Текст книги "Битва героев (сборник)"

Вик кивнул.

– Обмотай голову платком и вот, – Гест протянул ему две скрученных марли толщиной с мизинец, – в ноздри вставь.

Владыка показал на свой нос, откуда торчали два белых тампона, нахлобучил на голову тюрбан, и когда Вик покончил с марлей и натянул на лицо платок, сказал:

– Заводи.

И забрался на сиденье сзади.

* * *

Калеб опустился на одно колено, сгреб горсть земли, раскрошил в кулаке окаменелые кусочки и, развеяв пыль по ветру, шумно втянул носом воздух. След от мотоцикла хорошо читался на дороге, сбегавшей по склону холма. Свежий след, значит, недавно совсем беглецы уехали, вот только – куда? Вдалеке, слева от холма, за каменистой равниной пустыня начинается, дорога по самому ее краю идет. Справа огненные топи лежат. Дымом весь горизонт заволокло…

Прохор, не слезая с коня, смотрел в оптическую трубу на юг. Рядом с ним стояла повозка киевских – манис совсем по-собачьи вилял хвостом и принюхивался, опустив голову к земле. Монахи молча ждали, сидя на передке. Рэм с Юлом и Оглоблей спешились и разбрелись по склону, остальные всадники отъехали в сторону и тихо переговаривались.

– Рэм, Юл, – позвал Калеб. – Сюды все идите.

Он подцепил стволом карабина с земли окровавленный бинт. Концы его затрепыхались на ветру.

– Раненый у них, – сказал охотник, скинув тряпки, которые тут же сбились в комок, и ветер потащил их вниз по склону, словно шар перекати-поля.

Поднявшись, Калеб пнул пустую канистру.

– Заправились, походу.

– И колесо сменили, – Оглобля присел, разглядывая погнутый обод, покрытый жеваной резиной.

Подъехал Прохор.

– Что тут у вас?

– Совсем недавно они были здесь, – высказался Юл.

– И куда поехали? – произнес ординарец, складывая трубу.

Все посмотрели на равнину.

– Так по следу определить можно! – воскликнул Оглобля.

– Если с дороги свернули… – Рэм перестал почесывать шелушившуюся от жары руку, махнул неопределенно. – Ищи ветра в поле. Равнина камнем усеяна, дымом, смотри, как тянет с топей. Пока плутать будем…

Он снова махнул.

– К Минску они идут, – долетело с повозки.

Все, кроме Юла, обернулись. Быстрым шагом подошел Мирч Сельмур, осмотрел находки.

– Я бы в топи тогда пошел, – произнес Юл.

– Чего-о? – Прохор вытянул шею и приподнялся в седле, глядя на север.

Калеб покивал.

– Туда, не иначе. – Юл указал на дорогу. – Видите?

– Что? – спросил Оглобля.

– Вот и я ничего не вижу. Уехали ведь недавно, значит, к северу повернули, в дыму спрятались.

– Там же дышать нечем, – пробормотал Оглобля.

– Не, – Прохор помотал головой, – они ж не смертники…

– Когда припрет костлявая, – раздумчиво сказал Юл, – тогда и не на такое решишься.

– У них раненый, – добавил Калеб. – Быстро не поедут.

– Поворачиваем в топи, – заключил Мирч Сельмур и быстро зашагал к повозке.

Когда отряд выехал к пересохшему руслу, Юл придержал коня. С ним поравнялся Калеб, сзади пристроился Прохор, остальные порысили вдоль берега.

– Через топи ходить доводилось? – спросил Калеб.

– Было однажды, дурил по молодняку, – отозвался Юл, стягивая платок на подбородок.

– И?

– Река тут раньше была, но липты уже на моей памяти росли. Им вонь эта нипочем. А вот фермеры отсюда все посъезжали. Та´к вот… – Юл пожевал губами, сплюнул горечь. – Тогда торфяник и свалки за ним еще не сильно горели, к Минску и в Московию через этот брод Лига фермеров караваны водила.

