Текст книги "История русской социологии"

Переход от философии немецкого идеализма к позитивному методу как основная тенденция развития правовой науки того времени нашел отчетливое выражение в воззрениях того поколения представителей государственной школы, которое в литературе традиционно называется юридической школой. Данный подход встречаем уже у позднего Градовского, а затем у таких юристов, как В.И. Сергеевич, С.А. Муромцев, Н.М. Коркунов. Среди историков он представлен именами В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова и др. Наиболее информативно в этом отношении обращение к мировоззрению В.И. Сергеевича. Общий взгляд Сергеевича на право наиболее полно проявился в основном его теоретическом труде «Задача и метода государственных наук», представляющем его философское кредо. Как и в сочинениях других основных представителей государственной школы, например позднего Кавелина. А также таких юристов и историков, как Муромцев, Ковалевский, Коркунов, в данном труде Сергеевича находим критику предшествующей, главным образом германской, философии права и обоснование новых позиций, все более становящихся достоянием юриспруденции. При осмыслении философско-правовых воззрений Сергеевича важно обратить внимание как на общие, типичные их черты в сравнении с другими учеными данного направления, так и на определенную их специфику, связанную с пониманием ученым задач права и его индивидуальной исследовательской методикой.

В.И. Сергеевич несомненно принадлежал к той группе ученых, которые не только восприняли общие установки государственной школы, но и дали им новое, чисто юридическое обоснование. Как и Градовский, Сергеевич был одной из ключевых фигур юридической школы, которая представляла собой развитие и новую модификацию учения государственников на базе правового, законодательного материала. В этом отношении Сергеевич был несомненно сторонником и продолжателем традиций рассматриваемого научного направления. Он выразил многие его идеи в виде готовых юридических формул, обосновав их логически и источниковедчески. Не случайно многие современники считали ученого сухим юристом, не выходившим за рамки чистой юриспруденции. О том же свидетельствует и критика Сергеевичем (и ВладимирскимБудановым) метода Ключевского как описательного, чисто художественного, лишенного юридической завершенности. Именно в трудах Сергеевича мы находим как теоретическое обоснование, так и практическое применение методов правового исследования на историческом материале, иначе говоря – историко-правовое исследование.

Рассмотрим более подробно решение Сергеевичем проблем методологии.

Анализ проблем метода Сергеевич начинает с основательного критического разбора теоретических основ немецкой юриспруденции с позиций позитивной науки, представленной главным образом англо– французской правовой наукой. Обязанная своим возникновением философским системам Канта и Гегеля, теоретическая юриспруденция Германии приобрела специфический характер, отличающий ее от правовой науки других стран. Отличие это состоит, по мнению Сергеевича, прежде всего в чисто метафизическом, умозрительном подходе германских ученых к праву, стремлении каждого из них непременно построить свои особую систему права, отличную от предшествующих, добиться выведения (дедуктивным путем) основных правовых норм из априорных и совершенно абстрактных понятий. В связи с этим интересно проследить собственное отношение Сергеевича к главным направлениям классической немецкой философии, а также его интерпретацию их роли в развитии европейской правовой науки.

Если С.М. Соловьев, Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин полностью принимали (по крайней мере, на первом этапе научной деятельности) философию Гегеля и его метод, не придавая особого значения кантианству и связанным с ним субъективным доктринам современной им германской науки, то последующее поколение русских ученых, отчасти из-за стремления преодолеть гегелевскую логику, а отчасти под влиянием позитивизма, начинает, несомненно, проявлять большой интерес к Канту. Как относился к этим философским течениям и спорам Сергеевич? Признавая ценность классической немецкой философии вообще как существенного стимула развития научной мысли, в том числе и правовой, он, по-видимому, был склонен к полному отрицанию ее метода как метафизического, выработанного сугубо априорным путем и безотносительно к анализу фактов. Так, рассматривая философское обоснование Кантом права, он подчеркивает идеализм его исходных установок: «Так как источником права является разум, а разум один, то понятно, что из него может быть выведена только одна система права, безусловно, необходимая и долженствующая вытеснить то разнообразие прав, которое представляет действительная жизнь. Таким образом, метода рационалистическая дает в результате идеальный порядок, единственно возможный»107107
  Сергеевич В.И. Задача и метода государственных наук. Очерки современной политической литературы. М., 1871. С. 57.


