Текст книги "Рыцарь без ордена"

– Хорошо, – спокойно согласился Найжел. И добавил: – Это магическое умение, пожалуй, не помешало бы любому рыцарю, что б знать приближение всякой дряни. Я тебе даже завидовать начал. Ладно, я иду на расстоянии пяти шагов от тебя. И все время переговариваемся… Хоть «да-да, нет-нет», как там, в лабиринте снов на Брадлее. Факел, конечно, сделать не из чего?

Роберт достал из сумки еще один флакон.

– Да сколько у тебя там всякой жидкой гадости? – поразился орней.

Пузырек был совсем маленький. Граф откупорил его понюхал и капнул на ладонь.

Затем с ладони влил жидкость сперва в один глаз, потом другой.

– Для чего это? – подивился друг.

– На, – протянул ему Роберт склянку. – Капни в глаза и проморгайся как следует. В темноте можно будет видеть. Не так, чтобы очень хорошо, но все ж лучше, чем вообще ничего. Да не магия это, не магия. Настой коры каштановых кустов и некоторых редких трав.

– Почему же ты раньше не предлагал? Ведь сколько было случаев, когда такое снадобье пригодилось бы!

– Да я сам о нем недавно узнал. Еще не опробовал толком…

Им не надо было предупреждать друг друга о крайней осторожности, жизнь научила.

Каждый верил друг другу и знал: случись с ним что, то товарищ вытащит. Или погибнут оба. Роберт, например, и представить себе не мог, чтобы он ушел, оставив Найжела умирать. А если бы это было необходимо для достижения его великой цели? Он не смог бы ответить на этот вопрос. И не желает отвечать. Но зачем нужен спасенный мир, если в нем не будет Найжела?

Ступеньки были непривычно широкие, примерно в полтора-два нормальных человеческих шага, и необычайно высокие. Спускаться по этой странной лестнице, да еще в темноте и в неизвестности – чего ожидать при следующем шаге, было чрезвычайно трудно.

Ясно, что не под человека делалась лестница, под пришельцев, о которых и памяти-то на земле почти не осталось.

Идти приходилось медленно, нащупывая ногой окончание ступеньки, держась за шершавую стену.

– Не очень-то твоя хваленая настойка помогла, – заметил Найжел. – Все равно ничего не вижу.

– Пока и видеть нечего, – чтобы что-то ответить и друг услышал его голос, произнес граф. – Подожди, пообвыкнешь маленько.

Лестница казалось бесконечной; через определенные равные промежутки она поворачивала вправо и на полный оборот назад, так что они спускались словно по огромной шахте, прорубленной неведомой силой в толще скалы. Найжел прикинул, что высота от площадки до площадки, метров примерно семь. А поворотов он насчитал уже девять.

– Стой! – вдруг раздался окрик графа.

– Что случилось? – донесся в ответ совершенно спокойный голос.

– Ничего, просто ступеней дальше нет. Ощупываю площадку. Приближайся.

Найжел коснулся плеча друга.

– Кажется, я что-то уже различаю, – почему-то шепотом произнес орней. – Два коридора?

– Один – продолжение лестницы, – пояснил Роберт. – Что ж, посмотрим, что здесь.

Вытянув перед собой левую руку с растопыренными пальцами, точно слепой, Роберт двинулся вперед. Он чувствовал на плече дыхание друга. Они почти не производили шума, хотя перед кем здесь таиться? Если и поджидала угроза, то не из плоти и костей, а магическая, которая пострашнее зубов любого грозного хищника.

На спертый воздух подземелья не обращали внимания. Глаза действительно привыкли к темноте и что-то различали – во всяком случае на крупные предметы исследователи древних тайн не наталкивались. Под ногами противно хрустело, распадаясь в прах, может, кости бывших обитателей подземной цитадели.

Они ходили по лабиринту помещений довольно долго, переходя из комнаты без окон в следующую или боковую – настоящий лабиринт. Но опытный Роберт знал действенное средство не заблудиться в подобных хитросплетениях – он все время держался стены и поворачивал только в право.

