Текст книги "Книга о счастье"

Кривой монастырь

Стоит поговорить также о ситуациях, связанных с монашескими традициями. Например, в некоторых житиях мы можем прочесть, что некий талантливейший, одаренный человек приходит в монастырь, и духовный наставник, желая погасить в нем всякие тщеславные мысли, отправляет его на самую грубую, грязную работу. Послушник, таким образом, отказывается от своей свободы и подчиняет свою волю, а стало быть и всякий творческий порыв, духовнику. Конечно, это происходит через ломку, как мы бы сейчас сказали. Но человек, который встал на духовный путь, знает, ради чего он отказывается от творчества, от своих художественных или интеллектуальных талантов, – ради обретения другой красоты, внутренней цельности, молитвенности, трезвения, покаяния. Если человек соглашается на такое послушание, значит, он знает, зачем это ему нужно.

Другое дело, когда молодые ученики предоставляют себя ломать духовникам, не зная – зачем, просто потому, что они слышали: монаху подобает послушание. Вот это беда, потому что чаще всего это кончается ломкой жизни. То же самое касается духовников. Если они хотят каким-то образом преобразить личность ученика и начинают сокрушать его таланты, не понимая, не провидя его будущность, то горе таким духовникам. Они за это отвечать будут.

Вообще, любая школа, а аскетика – школа суровая, связана с пересмотром стереотипов, трансформацией определенных структур в личности человека. Но такое изгнание личного творчества из жизни послушника нельзя назвать общеупотребимым аскетическим приемом, это оправдано лишь в некоторых случаях. Известна, например, история про преподобного Пафнутия, который специально криво построил монастырь, чтобы не тщеславиться. Его мотивы понятны: он монах, всячески хотел славы убежать и, не желая выслушивать комплименты

(«Какой у вас красивый монастырь!»), дал задание построить здания неэстетично, чтобы внешняя гармония не отвлекала от духовного делания.

Но иногда в церковной среде художественное творчество и желание что-то сделать красиво воспринимается как нечто излишнее, ненужное. Сами посудите: если бы это было общехристианским правилом, не было бы ни прекрасных икон, ни храмов красивых, ни Андрея Рублева, ни храма Покрова на Нерли – ничего не было бы красивого. Но поскольку мы видим огромное число памятников христианского искусства, признанных во всем мире, невозможно говорить, что отрицание творчества – в природе христианства. Такого нет и быть не могло. Потому что Бог дал человеку дары с любовью, а любовь превращается в красоту.

Ну а когда некоторые церковные деятели или слишком ревностные миряне отрицают все проявления творчества, кроме церковного, это просто мракобесие какое-то. Христианин должен быть открыт всему подлинному в светской культуре, и не только из миссионерских соображений (чтобы находить общий язык и «приобрести хотя бы некоторых» (1 Кор. 9: 22)). В каждом подлинно высоком произведении искусства выражено религиозное чувство, даже если сам художник этого так не формулирует. И христианин может получить духовную пищу и от просмотра хорошего кино, и от чтения качественной литературы, от похода в музей или от путешествия, осознавая, что все лучшие проявления художественного творчества – это дар Бога, который Он посылает через художников. Для современного человека это является необходимой подпиткой.

Все мы работаем…

Церковь чтит созидателей

Люди, которые состоялись, реализовались, накопили значительное богатство, чтобы что-то построить для других, а также те, кто стремился к высотам в ремесле, в искусстве, они Церковью почитаемы, многие из них прославлены. Мы знаем имена архитекторов, меценатов и благотворителей, и Церковь их чтит. Скажем, всем в Москве известен Институт скорой помощи им. Склифосовского, но мало кто знает, что это Странноприимный дом графа Николая Петровича Шереметева. А Церковь его память чтит, он упоминается в церковных анналах как человек, который подарил людям большую больницу и красивый храм при ней.

Церковь с уважением и благодарностью поминает иконописцев, причем не только тех, которые были монахами, как Андрей Рублев. Церковь почитает также литераторов и мыслителей: Достоевского, Гоголя, братьев Киреевских и многих других. Церковь выделяет воинов, полководцев, например Федора Ушакова, Александра Суворова, причем однозначно с положительным знаком, вплоть до святости.