– Брод близко?

– Угу, – буркнул Юл. – Только думается мне, что земля за ним вовсю уже горит. Липта торф хорошо сушит. Раньше дым только у перепутья начинался, а сейчас?

– Уже тута дышать невозможно, – закончил Калеб.

– А зачем фермеры через брод караваны водили? – подал голос Прохор.

– Сразу видно, не бывал в Пустоши, – усмехнулся Юл. – На перепутье застава орденская раньше стояла. И за Сухим морем, на подъезде к Харькову, до сих пор быть должна, и патрули там ездиют ихние. А застава что? Досмотр, оброк…

– А сейчас? – спросил Прохор.

– Тебя родичи, – Юл оглянулся, – видно, совсем малым в Москву привезли.

Прохор кивнул.

– Под Минском давно никто не живет. Лихорадка всех, почитай, выкосила. Небоходы одни остались, да и те крепость такую возвели… – Он дернул подбородком к небу. – И летают по округе, дежурство ведут. Ежели чужие забредают, могут лупануть из пулемета прямо с воздуха.

– И как же мы там проедем? – занервничал Прохор.

– К перепутью пойдем.

– Как думаешь, дорога тама фермерская сохранилась? – спросил Калеб.

– Мож, да, а мож, и нет. – Юл пожал плечами. – Одного в топях опасаться следует – кабы не провалился кто в тлеющую яму.

– Это как? – Прохор передернул плечами.

– А так. Едешь себе, земля черная, уж вроде бы и дым с-под нее не идет, значит, выгорело внизу все. Так ведь рассчитываешь? А все гораздо хуже. Лошадь, дура, будет нос воротить к таким прогалинам и провалится. А под низом угли раскаленные. Хорошо, если соскочить успеешь прежде, а нет, так заживо сгоришь. Сам видал, как воздух вспыхивает. Ведь огонь что ест? Почему горит?

– Дерево ест, ну торф этот, бензин, сухое все, – ответил ординарец.

– Темнота, – протянул Юл. – Огню воздух нужен. Под землей, как воздух кончится, так будто во взрыватель торфяник превращается. Ну, навроде той смеси в бутылках, которой «тевтонец» спалили на площади.

– Да как же это, разве воздух может взорваться? – Прохор удивленно хлопал глазами, глядя то на Юла, то на Калеба.

– Эх… – Юл досадливо махнул рукой. – Если б Метиса не подстрелили монахи, он бы враз тебе разъяснил ученым языком, как и че происходит.

Рэм ехал первым, он проскакал мимо липты, где русло поворачивало на север, чуть перегнулся в седле, пронзительно свистнул, не оборачиваясь, и пустил лошадь галопом.

Мирч Сельмур ткнул ящера шестом в загривок, хлопнул поводьями по чешуйчатым поджарым бокам рептилии. Ящер зашипел, опустил плоскую башку к земле и побежал быстрее.

– Кажись, Рэм след углядел. – Калеб поправил шляпу и пришпорил коня.

Юл стеганул лошадь, Прохор обогнал обоих и пристроился за повозкой киевских.

* * *

Подступала тошнота, кружилась голова, дышать стало и вовсе невыносимо. Дым разъедал глаза, во рту стояла горечь, Вик сглатывал ее, потому что сплюнуть не мог, платок на лице мешал, а стягивать его было страшно.

По приказу Геста он уже несколько раз останавливал мотоцикл. Они смачивали платки водой, промывали глаза и поливали голову Петру. Жрец очнулся совсем ненадолго – издал хриплый возглас и, закашлявшись, снова провалился в забытье.