Наконец, Роберт сказал:

– Пойдем отсюда, Най. Здесь жили. На этом этаже нет никакой магии – пустота.

Сила не здесь, ниже.

– Да и там, наверное, то же самое, – сказал Найжел. – Ясно, что здесь был укрепленный пункт… Но против кого? В горах? И сколько всему этому сотен лет?

– Тысяч лет, – усмехнулся Роберт. – Но нам ведь не впервые исследовать древние руины? Не так ли?

– В общем-то, да. Только до сих пор мы всегда что-то искали. А сейчас…

– А сейчас тебе хочется поскорее к женам?

– Они никуда не денутся, – отмахнулся друг. – А вот перед старейшинами встать придется. И чем быстрее это произойдет – тем лучше.

– Хм, посмотри-ка что там…

– Здорово сказал – посмотри! Да глаз как будто и нет почти… О, да это оружие. И сколько его здесь – целый склад. Послушай, Роберт, ты хоть знаешь, чей это замок… ну чье подземелье? Я думал – мага какого-нибудь, а теперь…

Слишком уж серьезно для мага. Здесь жили люди, без всякого сомнения. Но что они защищали в этих горах и от кого?

Граф вздохнул и принялся рассказывать другу историю нашествия.

Все время рассказа оба, напрягая глаза, рассматривали оружие, целый арсенал, когда-то хранившегося аккуратно и бережно, наверное на стеллажах или в стойках.

Сталь клинков и щитов странная, не здешними мастерами кованная, сохранилась.

Кое-что пришло в негодность за столько времени, но некоторые клинки вполне можно было использовать. Если бы не одно но.

– Понятно теперь, почему оружие такое неудобное, – констатировал Найжел, когда Роберт закончил рассказ о вторжении пришельцев. – Не для человека эти шлемы и топоры – удерживаешь в руках и то с трудом… А почему ты никогда раньше о них не рассказывал, Роб?

– Потому, что ты не спрашивал, – пожал плечами граф. – К тому же вы, орнеи, считаете, что эти… пришельцы – ваши первопредки. Этого, конечно, не может быть, но спорить я не хочу. Поэтому и не говорил ничего. Ладно, пойдем спустимся ниже, может завоеватели оставили здесь совсем что-то страшное…

– И что тогда? – спросил Найжел.

– Если обнаружим что-то серьезное, достойное внимания или, тем более, угрожающее островам – первым делом сообщим вашим жрецам. Или старейшине, как лучше? А уж он пусть отдает приказ жрецам все обезвредить.

– Да, – задумчиво кивнул Найжел. – Так или иначе все придется сообщить старейшине. А откуда ты все это знаешь? Ты уверен, что твои рассказы – правда?

– Нет, – с легким сердцем соврал граф, – не уверен. Может быть все это – сказки чистой воды, кто знает? Ни одного чужака, во всяком случае, мне лично встречать не приходилось. Да сними ты этот дурацкий шлем!

– Может, в этом шлеме ходил мой первопредок! – заметил Найжел.

Роберт вздохнул и повернулся к выходу, ничего не сказав. Орней снял шлем, который был в два раза больше его головы, и из груды отобранного оружия взял два тяжеленных предмета с собой.

– Зачем тебе это? У тебя же свой меч!

– Хочу при свете рассмотреть, для чего они служили и как устроены, – ответил Найжел. – Вроде шеста с набалдашниками с двух сторон, как весло. Вдруг идея неплоха и можно будет полегче для человека подобную сделать?

Граф согласно кивнул. Оружие – всегда оружие. Все, чем можно защитить жизнь лучше и надежней, должно быть использовано. В том числе чужие идеи и придумки.

Более быстрым шагом, чем шли сюда, они возвратились на лестницу.

– Оставь пока тяжесть здесь, – посоветовал Роберт. – Никто их здесь не украдет, не беспокойся.