А кто не сохраняется в церковной памяти? Как правило, политики и чиновники. Эти наблюдения позволяют вывести церковное отношение к профессиональной деятельности: Церковь не ограничивает стремления человека к успеху в профессии, в служении. Стремление к повышению в должности, получению ученой степени или международной премии и т. д. – все это, я думаю, Церковь принимает и даже поощряет. Но если это становится самоцелью, если для человека получение признания, нового социального статуса становится самым важным, а все остальное для него служит лишь только средством, такому человеку с Евангелием будет трудно.

Например, банковский служащий честно служит в своем банке, добросовестно делает свое дело, стремится зарабатывать больше и составляет свой собственный капитал, и если он при этом не обкрадывает никого и сам живет по заповедям, если он христианин – это Церковью приветствуется. Кто же объят жаждой достатка, а о совести забывает – тот от Церкви удаляется. У меня есть много друзей, известных философов и архитекторов, которые прекрасно сочетают в себе и свою религиозность, и свой талант, и свою работу, даже если их работа Церковью не может быть воспринята практически. Думаю, это составляет хороший фон для молодых людей, которые хотят состояться и реализоваться в профессии.

Где сокровище ваше?

Иногда спрашивают: как верующему человеку, особенно мужчине, примирить в своей душе, с одной стороны, стремление быть успешным среди своего окружения, а с другой стороны – смирение как избегание любой славы, известности, статусности. Я в этом случае вспоминаю двух своих весьма состоятельных знакомых.

Один человек быстро разбогател в 1990-е годы и жил на широкую ногу, покупая себе очень дорогие дома, машины, яхты и прочее. Мотивация у него была простая:

если он не будет приобретать столь дорогих вещей, его не поймут друзья и партнеры по бизнесу. Богатство, роскошь должны были свидетельствовать о его успехе. На мой взгляд, это иллюзия, свойственная стране с начальным капитализмом, этакая «гуляй, рванина!». Как тот старатель из знаменитого фильма «Угрюм-река», который вышел из тайги и покупает себе дорогую парчу на портянки.

Другой мой знакомец не менее состоятелен. Будучи постоянным членом одного прихода, он напряженно занимается бизнесом, работает очень-очень много. Достигнув высокого положения в бизнесе, он тем не менее отказывается от всех публичных должностей, которые ему предлагают, вплоть до Общественного совета при президенте, и ведет очень скромный, семейный образ жизни, старается жить по-христиански. Зато издает дорогие религиозные и художественные книги, заведомо нерентабельные, – это благотворительность. Кроме того, он много разных «мелких» добрых дел творит. Это ли не хорошо? Вот для чего его богатство! Нет никакого сомнения в том, что он целиком и полностью принадлежит русскому Православию в нашем традиционном понимании. При этом он не перестает стремиться ко все большему успеху, и у него это получается. А в бизнесе по-другому нельзя.

Но там, где эта успешность носит характер соревновательности, причем не с точки зрения прибавления капитала, или строительства нового завода, или освоения рынка сбыта, а соревновательности в дорогих предметах роскоши, в количестве каких-то наград, даже церковных, или в том, чтобы оказаться поближе к президенту, или машину с мигалкой получить, – вот это не просто порок. Это страсть, путь к погибели человеческой души. Но если ты финансист и создаешь банк, и хочешь стать первым – не для того, чтобы твой лимузин был самым дорогим, а чтобы, например, устроить самую современную систему кредитования, удобную людям и приносящую пользу, то в этом нет никакого противоречия.

Иными словами, на мой взгляд, Православие говорит человеку: «Трудись, зарабатывай больше. Развивайся, приобретай новые навыки, даже соревнуйся. Получай призы, премии, пожалуйста. Но только чтобы это не коснулось глубины твоего сердца, которое принадлежит Богу!» Чтобы путеводной для нас была евангельская притча: «…где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6:21).