[Закрыть].

Критика умозрительности и формального характера данной философии предрешает и отношение Сергеевича к ее практическим рекомендациям в области реформы права, к созданию новых его принципов. Однако чисто критическое отношение к учению Канта не способно объяснить широкого распространения его правовых воззрений в юриспруденции рассматриваемого, да и позднейшего времени. Сергеевич, по существу, не задается этой проблемой, сводя ее отчасти лишь к этической притягательности правовых воззрений мыслителя, а также их некоторому созвучию духу времени. Фундаментальное противоречие между методом и его практической реализацией у Канта Сергеевич видит в том, что единая рационалистическая, а потому вполне умозрительная, система права на деле предстает идеологией умеренного либерализма.

Еще более критичен Сергеевич в отношении Гегеля. Если за Кантом он признает хотя бы заслугу отстаивания прогрессивных политико-правовых идей, то консервативная доктрина Гегеля представляется ему окончательно сданной в архив. В отношении философского метода, считает он, – это чистая метафизика, в отношении политических идеалов – апология прусского полицейского государства. Интересно, тем не менее, проследить, в чем видит Сергеевич силу и слабость данной системы, а также причины ее популярности, поскольку проблема эта имела принципиальное значение для всякого представителя государственной (или юридической) школы. Известно, что критика Гегеля часто являлась для них (как, впрочем, и для младогегельянцев) не чем иным, как подведением итогов своего идейного развития, попыткой разделаться со своей прежней философской позицией. Так обстояло дело, например, с развитием взглядов Градовского, а отчасти, возможно. Муромцева, Новгородцева, других ученых. Что касается Сергеевича, то он, по-видимому, сразу прочно встал на противоположные позиции и именно с них дает оценку гегелевской философии права. Во всяком случае, Сергеевич также считал, что «на методе Гегеля полезно остановиться не только ввиду того высокого положения, которое он занимает в истории немецкой философии, но и для правильной оценки современных политических учений»108108
  Там же. С. 67.


[Закрыть].

Особенно скептически относятся он к диалектическому методу, который, по его мнению, представляет собой «игру понятиями». Философия права Гегеля, как и Канта, представляет собой, согласно Сергеевичу, дедуктивное выведение права из априорной, чистой идеи, что на практике означает философское переосмысление реально существующих общественных отношений. Что касается практического вывода из данной философии, то он состоит в следующем: как рационализм есть обоснование народовластия, считает Сергеевич, так диалектический метод есть проповедь конституционализма, хотя и с весьма сильным бюрократическим оттенком в духе Прусского государства. Стремясь к объяснению сущего, а не должного, Гегель в результате приходит к созданию нового идеала государственного устройства – конституционной монархии.

Другим направлением, ознаменовавшим разрыв данной традиции, признается историческая школа права, которая, полностью отвергнув доктрину естественного права и связанные с ней метафизические воззрения в области законодательства, открыла новый путь в юриспруденции – изучение положительного права. Как считал Сергеевич, историческая школа права по своим задачам и методу представляет собой полную противоположность философским доктринам права. В отличие от последних задача исторической школы права состояла в разработке конкретного исторического материала с целью раскрытия духа и эволюции правовых норм, причем нормы эти выявлялись при анализе источников. В этой связи Сергеевич высоко оценивает заслугу основателя исторической школы права Ф.К. Савиньи. Наиболее перспективной Сергеевич признает идею о том, что право создается не произволом законодателя, а вырабатывается исторически, в ходе развития народного сознания, так же как язык и нравы. Основным критерием группировки правовых школ служит для Сергеевича в соответствии с этим мера их приближения к конкретному наблюдению правовых явлений, что характеризует его убеждения как позитивистские.