Найжел подумал, что под шутливым тоном друг прячет тревогу. Не страх, нет, но – опасение. А ведь действительно: какие мрачные тайны тысячелетиями хранит это подземелье в священных горах, о котором не знали даже жрецы? Впрочем, может они-то как раз и знали… Да нет, вряд ли – иначе это оружие давно бы занимало свое место в священном храме и не было бы в помещениях такого нагромождения окаменевших предметов – в лесу после бурелома ходить легче, чем пробираться через некоторые завалы, заставлявшие друзей поворачивать в другую сторону. А ведь за этими баррикадами могло бы и быть что-нибудь достойное внимания – например, сокровища пришельцев. До золота Роберт равнодушен, а что имеет магическую сущность, он исследует. Может и правильно. Золото – лишь средство для жизни, не самоцель и таковой быть не может. Жизнь – вот что есть главное. И с появлением на Орнейских островах Роберта жизнь снова перестала быть пьяно-гулящей, вновь необходимо все, что есть внутри, чтобы выжить. А без этого нет жизни, да. Философ доморощенный, опять на этой неудобной ступеньке оступился! Внимательнее надо.

– Найжел! – сказал Роберт спокойным голосом. – Там – свет! Солнечный!

– Да откуда он здесь? – не сдержал удивления орней. – Сколько спускались! Да и так на дне глубокого ущелья, куда и лучи-то почти не проникают!

– Смотри сам!

В глубине длинного туннеля, у входа в которой они оказались, действительно пробивался свет – и очень похожий на дневной, явно не от очага или даже от какого-нибудь хитрого магического приспособления.

– Пойдем посмотрим? – предложил орней.

– Не подниматься же обратно, – с усмешкой кивнул граф. И добавил серьезно: – Слушайся меня во всем, сам ни до чего не дотрагивайся. Понятно?

– Да предупреждал уже, что я юнец несмышленый? – поморщился Найжел. – Знаю.

Не беспокойся, Роб.

Они вошли в странный коридор. Лестница позади все так же убегала вниз – не к центру же земли она ведет в конце концов?!

Найжел зачем-то держал меч наготове. И если бы навстречу им в коридоре показался гневно ревущий монстр, они бы не удивились. В глухой тишине жутко резал слух хруст вековой дряни под босыми ногами.

Друзья готовы были не удивляться ничему. Но даже они были поражены.

Туннель вывел их в огромный очень длинный зал, уходящий влево так далеко, что невозможно было бы и при солнечном свете рассмотреть, что находится в торце. И первое, что они увидели: зелень джунглей и беспечное порханье птах, средь зарослей высокой травы и раскидистых деревьев, куда выводил огромный – около трех человеческих ростов в высоту и примерно с полторы дюжины шагов – идеально прямоугольный проем.

– Как это? – спросил Найжел.

Роберт не ответил. Он подошел к границе, где каменный пол кончался и вставала буйная, до пояса трава. Он уперся в невидимую стену. Стукнул по ней кулаком.

Ничего не было – но неодолимая преграда не пускала дальше.

– Дай-ка я мечом пробью, – предложил орней. – Вот здорово – были на орнеях и вдруг сейчас окажемся в лесу. Это где-то на малом континенте, да?

– Похоже, – односложно отозвался Роберт.

Он был в задумчивости и не принял слова друга всерьез.

А Найжел размахнулся мечом и вложил всю свою могучую силу в удар.

Сияние солнца, пробивающегося сквозь листву вмиг исчезло, на друзей брызнули мириады мелких камешков – словно обрушился водопад.

– Ты, что?! – от неожиданности заорал Роберт. – Одурел совсем! Просил же ничего не трогать.

Они стояли перед скучной стеной. Но дальше, и справа и слева, было огромное количество еще таких же окон в другие места. Или другие миры.

– Кретин, – не выдержал Роберт.

– Согласен, – почему-то не обиделся Найжел. – Но ты ударил кулаком, а я… Но почему все так получилось? Ты понимаешь?

– Кажется, начинаю понимать…

– Так объясни и не морочь голову! – прорычал орней, которому было обидно за свою оплошность.

А вдруг действительно от его удара камни с потолка обрушились бы им на голову?

Обидно быть похороненным в этом подземелье.