Где трудиться христианину

Если хочется построить свою жизнь по Евангелию, мы обращаемся к Христу. О Его детстве и юности евангелисты мало рассказывают, но очевидно, что до 30 лет, до выхода на проповедь, Иисус жил со своей семьей, с Марией и Иосифом, и, скорее всего, вместе с Иосифом работал. По поводу профессии Иосифа есть традиционное представление, что он был плотником. Но греческий текст дает и иное понимание – строительное мастерство, потому что «тектон» – это еще и строитель. И если Иисус был «строитель», то это ли не прекрасный пример для деятельности! Научитесь возводить дома для людей, научитесь мастерить стулья и столы. Это же здорово! Это же специальность, которую освоил Спаситель! Апостолы были рыбаками, а многие ветхозаветные патриархи – скотоводами. Известно, что преподобный Сергий Радонежский все время был в работе, да еще игрушки детские из дерева успевал вырезать. Монастыри занимались книгопечатанием. Разве мало разнообразных бизнес-идей для православного предприимчивого человека?

Но если вы хотите заработать на казино, на работорговле, на продаже оружия или на наркотиках, то ваша совесть никогда не помирится с Евангелием. Если вы хотите разбогатеть за счет «распилов» и «откатов», то совесть ваша не будет спокойна. Конечно, ни для кого не секрет, что есть масса направлений в бизнесе, которые в условиях нынешней российской коррупции без «откатов» работать не могут. Но если этот режим уйдет и все изменится? Можно же пофантазировать: и прокуратура, и суды, и МВД, и Следственный комитет вдруг занялись своими прямыми делами, положили конец «откатам» и «распилам». Но люди на протяжении пятнадцати лет приучились работать только так, они уже не смогут перестроиться. И тогда крупный бизнес просто сгинет, а Россия останется со средним и мелким бизнесом – грустное зрелище!

Есть еще множество «пограничных» областей деятельности, которые криминальными не являются: например, желтая пресса, табачная фабрика. Человек работает, кормит семью, но совесть его саднит: выходит, что он травит людей табаком. Я знаю, что на Западе есть такая форма реабилитации в глазах общества, когда табачные компании вкладывают часть своих прибылей в медицинские эксперименты, в образование, детские дома содержат… Что касается желтой прессы, она печатает такие вещи, что ее просто в руки брать страшно. Я в метро еду, вижу, что люди это привычно читают, не замечая, что при общении с миром сплетен, слухов, жареных фактов и т. д. происходит необратимая деформация сознания. И горе сотрудникам этих газет, которые приучают людей к этому, посвящают свои таланты разжиганию низменных страстей.

Церковь не может сказать, что торговля табаком – это допустимо, равно как и торговля водкой, потому что это гибель народа. Когда народ спивается, конечно, это не может оставаться без нравственной оценки. Недаром в последние несколько лет Русская Православная Церковь инициировала и антиалкогольную кампанию в СМИ, и законодательные предложения по ограничению продаж алкоголя.

Мне кажется, что перед каждым человеком рано или поздно встает вопрос: деньги или совесть. И как он решит, зависит только от него.

Улыбка, радость, бессмертие

Любой человек может быть счастлив – и ребенок, и взрослый. Даже тот, кто не блещет никакими интеллектуальными способностями. Бывает, что в человеке уже с рождения так ярко пламенеет живая душа, которая есть источник радости, оптимизма и силы, что ему дополнительно уже ничего не надо. Но мы-то говорим о том, почему иные люди так несчастливы, как им открыть возможность счастья для себя. Как нам передать убежденность в том, что никаких препятствий ни у кого нет, что счастье у них в руках, оно реально?

Весть о бессмертии – через культуру и космос

Начнем с главного открытия христиан – евангельского благовестия о Воскресении, о человеческом бессмертии. Эта весть в течение столетий сформировала многообразнейшую христианскую культуру. Мы можем совершенно точно утверждать, что, наряду с древнегреческой, древнеегипетской культурой, индийской и китайской, христианская культура подарила человечеству мир красоты и счастья от созерцания красоты. Собственно говоря, в сегодняшнем мире доминирует именно христианский фундамент эстетизма, т. е. красоты и раскрывающейся в этой красоте любви Божьей. Исторически сложилось так, что именно христианская религия дала такое огромное многообразие и обилие радостных произведений в музыке, в живописи, в скульптуре, в неисчерпаемом море самых разных прикладных видов искусства! А это реально помогает человеку в жизни, потому что он обнаруживает в своем духе способность быть счастливым и радоваться.