Земля кругом была выжжена, в воздухе носился пепел. Вик вел мотоцикл медленно, стараясь держаться каменных россыпей, которые часто попадались на пути, – так велел Гест. Однажды они проехали мимо глубокой ямы, где лежал перевернутый гусеничный трактор, а наверху, свесив передние колеса за край ямы, стояла большая обгоревшая повозка со свернутой набок штангой прицепа. Она была в ржавчине и темных потеках; все, что когда-то могло на ней сгореть, пожрал огонь, и на краю ямы остался только скелет из железа с тремя поперечными балками и поворотными станинами, куда были наварены оси, на концах которых висели ржавые диски, покрытые коркой запекшейся резины.

Потом долго ехали вдоль широкого оврага с крутыми склонами. Вик все норовил отвернуть в сторону от края, потому что справа земля вовсе не дымилась и была почти ровной. Ему казалось, вот нормальное место, можно даже остановку сделать. Но Гест без объяснений запретил сворачивать, приказал править по самому краю оврага.

Вдалеке, на противоположном склоне, стояли вросшие в землю каменные постройки. Крыши их давно провалились внутрь, стены закоптились, сквозь оконные проемы виднелись рухнувшие потолочные плиты. Может, в том месте была когда-то крупная ферма, а может, поселок нефтяников? Вик не стал гадать, а просто следил за тем, что маячило впереди в клубах дыма.

Когда мотоцикл, выскочив из сизой пелены, покатился по бетонным плитам, Гест велел остановиться.

– Осмотреться надо, – хрипло произнес Владыка, слезая с сиденья.

Первым делом он присел возле коляски, оттянул Петру одно веко, другое. Набрав в рот воды из фляги, прыснул жрецу на лицо. Затем плеснул себе и протянул флягу Вику.

– Прополощи рот, глаза промой. И все. Воды у нас почти не осталось, беречь надо.

И повернулся спиной к перевалившему зенит солнцу.

Площадка из плит лежала на взгорье. Справа от нее высилась почерневшая труба, под которой стояли три огромных чана, заключенных в гнезда из металлических штанг и сетки. Слева от трубы по площадке были разбросаны незнакомые Вику агрегаты. Корпуса их поржавели, в некоторых зияли дыры. В центре площадки виднелась горловина распахнутого люка, где исчезал гофрированный шланг, протянувшийся от узла с множеством вентилей торчавшего из стенки ближнего к спутникам чана.

Дышать стало гораздо легче, дым стелился по оврагу, ветер сносил его к возвышенности. Гест постоял в раздумьях, обернулся, хотел что-то сказать, но не успел. За оврагом проурчал мотор, стих, потом мерный рокот стал нарастать вновь, будто машина из низины на холм взбиралась. Звук был низким, протяжным – что за двигатель так работает? Они переглянулись с Гестом.

– Погоня? – тихо спросил Вик.

Владыка покачал головой:

– Бандиты без машин были.

Оба повернулись к оврагу. Урчало где-то за постройками на противоположном склоне, которые спутники проехали недавно. Сейчас дым мешал их разглядеть.

Гест зажмурился, вытер слезы, помассировал веки и шагнул к краю площадки.

– Бесполезно, – сказал Вик, озираясь. – Так ничего не увидим.

Взгляд упал на почерневшую трубу – скобы, приваренные к металлическому цилиндру, тянулись до самого верха. Лесенка.

– Я заберусь и посмотрю, – сказал Вик уже на ходу.

Когда он влез на вершину трубы, то какое-то время жадно хватал ртом воздух. Вонь тут почти не чувствовалась, дышалось гораздо легче, Вик даже платок с лица стянул и вынул из ноздрей почерневшие марлевые тампоны.

Захватив скобу локтем, он повернулся к оврагу. Внизу, насколько хватало глаз, лежала сизая кисея. Если бы не запах горелой пластмассы с примесями паленой резины, Вик бы решил, что это только туман, из которого местами выглядывают древние постройки. Далеко на западе виднелись огромные возвышенности правильной формы. Свалки, догадался Вик. Таких в Большой Московии великое множество, чаще это курган, высотой с пятиэтажный дом, заросший доверху бурьяном. Здесь же свалки были похожи на гигантские постройки с потемневшими стенами. Над одной до сих пор в небо поднимались густые клубы дыма, два других кургана высились черными громадами среди Пустоши.

