципе, правильно. Вот только принципы твои, они как-то не слишком согласуются с твоими же поступками.

– А у меня вообще нет никаких принципов, у меня только нервы.

– Как сказал!

– Это не я, это Акутагава сказал… Андрей, вон там, у следующей парадной… Всё – стоп, это здесь. Ну, спасибо, что подбросил.

– А кто тут у тебя, если не секрет? Подруга жизни? Знойная женщина французского лейтенанта?

– Наши жёны – пушки заряжены, – невесело усмехнулся Крутов и пояснил неопределённо: – Так, знакомый один живёт. Приболел малость. Надо бы проведать.

– Ну, больного проведать – это святое… Ладно, Жека, тады до завтра. Постараюсь вернуться обратно по утряни и по холодку, но на всякий случай предупреди Холина: ежели подзастряну, пусть начинает проводить инструктаж по Ковелиной без меня.

Дождавшись, когда Андрей развернется и уедет, Крутов направился к подъезду. Грозно смотревшийся издали навороченный домофон на деле являл собой всего лишь выгоревшую панель с кнопками. Сама начинка отсутствовала и, похоже, с незапамятных времен. Женя вошел в густо пахнущий кошками и ночными неприятностями подъезд и, глянув на наскально-лифтовую живопись, в очередной раз предпочёл преодолеть четыре лестничных пролета на своих двоих. Береженого бог бережет. В смысле, подвисать между небом и землей в этом не внушающем доверия потенциальном объекте атак охотников на цветмет, совсем не хотелось.

– Эй, хозяева! Пиццу на дом заказывали?!! – преувеличенно бодро крикнул Крутов, открывая своим ключом обитую облезлым дерматином дверь и вслушиваясь. Столь же бодрого ответа не последовало. Впрочем, на самом деле Женя на него и не рассчитывал: бодростью в этой квартире не пахло последние месяцев пятнадцать…

Санкт-Петербург,

30 июля 2009 года,

четверг, 19:46

…Скрепя сердце, в самый последний момент полковник Жмых всё-таки дал добро на проведение общевойсковой операции «Засланная казачка», и сейчас маршрутка «гоблинов» везла заметно нервничающую Светлану на встречу с господином Батынковым. К этой минуте изображающие влюбленную парочку Наташа и Тарас уже находились в ресторане, он же – место встречи, которое изменить нельзя, на Старо-Невском. Где Шевченко опрометчиво, но по-гусарски сделал солидный заказ, существенно облегчив тем самым отдельческую «девятку»[16]16
  Здесь – безотчетные средства, выделяемые на оперативные расходы.


[Закрыть] июля месяца.

– Всё, есть контакт, можно снаряжаться, – с удовлетворением констатировал Вучетич, закончив колдовать с ноутбуком, и протянул Ольге миниатюрный радиомикрофон.

– Мужчины, а ну-ка дружно смотрим в окошки!

Мешок и Виталий послушно отвернули головы. При этом хитрющий Вучетич повернулся так, чтобы иметь возможность следить за происходящим через водительское зеркало. Ольга жестом показала девушке: дескать, давай, раздевайся. Та расстегнула блузку, и Прилепина принялась прикреплять радиомикрофон к чашечке бюстгальтера, ревниво отметив при этом, что такое шикарное белье лично она с некоторых пор позволить себе не может.