Рассмотрение взглядов различных германских юристов ведется по мере их удаления от философии и приближения к анализу эмпирического материала. Это учения Аренса, Роттека, Шталя, Блюнчли, Вайца, Р. Моля, Л. Штейна, Захарин и других, отразившие постепенный переход германской юриспруденции от метафизики к позитивному знанию.

Внимание Сергеевича, как и других ученых, представителей государственной школы, привлекли проблемы разграничения и точного определения предмета двух отдельных наук – науки государственного права и науки государственного искусства или политики. Наряду с этим он считает правомерным существование общего учения о государстве. В то же время признается неопределенность и условность данного разграничения, его практическая неосуществимость: политика, считает он, должна основываться на научной разработке права, философия же права необходимо опирается на опыт практических наблюдений, даваемых политикой.

Рассматривая все эти дискуссии в науке своего времени, Сергеевич ясно формулирует свою приверженность к исследованию положительного государственного права. «Наука положительного права, – разъясняет он, – есть наука чисто прикладная. Ее задача – разъяснить положительное право в его началах и последствиях, в видах применения его положений к ежедневным потребностям жизни. Она отправляется от данных источников известного положительного права и при посредстве установившихся приемов толкования должна дать систематическое изложение норм этого права»109109
  Там же. С. 2.


[Закрыть]. Характерно, что, разбирая концепции германских юристов, Сергеевич видит их заслугу именно в том, что они сделали в изучении реального, позитивного права, а отнюдь не в их общей правовой концепции. Так, он критикует Аренса, Роттека и Шталя за исключительно философский метод исследования права. Значительно больший интерес вызывают у него ученые, больше внимания, обращающие на непосредственное наблюдение реального мира. Так, определенной заслугой Р. Моля и Л. Штейна он считает постановку проблемы отношения общества и государства, хотя и не разделяет сам такого подхода. Со своей точки зрения, он считает, что явления государственной и общественной жизни настолько взаимосвязаны, что не могут изучаться раздельно, государство без общества не существует. «Если мы можем, – говорит Сергеевич, – составить себе какое-либо понятие о собственной природе государства в ее различии с природой общества, то только изучая государство и общество в их взаимодействии, а не отдельно». Не случайно из всех германских юристов Сергеевич выделяет и с наибольшим вниманием относится к идеям Лоренца Штейна, одним из первых поставившего проблему соотношения общества и государства в правовой науке.

Сергеевич прослеживает переход Штейна от априорного подхода в духе гегелевской философии к позитивному изучению реальных правовых явлений. Здесь мы подошли к тому рубежу, который четко разделяет германскую юриспруденцию и собственные убеждения Сергеевича, сформировавшиеся под влиянием главным образом англо-французского позитивизма. По одну сторону остается вся немецкая юриспруденция, в том числе Штейн, который так и остался до конца гегельянцем, несмотря на отмеченную выше эволюцию его взглядов, по другую – возникает силуэт позитивной науки, созданной французским мыслителем О. Контом и английским – Д.С. Миллем, являвшимися для Сергеевича ведущими авторитетами. Поскольку их воззрения составляют основу воззрений Сергеевича, обратимся специально к рассмотрению этой стороны дела.

Принимая за основу воззрения Конта и Милля, Сергеевич обосновывает свою позицию по вопросу о содержании общественных наук. Задачу подлинной науки об обществе он видит не в установлении самих норм права, как это делали германские юристы, а в раскрытии законов сосуществования и последовательности социальных явлений или фактов государственной жизни в самом широком значении этого слова. Принимая этот общий для всего позитивизма подход к определению задач науки, Сергеевич вынужден, далее, согласиться и с подразделением этой науки в соответствии с тем кругом явлений реальности, которые становятся объектом ее изучения. Он считал результативным, в частности, подразделение и условное разграничение процессов на статические и динамические в рамках единой науки об обществе. Единство данной науки определяется тем, что она изучает явления как государственной, так и общественной жизни взаимосвязано с учетом таких разнообразных факторов, как право, политика, нравственность, религия, климатические условия, причем ставит своей задачей определение законов их действия. Социальные явления рассматриваются при этом с двух точке зрения – их единовременного существования (статика) и преемственности развития (динамика). Принимая эту идею Конта, Сергеевич, однако, подчеркивал условный характер подразделения этих двух подходов, их взаимодополняемость.