Вдоль оврага, разрезая кисею прожектором, полз мотоблок. Это изобретение фермеров Вик видел однажды в Сетуньской пойме, бурильщики иногда использовали мотоблок для перевозки своих установок. Два колеса, над ними бензиновый мотор, трансмиссия и редуктор; фары или прожектор на передке крепятся, позади – рулевая штанга. Сидушки нет. Обычно мотоблок цепляют к повозке особым кронштейном, сваренным под картером, и садятся прямо на борт. К такому аппарату вообще можно прицепить что угодно, либо спереди, либо сзади, главное, чтобы мощности хватило груз потянуть. Еще мотоблок иногда как динамо-машину используют – универсальный агрегат.

Приближавшийся к постройкам за оврагом мотоблок тащил за собой небольшую повозку. За рулевой штангой сидел худощавый мужчина с темными волосами – лица его было толком не разглядеть с высоты, но Вик почему-то решил, что у фермера слишком большие глаза. В том, что это фермер, Вик даже не сомневался. Из одежды на нем были привычная для хлеборобов серая безрукавка и свободные штаны, закатанные до колен. Босые ступни стояли на подножках за колесами. И еще удивляло то, что ехал он без очков и платка, будто дым ему нипочем. В кузове тряслась и дребезжала небольшая ржавая бочка, сзади, далеко выступая за край, громыхали длинные железки.

– Что там? – долетел голос Геста снизу.

– Фермер какой-то на мотоблоке, – отозвался Вик. – По другой стороне оврага едет.

– Куда?

– Мимо.

Вик перехватил скобу, выглянул из-за трубы – овраг тянулся далеко на север, теряясь в дыму.

– Надо поговорить с ним. Крикни, чтоб остановился, – велел Гест.

– Эй! – Вик замахал фермеру. – Э-эй!

Мотоблок скрылся за строением, двигатель на время стих, потом луч прожектора снова запрыгал вдоль обрывистого края, урчание стало громче. Из-за угла вросшей в склон развалюхи показался мотоблок, проехал немного и остановился.

– Эй! – закричал Вик. – Я здесь!

Фермер выпрямился, махнул в ответ. Потом указал вперед и покивал. Вик снова выглянул из-за трубы, но толком ничего не увидел.

– Он вперед указывает, – произнес Вик, повернувшись к Гесту.

– Что это значит?

– Не знаю.

– Что впереди?

– Я не вижу, дым мешает.

Мотоблок снова пополз вдоль оврага. Фермер еще раз махнул Вику и сел прямо.

– Слезай! – крикнул Гест.

Вик запихнул в ноздри марлевые тампоны, натянул на нос платок. Спускаться не хотелось, внизу дышать нечем, и от горечи во рту снова захочется блевать. Он развернулся, схватился за скобы обеими руками – но, бросив взгляд на юг, замер. Недалеко от площадки на пригорок один за другим выезжали всадники.

– Бандиты! – крикнул он Гесту, указывая туда.

– Слезай!

Владыка завел мотоцикл и сел за руль.

Вик едва не сорвался, торопливо спускаясь, промахнулся ногой мимо скобы, повис.

– Прыгай! – Владыка подрулил к трубе.

Высота была еще приличная. Вик выдохнул, оттолкнулся и сиганул вниз. Упал рядом с мотоциклом, кряхтя, поднялся и уселся за спиной у Геста.

– Как далеко они? – повернув руль, произнес Владыка.

– На пригорке, напротив построек.

Мотоцикл подпрыгнул дважды, проехав по толстому гофрированному шлангу, пересек площадку и, вкатившись в дымную пелену, помчался в низину. За шумом мотора едва можно было разобрать рокот мотоблока. В какой-то момент Вику показалось, что фермер остановился и заглушил двигатель, но в следующий миг дымную пелену впереди разрезал луч прожектора, осветив конструкцию древнего моста, перекинутого через овраг.