– Идем, – только и сказал Роберт и двинулся вдаль странного зала, стараясь ни обо что не споткнуться.

Посередине зала на равном расстоянии от чудесных окон и друг от друга стояли странные сооружения и только вспомнив о размере ступеней лестницы, по которой они пришли сюда, можно было сообразить, что это скорее всего скамьи. Тут и там валялись какие-то окаменевшие обломки, потерявшие первоначальные очертания.

Веревка, которой они были связаны, натянулась и Найжел вышел из гневного оцепенения.

По стенам перед ними открывались разнообразные картины. Все они вели в различные места, непредставимо далекие от Орнеев, но все ж похожие на те, где друзья уже бывали в своих странствиях.

Суровая заснеженная равнина с какими-то развалинами вдали, наверное, это север Большого континента, на востоке, за Черной рекой. Ручей, сбегающий с холма и живописный вид, деревенька вдали и даже дымок вьется над трубой – это вполне может быть и Арситания. Ущербная луна над едва проглядывающими вдали холмами; морской берег с бьющими будто под под ноги волнами в свете заходящего солнца.

Некоторые окна в другие места, где должно быть что-то видно, были просто глухими, черными – собственно, не некоторые, таких было подавляющее большинство, но друзья проходили мимо них, не задерживаясь.

Роберт шел быстро, словно желая проверить какую-то догадку, проходя, едва взглянув, мимо многих открывающихся ему видов.

– Вот, – наконец остановился граф Астурский.

– И что это? – туповато уставился Найжел на открывшийся ему вид безрадостной дороги, окруженной горами.

– Неужели не узнаешь? – ехидно спросил друг.

– Ну, таких дорог на Орнеях полно.

– Это дорога из столицы к морю, по которой я привез принцессу Гермонду, – терпеливо пояснил граф. – Узнаешь это место?

– Да. Ну, и к чему ты клонишь?

– Вспомни это место и что здесь находится – сам все поймешь.

– Черный валун с глазами, древний идол! – воскликнул обрадованно орней. – Как же я сразу не догадался! Но… но зачем все это кому-то понадобилось?

Как раз в это мгновенье на дороге показались три всадника. Найжел аж вздрогнул, когда они придержали коней и взглянули ему прямо в глаза. По одежде и внешнему виду, все трое были орнеями.

– Ты их знаешь? – с интересом спросил Роберт, не упустивший движение друга. – Это твои враги?

– Нет, – ответил друг и провел рукой по лицу, словно смахивая наваждение. – Но такое впечатление, что они меня видят.

– Вряд ли.

Всадники продолжили свой путь.

– Теперь я понимаю… – протянул Найжел. – Если б я находился здесь, например, во время прошлой войны, я увидел бы всю вашу армию, проходящую мимо…

Да… А если б еще и мог бы пройти сквозь эту невидимую стену…

– Ты же сам понял, что это просто картинка… – с каким-то сожалением вздохнул Роберт. – Даже самые великие чародеи не умеют мгновенно перемещаться на большие расстояния. Во всяком случае, я об этом ничего не слышал.

– Что ж, тогда в этом подземелье, наверное, ничего интересного больше нет.

Пошли обратно? Чего таращиться на то, куда не попасть?.. Что мы других стран не видели?

Впереди еще на многие сотни шагов простирался зал со светящимися прямоугольниками изображений других мест. За столько веков они не прекратили функционировать, эти магические глаза. И их оказалось гораздо больше, чем полагал Роберт и магистры ордена, имени не имеющего.

– Пойдем, досмотрим до конца, – попросил граф таким голосом, что друг перечить не стал.

Зал впереди заметно расширялся и вдали громоздилось что-то невероятно сложное, едва различимое в неверном свете, изливающимся от изображений.

Сердце Роберта бешено стучало, хотя внешне его волнение никак не проявлялось.

Неужели он дошел туда, куда стремился? Неужели ОНО оказалось совсем не там, где предполагали? Да, в ордене знали, что все пути к нему ведут с Орнейских островов. Но чтобы ЭТО находилось в самом сердце архипелага?