Отметим, что Сергеевич довольно критически относился к ряду важных положений и выводов учения Конта. Так, приводя мысль Конта о возможности сопоставления и сближения законов развития природы и общества и соответственного сходства изучающих их наук, он подчеркивал спорность этого положения, вступающего в противоречие, в частности, с тезисом о свободе воли индивида. По его мнению, более прав в этом вопросе Д.С. Милль, которому удалось примирить положение о свободе воли с подчинением человеческих действий определенным законам, выражающим причинность явлений бытия.

Рассматривая взгляды сторонников органической теории общества, отождествлявших его с человеческим организмом в наивной реалистической манере, Сергеевич отмежевывается от подобной точки зрения. По его мнению, применение приемов естествознания может принести определенную пользу политическим наукам, однако простой перенос законов механики, химии, физиологии в область государственных наук ничего не дает, оставаясь простым сопоставлением внешне сходных черт явлений.

Главное достижение Конта состоит, по Сергеевичу, в выработке правильного метода наблюдения социальных явлений, а не в тех практических выводах, к которым он пришел. Для наблюдения явлений, считает Сергеевич, исследователь должен иметь определенное, хотя бы и гипотетическое, теоретическое представление об их взаимосвязи и взаимозависимости. «Эту теорию, – подчеркивает он, – и дает положительная метода». Размышляя о том, что дает применение этого метода к историческому материалу, Сергеевич выделяет прежде всего гипотезу постоянных законов, управляющих социальными явлениями, действие которых проявляется в двух направлениях – сосуществования явлений и их последовательности. При этом сосуществование явлений в данное время и в данном месте предполагает определенную устойчивую систему их взаимного влияния друг на друга, создание определенной гармонии, консенсуса.

Понятия и нравы, с одной стороны, и политические учреждения – с другой в данной время и в данном месте «солидарны». Понятие «солидарность» вообще, ставшее одним из ключевых в социологической науке рассматриваемого периода, являлось наиболее четким и завершенным выражением учения о взаимодействии, его каузальной природе, об обществе как системе взаимодействий различных процессов, институтов и явлений. Следует отметить при этом, что позитивный подход к анализу общества как целостной системы взаимодействий открывал возможность изучения его структуры и функциональных отношений в нем безотносительно к качественной стороне дела. Говоря о гармонии определенной совокупности общественных явлений, Сергеевич не имеет в виду гармонию в смысле идеального социального устройства, он понимает под этим существование в данном социуме известной системы взаимосвязей, определяющих его структуру и функционирование. Отсюда вытекает и способ изучения фактов социальной жизни: поскольку они воздействуют друг на друга, постольку могут изучаться лишь во взаимной связи, а не изолированно. Для понимания государственных учреждений, например, недостаточно остановиться на одних законах, которыми определяются эти учреждения, их следует рассматривать в связи с состоянием религиозных верований, народной нравственности, церкви, экономического быта и т. д. Отметим, что эти наблюдения представляли собой шаг вперед в науке своего времени и созвучны современным трактовкам, в частности системному подходу, формирование которого можно считать важнейшим выводом и рекомендацией науки нашего времени.

Таков был взгляд Сергеевича на статическое состояние общества. Посмотрим теперь, какова динамическая его картина. Каждое данное состояние общества, по мысли ученого, не возникает случайно и вне связи с предшествующим, но с необходимостью вызывается им. Соответственно и наблюдение должно иметь ретроспективный характер, выявлять связь настоящего с прошедшим. В связи с изложением данной стороны дела мы имеем возможность представить себе воззрения Сергеевича на прогресс, который он понимал как постоянное развитие, не имеющее, однако, линейного характера. Под прогрессом понимается, следовательно, не необходимое поступательное движение к лучшему, а только отрицание возможности возвращения к старому. Всякое новое состояние общества, взятое в целом, существенно отличается от всех предшествующих, и отличается тем сильнее, чем больший период времени отделяет данный момент от предшествующих. Лишь в этом смысле можно говорить, что человечество всегда и неотступно идет вперед. Здесь, таким образом, Сергеевич стремится преодолеть как циклические теории исторического процесса, так и телеологизм гегелевского учения, разрабатывая концепцию прогресса на позитивистской основе.