Но, кроме этого, христианство открыло еще одну сторону отношения человека к миру. По сути дела, христианство подарило человечеству космос, который сотворен Богом для человека и обращен к нему. Современные ученые называют это антропным принципом: весь космос, в широком смысле, – для человека. Мне кажется, это открывает современному человеку огромную радость. Оказывается, наш мир – это не просто камень в безвоздушном пространстве, летящий неизвестно куда, безжизненный, холодный, пустой и наполненный льдом, пылью и газом. Нет, это космос, который создан для тебя, для меня. Причем создан с удивительной и надежной защитой от всяких космических «снарядов». Это сознание не просто помогает нам жить, а дает основу радости. Этот мир создан для того, чтобы хранить нас, чтобы сделать нашу жизнь счастливой.

Знаю, у многих это может вызвать недоумение: вся история человечества связана с тем, чтобы защититься от стихий этого мира. Но необходимая осторожность и защита себя и других от опасностей мира сего не отнимает способности радоваться. Это как радость победы в войне при огромных потерях. Это возможно? Конечно, многое страшит нас, многое может произойти с нами на нашей любимой планете, но это не лишает нас радости, если мы этого хотим. Страх побеждается любовью и верой.

Вот эти две стороны: красота и открытие космоса – это очень важная вещь для понимания человеческого счастья. Мир не враждебен нам, он нам дружествен. Он нам сопричастен, открыт, мы им можем пользоваться. Отсюда и вдохновение огромного числа ученых и художников, которые открывают для себя этот космос.

Главный источник счастья – вера в бессмертие

Думаю, очевидно, что главным препятствием к счастью человека является неверие в собственное бессмертие. Но надо признать, что это, действительно, сложная вера. Нельзя одним движением чувства, одним волевым усилием поверить в Воскресение Христово и в собственное бессмертие. Это нечто более серьезное, тут требуется и внутренняя работа, и доверие, и любовь, и что-то еще – то, что мы называем любовью к жизни. Но это возможно, потому что мы имеем свидетельства такой искренней, твердой веры в ликах святых, которые не могли скрыть пасхальной радости при встрече с другими людьми! Таким был преподобный Серафим Саровский. Его приветствие «Христос воскресе, радость моя!» – это возглас счастливого человека, который хочет поделиться этим счастьем с другими. Откуда у преподобного Серафима была такая радость? Это же не от страданий, не от вериг, которые он носил. Источник его радости – та любовь, которая открывается во Христе и дает человеку переживание счастья. Причем такого полного счастья, которое даже при приближении врага не оскудевает. А у преподобного были враги, мы хорошо знаем, как он это переживал. Но это не лишило его счастья. Для него это была уже не просто вера – а воздух жизни. Так что же, преподобный Серафим был самый счастливый человек на свете? Думаю,

да. И не только он, но и бесчисленное множество святых, открывших для себя эту сторону жизни, которая основана на понимании, на вере, на ощущении личного бессмертия. Потому что все, что в этой жизни можно пережить тяжелого, даже катастрофического, все это не так страшно человеку, как его личная смерть, личное исчезновение, небытие. Это делает человека несчастным, потому что обесценивает всю его жизнь.

Напротив, вера в личное бессмертие, вера в Христа Воскресшего дает ощущение осмысленности любых страданий и переживаний, потому что за ними стоит нечто грандиозное, нечто неизмеримо большее, чем твоя жизнь, которая сложилась так, а не иначе. За этим стоит твое же личное бессмертие, в свете которого все совершенно по-другому: и болезни, и несчастья, и неудовольствия. И, на мой взгляд, вот именно это и есть главный источник счастья, который укоренен в христианской вере.

Я думаю, что древние христиане были воодушевлены собственным бессмертием и с этой верой шли на муки. Что значат сегодняшние страдания и мучения, если бессмертен сам человек и его душа! Они верили, что Христос Воскресший стоит рядом и протягивает руку каждому, и они были переполнены этой радостью. И поэтому христианство обладало мощной силой, оно ощущалось людьми в ранние века как религия жизни, вселяющая огромный оптимизм. Христианство было провозвестником того, что смерти больше нет. Да, она существует как переход из одного бытия в другое, но больше смерть не страшна, потому что она не есть предел.