И какая странная цепочка случайностей привела его сюда? К тому, куда ноги неумолимо несут его, а разум не может до конца поверить в реальность случившегося.

И готов ли он сейчас, именно в данную минуту, нагой и с одним мечом в руке, встать перед выходом в иномирье, чтобы свершить миссию, огромной важности для всего мира и, может быть, не только для его родного, но и для множества других.

Готов ли он?

Готов ли он погибнуть, вот прямо сейчас, если потребуется? Ради того, чтобы жили другие: его сын, принцесса Гермонда, эта Кар, неизвестные ему рыцари и нищие, красавицы и бродяги, возвышенные мечтатели и злодеи. Чтобы жили люди, которые никогда не узнают, какая опасность им угрожала. У каждого из них своя судьба, каждый из них несет в мир плохое и хорошее, до этого графу Роберту нет дела. У него свое предназначение в жизни. Но готов ли он?

Да.

Иначе не было смысла браться за это поручение и отправляться на Орнеи. Он должен был быть готов в любой момент, и он готов. Но не предполагал, что приблизится к цели так быстро и неожиданно.

Вот, значит, о чем сегодня ночью туманно напекали мертвые предки орнеев…

Глаза вглядывались в полумрак, огромным усилием воли он заставлял себя не ускорять шаг.

Неужели он сейчас увидит то, к чему так долго стремился орден? На пути к чему погиб уже не один опытный маг и боец?

Пальцы непроизвольно крепче сжали рукоять меча; левой рукой он поправил волосы сбившиеся на лоб и лезущие в глаза.

По описанию в древней рукописи, не обязательно и достоверной, он помнил, как выглядело магическое приспособление для пробоя выхода в иномирье; неизвестным историком была даже начертана на пергаменте изящная миниатюра, впрочем, противоречащая собственно описанию магического устройства. Похоже, летописец видел это устройство лично, хотя и не знал имени мага создавшего чудо-конструкцию, столь много горя принесшего в их мир. По словам неизвестного автора оно представляло из себя конический набор магических разноцветных прозрачных пластин – самого маленького диаметра внизу и наверху и самого большого в центре. Внутри огромного сооружения из двух соединенных основаниями конусов, по центральной оси двигался по воле создателя маленький алмазный шарик и луч из него, ударяясь в стену, пробивал вход в тот мир, соответствующий цветной пластине, через плоскость которой проходил луч. Если верить легенде, Царь Мира по каким-то своим соображениям не сломал магическое устройство, но ни войти через уже созданный проход в мир чужинцев, ни создать новый сейчас невозможно. И ему, графу Роберту Астурскому, предстоит либо открыть проход в новый безопасный мир, для выплеска чрезмерно скопившейся энергии, либо, если не получится, навсегда уничтожить сложнейшее устройство, созданного забытым ныне безумным гением.

Но кто мог предполагать, что замок Царя Мира находится в орнейских горах, а не на далеком острове в северном море, где погибли предшественники Роберта? Или это совсем не то? Но что-то в сердце подсказывало – то. Очень хотелось верить, что сейчас свершиться, вернее завершиться, дело, которому он посвятил больше половины своей жизни.

Не доходя двух десятков шагов до огромного монумента, граф понял, что это не то, что он искал. Уж во всяком случае, не соответствует описанию древнего очевидца.

Что, впрочем, еще ничего не означало.

Огромная магическая мощь была закована внутри сооружения, к которому они подходили, и мощь эта, потерявшая хозяина, была бы страшна в своей слепой ярости, если выпустить ее наружу.

Перед друзьями возвышался гигантский монумент, полутьма скрадывала детали.

Они увидели высеченное из камня изображение невообразимого многорукого существа с четырьмя тяжелыми женскими грудями, сидящего на скрещенных ногах. В каждой руке у каменного истукана было зажато по маленькому человеку – собственно, люди, извивающиеся в предчувствии смерти, были высечены в натуральную величину, просто казались маленькими. А у ног чудовища сидели восемь чужинцев, как живые, и каждый держал какой-либо предмет, наверное, символы чего-то, важного для чужинцев; у одного из них в руках было оружие, похожее на то, что заинтересовало Найжела.