Фермер действительно остановился. Он помахал мотоциклистам, обошел мотоблок и начал разматывать проволоку, скреплявшую торчавшие из кузова железки.

Гест вырулил к мосту и затормозил. Гнутые горизонтальные штанги, усеянные заклепками, тянулись к середине оврага и обрывались. У переправы не хватало одной секции – локтей двадцать в длину. Словно какое-то чудовище ползло по оврагу, напоролось головой на преграду, недолго думая, прокусило проход и отправилось себе дальше. Чтобы перебраться на другую сторону, нужны либо доски, либо…

Фермер, водрузив на плечо длинные железные аппарели, легкой пружинистой походкой зашагал к мосту, где настила не было вовсе, тянулись лишь три кривые балки да погнутые фрагменты ограждения по краям.

– Слезай, – сказал Гест. – Вперед пойдешь, смотреть будешь, проедет ли по этим железкам мотоцикл.

Вик спрыгнул на землю, добежал до середины моста. Со спины подошел фермер, положил железки и встал рядом, уперев руки в бока. На три головы выше Вика, лицо широкое, скулы резко очерчены, губы тонкие, а глаза… большие круглые глаза навыкате блестели, как золотые червонцы. Мутант! Человекоподобный. Вик поморгал, тряхнул головой. Сзади раздалось урчание мотоцикла, Гест крикнул:

– Не стой, помоги ему аппарели приладить!

В подошву Вику ткнулась плоская ржавая железяка с петлей из проволоки на конце. Фермер, присев, прикрутил аппарель к балке со своей стороны. Жилистыми руками легко поднял другую железяку, выпрямился и наклонил голову к плечу, прикидывая ширину между колесами мотоцикла и коляски. Шагнул влево и уложил аппарель на соседнюю балку. Быстро стянув проволоку под ней, отряхнул ладони, кивнул сам себе и с улыбкой направился к Вику. Перейдя на другую сторону, присел, размотал проволочные концы и начал скручивать под балкой. Только тогда Вик опомнился, тоже присел и попытался привязать железяку к балке у себя под ногами. Не вышло. Он содрал кожу на ладонях, едва согнув проволоку…

Вик поднял голову – ну точно мутант, если так легко железки тягает и узлы вяжет. Это ж какую силу надо иметь? Обернувшись, он уставился на Геста, который привстал за рулем, бросая напряженные взгляды то на переднее колесо, то на коляску. Мотоцикл медленно въехал на балки, остановился. Владыка резко отпустил сцепление, мотоцикл дернулся и заглох, чуть не соскочив передним колесом с моста.

Скрежетнула аппарель, когда на нее ступил фермер-мутант. Вик повернулся, встретился с ним взглядом и, невольно отпрянув, едва не провалился в овраг между ограждением и балкой. Сердце, забившись, ухнуло куда-то вниз, перехватило дыхание. Сильные пальцы схватили его за плечо – большие желтые глаза печально смотрели сверху. На лице мутанта блуждала улыбка.

А может, это бывший бурильщик, успел подумать Вик, оседлав балку. Вон Бяшка и киборг Георг… у них похожий взгляд, правда, глаза нормальные, то есть как у людей.

– Чего расселся? – долетело сзади.

Вик вскочил.

– Помоги! Живей! – Гест стоял позади коляски, уперев руки в багажник. – Руль хватай и тяни, а я толкать буду. Иначе не проехать.

Подбежав к мотоциклу, Вик взялся за руль. Двигаясь назад мелкими шажками, он все время оглядывался, чтобы не оступиться.

– Чуть правей, – скомандовал Гест. – Теперь прямо! Стоп! Да не крути ты головой, на меня смотри и слушай. Спину ровно держи…

Когда они подкатили мотоцикл к аппарелям, с пригорка за низиной долетели возгласы преследователей, потом ржание и стук копыт.