Значит, все имеет смысл?

Вот эта благая весть дает основание очень многим жизненным стремлениям. Прежде всего, стремлению к смыслу. Если жизнь продолжается, значит, все, что я делаю здесь, имеет смысл. Имеет смысл моя любовь, мои поступки, мои близкие. Имеет смысл, что я оставлю после себя и как я продолжу жить со своими родными и любимыми в загробной жизни.

В свете бессмертия и любовь получает совершенно другое «расширение». Она становится созидающей силой, потому что она созидает не только здесь, не только временно – она творит на века. Любовь строит тот дом, в котором будут жить многие-многие люди: близкие, родственники, дети, внуки, правнуки и т. д. В психологической работе есть очень важный инструмент, которым мы нередко пользуемся, – это ощущение внуков и правнуков, ощущение силы и любви, которые им дают их предки, о которых они знают, что те родили своих детей в любви, что они любили друг друга. И люди ощущают огромную силу, исходящую от своих предков, как только они восстанавливают свои связи с ними. И именно бессмертие определяет здесь христианское отношение к этим поколениям: они не исчезли, ведь для Бога нет мертвых. Тогда все обретает другой смысл.

Счастлив человек, который знает, что бессмертны его дела, его творчество, его профессия, его отношения с другими людьми. То есть все, что мы делаем каждый день, включается, вплетается в общую ткань жизни, которая не обрывается смертью. И тогда по-настоящему не страшны страдания и болезни. Вот здесь источник счастья в христианском понимании. Ведь мы прекрасно видим, что страх смерти бросает огромную, всепоглощающую тень на человеческое счастье. Если бы не страх смерти, люди совершенно по-другому воспринимали бы все события в своей жизни, совершенно иначе бы улыбались.

«На холод», в Россию

Мне бы очень хотелось, чтобы мои соотечественники почаще улыбались, потому что сейчас они в большинстве своем довольно мрачные. Обратите внимание на лица попутчиков в электричках, в метро: в лучшем случае, люди отстраненно дремлют, в худшем – они угрюмы, чрезвычайно напряжены, часто их лица выражают ненависть, презрение, страх. Общая тональность этих лиц достаточно депрессивная, пессимистичная.

Вспоминается, что в английских детективах, в том числе и тех, которые посвящены Джеймсу Бонду, есть устойчивое выражение – «отправить на холод». «На холод» – это означает в Россию, в Советский Союз. Если агента отправляли в Советский Союз или другую страну Варшавского договора, на сленге разведчиков это звучало так: «Он едет на холод». Мне кажется, это очень точная метафора, но очень грустная для нас, потому что это означает, что человек из западного мира, попадая к нам, чувствовал не только падение температуры воздуха, но холод человеческих взаимоотношений, не только враждебность к нему как к иностранцу, но и общую холодность людей друг ко другу. И до сих пор, увы, мало что изменилось.

Что с этим делать? Думаю, что одна из первостепенных духовных задач нашего народа – это вновь начать улыбаться, вновь начать петь. Ведь пели же наши родители и их друзья, причем не только когда напьются, но пели при первой возможности: чуть перерыв или выходной, чуть какое-то радостное событие в семье – и гармошка откуда ни возьмись появлялась, и гитара была, и просто пели без ничего. Я помню, еще в 1960-е годы, когда я был маленьким, во дворах, как только воскресенье или какой-то праздник, люди выпьют немножко и начинают петь. Из одного, другого окна раздается пение. Это было здорово! А потом это почти что прекратилось. Возможно, люди перестали петь не потому, что в годы застоя, в 1960—1980-е, население стало слишком плохо себя чувствовать. Нет, я думаю, дело не в этом… Скорее, навалился груз общей тяжести: осмысление прошлого, трагизма своей истории, своих семей. Сейчас редко поют в компаниях, чаще сетуют на разобщенность, на засилье телевидения… Людям петь не хочется, настроение не то.