– Вот они, пришельцы из иномирья, когда-то захватившие наш мир, – кивнул граф другу. – О них я и рассказывал.

– А кто над ними? – Найжел не скрывал удивления от увиденного.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Роберт. – Может, какое их божество, кто теперь разберет?

– А ни одного из этих… чужинцев, сейчас в нашем мире не осталось?

– Не должно.

– Да, они никак не могли быть предками орнеев. Уроды какие-то… О, какие камни красивые!

На огромной плите, стоявшей перед монументом, в пазах были вставлены крупные, с кулак взрослого мужчины, прозрачные каменные шары, неизвестных пород. Казалось, они светились изнутри. Пазы были чуть больше камней и те там покоились, как птичьи яйца в гнездах, каждое в своем. Гнезда были расположены в строгом порядке и у каждого паза были выбиты надписи теми странными знаками, что Роберту уже доводилось видеть в библиотеке ордена без имени.

Граф хотел разглядеть странную конструкцию у монумента, но случайно взгляд его скосил вправо, он вновь посмотрел на непонятные шары, но тут его словно молния пронзила от головы до пят. Он медленно повернулся..

За памятником ничего не было, возле него стояли последние изображение.

Там, на самом крайнем, за призрачно-прозрачной стеной, непреодолимо отделявшей его, граф увидел то самое магическое устройство, к которому стремился.

Именно такое, каким описал древний летописец, каким в мечтах представлял его себе Роберт.

В помещении, а это было именно закрытое помещение, на стенах плясал отблеск огня, полыхавшего в огромном очаге. У самого края видимого пространства стояло кресло и по тени (наверное, отбрасываемого от стоявшего с другой стороны кресла светильника) ясно было, что в нем сидел человек. Тень шевелилась, словно человек перебирал четки или делал что-либо подобное.

Граф словно забыл, где он находится – он видел цель, конечную цель, своего путешествия. Он молил всех богов, чтобы человек встал из кресла и он смог бы увидеть его.

На мгновение у самого края прямоугольника, в поле зрения показалась кисть руки.

Холеная, изящная кисть; на среднем пальце небольшой перстенек. За считанные мгновения Роберт запомнил все – и цвет ногтей и эмблему в виде глаза, помещенного в многогранник, на перстне.

Он непроизвольно приблизился к чудесной картинке, словно мог лучше видеть, чуть ли не подошел вплотную.

Роберт уже справился с первой, безумной, надеждой, что он – хотя бы – дошел до цели. Это как ребенка подразнить засахаренным орешком и не дать. Но он желал знать, раз уж так все получилось, кто находится рядом с целью, кто ему будет (так или иначе – будет) противостоять. Лишь увидеть: вот все, что он сейчас хотел.

И, словно услышав его призывы, человек встал с кресла. Но не появился в проклятом прямоугольнике, исчез за краем видимого изображения – наверно, там был выход из комнаты где стояло то, к чему Роберту нужно было добраться любой ценой. Вот он – магический артефакт, смотри и запоминай. Ведь больше сейчас ничего не можешь сделать. Близок, как говорится, локоть…

Роберт стоял перед опустевшей картинкой, все на что-то надеясь.

Все детали интерьера, казалось, навечно врезались ему в память. И зеленоватый от времени камень стола, где было установлено ЭТО, и стена напротив ЭТОГО, с вмурованным в нее нечеловеческим скелетом, и вся мрачность и одновременно торжественность обстановки. В этом помещении нельзя было бы спать, отдыхать, принимать пищу. Здесь надо было именно НАХОДИТЬСЯ, для того чтобы… Если бы Роберт не знал, для чего нужно уничтожить Это, и будь у него такая возможность, он бы каждый день на четверть часа приходил сюда и просто сидел бы в кресле, слушая треск поленьев в очаге. Он даже сам бы смахивал пыль с мебели, не позволяя никому из слуг входить в святилище – слишком необычным было это помещение, со столь многим оно было связано…

Неожиданно, он буквально кожей почувствовал какую-то слабую дрожь, исходящую откуда-то сверху. Граф резко обернулся.