Грохнул выстрел. Брови мутанта сдвинулись к переносице, глаза стали как две щелочки, верхняя губа приподнялась, обнажив крепкие зубы. Он присел, словно хищник перед броском, – и в следующий миг оказался возле коляски. Легко подхватил Петра своими длинными руками и, быстро пробежав по аппарелям, понес раненого к мотоблоку.

– За ним! – Гест отвернул крышку бензобака.

Вынув из складок халата гранату, Преподобный просунул указательный палец в кольцо, вырвал его и заткнул бочонком горловину. До Вика дошло: граната! Он видел такую у отца, знал принцип ее действия.

Гест что-то еще крикнул, но Вик не разобрал. Они оба с грохотом побежали по аппарелям. Вик про себя сосчитал до трех, оттолкнулся от брусьев изо всех сил… Сзади громыхнуло. Он упал плашмя на землю, клацнули челюсти. Над головой свистнули осколки. Гест растянулся рядом. Чиркнув ему по спине, вперед, кувыркаясь, улетела рулевая вилка.

Когда Вик, тряся головой от звона в ушах, сел, на месте, где стоял мотоцикл, полыхала груда железа – аппарели как ветром сдуло, мост накренился вправо.

В сизой пелене на другой стороне оврага замелькали силуэты, раздались выстрелы и крики.

Натужно загудел мотоблок. Вик помог подняться Гесту, и оба поспешили к разворачивающейся в сторону построек повозке, куда позади бочки мутант уложил раненого. Забравшись в кузов, они улеглись вдоль бортов.

Одна пуля высекла искру из бочки и рикошетом ушла в небо, другая пробила ржавую стенку, и на лицо Вику полилась холодная струйка воды.

Стрельба неожиданно смолкла. Бандиты что-то еще кричали, будто меж собой начали разбираться. Вик приподнялся на локтях. Снова защелкали выстрелы, сухо протрещала длинная очередь, только на этот раз стреляли не в мотоблок. На краю оврага бухнул взрыв… Мимо поползли развалины, мотоблок повернул вправо, к низине, куда вела едва видневшаяся в дыму наезженная колея.

Вик сорвал с головы тюрбан и платок, напился, жадно открывая рот. Затем умылся, посидел немного, подставив стриженую голову под струю, наслаждаясь тем, как вода стекает за шиворот. Достал из котомки пустую флягу и, наполнив ее, подобрался к Петру. Жрец лежал на боку в неудобной позе; одна рука свесилась за борт, голова подскакивала, ударяясь то лбом о стенку кузова, то затылком о бочку, из-за которой выглядывали сапоги Геста.

Вик перепугался, что одна из пуль зацепила Владыку.

– Эй, вы живы там?

Сквозь гудение мотоблока донесся кашель, потом сапоги исчезли за бочкой, и показался Преподобный, слепо шаривший вокруг.

– Вот, – Вик протянул ему флягу, – умойтесь.

Рука Геста скользнула мимо. Он чуть не упал на Петра, Вик подставил плечо.

– Не вижу… – Гест закашлялся. – Дым глаза разъел.

Вик поддержал флягу, пока Гест пил, затем полил ему на лицо. Преподобный отстранил его со словами:

– Петра умой. И рану глянь.

И повалился за бочку с тяжелым вздохом.

Вик склонился над раненым…

Когда он открыл глаза, мотоблок натужно гудел, проползая под склоном потухшего кургана. Звякали о борт не убранные в котомку склянки, в углу кузова лежал комок окровавленных бинтов. На щеках у Петра проступил здоровый румянец, грудь жреца вздымалась и опадала в такт ровному дыханию. Горечь во рту исчезла. Вик поднял взгляд – дымная пелена развеялась, солнце клонилось к закату, пронзая лучами низкие облака.