Общие постулаты метода определили отношение ученого к практическим выводам из него, тому, что он называл «политикой права», под последней он понимал законодательную деятельность государства. Рассмотренная выше теория прогресса позволяет, как считал Сергеевич, строить политику права или законодательную деятельность государства на подлинно научной основе, исходя не из единого и неизменного принципа разумного общественного устройства, годного для всех времен и народов, что вытекало из немецкой классической философии, но, напротив, исходя из реального и к тому же постоянно изменяющегося состояния общества, специфики его состояния в каждый данный момент исторического процесса. Изложив, таким образом, теоретические основания метода, Сергеевич характеризует собственно приемы изучения, а также трудности наблюдения в области социальных явлений. Он пишет о многофакторности и сложном характере социальных явлений и их взаимодействий, затрудняющих отыскание их причин, которые представляют собой также сложные сочетания. Другая трудность состоит в том, что в области социальных явлений невозможно провести эксперимент. Это не позволяет довольствоваться при изучении социальных фактов одними приемами наведения (индукция), а делает необходимым и обращение к выведению (дедукция). По мысли Сергеевича, индуктивный метод наблюдения, сбора и сравнения фактов позволяет устанавливать эмпирические законы, под которыми понимаются такие аналогии существования и последовательности, которые считаются верными лишь по отношению к случаям, лежащим в пределах сделанных наблюдений. Дедуктивный метод, в свою очередь, позволяет привести данные эмпирические законы, выведенные путем сравнительно-исторической индукции, в связь с общими законами человеческой природы.

В.И. Сергеевич был одним из тех ученых юридической школы, кто одним из первых указал на перспективность применения сравнительного метода для лучшего объяснения явлений русской истории, по крайней мере, древнейшего ее периода. Так, он был сторонником сопоставления удельно-вечевых порядков на Руси с аналогичными на Западе, отмечал и широко использовал однотипные нормы варварских Правд и Русской Правды. Кроме того, ученый обращался к специальным трудам по истории римского права, англосаксонского и древнегерманского, используя их для лучшего понимания славянского права. В то же время он смотрел на русскую историю рассматриваемого периода как на самостоятельное и очень цельное явление, применяя к нему понятие «солидарности», взаимосвязанности всех его сторон.

Методологические основания воззрений Сергеевича нашли наиболее полное выражение в его конкретных работах. Так, важнейшая из них – «Русские юридические древности» как раз и ставит своей целью позитивное изучение памятников русского права, а через них – сословий, институтов и государственных учреждений России до начала XVIII в.110110
  Сергеевич В.И. Русские юридические древности. СПб., 1900–1911. Т. 1–3.


[Закрыть]. Ученый подчеркивал, что его целью является специальный анализ источников, содержащихся в них информации и терминологии, но не объяснение хода исторического процесса. «Только чтение подлинных памятников может, – считает он, – дать живое понимание древности», а потому в его труде мы находим, прежде всего, лишь «ряд характерных мест из памятников». Действительно, вся манера подачи материала, характер его изложения убедительно свидетельствуют о наличии четкой априорной установки – позитивного метода.

Считая, что древнерусское право носило главным образом характер обычного права, Сергеевич, по существу, суммирует сведения различных (как юридических, так и нарративных) источников по различным выделяемым им рубрикам, видя свою задачу, прежде всего в организации и систематизации данных из летописей, Русской Правды, судебников и Уложения, разнообразного актового материала. На основании полученной информации ученый судит о правовых порядках, социальной структуре, государственном управлении, судебной системе рассматриваемой эпохи. Характер группировки материала в соответствии с отраслями права государственного, гражданского. Уголовного, процессуального или по другому принципу, в соответствии с основными признаками государства – территория, население, суверенитет – вполне позволял раскрыть существенные признаки изучаемых явлений.