Найжел стоял, тупо уставившись на огромный красный, будто кровь, круглый камень в руке.

– Где ты это взял? – сурово спросил Роберт.

– Вот… – показал друг.

– Я же просил ничего не трогать! – сам не понимая, что возбудило его ярость, заорал граф.

На самом деле, он просто сорвал свою досаду, что не может дотянуться до цели своей великой миссии.

– Да их вон сколько здесь, больше сотни, небось, – попытался оправдаться Найжел.

Он был столь искренен в своем непонимании, что почему-то, хотя он безусловно был прав, Роберту стало стыдно за свою внезапную вспышку, причиной которой, явно был не друг. («Как отделить повод от причины?»– вот один из каверзных вопросов, которые задают неофитам, которых решили принять в орден без имени.)

– Ты ничего не чувствуешь? – стараясь говорить спокойно и пытаясь взять себя в руки, спросил Роберт.

– О чем ты спрашиваешь? – не понял Найжел. – Да я положу я эту ерунду на место, чего ты так распсиховался-то?

– Прислушайся, – только и сказал граф.

Этого было достаточно: орней прекрасно знал своего друга, чтобы понимать, что тот напрасно пугать не станет.

Далекий гул, исходящий сверху усиливался. Теперь и Найжел услышал. Непонятный странный гул. Может и не несущий никакой угрозы… Только вряд ли. Друзья до сих пор были живы исключительно потому, что не никогда не верили в это «может».

– Уходим, – приказал граф. – Вернее, бежим к лестнице со всех ног.

– А с этим что? – спросил Найжел, показывая странный круглый камень.

– Да запихни себе в задницу! – в сердцах выпалил граф.

Роберт поспешил назад. К лестнице, откуда они пришли. В зале, где находились чародейские изображения различных уголков мира и исполинский монумент неизвестному божеству, графа больше ничего не интересовало. Все равно многочисленные надписи у пазов с камнями на языке чужинцев он расшифровать не сумел бы, а кожей почувствованная опасность могла быть вполне реальной.

Вдруг случайно началось землетрясение или проснулись веками дремлющие магические силы, некогда подвластные пришельцам из иномирья? Нельзя погибать теперь, обладая такими знаниями, не поделившись ими с товарищами по ордену. Любой ценой он должен добраться до Иркэна и попытаться наладить экстренную связь с Блистательными Экспертами ордена.

Роберт бежал как никогда быстро. Найжел старался не отставать. Странный гул нарастал, но угрожающим не казался. Но мало ли что кажется…

Они добрались до лестницы. Роберт остановился, прислушиваясь.

– Вроде ничего? – виноватым голосом спросил Найжел. – Это все от того, что я взял проклятый шар?

– Не знаю, – честно признался граф, восстановив дыхание. – Может и просто от того, что мы здесь блуждаем. А, может и из-за того, что мечом разбили первое изображение, то, где джунгли… К тому же ведь ничего еще и не произошло. Идем наверх. Все, что я хочу сейчас – это выбраться к солнцу. Да не бери ты с собой эти железяки!

– Я и сам уже сообразил. – Найжел с сожалением положил странное оружие древних завоевателей на пол. – Ничего, если все обойдется, позже вернусь.

– Вперед!

Они стали быстро взбираться по неудобной лестнице, Найжел держал меч наготове, стараясь не оставать больше чем на шаг; в левой руке он все-таки держал странный камень из монумента чужинцев.

Очень скоро оба поняли, что ничего не обойдется.

Сверху по лестнице побежали ручьи воды, пока еще робкие, лишь размазывающие вековую пыль в грязь. Но они были предвестники всесокрушающего потока.

– Стой! – приказал Роберт. – Наверх пути нет. Назад!

– Но куда?! Там, где эти… картинки… там тоже не спрячешься!

– Лестница вела еще ниже! Наверху точно спасения нет! Я чувствую, Най! Вниз!

Они развернулись и, рискуя оступиться на чересчур широких ступеней и переломать все кости, ринулись вниз. Дорого было каждое мгновение, оба это понимали, поскольку не раз оказывались в ситуациях, когда миг был ценнее горы золота, ибо стоил ни много ни мало – жизнь.

Найжел даже не особо удивился странному решению друга, казалось бы противоречащему здравому смыслу. В первый раз, много лет назад, когда Роберт предложил что-то, прямо ведущее в горнило смерти, он удивился, да. Но с тех пор знал, что в Роберте есть прямо-таки инстинкт, который заменяет разум, когда речь идет о выживании.

За плечами нарастал еще далекий, но стремительно настигающий их рокот потока.

«Откуда здесь столько воды?»– у графа еще оставались мгновения размышлять и об этом, а не только о том, чтобы не сломать на бегу ноги-руки на такой лестнице.

Не иначе, как рухнули плотины, сдерживающие какое-то подземное озеро. Но почему именно сейчас, ведь столько веков оно стояло спокойно? Или действительно всему виной тот злосчастный камешек, что взял Найжел? И что означали многочисленные надписи вокруг пазов, где лежали эти странные разноцветные шары. Что это, для чего служило?

Не время, не время сейчас для подобных мыслей, позже все можно обдумать! Если оно будет, это «позже»…

Найжел споткнулся о брошенное им же древнее оружие чужинцев и едва не упал.

– Да осторожнее ты! – прорычал Роберт, помогая другу восстановить равновесие.

– Бежим, пока не поздно.

Некогда было задавать вопрос – «куда?». Чисто на инстинкте Роберт чувствовал, что спасение только внизу.

Ту часть лестницы, что они преодолели в следующую минуту при других обстоятельствах они миновали бы лишь за четверть часа.

Наконец, как и все под голубым небом имеет свое завершение, лестница вывела друзей в гигантскую пещеру. Как ни странно, графский глазной настой в конце концов подействовал и они неплохо видели – не так как днем, разумеется, а вроде как в сумерки.

– И что теперь? – на мгновение остановившись, спросил Найжел.

– Бежим прочь от лестницы, здесь нас потоком просто раздавит в лепешку.

– Утонуть тоже мало приятно, – буркнул Найжел, но побежал вслед за другом.

В сотне шагов от выхода с лестницы в пещере разлилось озеро, настоящее подземное озеро – не менее полутысячи шагов до противоположного берега.

Граф наклонился, зачерпнул в ладонь воды и попробовал на вкус.

– Чистая, здесь наверное бьет источник….

– Нашел время исследовать! Сейчас здесь все будет одним большим озером.

– Вон, посмотри, там какая-то горка. Взберемся на нее! Там хоть волной с ног не собьет!

– Ты прав, Роб, поспешим.

Они побежали к высящемуся неподалеку холму, который оказался рукотворной каменной пятигранной пирамидой, ярусы очень напоминали ступени лестницы, которую они только что покинули. Друзья взобрались вверх на десяток ярусов вовремя – промедли еще какие-то секунды и были бы сбиты с ног потоком, который, стукнувшись, о пирамиду, обогнул ее и понесся дальше.

На самой вершине лежал совершенно белый череп.

– Какой странный, – сказал Найжел взяв его в руку. – Драконий, что ли?

– А сам не догадываешься чей здесь может быть череп? – несмотря на ситуацию, граф еще мог иронизировать.

Бешеный поток бурлящей воды, выбиваясь с лестницы, не слишком быстро, но неуклонно подбирался до вершины пирамиды.

– Пещеру может и не затопить полностью, тогда – выплывем, – заметил Роберт.

– А если ее зальет до самого свода?

Вода стремительно прибывала и накатившая волна уже ударила им по щиколоткам.

– Что ты такой спокойный? – не выдержал Найжел. – И о чем задумался? Надо что-то делать, Роберт!

– Я вот думаю, например, что вода в озере была пресная… – он наклонился, смочил пальцы и коснулся ими губ. – И эта – тоже.

– Ну и что? – непонимающе уставился на друга орней.

– А то, что я решаю, какая из рыб на амулете – морская, а какая речная?