Так, капитальный труд о русских юридических древностях представляет собой как бы синтез этих двух группировок, причем с элементами историографии, источниковедения и даже археографии. Первый его том – Территория и население» – содержит наряду с их характеристикой анализ основных сословий русского общества, составлявших пирамиду от различных категорий зависимого, как свободного, так и несвободного, населения до тех высших групп правящего класса, которые образовывали ядро управленческой системы – двор московских государей. Второй том «Древностей» – «Вече и князь. Советники князя» – представляет собой, по существу, развернутый анализ политической системы древнерусского общества, причем в центре исследования стоит проблема соотношения государственной власти – князя или государя с различными сословно– представительными и сословными учреждениями, среди которых – вече, земские соборы, боярская дума. Третий том – «Землевладение. Тягло. Порядок обложения» – раскрывает природу отношений общества и государства, интерпретируемую Сергеевичем в традициях государственной школы как процесс закрепощения и раскрепощения сословий государством в интересах, главным образом, фиска – функционирования системы налогообложения и связанного с этим содержания армии и аппарата управления. Именно в связи с этим Сергеевич спорит с концепцией закрепощения крестьянства путем роста задолженности, развивавшейся Ключевским, а также с взглядами Павлова-Сильванского, считавшего возможным говорить о феодальных отношениях на Руси. Сергеевич, солидаризируясь с историками и юристами старой школы, а также П.Н. Милюковым при решении данных вопросов, наиболее близок к концепции государственной школы в ее первоначальном виде. Ярким свидетельством сказанного является интерпретация такого ключевого для государственников термина, как «тягло», которое интерпретируется как всякая вообще служба населения государству.

Общий подход Сергеевича к определению задач истории права лучше всего выразился, однако, в его лекциях, неоднократно переиздававшихся. Задачу историка права ученый видит в выявлении порядка возникновения правовых норм. Недостаток источников по древнейшему периоду истории русского и вообще всякого права предполагает обращение к дедуктивному методу, анализу общих условий, породивших те или иные правовые порядки: «Уяснив вопрос, какие в данное время существуют силы, созидающие право, мы этим самым облегчаем себе разъяснение самого права. Эти силы, созидающие право, в разное время различны и стоят в связи со всем бытом общества»111111
  Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 1910. С. 5.


[Закрыть].

Лучше всего данный подход прослеживается при решении Сергеевичем вопроса об источниках права в Древней Руси. К их числу относятся обычай, уставная деятельность князей, договоры, вечевые постановления, византийское право, ханские ярлыки и, наконец, Русская Правда. Обычаю при этом, как самому первому и самому главному в древности источнику права, отводится решающая роль. Обычай – творческая сила, создающая обычное право. Под последним понимается такое право, нормы которого применяются к отдельным случаям в силу согласного убеждения действующих лиц в необходимости подчиняться им. Сергеевич полемизирует с исторической школой права в лице Пухты, считавшего всякое право логическим продолжением права обычного, исходя из того представления, что всякое право национально, и единственным его источником является народное убеждение. По мнению же Сергеевича, обычное право возникает благодаря действию двух сил: во-первых, индивидуального сознания, насущных интересов человека, под влиянием которого определяется тот или иной способ его поведения; во-вторых, складывающейся постепенно силы обычая, ведущей к пассивному подражанию действиям других людей в аналогичных ситуациях. Отвергая романтическое объяснение происхождения права, Сергеевич, следовательно, стремится дать ему рациональную интерпретацию в духе позитивизма.

С этим связана и другая особенность его подхода к праву – историзм. Формирование и развитие норм обычного права с древности до конца XVII в. предстает как источник генерирования обществом его права. Поэтому обычное право понимается очень широко – в этой ретроспективе рассматриваются такие основополагающие установления Московского государства, как понятие собственности, способов ее приобретения и утраты, наследство, семейные отношения, понятие о возникновении обязательств из договоров и правонарушений, понятие о том, что убийство и татьба суть преступления и подлежат наказанию, и другие установления, уходящие в прошлое. Таким образом, разработка новых методологических принципов открывала путь к более глубокому социологическому осмыслению отношений общества и государства.